Текст книги "Солнце и сталь (СИ)"

Автор книги: Михаил Боровых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Конрад помолчал.

– А что делают эти иаджудж? – он указал на толпу пустынников, которые крутили в руках заступы и лопаты.

– Они собрались что-то рыть. Быть может могилы, быть может отхожие места, а быть может им нужны камни. – пожал плечами Этхем.

– Этхем! – повернулся к нему Конрад. – Они будут рыть, но не отхожие места! Они будут рыть подкоп под плато!

– И что с того? Даже если они каким-то чудом сумеют прорыть подкоп под крепость, Львиное Сердце стоит на скале. И если вопреки всему они прорубят путь в подземелья, во что я не верю, они не смогут провести туда больше считанных дюжин людей.

– Да, может быть ты и прав.

– Это не первая осада, которую я вижу. Королевские пехотинцы хорошо обучены и сражаться, и работать. Если будет угроза, они почувствуют ее и выроют свой подкоп навстречу и перережут под землей всех иаджудж, а потом обрушат подкоп.

– Хорошо если так. Я хочу предложить свои услуги королю. Можешь посодействовать мне в этом?

– Это будет нелегко. Я не последний человек в Ираме, но меня трудно назвать приближенным Хайдара. Попробуй поговорить с Ильдеримом. Или... – Этхем на мгновение замешкался. – Или с Эсме.

– Ты ведь сам советовал мне держаться от нее подальше!

– Верно. Но ты сам говоришь, что тебя нелегко убить.

Эсме.

Вопреки его опасениям, Эсме не стала томить Конрада долгим ожиданием. Посланный им слуга вернулся очень скоро, сказав, что принцесса готова принять рыцаря Солнца прямо сейчас.

Войдя в ее покои, на миг Даннаец смутился и решил, что по какой-то ошибке явился слишком рано. В просторной комнате, где ноги его сразу же утонули в ковре, свет заходящего солнца плясал в разноцветном стекле витражей, золотая утварь на низком столике вторила этому танцу. Среди всей этой роскоши стояла огромная ванная для омовений, не простой деревянный чан, к каким он привык, а настоящее произведение искусства из полированной меди. В этой-то ванной и лежала на воде, плывя среди своих распущенных волос, принцесса Аль-Имада и наследница трона старой Зихии.

Конрад, кашлянув в кулак напомнил о себе. Конечно, простолюдину могли и глаза выколоть за то, что он увидит принцессу в таком виде, жестокие законы Ирама позволяли это. Но он, Конрад де Фер, не какой-нибудь пастух из Эски Ватана.

– А, это ты, северянин. – промурлыкала Эсме, опускаясь глубже в воду. На поверхности появилась ее мокрая голова. Без завитых волос и головного убора она казалась моложе и будто бы мягче, чем в парадных доспехах. Конрад сделал усилие над собой, что бы не всматриваться сквозь воду.

– Я наверное слишком рано, принцесса... то есть Эсме.

– Да нет же, как раз вовремя. Я всегда принимаю ванную в это время, когда нахожусь во дворце. Мои бездельники рабы куда-то пропали. Подашь мне полотенце?

Прежде, чем Конрад успел ответить, Эсме встала в полный рост. Воды в ванне было чуть выше колена, и она предстала перед Даннайцем во всем великолепии, которым ее наградила природа.

Конрад, понимая, что с ним ведут опасную игру, не стал ни судорожно отводить глаза и закрывать лицо руками, ни напротив жадно впиваться взором в открывшиеся ему картины. Он, стараясь делать вид, будто не происходит ничего необычного, протянул принцессе большое полотенце, в которое она нарочито-медленно завернулась.

– Теперь другое, поменьше. – сказала Эсме.

Конрад выполнил и эту просьбу. Эсме томно потянувшись, обернула полотенце вокруг головы.

– Принцесса, я не евнух. – сказал Даннаец.

– На это я и надеялась! – рассмеялась дочь божественного Хайдара.

– И я шел не для того, что бы наслаждаться лицезрением вашей красоты.

– О! Комплимент! Неуклюже, но сгодится. – от улыбки Эсме можно было ослепнуть.

– У меня, в самом деле, просьба к вам. Я хочу поговорить с королем.

– Так ты только ради этого пришел ко мне?

Эсме играла с ним. Да то там, она издевалась над ним. Проблема была в том, что Конрад не понимал, каковы ее действительные цели. Быть может, она просто смеется над ним, а быть может, за занавесками притаились вооруженные рабы, готовые изрезать на куски наглеца, посмевшего увидеть дочь Хайдара обнаженной. Он не слишком хорошо знал женщин.

Эсме приблизилась. В отличие от большинства женщин ей не приходилось вставать на цыпочки, что бы просто посмотреть ему в глаза. На губах ее играла улыбка, которая одинаково могла быть и коварной и соблазнительной, и все что угодно. Конрад едва удержался от того, что бы не попятиться назад. Близость полуобнаженной красавицы распаляла кровь.

– Значит тебе нужен только Хайдар? Я тебе не интересна?

Проклятье! Конрад сгреб принцессу в объятия. Жадные руки стиснули пышную грудь Эсме, потом скользнув вдоль спины, сжали крепкие ягодицы. Эсме была стройной, но сильной, под ухоженной шелковистой кожей перекатывались крепкие мышцы. На теле ее не было ни единого волоска, в отличие от всех его прежних любовниц-простолюдинок.

Эсме попробовала сдвинуть ноги, Конрад просунул колено между ее бедер. Полотенце упало на пол. Даннаец прижал Эсме к себе, теперь между ними была только тонкая ткань его туники и штанов, Эсме сквозь одежду стиснула рукой его восставшую плоть. Она что-то еще хотела сказать, но Конрад поцеловал ее. В ответ она больно, до крови укусила его губу и мотнула головой. Конрад запустил руку ей в волосы, притягивая Эсме обратно. Несколько мгновений было не ясно, борьба это, или все-таки ласки. Но это было и тем, и другим.

Эсме что-то шепнула на непонятном языке.

Конрад отстранился, сбрасывая поясной ремень. Эсме помогла ему стянуть тунику через голову. Она поцеловала борозду шрама на его груди. А потом опять укусила. Дернув щекой от боли, Конрад снова потянул Эсме к себе, и грубо сжал ее грудь руками. Наклонился и поцеловал, а потом тоже укусил сначала один возбужденно напряженный сосок, потом другой.

– Хватит уже. – тихо сказала Эсме и повернулась к нему спиной. В комнате не было настоящей мебели, как и подобает по имадийским обычаям. Она оперлась руками на край своей ванны и выгнула спину. Конрад еще несколько мгновений провозился со своими штанами, а потом резко вошел в нее. После долгого воздержания у него только что голова не кружилась от возбуждения. Эсме застонала, словно от боли.

Удовлетворив первое желание, Конрад потом еще дважды брал ее. Сначала резко, грубо, не вслушиваясь в стоны. И наконец, нежно, уже никуда не спеша, не прекращая ласкать ее руками и губами. Они лежали среди шелковых подушек, Эсме чуть извивалась под ним, было слышно только тяжелое дыхание любовников.

Но все проходит, прошла и вспышка страсти. Эсме приподнялась на локте и посмотрела на Конрада.

– Ты даже сейчас выглядишь мрачным, как грозовая туча. – улыбнувшись сказала она, проведя пальцем по его губам.

– Ну, я только что изнасиловал принцессу Ирама и наследницу трона Зихии. Начинаю понимать, что совершил.

Эсме засмеялась. Голос у нее был низкий для женщины, а смех показался бы грубым, не слышься в нем отзвук тех страстей, которые только что бушевали в комнате с витражами.

– Так вот значит, что это было! Я и не поняла, что меня изнасиловали!

– Увы мне, в таком случае. – ответил Конрад.

– Проклятье, да ты один из самых веселых мужчин, которых я знаю. – Эсме игриво ткнула Конрада кулаком в бок.

В руке Эсме откуда-то появился колокольчик, в который она позвонила.

Конрад еще успел прикрыть свою наготу подушкой, а Эсме так и предстала перед рабом совершенно голой. Грузный смуглолицый человек неопределенных лет принес поднос с напитками и фруктами, которые поставил на столик. По его лишенному выражения круглому лицу нельзя было прочесть ничего.

– Вот он – евнух. – сказала Эсме. И добавила, к изумлению Конрада. – Бедняга, лишен такой радости.

Любовники поцеловались.

– Ты всех просителей укладываешь в постель?

Эсме вскинула голову, как норовистая лошадь.

– Не оскорбляй меня! То, что ты побывал во мне, не дает тебе права дерзить мне! Я делаю, что хочу! Я захотела тебя, поэтому ты здесь.

Конрад промолчал. К чему злить женщину?

– И все-таки, я шел к тебе, что бы ты организовала мне аудиенцию у отца.

– Зачем?

– Я хочу предложить ему один маневр.

– О чем речь?

– Вылазка. Я хочу ударить по пустынникам в низине.

– Ты безумен ! Ты погибнешь там, а мне бы этого не хотелось.

– Я приехал сюда не для того, что бы ублажать тебя, а что бы помочь твоему отцу разгромить иаджудж.

– Сейчас ты должен добавить "но здесь я встретил тебя, моя принцесса и все стало иначе".

– Но теперь, когда я встретил тебя, моя принцесса, я все еще должен помочь твоему отцу разгромить иаджудж.

– Ты невыносим! – Эсме вновь ударила его, уже всерьез.

Конрад поднялся и стал одеваться.

– Ты что, собираешься уходить?

– Мое место в казармах, принцесса.

– Можешь остаться тут.

– Могу, но думаю, это не так поймут.

– О, не заботься о моей репутации! – Эсме потянулась к нему, игриво ловя за одежду.

– Я забочусь о своей.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

–Ты получишь свою аудиенцию, обещаю.

– И как мне тебе отблагодарить?

– На мое усмотрение. Но думаю, тебе понравится такая плата...

Принцесса вытянулась на подушках. В полутьме ее тело выглядело словно облитое лунным светом. Шелковистая кожа без единого изъяна. Кое-где остались следы его зубов. Конрад вытер тыльной стороной ладони кровь, сочившуюся из губы.

– А это уже на мое усмотрение. – сказал он, и вышел.

Эсме швырнула ему вослед подушку, и снова откинулась назад.

– О небеса... -пробормотала она, потягиваясь до хруста в мышцах.

Вылазка.

Эсме выполнила свое обещание, и на следующий день Конрад предстал перед Хайдаром. Король принял его без излишнего церемониала. Конечно же, Конрад низко поклонился, когда вошел, и все время разговора стоял, тогда, как сам король возлежал на подушках, но говорили они доверительно и присутствовали при их встрече только воины-рабы, безъязыкие и глухие к тому, что слышат в королевских покоях.

– И так, чужестранец, у тебя есть некое предложение касающееся предстоящего сражения. Что ты хочешь сделать и почему считаешь, что у тебя это получится?

– Прикажи мне ударить по иаджудж в низине, о король. Я возьму своих лучших людей, и если на то будет твоя воля, ты дашь мне под начало еще тяжеловооруженных всадников. Я проведу войска с плато под покровом ночи. Если Солнце будет благоволить нам, мы пройдем незамеченными. На следующий день я ударю иаджудж, когда они этого не будут ждать.

– Они могут ожидать вылазки.

– Я тоже думал об этом. Прикажи своим людям устроить небольшую вылазку недалеко от стен этого города. Внимание пустынников будет приковано к ней.

– Ты предлагаешь мне пожертвовать жизнями наших верных людей ради своей авантюры?

– Это война, о король. Пусть твои люди только завяжут бой и тут же отступят. Они будут нападать, а не на них. Думаю, они убьют больше стервятников, чем потеряют своих.

– Разумно звучит. Мы можем даже улучшить твой план. Мы прикажем атаковать лагерь иаджудж дважды. Это полностью отвлечет их внимание.

По мелькнувшей в рыжей бороде Хайдара улыбке видно было, что он уверен, что мысль о ложных атаках для прикрытия настоящей он и сам уже считает своей гениальной затеей.

Конрад почтительно кивнул. Умение пользоваться головами подданных наряду со своей – непременное достоинство сильных мира сего.

– Сколько у тебя людей и скольких ты намерен взять с собой?

– У меня сотня тяжелых всадников. Прошу дать еще лишь две сотни.

– Ты хочешь пойти с тремя сотнями против самой большой орды, которую видели Небеса? Клянусь Пламенем, ты отчаянно храбр!

– Благодарю за похвалу. – Конрад поклонился еще ниже. – Но моя отвага основывается и на рассчете тоже. Один конный стоит десяти пеших. Один тяжелый всадник стоит и того больше. Я хочу нанести удар, который поколеблет дух иаджудж, а вовсе не выиграть войну этой атакой.

– Что ж, согласен. Завтра мы все сделаем по-твоему. Мы прикажем Эрдогану дважды атаковать лагерь стервятников. Кого ты хочешь взять с собой?

– Того, кого прикажешь, о король.

– С тобой пойдут Этхем и его люди. Кажется, ты сдружился с Этхемом, так что сражаться плечом к плечу с ним будет для тебя приятно.

Конрад не найдя, что ответить, поклонился снова.

– Что же, ступай, храбрец, и пусть ночью Пламя освещает твой путь.

– Благодарю тебя, великий король. Клянусь Солнцем и сталью, вскоре пустынники узнают, что такое удар васканской конницы.

Отвесив последний на сегодня поклон, Конрад вышел.

Хайдар отхлебнул терпкого напитка из пиалы.

– Можешь выходить, сын. – сказал он.

Из-за небольшой ширмы выбрался принц Ильдерим. Все это время он присутвовал в комнате и все слышал.

– Что скажешь ты о том, что слышал здесь, сын?

– Считаю, что ты слишком легко согласился на условия этого чужестранца.

– Его идея показалась мне удачной.

– И все же он не должен думать, что король Сияющего Ирама по первому его слову готов принимать выгодные ему решения.

– Надо же молодому человеку дать почувствовать себя сопричастным к величию. – усмехнулся в бороду Хайдар, делая еще один глоток.

Ильдерим не нашелся, что сказать. Некоторое время он молчал, потом, наконец, выпалил.

– Он любовник Эсме! Этот чужестранец осквернил наше гостеприимство, соблазнив твою дочь и мою сестру.

– Мне кажется, Эсме не чувствует себя оскорбленной. Что же до чести семьи, то в каждой семье полезно иметь черную овцу.

– Ты слишком легко относишься к таким вещам. Этим ты подрываешь свой духовный авторитет. Ты ведь не только король, но и великий ваджи и должен блюсти заповеди Пророка!

– Лучше будет, сын мой, если ты, никогда не умевший выучить Откровение дальше второй страницы, не станешь учить меня основам нашей веры!

Ильдерим потемнел лицом от гнева.

– С тех пор, как ты приказал высечь меня за леность к учебе, я сделал большие успехи. Я больше не мальчишка, отец.

– Но ты еще и не мужчина. – сказал Хайдар и сейчас в его облике и голосе не было ничего добродушного. – Ты не смеешь указывать мне, что мне стоит делать. То, что я приблизил тебя к себе, и позволил говорить от моего имени еще не значит, что ты занял место Батахира!

Ильдерим поклонился, что бы скрыть гримасу душевной боли, которая искривила его красивое лицо.

– Ступай тоже, сын мой. И помни, что не тебе говорить о чести семьи, законе и тем паче нравственности. Проклятье, да я скорее Эсме посажу за один стол с ваджи, чем буду слушать от тебя проповеди!

Получив в спину проклятие вместо пожелания божественного света на своем пути, Ильдерим вышел из королевских покоев. Обуревавший принца гнев был столь силен, что некоторое время он почти не соображал, куда идет и что делает. Несколько придя в себя Ильдерим обнаружил, что забрел в дальние помещения дворца, предназначенные для слуг и домашнего хозяйства. Там ему повстречалась молодая служанка, бежавшая по делам с тюком грязного белья в руках. Ильдерим схватил девушку за волосы, заставил пойти за собой. Припугнув девушку и посулив денег за молчание, он быстро и грубо овладел ей, а потом велел идти дальше. Вместо обещанного золотого он дал ей всего лишь серебряную монету, но служанка была и этому рада. Не то, что бы насиловать слуг и рабов считалось чем-то недопустимым для принца крови, но эта девушка не принадлежала ему, а за покушение на собственность короля кара могла обрушиться и на него. Испуганный своим недавним проступком, Ильдерим быстро выбрался из королевского дворца и устремился к своей собственной резиденции.

Там принца ждали его верные люди. Ильдерим по матери был эромом, физический облик и язык, на котором он думал, и сам образ мысли его были эромскими, вокруг Ильдерима с самого детства вились эромы, как представители знати, так и ваджи.

Старик в ветхом халате, и зимой и летом ходивший босым и умевший закончить любой стих из Откровения, какой бы при нем не начали читать, ваджи Хассан слыл среди огнепоклонников святым. Сейчас он жил при дворе Ильдерима.

Хассан имел на вздорного, честолюбивого и властного принца почти неограниченное влияние, потому что знал тайные слабости и червоточины в сердце этого внешне самоуверенного молодого человека.

Выслушав сбивчивую речь принца старый ваджи велел ему трижды читать те стихи Откровения, что бичевали порок сластолюбия, и делать это стоя на коленях, на каждое окончание строки отбивая земной поклон.

Так пока на одном конце города принц Ильдерим усмирял свой дух и плоть, на другом его конце принцесса Эсме нежилась в объятиях гиганта-северянина, который сам того не зная стал причиной раздора в королевской семье Сияющего Ирама.

Часовые на башнях не спали, напряженно вглядываясь в ночь. Не спали дозорные в разъездах, кравшиеся в ночи вдоль края плато, высматривая врага.

Сон людей в осажденном городе не спокоен. В одних домах царило лихорадочное веселье и пиршество, в других – могильная тишина. Город был переполнен воинами и беженцами. Чем бы ни занимались люди сейчас, ворочались с боку набок, пытаясь уснуть, молились, плакали, пели песни, все равно они могли думать только о гигантской орде, скопившейся у подножия плато.

Где-то в глубине земли, прорубив добрых две сотни футов сквозь камень, воины иаджудж уже начали свои страшные приготовления. Но об этом еще не знал никто в Львином Сердце.

Конрад приказал своим людям обернуть копыта лошадей тряпками, а морды зверей закутать, что бы они не нарушили тишину ржанием.

Вперед пошли, разбившись на небольшие отряды в три-четыре человека вооруженные порой только кривыми мечами и легкими копьями, бедно одетые, свободные от доспехов имадийские пехотинцы.

Но, несмотря на легкое вооружение и вид, скорее подобающий нищим, это были умелые и опасные бойцы. Имадийцы называли их бозуги – отчаянные, сорвиголовы. Они едва ли могли выдержать удар конницы или тяжелой пехоты, но на войне немало дел, где проворство и отчаянная храбрость важнее мощного коня и длинного меча. Сейчас задача была именно для бозугов – разведать местность и вырезать, не поднимая шума всех встреченных иаджудж.

Через примерно час томительного ожидания, которое нельзя было развеять ничем, над обрывом появилась голова с всклокоченной бородищей. То был Исмет – начальник полусотни бозугов. Блеснули в свете луны белые зубы головореза.

– Теперь внизу чисто! – сказал он, и перебросил через край отрубленную голову врага. Конрад впервые увидел иаджуджа близко. Лицо имело много общего с мордой гиены, настолько уродлив при жизни был этот пустынник.

Начался осторожный спуск. Тяжелые, мощные кони рисковали сломать себе ноги и сверзиться вниз, увлекая за собой всех вокруг, на каждом шагу. Люди справлялись легче, но каждому из них приходилось заботиться о лошадях.

Конрад охрипшим от надсадного шепота голосом отдавал команды. Пару раз кони чуть не падали вниз, и только усилия всадников помогали им удержаться.

Но преодолеть сотню футов обрыва удалось без потерь. Внизу васканцы и зихи увидели сваленные в кучу отсеченные головы, не меньше трех дюжин. Бозуги собравшиеся вокруг радостно скалились. За каждую отрубленную голову они получали вознаграждение, не всегда деньги, иногда им просто разрешали напиться вина, вообще-то запрещенного для правоверных. Но их набирали из разбойников, изгоев, отбросов, и резать головы было для большинства бозугов столь же развлечением, сколько службой.

До того Конрад общался в основном со знатными, образованными имадийцами, теперь же он увидел в деле тех, чье имя в Арреалате и всех юго-восточных странах было названием для ночного кошмара.

Следом спускались арбалетчики. Сотню человек Конрад оставил наверху, сотне приказал охранять место спуска внизу. Васканские пехотинцы были не в восторге от сотрудничества с бозугами и оба лагеря встали на отдалении друг от друга. Оставалось надеяться, что у пехотинцев хватит выдержки не передраться между собой за время отсутствия рыцарей.

Конрад и Этхем ехали стремя к стремени. Следом тянулся, выстроившись в колонну по трое весь остальной отряд. Полдня Конрад и Этхем потратили, стараясь обучить своих людей действовать вместе. Но этого времени было ничтожно мало, оставалось уповать только на здравый смысл и на опыт воинов.

– Рискованная затея. – ворчал Этхем.

Конрад отмалчивался.

На эту вылазку его толкнула жажда славы, теперь он в полной мере понимал, куда завел своих людей, но ни вернуться не было возможности, не запятнав себя величайшим позором, ни как-то изменить план действий.

В тающей ночи отряд двигался засушливой степью, обходя с юга разъезды иаджудж. Им встретились несколько одиноких стервятников, скорее всего выбравшихся на охоту под покровом ночи. Их быстро и безжалостно убили. Конраду было уже не до разглядывания врага.

Лагерь пустынников указал на себя далеко тянущимся зловонием и только потом – гаснущими огнями костров и мерным гулом вдали.

Нужно было приблизиться насколько возможно незамеченными, и всадники где-то шли через овраги, где-то спешивались.

Небо начало светлеть на Востоке и скрываться было больше никак не возможно.

Конрад на всякий случай поправил подпругу и запрыгнул в седло. Правой рукой он держал боевой бич с тремя гирями, левой – поводья.

– Запомните. – повторил он своим людям. – не ввязываться в тяжелый бой. Рубим, топчем и отступаем. Наша задача навести страх. Их в сотни раз больше, все наши шансы во внезапности.

Этхем перевел его речь для зихов.

Стремя к стремени – васканцы в похожих на перевёрнуые ведра шлемах, длинных кольчугах, усиленных наплечными и грудными пластинами, и зихи в островерхих шлемах, в доспехах из крупной чешуи, поскакали к просыпающемуся лагерю врага.

Иаджудж не сразу поняли, кто это приближается. Сначала они решили, что это прибыли из Пустоши подкрепления, даже шлемы васканцев легко было издалека принять за шлемы воинов Рогатого Бога.

А когда все стало пустынникам ясно, и над лагерем поднялся лай команд и топот бегущих ног, было уже поздно.

Васканцы и зихи врезались в самую гущу нестройной толпы иаджудж.

За ночь пустынники отбили две отчаянные атаки и некоторые вопреки строгим приказам, грозившим смертью, успели вдоволь отпраздновать победу. Всюду валялись опустевшие бочки из-под вина и перевернутые котлы из-под дурманящего варева.

Всадники во главе с вооруженным трехглавым бичом гигантом обрушились на них как град на посевы. Конрад бешено хлестал своей страшной боевой плетью по обе стороны седла. Разбитые головы, раздробленные кости, выбитые глаза, изуродованные лица мелькали одно за другим в узкой прорези шлема.

Его несколько раз пытались стащить с седла, конь топтал иаджудж копытами.

Иаджудж были смелые, злые, но малорослые, вооруженные легко и примитивно, в основном мечи да легкие копья, бессильные против васканского доспеха, особенно если удары приходились скользя.

Он выбрал железный бич потому, что знал, что иаджудж почти не носят доспехов, и это примитивное оружие сейчас пожинало урожай смерти и увечья.

Стараясь не терять друг друга из виду, рыцари все же рассыпались кругом.

Следуя приказу Конрада, они рубили, топтали и сминали конями всех, до кого могли дотянуться. Ловкие зихи не спешиваясь, выхватывали головни костров и швыряли их на палатки и телеги. Иссушенная солнцем ткань, кость и дерево занимались на глазах.

Конрад углубился в лагерь дальше всех, уронил большой шатер, пустил коня по его руинам, под копытами затрещали кости запутавшихся в ткани иаджуджей.

Пожар перекидывался на все новые палатки, пожирал телеги со скарбом и вороха награбленного имущества. Часть иаджудж в панике кинулись спасать трофеи. Зихи с завывающими боевыми кличами отчаянно рубили их.

– Отходим! – проревел Конрад, подняв забрало. – Сейчас же отходим!!!

Для тех, кто не услышал его призыв, слишком увлеченный резней, дважды провыла сигнальная труба. Ее надтреснутый медный голос прорывался сквозь шум сражения, гудящую в голове кровь и накрывавшие голову шлемы.

Васканцы и зихи стали разворачивать коней, один за другим выходя из сражения.

Иаджудж воя как демоны, в свою очередь седлали коней, верблюдов, странных козлорогих зверей – готовились к погоне.

Конрад взлетел на вершину небольшого холма.

Мимо него один за другим проносились его люди. Сейчас невозможно было оценить потери, но если кто-то и погиб, то не больше полудюжины человек. Скольких потеряли зихи, он узнает потом.

Даннаец развернул своего коня последним, когда в лагере не осталось ни одного человека из его отряда. Он думал броситься на помощь зиху в красном плаще, которого стащили с седла, но увидел, как босоногий иаджудж вонзает кривой нож в забрало шлема.

Краем глаза он разглядел, что на краю плато сгрудились бесчисленные люди – имадийцы явились посмотреть на сражение, догадался он.

Началась бешеная обратная скачка, которую уже через две мили пришлось прекратить, потому, что лошади стали хрипеть и спотыкаться. Они прошли под всадником всю ночь и участвовали в сражении.

Сыны Солнца и зихи скакали вдоль края плато, за каждым поворотом ожидая увидеть ощетинившийся копьями и арбалетами строй своей пехоты, но были только скалы, местами поросшие сухой травой да кустарником.

Вдали поднималась туча пыли – иаджудж мчались в погоню.

Конрад велел трубить остановку.

– Ты с ума сошел, генерал! – подъехал к нему Гвидо де Лион. Глаза рыцаря из-под забрала смотрели почти безумно.

Конрад замахнулся на него бичом.

– Не смей так говорить со мной! Разворачиваемся и ждем их.

– Нет, ты все-таки сумасшедший! Надо уходить!

– Они нас догонят в любом случае. Встретим их щит в щит, этого они не ждут.

Васканцы и их союзники собрались в клин и ждали.

Кто-то молился, кто-то пил из седельной фляги, кто-то ждал молча, стиснув зубы.

Иаджудж шли лавиной, без всякого строя. Кони, верблюды и козлороги – все в одном ряду. Всадники выли и замахивались на скаку копьями, мечами, топорами. Тут были представители всех племен Пустоши. Сейчас их вела слепая жажда мести.

Конрад выждал, пока между его отрядом и иаджудж не осталось примерно пять сотен футов, и потом приказал идти рысью.

Вой толпы иаджудж и рев их животных оглушал, но союзники шли стремя к стремени, никто не покидал строй, пока Конрад не послал своего жеребца в галоп.

– Солнце и сталь! – вскричал он, занося меч. Это уже не приказ. Девиз ордена сам сорвался с губ Конрада.

На считанные две сотни футов они набрали скорость и через мгновение мир исчез в грохоте сотен копыт, реве, свисте, лязге оружия, треске ломающихся копий.

Сыны Солнца смяли первые линии иаджудж, будто нож масло. Грозные васканские кони опрокидывали жилистых низкорослых скакунов иаджудж и ломали им кости. Опрокинутые лошади погребали под собой всадников. Тех, кто успел спрыгнуть со спины сбитого с ног животного, кололи копьями, рубили мечами. Иаджудж, которые выдержали этот первый удар, настигали длинные копья, которыми рыцари били без промаха. В ближнем бою все решали доспехи и мечи, легко отсекавшие конечности и раскраивавшие головы.

Зихи метали короткие копья, рубили своими изогнутыми клинками.

Рядом с Конрадом упал васканец с вепрем на щите. Вражеское копье вошло ему под шлем, в горло. Вепрь – герб де Борга из Верхней Васкании. Прощай друг. Потом рухнул, сраженный ударом топора по шлему молодой рыцарь, которого Конрад помнил как заядлого игрока в кости. Самого Конрада ранили в бедро и в плечо, но раны не остановили его.

Этхем отчаянно рубился в окружении своих людей.

Специально натасканные кони васканцев зубами хватали за морды истошно визжащих коней врага. Верблюды в ужасе шарахались от страшных великанов, которые не уступали им в силе. Вообще верблюд мало годен для боя, хотя ему нет равных в переносе грузов, потом узнал Конрад, а сейчас он просто посылал своего жеребца вперед, кусать и бить копытами пугливых скакунов противника. Под копытами корчились с раздробленными костями уже множество иаджудж.

Еще несколько минут, и пустынники дрогнули и подались назад.

Очень скоро это отступление обратилось в паническое бегство.

Навстречу им уже приближалась новая конная лавина, втрое больше прежней.

Будучи вне себя от ярости, вновь прибывшие иаджудж столкнулись не с врагом, а с бегущими с поля боя сородичами. Некоторые из них в гневе начали рубить трусов, другие нет, но воцарилась свалка и паника, кто-то падал из седла, кто-то рвал пасть своему скакуну, посылая его вперед, кто-то вцепился в ворот бегущего, требуя от него вернуться в строй. Не раз в ответ на такое следовал удар ножом или мечом.

И в эту толпу растерявшихся пустынников ударили Сыны Солнца и их зихские союзники.

Бойня повторилась, но в этот раз потери людей Конрада и Этхема были ниже, и паника овладела иаджудж раньше и глубже.

Слывшие презирающими смерть и опасность, стервятники Пустоши кинулись назад, и еще многие погибли в давке, стоптанные копытами.

– Отходим! – крикнул Конрад, и опять завыла труба.

Кто-то из зихов бросился вдогонку за иаджудж, но увидев, что остальной отряд продолжает двигаться вдоль скалы, повернул обратно.

Через милю езды запыленные, измотанные сражениями и скачкой союзники, многие из которых были ранены так, что едва держались в седле, вновь увидели позади себя преследователей. Но третьей стычки не вынесли бы уже ни люди, ни лошади.

Всадники изо всех сил погоняли утомленных животных, которые из последних сил волочили ноги. Конрад помог юному зиху взобраться в седло.

Даннаец скакал позади строя, подобно тому, как во время атаки скакал впереди. Ничего другого юный генерал Сынов Солнца для себя не мыслил.

Подъем вверх по скале был настоящим адом. Лошади одна за другой валились с ног, их приходилось подымать, раздирая губы, утомленные люди тоже то и дело падали и сползали вниз. Кто-то сломал ногу, сорвавшись с камня, кто-то чуть не лишился руки, на которую наступил подкованным копытом огромный васканский скакун.

Иаджудж были уже совсем близко, их было не меньше двух тысяч, но наступательный пыл пустынников охладил ливень арбалетных стрел, которыми их встретили пешие солдаты Ордена. Короткие тяжелые стрелы выбрасывали всадников из седла. Напуганные скакуны волочили за собой запутавшихся в стременах раненых и мертвых.

Короткие луки бозугов били не так мощно, но чаще и точнее.

Стреляли и с края плато.

Иаджудж оставалось только грозить оружием и злобно выть, глядя, как их враги уходят вверх по склону. Тех, кто бросался за ними, били стрелы.

Тогда воинство пустынников отступило подальше и тоже открыло стрельбу. Стрелы стучали по доспехам, жалили в неприкрытые части тела, ранили коней, которые бесились и метались во все стороны.

Но хотя несколько человек были ранены, а один погиб, сорвавшись вниз вместе с конем, было ясно, что иаджудж не пойдут на штурм и бой затихает.

Когда Конрад поднялся на край обрыва, весь в пыли и крови, с трудом переводя дыхание, он растянулся на каменистой земле и нашел в себе только силы выдохнуть.