Текст книги "HOMO FABER (СИ)"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Я усмехнулся:

– А больше нет никого. Кратко моя история звучит так: я родился не в этом мире и не в это время. И через полвека. Но общий исторический ход до конца июня прошлого твоего и моего мира был идентичен. Изменился здесь, он только с моим появлением. Я знаю будущее этой Земли, в курсе, чем закончится война, что будет дальше. Германия обречена, пусть сейчас она бьёт своих врагов на всех фронтах. Четыре года в моём времени нужно было, чтобы твоих бывших хозяев разбили в пух и прах. Гитлер покончит с собой, когда советские войска войдут в Берлин. Вместе со всей своей семьёй, кстати. Те его ближние, кто будет ещё жив к этому времени, сбегут в другие страны: сюда, в США, в Мексику и Аргентину. Кого-то поймают и показательно казнят, но многие избегут заслуженной кары. СССР после войны станет только сильнее и начнёт диктовать свои условия всему миру, деля влияние на него между Англией и США.

Девушка превратилась в соляной столб, слушая мои откровения.

– Не веришь? – спросил я. – Согласен, звучит фантастически, но это правда.

– Я… я не знаю. Наверное, точно не поверила бы, если бы не была с тобой рядом столько времени. Но даже так немного сомневаюсь, – призналась она. – Ты все эти документы из будущего принёс? Или можешь их доставать? А-а, поняла, – она даже пожалась(?) в мою сторону. – Ты брал из будущего всё это, когда исчезал на короткое время, на час-полтора-два.

– Нет, ты ошиблась, – сухо ответил я и почти так же тоскливо вздохнул, как она немногим раньше. – Если бы я мог попадать в своё время, то разве тут остался бы? Кэт, ты просто не представляешь, как изменилась жизнь через семьдесят с лишним лет.

– Ты говорил про пятьдесят, – приподняла она левую бровь.

– Пятьдесят лет назад я родился, то есть, через пятьдесят лет рожусь… тьфу, блин, запутался, – сплюнул я. – А через семьдесят с небольшим я попал сюда. В общем, я бы здесь никогда не остался даже на одну лишнюю минуту. В моём времени каждая квартира и дом стали центром, где человек может жить не отрываясь от мира и не выходя за стены на улицу. Тут тебе и театр, и кинотеатр, и общение не просто по телефону, а с возможностью видеть друг друга, словно через стекло в соседних комнатах. Можно учиться не выходя из дома, заказывать еду, одежду, лекарства. И работать тоже можно у себя в комнате, получая высокую зарплату. Технологии поднялись так высоко, что люди научились летать в космос…

На этой фразе собеседница инстинктивно посмотрела в окно, где на вечернем небе уже показались первые звёзды.

– … не все, правда, могут себе это позволить. Но богачи уже там побывали. Любая еда доступна, даже та, которую делают на краю мира. Автомобили уже стали такой частью жизни, как велосипеды в этом времени. Ай, да что тут говорить, – махнул я рукой, расстраиваясь от собственных слов.

– А вернуться можно?

– Можно. Для этого я и оставлял разные вещи, передавал в Москву и, якобы, терял для немцев. Рисунки, записки с цифрами домов, улиц и датами.

– Зачем? – спросила она.

– Это самый важный вопрос, – чуть улыбнулся я. – И ответ на него таков: чтобы поверили. Без веры в тот факт, что из будущего можно перемещаться во времени, мне никак не вернутся назад.

– Я тебя не понимаю, – устало произнесла она.

– Подожди секунду, сейчас продемонстрирую, – пообещал я, потом встал с кресла и ушёл в свою комнату, где взял папку с рисунками. Вернувшись назад, я показал ей один. – Смотри. Узнаёшь?

– Да. Это из твоего комикса, – кивнула она. – Синтезатор пищи.

– А теперь смотри, – сказал я.

Тон у меня был спокойным, уверенным и с неким превосходством. Но кто бы знал, чего мне это стоило, и как я боялся облажаться в глазах собеседницы.

Я сосредоточился на рисунке. Через несколько секунд показалось, что у меня не получится, что прошедший только что разговор и внимательный пристальный взгляд наблюдательницы мешают сконцентрироваться на своём Даре. И тут всё случилось.

– Ах! – ахнула Кэт и отшатнулась назад. Не сиди она в кресле, пусть небольшом, но на порядок устойчивее обычного стула, то запросто бы упала на пол.

– Видишь? Если не доверяешь своим глазам, то потрогай, – предложил я.

Та перевела взгляд с предмета на меня, потом вернула его назад. Неуверенно встала со своего места и подошла к синтезатору. Тут она замерла на несколько секунд, прикусила нижнюю губу и медленно протянула руку вперёд. Проведя кончиками пальцев по корпусу, она взялась за ручку и потянула на себя.

– Там нажать надо, – подсказал я. – Не сильно.

С моей помощью она открыла аппарат для синтеза еды и посмотрела в камеру.

– Тут пусто, – вдруг сказала она.

– Потому что ещё ничего не готово.

– Но на картинке было всё по-другому.

Выглядела она, будто пыльным мешком прибитая. Явно в голове у неё сейчас сильнейший перекос, как бы вообще не стало плохо от таких новостей, которые я на неё вывалил.

– Смотри, как нужно управляться. В комиксе я самый минимум написал, – я встал рядом с ней и стал учить правилам пользования прибором, который до этого момента в этом мире существовал только на картинке (ещё две копии, на которых я тренировался перед беседой и чтобы убедиться в загруженности инфосферы нужными данными, были спрятаны в банковских ячейках в разных концах города).

Пищевой синтезатор был размерами с большой туристический чемодан из моего мира и похож на три микроволновки, поставленных друг на друга. Одна – это батарея, вторая – загрузочная камера, третья – камера синтеза. Последняя повторяла форму и устройство самой обычной микроволновой печи с небольшим экраном, на котором выбиралось меню.

Я набрал две порции чая и две котлеты из курицы. То есть, то, что было быстро изготовить.

– Всё, через двадцать минут приготовится, – сообщил я, нажав на кнопку «старт».

Всё это время девушка, не отрываясь, смотрела на чёрное практически непрозрачное стекло аппарата. Мне показалось, что она отсчитывает время в такт обратному таймеру на экране.

Бз-з-з.

– Готово! – сообщил я, едва только прозвучал сигнал готовности блюд. Через минуту на столе перед нами стояли две небольших тарелочки с дымящимися красивыми котлетами и два стакана с чёрным чаем, исходящие паром. – Тарелки и стаканы потом выбросить нужно, всё равно через три дня они распадутся. Специально сделаны…

– Я помню, – перебила меня она. – Из особой экологически чистой целлюлозы, чтобы не множить мусор. Я твой комикс знаю лучше любой книги, которую когда-либо читала.

– Ну, тогда приятного аппетита… блин, вилок нет. Я принесу.

Синтезированную пищу девушка слопала до последней крошки и капли.

– Вкусно. Как в ресторане, – призналась она. – Значит, это правда, мне не кажется?

– Да не кажется, конечно, всё правда. И точно так же с помощью рисунков я доставал нам документы, машины, оружие.

– Значит, ты в любой момент мог убежать из того особняка. Зачем же тебе нужна была моя помощь?

– Так было проще уйти.

– А что ещё ты можешь на… нарисовать?

– Да всё, что в этом мире существует, и во что верят люди. Главное, чтобы эта вещь имела конкретную форму. А то я пытался создать меч-кладенец, да не вышло. Видимо, единого изображения в мире нет, а сотни образов только мешают.

– Ты поэтому в Нью-Йорке и в других городах посещал библиотеки? Чтобы найти рисунки с полезными вещами, которые существуют в сознании людей?

– Да. Жаль, что полезного не так уж и много оказалось. Машина времени из книги Уэлса так у меня и не вышла, – с сожалением вздохнул я. – На иллюстрациях она разная во всех книгах различных выпусков. А его лучи смерти такие громоздкие и сложные, капризные, что применять их можно только один раз. Ну, не стану же для каждой стычке реализовать такую конструкцию, его «вообразите себе табурет, стоящий на трех блестящих, суставчатых, металлических ножках, высотою с многоэтажный дом»? – озвучил я строчки из книги английского писателя-фантаста. – Те же самые лучи из романа немца Ганштейна и вовсе нарисованы так, что любой может представить их со своими дополнениями. Наверное потому и не вышло у меня ничего с его конструкцией. Поэтому мне куда проще нарисовать своё, тем более, я знаю, к чему будет стремится человечество.

– Даже так… Витя, ты же – Бог!

– Брось, – нахмурился я. – Я не знаю, с чем связаны такие способности, но они должны иметь научное объяснение. Просто люди ещё не настолько изучили мироздание для этого.

– А много в твоём времени таких же, как ты?

– М-м, – смешался я. – Не знаю, честно. Думаю, что не очень. Просто, я старался не показывать этого никому, чтобы не потерять свободу. Представляешь, если бы твой Карл…

– Он не мой, – перебила она меня.

– Не твой, не твой. В общем, сама подумай, чтобы сделал бы Штайн, узнав о моих возможностях.

– Посадил в бункер, не уступающий по недоступности убежищу фюрера, – сказала она.

– Вот! – я поднял палец к потолку. – И моё правительство вряд ли поступило бы по-другому. А я тебе уже сказал, насколько технически развито будущее. В моём времени транспортные, и следящие возможности развиты невероятно. Найти и захватить человека довольно просто.

– И ты всё равно хочешь вернуться? Зачем? Если тебе по силам в моё время перетащить все достижения своего с картинок, то и здесь устроишься с комфортом, – поинтересовалась та, уже придя в себя и быстро вычленив самое главное. – И по возможностям ты станешь превосходить любое правительство. В комиксе есть дроиды и космические ракеты, которые могут стереть в порошок любую современную армию.

– Там мой дом. Ты же сама стремишься вернуть себе свой, должна понимать. Родители, брат, друзья, – вздохнул я.

– У меня уже нет дома, – произнесла та с болью. – И родителей нет. Они умерли в сталинском лагере, куда их отправили как шпионов. Перед войной наша семья вернулась из Франции в Россию, то есть в СССР, так как Сталин издал указ, что никто преследоваться не будет по политическим мотивам. Но всё вышло наоборот. Мне чудом удалось сбежать в Германию, где позже попала в разведшколу абвера.

– Это всё в прошлом, Катя. Если хочешь, то я заберу тебя с собой, когда смогу пробить дорогу в будущее.

– Я подумаю. Извини, но не знаю, что сейчас сказать на это, – тихо произнесла она. – Мне страшно даже думать о таком.

– Ничего, время есть.

Глава 24

В комиксе, который я распространял по городам США, речь шла о противостоянии Доброго Парня и Злодея. Первым был профессор Смит или просто Профессор, ему помогали двое студентов-первокурсников. Профессор создал множество удивительных вещей и сделал сотни открытий, которые у него украл завистник коллега – Мистер Зло (старое имя умалчивается для интриги). И не просто украл, а «перековал орало на мечи». Проф создал дроидов, которые должны были заменить людей на тяжёлых работах и в быту и облегчить им жить. Каждый его робот владел сотней гражданских профессий. И ни один из них не мог воевать и причинять вред человеку или другому живому существу. А вот Мистер Зло превратил их в смертоносных солдат, вооружив оружием огромной мощи. К слову, оружие придумал тоже Профессор, но ужаснувшись, сжёг все документы. К несчастью, его коллега (тогда они ещё дружили и работали вместе) сумел снять копии и позже, когда решил захватить мир, использовал их.

Шедевром Профессора стал проект «Новый мир». Соединив в одно все свои наработки, учёный получил устройство в виде двух металлических чемоданов, которые мог нести взрослый человек.

После активации устройства в чемоданах, оно начинало перерабатывать любое вещество в нужные элементы для собственного апгрейда. Чемоданы превращались в машину. Машина создавала свои копии. Набрав нужное количество, те объединялись в завод, который опять же путём синтеза нужных элементов апгрейдился, превращаясь из перерабатывающего предприятия в выпускающего продукцию. На этом уровне развития можно было выбрать одно из направлений – расширяться дальше, приступить к выпуску ряда продукции (высокоточные приборы, дроиды-рабочие, технику от моделей прошлого века до изделий космической эпохи). Или же запустить строительство челнока для строительства космической станции. Челнок был аналогом пары чемоданов, только для работы в космосе. Засев в поле астероидов, на спутнике планеты или в подобном месте (даже просто летая по орбите и вылавливая метеоры), он превращался в станцию, а та в звёздный док. В общем, сразу перейду в конец. Финишная точка была в создании звездолёта с двигателем прокола пространства. Последний позволял за минуты (или часы) проносится сквозь десятки и сотни световых лет. На борту звездолёта было всё, чтобы основать колонию на любой планете. В том числе и безжизненной, как Марс, с последующим терраформированием.

Завистник профессора сумел выкрасть часть проекта, но не весь. Мистер Зло переработал устройство так, что теперь завод выпускал вместо рабочих – солдат, вместе тракторов, самолётов, машин – танки, истребители, вместо кофе-машин, телефонов, телевизоров, пылесосов – пистолеты, гранаты, винтовки. А космический челнок стал Чёрным Космолётом, машиной для полётов в атмосфере и в космосе, напичканный самым смертоносным оружием, обладающий маскировочным и силовым полем, мощнейшей бронёй и многими просто фантастическими функциями. И теперь Мистер Зло хотел захватить работу Профессора, чтобы извратить её и с помощью Звезды Смерти (так был назван им переработанный звездолёт) поработить Землю.

В комиксе я использовал современные формулы и всячески внушал мысль, что рано или поздно подобное будет у людей, что всё это реально и есть шанс, что даже то поколение, что читает мою графическую новеллу сможет полетать на космических кораблях, как сейчас летает на самолётах и плавает на лайнерах на другой конец мира. Для моих современников комикс показался бы серым и скучным, но местное население ещё не избалованное сценаристами, писателями, мультипликаторами и прочими творцами для воображения, приняли мою задумку на «ура». Тем более, мне было с чего брать пример и знать, что именно интересует сейчас народ.

Возможно, благодаря этому инфосфера приняла мою закладку. Доказательства лежат в банках, а кое-что и в моей комнате, снабжённое зарядом взрывчатки (на всякий случай). Но главное доказательство стоит передо мной и Кэт далеко в пустынной местности, куда с трудом нас дотащил армейский внедорожник.

Тот самый Чёрный Космолёт.

Он был достаточно сильно похож на американский «Чёрный дрозд» из будущего, но с сильно обрезанными крыльями и почти в упор прижатыми к корпусу двигателями. В габаритах был лишь чуть-чуть крупнее, так как в нём использовались нанотехнологии и сверхлёгкие, сверхпрочные и прочие сверх– материалы и устройства. Звездолёт мог брать на борт пятнадцать человек или десять роботов-солдат с полным вооружением. В кабине было ещё два места для пилота и штурмана. Вооружение: два турболазера, две скорострельные плазменные малые пушки, крепление для кассеты с пятьюдесятью сверхмалых и одновременно сверхмощных (у Злодея должно же быть всё лучшее из оружия!) управляемых ракет класса «воздух-земля» на каждом крыле. И две бомбы сверхмогущества «Мистер Зло» под фюзеляжем. Последняя была создана из особых взрывчатых материалов, которые превращали заряд весом в тонну в аналог ядерной бомбы, уничтожившей Хиросиму.

Стоит добавить, что ручное управление было скорее запасным, так как в бронекапсуле в кабине был установлен электронный мозг – ИИ. Искусственный интеллект управлял кораблём и мог координировать работу до сотни боевых и рабочих дроидов, находиться на связи с хозяином корабля и делать ещё сотни дел.

– А мы можем на нём полететь в космос? – спросила меня Кэт, с восторгом рассматривая космический боевой челнок, моей волей и фантазией появившийся в этом мире.

– Да. Хочешь?

– Ты ещё спрашиваешь! – воскликнула она, не отводя взгляда от грозной машины с футуристическим дизайном.

– Тогда прошу на борт, – я галантно поклонился и указал рукой на аппарель в кормовой части космического аппарата. Через минуту мы с ней устраивались в удобных креслах, обнявших наши тела. – Искин, запуск двигателя. Курс на орбиту планеты.

– Принято, Великий Командующий, – прозвучал приятный женский голос с раболепными нотками.

– Ого, в комиксе я себе представляла немного не так, – произнесла девушка.

– Зато другие представили так, как и нужно.

– А почему не Мистер Зло она сказала?

– А зачем? – хмыкнул я. – Я же его под себя делал, а мне не улыбается слышать это имя.

– А Великий Командующий, значит, по душе? – подмигнула она.

– Тоже не очень, но читателем нужен был пафос, и я его им дал в этом обращении…

– Внимание, включаю антиграв! – перебил меня искин.

На пару секунд я испытал невесомость, после чего всё вернулось в норму. Теперь никакие перегрузки я не почувствую, пока особое устройство будет работать.

– О-о! – донеслось до меня с соседнего кресла. Это Кэт попала под впечатление взлёта. Чёрный Космолёт при помощи антигравитационного двигателя буквально оттолкнулся от поверхности на несколько десятков метров вверх. А там заработали реактивные, которые мигом разогнали летательный аппарат до немыслимых скоростей.

Кресло подо мной пришло в движение, меняя форму и придавая мне удобное положение, так как сейчас мы летели чуть ли не вертикально вверх.

Через семь минут мы оказались в космосе. Ещё минута потребовалась на то, чтобы немного отдалиться от планеты и посмотреть на неё издалека.

– Это… это великолепно, – прошептала Кэт, рассматривая Землю сквозь остекление кабины, занимавшее её значительную часть. – Я даже не верю, что всё вокруг меня реально, что я не сплю.

«Всё, она моя с потрохами», – несколько цинично подумал я. Есть женщины, которых можно навсегда привязать к себе сексом, впервые в жизни доставив ей райское наслаждение (даже если она уйдет, то всё равно будет помнить и испытывать влечение до конца своих дней). А есть такие, которых сделать своей можно только поступками, подарками, влезть не в тело (пусть это звучит очень пошло), а в душу, в разум. Вот сейчас я окончательно поселился в голове Радистки Кэт. Это была не банальная любовь, это было гораздо сильнее – я стал её кумиром, идолом и богом! Теперь, чтобы я ни сделал, то она не разочаруется во мне. Обидится – да, но и только.

– К слову сказать, в моём времени первым вышел в космос гражданин СССР, русский. По сути, история повторилась, только намного лет раньше, – сообщил я ей.

– Но я не… а хотя, да, – после короткой паузы девушка согласилась со мной.

– Великий Командующий, приступить к выводу на орбиту спутников? – раздался голос искина.

– Приступай, – дал я добро.

Вместо десанта со снаряжением, в отсеке за нашими спинами лежали семь цилиндров искусственных спутников Земли. Это были вещи из проекта Профессора, и они не несли никакой опасности для жизней людей на планете. Зато с их помощью можно было контролировать происходящее по всему земному шару, заставить зависнуть над любой точкой или отправить наблюдать за соседним континентом. Разрешение камер было такое, что с орбиты легко читался шрифт на пачке сигарет и различался цвет глаз человека и количество прыщей на его лице.

Кабина от общего отсека была отделена герметичной бронированной перегородкой. Поэтому нам с Кэт ничего не угрожало при открытии аппарели. Выбрасыванием в космос спутников занимались два рабочих дроида, простых и не очень больших.

– Ну что, назад на Землю? – спросил я её спустя час.

– Да, – кивнула девушка.

* * *

Москва середины двадцатого столетия сильно отличалась от себя самой из начала двадцать первого века. А уж с учётом военного времени это и вовсе был чужой и незнакомый город.

Было много старой архитектуры, которой в моём времени осталось раз-два.

И вот один из таких домов и стал моей целью в эту ночь. Одноэтажный квадратный особняк модерновой постройки на Малой Никитской улице с небольшим внутренним двориком, въезд в который перекрывали ворота. Впрочем, мне они были и не нужны.

Народу в этом, относительно небольшом здании, было немало – прислуга, охрана, совсем недавно приехали, как я понял, родственники из Грузии, жена (очень красивая женщина даже несмотря на свой возраст, хотя это для меня – возраст, а ей было всего тридцать пять или шесть сейчас).

К слову сказать, этот дом существует и в моём времени. О нём снимали передачи (помню точно про две) и перемывали косточки в прессе. Даже я, живущий далеко от этого здания, знаю о камнедробилке в подвале (которой пытали и жестоко убивали врагов Лаврентия); о любимом занятии, заключающимся в стоянии у окна и высматривании себе жертвы из числа молодых и красивых представительниц слабого пола на улице, которую охрана тут же доставляла в кабинет; о костях десятков людей, обнаруженных в подземном коллекторе и коммуникациях рядом с домом, когда там делали ремонт уже после казни Берии.

И вот сейчас мелькнула мысль, как вообще при таком количестве домочадцев возможны были оргии? Что на это сказала бы жена? Родственники? Это же грузины – там влияние клана очень сильно даже на того, кто по власти всех родичей на голову выше. И женщины у них с властным характером и уж точно не дадут наставлять себе рога прямо на глазах.

А тела зачем прятать в коллектор, как пугливый разбойник какой-то? В «воронках» бензин закончился или что?

Да и не увидел я ничего из этих слухов, пока вёл наблюдение за «кровавым» домом.

Берия засиживался в своём кабинете допоздна, особенно, когда возвращался из Кремля. Вот и сегодня он появился дома после одиннадцати вечера и после быстрого ужина отправился на своё рабочее место.

– Что ж, пора, – вслух произнёс я.

На мне была форма НКВД, в руках два больших чемодана, на плече висела командирская сумка, на правом боку располагалась кобура с пистолетом. Но вот под шинелью (хоть и май на дворе, но даже днём было холодно, а уж ночью так и вовсе зуб на зуб не попадал) прятались несколько хитрых предметов из чудо-вещей Профессора. С их помощью я прошёл с улицы через дверь в дом, а дальше добрался до кабинета наркома, не встретив на своём пути препятствий.

В кабинет вошёл в несколько, так сказать, заходов: сначала опустил один чемодан на пол, чтобы освободить руку и открыть двери, потом наклонился и забрал чемодан, вошёл в кабинет, опустил вновь ношу на пол и прикрыл за собой дверь.

И за всем этим с интересом наблюдал Берия, не сделав ни единой попытки заговорить со мной, встать из-за стола, достать оружие и направить (или даже применить против меня).

– Здравствуйте, Лаврентий Павлович, – поздоровался я, как только закрыл дверь, и чуть наклонил голову, представившись. – Виктор Макаров, вы должны быть обо мне наслышаны. И прошу меня извинить за такое неожиданное вторжение.

– А-а, мой неуловимый порученец, которого я ни разу в глаза не видел, – произнёс тот.

– Так уж вышло, – развёл я руками. – Пришлось представляться так. Но только для пользы дела и, думаю, принёс её немало.

Тот кивнул.

– Да, пользу вы принесли значительную. Но и вопросов задали столько, что у многих голова кружится до сих пор.

Нарком говорил на русском языке чисто, но с заметным грузинским акцентом. На нём был надет тёмный пиджак (ног из-за стола не видел, но, полагаю, там брюки под верхнюю деталь одежды), под ним тонкий свитер, почти что «водолазка» чуть светлее цветом.

– Я пришёл, чтобы на часть из них ответить.

– Часть?

– Да. На все, боюсь, у меня времени не хватит.

– Вы торопитесь?

– Да.

– Товарищ Макаров, вы присаживайтесь, не стойте у порога, как бедный родственник. Можете снять верхнюю одежду – в комнате тепло.

Тепло шло от большого камина, расположенного слева рядом с дверью, я как раз возле него стоял. Камин был облицован бронзовыми или медными, если не ошибаюсь, правда, панелями с растительным орнаментом. Так же слева метрах в пяти от него стоял большой стол, за которым и сидел нарком. Обстановка в помещении была простая, почти спартанская, стояло лишь самое необходимое для работы. Стены на высоте человеческого роста были облицованы деревянными панелями, покрытыми тёмным лаком, выше, до самого потолка (высоко, к слову) она была оклеена матерчатыми обоями.

– Спасибо, Лаврентий Павлович, – поблагодарил я, снимая шинель и фуражку и положив их на один из стульев. Второй стул я придвинул к столу и опустился напротив грозного наркома. К себе на колени положил командирскую сумку.

– Может, чая? Или чего-то другого? – посмотрел на меня хозяин кабинета.

«Скажи кому, что мне предлагал чай сам Берия – не поверят», – хмыкнул я про себя, а вслух сказал. – Не стоит, я ненадолго, Лаврентий Павлович. Если только для себя.

– Я уже поужинал. А вот хочу спросить – как сумели так просто пройти ко мне? Кто помог? Или что? Словно все отворачивались в сторону при вашем приближении.

– В точку, – усмехнулся я и показал массивный браслет на левом запястье, до этого скрытый рукавом гимнастёрки. – Прибор для отвода взглядов – создаёт особое поле, которое заставляет окружающих не замечать его владельца. Я был всегда в зоне слепого пятна глаза, если вам знакомо такое понятие.

– Знакомо. Это безопасно?

– Абсолютно, – заверил я его.

– И откуда это опасное устройство? С того секретного завода, который вы курировали до войны? Или?..

– Или.

– Вы из будущего, Виктор? – задал вопрос в лоб Берия. – Или эта версия специально нам подброшена, как и та, что про завод?

– Из будущего, тут вы правы. И с подброшенной версией тоже угадали. Мне это было нужно, чтобы придать веса своим данным. Вот здесь я написал, что посчитал важным, – я достался из сумки толстый бумажный конверт без всяких надписей, обтянутый плотно целлулоидом для защиты от влаги. – И ещё вот, – на стол рядом с первым конвертом опустился второй, заметно тоньше. – Здесь документация по ряду приборов и устройств, что я вам оставляю.

– А там что? – он кивнул в сторону двери, где я оставил чемоданы. – Устройства?

– Это часть устройств, всего одно, разделённое пополам. По нему всё в конверте. А кратко узнать, что это такое поможет вот эта книжечка, – я достал комикс про Мистера Зло и Профессора и положил на стол. – Не смотрите, что это развлекательная брошюрка, так сказать. Её сделал я. В ней кратко описано то, что могут предоставить СССР эти два чемодана.

Собеседник посмотрел на мой подарок уже совсем другим взглядом.

– Могут появиться новые вопросы во время чтения. Не лучше ли будет для всех, если вы уделите немного времени для бесед? – он вновь посмотрел на меня.

«Да прям уже бегу прямиком в ваши лапы. Вам только дай шанс зацепиться – потом с мясом придётся отдирать», – пронеслась мысль в голове. – Нет, не могу, Лаврентий Павлович, уж извините. Мне уже и так надо уходить.

– Сейчас? Так быстро?

– Да, – подтвердил я, потом спохватился и достал из сумки небольшой листок, на котором с двух сторон имелось по несколько строчек. – Здесь я написал координаты места, где лежит очень полезный для страны груз – снаряжение, оружие. Вишенкой среди всего является летательный аппарат, про него написано в комиксе, жаль, что он на английском, но если сами не знаете, то найдёте переводчика. На другой стороне листка записал пароль опознавания. Без него или с ошибкой в одну цифру и букву корабль вас не пустит на борт.

Берия удивлённо моргнул.

– Там кто-то из экипажа?

– Нет, у корабля имеется искусственная личность… как прочитаете комикс, то примерно поймёте о чём я.

Нарком в очередной раз посмотрел на небольшую тоненькую книжечку с яркой цветной обложкой, что лежала на столе перед ним.

«Так, вроде бы всё сказал и отдал, пусть дальше сами разбираются. Может им пару песен Высоцкого оставить, как-никак, а это входит в план попаданцев к Сталину? – улыбнулся я про себя. – С башенкой они уже и так разобрались, „калашников“ я им раньше нарисовал… ах да, Хрущ», – после этих мыслей я обратился к собеседнику. – И напоследок хочу попросить, даже посоветовать – шлёпните Хрущёва.

– Зачем? – искренне удивился тот.

– Меньше проблем у страны будет потом. Да и вы поживёте подольше, плюс, в истории предстанете перед потомками не злодеем и маньяком.

– Объяснитесь, товарищ Макаров, – потребовал тот.

– Когда он придёт к власти через десять лет, то станет избавляться от всех, в ком почувствует опасность для себя. От вас, например. Однако даже пусть вы рискнёте своим будущим, но разве страну не жалко? Или вам жаль эту бездарность? Например, в моём времени он стал виновником провала наступательной операции, не сумев, будучи одним из командиров двух армий, что в ней участвовали, правильно всё спланировать. Вместо того чтобы поступить, как командующий, он проявил себя политиком: взял и пообещал, что наступление будет успешное, немцы будут разбиты и прочее бла-бла-бла. Не была укреплена оборона, не была проведена разведка. Хрущёв и кто-то из тех, кто был рядом, считали, что этого ничего не нужно, и они врага шапками закидают. Итог – почти двести тысяч убитых и пленных, эйфория у гитлеровцев. Обосравшись, по другому я не могу сказать, Хрущёв свалил вину на других, сам оставшись почти незапятнанным.

Берия слушал меня с каменным лицом, когда я пересказал ему кратко историю Барвенковского сражения. В моих записях об этом не было ничего. Зато я расписал, как Хрущёв развенчивал Сталина, как судил «лучшего менеджера страны», как отдавал Крым, и к чему это привело спустя десятилетия (и не только Крым, ведь мало кто знает, что Хрущёвым была отдана военно-морская база финнам в Финском заливе, которая контролировала его от и до. Как как чуть не убил сельское хозяйство, флот и армию (по его приказу надводный флот был признан нецелесообразным и следовало переключиться на создание подводных судов, после чего были пущены в металлолом и разрезаны многие крейсера, уже практически готовые; на его совести и почти разрушенная школа артиллерии, которую он задвинул в угол в угоду полюбившимся ракетам. Закрытие военных училищ и упразднение частей морской пехоты. И ведь всё это происходило в невиданных масштабах, как-никак, а рулил подобными таранами, ломающими стену экономики и мощи страны сам же её руководитель).

– Так что, вы подумайте над моими словами. Судя по тому, что он успешно выходил сухим из воды и в итоге стал первым секретарём, то он на хорошем счету и считается верным сторонником и хорошим руководителем у товарища Сталина. Но как по мне, из тех, на ком нет ни пятнышка, и получаются самые откровенные мерзавцы. У многих в моём времени сложилось мнение, что этот генсек всё портил потому, что мог. Как ребёнок, который ломает игрушку из интереса, – закончил я. – А теперь я хочу попрощаться.

– У нас ещё будет возможность побеседовать? Есть те, кому вы очень интересны.

– Не думаю, – честно ответил я. – Вскоре я вернусь домой и вряд ли то, что закинуло меня к вам, будет столь же любезным, чтобы держать постоянно открытой дверь.