Текст книги "HOMO FABER (СИ)"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

HOMO FABER

Фрагмент 1

Серия: Эпоха Талантливых.

Цикл1)Нарисованная реальность. Цикл2) Телепорт.

Несмотря на то, что книга описывает события в Великой Отечественной войне я из определённых соображений (связанных с этикой и моралью), а также уважая память погибших дедов и прадедов, буду стараться не описывать конкретные военные события и, по возможности, стану избегать упоминания вошедших в реальную историю фактов и людей.

Почти все события в тексте придуманы, совпадения с настоящими фактами из реальной истории ничтожны. Имена, звания и должности командиров Красной Армии и Вермахта, а так же номера частей и названия местности изменены или вымышлены по большей части.

ВАЖНО! Герой не супермен, несмотря на все свои таланты. Он не хочет (да и не может) спасти всех, и не махровый ура-патриот. Он в меру эгоистичен, в меру добр, сочувствие ему не чуждо, но и отдавать последнюю рубаху нищему он никогда не станет. Девиз «сам погибай, но товарища выручай» не самый главный в его жизни, он среднестатистический обыватель, ЖЕРТВА (или РЕЗУЛЬТАТ, тут можно долго рассуждать на эту тему) современного потребительского образа жизни и политики.

Глава 1

Впервые о своём Даре я узнал на работе.

Тогда я торчал в кабинете оперов и присматривал за задержанным, каким-то цыганом или молдаванином, зацепленным во время недавней операции, прокатившейся в районе. Мелкий помощник торговца наркотиками, пара пакетиков в кармане которого, сыграли решающую роль в его судьбе.

Я с комфортом сидел на мягком стуле, цыган хлюпал разбитым носом на древней самодельной (и потому не убиваемой ни временем, ни чугунными головами самых упёртых жуликов) табуретке, с закованными за спину руками.

Всего неделю, как меня отправили на стажировку в родной райотдел из УЦа. Понимал я мало (вместо полагающегося полугода стажировки, я ушёл на учёбу уже через два месяца – потребовалось срочно заполнить учебные подразделения в учебном центре, в простонародье названном «школа милиции»), зато отлично «годился» в качестве постового, где торчал в «стакане» (не путать с камерой для административников) в бронежилете, принимал паспорта у посетителей отдела, вписывал в журнал, после чего поднимал трубку телефона и связывался с тем или иным кабинетом, сообщая о гражданине, который очень желал видеть кого-то конкретного из сотрудников. Или пропускал к лавочкам для ожидания, если народу нужен был просто, без конкретики, участковый, поставить на учёт оружие.

В один из таких моментов дежурный снял меня с поста и отправил на второй этаж к операм. Ну, а те назначили меня ответственным за присутствие цыгана на месте до возвращения хозяев кабинета. Болтать жулик не собирался, да и состояние у него было то ещё. Видимо, досталось при задержании, а может, просто обдолбанный был и даже тумаки ещё не успели просигнализировать мозгу о своём наличии. Вот из-за чего-то из всего этого он и сидел, чуть покачиваясь на табурете, иногда мотал головой, хлюпал носом и совсем редко что-то шептал, при этом растягивая губы в дебильной улыбочке.

Я сидел, скучал, пересчитал все трещины в потолке, изучил все пятна грязи, крови и свежие прорехи на куртке жулика. Потом заметил на полу несколько стандартных листов бумаги с цветными фотографиями. Так как уже готов был на стену лезть (шёл второй час охраны цыгана), то не поленился, встал со стула и подобрал бумагу. Там были сфотографированы несколько пачек пятитысячных банкнот, пистолет, очень похожий на немецкий древний парабеллум, лежащий в небольшом кейсе с поролоновым вкладышем, стол, где лежали и деньги, и пистолет, и несколько тонких пачек каких-то документов. Наверное, опера подбивали материал для сдачи начальнику, прокурорским или даже в саму управу, и вот эти фотографии не подошли по каким-то критериям, и их просто скинули в сторону. Не секретно же.

Очень понравился пистолет, даже на несколько мгновений помечтал, как держу его в руке, целюсь в мишень и спускаю курок.

И вот тут меня накрыло.

Мир окрасился серыми тусклыми тонами, качающийся жулик замер, в груди у меня возникла небольшая резь, словно я больше минуты не дышу. Все эти странности быстро прошли, оставив после себя боль в груди, лёгкую тошноту и головокружение, и… открытую пластиковую коробку-кейс с немецким пистолетом.

Я сглотнул колючий комок, помотал головой, закрыл глаза и досчитал до десяти, при этом сильно щипая за мякоть между большим и указательным пальцем левой ладони. Вновь открыл глаза: кейс никуда не исчез. Вернее, он пропал с листа бумаги, материализовавшись в натуральном виде на полу передо мной. Я ткнул кончиком ботинка, сдвинув кейс на несколько сантиметров, потом провёл пальцами по поролону, холодному металлу оружия.

В общем, осязание подтвердило то же, что видели мои глаза.

– Твою мать, – с чувством произнёс я. И в этот момент в коридоре раздались громкие голоса, смех, и тут же меня всего пробило нервной дрожью. Стало страшно, что или я вылечу с работы как решивший пошуровать по тяжёлым сейфам оперов, откуда вытащил конфискованное оружие (тогда ещё не знал, что подобные вещи тут же опечатываются в одном из сейфов оружейки), или спишут по состоянию психического здоровья, если окажется, что пистолет мне мерещится. Проверять, что из этого правда я не решился, пусть даже и разберутся потом, что я совсем ни в чём не виноват. Поэтому я схватил кейс, захлопнул его и торопливо сунул под бушлат, потом затянул шнуровку на поясе, чтобы тяжёлая ноша не выпала прямо под ноги. Хорошо, что выдали вещи на пару размеров больше, причём, не только мне (я-то посчитал, что это своеобразная дедовщина кладовщиков над молодым сотрудником), но и старым сотрудникам тоже выдавали вот такие «великанские» размеры.

– Не устал? – спросил один из оперов, вошедших в кабинет спустя несколько секунд, как я закончил возню с одеждой. – Этот не буянил?

– Да нет, тихо вёл. Только бубнит себе под нос что-то да лыбится.

– Ну, это он ненадолго, да, Макар?

– А ваш ствол за пазуху спрятал, большой и в коробке, – тут же прошепелявил цыган. – С пола поднял и спрятал.

«Вот жешь сука!», – подумал я, вновь испытав приступ паники

Опера тут же заржали.

– Ага, и базуку в карман заныкал! У нас же здесь по углам чего только нет. Что только не валяется. Слушай, Макар, а ты ничего такого не подобрал, а? Ещё так грамм тридцать герыча? – вкрадчиво спросил один из моих коллег. – Или пистолетик?

Даже под слоем грязи и разводов крови, я увидел, как сильно побледнел цыган, потом забегал у него кадык – вверх-вниз, вверх-вниз.

– Медведь, ты чего, какие тридцать грамм? – просипел жулик враз осипшим голосом. – Падлой буду – не моё. За своё отвечу, а лишнего не возьму.

– А вот об этом мы сейчас и поговорим, Макар, – ласково произнёс опер, но от его тона цыгана заколотило нервной дрожью.

Дальше дослушивать и досматривать сцену «признание цыгана в грехах перед ликом апостолов Уголовного Кодекса» я не стал, быстренько попрощался и торопливо вышел из кабинета. Так как время моего дежурства вышло, что я даже лишних полчаса отсидел (помощник дежурного ещё ухмыльнулся, мол, начинай забывать о графике, подобное теперь я стану читать лишь как сказку в законе о службе), то я сразу же направился домой.

Пистолет в квартиру не понёс, вместо этого прикопал в снегу рядом с заброшенной стройкой, рядом ещё и окропил снежок, э-э, жёлтеньким, чтобы отбить брезгливых любопытствующих, если кто смог рассмотреть мои раскопки-захоронения.

Дома отбившись от попыток матери накормить горячим ужином, я переоделся и помчался обратно к стройке. Убедившись, что никого рядом нет, я выкопал из снега кейс с пистолетом, положил тот в спортивную сумку, и торопливо зашагал к выезду из города.

Жителей у нас чуть больше десяти тысяч, большая площадь города только из-за огромного частного сектора и деревень, которые недавно обозвали городскими улочками. А там и домов-то в каждой меньше сотни, но зато некоторые усадьбы по площади соперничают с парой-тройкой многовартирных пятиэтажек. Потому и пришлось мне попотеть, пока вышел за город, а потом ещё сорок минут добираться до близкого леса.

Там, утопая по пояс в снегу, я нашёл глубокий овраг и дрожащими руками вытащил пистолет…

Через неделю в этот овраг я спустился с двоюродным братом.

– Витя, ну за каким хреном мы сюда приползли? – простонал он. – Блин, да я весь мокрый уже, а нам ещё топать обратно до города, а на улице мороз. Если заболею, то все лекарства я с тебя стребую.

– Я кое-что показать хочу, Санёк. Только ты сам там…

– Что – сам и там? – пробурчал он.

– Вон под тем деревом посмотри, раскидай снег ногой и… – я вновь не договорил, и, затаив дыхание смотрел, как брат ковыляет по снегу, потом чертыхаясь, ковыряется в сугробе.

– Оба-на, это что? – удивился он, нащупав кейс в снегу.

Моё сердце дрогнуло, когда Сашка достал из снега кейс, очистил его и открыл, повозившись с защёлками. Когда он увидел пистолет, то на пару секунд опешил.

– Блин, откуда ЭТО у тебя? – спросил брат и повернулся ко мне.

– Ты его видишь? Да?

– Да вижу, вижу. Вить, откуда у тебя ствол да ещё такой? Он настоящий, или… охренеть, – он сам и ответил на свой вопрос, ловко выщелкнув магазин из рукояти. Посмотрел на золотистые круглые головки пуль, потом вложил магазин обратно.

– Ты не поверишь, Саш.

– А ты расскажи…

Рассказал… Как и ожидалось, брат покрутил пальцем у виска, обозвал сумасшедшим, предложил сходить к психиатру, а потом потребовал не морочить ему голову сказочками и выдать правду. Пришлось ему кое-что продемонстрировать.

– Смотри.

Я достал из рюкзака прозрачную папку с яркими красочными фотографиями холодного оружия – нормандский меч, шпага, шашка, турецкий ятаган и катана. Показал их, потерявшему речь от моего поведения, Сашке. Потом взял лист с изображением шпаги и сосредоточился, начав представлять. Как было бы здорово иметь такую полезную вещь в своём хозяйстве.

Боль в груди.

Замер миг.

Все цвета исчезли, остался только серый.

И тут же все прошло.

– Это ты как… это… ты разыгрываешь? – прошептал родственник, когда увидел в снегу эфес шпаги.

– Да? А как тебе вот это? – я достал из папки ещё один рисунок. – Знаешь, что это?

– Цепной меч из игрушки, м-м, забыл название. И что?

– А вот то.

Через несколько секунд в снегу у моих ног торчала рукоятка фантасмагорического клинка, а я падал туда же следом.

– Эй, эй, ты чего? – Сашка всполошился, добрался до меня и помог перевернуться на спину, стёр с лица снег и похлопал по щекам. – Витёк, не дури! Харе придуриваться, а?

– Тебе бы так придуриваться, – простонал я. – Блин…

– Да что с тобой⁈

– Перенапрягся, – простонал я. – Всё из-за тебя, Фомы неверующего.

– Так, поговорим дома. Идти можешь?

Я попробовал встать на ноги, и кое-как у меня это получилось, но сделав несколько шагов, я опять завалился в снег с кругами перед глазами и сильным сердцебиением.

– Та-а-ак, – протянул брат, – понятно.

Он достал из кармана телефон, принялся кого-то упрашивать приехать «за город, где поворот к корпусам бывшего хранилища удобрений…ты возле дороги дождись… двое – я и брат…трезвые, да если бы и пьяные, тебе-то что…».

– Уф, через полчаса за нами подкатят, нам бы только до дороги добраться, а там с комфортом до дома довезут.

– Ты пистолет спрячь, Сань. Да и эти железки прикопай, – попросил я.

Через полтора часа (больше часа шли до дороги, где потом наслушались обвинений от «водителя кобылы», как его назвал братишка) мы оказались у меня дома. У Сашки с тёщей, тестем и женой да полугодовалым сыном (три года разницы, а успел и пожениться, и род продолжить, правда, он не потерял год жизни в армии, как я) в двухкомнатной квартире нам бы поболтать не дали.

– Рассказывай, – потребовал он, когда мы оказались в моей комнате, получив по кружке горячего чая и тарелку с печеньем от матери.

– … вот, собственно и всё, – закончил я своё повествование. – В инете иногда встречаются истории. Что магия у народа появляется. Правда, ни роликов, ни выступлений самих магов найти не удалось.

– Надеюсь, сам не додумался писать о себе или видео снимать?

– Дурак я что ли? – обиделся я. – Понимаю, что за такими людьми «хэ» вроде меня правительство начнёт охоту.

– Спасибо голивудщине за их блокбастеры, – хмыкнул Сашка, – а то бы с воспитанием советских людей – честных, открытых и желающих помочь всеми силами родному государству, любой из наших земляков прямым ходом попёр бы в ментовку сдаваться или фээсбэшникам. Значит, ты можешь превращать любую картинку во что-то настоящее?

– Наверное. Пока что пробовал на маленьком и простом, распространенном. Тот же цепной меч не эксклюзив в игровом мире, а обычная вещь. Думал создать меч Данте, но в описании сказано, что с ним можно открыть портал в мир демонов…

Сашка в этот момент делал глоток из кружки и от моих снов выплюнул всё себе на колени. После чего долго прокашливался.

– Вить… кхе-кха…не вздумай даже… кха… о таком думать… и вообще… кха-кха…не трогай оружие и тем более то, в котором не понимаешь. Не хватало нам ещё тут с демонами столкнуться… кха. Ты же служил и сейчас служишь. В школе твоей не научили осторожности? А если прихватят с тем же парабеллумом, а?

– Да я его сразу спрятал. Рассказывал же, что случайно получилось реализовать пистолет.

– Слушай, я послезавтра уезжаю на два месяца на вахту, давай договоримся, что ты не будешь пользоваться своими сверхспособностями?

Я отвёл взгляд в сторону.

– Понятно, – помрачнел собеседник. – Ну, хотя бы не станешь нарываться, будешь держаться подальше от всяких демонических мечей, ядовитых кинжалов, шагоходов и так далее?

– Постараюсь…

Вот как можно обещать не прикасаться к Дару? Всё равно, что дать ребёнку откусить от вкусной конфеты, а потом забрать её, положить на видное и доступное место, и попросить не доедать. Вот то-то и но.

Через неделю после отъёзда брата я реализовал себе костюм из «Кризиса» и несколько дней бегал по лесам, пугая зверьё.

Я чувствовал себя на вершине мира. Это была просто фантастика!

Я становился невидимым и бесшумным, мог ударом кулака сломать нетолстое деревце, вырвать комель и зашвырнуть его на пару сотен метров, ускориться до такого состояния, что опережал зайца в считанные секунды, мог с помощью оптической системы костюма обнаружить вокруг любую живность. Жаль, что по канону надолго работы всех этих систем не хватало, но хорошо, что картинка, которую я распечатал из интернета, показывала модернизированный костюм, с увеличенным ресурсом в несколько раз, а это не три-пять секунд невидимости, а примерно двадцать-тридцать. Ах да, там у героя были тёрки с инопланетянами из холодного мира и потому его нанокостюм имел встроенную терморегуляцию, и вот эта функция особенно радовала меня, когда ударили сильные морозы.

И ещё – энергию костюм восстанавливал сам!!! Шикарно, правда?

Записался в кружок рисования, плюс скачал из сети несколько самоучителей ИЗО, и теперь вечерами портил бумагу и тратил краски либо во дворце культуры, где располагался кружок, либо дома перед экраном ноутбука. Вообще, я неплохо рисовал, в армии помогал писарям оформлять стенгазету, делал рисунки, карикатуры и так далее. Возможно, из-за этого таланта я и приобрёл свой сверхъестественный Дар. Моей идеей фикс стала мысль – научиться рисовать всевозможные девайсы, которые потом сам же и реализую.

А это… ух, аж в груди томление сладостное появляется! Можно вплоть до Звезды Смерти или её менее габаритного аналога создать! Или «Энтерпрайз» с его функцией перемещения во времени! Или… да этих «или» столько, что голова кругом начинает идти.

В один из выходных я в самой глухой чаще леса создал с картинки «сталкеровскую» гаусс-пушку. Вещь в реальном мире получилась тяжёлая и невероятной убойной силы. Если в игре она разила врагов, живую силу (впрочем, техники там и не было толком, только не убиваемые вертолеты, которые падали с небес лишь тогда, когда я влезал в игровые файлы и превращал банальный ПМ в монстра со скорострельностью в пару тысяч выстрелов в минуту и убойной силой пули раз пять выше, чем у гранаты РПГ-7), причём, не всегда убивая с первого выстрела сталкеров в «экзах», то в моих руках в реальном мире она крошило всё: превращала в щепки стволы берёз, дробила в щебень булыжники в незамерзшем ручье, вырывала пласты промороженной земли, оставляя после этого внушительные воронки.

Это было круто!

Я чувствовал себя всемогущим! Повелителем Вселенной! Богом!!!

Я сделал несколько зелий Халка (соберусь с духом и глотну как-нибудь, только подальше от своих родных мест, а лучше и вовсе скатаюсь для этого эксперимента куда-нибудь в Уральские горы), набрал уколов для повышения силы, ловкости, живучести, скорости. В интернете чего только не было, а с картинок мой Дар реализовывал практически всё! Подозреваю, что не обошлось без веры тысяч и тысяч людей во все эти вещи: в наноброню, в Халка, в микстуры, что повышают характеристики тела. Недаром учёные уже который год твердят про инфослой Земли, доступ и расшифровка которого способна дать невероятной силы толчок для землян – поднять их на невообразимые вершины или раздавить до состояния небытия.

Я подозреваю, что именно в этой загадочной субстанции и хранятся все мысли, мечты, фантастические и нереальные видения из снов. И благодаря этому я могу реализовывать рисунки и фотографии.

А потом случилась катастрофа.

Глава 2

В тот день я вытащил дезинтегратор из «Фаллоута», с которым игрался целый час, превращая в ничто камни, столетние дубы, снося бугры и углубляя овраги.

Эйфория была такая, что рассудок мало что соображал, без всяких наркотиков у меня сорвало крышу. Ошибкой моей стало, когда я решил проверить свои силы «по крупному». Реализовывать, к примеру, малый шагоход из звёздных войн, я не решился, как и несколько подобных вещей. А в папке, с которой я теперь почти не расставался, и где скопилось под сотню рисунков – от банки белоруской тушёнки, до шагающего танка из «батлтеч», было два или три рисунка эпизодов ВОВ. Вот один такой я и выбрал, где на красноармейцев расчёта противотанковой пушчонки (звание пушки для такой пигалицы я не мог из себя выдавить. Ну, мелкая она совсем!) пёр немецкий танк с кургузым толстым стволом, а за ним бежали пять или шесть солдат в серой форме, в рогатых касках, с засученными рукавами и с автоматами в руках.

Сосредоточившись на танке, я представил, как эта гора стали встанет во-о-он там, в сотне метрах впереди. И даже приготовил дезинтегратор, из которого попробую расщепить на атомы несколько десятков тонн круповской стали.

Реальность выкинула жестокую шутку.

В момент создания танка мир не просто посерел и замер, он исчез! Несколько секунд вокруг стояла сплошная темнота, и по ощущениям вестибулярного аппарата я парил в невесомости.

Проклясть свои опыты я не успел – зрение и притяжение вернулись. Вместе с ними обнаружился танк… и ещё два бойца в нескольких метрах передо мной с пушкой. Один с перебинтованной головой вставлял в казённик орудия тонкий снаряд с золотистой гильзой и с чёрной остроконечной головкой.

Вместо снега – порыжевшая от жаркого солнца трава, серая земля на бруствере капонира, несколько ящиков, заполненных длинной тонкой стружкой и парой деревянных брусков с пазами. В стороне лежат люди в грязных запорошенных землёй гимнастёрках (название верхней части старой военной формы в одно мгновение всплыло у меня в голове). Лежат странно, неудобно же им, так могут лежать только… мёртвые.

Я ошалело водил головой по сторонам, не веря, что вместо того, чтобы вытащить танк к себе, я сам переместился в картинку.

Реальность либо не смогла создать столь массивную цель, либо сразу несколько объектов, плюс, пейзаж, склонили ту часть весов, где Дару стало проще переместить меня в эту реальность, чем вытащить такую кучу объектов (про пейзаж не забываем) ко мне.

Из ступора вывел выстрел пушки: снаряд цвикнул по краю башни танка, высек искру и улетел почти вертикально в небо. Ответный выстрел танкистов оказался более эффективен – столб огня, дыма и земли поднялся сбоку от расчёта в каком-то метре. Взрывной волной и осколками искорёжило орудие, разорвало солдат и приложило меня.

Спасло меня то, что умная система костюма среагировала сама, переведя мою экипировку в режим брони. Я просто улетел назад, приложился спиной о землю, получил несколько сообщений о попаданиях, которые едва не стали критическими.

Дезинтегратор, кстати, я выронил при падении.

Я так и лежал на спине, приходя в чувство от всего случившегося, в глубине души надеясь, что вот прям сейчас реальность не выдержит и меня выбросит обратно в родной мир, на Землю двадцать первого века.

Так и лежал (как сказал бы Задорнов «ну, деби-и-ил»), пока рядом не раздался новый взрыв, на этот раз гораздо сильнее – меня поволокло по земле, как сухой лист по асфальту осенним ветерком. Энергии в накопителях набраться не успело, поэтому пришлось туго: разбитая губа, ушибленная коленка, гудящая голова. Хорошо, что даже в обычном режиме нанокостюм работает лучше всякого бронежилета и аптечки, а так бы рисковал получить переломы да сотрясение (хотя чему сотрясаться, чему⁈). И вот после этого мозги (если они у меня есть) встали на место.

«Чёрт, да меня же убить могут! Это уже не шутки – это пипец!», – пронеслась лихорадочная мысль. Тут же вскочил на одно колено, бегло осмотрелся… эх, не везёт, так не везёт: дезинтегратор тю-тю. Пока я обалдевший валялся на земле, припорошенный землёй от взрыва снаряда, танк добрался до позиции противотанкистов и принялся её утюжить (вот на хрена, а? Только слепой не увидел бы, что там одни покойники… или обзор у танкистов такой херовый, что они этого не видели?). Доутюжился – наехал на моё оружие из далёкого (очень-очень далёкого) будущего, и то взорвалось. Как? Почему? У меня ответов не было.

От взрыва танку стесало левый борт до середины и часть переда. Со стороны смотрелось так, словно, боевая машина попала под гигантский стакан, которым в деревнях хозяйки вырезают круглые формы из теста для пельменей или печенья. Попутно сдетонировали оставшиеся снаряды в боеукладке, довершив уничтожение танка.

За танком шли несколько автоматчиков в серой чужой форме. Уничтожение союзного танка оказалось для них шоком, и они замерли на месте, потом кто-то из них встал на одно колено, кто-то плюхнулся на землю. Через несколько секунд заметили меня, что было не так уж и сложно – я в своём чёрном костюме сильно выделялся на фоне жёлто-зелёного пейзажа и свежей рыхлой земли.

И вот тогда, за секунду до первого выстрела, я стартанул из нижнего положения, включив режим ускорения. Энергии хватило на десяток секунд, но за это время я промчался метров пятьсот, пролетев над цепочкой стрелковых ячеек и свежих воронок, над мёртвыми, ранеными и живыми. Запомнился один боец, стоящий на коленях в глубокой ячейке, одной рукой он опирался на земляную стенку, второй стискивал связку из двух толстых гранат на короткой ручке. Меня он проводил ошалевшим взглядом и даже дёрнул вооруженной рукой, но пока он её поднимал, я усвистал на пару десятков метров.

Вломился в редкий лесок, ломая кустарник и тонкие прутики молоденьких берёзок и осинок. Успел пробежать ещё метров пятнадцать и тут энергия в костюме иссякла. Пришлось падать на землю и быстро-быстро отползать в сторону на тот случай, если мне в спину сейчас кто-то целится и готов причесать очередью кусты, которые ещё покачиваются после столкновения со мной.

Тихо.

Нет, шума хватало – бой всё ещё шёл, но вот рядом со мной не пролетел ни один снаряд, ни одна пуля. Меня или не заметили, или решили не отвлекаться на что-то непонятное, когда рядом столько понятных врагов.

Отдышался, дождался, пока энергия заполнит накопители, после этого активировал маскировку и чуть ли не «гусиным шагом» направился к противоположному краю леска, который проглядывал метрах в двухстах впереди. Прокрался рядом с несколькими большими брезентовыми и выгоревшими на солнце и от дождей палатками. На двух были нашиты красные кресты, рядом с ними на верёвках, протянутых между вбитыми в землю жердями, сушились серые бинты, некоторые были со следами не отстиравшейся крови. Из них же раздавались стоны вперемешку с матом и увещеваний женскими голосами.

Энергия вновь закончилась, когда я миновал лагерь, опять пришлось прятаться в кустах и ждать её восстановления.

Из леса я выбрался через десять минут. Осмотревшись, заметил в пяти километрах впереди и правее ещё один лесной массив, к которому и решил направиться.

Выбрал ускорение, наплевав на скрытность, да и некому было за мной смотреть – в округе было чисто. Проскочив лес, я пересёк два поля с высокой, по грудь, рожью и грунтовую накатанную дорогу между ними и оказался в очередной «зелёнке».

На этот раз лес оказался внушительным, нечета предыдущим, которые в длину были пару-тройку километров, а в ширину и на один не дотягивали. В этой чаще я прошагал два километра и просвета так и не увидел.

– Всё, привал, – скомандовал я сам себе и тут же плюхнулся на небольшой пригорок. Впереди стояла густая стена орешника (за ним тянулась лесная дорога, но старая, уже порядком заросшая травой. Я прошёлся на сотню метров за неё, потом решил вернуться к бугорку, который выглядел таким удобным для отдыха), позади заросли двухметровой крапивы вперемешку с малинником, по сторонам тоже хватало непроницаемой зелени, так что, прикрыт я был со всех сторон.

Итак, что мы имеем?

Имеем мы кретина – одна штука. И всё.

Это надо было додуматься до того, чтобы вытащить к себе танк! Там же экипаж имелся, вот чтобы я делал с живыми немцами, а? Убить рука не поднялась бы. Пришлось бы драпать от них. А если бы они рванули в город и там навели шороха, убили бы кого-нибудь?

– Дебил, дебил, дебил! – простонал я, сопровождая каждое слово ударом кулака по голове. – Когда думать научишься?

Дар я получил так неожиданно и без всяких неприятностей (побочные ощущения не в счёт, там всего-то несколько секунд недомогания, а потом опять живчиком себя чувствовал), что на волне эйфории посчитал себя Богом!

– Двадцать лет, а ума нет! – простонал я и схватился за голову. – И что делать теперь, что делать?

А ведь стоило ожидать, что картинка, где имеется больше одного объекта, может подгадить, стоило.

Но я же Бог, мать иху!

Вряд ли это «карман» или по-научному из фантастической литературы – микромир. Я промчался километров двадцать, и конца-края местности не было. Микромир закончился бы ещё тем полем, где «бодались» танкисты и артиллеристы. Немного странно, что автоматчики там были с автоматами. Тьфу, то есть, вообще там были автоматчики. Большая часть армии с обеих сторон почти до конца войны провоевали с винтовками. Вроде бы в сорок третьем даже заново модернизировали «мосинку».

Погон на пушкарях не было, значит тут начало или середина войны. И, блин, толпа автоматчиков. Может, всё-таки, «карман»?

«Скорее, иная реальность с капелькой отличий и отличия эти – тот отряд автоматчиков», – вздохнул я.

Понемногу я стал успокаиваться и одновременно с этим на меня стал накатывать мандраж – появилась дрожь, во рту стало сухо.

Меня могли УБИТЬ!

Взаправду!!!

Жить захотелось сильно, очень сильно… так сильно, что небольшая мысль встать и пойти на помощь своим, русским, точнее советским людям, была задавлена в зародыше. Следом распрощалась с существованием и вторая, которая требовала передать все эликсиры раненым.

Гадко? Подло? Эгоистично?

Да-да-да!

Но таков человек двадцать первого века. Дружелюбие и взаимопомощь вытравлена жестокостью и цинизмом. Сколько раз вы уступали пожилым людям место в метро, автобусе, маршрутке? За свою жизнь я таких случаев наблюдал от силы с десяток. Кто-то скажет, мол, это другое, а прийти на помощь солдатам, помочь раненым – это долг каждого. Они же наши предки, они спасли нас от смерти, мы живём, потому что они умерли.

Ха-ха-ха!

Бред, мать вашу! Самый что ни на есть чистейший бред. Все мы только и можем, что на 9 мая дарить гвоздики ветеранам (которых уже по пальцам одной руки можно пересчитать), пройтись с фотографиями в колонне, повязать ленточку, где можно и где нельзя. Но ни одна морда НИКОГДА просто так не зайдёт к ветерану (да что там к ветерану – простому старику или бабуле по соседству, которые едва сводят концы с концами в нашей, бл***дь, лучшей стране) и не принесёт ему продуктов, не зайдёт и не предложит принести лекарств, довезти до места, куда нужно старику. Двуличные показушные твари! Да вы жопу свою боитесь поднять с нагретого места и постоять полчаса в качающемся салоне-вагоне, а тут рискнуть жизнью (своей, бляха-муха, ЖИЗНЬЮ, ну что – доходит понемногу?) в бою или отдать последние лекарства, которые могут однажды спасти ВАШУ же жизнь.

В общем, я согласился пойти на поводу у гаденькой идейки партизанить потихоньку и иногда, а вот потом, перед тем, как стану уходить из этого мира обратно в свой, вот тогда и сообщу всё то, что знаю про ВОВ (знаю, правда, мало). И ещё передам что-то убойное – чертежи «шилки», «иса-третьего», «мигов», «калашника», может быть, что-то из фантастического оружия, например, десяток «толстяков» с сотней зарядов к ним из всё того же «Фаллоута».

Но это будем потом, ведь ещё нарисовать нужно – папку я выронил из рук (и не помню когда) и сейчас она валяется или на позициях артиллеристов, или в снегу в моём мире.

Понемногу тело успокаивалось, входя в один ритм с рассудком.

Вскоре пришёл в себя настолько, что додумался провести инвентаризацию своего имущества.

Итак, кроме кретина (ага, одна штука, помним и знаем), имеется нанокостюм с разными вкусными способностями и не требующий энергии. Ещё гаусс-винтовка и сотня патронов к ней (так же не требующая зарядных элементов, только патроны… почему так, я не разобрался), три пробирки со светящейся зеленоватой жидкостью – халковский мутаген. И гора шприцев в специальном свёртке с кучей кармашков. Свёрток этот больше всего похож на набор инструментов, с которыми ходили слесаря и автомеханики во времена молодости моих родителей.

Про костюм уже говорил: сила, скорость, защита (причем, в режиме защиты костюм и подлечивает заодно, не сильно, но мне хватает), сканирование местности и постоянная защита на уровне бронежилета десятого (если есть такой) класса.

Винтовка. Вещь невероятная, сразу вам скажу. В «Сталкере» она не сильно отличается от прочих образцов оружия. Ну, вот смысл применять такое оружие против пеших противников, пусть и в «экзах»? Да эту броню и снайперка с БэБэ патронами пробивает неплохо. Против техники пошла бы отлично, да вот беда – её-то в игре и нет. Но когда «гаусска» оказалась в моей реальности… о-о, это сильно ударило мне по мозгам. Прямо пять килотонн эйфории! Пятимиллиметровая пуля пробивала ствол дуба в обхват, и потом ещё крошило в щепки пару соседних деревьев, стоящих за дубом. Пробивала с лёгкостью шейку рельса и уродовала его самую толстую закалённую часть. С двух обойм я расколотил в щебень стандартный бетонный блок, а ведь он держит очередь крупнокалиберного пулемёта. Думаю, что при попадании в корму или борта немецкого танка, пулька пробьёт его насквозь. Не «тигра», до которых ещё пару-тройку лет ждать, но вот «троечку» или какой-нибудь трофейный – запросто.