Текст книги "Князь... просто князь (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Так или иначе, но Ярослав после того приснопамятного поединка, когда он смог последовательно победить трех воинов, стал чаще появляться на людях без доспехов. Поначалу из-за слабости. А потом – просто, чтобы поберечь свою спину.

Вот и сейчас он стоял на причале и осматривал бревна, которые спустили с самых верховьев Днепра на продажу. В сплав. Что Ярославу крайне не нравилось. Их ведь теперь еще сколько сушить! Да и после сушки не все ладно будет. Поэтому он осматривал бревна и обсуждал с этими ребятами, что их сплавили, доставку бревен уже на плотах. Чтобы древесина не портились от долгого нахождения в воде. Но эта идея явно не находила отклика в головах данных контрагентов. Зачем им лишний раз напрягаться? Ведь и так этот ромей все берет…

И в тот момент, когда он уже хотел было разозлиться, каким-то тридевятым чувством он ощутил опасность. А потому внезапно решив пройтись, чтобы избавиться от этого наваждения. Шаг. Еще. Еще. И тут в тесанные доски причала ударило несколько стрел. Люди стразу засуетились. Забегались. А стрелы продолжали сыпаться. Не очень густо. Но кто-то явно пытался накрыть Ярослава. Поэтому тому приходилось постоянно смещаться.

Там, в XXI веке он ни раз и ни два слышал о том, что в древности из-за высокой мотивации стрелки были намного лучше, чем олимпийские чемпионы будущего. Дескать, жить захочешь – не так раскорячишься.

Но реальность, как обычно, оказалась намного сложнее и куда менее романтична.

Прорыв в организации и техники физического развития, который наметился в XIX веке, пошел победным маршем только в XX веке. Что-то похожее на тренировки имелось только в Античности. Но все это было ограниченно не только территориально, но и социально. Та же «варваризация» легионов Римской Империи в III–IV века принесли не только падение дисциплины и кое-каких технических решений[1], но и довольно заметное снижение качества войск из-за ухода в прошлое старых имперских, еще античных традиций по тренировке бойцов. И все. В наступившей эпохе Темных веков ни о какой традиции нормальных тренировок и речи не шло. За пределами же этого островка просвещения, то есть Античного Средиземноморья, подобных традиций вообще не имелось. В лучшем случае шагистика, ибо без нее действительно очень туго.

То есть, желай того или нет, но, если нет устоявшийся школы с системой тренировки, дающей хорошую повторяемостью результатов, тренироваться можно только по наитию. Интуитивно. Но, как показывает историческая практика, результат это хороший не даст. Просто достаточно сравнить показатели стрелков из лука на заре олимпийских игр и в наши дни. А ведь те стрелки во многом вышли из национальных школ, практикующих стрельбу из лука как историческую традицию…

Ну да ладно.

Пусть так. Но вдруг среди этих криворуких могикан встретился мастер своего дела? Не реально, но пусть. Вдруг еще один гость из будущего, очередной мастер спорта майор Чингачгук, провалившийся в древность? Сможет он показать олимпийский результат в том же IX веке, если выдавал его в XXI? Нет. И отрыв в показателях будет очень сильный.

Почему?

Луки и стрелы. Когда что-то делается на глазок, да еще из натуральных материалов, да без знания сопромата и физики, да вручную, результат, мягко говоря будет плавать. И даже если случится чудо, БОЛЬШОЕ ЧУДО, и местный мастер сделает хорошо сбалансированный лук, то чем этот Чингачгук будет стрелять? Стрелами, геометрия, вес и балансировка которых скачут как козлики на лугу?

Таким образом у нас получалась «картина маслом». Достаточно кривые несбалансированные луки, у которых не был даже полочки для стрелы, не говоря уже о стабилизаторах и прочих прелестях, без которых точная стрельба на большие дистанции – фантастика. Несбалансированные и разные по весу да геометрии стрелы. И навыки, которые формировались по наитию, а не на основе крепкой школы, опирающейся на научный фундамент в области биологии, физкультуры и психологии. Что это давало? Да ничего хорошего. В таких условиях дальше двадцати-тридцати шагов вообще было лишено смысла стрелять прицельно. Только через массирование по площади. А хоть куда-то как-то уверенно и стабильно можно было опадать едва ли не в упор.

Подтверждение этой версии Ярослав и наблюдал на причале. До опушки леса было метров семьдесят. И тот десяток стрелков не могли накрыть одного человека. Все летело – в ту степь, давая довольно приличное рассеивание. А ведь они вон – старались, пытались прицеливаться. Однако ничего у них не выходило. И сам Ярослав боялся скорее случайной стрелы, чем точного попадания. Поэтому, по возможности, находился так, чтобы между ним и опушкой был хотя бы один человек.

Очень быстро отреагировали дружинники, что сопровождали Ярослава. Меньше чем за минуту они встали в «коробочку» и прикрыли своего конунга щитами. После чего обстрел сразу прекратился, а нападающие дали деру.

Обошлось, к счастью, без смертей. Но двоих из тех, кто сплавлял лес из верховьев Днепра, ранили. Легко, но все же. Да еще одного местного зеваку женского пола, что пришла посмотреть на дальних соседей. Ее тоже легко задели.

Ярослав осмотрел раненых. Понял, что тяжелых раненых среди них. И грозно глянув, рявкнул:

– Сидите и не трогайте стрелы. Сейчас я лекарей пришлю!

Раненные нервно закивали.

После чего, конунг бегом направился в крепость. Откуда буквально через пять минут выбежало две девочки и несколько дружинников с носилками.

А еще через минуту – отряд преследователей. Наш герой считал, что нападающих нужно догнать и допросить. Потому как почувствовал связь между отравленным кинжалом и вот этим нападением. Кто-то очевидно пытался его убрать. Зачем-то. И он не мог понять – кому это он так дорогу перешел. Это явно был не местный деятель. Тут так не принято. И не скандинав. У тех тоже такие подходы не приветствовались. Оставались только южане. Точнее Византия и… возможно… Хазария. И там, и там хватало белых пятен. Особенно в отношении хазар, с которыми у Ярослава отношений вообще почти никаких не было. Разве что небольшая торговля с заезжими купцами.

Выдвинулись.

Но осторожно.

Конунг облачился в доспехи и, прихватив отряд из трех десятков дружинников отправился к той опушке. Но было уже поздно.

Следы хорошо наблюдались. Как в формате отпечатков обуви, так и поломанных веточек. И труда не составило пройти по отчетливому следу через лес следом. С осторожностью, разумеется. Однако, заложив приличную петлю, отряд преследователей вышел к окраине Гнезда. И увидел уже маячившую вдали крупную лодку, что «под всеми парами» спускалась по течению, подняв парус и налегая на весла.

– Кто это? – Хрипло дыша спросил Ярослав.

– Надысь привалили к причалу. Дня не стояли. – Произнес один дружинник.

– Да не, – перебил его другой дружинник. – Ночевали. С вечера они пришли.

– И откуда они?

– Да кто знает то? Откуда-то с низовий пришли. Пеньку привезли.

– Кто с ними дела вел?

Его люди замешкались, пытаясь вспомнить. Ничего не прояснив, конунг отправился на пристань и стал расспрашивать. Но и там ничего не узнал. Оказалось – новички торговлю вести хотели. Однако до них очередь не дошла. И других желающих хватало. Причал и округа Гнезда была полна гостями торговыми, превратившись в своеобразную, постоянно действующую небольшую ярмарку. Кто транзитом шел. Кто целенаправленно с Гнездом работал. Поэтому никаких рядов никто с ними не заключал – не успели. Во всяком случае, кто с ним общался никто не знал. Ну так – в два слова обмолвился. И все.

Прояснилось только то, что они от среднего течения Днепра пришли. Сборная солянка из нескольких племен. Вроде как кровные родичи, что скупили у своих соплеменников волокон конопляных и повезли их в Гнездо продавать. Дескать, прослышав, что там можно железными изделиями разжиться топорами там, ножами и прочим.

В общем – залетные. Откуда-куда – не ясно. Зачем и в чьих интересах действовали – тоже.

Но на этом история не закончилась.

Двумя днями позже Ярослав посетил дом хазарского купца. Строго говоря это был не его дом. Просто купец сдружился с обитателем этой усадьбы и постоянно останавливался у него, когда прибывал в Гнездо. Поэтому в той усадьбе всегда можно было найти его товары и как-то обговорить дела.

Вот наш герой и отправился, пообщаться. Ему требовался опий в качестве обезболивающего. Он как-то упустил это из вида. А тут – вот – снова столкнулся и вспомнил.

Пообщались.

Хозяин, а точнее купец, что гостил у него, пригласил за стол дорогих гостей. Здесь-то и случился эксцесс.

Ярославу поднесли кубок с вином. Но выпить его тот не успел. Его сосед по застолью закашлялся, вроде как подавившись. А свое вино он уже успел выпить. Так наш герой не придумал ничего лучше, чем протянуть свой кубок, дескать, на, запей. И он запил. Весь кубок осушил, ибо жаден был до алкоголя. Тем более, что пили тут не разбавленное вино по ромейскому обычаю, а нормальное. Но ему легче не стало. Поначалу-то вроде как отпустило, а потом стало резко хуже…

У нашего героя, глядя на происходящее, сразу возникло подозрение на отравление. Очень уж похоже все. Поэтому тут же началась возня и суета. Ярослав знал о том, что в эти годы яды используют нехитрые – или мышьяк, или ртуть. Во всяком случае в таком вот обиходе. И то, что действенным средством от них было молоко да сырой яичный белок, выступающие как абсорбенты и нейтрализаторы всей этой пакости. Поэтому он сначала организовал промывание желудка отравившемуся, а потом поручил отпаивать его молоком. Козьим, которое уже появилось в Гнезде. Сам же начал заниматься расследованием. Ведь отравить хотели его.

Поначалу после отравления была суета, под шумок которой хазарский купец сумел сбежать. Да лихо сбежать. Буквально проскользнуть в последний момент. Побежал звать помощь, отвлекая внимание от себя. А потом увел одну из лошадей и на ней ускакал, в чем был. Бросив все. И товар, и деньги, и слуг.

Вот их-то Ярослав и задержал, а потом вдумчиво допросил.

Не сам. Нет. Он просто присутствовал. А вот один из свеев, что иммигрировал в Гнездо, подсобил. Трюггви был уже мужчиной в годах и шрамах. По юности ходил на драккарах под рукой разных вождей. А потом, накопив немного добра, женился. Захотелось покоя. Но старые друзья-товарищи его не отпускали. Вот он и уехал в Гнездо, где, как говорили, правит ромей. А ромеи, как всем было известно, в Одина не верили и больше тяготели к тихой жизни. Этот, по слухам, выходил странным, конечно. Но даже странный ромей выглядел намного интереснее на всю голову отмороженных дружков, которые уже и угрожать начали, разочаровавшись в своем было подельнике.

Так или иначе, но Трюггви походил в походы и выпытывать информацию умел. Через его руки прошел ни один священник, не выдержавший ласк и рассказавший все, что знает о спрятанных ценностях. Так что Трюггви достаточно легко смял волю этих подельников купца, и они запели как соловьи, наперебой рассказывая о том, что им известно. И там было такое…

Ярослав сидел, чуть покачиваясь на лавочке, и со стеклянным взглядом слушал этих болезных. А они вещали… вещали… вещали…

Оказалось, что к Гнезду, как наш герой и подозревал, стали присматриваться хазары. Причем сразу, как Ярослав начал плавить тигельную сталь в персидских печах. Они той технологии не знали, но слышали о ней. И активизировались совершенно. Поначалу просто пытаясь узнать, что да как. А потом, по мере накопления силы у Гнезда, начали вставлять палки в колеса. Ведь хватало старейшин, что лояльно относилось к ним. В том числе и сидя на их регулярных подарках. Так-то мелочи, а не дары, но учитывая бедность местных – весьма существенные подношения для получателей.

Конунг слушал… и медленно зверел…

Мозаика того дурдома, что творилась в Гнезде собиралась в единую картину. Многое встало на свое место. Мутные моменты стали понятными. Стало ясно, почему старейшины так методично сливали всего его инициативы и уступали только под давлением чрезвычайных обстоятельств. В основном. Не все старейшины, но их большинство. Этому хороший персидский кинжал. Тому золотой перстень. А тут отрез хорошего шелка из самой державы Тан[2].

В ходе обыска усадьбы нашли много чего интересного. В том числе и несколько крытых корзинок с крышками, в которых сидели крупные черные скорпионы. Их яд-то и использовали для отравления того ножа, которым ударили конунга. В вино его добавлять не стали. Посчитали, что парень получил благословение богово и для него теперь скорпионы не опасны…

Ярослав услышал шум и вышел из усадьбы в мрачном настроение. И только для того, чтобы встретить толпу жителей, которую привели старейшины. С напряженными такими, сложными лицами.

– Ты почто беззаконие творишь! – Воскликнул с легким переходом на фальцет один из них.

Конунг посмотрел на него очень тяжелым взглядом. От чего тот чуть поежился и подался назад.

– Сам расскажешь или этих вывести?

– Что? О чем? Я тебя не понимаю? – Замельтешил этот старейшина.

– О том, как крепость мешал строить, прислушиваясь к советам хазар и принимая от них подарки? О том, как покрывал покушение на меня с той отравой? О том, как сейчас привел людей, наврав им с три короба, чтобы защитить свою задницу? Мне эти подельники хазарского купца многое рассказали.

– О чем ты говоришь?! – Взвился этот старейшина. Но тут же резко вздрогнул. Захрипел. И подался вперед, соскальзывая с ножа.

– Мерзавец! – Веско произнес другой старейшина, также по уши замаранный в этом деле. Он-то и всадил бедолаге нож под лопатку. И выразительно так посмотрел на Ярослава.

Тот мрачно усмехнулся и едва заметно кивнул. Устраивать разборки и кровавую чистку сейчас было не в его интересах. А вот поставить старейшин в сложное положение и вынудить сотрудничать – да, это хорошо.

Поняв, что Ярослав не настроен их всех сдавать, старейшины начали тут же голосить о том, какой мерзавец был убиенный. О том, как их всех ввел в заблуждение. Как всех обманывал. И так далее. Так что толпа потихоньку рассосалась, проклиная мерзавца-предателя.

Когда все разошлись к нему подошел Трюггви.

– Я был за Хазарским морем. Укус черного скорпиона – смертелен. – Тихо произнес он.

– Как видишь, не для всех. – Также тихо возразил Ярослав.

– Твои глаза изменились.

– Бывает.

– Я такого никогда о таком не слышал.

– Ты многого не слышал, – усмехнулся Ярослав.

– Я много путешествовал.

– Бывал в Египте?

– В Александрии. Однажды. Я тогда был наемников у ромеев на торговом корабле.

– А слышал про первого правителя всего Египта? Про Скорпиона?

– Про Скорпиона? Нет.

– Это было четыре тысячи лет назад. Задолго до того, как очередной пророк придумал очередную веру. В те годы жил великий воин – самый могущественный, что жил среди людей. И пожелал он объединить Египет, который в те годы представлял множество воюющих между собой городов. Собрал большую армию. Выступил в поход. Но после семи лет войны его разбили и оттеснили в глубь священной пустыни. Одним за другим падали его люди, умирая под палящим солнцем. И так пока в живых не остался только сам великий воин.

– Как же он стал правителем всего Египта, если он был разбит и погиб? – Удивился Трюггви.

– Умирая, он обратился к одному из местных Богов. Предложив в обмен на жизнь и победу построить в честь него храм из чистого золота. И свое вечное служение. Свою душу. И Бог услышал его. Чтобы скрепить их договор из песка рядом с воинов вылез большой черный скорпион, которого тот должен был съесть. Живьем. А тот его должен был жалить все это время… И если он будет достоин, то…

– Так тебе помог тот Бог? – С некоторым облегчением произнес Трюггви. – А мы уже гадали, кто именно тебя спас. До драк доходило.

– Я общался со Скорпионом, – тихо сказал Ярослав, грустно улыбнувшись.

Трюггви нахмурился. Внимательно посмотрел на конунга и не найдя на его лице никаких намеков на шутку, напрягся. Ему нужно было услышанное переварить.

Ярослав же был уверен – не пройдет и недели, как все Гнездо будет знать эту легенду. Его раздражало нарастающее конкуренция между конфессиями, каждая из которых боролась за то, чтобы чудо его выздоровления посчитали ее заслугой. И он хотел утереть нос им всем, поставив на место. Ну и увести мысли в другую сторону. Ведь общество тут было совсем не христианское, а с достаточно архаичными верованиями. В том числе и в древних духов праотцов, который могут прийти на помощь потомкам. Да и вообще высшие силы вне категории божеств здесь были представлены в изрядном количестве.

Что же до византийцев и хазар, то как представители аврамических религий они себе, безусловно, выдумают что-то демоническое. Но тем лучше. Во всяком случае в отношении Византии. Ярослав не желал с ней целоваться в десна и уж тем более ехать туда жить. А тут – вон – красивая легенда, которая, безусловно, просочится в Константинополь. А значит вероятность того, что его попытаются использовать как кандидата в Василевсы уменьшиться. Слишком опасно. Вполне себе религиозная чернь может не понять столь явных языческих, а то и демонических загонов.

Эту легенду наш герой вынес из просмотренного в свое время фильма. На волне интереса к сюжету и образам он тогда почитал немного про героев тех лет и узнал о том, что действительно был такой легендарный царь Скорпионов – первый правитель, объединивший древний Египет. Другой. Совсем другой. Но так и что? Для красивой легенды вариант, рассказанный в том фильме подходил как нельзя лучше.

[1] Император Каракалла даровал римское гражданство всем свободным жителям Империи. Это привлекло в легионы много вчерашних варваров с той или иной степенью романизации. В отличие от старых граждан их уровень жизни и доходов был ниже. А так как легионер покупал и содержал доспехи себе самостоятельно, то это привело к переходу от более дорогих в приобретении и содержании ламинарных доспехов (лорика сегментата) к кольчуге (лорика хамата) и различным видам чешуи (лорика плюмбата, лорика сквамата и так далее). Несмотря на все замечательные качества лорики сегментаты у новых легионеров-варваров на нее не было денег, да и тяготели они к более привычным и простым в эксплуатации кольчугам.

[2] Тан – китайская Империя, основанная Ли Юанем, существовавшая с 618 по 907 годы.

Глава 7

862 год, 29 августа, Гнездо

– Плывут! Плывут! – Закричал вбежавший в старую усадьбу мальчишка. Ярослав завершал переезд в крепость. Но еще кое-какие дела вел в старой усадьбе.

– Кто плывет? – Спросила Пелагея, озвучивая молчаливый вопрос конунга, который вышел на крики.

– Лодки плывут. Много! Большие! Там! Там! По реке!

– Против воды? – Спросил Ярослав.

– Да. Да.

Кто это мог быть – не ясно. Однако наш герой отреагировал единственным правильным образом. Он приказал подавать сигнал общего сбора. Тот, по которому все Гнездо должно было собираться, вооружать и выступать на защиту своего поселения.

В этот раз все выходило намного медленнее, чем на учениях. Народ ведь не готовился в них участвовать и был кто где. В том числе и не в самом поселении, а где-то в стороне от него. В лесу, например, или еще где. Да и не все дела можно было вот так вот бросить и бежать. Но Ярослав никогда не подавал фальшивых сигналов, кроме учений, но они были одни и о них конунг людей предупредил. Поэтому народ постарался собраться как можно скорее.

Так или иначе, но завершение сбора и снаряжения из крепостного арсенала пришлось с изрядной задержкой. И люди вышли строиться в поле уже в самом непосредственном виду вероятного неприятеля.

– Это то самое место? – Нахмурившись, спросил магистр[1] Мануил, недовольно уставившись на людей, что с щитами и при оружии строились не то для защиты, не то для атаки.

– Это оно, – невозмутимо произнесла Кассия и улыбнулась. – Сынок у меня очень бдительный.

– Но зачем вот это все? – Махнул Мануил рукой.

– А он знает, кто и зачем плывет? – Поинтересовался тагматарх[2] Евстафий, опытный командир, который возглавлял отряд сопровождения.

– Нет. – Покачала головой Кассия. – Я первой сойду и предупрежу его.

Отчего Мануил очень остро и подозрительно на нее посмотрел. Хотел было уже что-то сказать, едко прокомментировав ее слова, но его опередил Евстафий:

– А ладно у них выходит.

– Что? – Не понял магистр.

– Ладно, говорю, строятся. Быстро. И вон – погляди – щиты какие – один к одному. Да и шлемы.

– Они представляют угрозу для нас? – Напрягся Мануил.

– Изрядную. В бою много случайностей. Так что на все Божья воля.

– У вас много луков, – заметил магистр.

– У них много пращников и небольшие дротики у остальных, – с улыбкой возразила Кассия.

Магистр еще больше напрягся. А тагмарх промолчал. Что ему было еще комментировать?

Наконец, Кассия сошла на берег и в небольшом сопровождении вышла вперед. Ярослав ее заметил и грязно выругался матом. На русском языке, разумеется, чтобы никто ничего не понял из окружающих.

После чего, тронув коня, выехал вперед.

– Мама, как это понимать? – Крикнул он не сильно приближаясь. Достаточно для того, чтобы переговариваться сильно уж надрываясь.

– Сынок, мы привезли помощь от Василевса. Я же говорила тебе – он добр. – Ответила она не по-гречески, а на славянском языке, которым уже пусть с акцентом сильным, но владела.

– Помощь? Какую помощь?

– Ты же говорил, что у Гнезда с припасами все плохо. Вот Вардан милостивый правитель державы ромеев и прислал тебе помощь – припасы.

– И воинов?

– А… – отмахнулась Кассия, – их немного. Они лишь для защиты. Чтобы по пути лодки не разграбили.

Видимо раздражение Ярослава передавалось коню, поэтому его Буцефал нервничал и немного гарцевал. Даже несколько раз вставал на дыбы и немного крутился. Но парень свободно удерживался в седле.

– Интересно как, – отметил тагмарх и замолчал, погрузившись в собственные мысли.

– Что именно? – Поинтересовался магистр.

– На нем странная, очень длинная кольчуга. Такие никто не делает. Поверх нее старая чешуя наша, ромейская. Но ее не носили поверх кольчуги. А он – надел. И выглядит это вполне разумно – его грудь и живот особо защищены. Наверное, и копье удержат. Шлем же… даже не знаю. Я такой не встречал. Похож на тот, что носят вожди варангов. Носили в старину. И конь. Посмотри, как он сидит на нем? Вон как хорошо чувствует животное. Он совсем не похож на военного вождя варангов. Те хоть и нацепляют на себя все подряд, но верхом совсем не ездят.

– Так он и не варанг, – пожал плечами магистр

– Так это правда?

– Кто знает? Но на самом верху считают, что правда. Да и она тоже. – Кивнул он на Кассию.

Так или иначе, но минут через двадцать пять магистр, тагмарх и с десяток сопровождающих встретились с Ярославом. В виду выстроенного войска Гнезда, которое наш герой не стал распускать.

– Почему ты держишь людей? – Спросил Мануил.

– Timeo Danaos et dona ferentes[3], – процитировал Вергилия конунг. – Щедрость Василевса не знает пределов. Но я опасаюсь того, что все это – всего лишь постановка для полевого театра. А я не люблю драмы. Боюсь, что если я распущу своих людей, то вы нападаете на меня, дабы захватить и доставить в Константинополь.

– Василевс жалует тебе, нобилиссим, титул стратега фемы Венедия, – мягко улыбнувшись на фразу Ярослава, произнес магистр.

– Боюсь, что твои слава лишены смысла, – долго, очень долго промедлив, ответил наш герой.

– Почему?

– Я не подданный Василевса, а потому он не может мне жаловать никаких титулов. Тем более, не существующие. Ты считаешь меня диким пастухом, который погрязнет в восторгах от пустых слов?

– Сынок! – Воскликнула Кассия. – Это большая честь!

– Честь? А как по мне – насмешка. С тем же успехом он мог бы меня назначить его наместником в Британии или Бельгики. Почему нет? А мог и легатом VI легиона.

– VI легиона? – Переспросил тагмарх.

– Да. Legio VI Ferrata.

– А почему именно его? – Поинтересовался магистр, которому все происходящее даже нравилось. Его ведь заранее предупредили, что Ярослав скорее всего откажется.

– Ну как же? Вы разве не слышали знаменитую песню? – И, перейдя на латынь, озвучил им свой условно художественный перевод, в котором, впрочем, сохранилась рифма и ритм. Хотя немного и поплыл размер. – Пусть я давно у Ахерона, но сердцем я остался там, где знак шестого легиона все также рвется в небеса! Все также горд он и беспечен, и как всегда неустрашим. Легионер увы не вечен, но слава Зевсу вечен Рим[4].

Лица византийской делегации от этих слов несколько вытянулись и напряглись. Им не понравилось то, что Ярослав обосновал вечность Рима благословением языческого божества. Тем, кто владел латынью. То есть, практически всем, ибо знание латыни в те годы было важно для офицеров и чиновников в той же степени, что и греческий. Язык международного общения, как-никак.

– Что с вами? – Усмехнулся наш герой.

– Ты римлянин, – с трудом выдавил магистр. – Ты правишь этими землями. И поэтому наш славный Василевс пожелал благословить тебя в этом славном деле.

– Да ты что? – Наигранно воскликнул конунг, словно услышал что-то действительно удивительное. И снял шлем. От чего магистр очень заметно вздрогнул.

До этого он пялился на чисто выбритый подбородок Ярослава, не понимая, зачем он это его выскабливает и почему не носит бороду. Да удивительные янтарные глаза, сверкающие в вырезах развитой полумаски.

Теперь же вздрогнул, замер и медленно попятился.

Он никогда не видел Василевса Феофила без бороды. Но верхнюю часть его лица он помнил отлично. И теперь видел перед собой юную версию давно почившего монарха. Только глаза не черные, а словно пылающие янтарные. И бороды нет.

– Что с тобой, друг? – Скривившись, поинтересовался Ярослав. – Увидел призрак прошлого?

– Да-а-а-а… это невероятно…

– Невероятно то, что попытались таким глупым и дерзким способом меня подчинить. На что вы рассчитывали?

– Но эти люди…

– Эти люди не подданные Василевса. И меня конунгом они выбрали добровольно. Добровольно, понимаешь? Надо быть дурным на всю голову, чтобы принять это предложение. Ты думаешь, они оценят эту глупую шутку? Давай я сейчас им скажу, что вы предлагаете им преклонить колено перед Василевсом за горсть зерна? И отойду в сторонку, наблюдая за тем, как они вас рвут в клочья. Давай? Что же ты?

– Это… это какой-то позор.

– Позор? – Удивился Ярослав. – Почему же? Просто тот, кто это предложил не знает местной жизни. Наивно судить о варварах не зная того, чем они живут.

– Это предложил он сам.

– А кто у него был советник? Кто ему рассказывал о жизни и обычаях этих людей? Кто его держал в заблуждении в силу злого умысла или собственного скудоумия?

Выяснилось, что один из священников, что пытался в этих краях проповедовать. И вроде даже в чем-то преуспел. А потому считался в Константинополе серьезным знатоком жизни славян в частности и северян в целом.

– Так что же, нам уезжать? – Несколько растерянно и обескураженно спросил магистр, на которого Ярослав очень плотно наезжал, прессуя фактами и указывая на слепоту, глухоту и откровенную наивность.

– Уезжайте. Я не могу взять ваши подарки, не давая ничего взамен.

– А что ты можешь дать?

– Только союзный договор…

Лишь спустя полчаса после начала общения Ярослав разрешил византийским кораблям подойти к причалу и начать разгружать мешки с просо. Распустил ополчение Гнезда. Оставив, впрочем, в полной готовности всю свою дружину. И удалился с небольшой делегацией в крепость – беседовать.

– Присматривай за ними, – тихо произнес конунг, подойдя к Трюггви. – Не нравятся мне они. Очень не нравятся.

– Уже присматриваю, – также тихо ответил тот, смотря при этом глаза в глаз Мануилу, что приметил его. Очень пристально и напряженно.

– Вы знакомы? – Заметив это, поинтересовался Ярослав.

– Грабил его как-то, – отшутился Трюггви.

– Не переживай, – хлопнув по плечам скандинава, произнес конунг, – с Гнезда выдачи нет. А те, кто служат мне, под моей защитой. Даже если ты там всех его девок перепортил – то прошлое. Сейчас ты служишь мне и важно только это.

– Я понял, – очень серьезно произнес Трюггви, чуть поклонившись. После чего удалился…

Ярослав выступал только как дука Гнезда и эпарх крепости[5]. И заключал договор в весьма осторожных формулировках. Никаких явных обязательств. Просто союзный договор.

Со своей стороны, Ярослав гарантировал свое неучастие в военных походах против Василевса и обещал предотвращать походы викингов на юг. Большие во всяком случае. Что немало. Да, еще оставался обходной путь через Волгу и Дон. Но основной и самый удобный, через Днепр таким образом перекрывался для масштабных набегов северян.

Византия же обязывалась обеспечивать ежегодную продовольственную поддержку Гнезда и не чинить препятствий в торговле всем, кто приходит в земли ромеев от Василия. Самым же ценным во всем этом деле было, конечно же, просо, которое должны были ежегодно завозить по Днепру в изрядном количестве. Для Византии это пусть и не самая удобная, но операция, не требующая больших затрат. Выгоды же несущие значительные. Во всяком случае несколько крупных набегов викингов на бассейн Черного моря учинил там страшное разорения. И платить такую небольшую цену за относительный покой региона – вполне разумный вариант.

Чтобы закрепить этот договор, наш герой собрал тинг и озвучил всем предложение Василевса. И оно всех устроило. Да, воевать за непонятного мужика где-то на юге воевать никому не хотелось. Но идея в целом пришлась по душе. Поэтому договор был составлен в двух экземплярах на латинском и греческом каждый, записан на бумаге и засвидетельствован самыми уважаемыми людьми. И кто мог, вписывал себя своей рукой…

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – тихо произнес Мануил, подойдя к Трюггви.

– Мир полон неожиданностей.

– Мы думали, что ты погиб.

– Я рад, что ваши надежды не сбылись.

– Думаешь, что тебя защитит нобилиссим?

– Думаешь, что нет?

– Ты так в нем уверен? – Криво усмехнулся Мануил.

– Боги благоволят ему. А они не любят тех, кто много врет.

– Вот именно.

– Как там Глафира?

– У нее все замечательно. Вышла замуж. Счастлива. Родила пятерых детей… Твоего выродка я утопил лично.

Трюггви едва заметно дернулся, вроде бы как намереваясь атаковать Мануила. Но сдержался.

– Хороший пес, верный пес, – продолжил дразнить его магистр.

– А кто ты, что убил собственного внука? – Скривился в гримасе отвращения Трюггви и ушел. Точнее не ушел, а отправился к Ярославу, чтобы все ему рассказать. Лучше он первым это сделает, что Мануил завернет что-то с три короба…

[1] Магистр в этот период истории Византии – высокий государственный пост. Доверенное лицо в светских делах Империи. Их не могло быть больше дюжины. Первым над ними были протомагистр.

[2] Тагмарх – командир тагмы. Тагмы насчитывала от 200 до 400 воинов и являлась типичным пехотным формированием для Византии описываемого периода.