Текст книги "Князь... просто князь (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Не слишком самонадеянно? Хазары – серьезные враги.

– Я хоть раз проигрывал?

– Я о том не слышал.

– Я тоже.

– Но это не поединок. Дюжину лет назад Великая армия была разбита при Акелее что в Британии на южном берегу Темзы. Никто бы не подумал о том, что ее кто-то сумеет разбить. А Этельвульф сумел.

– Что мешает мне повторить его подвиг и опрокинуть хазар?

– Количество. Этельвульф несколько месяцев собирал ополчение со всего Уэссекса и сумел смять Великую армию числом. То есть, выставить против нее еще большую силу. Сможешь ли это сделать ты?

– Я смогу сделать лучше.

– Ну смотри сам. Я бы на твоем месте по осени ушел в поход, припрятав ценные вещи и своих людей где-нибудь в лесах. Вряд ли хазары будут долго стоят здесь. Быстро все разорят, сожгут и отойдут.

– Не хочу.

– Почему?

– Кто мне после этого защиту доверит? Нет. Я должен их встретить и разбить. Харальд, полагаю, тоже по осени собирается идти ко мне?

– По осени. – Кивнул Бьёрн. – Как урожай соберут.

– Ну вот и славно.

– Славно? Это же верная смерть!

– Бьёрн, друг, не переживай ты так. Поверь – я знаю, о чем говорю.

– Ты знаешь? Не верится как-то.

– Твое дело. Я, как видишь, даже волнений не испытываю.

– Ты, видно, просто не понимаешь, СКОЛЬКО к тебе гостей пожалует.

– Отчего же? Давай предположу?

– Ну попробуй.

– Косматый наш друг сможет собрать драккаров пятнадцать-двадцать. Вряд ли больше. А это от пяти до десяти сотен человек. Так?

– Уже тридцать драккаров.

– Еще тридцать. Ты уверен, что они все пойдут в поход?

– Хм. И что мне за это будет?

– Моя безграничная благодарность и три десятка кованных шлемов.

– Полсотни.

– Имей совесть.

– Сорок.

– Хорошо.

– Да, думаю, больше двадцати драккаров не выйдет в поход, – кивнул Бьёрн.

– Отлично! Теперь хазары. Здесь все сложнее. Они не смогут поднять все свои основные силы и двинутся на меня в поход. А степь у них кто караулить будет? Они и так с печенегами едва сдерживают давление тех кочевников, что живут к востоку от Волги. Поэтому конницы они пришлют мало. Скорее всего сотню, может быть две или три. Вряд ли больше.

– Три сотни хазарских всадников это, по твоему мнению, мало?

– Мало. Вот если бы они тысячу выдвинули – я бы задумался. А так… это решаемо.

– Экий ты весельчак!

– С ними пойдут ополченцы данников и покоренных племен. А это вообще мелочь. Даже если их придет две или три тысячи.

– А если четыре?

– Будет потно. Но я справлюсь.

– Справится он… – покачал головой Бьёрн. – Ты так в себе уверен?

– Да.

– Я слышал, что тебя считают поцелованным богами. Будь осторожен. Одноглазый Один жаждет только одного – пополнить свою дружину славными воинами. И многим их них ломал жизнь, отворачиваясь от них в самый неподходящий момент.

– На бога надейся, но сам не плошай! – Назидательно подняв палец, произнес Ярослав. – Поверь, моя уверенность основана на ином.

– Сколько у тебя людей? Дружина две-три сотни. Это много. Это очень много. Для дружины. Но это две-три сотни. Да ополчение Гнезда сотни три, может четыре. Харальд считает, что ему хватит тысячи воинов, чтобы разбить тебя и взять Гнездо.

– Наш Косматый друг ошибается.

– Может быть. Но мнится мне, что он будет действовать заодно с хазарами.

– Я в этом убежден. Я думаю, что они с помощью Харальда попробуют ослабить Гнездо и потом уже навалиться сами.

– Вот! Ты это и сам понимаешь. И все равно уверен в своем успехе. Как так-то? Сам подумай своей дурной головой! Тут тысяча викингов. Там несколько тысяч ополченцев и несколько сотен всадников. А здесь ты со своими жалкими горстками людей. И хочешь победить? Так не бывает.

– Предлагаю спор. На что хочешь спорить?

– Этот спор лишен смысла. Ты проиграешь, и я все равно ничего не получу.

– Сто слитков персидского железа. Я дам их тебе вперед. Если я проиграю – они твои. Если одержу победу, то… хм… что ты предложишь взамен?

– Если ты одержишь победу, то я и все мои люди присягнем тебе, – произнес Бьёрн и все окружающие закивали. – Стоять под рукой того, за кого сражается лично Тор – честь для любого. ТАКУЮ победу без личного вмешательства высших сил тебе не одержать.

– По рукам, – произнес Ярослав и Бьёрн усмехнувшись, пожал ему ладонь. Крепко пожал. На глазах многих. А потом конунг добавил с широкой улыбкой: – По весне у меня будет пять больших драккаров с опытными экипажами. Это просто замечательно! Твои ведь сыновья присоединятся к тебе, я надеюсь?

– По весне ты будешь пировать в Вальгалле!

– Все может быть. Впрочем, чтобы не быть голословным, пойдем, я сразу передам тебе сотню слитков. Ты, кстати, просто предупредить меня прибыл? Или еще и торговать?

– Да поторгуем маленько, – хохотнул Бьёрн и в сердцах хлопнул Ярослава по плечу. От души так. – Хороший ты человек. Славный был бы викинг. Жаль, что так скоро умрешь. Может передумаешь?

– Мы уже ударили по рукам.

– Ты ромеец. Что тебе тот договор?

– Я ромеец, а не византиец. В том отличие основополагающее. И для меня договор – это все.

– Византиец?

– Константинополь в прошлом назывался Византий. Это его древнее название. Константин Великий не основывал нового города. Он просто сделал своей резиденцией тот небольшой городок и начал его развивать. Ромейцы восточные они не совсем и ромейцы. Они византийцы, то есть, хитрые данайцы, которых стоит опасаться в их безграничном лукавстве.

– Дивно ты говоришь, – покачал головой Бьёрн.

– Ромейцы, настоящие ромейцы былых времен, были очень крепкими воинами. Они вырезали бесчисленные полчища германцев, кельтов и других народов. Они завоевали всю Италию, все земли франков, Испанию, северную Африку с Египтом, Балканы, Малую Азию, Крым, Левант, Армению и Междуречье. Они были настолько суровы, что великое арабское завоевание разогнали бы ссаными тряпками. Были. Но они погрязли в распрях. Начали резать друг друга. А потом еще и приняли распятого бога, который окончательно сломил их боевой дух. Так вот эти старые ромейцы говорили – закон суров, но это закон. И держались буквы и духа закона безукоризненно, порицая и безжалостно карая тех, кто его нарушал. А договор в сути своей тот же закон и есть.

– Да… определенно мне будет тебя не хватать. – Уверенно произнес Бьёрн. – Ты очень странный ромеец.

– Осколок старого мира… – пожал он плечами.

– Осколок? Скорее песчинка.

– Но уверенная в себе песчинка.

– Тогда лучше не песчинка, а шпрот. Маленький дерзкий шпрот, который решил бросить вызов киту.

– Ну или так, – засмеялся Ярослав, хлопнув Бьёрна по плечу. Тот тоже засмеялся. Ему явно импонировал настрой этого ромейца идущего на верную смерть. Настрой, который не у каждого викинга бывает. Он шел навстречу своей смерти с широкой улыбкой и дерзким огнем в глазах. Так, словно желал бросить вызов всему миру… даже самим богам… Ему было жаль, что он уйдет. Но сто слитков персидской стали выглядели слишком привлекательным выигрышем…

Глава 5

863 год, 20 августа, Константинополь

– Ты слышал, что говорит толпа? – Спросил Василевс у Патриарха.

– Что?

– Кто-то упорно распускает слухи о том, что Василий – закоренелый язычник. Это не твоих рук дело?

– Если бы, – тяжело вздохнул Патриарх.

– Тогда кто?

– Латиняне.

– Мне казалось, что они желают победы Василию.

– Они желают смерти всем нам. И ему в особенности.

– Ему? Но что он им сделал?

– Они узнали, кто тебе подсказал с декреталиями. Также они узнали, кто подбил герцога Саксонии на договор с северными язычниками. Глаза у королей франков открылись. А Папа так и вообще – слюной брызжет, призывая кары небесные на голову этого злодея. Поговаривают, что они даже хотят отправить вспомогательный отряд на помощь хазарам. Чего я не исключаю.

– А что там с герцогом Саксонии? Что-то интересное?

– Василий убедил герцога Саксонии предложить викингам те же условия, что и покойный правитель Фризии – Хрёрик. Как Василий прознал про те условия – загадка. Короли франков о том не знали, потому что Хрёрик постоянно клялся в верности и исправно высылал налоги, жалуясь на то, что сильно страдает от викингов. Он был у них на высоком счету. А тут… внезапно… оказалось, что он тех викингов пускал к себе домой и давал им приют, корм, выпивку и прочее. Да еще скупал у них часть награбленного в землях франков.

– Серьезно? Хм. Как интересно.

– Вот Василий герцога Саксонии и подбил заключить союз с викингами на тех же условиях. Чтобы через земли Василия шло больше награбленного. Так что франкам последние пару лет вновь очень тяжело. Да и Британии тоже. Говорят, что северяне совсем озверели в своих бесчинствах и грабежах. И короли франков совместно с Папой винят в том Василия, который алчет наживы на людском горе.

– А это действительно он сделал?

– Судя по всему он, – после долгой паузы произнес Фотий. – Это кажется совершенно невероятным. Василий открывается для нас с совершенно иной стороны. Если подумать, то это ведь он посоветовал тебе раздать его сестер замуж, заключив через то выгодные дипломатические союзы. В том числе и сложную комбинацию на юге Италии. И это действительно он сообщил о подлоге декреталий, поставивший Папу в очень сложное положение. И это именно он организовал королевствам франков «сладкую жизнь», натравив на них викингов. Он, сидя в своему медвежьем углу, умудряется оказывать весьма значительное влияние на большую политику.

– Ты думаешь, что мы его недооценили? Ты думаешь, что он так хорош?

– Да.

– Тогда почему он так явно заигрывает с язычниками? Зачем? Это большая ошибка. Или нет?

– Ошибка, конечно, – поспешно кивнул Патриарх. – Почему ты сомневаешься?

– Мне не дают покоя слова, которые приписывают ему. Дескать, после принятия Христа у нас все пошло не слава Богу. Я заказывал хроники. Читал. Думал. И меня пугают мысли, что он поселил в моей голове.

– Только благодаря Христу мы выстояли в этом аду!

– Василий, я слышал, говорит, что одного легиона времен Траяна или Цезаря хватило бы, чтобы разогнать все Великое арабское завоевание. А мы… столько боли испытали с ним.

– Василий приукрашивает.

– Или нет?

– Приукрашивает, – убежденно произнес Фотий.

– Его сейчас обложили хазары как волка. Перекрыли подвоз продовольствия. Готовят своих данников и покоренные племена. Месяц, может два ему там жить осталось. И все закончится. Или нет?

– Ты так в них не уверен?

– Я не уверен в Василии. Ты понимаешь, когда его отравили ядом черного скорпиона он тоже не должен был выжить. Когда против него вышло подряд три вождя северян – никто бы не устоял. А он каждого из них поразил с одного удара, хотя едва стоял на ногах. Он слишком часто удивляет. Может он и правда сумел пробудить старых богов? Может быть они ему благоволят?

– Не стоит переоценивать могущество древних идолищ поганых.

– Помог ли нам Христос, когда магометане выгоняли нас из Ливии и Либии[1]?

– Он помог, когда они осаждали Константинополь.

– Да? А может быть нам помогли большие стены?

– И наша вера.

– Может и так. Но я все равно не понимаю. Почему старые ромеи успешно наступали. Успешно захватывали провинцию за провинцией. И крепко держали в своих руках половину мира. А мы… мы не можем…

– На все воля Божья. Все испытания даются нам за грехи великие.

– То есть, у наших предков грехов не было?

– Тогда еще Христос не возносился.

– После его вознесения они еще двести лет крушили все вокруг. И ослабли только из-за того, что учинили великую распрю на много десятилетий.

Патриарх замолчал.

– Понимаешь? Я боюсь. – Нарушив затянувшуюся паузу, произнес Василев. – Отчаянно боюсь.

– Чего?

– Того, что слова Василия правда.

– Вздор!

– А если нет?

– Такого быть не может!

– Вот его сейчас обложили как медведя в берлоге. Окружили со всех сторон. Собрали большую группу охотников. И готовы поднять на копья. А если это у них не получится?

– Он закоренелый язычник. Вряд ли Всевышний явит ему чудо.

– Ты понимаешь, что будет в столице?

– Ничего не будет. Хазары победят и продадут нам Василия в цепях. А весь его выводок вырежут, как и эту поганую язычницу. Ты вынудишь его покаяться. Выдашь за него свою племянницу. И объявишь наследником.

– Хороший план, – кивнул Вардан. – А если выиграет он?

– Это попросту невозможно!

– Вот просто предположи. Вдруг.

Фотий немного помолчал, обдумывая. Потом встал. Нервно прошелся. Сел. Снова встал. Снова сел. Выпил вина. И произнес:

– Исключено.

– Ты меня не слышишь?

– Я прекрасно слышу. Но если он победит, случится катастрофа. Настоящая катастрофа. О том, что Василия обложили хазары знают даже в Риме, Париже и Винчестере[2]. За этим пристально следят в халифате. С огромным интересом ловит каждый слух столичная чернь. Никогда бы не подумал, что ей окажется так интересна судьба язычника.

– Ты понимаешь, что будет, если он победит?

– Нет. Не могу себе даже представить. – Горько усмехнувшись произнес Фотий. – Очень надеюсь на то, что люди побегут в церковь – молится. Но не уверен в этом. Люди хотят побед. Люди хотят чудес. Им давненько уже не приходилось искренне радоваться. Поэтому, услышав, что кто-то обратился за помощью к праотеческим богам и обрел силу – их радует… их веселит… им придет пустые надежды… особенно просто черни, которая легче всего впечатляется такими вещами. И если он даст им победу, то я не знаю, что произойдет…

– Как что? Язычники поднимут голову.

– Вряд ли.

– Почему нет?

Фотий устало опустил голову.

– Страшные времена наступают.

– Или нет? – Тихо спросил Вардан, отчего Патриарх вздрогнул и подняв голову пронзительно посмотрел на него.

– В любом случае Василию не победить. Я… мы все будем молиться о победе правоверных над язычниками. Хазары иудеи, но любой иудей ближе нашему сердцу, чем самый замечательный язычник.

– Я бы не стал так поступать на твоем месте.

– Почему?

– Я, как и ты, не уверен в победе Василия. Но если Василий станет моим наследником, как ты того и желаешь, то подумай – не станет ли он тебе мстить за гибель своего ребенка и жены? Понятно, что ты не своими руками их убьешь. Но ты молил Господа о их смерти. Я бы на его месте не простил. А он, судя по всему, еще более жесток. Поэтому не нужно совершать слишком резкие и необдуманные поступки. Давай просто понаблюдаем. Что конкретно предприняли хазары?

– Это разумно. – Кивнул Фотий. Помолчал. А потом продолжил. – Договорились с печенегами, чтобы те не пропускали гостей с юга. Ни торговых, ни каких иных. А с севера уговорились с норманнами. Дескать, из-за Василия торговля не идет и его нужно сковырнуть с Гнезда. Там собирается армия недовольных. С юга пойдет ополчение данников, также недовольное заглохшей торговлей. Им тоже сказали, что из-за Василия эта беда и они настроены довольно решительно. С востока – подчиненные племена. Ну и сами хазары каким-то числом.

– Ему не вырваться?

– Видимо, нет.

– Надеюсь ему хватит ума сдаться в плен.

– Не уверен. Он слишком сильный воин. Его если в плен и возьмут, то израненным. Василий может просто не пережить пленения. Или испугаться его. О том, что за него уже заплачено, он еще не знает. Скорее всего он будет ожидать худшего от пленения. Унижений и позорной казни. Не уверен, что он настолько слаб духом, чтобы пойти на это. Все говорит о том, что с боевитостью и боевым духом у него все хорошо.

– Мда. Но ты все равно отправил туда корабль с Кассией и Львом? Не слишком ли большой это риск?

– Печенеги его все одно не пропустят. Развернут. А так – вроде послали. Вроде проявили участие. Отправили предупреждение и даже небольшой отряд. Довольно сильный. Поговаривают, что родичи тоже собирались ему в поддержку отправить сколько-то воинов. Но отправили и нет – неизвестно.

– Наемников?

– Да. К огромному сожалению, отследить их эти дела мне не удалось. Просто узнал, что они искали верные, проверенные отряды наемников с хорошим вооружением.

– Конница?

– Ничего не известно. Вообще. Кого и сколько – бог весть. Но их все равно печенеги не пропустят.

– А если пропустят?

– Тоже неплохо. Они вывезут Василия сюда. И хазарам ничего платить не придется. Он ведь хоть и горячий парень, но не безумец. Это сейчас он считает, что ему нечего терять. Если же увидит, что за ним специально прибыли да со всем уважением, то может сильно задуматься. Да, рискованно. Но это все-равно лучше, чем верная смерть в бою.

– Корабли ведь вывезут Василия с супругой и ребенком.

– И что с того? Много они тут проживут? – Грустно улыбнувшись, спросил Фотий…

Тем временем в Самарре[3].

Халиф великого и могущественного Аббасидского халифата Ахмад аль-Мустаин Биллах сидел на мягких подушках и пил кумыс. Он не очень его любил. Но вынужденная близость с тюркскими командирами, вынудила ценить этот напиток. Мимикрия. Вынужденная мимикрия. Много чего вынужденного ему приходилось делать в своей жизни…

Он задумчиво смотрел в окно на безмятежно голубое небо и думал. Это небо его нервировало. Сильно нервировало. Потому что жизнь его была не такой радужной. Да и ситуация в халифате складывалась весьма не так безоблачно.

Распри, страшные распри и противоречия сотрясали весь халифат. Арабы были на одном полюсе этих столкновений, а тюрки – на втором. И если за тюрками была сила, то за арабами – авторитет и жажда реванша. Многие из арабов грезили тем, чтобы, как и во времена Омейядов, стать во главе мусульманских общин всего мира. Но, их время, очевидно, ушло. А тюрки напротив – набрали силу. И с каждым годом их влияние усиливалось. Вот и его выбрали в халифы именно командиры тюркских отрядов, ибо занимали подавляющее положение в обществе.

Его дед, Аль-Мутасим покровительствовал наемникам тюркам и смог с их помощью серьезно укрепить свое положение. Это были славные времена. Светлые дни халифата. Много воинской удачи. Много больших надежд. Но с тех пор ситуация поменялась. И вот уже несколько десятилетий халифы являлись по сути заложниками у своих солдат, которые свергали их и убивали по собственному желанию. Достаточно было просто усомниться в лояльности халифа. Хуже того, они с каждым годом хотели все больше и больше денег. Отчего налогов, собираемые в халифате едва хватало на погашение долгов перед ними.

А это, в свою очередь, превращало весь халифат в одну сплошную язву. Племена на местах непрерывно бунтовали. А реальная власть уплывала из рук халифа. Из-за чего от года к году объемы налоговых поступлений уменьшались. Что вкупе с растущими аппетитами наемников влекло за собой рост недовольства тюркских командиров. И обостряло и без того сложное положение. Халифы же оказывались в самоубийственном положении, при котором любой неудачный порыв ветра мог сорвать голову с их плеч.

Халиф был мрачен. Халиф был почти в отчаянии. Но на лице это никак не проявлялось. Он старательно изображал мудрость и задумчивость.

Но если общие проблемы халифата выглядели для него неизбежным злом, то новые трудности заставляли лихорадочно искать решения. Он был прекрасно наслышан о Василии и не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Да, он прекрасно продумал стратегию для любого, даже самого невероятного варианта. Но все равно безумно боялся этого фактора, потому что считал его слишком непредсказуемым. А в его жизни любая неожиданность может быть фатальна. Ибо дышит он не просто воздухом, а воздухом с обнаженных клинков…

– Василий, – тихо произнес халиф. – Что слышно про него?

– Хазары обложили его, – спешно ответил советник.

– Говорят, за него уже назначили выкуп. – Заметил второй советник.

– Много? – Спросил халиф.

– Неизвестно.

– Передайте хазарам, что мы дадим больше.

– Мы? – Удивился один из высокопоставленных офицеров тюркского происхождения.

– Да, мы, – спокойно и невозмутимо произнес халиф. – Мы заставим его заключить с нами мир и поведем его в Константинополь, дабы посадить на престол. А по пути разграбим всю Малую Азию и, возможно, Фракию. Перед законным Василевсом, который несет мир с нами многие преклоняться.

– Но наши воины…

– Ты не хуже меня знаешь, что весь халифат постоянно сотрясают восстания. Что налоги платят плохо и не все. И нашим воинам нужно платить. Чем не способ добыть им денег, да и порадовать?

– Способ, – резко подобрев произнес офицер и все, кто его окружал также закивали. – А если он не проиграет?

– Всякое говорят… – уклончиво ответил халиф.

– Его хазары обложили со всех сторон, – подорвался один из советников. – У него нет шансов.

– Ромейцы, бывает, умеют удивлять.

– О, на стороне этого ромейца не будет удачи. Он ведь закоренелый язычник!

– Язычник? – Удивился один из командиров тюрков. – Он ведь сын Василевса.

– Он поклоняется идолам. О том все знают. Взял в жены жрицу старой богини. Той, что ромеи называли Венерой или Афродитой. Водит дружбу со жрецами старого бога войны. Всевышний не даст ему победы.

– Бог войны? – Удивился другой офицер. – Хм.

– Древнее идолище! Демон! – Поправился советник. – Он силы не имеет!

– Не все воины так считают.

– Поговаривают, что Василий уже разбил большую армию северян. Такую, что ромейцы считали ее непреодолимой для местных сил.

– Сейчас хазары выставили еще больше.

– Может быть… может быть…

– Нам не стоит волноваться, – остановил нарастающий конфликт халиф. – Если Василий проиграет, то мы выкупим его и посадим править в Константинополе. Получив с этого немало выгод. Особенно если удастся выдать за него нашу родственницу. Если он выиграет, то чернь Константинополя станет волноваться. Это ослабит ромеев и позволит нам провести успешный поход. Как бы дело не повернулось – оно для нас выгодно.

– А если он выиграет и будет привлечен Варданом на службу? – Спросил один из офицеров.

– Тем лучше. Уверен, что, получив власть над войском, Василий попытается захватить праотеческий престол и погрузит всю державу свою в пучину усобицы. Он очень полезный для нас человек. Чтобы он ни делал – все во славу Всевышнего.

– Так может он не такой и язычник?

– Кто знает? В конце концов в тех краях их очень много и нужно проявлять немалую гибкость. Просто чтобы выжить. Но по слухам Василий заходит намного дальше обычной вежливости. И весьма нелестно отзывается о христианах и самого Ису ибн Марьям поносил. Для язычников это услада. Но для правоверного, пусть и христианина – нестерпимо. Говорят, он даже как-то велел высечь священника за то, что тот слишком рьяно нес слова веры. Нет. Такие поступки выдают в нем язычника. Закоренелого язычника. Хотя он и крещен и носит крест.

– Странно.

– В нем много странностей, – произнес халиф.

– Говорят, он знает секрет индийского железа, – продолжил один из советников за халифа, – который мы храним как зеницу ока. И умеет выделывать очень добрую бумагу. Много лучше той, что везут нам из державы Тан. Перед ним открыто много секретов. Мы думаем, что секреты эти открыли ему демоны за поклонение им.

– Черное сердце…

– Черное, – кивнул халиф. – Говорят, что его травили ядом черного скорпиона и он выжил. Только сильнее стал и глаза теперь сверкают золотом. Это ли не признак демонического расположения? А потом, в поединке один за другим победил трех вождей северян, что выходили против него. Хотя едва на ногах держался. Демоны явно ему благоволят…

[1] Либия – старинное римское название Египта.

[2] Винчестер – столица королевства Уэссекс – самого крупного и сильного в Британии.

[3] Самарра – столица Аббасидского халифата в период 836–892 годов. Город на севере Ирака.

Глава 6

863 год, 19 сентября, где-то у слияния Каспли и Западной Двины

Ярослав осторожно подошел к стволу дерева и выглянул из-за него, стараясь оставаться в тени ветвей. И минут с пять неподвижно стоял – разглядывая стоянку викингов.

– Двадцать один драккар, – закончил считать он тихо. – Бьёрн немного недоработал.

– И что мы с ними будем делать? – Поинтересовался Окомир – один из командиров дружины Ярослава.

– Как что? Побеждать.

– Но их же больше!

– Думаешь, устанем? – Хохотнул конунг.

Ярослав, четко понимая, откуда пойдет нападение и примерно по какому сценарию, выдвинул вниз по течения Западной Двины передовой секрет. Откуда сумели его своевременно оповестить в Гнезде о входе викингов в устье реки. Большой группы викингов, которую нельзя было ни с чем перепутать.

– Началось, – с легким придыханием произнес он тогда.

После чего собрал тинг, на котором сообщил людям, что та гроза, которую они ждали все это время – пришла. Викинги вошли в реку, а хазары, наверняка, на подходе. И он выступает в поход, а им всем надлежит от греха подальше перебраться со своим имуществом в крепость.

Никакой ругани.

Все молча приняли эти слова и пошли готовится.

А несколько быстроногих пареньков, прихватив котомки, бросились выполнять роль курьеров. Дабы проинформировать волхвов Перуна о том, что началось. Причем началось так, как Ярослав и планировал.

И уже через два часа после получения известия конунг выступил. Укрепления Виктора на слияние Каспли и Западной Двины не выглядели неприступными. И долго продержаться не могли. Скорее всего в первые несколько часов их никто брать не будет. А потом нарубят штурмовых лестниц и быстро заберут. Поэтому опаздывать больше чем на сутки было совершенно неприемлемо.

Этот год кроме всего прочего, наш герой занимался обозным хозяйством для своей дружины. Можно даже сказать, что не обозным, а маршевым. Так как, только в этом году он всерьез задумался, например, над обувью, без которой какие-то разумные темпы марша были совершенно невозможны. На постоянной и предсказуемой основе, во всяком случае.

Что он сделал?

Нормальные сапоги, увы, были ему пока недоступны как технология. Хорошей кожи в нужном объеме просто не имелось. Поэтому он начал импровизировать и очень скоро вспомнил про калиги, то есть, древнеримские военные сандалии.

Очень специфичная вещь. Однако – предельно технологичная и вполне доступная.

Подошва изготавливалась из несколько слоев кожи, прошитых промеж себя. И подбитых гвоздями с пирамидальными шляпками, резко повышающими качество сцепления с грунтом. А дальше начиналось форменное безобразие. Все дело в том, что калиги крепились к ногам не как обычные сандалии, а множеством шнурков, охватывающих не только стопу, но и часть голени. Из-за чего сидели на ноге очень прочно и надежно.

Понятное дело, что полностью скопировать калиги Ярослав не смог. Он помнил их устройство очень приблизительно. Поэтому он им просто подражал. А систему крепления сделал на основе кожаных петель, крепящихся к среднему слою подошвы. А уже их утягивали плетеным шнурком по принципу высоких армейских ботинок XXI века.

Сапоги были бы, конечно, лучше. Но, увы, выбора у нашего героя не было. Не из чего их делать. Хороший кожи было мало. Мастеров тоже. А так – калиги в сочетании с современным принципом шнуровки и портянками оказалось вполне себе терпимое решение. И нога дышит, и быстро можно маршировать, и на земле, даже мокрой, не скользко. Да, вся влага – твоя. Но альтернативы все равно не имелось.

Еще интереснее был решен вопрос с обозом.

Дело в том, что войска этих лет обозом в классическом понимании этого слова практически не пользовались. Если что-то и применялось, то у арабов и византийцев в силу определенных военных традиций. Остальные же в Европе тех лет в лучше случае использовали какие-нибудь эрзац варианты, вроде лодок, что сопровождали отряд вдоль водоемов. Или какое-то количество вьючных животных.

Обозное хозяйство возвратилось в военную практику Западной Европы попозже. На Руси же только во времена Ивана Грозного. Да и то – ограниченно. Что использовали как альтернативу? Принцип «разгон и зажитие». То есть, практику, при котором продвигающийся отряд разорял и разграблял все местное население там, где проходил. Даже в годы Ливонской войны именно этот принцип фуражировки и снабжения войска превалировал у всех противоборствующих сторон. И именно он наносил основной урон противоборствующим странам. Так или иначе, но обозное хозяйство как идея развивалось довольно долго очень медленно, слабо и плохо. Ибо не требовалось.

Ярослав же рассудил иначе.

Да и кого ему грабить по пути от Днепра до Двины? Тех трех калек, что сам же и посадил жить вдоль дороги? Значит ему это самое обозное хозяйство было нужно.

В плане организации этого самого обоза выбор у конунга был не велик. Либо использовать принцип Гая Мария, превращая своих дружинников в осликов, дабы убрать из ордера всякого рода повозки. Либо вводить уже эти самые повозки, дабы снять лишний вес с людей и облегчить маршевые переходы бойцам. Немного подумав, Ярослав остановился на компромиссном варианте, сочетающим оба компонента.

Щит каждый боец на римский манер, то есть, в расслабленной руке на пальцах. При кажущейся сложности такой переноски, она довольно легка. А главное – можно в любой момент поставить большой щит на землю и передохнуть.

Кольчуга, шлем и кое-какое иной снаряжение переносилось на долгом марше с помощью заплечной поняги[1]. Специально для того, чтобы разгрузить плечи и позвоночный столб. Ведь поняга – это архаичный вид каркасного рюкзака. А тут еще и с довольно широкими регулируемыми лямками, которые позволяли индивидуально подгонять его каждому бойцу. С тем, чтобы основной вес ложился не на плечи и спину, а на пояс и ноги.

Остальное же имущество располагалось на фурке[2] – приспособлении, взятом специально из древнеримской армии. Причина проста – фурку можно было на коротких привалах легким движением ставить на землю, снимая с себя вес. А также использовать в таких моментах как посох, на который и опираться отдыхая. Кроме того, в случае чего, ее можно было просто бросить на землю и максимально быстро перейти к бою.

При этом, в отличие от Древнего Рима, бойцы Ярослава несли на себе только самое необходимое, а также требующее личной подгонки. Плюс кое-какие личные вещи. Остальное же размещалось на нескольких специально изготовленных колесных фургонах.

Прямоугольная рама из клееного деревянного бруса двутаврового профиля, собранная на крупных железных заклепках. К ней крепилась балка заднего моста и поворотная балка переднего. В балки с торцов вбивались кованные железные полуоси для колес. А сами балки охватывались с торцов обручами, чтобы не лопнули.

Пока нормально, хоть и очень футуристично для местности. А вот колеса были необычными даже на взгляд Ярослава. Он вспомнил, как в свое время смотрел передачу про устройство древних египетских колесниц. И решил попробовать сделать колеса аналогичной конструкции. Ну… близкой.

Достаточно компактная ступица вытачивалась из хорошо просушенного дуба на ручном токарном станке. А потом доводилась до ума напильником и прочим инструментом. Внутрь с торцов загонялось два толстых железных кольца, выступающих, в сочетании с кованной полуосью, подшипниками скольжения. Довольно толстых кольца для того, чтобы в зазор между осью и ступицей можно было поместить густого дегтя в качестве смазки.