Текст книги "Князь... просто князь (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Оценив диспозицию, наш герой скомандовал лучникам выходить в поле, за ним расчетам обоих онагров, выкатывая последние. А всадникам садиться верхом и выезжать.

Поэтому хазары еще толком не завершили строить «стену щитов», а вся дружины конунга оказалась в поле и развернувшись в боевой порядок, пошла вперед. Долбя в барабаны, дудя в буцины и распевая ту самую песню, с которой они выходили из леса.

– LEGIO! AETERNA! AETERNA! VITRIX!

– U-u-u-u-u!

Мечники и копейщики были разделены на два равных отряда. И развернуты крыльями – слева и справа с заметным проходом в центре. Там стояли лучники. За ними катились онагры. За онаграми шли ребята с векселем, аквилой и прочие, а также двигалась конница во главе с самим Ярославом.

Медленно. Спокойно. И уверенно.

Со стороны это выглядело очень необычно. Такой маленький отряд, которые насчитывал порядка трех сотен человек, надвигался на массив из более чем двух тысяч. Рыча и демонстрируя агрессию. В то время как сам племенное ополчение данников явно дергалось и нервничало от приближения дружины Ярослава.

– А это кто такие? – Спросил Лев Философ, указав на странных людей, выходящих с северной дороги.

– А, – махнула рукой Пелагея. – Это Бьёрн со своими людьми.

– Бьёрн? Норманн?

– Да. Друг Ярослава. На помощь, видимо пришел.

– Очень своевременно, – заметил командир наемников. – Он не может предать?

– Дочка? – Вопросительно посмотрела на Пелагею Кассия. – Бьёрн может предать? Я смотрю – тут сотни две или три северян. Это крупный отряд. И опасный. Ты уверена, что он пришел на помощь?

– Я не знаю. – Чуть помедлив ответила Пелагея, напрягшись.

Командир наемников отреагировал мгновенно.

Он выбежал из башни и секунд тридцать спустя уже повел своих людей «на улицу». Но не к Ярославу на соединение, а стараясь встать так, чтобы заблокировать северян. В его распоряжении было полторы сотни копейщиков и сотня лучников. Отряд сопоставимый числом. Но все его копейщики были в шлемах и в ламеллярных кирасах. Что делало их довольно грозной силой.

– Интересно, – произнес Рагнар Лодброк, наблюдая за всем этим цирком. – Ты говорил, что твоего друга совсем зажали. Но что я вижу?

– Ярослав он такой, – хохотнув, заметил Бьёрн.

– Ярослав… – тихо произнес Рагнар, рассматривая ромейцев, что выбежали из крепости и прикрыли фланг отряда конунга от их возможной атаки. Не самые приятные противники. Явно опытные наемники, судя по снаряжению. Что они тут делали? Рагнар в удивлении покачал головой. Когда они встретились с Бьёрном и тот рассказал о предсказании, он сам только-только узнал, что во главе Нортумбрии встал король Элла. Ярослав же о том знать не мог. Так что Рагнар очень сильно напрягся и задумался. Умирать в яме со змеями он не хотел. Лучше уже в бою. Поэтому решил отправиться на помощь человеку, что предупредил его от позорной гибели. И сложить голову, как и положено уважаемому викингу, в бою. Но что он увидел тут?

Тем временем Ярослав выдвинулся на дистанцию в двести шагов и начал обстреливать «стену щитов» хазар из онагров. Керамическими горшками с древесным спиртом.

Рассеивание было довольно приличным. Однако попадать и не требовалось. То здесь, то там в землю ударялись горшки, расплескивая свое содержимое. А фитили его поджигали. Что самым деморализующим образом действовало на племенное ополчение.

И тут от леса зазвучали рожки. Это начало выходить ополчение восточных кривичей, подкрепленное дружиной Ладоги. Ладога находилась в вассальном положение к нему и охотно отозвалась на призыв о помощи. Тем более, что время кампании было примерно определено.

Ополчение же восточных кривичей же… хм… Ярослав договорился с ними о кратковременном найме на службу. То есть, это был не призыв союзников, а, фактически, подряд наемников. И на время службы они служили ему, а не своим вождям. Что наш герой провернул благодаря дружбе с волхвами Перуна и с их помощью.

В качестве платы он выдавал каждому ополченцу комплект из круглого клееного щита линзовидного профиля с плечевым подвесом, клееного шлема, по типу асигару и легкого копья с клееным древком. Таким образом все ополчение восточных кривичей оказалось очень богато и прилично снаряжено. По сравнению с их соседями, против которых они и вышли, заодно заблокировав им путь отхода на запад. С юга была река. С севера густой лес. А с востока надвигался Ярослав. Плюс там располагалось еще два отряда: дружина греков и неопознанная дружина викингов.

Бьёрн задумался. Как ему поступить в текущей ситуации. Помощь ведь Ярославу явно была не нужна. А им, очевидно, не доверяли. Но дилемма разрешилась сама собой. От дружины конунга отделился всадник и отправился рысью к викингам, дабы выяснить что к чему. А из крепости начало выходить ополчение. Далеко не так организованно, как дружина, но все равно – значимая сила. Это ведь было сотня копейщиков, сотня топорников и сотня фундиторов – пращников. Причем все упакованы в стеганые халаты, клееные шлемы и имели клееные щиты. Так что выглядели довольно солидно.

Еще ополчение полностью не выдвинулось из города, как ситуацию с викингами разрешилась. И те, развернувшись нестройной толпой, стали продвигаться к северному флангу «стены щитов» хазар. И ромейские наемники присоединились к ним, заняв место между северянами и дружиной Ярослава. Ополчение же пошло южнее, вдоль берега реки, нависая над другим флангом «стены щитов».

Последней каплей для Захария, оказалось то, что из крепости вышло еще сотни полторы человек с клееными щитами и шлемами, держащие в руках топоры. Ими были вольные гребцы с византийских кораблей и члены экипажа – морячки, в общем. Их вывели по приказу Льва Философа и под его началом.

– Нужно уходить, – тихо шепнул на ухо кагану его сын. – Ты сам видишь, их слишком много.

– Мы не уйдем, – также тихо ответил каган. – Эти вон, смотри, перекрыли тропинки, ведущие вдоль реки на запад. А те – на восток.

– Мы ударим конницей и прорвемся.

– Мы можем прорваться. А можем и нет.

– Там стоят северяне.

– Ты не хуже меня знаешь, что они опасные противники.

– Откуда они?

– Какая разница? – Задал риторический вопрос Захария и, взяв ларисиев в качестве эксорта, отправился к Ярославу беседовать. Медленно. Чтобы никто не подумал, будто он атакует. За ним же увязались его командиры. Никто не хотел пропускать эту беседу.

Конунг приказал прекратить стрельбу из онагров. Вывел лучников назад. И сомкнул строй, опасаясь подвоха. После чего верхом, в сопровождении своих всадников, выехал Захарии навстречу.

И если бы он один. К нему тут же поспешил Лев Философ и, Бьёрн с Рагнаром и командир византийских наемников, а также кое-кто из старейшин, что были в составе ополчения. Так что, конунгу пришлось их подождать, придержав коней. И подходить к кагану уже всей толпой.

– Доброго утречка! – Широко улыбаясь, произнес Ярослав.

– И тебе здоровья, – вернув вежливую улыбку ответил каган. На койне, который знал в достаточной степени для переговоров. Рагнар, пришедший с Бьёрном им не владел, но Бьёрн ему переводил. В общих чертах. Так как часто раньше ходил в Константинополь и немного владел этим наречием.

– Война закончилась, я так полагаю? Ты решил сдаваться?

– Почему же сдаваться? Но дальнейший бой лишен смысла. О том поговорить и хотел.

– Ты думаешь?

– Уверен. Зачем нам лишние потери?

– А мне кажется, что я еще немного постреляю по твоим бойцам из онагров и они бросятся кто куда. Нам же нужно будет их только догонять и резать. И потерь это много не принесет.

Захарий промолчал, помрачневший.

– Но ты прав. В этом нет смысла.

– Я рад, что твое человеколюбие христианское…

– Хватит! – Рявкнул Ярослав, перебивая кагана. – Причем здесь эти глупости? Если я вас всех тут под нож пущу, что станется с каганатом? А степь и так уже проходной двор. Мне нужно, чтобы ты со своими людьми крепко стоял на Дону и сдерживал степняков, что лезут через Волгу. А еще лучше, участвовал в судьбе халифата в Закавказье, дабы облегчить положение державы ромеев.

– Это… это неожиданно слышать… – произнес Захария.

– Державе ромеев нужен покой на Днепре и покой в степях, что лежат к северу от Понта. И вы, хазары, можете их обеспечить. Потому что чем больше награбленного в землях франков и бриттов идет через Днепр в земли ромеев, тем лучше. Для ромеев. Это и торговля, и покой, и возможность вплотную заняться магометанами. А значит и вам южные границы прикрыть. Все взаимосвязано. Кто выиграет от того, что я вас тут всех перережу? Мне что, вместо вас бежать на волгу и гонять огузов?

– Но это твое мнение… что на это скажет Василевс?

– Василевса данная позиция вполне устроит, – произнес, вмешавшийся Лев Философ. После чего представился. Захария на него внимательно посмотрел, обдумывая ситуацию, и промолчал.

– Мне с вами враждовать не с руки, – продолжил Ярослав. – Нам нужно торговать и сотрудничать.

– Торговать?

– Да. У вас есть много животных, с которых вы можете настригать шерсть и получать шкуры с мясом. Они нужны мне. А у меня товары, которые могут пригодится вам. Кольчуги, шлемы, стрелы и многое другое. Мы можем взаимно выгодно обмениваться. Плюс ваши данники и покоренные народы. Они могут собирать интересующие меня дары леса и полей. Что опять-таки принес вам выгоду. А еще торговля. Вы ведь можете возить товары с Дербента, Куры, Персии и Хорезма. Товары, которые нужны мне, которые нужны на севере. И это тоже может вести к взаимной выгоде и пользе.

– Боюсь, что это непросто, – покачал головой Захария. – Волга беспокойна.

– Огузы?

– Да, они.

– Это не проблема.

– Если бы это было так…

– А это именно так.

– Я и мои предшественники ходим в походы на них, отгоняя. Но через несколько лет они восстанавливаются. И этому нет конца края.

– Ты шутишь? – Усмехнулся Ярослав. – Огузы кочуют и живут кочевьями. Так? Отлично. Ну так приходи и вырезай кочевье за кочевьем. В чем проблема?

– Вырезать кочевье? – Удивился Захария. – Это немыслимо!

– Если ты не хочешь сдохнуть, как и весь твой народ, другого выбора у тебя нет. Одно кочевье вырежешь. Второе. А третье уже сильно задумается – нужно ли ему с тобой воевать. На них давят половцы. На тех другие народы. Идет новая волна Великого переселения народов. И огузам некуда деваться. Они идут, куда проще пройти. Вы сейчас слабое звено. На вас и прут. Но если ты покажешь клыки – все может перемениться. Пускай кровь и отправляй их на юг – в Закавказье. Пускай халифат думает, что делать с этими кочевыми толпами. Халифат, а не ты. Это снизил давление на тебя и позволит укрепиться не только на Дону, но и вернутся на Волгу.

– А Днепр…

– Днепр нужен мне. – Перебил его Ярослав. – Тут ничего не поделать. Сначала тут – до Двину все оборудую. Потом на порогах порядок наводить стану. Чем больше тут торговых кораблей пойдет, тем лучше. Для всех нас лучше.

– Я не могу тебе уступить Днепр.

– Ты можешь его удержать? – Повел бровью Ярослав. – Не думаю. Меня не интересуют твои степи. Но река – моя. Да, пока там могут сидеть печенеги. Но через пять-десять лет я двинусь на юг и начну обустраивать пороги. И им придется потеснится. И ты меня в этом поддержишь.

– Ты так в этом уверен?

– Так же, как и в том, что я могу сходить в гости в Саркел и выжечь там все под ноль. И в Итиль. И ты не сможешь мне ничего сделать, если решишь пойти против меня. Понимаешь? Я – предлагаю теперь стратегию выживания для каганата, который рассыпается под ударами степняков. Лишь тебе решать – принимать мою помощь или нет. Но если же ты согласишься, у меня будет одно условие.

– Какое же?

– Я хочу получить головы тех, кто отдал приказ о покушения на меня. Только головы. Тела их можешь оставить себе или вообще скормить свиньям.

– Ты слишком самоуверен, – покачав головой, произнес каган.

– У меня есть для этого все основания.

– Предлагаю отложить вопрос о Днепровских порогах лет на десять. Тебе ведь они пока все равно не нужны.

– Ну что же, резонно. Это действительно не к спеху. Ты, кстати, торговать не хочешь? Я слышал у тебя много зерна освободилось после вчерашней стычки. Я хотел бы его выкупить.

Захария от этих слов поморщился. Ярослав выглядел слишком наглым и дерзким. Но в целом его предложение кагана устраивало. Что же до головы, то он скосился на Адама, того самого Адама, что в начале года чуть не велел задушить. Тот побледнел, но промолчал.

– Думай быстрее, уважаемый. – Заметив этот взгляд и реакцию, произнес Ярослав. – Потому что вчера продавали больших карасей по три монеты за штуку, а завтра уже откроют торг, прося за маленьких – четыре монеты. Время – деньги. Не кради его у меня. Давай быстро отрежем голову виновным и разойдемся по своим делам. У тебя там в степи, чай тоже без хозяйской руки многие шалят. А по весне жду торговцев от тебя и послов. Обговорим все обстоятельно.

– Хорошо, – кивнул Захария и уставился на Адама, очень неприятно усмехнувшись. – Видимо это судьба.

– Детей пощади! Детей! – Воскликнул Адам. И пару мгновений спустя один из всадников махнул палашом, от чего голова этого хазарского аристократа полетела на траву. А следом и тело…

[1] О том, на что способна тяжелая пехота каган не знал, а легенды о могуществе древних римских легионов в его голове проходили по категории сказок.

Глава 10

863 год, 28 октября, Гнездо

Ярослав с грустью смотрел на небольшой караван, уходящий на север по единственной дороге в округе. Нападение хазар привело к кризису старой, давно сложившийся системы. Оказалось, что она просто не способна обеспечивать жизнеспособность излишне разбогатевшей и разросшейся городской общины. Да и обстоятельства политического окружения диктовали свои условия. Ведь каган не только обезглавил виновников в покушениях на Ярослава, но и сдал их подельников в надежде, что община из-за этого передерется. Но вышло все не так, как он задумал. Совсем не так…

В представлении жителей Гнезда мерзавцами оказались как раз эти старейшины, что мутили воду против конунга. Что мешали ему. Что настраивали людей против него. Что помогали врагам совершать на него покушения. А он, несмотря на это спас их. Разбил всех врагов и защитил жизнь и имущество жителей Гнезда. Боги явно показали, что они на стороне Ярослава. И в индивидуальных поединках, и в крупных баталиях. Да и вообще. Вон – даже ядом страшным его травили – и ничего. Выжил. Поэтому в возникших после победы разборках жители однозначно встали на сторону конунга. Старейшинам же, оказавшимся в меньшинстве, пришлось покинуть поселение. И небольшой части их родственников да сторонников – тоже.

Кое кто говорил, что так нельзя. Что им нужно головы по откручивать. Но наш герой отпустил их, приняв присягу, согласно которой они должны будут организовать два небольших поселения на дороге от Днепра к Двине. Те самые два недостающие поселения, требующиеся для организации цепочки опорных пунктов, удаленных друг от друга на нормальный дневной переход. Позднова, конечно, уходить в конце октября. Но зимовать вместе они не хотели, а землянки они еще успевали поставить. Да и тянули… до конца тянули. Думали, что удастся как-то переломить ситуацию, как сохранить старину. Но решение общего собрания оказалось неумолимо и трижды выступало единогласно против них. Ну как единогласно? Все, кто не был родственником или зависимым клиентом – все они были против этих старейшин-предателей, указывая им на дверь.

Оставшиеся же в Гнезде жители единогласно проголосовали на за новый статус Ярослава – провозглашение его консулом – верховным правителем поселения. Пока – выборным консулом, но уже сразу пожизненным.

Наш герой специально предложил новое слово, чтобы различать конунга от того, что у него получилось сделать. Ведь конунг[1] был не верховным правителем, а всего лишь судьей и военным вождем. И многие местные жители это прекрасно знали. Поэтому, сохранение старого титула могло породить ненужную путаницу.

Вместе с этими, оппозиционно настроенными жителями Гнезда, в прошлое ушло и само Гнездо. Поселение решили переименовать. По инициативе самих же жителей, посчитавшие, что оно переросло само себя и качественно изменилось.

Им очень понравился смысл, который Ярослав вкладывал в концепт возрождение легиона. Дескать, он призывал на помощь себе могущество древних. И именно они покровительствовали воинам. И именно они покровительствовали ему. И что древний Рим – не чета нынешнему, от которого древние прародители отказались. И что он, поцелованный древними Богами, призван возродить древнее величие. Поэтому его легионеры и пели – Roma – восславляя именно тот, древний, давно сгоревший в былых потрясениях город. Радуя слух тех древних праотцов, которые не отказали им в помощи за уважение к своим сединам. Тем более, что их потомков все равно не осталось, по словам нашего героя, дескать – все сгорели в усобицах и войнах. А те люди, что живут ныне в Риме – это пришлые иноземцы, которые оплевали память прошлого и совершенно ее оклеветали, из-за чего могущественные духи отказались от них. Так почему бы Гнездо не переименовать под стать? Почему бы его не назвать Римом? Почему бы не привлечь этих духов на свою сторону окончательно? Не только для поддержки возрождаемого легиона?

– Рим! Давайте назовем Гнездо Римом!

– ДА-А-А-А-а! – Взревела толпа.

– Новый Рим! – внес встречное предложение Ярослав. – Ибо старый оставлен древними богами.

– ДА-А-а! – Вновь взревела толпа. – НОВЫЙ РИМ!

– Nova Roma! – Перевел название на латынь наш герой.

Странно? Неожиданно? Может быть. Но людям понравилось. А он? Почему ему идти против желания людей, которые в целом не мешали его планам? Так вот и получилось, что он за шесть лет пребывания в этих глухих лесах проделал огромный путь от простого воина без рода и племени до консула Нового Рима и дукса Венедии, как в подписанных с византийцами договорах назывались окрестные земли.

Еще раньше ушли по Днепру на юг и византийцы, набравшиеся впечатлениями. А вместе с ними ушел и большой торговый караван, но и еще большие надежды. Лев Философ и все эти насквозь средневековые греки присутствовали на тинге. Они видели, как народ провозгласил создание Нового Рима, как Ярослава выбрали пожизненным консулом, как был сделан еще один маленький, но важный шаг на пути возрождения древних традиций. Их традиций, которые они забыли… от которых они отказались…

В поход вновь уходила и Кассия. Это беспокойная бабулька, несмотря на годы, носилась словно с вентилятором в заднице. И теперь, получив свои руки такие козыри, собиралась выторговать у Василевса больше помощи и привилегий для Ярослава. Хотя наш герой и не надеялся ни на что. Он бы на месте Вардана очень сильно напрягся, узнав истории, что ему расскажут. Особенно в свете очередного муссирования той, крайне опасной для христианства, да и вообще любых аврамических религий идей о том, что Всевышний един, но имеет различные ипостаси… и что каждой из них нужно пользоваться с умом…

Еще раньше на север ушел Рагнар Лодброк и Бьёрн, весьма впечатленные увиденным. Рагнар окончательно вдохновился завоеванием Британии. Бьёрн же должен был по весне вернуться и вместе с сыновьями поступить к Ярославу на службу. Что с ними делать наш герой пока не придумал. Но все одно – радовался. Сталь, данная викингам в залог пари, не прогорела в пустую. Слава же, которую он теперь обрел среди народов северных морей была сравнима с божеством. Он был уверен – его подвиги уже до весны доберутся до Ирландии и, вероятно, земель франков, преумноженные и приукрашенные. Скальды станут петь о непобедимом конунге. А рядовые викинги трижды подумают, прежде чем рисковать и идти в поход на того, за кого сражается лично Тор, приняв щит и копье, дабы не отличатся от простых воинов. А как иначе? Ведь иначе такие битвы не выиграть.

Хазары тоже ушли.

Очень напряженные и задумчивые.

Ярослав не поставил бы на жизнь и светлое будущее Захарии и ломаной медной монетки. Но надежды на то, что ему удастся с ними наладить взаимовыгодное сотрудничество, не терял. В конце концов его предложение было им выгодно. В какой-то мере. Во всяком случае этот формат взаимоотношений был намного лучше обычного противостояния и борьбы.

Шесть лет подходили к концу. Шесть долгих и очень насыщенных лет. Что будет дальше? Он не знал. Пелагея недавно родила ему второго ребенка. Снова сына. И это не могло не радовать. Жизнь вроде бы налаживалась. Но Ярослав не надеялся на то, что его оставят в покое. Особенно теперь. Да, пусть он и отказывается от престола, но его все равно считают наследником Вардана. Со всеми, как говорится, вытекающими…

[1] Конунг и его варианты, в разных языках, в том числе и князь, как славянская огласовка этого слова.

Эпилог

863 год, 25 ноября, Константинополь

– Значит консул… значит Новый Рим… – тихо произнес Вардан, после того, как Лев Философ закончил свой доклад.

– Legio aeterna vitrix! – Патетично произнес глава делегации. – И он действительно непобедим! Шутка ли? Двести человек вышли в поле против двух тысяч и устояли. Да, при поддержке стрелков. Но они устояли! На моих глазах! Это просто что-то невероятное!

– Легион… и как он его назвал?

– Legio I Venedica с легионным символом – скорпион. Он использовал раннюю символику легионов. Василий себе и титул взял не просто так. Явно с намеком.

– Я догадался, – мрачно буркнул Вардан.

– Насколько сильны эти… легионеры? – Поинтересовался Патриарх Фотий, на котором лица не было. Бледный. Мрачный. Подавленный… практически раздавленный…

– Если он соберет хотя бы три-четыре тысячи таких бойцов, то они смогут пройти победоносным маршем, разгромив все полчища магометан. Даже эти три сотни, каковые у него есть, включая полсотни лучников и всадников, уже смогут, приняв участие в крупной битве, переломить ее ход.

– А ты говорил, что не может быть, – тихо пробурчал Василевс, глядя на Фотия. – И вот – победа. И эти старые идолы вновь на его стороне. И они вновь оказались сильны. Ты слышал уже, что говорит столичная чернь?

– Поболтает и заткнется!

– Им кто-то рассказал уже всю эту ересь о том, что Всевышний имеет разные ипостаси. И что Иисус или Бог-Отец – это только одни из них. И что, ежели желаешь успеха в бою, то молиться нужно Аресу, который есть ипостась Всевышнего, как воина, если хочешь любви, то Афродите…

– Чушь! – Воскликнул Фотий.

– Но черни это понравилось. – Заметил Вардан. – Ты ведь знаешь, что они и так молились и молятся иконам, почитая их как идолы. Лев Исавр не просто так начался бороться с иконами. Василий же… он предлагает что-то с полностью противоположное. Он словно предложил черни то, чего они так давно искали… так жаждали… к чему стремились…

– Но это полностью противоречит учению Святых отцов основателей церкви! – Вновь воскликнул Фотий.

– Василий говорит, что в былые времена такое уже бывало, – произнес Лев Философ. – Что церковь изменилась невероятно с первых дней своей жизни. И что христианство семьсот лет назад и сейчас – это две большие разницы.

– Да что он понимает!

– Побольше нашего, – очень серьезно произнес Лев. – На какую тему я с ним ни начну беседовать – всюду чувствую себя неловко. В той же математике я чувствовал себя сущим неучем. Понимаешь? В математике! Он мне рассказывал такие вещи, о которых я даже не догадывался. На пальцах объяснял очень сложные вопросы, тревожащие меня как математика. Для него же они были повседневными. Механика и многое другое. Он может рассказать о природе света и молнии… объяснить, почему руда превращается в железо и прочее, прочее, прочее. Я очень сильно пожалел, что не записывал за ним. Василий без всяких сомнений – самый образованный человек в этом мире!

– Антихрист!

– Нет. Не думаю. Он не пытается притворятся. Он не пытается возглавить церковь Христову. О нет! Она в нем вызывает сильнейшее, жгучее раздражение. И он по делу обрушивается с критикой на нее. Указывает, что иерархи христианской церкви перешли на службу халифату. На то, что иерархи христианской церкви прямо занимались подлогом важнейших документов. Что повлекло за собой войны и много крови. О том, что иерархи христианской церкви предавали раз за разом законных правителей на Востоке и Западе. О том, что в Святой Софии был убит Лев Армянин и церковь не осудила убийцу. О том, что был убит Михаил Мефист…

Лев Философ осекся под пронзительным, просто жгучим взглядом Вардана. Ведь это именно Вардан приказал убить Михаила Мефиста. В то время как дед самого Василия лично убил Льва Армянина. Так что слова прозвучали очень… больно и резко…

– Что же ты замолчал? – Тихим, чуть хриплым голосом спросил Вардан.

– Я просто передаю слова Василия.

– И многие люди их уже услышали?

– Я говорю их только вам. И более никому не скажу. Не посмею. Чернь очень любит сплетни. Особенно такие

– Чернь? О да… чернь любит сплетни! Но еще больше чернь любит головы, которые весело слетают с плеч. Например, на Собачьем рынке.

– Хлеба и зрелищ, – пожал плечами Лев Философ, прекрасно поняв предельно прозрачный намек. – Василий тоже про это сказал. Добавив, что не желает иметь ничего общего с прогнившей насквозь Византией – жалкой тенью Древнего Великого Рима. И что нужно быть наивным дураком, думая, будто он согласится принять корону и войти в дворец.

– Он юн и горяч. Все меняется в этой жизни. – После долгой паузы произнес Вардан, поиграв немного в гляделки с Львом.

– Василий… он очень странный. Мне кажется, что он одержим идеей построить новый Рим по-настоящему, в серьез.

– Он просто не видел настоящего Рима.

– Видел. И очень недурно его описал. В Константинополе он тоже бывал. И, судя по всему, не раз. Возможно даже некоторое время жил. Воспоминания смутные, но кое-что он помнит очень отчетливо.

Лев Философ не знал, что парень бывал в Стамбуле в будущем и уделил какое-то время изучению его достопримечательностей. Кое-что из Античного наследия осталось и в начале XXI века, а кое-что было реконструировано и существовало в виде макетов и прочих проектов. В любом случае для человека, в представлении местных, он совершенно точно бывал в Константинополе, но, вероятно давно, из-за чего помнит не все и несколько смутно.

– Это интересно… – задумчиво произнес Вардан. – Ты думаешь, он жил здесь?

– Судя по всему, жил. И не только здесь. Он очень много путешествовал. Бывал даже на противоположном конце Великого шелкового пути. И кое-что рассказал о жизни там. Шлемы клееные из дерева он и сделал, подражая местным шлемам тех племен. Бывал за Атлантическим океаном. Я беседовал с викингом, который по наводке Василия плавал в Индию в обход Африки… Василий невероятный человек! Его образованность настолько выше моей, что я чувствовал себя рядом с ним неучем и деревенщиной. Он титан! Просто титан!

– И он не хочет править Империей ромеев?

– Не хочет. Он не желает браться за безнадежное дело, так как считает державу ромеев проклятой.

– А как он относится к халифату?

– Еще хуже…

* * *