Текст книги "Князь... просто князь (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Если боитесь яда – вскрывайте сами, но в его присутствии. – Продолжил Ярослав. – Те слова только для его глаз.

– Как? – Тихо спросил этот мужчина.

– Как я понял?

– Да.

– Ты был слишком неприметным.

Этот мужчина коротко кивнул и сжал свои пальцы на деревянном футляре, который сразу же не глядя убрал под одежду. Так, чтобы не привлекать к нему внимания окружающих. После чего чуть отстранившись, отправился на третий драккар, который должен был вот-вот отвалить от причала. А наш герой, не оборачиваясь, пошел к каструму, возвращаясь к хозяйственным делам. Ведь крепость сама себя не построит.

И если в прошлом году он пытался как можно быстрее возвести укрепления, способные защитить все население Гнезда и его самое ценное имущество. В случае чего. То в этом году думал о том, как каструм застроить изнутри. Разумно и рационально. Само собой, не срубами. Он вообще очень скептично относился к деревянным постройкам. Боялся их. Справедливо считая, что они – верный путь к регулярным и кошмарным пожарам. Так что путь его лежал только и исключительно к каменному строительству. В том или ином варианте. Тем более, что он, начиная с 859 года, начал изготавливать кирпичи.

Справедливости ради, надо заметить, что сначала он их делал только для персидских печей, то есть, для получения тигельных плавок. А потом и для обустройства нормальной домовой печи. Но с осени 860 года, когда задумался о строительство замка, попытался как-то массировать их выпуск. И там уже работало не две калеки, а семь человек. Больше он пока выделить не мог, хотя и очень хотелось.

Именно тогда он уперся в чисто технологическую проблему – красный керамический кирпич – дорогое удовольствие. Во всяком случае для этого этапа технологического и организационного развития.

Поэтому Ярослав решил попытаться наладить выпуск так называемого «римского кирпича». Весьма архаичный и не самый прочный строительный материал, но его производить было очень просто силами даже очень небольшого количества людей.

Бралась известь и отжигалась, что, в отличие от обжига керамических кирпичей, требовало на порядок меньше топлива. Не говоря уже о проблемах, связанных с печами для обжига, особенно для получения хороших кирпичей. После чего известь гасилась и смешивалась с наполнителем, песком… и даже с простым грунтом. Формовалась и просушивалась.

Все.

Готово.

Кирпич получался не так, чтобы и очень крепкий. Во всяком случае, по началу. Но с годами прочность он только набирал. Именно на этой технологии была основана так называемая «землебитная» технология строительства, по которой, например, был построен Приоратский замок в Гатчине, без особенных проблем стоящий вот уже более двух веков. Одна беда – такие кирпичи сохли долго. И строительство было желательно проводить после нескольких месяцев просушки. И просушки не под лучами солнца, а желательно мягкой, в тени. Чем Ярослав и занялся.

Сначала, по осени 860 года соорудил технологическую землянку, которую все холода немного протапливал, чтобы еще сырые кирпичи от мороза не растрескались. А потом, по весне 861 года, нагородил навесов и стал их заполнять этими поделками. Благо, что большого количества людей и каких-то сверх усилий такие кирпичи не требовали.

Особенно дело хорошо пошло после того, как весной того же года его кузнецы с горем пополам изготовили примитивную пресс-форму для формовки кирпичей. По сути – прямоугольный лоток с рычажным прессом. Так что работа пошла быстро и с огоньком.

Да, был брак. И немало. Прежде всего потому, что заготовки растрескивались. Ну так и что? Обломки такого кирпича – это тоже искусственный камень. И его можно было тоже применять в дело.

Вот в наступившем году Ярослав и собирался весь этот массив заготовленных кирпичей пустить для возведения нормальных построек в каструме. Двухэтажных, с высокими двускатными крышами ломанного профиля, выступавшими в роли своеобразного третьего этажа – мансарды. Что должно было кардинально повысить вместительность крепости в плане заселения и загрузки всякими ценными вещами. Благо, что кроме известкового кирпича у Ярослава уже имелись кое-какие запасы керамического кирпича, бутового камня и даже керамической черепицы. Чем-чем, а ей он старался не брезговать, прекрасно понимая, что крыть крыши соломой или дранкой при такой плотной застройке слишком опасно. Любой балбес, не уследивший за огнем, мог привести к трагедии с очень печальным для всех финалом.

Кроме того, пытаясь всецело оптимизировать и ускорить процесс строительства, Ярослав планировал возводить стены по землебитной технологии, а не набирать их из кирпича. Само собой, опирая их на фундамент из бутового камня. Ярослав был в курсе, что Приоратский замок был возведен всего за три месяца усилиями нескольких человек. Да, потом его еще целый год отделывали. Ну так и что? Главное – можно было все построить быстро, просто и очень дешево. Да и никаких башенок он сложных возводить не собирался. Ему было достаточно просто толстых, массивных стен для будущих двухэтажных строений. Почему массивных? Так прочность землебитных стен поначалу невысокая, а потом – это тепло зимой и прохлада летом. Чем толще, тем лучше… в пределах разумного, конечно…

Вернувшись в крепость Ярослав прошел к одной такой строительной площадке. И немного понаблюдал за тем, как трудились рекруты. В деревянной опалубке из тесаных досок они как раз формировали фундамент, перемежая плотно уложенный бутовый камень раствором примитивного цемента[1]. А потом ударяли по деревянной опалубке киянками, дабы вибрации устранили пустоты.

Понаблюдал, да и пошел дальше. Его участие здесь не требовалось. Работа была простая и понятная. Какие-то сложности были только поначалу при формировании геометрии опалубки. Вот тут да – он пригодился. Местные строители все делали на глазок, а нормальных мастеров-строителей из Византии ему не присылали. Это в те годы специалисты высшей категории и очень ценные. Поэтому ему пришлось самому побегать с веревками, отвесами и уголками. А сейчас… просто рутинная возня… И его участие понадобится только позже, когда придется строить опалубку для формовки землебитных стен…

Пройдя через стройку, Ярослав посветил своим лицом, ускорившим многие работы, и выйдя из крепости, отправился к Малу. Там был еще один интересный проект.

Обкатав технологию на массовой выделке наконечников для стрел, наш герой решил попытать счастье в адаптации своего решения к производству доспехов. Тех самых кольчуг.

Ярослав что придумал делать с наконечниками?

Два примитивных рычажных пресса. Первый использовался для проковки маленьких заготовок в прутики. Второй – в качестве пресс-штампа, для высечки из этих плоских прутиков готовых наконечников. На горячую, разумеется. И все это силами обычных недорослей.

Вот он и решился развить эту технологию.

На одном рычажном прессе ребята проковывали небольшую заготовку в плоский прутик. Считай полосу. На втором – высекали в этой полосе отверстия. На третьем – вырубали шайбы. При этом шайбы рубили двух диаметров, и те, что побольше рассекали и по конусной заготовке осаживали. Что делало их диаметр таким же, как и изначально более мелких цельных колец. Дальше на еще одном рычажном прессе в сведенных кольцах просекали отверстие.

Совокупно пять ручных рычажных прессов разных размеров и разнообразной оснастки позволяло изготавливать силами двух десяток недорослей стандартные кольчужные кольца в очень большом количестве. Быстро. Просто. Много. Очень много. Причем сразу плоские, что повышало защитные качества будущих кольчуг. Ни одна средневековая мастерская или даже древнеримская, иные из которых могли насчитывать по семьсот-восемьсот работников, не выдавали в час ТАКОЙ объем колец для кольчуг. Да еще силами недорослей.

Правда одного кузнеца у Мала пришлось забрать и посадить на сборку доспеха. Технология опять-таки была разделена по принципу конвейера. Часть недорослей сидела и собирала так называемые «пятерки», то есть, соединяла четыре цельных колец одним на заклепке. Другая часть собирала из четырех таких кусочков фрагменты покрупнее. Иные занимались сборкой еще более крупных фрагментов. И так далее. И все на специальных примитивных оснастках – пяльцах, упрощавших каждую отдельную операцию настолько, насколько это возможно. Да, силенок нормально обжимать заклепки обычными клепальными клещами у них не хватало. Поэтому пришлось и тут выдумывать специальную оснастку. На деревянную площадку под пяльцы ребята подкладывали толстую стальную пластину, вставляли косую заклепку широкой стороной снизу, и расклепывали ее приспособой – этаким керном с вогнутым линзовидным профилем на месте бойка, за несколько легких ударов молотком. Просто. Легко. И контролировать качество клепки очень нет никаких сложностей.

Так и выходило, что кузнецу приходилось выполнять только финальную сборку кольчуги на деревянном манекене из крупных фрагментов. Ну и контролировать толпу подростков, у которых проблем был полон рот. Дня не проходило, чтобы кто-то из них не поранился. В основном – по мелочи, но бывало и серьезно. Однако ребята не роптали – они были в восторге. Ведь они не только зарабатывали себе на хлеб, но и в собственном представлении занимались очень престижной работой.

Ярослав прошелся. Поглядел на этих «сиротинушек», что, высунув языки от усердия, коллективно трудились под навесом рядом с усадьбой Мала. И пошел беседовать со старшим над этим металлургическим хозяйством. Ему в голову пришла новая идея. Ему. В то время как совершенно взмокший и уставший кузнец посмотрел на него с легким отчаянием в глазах. Идеи-то были хороши. Одна беда – реализовывать приходилось их не конунгу, а кузнецу, а он уже падал от усталости и его ребята тоже. Мог бы и отказаться, наверное. Но не желал, жадно впитывая знания и мысли этого странного ромея. Но сил уже почти не было…

[1] Речь идет о так называемом романцементе. Изготавливается совместным обжигом измельченной извести и битого керамического кирпича. Для портландцемента нужна температура обжига порядка 1450 градусов. Романцемент можно обжигать даже на большом костре. Качество получается заметно хуже, но это будет цемент, способный к затвердеванию даже в воде. Во всяком случае, в Древнем Риме делали именно так.

Глава 5

Глава 5

862 год, 25 мая, Константинополь

Вардан стоял у окна и смотрел на морскую воду, что колебалась легким бризом. Летали наглые чайки, норовящие нагадить на голову рыбакам, что конкурировали с ними за рыбу. Вдали раздавался звонкий женский смех и возгласы прохожих. Эхом гудел город, наполненный жизнью словно улей. Жизнь шла своей обычной, повседневной чехардой. Но он был мрачен и задумчив…

Вежливое обращение бесшумно подошедшего посыльного.

Он не обернулся.

– Мы привели ее. Она ожидает. – Произнес посыльный после затянувшейся паузы.

– Хорошо, – глухо ответил Василевс. – Ступай.

И посыльный удалился также бесшумно, как и появился.

Еще с минуту постояв, Вардан прошел к столу и подхватил с него кубок с килийским мускатным вином. Разбавленным, разумеется. В обиходе неразбавленное вино в Византии пили только варвары. Остальные считали это дикостью, ибо вместо утоления жажды наступало опьянение, к чему вне пиров и прочих гулянок не стремились. И Василевс был не исключение в этом вопросе. Впрочем, хорошее, натуральное вино даже в разбавленном водой варианте было вкусным и приятным. Да, заметно менее терпким и совсем не крепким. Ну так и что?

Сделав два небольших глотка и вернув кубок на стол Вардан вновь взял листок бумаги, что лежал рядом с деревянным пеналом. Тем самым, что Ярослав передал неприметному человеку на причале Гнезда.

«Будь осторожен. Твои враги меня хотят вытащить в Константинополь. Думаю, что готовится покушение или переворот. Я им нужен просто как игрушка, чтобы было кого поставить и кем манипулировать. Кто, откуда и зачем – не ясно. Но, как сказал Гай Юлий Цезарь: Величайший враг прячется всегда там, где ты будете меньше всего его искать…»

Он немного потеребил пальцами край бумаги и поморщился. Она была по качеству лучше тех отдельных поделок, что иной раз привозили из далекой страны на востоке. Заметно лучше. Плотная, гладкая, упругая… и такая белая… Каждая буква на ней была так отчетливо видна…

Потом он сосредоточился на тексте. Да, все письмо было на высоком греческом – койне, но стиль написания букв выглядел до крайности непривычным. Да и пробелы между словами и после знаков препинания резали глаз. Половину знаков, кстати, Вардан видел первый раз, но смысл их в целом понял без подсказок. Однако такой стиль письма категорически облегчал и упрощал чтение. Никаких гаданий[1].

Смысл же этих строк так и вообще пугал, заставляя отчаянно рефлексировать.

Ему уже доносили, что у этого Василия спрашивали, хочет ли он быть Василевском. И тот отказывался. Теперь же Вардан понял почему. Он был слишком амбициозен и властен, а потому не желал «править», являясь марионеткой в чужих руках. В сочетании с выдающимися военными талантами о которых ему постоянно все говорят – гремучая смесь. Такой в Константинополе не выживет. А если выживет, то утопит тут всех в крови. И Василий, вероятно, это прекрасно понимал.

С другой стороны – это предупреждение.

Зачем оно ему было нужно? Какую выгоду оно ему несет? Ради чего он предупреждает своего врага?

Вардан покачал головой и сделал еще один маленький глоток разбавленного вина. Он не понимал.

Наконец он отбросил письмо на стол и отправился беседовать с Кассией, которая совершенно неожиданно нарисовалась в Константинополе. И, не скрываясь, сама пришла в гости. Даже бегать за ней не пришлось. А ведь это могло бы быть непросто. Приехать скрытно в город для нее не составляло труда. И дел она могла наделать много, прими она участие в этом заговоре. О том, что он существовал, Вардан не сомневался – слишком многое указывало на него и без предупреждений Василия. Но если уже и он в курсе, то явно все печально и грустно…

Он вошел в большой и достаточно просторный зал. Охрана стояла у дверей, а в дали от них располагался крепкий, массивный стол. Достаточно далеко, чтобы при тихой речи никто от дверей ничего не услышал.

Здесь уже была эта женщина в компании с несколькими доверенными людьми Вардана. И она не выглядела взволнованной. Более того – она спокойно о чем-то беседовала с его людьми… от осознания этого факта у Василевса чуть медвежья болезнь не случилась. Ведь Василий ему прямо намекнул на предательство в ближнем окружении. Но он лишь замешкался на пару секунд. Потом взял себя в руки и направился к гостям.

Все с ним поздоровались.

Он сел напротив Кассии и уставился на нее в упор.

– Ну, что скажешь?

– Я рада, что ты согласился меня принять.

– Очень смешно. Мне понравилось. – С кислым лицом произнес Вардан. – Еще как-нибудь пошутишь?

– Я не шучу.

– Это действительно твой сын?

– Да.

– Ты уверена? Ты ведь его не видела многие годы.

– Да. Я уверена. Хотя он считает, что я просто выжившая из ума старая женщина.

– Какая прозорливость… – покачал головой Вардан с усмешкой. – То есть, он тебя своей матерью не считает?

– Он не уверен. Но из вежливости обращается ко мне как подобает.

– Ясно. Из вежливости. И ты его до той встречи в северных лесах никогда не видела?

– Только в младенчестве.

– Ну это понятно, – фыркнул развел руками Василевс.

– Люди говорят, что когда Василий выехал из леса, то любопытные пошли по его следам. И нашли то место в лесу, где они обрываются. Вот есть и вот нет. Словно он с неба свалился.

– И ты им веришь?

– Многие это видели, – тихо произнес неприметный человек, на которого Кассия и вида не обращала. Стоит и стоит себе, словно приведение.

Вардан скосился на него, пытаясь найти на лице хотя бы тень улыбки. Но, увы.

– Ясно, – после долгой паузы произнес куда более собранный Василевс. – И что ты хочешь?

– Я хочу забрать его оттуда.

– Вот как? И куда? Зачем?

– Ему не место среди этих дикарей.

– Почему это решаешь ты, а не он?

– Он слишком юн. Его голову все еще кружит запах борьбы. Дикари утвердили его своим конунгом, то есть, тем кто водит их в бой и судит. И на моих глазах разгоралась очередная беда, которую только чудом удалось предотвратить. Лишь моими молитвами и Божьим проведением. И я не хочу, чтобы она повторялась вновь.

– Что за беда? – Вкрадчиво спросил Лев Математик, глава Мангавской школы[2] и сподвижник Вардана, который присутствовал на этом совете.

– На Гнездо из-за поганого язычества их напала хворь великая и Василий возглавил борьбу с ней. И преуспел в том немало, хотя меры предпринимал и странные. Однако не все в Гнезде его слушались. Был один, что бросил ему вызов. Пришлось выходить в круг и силой оружия доказывать, что Василий конунг и право имеет судить и разрешать споры. И Божьей волей сын мой победил. Жена же убитого, улучив момент подкралась и ударила Василия отравленным кинжалом. Тяжко ему было. Очень тяжко. В беспамятстве лежал несколько дней. Но молитвами моими оправился. Только глаза поменялись. А в остальном полностью исцелился. Не взял его яд.

– Глаза изменились? – Оживился Лев Математик.

– Посветлели. Ранее были темные такие, как у вас. А после болезни стали словно янтарь, сверкающий в лучах солнца.

– А что за яд? – Спросил Патриарх Константинополя Фотий.

– Очень похоже по действие своему на скорпиона. Но откуда ему там взяться? В тех краях скорпионы не живут.

– Они живут в корзинках, – тяжело вздохнув, произнес Патриарх. – А корзинки можно переносить в руках или даже перевозить вьюком или лодкой.

– И это все? – Спросил Вардан, которому не понравилось то, что Кассию перебили и отвлекли.

– Нет. Как очнулся, накормили его. Но пока он был в беспамятстве словами его пренебрегать стали. Поэтому заразили этой хворью живота, с которой он боролся. А когда более-менее прекратило его выворачивать ослабленного Василия на поединок вызвали. Дабы побороться за титул конунга Гнезда. И он вышел. На ногах едва стоял, но вышел. И победит трех грозных викингов одного за другим. Вождей их воинских. Я смотрела на это, а у самой сердце кровью обливалось. Если бы не мои молитвы…

Вардан поморщился и жестом ее остановил. После чего повернулся к тому неприметному мужчине, и он в деталях поведал о том, что делал Ярослав. И про чистоту, и про баню, и про кипячение воды, и про поединки, и так далее.

Причем, в отличие от Кассии, он не говорил ни слова о Богах и молитвах. Он просто выдавал сухие факты. Точные. Емкие. И весьма корректные. Во всяком случае, на его уровне понимания реальности. Например, он не знал, зачем Ярослав приказал всю воду, употребляемую в пищу, кипятить. Но отметил – это заметно снизило проблему с хворью живота. И так далее.

– А чем он сейчас занимается? – Спросил Вардан, но не Кассию, а этого мужчину.

– Каструм продолжает отстраивать.

– Каструм? – Удивленно переспросил Василевс. – Что это?

– Каструм – старинное римское укрепление, – пояснил Лев Математик. А потом обратившись к этому неприметному человеку, спросил. – А это действительно каструм? Опиши, какой он?

И он описал. Лев Математик и Фотий внимательно слушали, и кивали. Они читали много книг и встречали описание старых каструмов. А Вардан думал. Ведь выходило, что этот Василий тоже читал. А в годах он был довольно молодых, в отличие от этих умудренных опытом старцев. Когда же он эти книжки читал? Да и не только эти, судя по всему.

– Интересно… – после долгой паузы произнес Василевс, когда разговор про каструм завершился. – Я смотрю твой сын не горит желанием покидать те края.

– Говорю же, он слишком юн и горяч. Его волнуют поединки. Но я боюсь за него. Все эти суды перед лицом Всевышнего слишком опасны. А вдруг какие происки лукавого?

– И что он тут будет делать? – Спросил вместо Вардана Фотий. – Ты не хуже нас понимаешь, что Василий – великий соблазн для разного рода заговорщиков.

– Понимаю. Поэтому просила бы выделить ему какую-нибудь фему в управление. Вдали от Константинополя. Например, Хеллас[3].

От этих слов Вардан вздрогнул и остро посмотрел на Кассию, но та имела вид настолько наивный и безобидный, что он сдержался от остроты.

– Ты уверена в своих словах? – Наконец, хрипло выдавил он из себя.

– Ты зря переживаешь. Родственники помогут ему навести порядок в феме и укрепить твое могущество. Он хоть и удачливый воин, но ему больше по душе дела хозяйственные. И я мню было бы недурно в Хелласе открыть важные для всей державы оружейные и доспешные мастерские. Василий говорит, что в старые годы такие были всюду, где простиралась власть ромеев. И они сильно помогали держать войска в хорошем вооружении.

Василевск скосился на Фотия и тот утвердительно кивнул. Так и есть. Было такое дело.

– Хеллас… – тихо произнес Вардан, взвешивая все за и против.

Кассия происходила из очень влиятельного греческого аристократического дома Сарантапехос. Из него же происходила и знаменитая Ирина Афинская, что стала первой женщиной, самостоятельно правившей Византией в 797–802 годах. Да и вообще – в конце VIII – начале IX веков этот дом имел очень большое влияние. К середине IX века он ослаб, но все еще выглядел весьма амбициозным и довольно могущественным. Слишком могущественным для того, чтобы, вступив в определенные союзы с рядом других домов, побороться за престол. Которым они, очевидно, грезили.

Василий же, судя по всему, обладал огромными познаниями в разных науках. Причем в прикладном их аспекте. К тому же явно отличался заметными воинскими талантами. Давать такой козырь потенциально очень опасному дому Вардан не хотел. Даже под таким благовидным предлогом.

– Доспехи, говоришь… – тихо произнес Василевс.

– Кое-что он уже приловчился делать даже в Гнезде. Я могу продемонстрировать.

– Изволь.

Она кивнула одному из охранников, что стоял возле двери, и тот позвал слуг, что внесли в зал несколько щитов, пару клееных шлемов и мешочек с наконечниками стрел. Поднесли. И, поклонившись, начали раскладывать на столе перед высокой комиссией. После чего удалились.

– Из чего они сделаны? – Спросил Вардан, глядя на странный материал некрашеных щитов, склеенных бакелитом. Считай бакелитовой фанеры с очень большим количеством слоев.

– Из дерева.

– ЭТО дерево? – Удивился тот, крутя в руках шлем. Как на его взгляд – весьма и весьма странный.

– На какой-то древний шлем похоже[4], – задумчиво произнес Фотий. – На старых фресках, изображающих Александра Македонского что-то подобное я видел.

– Это не может быть деревом. – Уверенно произнес Вардан.

– Это тонкие слои дерева, пропитанные лаком, которые Василий получает из дегтя. Подробностей я не знаю. Просто видела. Все очень мудрено и непонятно. Он даже грот небольшой построил для особой просушки.

– Дерево… дерево… – пробормотал Василевс. – Эй, – окрикнул он одного из стражников, – иди сюда. Вот, – кинул он на стол шлем, – руби его. Мечом руби. Хотя нет. Топором.

Стражник без всякого смущения и не мешкая достал, висящий на поясе боевой топорик и размахнувшись, от души врезал по этому клееному шлему, лежащему на столе. И не пробил. Оставил зарубку со сколом, но и все.

– Еще бей. Еще. – Говорил Вардан, до тех пор, пока шлем не был наконец пробит и топорик вошел в него, условно поразив голову.

– Восемь ударов, – заметил Лев Математик.

– Сними свой, положи и бей. Восемь ударов бей. Не переживай. Тебе новый сделают.

Стражник молча снял свой шлем. Положил на стол и под счет ударил по нему топором. Обычный шпангельхельм, то есть, каркасный шлем из четырех частей с наносником. В отличие от поделок мастерских XXI века стандарта толщины в два и более миллиметров он не имел. Да и качество металла было существенно хуже. Поэтому после ударов топором у него вылетело несколько заклепок и появилась довольно большая вмятина, достаточная для того, чтобы достать до головы и травмировать ее. Воин ведь бил свой шлем также, как и деревянный, чтобы пробить, то есть, норовя попасть в одно и тоже место.

– Мда… – тихо произнес Фотий.

– Интересный результат, – согласился Лев Математик. – Сколько и по какой цене он готов поставлять нам эти шлемы?

– Об этом нужно с ним договариваться, – уклончиво ответила Кассия. – Даже в тех диких местах он в состоянии ежегодно таких шлемов делать по тысяче и более. Достаточно дешево. Во всяком случае, заметно дешевле стальных. В Хелласе же он сможет ими снабжать всю армию Василевса.

– Почему такой щит? – Спросил Вардан, словно пропустил ее слова про ее родную провинцию.

– Ему нравятся старые времена. Говорят, что с такими сражались воины во времена достославного Гая Юлия Цезаря, очень высоко ценимого Василием. Но размер и форма щита не имеет значения, – указала она на круглый выпуклый щит.

– Надо бы их из лука обстрелять… – заметил Фотий.

– Поставь этот щит вон туда, – указал он стоящему рядом стражнику. – И от тех дверей пять стрел в него выпустите. Потом неси сюда.

– Сделаю в точности, – кивнул стражник и убежал выполнять приказ.

Обстрелял.

Вернулся.

Но Вардан оставил результат без комментариев. Он был для него ожидаем.

– Они еще не гниют, – заметила Кассия, когда Василевс закончил осмотр щита.

Но он оставил ее слова без внимания. Взял мешочек с наконечниками для стрел, высыпал их на ладонь и задумчиво начал перебирать пальцами.

– Удивительно похожие, – после минуты изучения произнес он.

– Василий говорит, что это позволит повысить точность стрелков. Чем больше стрелы похожи друг на другу по размеру и весу, тем сходней их полет. С его слов.

В этот раз Вардан все-таки наградил Кассию взглядом. Долгим. Задумчивым.

– У Василия много идей. Уверено – это только начало.

Василевс едва заметно улыбнулся. Предложение было заманчивым. Интересным. Не так, чтобы очень. Но достаточно привлекательным…

– Ты хочешь, чтобы я назначил твоего сына главой фемы?

– Да, – встав и поклонившись, произнесла она.

– Будь по-твоему, – еще шире улыбнулся Вардан. – Я назначаю твоего сына, главой фемы Венедия.

– ЧТО?! – Ахнула Кассия, дернувшись, словно прострелянная ударом тока. – Но…

– А что тебе не нравится? Вдали от Константинополя? Вдали. Глава фемы? Глава. Твои же родственники могут ему помогать. Там. В верховьях Борисфена.

– Но…

– Какие у него там сложности? – Спросил он у того серого, неприметного человека.

– Ему нужны запасы еды для растущего населения Гнезда, – не задумываясь ответил тот. – Местные племена очень плохо ведут хозяйство. Из-за чего с едой у них все плохо. Еще я слышал о недостатке кузнецов. Василий на это постоянно жалуется. А те, что у него есть – постоянно в мыле.

– Что-то еще?

– Может быть еще ткачей немного подбросить и опытных прях. Чем больше там греческого населения, тем лучше. У Василия совсем нет опоры на своих соплеменников. Их очень мало. А остальные – язычники. В лучшем случае ариане. Это тоже проблема. Он вынужден придерживаться традиций этих дикарей, потому что их там большинство.

– Ну что же, это дело поправимое, – улыбнулся Вардан, разглядывая совершенно обескураженную Кассию. Сейчас ему стало хорошо видно, что он сломал ей… всей ее семейке многоходовый план, который далеко выходил за пределы Хелласа.

– Но как же? Такой фемы как Венедия нет. – Наконец, произнесла она, собравшись с мыслями.

– Как же нет? – Наигранно удивился Вардан. – Крепость есть? Есть. Правит там нобилиссим? Правит. Осталось по сути это все только оформить. Или Василий откажется?

– Может, – сразу, немедля произнес неприметный человек. И от его слова Кассия еще раз вздрогнула, словно ее током ударило. Остро на него взглянула. А потом тихо произнесла:

– Василий в сложной обстановке. Все эти дикие племена выбрали его своим конунгом. Этот титул выборный. Не так просто будет их подвести под вашу руку.

– Вот пусть и постарается. Может быть тогда я и подумаю над тем, чтобы наградить его переводом в Хелласу. Поближе к родственникам. Тем более, что как его туда пускать? У него ведь супруга, насколько мне известна, жрица языческого божества. А это совершенно неприемлемо. Там, в лесах еще куда ни шло. Походная жена. Всякое бывает. На многое можно глаза закрыть. А здесь супруга нобилиссима не может исповедовать язычество. Тем более, выступать жрицей этой… как ее?

– Макоши, – подсказал неприметный человек.

– Да, Макоши. Ну и имячко…

– У нас в древности ее называли Афродита, – как-то не задумываясь, на автомате произнесла Кассия, вспоминая слова Ярослава.

– Вот значит, как? – Вскинул брови Фотий. – Интересно. А кто еще там есть из старых богов?

– Многие. Но я не о всех знаю. Например, волхв Перуна в христианстве принял имя Роман. Однако своего служения Ареса не оставил. Он верный помощник Василия. Еще мой сын много общается с волхвами Велеса. В наших краях он известен как Пан[5]… покровитель скота. Местные дикари его высоко ценят и почитают.

– Хм… – усмехнулся Вардан, видя на нахохлился Фотий. Строго говоря тот человеком светским и весьма образованным. Но то, что озвучила Кассия не шло ни в какие ворота. Для сына Василевса взять в жены жрицу Афродиты и водиться со жрецами Ареса и Пана – очень плохая идея. Константинополь ее явно не оценит. И это во многом успокоило Вардана. Достаточно было распространить эти слухи среди черни, и Василия никто не сможет возвести на престол. Да, хороший воин, да, умен и образован, да, наследник по праву крови. Но… по сути ведь язычник, причем не абы какой, а свой посконно-исконный… и эта маленькая деталь удивительным образом подняла настроение Василевсу. Он не ожидал такого подарка от Кассии. Она, видимо, тоже поняла, что сболтнула лишнего и сидела вот предельно мрачная.

[1] В те годы писали без пробелов и практически без знаков препинания. Поэтомучитатьэтобылодовольносложно.

[2] Мангавская школа – первый ВУЗ в мире, утвержденный совсем недавно при содействии Вардана и Фотия. Лев был его первым главой. В последствии трансформировался в Константинопольский университет. В первые несколько веков своего существования в нем преподавали механику, математику и прочие полезные науки. С приходом к власти Палеологов он превратился фактически в духовную семинарию.

[3] Хеллас – одна из греческих фем со столицей в Фивах, что недалеко от Афин. К западу от нее лежа фема Никополь и Кефаления, южнее Пелопонесс и Крит, к северу Фессалоники и Булгария, к востоку – Эгейское море.

[4] Имеется в виду беотийский тип шлемов.

[5] Пан действительно был, среди прочего, покровителем стад и богом лесов.

Глава 6

862 год, 2 июня, Гнездо

Ярослав немного расслабился. Почти весь прошлый год он практически не появлялся на людях без доспехов. Но, каким бы крепким и молодым ни был организм – это сильно утомляет. И кольчуга, и чешуя имеют вес. А учитывая их малую жесткость, она ложится не на бедра и ноги, а в значительной степени на спину. Да, он использовал пояс, чтобы часть веса кольчуги перенести на бедра. Но это ведь только часть. В нормально сделанных латах кираса просто стоит на бедрах, разгружая позвоночный столб и не давая скованности в руках и плечах. А тут – как ни крути, нагрузка остается и немалая.