Текст книги "Есть время жить (СИ)"

Автор книги: Михаил Михеев

Соавторы: Юлия Сеткова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Ну а потом началось застолье. И опять все шло совсем не так, как раньше. Корбин не собирался устраивать прием во дворце – во-первых, он изрядно пострадал и от бесчинств дракона, и от рук самого Корбина, а во-вторых, если уж менять традиции, то и эту тоже. А потому на площадь в темпе выносили столы, и тут же накрывали их яствами с королевской кухни. Этот пункт церемонии коронации грозил обойтись в немалые деньги, но ничего, единовременное кровопускание казна выдержит. Зато популярность в народе теперь обеспечена, так что затраты Корбин счел оправданными.

Ох, как коробило аристократию, представители которой сидели сейчас за одними столами с простолюдинами. Ох, как они хотели бы… Что хотели? Многое. Для начала, намотать кишки новоявленного короля на забор. Но приходилось сидеть и изображать радость от такого единения с народом, ибо все равны перед медведем. А Корбин лишь ухмылялся про себя – у него комплексов на общение с простым народом не было в принципе. Все шло четко по плану, еще одно оскорбление, принижение лучших людей государства. И совсем скоро будет ясно, с кем можно иметь дело, а с кем – нет. Те, кто перешагнут ради своей страны через обиду, очень скоро займут приличествующее им положение в обществе – смешно разбрасываться хорошо подготовленными профессионалами только потому, что они достались в наследство от предшественника. Ну а кто решит поинтриговать или еще что… Ну что же, в первой линии всегда не хватает народу.

Корнелиус

Удивил ученик, снова удивил, нечего сказать. И даже не столько тем цирком, который устроил на коронации. Нет, его учитель удивился намного раньше. Раньше Корнелиус никогда не думал, что Корбин умеет думать больше чем на два хода вперед. Он, конечно не считал своего ученика тупым приложением к мечу, но все же, все же… Ведь Корбин был так талантлив – и он не старался найти приложение своему таланту. Занимался человек войной – и только. Да, в вопросах, связанных с быстрым и качественным лишением жизни большого количества врагов он разбирался так, как никто другой, но ведь убийство себе подобных – это низший уровень. Любой маг должен стремиться созидать, остаться до конца жизни боевым магом – удел недоучек. А Корбин ведь все прекрасно понимал, и при этом то, что он так и остался дилетантом во всем, что не касалось войны его, казалось, совершенно не беспокоило. Даже амулеты, которые у Корбина, надо сказать, получались пусть и не без изъянов, но оригинальные, всегда служили войне. Такой вот странный, нетипичный для мага выверт сознания. И при всей этой ущербности, что интересно, Корбин ухитрился не только сделать на этом огромное состояние, но и увлечь за собой талантливую молодежь. Теперь он у них сверхпопулярен, и как бы это не подтолкнуло новый виток магических войн.

Правда, нельзя не признать, что именно милитаризм Корбина не раз уже спасал им всем жизнь. Взять того же некроманта – пришел, увидел и разделал под орех. Правда, при этом чуть не довел до самоубийства Джурайю, но… все ведь закончилось благополучно.

Или вон случай с Фан. Корнелиус до самого конца не верил, что посланные Корбином мальчишки могут справиться с высшей. Тем больше его удивила и, надо признать, испугала легкость, с которой Фан лишилась головы. Это что же получается, четверо мальчишек равны высшей? А у Корбина их несколько десятков, и, как венец развития, группа некромантов. Вот ведь, дали в руки боевого мага заготовку, из которой он выковал инструмент, который, как показала практика, готов к любым испытаниям. Вчера никто пискнуть не успел, как эти мальчишки повязали целую толпу неслабых магов, и даже не считали это особым геройством.

И ведь никаких претензий не предъявить – они спасли самого Корнелиуса, его семью и его учеников от верной смерти. Работали, как жестокие и бездушные механизмы, и оставалось лишь радоваться, что они на стороне Корнелиуса. Точнее, на его стороне Корбин, а мальчишки нарежут на ленточки любого, в кого он ткнет пальцем. В общем, есть люди, которые уже смертельно опасны и с которыми непонятно, что делать дальше.

А Корбин, оказывается, подумал, причем сразу же. На годы вперед подумал, и удивил старого учителя. А еще у Корнелиуса в голове неотвязно крутилась мысль: а не просмотрел ли он что-либо? Не получится ли так, что предсказуемый, готовый в любой момент прийти на помощь Корбин, внезапно скажет: "а идите вы все", и начнет свою игру? Пол года назад так и было. Ну, почти так, если бы не Адрис, неизвестно, чем закончилось бы дело. Как-то нашел внук общий язык с дедом, даже не зная, что они родственники… Но это все – тогда, а что будет дальше? Очень может быть, что Корбин уже просчитал ситуацию на годы вперед, принял решение, и чем это кончится неясно. Да, агрессоров он сожрет, непонятно, правда, как, но сожрет и не подавится. А что дальше? Наведет порядок в королевстве? Наведет, еще как наведет, может быть, даже в первую очередь. Будет куча трупов и море крови – граф предпочитает простые решения, считая их наиболее эффективными. Но, тем не менее, пытаться мешать ему бесполезно – авторитет Корнелиуса и степень его влияния на ученика небезграничны. Хотя, если вдуматься, туда предателям и дорога, да и обновление крови должно было произойти. Вопрос уже не в том, как, а в том, когда. Неприятно, но неизбежно. Однако граф ведь не остановится, он – как попробовавший крови хищник. А стало быть, кому-то предстоит быть следующей жертвой. Ковен? Наверняка. Единственная организация, кое-как скрепляющая рыхлое магическое сообщество. Именно его заслугой является то, что уже несколько столетий нет большой войны. И вот, после его, Корнелиуса, ошибки глава Ковена сделал непростительную глупость – от тихой ненависти к могучему и независимому коллеге перешел к попыткам его физического уничтожения.

И что теперь делать? Корбина не убедить в том, что худой мир лучше доброй ссоры, и что помириться с Первым и сделать вид, будто ничего не было – лучший выход из ситуации. Он этого просто не поймет, все же его восприятие мира – это восприятие солдата, классического "сапога", которому ткнули пальцем и скомандовали "вперед!". Корбин, разумеется, не обычный солдат, но прямолинейный стиль мышления не оставляет ему выбора. Больше того, пытаться его переубедить – значит, скорее всего потерять остатки влияния на строптивого ученика, а он, Корнелиус, такого себе позволить просто не может. Стало быть, Корбин схлестнется с Ковеном и, скорее всего, победит. В прошлый раз он применил боевой амулет, превративший победу Руалии в сокрушительное поражение. Применил бездарно, потому что просто не знал, как это правильно сделать, но и этого хватило. Сейчас он не повторит прежних ошибок, во всяком случае, идея с драконом выглядит убедительно. А может, еще чего-нибудь придумает, с него станется. И что тогда?

Корнелиус никогда не был трусом, но сейчас он боялся, и не стыдился признаться в этом. Смешно обманывать самого себя – он боялся. Даже не столько за собственную жизнь, он ведь уже немало прожил, да и повоевать успел, поэтому мысль о том, что он не бессмертен, и однажды его могут убить была привычна. Но сейчас он вновь был семейным человеком, рядом с ним была его женщина, которая носит его ребенка. Вот за них Корнелиус боялся уже по-настоящему.

А ведь он, с высоты своего возраста и опыта, хорошо понимал, чем может кончиться противостояние де'Карри и Ковена. Холодно-рациональный граф разделает Ковен под орех, а потом начнет охоту на тех его членов, которые каким-то чудом уцелеют. С его силой и кучей преданных учеников для него это – семечки. Переловит и, скорее всего, перережет – оставлять живых врагов граф считает вредным для здоровья, и он, проклятие, абсолютно прав. Почти всех сильных магов он изведет под корень, кто-нибудь может уцелеть, но их будет мало, погоды они не сделают.

Но вот интересно, понимает ли Корбин, что, лишившись независимого надзора магов, человеческие короли могут начать большую войну? Почти наверняка понимает, только ему на это плевать. Если он сейчас быстро и эффектно раздавит Руалию (а он ее раздавит), то соседи вряд ли рискнут его задевать. Зато между собой передерутся, и реки покраснеют от крови. Корбина чужая кровь не волнует – он, случись нужда, и своей не жалеет, а чужая для него и вовсе стоит меньше, чем кружка пива. Но он-то, Корнелиус, не может этого допустить! А как?

Выходит, остается только поддерживать Корбина во всех его начинаниях, направляя его неуемную энергию таким образом, чтобы она причинила наименьший вред. Может, удастся убедить его не изводить Ковен под корень, а, к примеру, возглавить. Первого можно считать уже мертвым – ну и пес с ним. Сам заварил кашу – сам теперь пусть и разгребается. Жалости к главе Ковена старый маг не испытывал совершенно. Больше того, он с легкостью мог себе представить, как тот ощутит на своем горле тяжелую руку его ученика, и это не вызывало в душе Корнелиуса никакой жалости. Возможно, еще кто-нибудь из тех, кто попытается встать на пути Корбина, умрет не самой легкой смертью… Да и хрен с ними – их, в конце-концов, никто не заставлял нападать, к примеру, на поместье Корнелиуса и пугать Райну. Ей вредно волноваться – у нее ребенок скоро будет.

Итак, небольшое кровопускание ждет Ковен при любых раскладах, но как его спасти от полного уничтожения? Уговорить Корбина вряд ли получится, убедить – тоже. Для него уничтожить врага рационально, и это значит больше абстрактного человеколюбия. Выходит, надо искать того, чье слово будет значить для Корбина больше, чем его дремучие инстинкты.

А что искать? Джурайя – вот вам и решение проблемы. Она на Корбина повлиять сумеет – он ведь полутонов не знает. Если ненавидит – то до смерти, если любит – тоже без оглядки. И как бы он не надувал губы, демонстрируя вселенскую обиду, но когда Джу грозила опасность, он бросился ее спасать и сначала прибил короля, а потом разнес половину дворца. Стало быть, надо просто сделать так, чтобы они, наконец, перестали строить друг перед другом обиженных. Не слишком просто, но и ничего невозможного нет. А уж она его остановит.

Довольно улыбнувшись, старый маг намотал на вилку тонкую полоску копченой рыбы, сунул ее в рот и зажмурился от удовольствия. Жизнь, кажется, налаживалась. А вокруг стоял шум – люди наперегонки поднимали здравницы за нового короля.

Альберт

Сидеть было неудобно. Уже не больно, но все еще неудобно. Не далее как вчера мать сама, лично, никого не допустив до сего ответственного занятия, отполировала ему задницу добротно вымоченными в рассоле розгами. Сама рыдала, но порола знатно, первый раз в жизни подняв руку на сына. Все для его же пользы, если вдуматься.

Альберт даже не обиделся – понимал, как она волновалась. Но вот сидеть он после материнского воспитания не смог бы, наверное, неделю, если бы не Прим. Тот подлечил – тайком от матери, чтобы самому под горячую руку не попасть, а то нехорошо бы получилось. Утром пришло от Корбина приглашение на коронацию, в котором особо указывалось, что приглашают всех троих. И что бы делали, если один сесть не сумеет? Залечить-то быстро можно, а вот болевые ощущения будут еще как минимум сутки, а то и больше. И не брать как-то нехорошо – Корбин обидится, да и коронация не каждый день случается.

Ну, ничего, обошлось. Подушечку, конечно, подложили, но в основном было уже не так страшно. Жалко только, что Орли не пригласили, но Корбин перед ним персонально извинился – специально порталом прибыл, хотя и ненадолго, всего минут на десять. Да Орли и не обижался, прекрасно понимал, какая паника начнется, если на Соборную площадь во время коронации приземлится дракон. Правда, закончив с извинениями, Корбин позвал Альберта и потратил несколько минут на то, чтобы детально расписать все их ляпы и ошибки при атаке на дворец. Под конец его отповеди уши у Альберта были красными, как маков цвет, а Орли боялся даже поднять глаза. А самое главное, что все было зря – оказывается, когда они взлетали, Корбин был уже полновластным хозяином королевства!

Правда, Корбин подсластил пилюлю, сказав под конец, что хрен с вами, раз уж все получилось – значит, зачет, победителей не судят. И добавил, что из таких вот лихих мальчишек в будущем вырастают настоящие воины. Только до этого не все доживают, и чем больше они бегают из дому, тем меньше шансов не то что до старости дожить, но и просто выжить. На этой многообещающей ноте они и расстались.

Альберт поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Получилось не очень. Сидящий слева от него Адрис сочувственно посмотрел на мальчишку и шепотом пообещал, что как только все кончится, он снимет боль. Некроманту такие фокусы и впрямь удавались лучше, чем целителю, даже такому опытному, как Прим. Жаль только, что вчера Адриса рядом не оказалось, да и сегодня они встретились уже здесь, за столом. Прибыл-то Адрис раньше, но его сразу же взяла в оборот Элька, и не отпускала от себя. Вот и сейчас она сидела рядом с Адрисом, почти непрерывно держа его за руку, словно боясь потерять.

Джурайя сидела справа от Альберта и сосредоточенно ела. При этом количество еды на ее тарелке почти не уменьшалось – похоже, она пережевывала каждый кусочек минут по пять, пребывая в глубокой задумчивости. Причина ее отрешенного состояния Альберту была совершенно понятна – разговор с Корбином. Точнее, отсутствие разговора. Корбин лишь сухо кивнул девушке при встрече, соблюдая минимальные правила приличия, и все – как будто Джурайя для него не существовала. Обиделся, видать, и всерьез. Альберт успел изучить характер Корбина, и прекрасно понимал, что серьезно, а не на пятиминутное фырканье или такой же быстрый мордобой, обидеть его сложно. Однако если уж получится – все, граф мог обижаться и годами. Похоже, сейчас был именно такой случай, во всяком случае, Корбин не обращал внимания на Джурайю не демонстративно, а абсолютно спокойно. Так ведут себя люди, которые уже все решили, и которым абсолютно все равно, что будет дальше.

Альберту Джурайю было жалко, но как помочь ей он не знал. Корбин хорошо относился к нему, и не скрывал этого, однако повлиять на графа… При всем своем детско-юношеском максимализме, Альберт умел реально смотреть на мир. Корбин принял решение, и переубедить его было нереально.

А вон и сам виновник торжества. Сидит во главе стола, в окружении своих учеников. Рядом Корнелиус, Прим с женой, Райна, Веллер с Ликом. Все веселые, довольные, особенно довольным выглядит Корнелиус, но это и неудивительно. Альберт хорошо понимал, сколько проблем для него исчезало только потому, что на престоле оказывался его ученик. Веллер и Лик тоже довольны – теперь они высшая аристократия империи, от их слов много чего зависит, и те, кто раньше смотрел на них свысока и, в лучшем случае, цедил слова через губу, сейчас боятся даже посмотреть косо. Новоявленные герцоги запросто могут и на кол посадить, а Корбин наверняка только кивнет благосклонно.

Ученики Корбина и его дружинники тоже на вершине счастья – как же, теперь они дворяне, и перспективы у них самые радужные. И так-то готовы были за графа в огонь и в воду, а теперь и вовсе любого порвут за своего командира. И Райна выглядит веселой, ну да ей сейчас все нипочем. Корнелиус доволен – будет довольна и она. Пожалуй, спокойнее всех выглядят Прим и мать Альберта. Ученому проще – он живет в своем мире, и к проблемам и радостям мира реального относится философски, а его жену больше беспокоит ребенок, которого она вот-вот ожидает. Словом, состояние "ближнего круга", за исключением бывшей… вот теперь уж точно бывшей невесты, колеблется от "довольного" до "эйфории".

А вот Корбин держится иначе. Для стороннего наблюдателя он весел и бодр, но тот, кто знаком с графом, а теперь уже королем, достаточно давно, наверняка почувствует разницу. Корбин много выпил, и продолжал пить, но вот чтобы он хоть немного опьянел было для Альберта совсем незаметно. Кого другого он, может, и обманул бы, но только не мальчишку, знающего его, как облупленного. Взгляд по-прежнему холодный и острый, движения уверенные. Привычно следит за тем, что происходит вокруг и полностью контролирует ситуацию. И меч, простой, надежный, прошедший с графом не одну компанию и отнявший не один десяток жизней, под рукой. Одним словом, Корбин не расслаблялся, и расслабляться не собирался, а это настораживало Альберта больше всего. Граф явно ожидал подвоха, был готов отразить любую атаку, а значит, опасность для всех них была реальной.

А вообще, народ ликует – как же, пришел надежда и опора, вот сейчас он всех и построит. Людям нравится порядок и сильная рука, при которой каждый из феодалов знает свое место и не корчит из себя королька в отдельно взятом поместье. Больше порядка – спокойнее жизнь, тем более что все знают, насколько лучше живут крестьяне графа. Тем более, что, судя по торжествам, жмотом новый король не был. Вот и пьют, вполне искренне радуясь переменам, а заодно воплощая на халяву три вещи, которые должен сделать любой настоящий мужчина – посадить печень, построить тещу и вырастить живот. Ну, с тещей, конечно, не получится, нормальная теща сама кого хочешь построит, а вот живот и печень – запросто.

Поймав взгляд Альберта, Корбин ободряюще улыбнулся ему и чуть заметно кивнул – все в порядке, мол. Альберт тоже улыбнулся – в присутствии Корбина он чувствовал себя в абсолютной безопасности. Хотя вот интересно, окажись он вчера в их замке – он бы мать остановил или, напротив, добавил от себя? Умеет ведь. Фауль рассказывал о своем первом знакомстве с Корбином, так до сих пор вспоминает с содроганием.

Может, потому, что он был в таком вот спокойно-расслабленном состоянии, может, еще почему, но Альберт пропустил момент, когда обстановка резко изменилась. Неприметный человечек тенью скользнул по направлению к ним, но прежде, чем окружающие успели хоть что-то понять, на нем уже повисло, выкручивая руки, сразу двое учеников мага, а в живот уперлось несколько клинков. Все было сделано настолько быстро, что никто ничего не успел понять, а Корбин уже нависал над пленным, задал ему какой-то вопрос, настолько тихо, что Альберт не расслышал, хотя был совсем рядом. Потом маг небрежно шевельнул рукой, и мечи исчезли в ножнах, как будто их и не было.

Человека увели. Точнее, он сам ушел, сопровождаемый четверкой молодых магов. Вроде и не конвой, потому как оружие в ножнах, и выражение лиц самое что ни на есть безмятежное. Но в то же время любому, кто был хоть немного знаком с этими отнюдь не комнатными хищниками, было ясно, что они в два счета превратят своего подопечного в мешок с переломанными костями, причем оружия им для этого не потребуется.

Корбин, ушел чуть позже, благо церемония шла уже долго, народ изрядно принял на грудь и на исчезновение главного виновника торжества внимания не обратил. Да и смеркалось уже, так что все правила приличия Корбин соблюл. Следом за ним поднялись Прим и Корнелиус. Джурайя тоже было дернулась, но Адрис, с кошачьей легкостью протянув руку, поймал ее за плечо и без видимых усилий, одним движением заставил сесть на место.

– Сиди, а то Корбин мне за тебя голову оторвет, – сердито прошептал он.

Джурайя хотела что-то ответить, но передумала, и вновь печально уставилась в тарелку. Альберт вздохнул – как же все у них сложно, у этих взрослых…

Корбин. Уже несколько часов как король

– Итак, маг-связной?

– Да. Специалист по ментальной связи, переговорным амулетам и порталам. Ну, в столицу ему ментальный канал не пробить было, амулетов, которые связывали бы нас, тоже, вот и оставались порталы.

– Странно. Я думал, что когда вчера усилил защиту дворца, то усилились и помехи. Во всяком случае, даже я, зная все частоты и амплитуды, открываю порталы с трудом, а коллеги послабже и вовсе попасть сюда не смогут, порталы аж за крепостной стеной открывают. Только Джурайя и справилась, когда напрямую в город переход сделала, но она вообще в порталах уникум, да и силы ей не занимать. У этого хмыря же только второй ранг… Кстати, мне тут рассказали, что это она ко мне тогда, во время боя, портал протянула. До сих пор не знаю, верить или нет.

– Она, она. Так что ты ей опять жизнью обязан.

– Вот ведь не было печали.

– Ну, что поделаешь – кому сейчас легко? А вот этот конкретный тип, похоже, в таланте работы с порталами если и уступает ей, то очень ненамного.

– Вот еще одного пронырливого мага нам только и недоставало. Прибить его, что ли? А то не нравится он мне.

– А он и не пиво, чтобы всем нравиться. Нас должно куда больше интересовать послание, которое он доставил.

– Тоже верно. Ладно, приведите его. Но если он явился сюда с какой-нибудь ерундой, то, клянусь, я сам оторву ему голову.

Корбин прекрасно понимал, что из-за ерунды его беспокоить не будут. Просто если человек не дурак, то он не будет зря рисковать собственной жизнью, отправляясь один и без оружия в логово врага. Дураки же среди магов встречаются не так и часто – не выживают, как правило. Так что вряд ли посланнику реально что-либо грозило, однако Корбину очень хотелось сорвать злость, хотя бы так, словесно.

Посланник вошел в кабинет, вежливо, но без подобострастия, поклонился, четким движением извлек из-за обшлага камзола скрученный в трубку пергамент и протянул его Корбину, безошибочно определив, кто есть кто. Все его движения выдавали опытного военного, и Корбин мгновенно почувствовал к нему нечто вроде легкой симпатии – все же не штатский штафирка, а человек, с которым можно легко говорить на одном языке. Приняв из рук посланника письмо, король (Корбин еще не привык относиться к себе, как к королю, но из песни слов не выкинешь) развернув пергамент, пробежал глазами по неровным, пляшущим строчкам.

– Вы можете идти. Когда мы примем решение, вас позовут.

Посланник вновь поклонился и, все так же не говоря ни слова, вышел. Корбин проводил его взглядом, подождал несколько секунд и протянул бумагу Приму:

– Держи, это больше тебя касается.

Целитель, до того скромно сидевший в углу, взял письмо, прочитал, поднял брови, став похожим на удивленную собаку, прочитал еще раз и вопросительно посмотрел на Корбина. Дождавшись утвердительного кивка, он протянул письмо Корнелиусу.

– Итак, наш бравый враг умирает от неизвестной болезни, и оказался настолько наивен, что просит о помощи. Все знают, что Прим – лучший в мире целитель, вот король Руалии и надеется на что-то. В обмен готов на любые уступки, в том числе и территориальные, готов заплатить любые деньги, и вообще готов на все, кроме расчленения своей страны. Времени на принятие решения у нас максимум сутки. Я правильно понял?

– Да, Кори, ты абсолютно прав, – ответил Корнелиус, откладывая свиток. – Я думаю, стоит помочь.

– Почему? – Корбин несколько удивился. – Это враг, а врага надо давить. И лично мне абсолютно все равно, сдохнет он или Прим его спасет. Первый вариант даже предпочтительнее. Спасет – благодарный пациент с нами расплатится. Если не обманет, конечно. Не спасет – у них начнется грызня за престол, потому как законного наследника престола там нет. Претенденты из боковых ветвей королевского дома и наиболее серьезных полководцев передерутся, а потом я перережу их поодиночке. В этом случае мы гарантировано получим столько, сколько сможем заглотить, а рот у меня большой.

– Не согласен, – Корнелиус встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину – так он частенько ходил во время уроков, обдумывая ответы на наиболее каверзные вопросы своих учеников. – Подумай сам, мы ведь – не единственная заинтересованная сторона. Руалия граничит с Северными княжествами и Айнором. Первые – не самые спокойные соседи… ну, ты сам знаешь. С Айнором Руалия воевала несколько десятилетий. Вялотекущая война, но тем не менее. Сейчас они, вроде бы, помирились, но обид за эти годы накопилось столько, что мир прочным не будет, как ни старайся.

– И что? Айнор нам не друг и не враг, насколько я помню. А с северянами мы и сами периодически схватываемся. А если серьезно, Учитель, так раздавить их – дело времени и желания.

– Ничуть не сомневаюсь. Больше того, я убежден, что ты вполне способен на это. Только вот оно нам надо? Потери будут огромные, взять с северян практически нечего. Я сам родом оттуда, ты знаешь, и, честно тебе скажу, нищета там жуткая, да и земля – голые скалы. Рудники, правда, есть, но и только. Невыгодно их завоевывать. К тому же, в постоянных стычках с ними мы натаскиваем свою армию.

– Согласен.

– Это хорошо. Теперь по Айнору. Да, сейчас у нас нормальные отношения, но именно потому, что нам нечего делить. У нес нет общих границ, нет никаких споров, кроме торговых, да и те разрешимы в рабочем порядке, потому что наши товары не конкуренты им, а их – не конкуренты нашим, слишком разные у нас производства. Теперь представь. Вот ты громишь Руалию. Ничуть не сомневаюсь, что ты это сможешь, особенно в свете открывшихся обстоятельств. А что дальше ты подумал? Дальше обязательно вмешается Айнор. Там живут нормальные люди, а это значит, что они не будут сидеть и смотреть, как их соседа перемалывают в порошок. Они тут же откусят от побежденного свой кусок, и вот тогда начнется самое веселое. Тебе будет обидно, что дело сделал ты, а воспользовался плодами твоей победы совсем другой, но это не так страшно.

– Почему?

– А ты умный и умеешь, когда надо, смирять эмоции. Хуже другое. Между странами образуется общая граница, и сразу же начнутся взаимные претензии. Всегда так было, и что бы ты ни делал, от этого никуда не деться. Объективно же пока что Айнор сильнее нас, особенно с учетом неизбежных потерь в войне. Нет уж, ты, конечно, сейчас король, и вправе решать так, как считаешь нужным, но я считаю, что нам выгоднее небольшие территориальные приобретения и слабая Руалия в качестве прослойки между нами и Айнором, чем кусок побольше и, в качестве довеска, прямой конфликт с сильным противником.

– Считайте, убедили, – Корбин задумчиво побарабанил пальцами по отполированной до зеркального блеска столешнице. – Только вот не хотелось мне говорить, а придется. Есть один нехороший нюанс – Прим не сможет помочь пациенту.

– Это еще почему? – оживился до того молчавший целитель. Похоже, сомнения Корбина в том, что он может справиться, его намного задели. – Надо хотя бы посмотреть на него.

– А чего там смотреть? Он ничем не болен – его отравили.

– И кто?

– Я.

В двух словах Корбин объяснил ситуацию. Корнелиус, выслушав его, задумчиво потеребил подбородок, а Прим нахмурился, и вдруг неожиданно резко сказал:

– Знаешь, Корбин, это бесчестно. Мне стыдно за тебя.

– Стыдно? – Корбин медленно встал из своего кресла, повернулся к другу всем телом, мощно и неторопливо, как матерый медведь. – Стыдно, говоришь? Бесчестно? А тебе не кажется, что ты чистоплюй?

– Что?

– То! Скажи-ка мне, братишка, а где ты был, когда мы сражались? Где угодно, только не в первых рядах, правда? Ну да, ты целитель и все такое, я помню, сколько раз ты меня латал. А теперь скажи, ты знаешь, сколько мальчишек, которым жить да жить, заживо сгнило от ран, потому что рядом с ними не оказалось такого вот целителя? Знаешь, что такое кишки на стенах и грязь, в которой лошади топчут упавших? А сколько народу после войн остаются инвалидами, потому что те немногие, которые умеют отращивать отрубленные руки-ноги, заняты обслуживанием королевских прыщей? Что ты вообще знаешь, эстет комнатный? Да, я поступил бесчестно – и пес с ним! Зато НАШИ люди останутся живы. Цена – моя честь? А плевать! И руалийский король сдохнет, как собака, потому что приперся сюда, и вся его армия сдохнет, когда я забросаю их с воздуха своими игрушками. А если соседи дернутся, я спалю и их тоже. Ясно вам, эстеты хреновы?!!

Словно подтверждая правдивость его слов, хрустальный фужер, стоящий на столе, покрылся сеточкой тонких трещин и, клик-клик-клик, рассыпался в мелкое крошево. Очевидно, вышедший из себя Корбин непроизвольно выплеснул магический импульс – такое порой случалось даже с самыми опытными магами. Как ни странно, это несколько успокоило Корбина. Посмотрев на слабо мерцающие в ярко-алой, похожей на кровь, лужице вина осколки, он несколько раз глубоко вздохнул, загоняя эмоции вглубь сознания. Корнелиус, видя это, решил воспользоваться моментом и в зародыше погасить начинающийся скандал:

– Мальчики, не ссорьтесь, вы оба не правы…

– Я – прав, – холодно ответил Корбин. – Прав не потому даже, что король, а потому, что вы все дружно решили свалить на меня ответственность. Скажете, нет? Учитель, вы ведь могли сам стать королем. Я вас поддержал бы, вы это прекрасно знаете. Но вы решил заниматься семьей, советы давать… Мудрые советы, не спорю, но не более того. Только вот советы ваши войну не предотвратили, правда? А расхлебывать опять-таки кому? Дяде Корбину? Вот и не выделывайтесь теперь. Кстати, с сегодняшнего дня я назначаю вас канцлером, будете командовать в мое отсутствие.

– Но…

– Никаких но. Мы сейчас все в одной упряжке – или выживем вместе, или вместе погибнем. Так что нечего отлынивать. Теперь по тебе, Прим. Я, конечно, погорячился, ты не трус и все такое, но легко критиковать, сидя на мягком диване и оставаясь над схваткой. Так что извини за резкость. Считай, твои слова я забыл, но в следующий раз думай, что говоришь.

– Хорошо, забыли, – буркнул Прим. Думать он умел быстро, и в глубине души понимал, что Корбин прав. Гордость и воспитание, правда, сильно мешали ему реагировать адекватно сразу, но сейчас Прим понимал, что перегнул палку. Одно дело дружеская пикировка, и совсем другое советовать человеку, только что вышедшему из боя, что и как он должен был в том бою делать.

– Ну, на этом и сойдемся. А теперь давайте к делу. Прим, ты не сможешь помочь нашему врагу. Идея Учителя о том, что надо сохранить ослабленную Руалию как государство в качестве прокладки между нами и Айнором мне нравится, но для этого необходимо, чтобы король Руалии выжил. От той дряни, которая его убивает, спасения нет, так что давайте ставить перед собой реальные задачи. Едрен-батонов у меня немного, и все они неактивированные, но подготовить их к бою несложно. Так что нас ждет большая и кровавая война, и куча проблем в придачу. Зато можно поставить перед собой заманчивую цель – раз уж пошла такая пьянка, то стоит попытаться возродить Империю.

– Тебе самому-то этого хочется? – прищурившись, спросил Корнелиус.

– Не уверен. Много работы, неясные перспективы и чересчур высокие шансы свернуть себе шею.

– Тогда, может, все же стоит попробовать помочь руалийскому королю? Пускай Прим его посмотрит – за спрос не бьют в нос. Вдруг да придумает что-нибудь.