355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Михеев » Есть время жить (СИ) » Текст книги (страница 15)
Есть время жить (СИ)
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:37

Текст книги "Есть время жить (СИ)"


Автор книги: Михаил Михеев


Соавторы: Юлия Сеткова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Корбин

– Уф-ф, думал, она меня съест, – Корбин вытер пот со лба. – Пацифисты, за ногу их и за руку через семь гробов да налево. С такой улыбочкой, как у нее, никакого оружия не надо – и так все со страху помрут.

– Корбин, да ты чего? Ты же хорошо их знаешь, сам у них лечился…

– Лечился, конечно, и до того общался. Но никогда они на меня не злились. Теперь я понимаю, почему о титанах складывали страшные сказки.

Прим пожал плечами, но спорить не стал – ему сегодня, после встречи с Древними, и самому было неуютно. Не слишком-то ласково их встречали родичи Джурайи. Корбин же, еще раз вспомнив Древнюю и зябко передернув плечами, решительно встал:

– Ну, чего расселся? Открывай портал. Ребята доберутся сами, не маленькие уже, а мы отправляемся немедленно.

– Куда?

– В мой замок естественно, в мой кабинет. А оттуда я открою стационарный портал во дворец. Тебе сейчас в столицу не пробиться, помехи не дадут, а опаздывать не стоит – у нас сегодня показательная казнь. Двадцать пять человек приговорено, и ни одного помилования я не подпишу.

– Корбин, это…

– Жестоко? Я знаю. Только вот тебя я не спрашиваю. Открывай портал. Не хочешь? Ну, смотри сам.

Корбин открыл портал самостоятельно. Ему это было тяжелее, чем Приму, за последнее время он намного сильнее вымотался, чтобы восстановиться, ему надо было отлеживаться как минимум неделю, да и порталы для него всегда были задачкой более сложной, чем для друга. Однако негоже боевому магу показывать собственную слабость перед штафиркой – а Прим, как ни крути, был сугубо штатским человеком. Военный же штатскому должен внушать чувство уверенности, а не лежать перед ним пластом, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба-ерш. Поэтому маг сотворил портал с деланной небрежностью. Прима он, конечно, не обманул, но хотя бы стыдно перед самим собой не было.

Прим хмыкнул, но в портал шагнул. Корбин последовал за ним, аккуратно погасил заклинание, усмехнулся и спросил:

– Пить будешь? Мы имеем фору примерно в час.

– Буду, – целитель вздохнул и, видя, что Корбин собирается заняться сервировкой, добавил: – Не дергайся ты – сядь и хоть немного передохни. Где у тебя что лежит я и так знаю.

Корбин пожал плечами, плюхнулся в кресло, и оттуда через полуприкрытые веки с интересом наблюдал за тем, как ловко Прим потрошите его запасы. И самогонку (не вино, хотя его было в избытке, а именно ядреный деревенский самогон) разливал по рюмкам с невероятной точностью – навык, приобретенный в лаборатории и отточенный десятилетиями работы. Корбин так увлекся, что сам не заметил, как задремал.

– Ну ты, бродяга, я еще долго буду ждать?

Маг открыл глаза, увидел ухмыляющегося Прима, накрытый стол, кивнул благодарно, и решительно опрокинул в рот порцию самогона, не дожидаясь, пока Прим созреет для такого подвига. Тот посмотрел на Корбина, усмехнулся, и лихо, одним махом выпил свою порцию. Хекнул довольно, задумчиво похрустел соленым огурчиком и налил по второй.

– Корбин, все же, может, отменишь казнь?

Корбин аж поперхнулся – он ожидал продолжения разговора, но не так вот, сразу и в лоб. Прим с готовностью хлопнул его по спине.

– Кхе-кхе… Ты чего, белены объелся?

– Нет. Но ты сам подумай – это ведь люди. Не их вина в том, что они были в фаворе у короля.

– Люди, говоришь? Ну-ка, подай мне, пожалуйста, вон ту папку со стола. Давай-давай, не бойся, она не кусается.

Прим пожал плечами, взял со стола пухлую папку из потертой кожи и передал ее Корбину. Эту папку он помнил еще со времен, когда Корбин, возвращаясь из своих бесконечных походов, заходил к его отцу. В ней он привозил интересные бумаги, прихватить которые никогда не упускал случая. Учитывая же, что мало кто мог похвастаться, что де'Карри у них не был и никого не грабил, бумаг разной степени важности он привозил иногда очень много. И сейчас папка тоже была не пустой.

– Ну что, дорогой ты мой человеколюбивый друг. Приступим? – Корбин открыл папку, в которой оказалось несколько пачек бумаг, каждая из которых была аккуратно перевязана веревочкой. Он взял верхнюю, развязал: – итак, барон Максимилиано. Поставщик армии. Вот последняя запись. Для нужд армии поставлено двадцать подвод муки. Как думаешь, откуда? Правильно, из его личных владений, по явно завышенным ценам. Ну ладно, не будем ставить ему это в вину – каждый вертится, как может. А вот то, что пшеница была заражена спорыньей – это уже хуже. Погибло, по разным данным, от двадцати до тридцати солдат, отравилось несколько сотен. Назови, по какой причине я должен миловать этого козла? У него, конечно, остались дети сиротами и все такое – а что ты скажешь о детях тех, кто умер по его вине? А ведь таких прегрешений за ним… о, двадцать страниц. А ведь по сравнению с другими он еще и не очень виноват. Едем дальше. Маркиз Асалан. Через подставных лиц владел несколькими банками у нас и за рубежом. Кстати, если ты не помнишь, это само по себе уже тяжкое преступление, ну да все мы не без греха. А вот то, что через сеть его банков Руалия закупала вооружение перед войной с нами, является чистейшей воды предательством. Напомнить тебе, что у нас за измену положено? И еще много чего про него накопать сумели, причем каждая из таких бумажек тянет как минимум на хороший срок. Так… Герцог Гундштадтский. Известный меценат. Содержал в своем поместье приют для несовершеннолетних, в основном, девочек. Тебе как, рассказать, что с ними творили, или сам догадаешься? Ну, за этим больше ничего нет, но и этого, думаю, хватит. Конечно, в законах про это ничего не сказано, но тут уж, извини, я и своей волей что-то могу. Не хочу, знаешь ли, чтобы из-за таких вот уродов погибало наше будущее. И за каждым приговоренным мною есть такой вот списочек. Тебе как, все дать почитать? Возьми. На, на, не шарахайся, мне эти бумаги уже не особо нужны, хотел их в архив отправить. За выбыванием перечисленных лиц из числа, хе-хе, живых.

– Корбин, – Прим быстро пробежал глазами по записям. – Это ведь дело не одного дня – собрать такое досье.

– Скажи лучше, не одного года. И все это я проверил, там нет ничего, что не подтверждалось бы минимум из двух источников. Так что все то, что ты держишь в руках – правда.

– Погоди, но если ты раньше об этом знал, почему ничего не сделал?

– А что я должен был сделать? Наводить порядок в стране – это дело короля, так что все претензии к покойному. Я стал королем – и сразу после этого я начал наводить порядок, вот и все.

– Хорошо. Но неужели виноваты только они? Я ни за что не поверю, что у тебя нет досье на других.

– У меня есть досье на всех, кроме вас, – рассмеялся Корбин. – Разумеется, невиновных нет. Больше того, даже за мной есть кое-какие прегрешения. Ну, не казнить же мне себя самого? А вообще, открою тебе страшную тайну. Тех, кто мне реально мешал, было человек пятьдесят. Я просто брал монетку – и подбрасывал. Орел – плаха, решка – рудники. Если станет на ребро – веревка, а вот если она, подлая, зависнет в воздухе… Ни разу не зависла, кстати. Остальных, которые просто были недостойны своих предков, просто лишу герба – и в солдаты, или на поселение, новые земли осваивать. По моим подсчетам, дворянство у нас потеряет почти треть своей популяции. Ну да ничего – у меня есть, кем их заменить.

– Ты уверен? – прищурился целитель.

– Абсолютно. Незаменимых у нас нет. Был один, и того недавно заменили.

– Это ты про короля?

– Про него, разумеется, – Корбин опрокинул в рот стопку, крякнул, зажевал луком. – Ладно, ешь да пей, а потом отправляемся.

– Постой, – Прим, в свою очередь, опорожнил емкость с божественным нектаром, хрустнул соленым огурчиком и, переведя дух, продолжил, – но разве нельзя обойтись без этого? Зачем столько никому не нужных смертей?

– Почему ненужных? Очень даже нужных, я считаю. Пускай сейчас, украсив столицу виселицами, я заработаю репутацию чудовища и палача, мне плевать. Но зато страну разваливать я никому не позволю. Это – меньшее зло, как ни крути. И не надо мне втирать про ценность каждой отдельно взятой жизни. Никого из тех, кого я отправляю на плаху, с мечом в руке в первых рядах нашей армии я в последнем походе почему-то не замечал.

– Ну тогда хоть Фалека-то помилуй. Он, как-никак, высший маг, и вообще не местный.

– Ну и что? – Корбин налил еще по стопке. – Никто его к нам не звал. К тому же, он заработал приговор сразу по нескольким пунктам.

– По каким? – с интересом спросил Прим.

– Ну вот смотри, – Корбин бодро высосал свою порцию, подождал, пока друг сделает то же самое, и, не закусывая, принялся загибать пальцы. – Во-первых, он участвовал в штурме вашего поместья. Тебя там не было, но можешь расспросить отца и мачеху. Вот тебе и приговор.

– Ну, тогда он, вроде бы, действовал по приказу короля.

– А мне плевать, – Корбин заметно опьянел, сказывались нервное напряжение и бессонная ночь. – Он напал на моих друзей, и тем самым заслужил приговор от меня лично. Далее. Твой отец был когда-то главой Ковена. По нашему кодексу он неприкосновенен. Вот тебе и второй приговор.

– Тогда уж виновен тот, кто его послал.

– Не волнуйся, он тоже свое получит, но твой Фалек тоже думать должен был. Так что этот приговор он честно заработал, не подкопаешься. Дальше. На его совести провокация с целью выманить моих учеников под удар королевских магов. Это уже, как ни крути, враждебные действия против меня лично. А учитывая, что Фалек считал меня погибшим, это еще и подлость. В общем, свой приговор он заработал. Но все это я еще мог бы простить. Списал бы на врожденный дебилизм, насовал бы в чавку да проводил коленом под зад. Но вот то, что он посмел на МОЮ женщину свой хрен поднять, для него смертный приговор при любых обстоятельствах.

Прим хотел возразить – и не стал. Корбин глядел на него уже абсолютно трезвыми и столь же спокойными глазами. Если бы он психовал, ругался, орал, на него еще можно было бы как-то повлиять. Однако Прим слишком хорошо знал Корбина – тот уже принял решение, обдуманное, взвешенное и, с его точки зрения, вполне оправданное.

Между тем Корбин, помассировав виски, улыбнулся:

– Ты не волнуйся. То ли еще будет. Я вот Ковен потрошить начну – тогда и повеселимся.

– Ты что! Зачем тебе это надо? Ты хоть представляешь, какие будут последствия?

– Отлично представляю. Поэтому вот что я тебе скажу, Прим. Будет очень большая драка, результат непредсказуем, и потому беречь семью придется тебе. Прости, я могу погибнуть в этой войне. Но иначе никак – в покое нас не оставят. И вот что еще. Наверняка твой отец постарается мне помешать. Не знаю точно, как, хотя и догадываюсь. По своему он прав, ведь Ковен – это и его детище, но в данном случае повлиять на себя я не дам. Как хочешь, но я не позволю нас убивать.

– Ты думаешь…

– Я знаю. Ковен напал на нас первым, они решили, что могут безнаказанно устанавливать свои правила. Не выйдет! – тут Корбин показал непонятно кому здоровенный кукиш. – Я уничтожу любого, кто рискнет поднять на нас хвост…

– Может, ты и прав, но уничтожать Ковен – не дело. Тут я с отцом согласен. Ковен слишком много значит для нашего мира.

– А тебя никто и не спрашивает. Извини, но твоя задача – не дать остальным влезть в мясорубку, которую я устрою. Все остальное уже решено. Что же касается значения Ковена, то, извини, ты его преувеличиваешь. Маги слишком давно считают себя высшей кастой, и если те, у кого ранг невелик, от народа особенно не отрываются, ты высшие стали для мира, скорее, обузой. Толку от них – чуть, а проблем – в пять слоев и с горкой. Нет уж, этот серпентарий надо перетряхивать уже давно и качественно, а то они жрут много, гадят тоже, и мне это надоело. Никого над собой я больше не потерплю. Точка.

Следующие полчаса они посвятили допиванию, доеданию и светской беседе. Вопросов преступлений, наказаний и степени ответственности они больше не казались, по молчаливой договоренности решив больше не спорить по пустякам. Хотя Прим папку взял – так, почитать на досуге. Увлекательное, кстати, чтиво, особенно про казначея – там стопка бумаг была самая толстая. Прямо остросюжетный детектив с продолжением. Ничего удивительного, казначей – фигура известная, на деньгах сидящая. Прим, кстати, в свое время думал, как его на деньги для науки растрясти, и все никак сообразить не мог, а у Корбина, оказывается, компромата куча. И не сказал – друг называется. Ну а потом стационарным телепортом они отправились во дворец – все-таки опаздывать действительно не стоило.


Элия

Ну вот что Джу так нервничает, из угла в угол бегает? Психует, что ее никуда не пускают? Так сама виновата. Элька-то хорошо помнила, как побелел граф, когда узнал, что Джурайя пропала. Все решили, что от гнева, а на самом деле – от страха. Элия чувствовала эмоции других, как свои собственные, это было частью ее Дара, и Корбин был для нее открытой книгой. В тот момент граф боялся, причем не за себя – его самого напугать было очень сложно. Он боялся только за своих друзей, а за Джу – больше всего. Поэтому вполне предсказуемо было, что он запер девушку в поместье, пока не решит проблему и не обезопасит всех.

Больше всего Элию раздражало то, что Адрису приходилось постоянно ходить за Джурайей. Ну, попросил его Корбин тоном, больше похожим на приказ, чтобы присматривал, он и отнесся со всей ответственностью. Это, конечно, хорошо, когда человек ответственный, вот только плохо, когда ему в результате на свою женщину времени не хватает. Одно радовало – Элия за эти годы успела неплохо изучить Корбина, и знала его привычку к быстрым и простым решениям. Попросту говоря, он сейчас нарежет всех врагов на кусочки и вернется. Кому-то это могло показаться страшным, но в данном случае девушка была полностью согласна с магом – слишком много страху она натерпелась, когда королевские солдаты шли на приступ, а еще больше – когда узнала, что Адрис, возможно, уже мертв. Только вот рано хоронили некроманта – вон он, живехонек, только похудел снова, да кожа приобрела неестественно бледный оттенок. Впрочем, Корнелиус сказал, что он просто перенапрягся, и все это со временем пройдет.

– Элька!

Элия обернулась – ну, вот и они, легки на помине. Впереди Джурайя, злая и растрепанная, сзади Адрис, то ли защитник, то ли конвой. Эта роль доставляла парню мало удовольствия, но на лице его была написана решимость выполнить поставленную задачу, чего бы ему это не стоило.

– Что случилось? – Элия аккуратно положила расческу, которой только что приводила в порядок волосы, и повернулась к подруге. – Опять Корбин приснился, и ты в холодном поту вскочила?

– Да нет… Мне бы с тобой поговорить надо.

– Говори, я не против. Времени у нас пока что навалом.

– Да мне бы один на один.

– Адрис, подожди, пожалуйста, за дверью.

– Эль, но…

– Адрис, не волнуйся. Обещаю тебе, что с Джу ничего не случится. Просто у женщин есть свои секреты. Закончим – я тебя позову.

Некромант секунду подумал, согласно кивнул и вышел. Судя по шуму, он отправился по своим делам – Элии Адрис доверял полностью. Это было приятно, хотя иногда и немного бесило. Нет бы ревность изобразить, хотя бы для виду.

– Ну, подруга, о чем ты хотела поговорить? Прости, я немного болею, и…

– Знаю я, чем ты болеешь, – фыркнула Джурайя. – Адрису-то когда скажешь?

– Когда-нибудь скажу. Не знаю, честно – страшно мне.

– Ну да, а потом что – сюрприз? Дождешься, что Прим скажет, или Корбин проболтается.

– А он-то откуда знает?

– Думаю, что уж ему-то известно. Я поражаюсь иногда его осведомленности. Все, что не касается его лично, он знает. Даже то, что знать не требуется.

– Думаю, он не болтлив.

– Знаешь, когда он узнает, что Адрис его внук, думаю, их отношения сильно изменятся, и я бы не советовала так уж рассчитывать, что он будет держать язык за зубами.

– Что?

– Что слышала. Только не говори никому – мало ли…

Элия подумала, потом кивнула:

– Ладно, не такая уж я болтушка. Но ведь ты не обо мне хотела поговорить. Так?

– Да. Я хотела поговорить о себе. Точнее, о Корбине… Точнее…

– Понятно. В общем, не знаешь, что делать дальше?

– Не знаю, честное слово. Может, лучше его отвадить, так. чтобы уж и закончить все?

– Тебе самой-то этого хочется?

– Да… нет… не знаю.

– Понятно. В общем, захочешь, чтобы он оставил тебя в покое, сделай вот что…


Альберт

Просьба Корбина прибыть к нему в секретную избушку, была для Альберта и Орли неожиданной. Причем именно просьба, не приказ. А вечером состоялся серьезный разговор, который не то чтобы напугал, а скорее удивил друзей.

Корбин брал их на войну, которой давно уже не видел континент. Войну с Ковеном, Орденом Неприкасаемых, или, если по-простому, с могущественнейшими магами на планете, и это должно было стать эпической битвой. Никто не ожидал от графа подобного хамства, и потому он был намерен по полной программе использовать эффект внезапности. Собственно, ему там нужен был только Орли, но раз уж они всегда вместе, то нечестно будет их разделять. И потом, Орли и Альберту не требовалось даже слов, чтобы понимать друг друга, Корбин же похвастаться такими достижениями не мог. В результате со следующего дня начались тренировки.

Корбин был в состоянии жесточайшего цейтнота по времени – он торопился нанести удар до того, как Ковен опомнится, разберется в ситуации и сам начнет действия. Еще он торопился сделать дело до того, как Корнелиус придумает способ его остановить. Именно поэтому Корбин фактически изолировал себя от контактов с Учителем, а всех своих учеников перевел на казарменное положение. И Альберту выходить на связь со всеми, кроме матери, запретил, хотя, судя по тому, что амулет связи в кармане мальчишки от вызовов Корнелиуса постоянно вибрировал и грелся так, что чуть ли не дымился, поговорить с Корбином хотели бы многие. Мать же, что интересно, связалась с Альбертом лишь однажды, спросив, как у него дела и не пытаясь узнать, где он. Корбин объяснил, что договорился с ней заранее и, хотя она и волнуется за сына, но своему сюзерену верит.

Тренировались два дня. По сути, тренировка была одна – дракон набирал высоту побольше, заходил на цель, в роли которой выступал начерченный на земле круг, и круто пикировал, а Корбин старался попасть в нее камнем. При этом вначале он определился с высотой, с которой стоило кидать, скорость пикирования дракона, а потом уж, собственно, начал тренироваться в меткости. Такая сложность объяснялась тем, что предмет, роль которого сейчас исполнял камень, до цели должен был лететь строго определенное время, шестнадцать секунд. Почему так, Корбин не объяснял, только вот сразу после броска Орли должен был мчаться прочь, не жалея крыльев – очень похоже, последствия этой атаки должны были быть страшненькие.

Третий день посвятили отдыху – Корбин не хотел, чтобы Орли слишком устал на тренировках и в результате не справился с задачей. Дракон возмутился было, заявив, что ему не тяжело, но граф со свойственной ему прямотой напомнил, как кое-кто едва не разбился во время последней авантюры, и Орли вынужден был уступить. В общем, целый день они отдыхали, загорали, купались, набирались сил.

А на четвертый день, рано утром, Корбин собрал всех, кто должен был идти с ним. Выглядел он свежим и отдохнувшим, хотя Альберт прекрасно понимал: это все результат предвкушения боя, когда кровь потоком течет по жилам, заставляя мускулы наливаться нездоровой силой, а нервы натянуты так, что еще чуть-чуть – и они лопнут. В таком состоянии человек сильнее, быстрее, решительнее, чем обычно и, хотя это может стоить ему потом нескольких лет жизни, сейчас шансы на выживание резко повышаются. Все-таки Прим многое рассказывал пасынку, и тот кое-что запомнил. Не всегда это было полезно, зато помогало разбираться во многих ситуациях.

Корбин между тем оглядел замерший перед ним строй – сорок лучших учеников, дракон и мальчишка, на которых возлагались огромные надежды. Вполне возможно, он отправлял их на смерть… разница, по сравнению с другими полководцами, посылающими большие, маленькие, крошечные и великие армии в бой, была лишь в том, что те своих солдат посылали, а этих мальчишек он был намерен повести. И, случись что, головой ответить за свои ошибки. Варварство с точки зрения других королей и, тем более, высших магов, и норма для Корбина.

– Ну что, никто не передумал?

Ученики стояли перед Корбином ровным строем. Ни у одного даже мускул на лице не дрогнул. Наставник еще раз окинул их взглядом, теперь уже с плохо скрываемой гордостью, небрежным пассом открыл телепорт и с деланной ворчливостью сказал:

– Ну что, пошли, что ли…

И первым шагнул в портал.


Паланез

– Ну и сколько мы еще будем сидеть в этой дыре? – Фарли нервно ходил из угла в угол, меряя шагами небольшую комнату. – Давно уже надо было пойти и оторвать голову этому вашему де'Карри. Бьюсь об заклад, не так уж он и силен.

– Терпение, мой друг, – поморщился Паланез. Как и все островитяне, он умел отлично владеть собой и улыбаться нужному человеку, даже когда тот его раздражал. Но один Единый ведает, каких усилий ему стоило терпеть хамство этого мальчишки.

Хотя, конечно, толика правды в его словах была. Вторую неделю они сидели в его, Паланеза, личном убежище, и ждали. Если Паланез все рассчитал правильно, то очень скоро они станут свидетелями эпической битвы. Если же нет… Об этом лучше было не думать.

Судя по всему, многие думали так же, как и Паланез. За прошедшие с момента их стратегического отступления дни цитадель Ковена покинули практически все сильные маги – остались только Магистр и наиболее приближенные к нему клевреты. Остальные решили, видимо, последовать мудрому примеру Паланеза и переждать смутные времена в безопасном отдалении. Над цитаделью витал почти физически ощутимый страх.

Правда, зря Фарли хаял убежище, в котором они расположились. Паланез построил его довольно давно – так, на всякий случай. На котиненте было немало таких вот укромных местечек, в которых можно было отсидеться – маг был предусмотрителен. Удача не всегда улыбается, иногда, как вот сейчас, самым разумным было спрятаться и не высовывать носа из норы. Желательно, максимально комфортабельной норы.

Это убежище находилось совсем недалеко от расположившейся в горах цитадели, и намного выше нее. Благодаря этому можно было видеть цитадель даже невооруженным глазом. Деталей, конечно, было не рассмотреть, ну да на что тогда дальноглядные трубы? Замаскировано убежище было хорошо, а благодаря вполне приличным размерам и внушительным запасам пищи в нем можно было с комфортом разместить отряд побольше, чем у них. Смерть от жажды, да и просто дискомфорт от недостатка воды тоже не грозили – расположенный немного выше ледник таял, стекая вниз многочисленными речками и ручейками, мелкими и не очень. Рядом с убежищем они сливались в небольшое озеро почти правильной круглой формы, с пронзительно холодной и столь же чистой, голубоватой водой. На дне озера было видно каждый камешек, хотя глубина достигала в некоторых местах сорока локтей. Кинуть трубы – и все, никаких проблем, водой хоть залейся.

Больше всего действовало на нервы вынужденное бездействие, необходимость тупо ждать, когда же, наконец, хоть что-то изменится. И если спокойный Вилкофф просто валялся в своей комнате на койке, читая книги из богатой библиотеки Паланеза, то нетерпеливый Фарли просто не мог сидеть спокойно и фонтанировал идеями на тему того, что им делать дальше. Мнения остальных магов, рангом пониже, никто не спрашивал, но Паланезу с избытком хватало и одного изобретателя и рационализатора.

Втроем, кстати, было очень сложно еще и потому, что ни один не хотел признавать первенства другого. На четвертый день взаимных пикировок дошло до открытой стычки, и опять Вилкофф всех удивил: когда Паланез и Фарли уже начали хватать друг друга за грудки, он внезапно щелкнул пальцами, и позади него как будто из воздуха материализовались шестеро магов первого ранга. После этого Вилкофф объяснил, что считает кулачные методы выяснения отношений между магами делом совершенно неприемлимым, а в их ситуации – тем более. С мнением, подкрепленным силой и, чего уж там, нежеланием перед лицом общей угрозы доводить спор до летального исхода оба спорщика согласились, и с того момента между ними установилось хлипкое перемирие. Однако все они понимали: спор еще не закончен и, когда ситуация утрясется, им еще предстоит многое сказать друг другу. Ну а пока – терпите, высшие маги, а не то и вляпаться можно.

Между тем, Фарли опять пересек комнату по диагонали, подошел к столу и, оперевшись о него обеими руками, наклонился к Паланезу:

– Надо было еще вчера, когда последние наши прибыли, идти Фалека вытаскивать. Ударили бы разом – и придавили бы вашего хваленого графа, он бы пискнуть не успел.

– Втроем? Напомнить, чем это в прошлый раз кончилось? А ведь тогда сил у нас было намного больше.

– Все равно. Вытащили бы Фалека – нас было бы четверо.

– Это имело смысл неделю назад, но никак не вчера.

– Почему?

– Потому что четыре дня назад Фалека казнили. Вилкофф уже знает, а тебе я не говорил – не хотел пугать.

– Как казнили?

– На удивление мягко. Корбин приказал его четвертовать.

Фарли побледнел и принялся хватать ртом воздух. В этот момент он больше всего напоминал вынутого на берег карпа.

– Он что, с ума сошел?

– Почему? Как раз наоборот, он в здравом уме и трезвой памяти. Мой человек сообщил, что Фалек ухитрился оскорбить невесту графа. Сложно было представить, что Седьмой это простит. Это когда его оскорбляют, он может ограничиться битьем морд, а в такой ситуации… Нет, конечно, официально обвинения были совсем другие, но по факту ясно, что было причиной.

– И это, по-вашему, мягко?

– Да, разумеется. Умер, во всяком случае, быстро. А ведь мог и неделю умирать – Корбин, если возникает необходимость, бывает большой затейник.

Фарли тяжело сел, налил себе вина и выхлебал его, не чувствуя вкуса, как воду. Паланез смотрел на него, еле сдерживая усмешку. Мальчишка. Даром, что высший. Не понимает, что сила и магический талант, по сути, сами по себе ничего не значат. Это – всего лишь дополнительные возможности, данные от природы, а как их использовать и что из этого удастся извлечь, зависит только от самого человека, его ума и здравомыслия. Вот и этот – происхождение высокое, талант налицо… Его никто и никогда не бил и уж, тем более, не убивал. Больше того, он привык, что сам волен в жизни и смерти других людей. А сейчас, когда Фарли столкнулся с суровой прозой жизни, когда оказалось, что магов его ранга тоже убивают, причем так вот, запросто, по прихоти победителя, его смокойный и надежный мир рухнул. Нервишки-то совсем расшатались от ожидания. Вся его бравада, все его резкие предложения – не более чем реакция на страх. Фарли отлично понимает, что Корбин вот-вот доберется до цитедели. И что тогда? Или удастся договориться, проще говоря, лечь под победителя, или праятаться всю жизнь, или принимать последний, безнадежный бой. Это и вгоняло Фарли в депрессию, а последнее известие и вовсе выбило его из колеи.

Однако посочувствовать впавшему в уныние коллеге Паланез не успел. Замерцал кристалл связи, лежащий на столе, и искаженный его дребезжанием голос дозорного проскрипел:

– Зафиксировано открытие портала. Прошу подняться на смотровую площадку.

– Ну вот, началось, – выдохнул Паланез и резко встал. – Вперед, мой друг, нас ждут великие дела.

Оно было и к лучшему – любое действие было сейчас для Фарли идеальным лекарством. Главное, не сидеть, не ждать. Он и сам это понимал, и на смотровую площадку поднялся едва не бегом.

Дежурный маг первого ранга шагнул в сторону, пропуская старших по силе к громадной дальноглядной трубе, стоящей на краю площадки. Фарли приник к окуляру, жадно вглядываясь в происходящее возле цитадели. Потом со вздохом пустил Паланеза. Вилкофф пока запаздывал, но это были уже его проблемы.

Ну что же, Паланез не был военным, но в свое время он не раз критиковал Первого, когда тот настоял на строительстве цитадели. Для него очевидны были плюсы проекта, но так же очевидны были и минусы. Де'Карри тогда и вовсе лишь презрительно хмыкнул, в кои-то веки согласившись с островитянином. Однако Магистр надавил… Дурак! Да, крепость на одиноко стоящей скале, вокруг которой пропасть, этакий естественный ров в сотни локтей глубиной, и единственная подвесная дорога, которую легко простреливать – это очень крепкий орешек. Беда лишь в том, что она легко может превратиться в столь же надежную тюрьму. Именно это сейчас и происходило, причем именно так, как и предполагал Паланез.

Вход на мост прикрывал форт. Мощный форт, в котором обычно было не меньше десятка магов и пара сотен воинов. В связи со смутными временами охрана наверняка была усилена. Сейчас на месте форта были руины, что-то активно горело, и в небо поднимался, завиваясь в спираль, густой столб жирного черного быма, из центра которого периодически высвечивало красным. Похоже, пламя там было не прохладнее, чем в кузнечной печи. Представив, какая мощь была задействована в ударе, Паланез со страхом поежился – де'Карри не скупился на силу. Судя по тому, что следов боя не было, форт оказать сопротивления не успел. Что же, это тоже в духе Седьмого – ударить внезапно, не дав возможности ответить, и убить всех, чтобы разом снять все проблемы.

Словно подтверждая его мысли, откуда-то из-за камней ударила мощная струя огня. Половина дороги, две сотни локтей собранной из толстых, в обхват, бревен конструкции, в мгновение ока осыпалась пеплом. Паланез пожалел, что не может рассмотреть, кто нанес удар такой мощи – сам де'Карри, или кто-то из его учеников. Если ученик – значит, у Седьмого есть под рукой еще один высший маг, причем немалой силы и тренированный, как боец. Так спалить прикрытую мощным антимагическим полем конструкцию далеко не каждый сумеет, Паланез бы точно не смог. Если же он сам – тоже не легче, раз маг не жалеет сил, значит, имеет их в избытке.

Как бы то ни было, дорога разрушена, а значит, так просто в цитадель уже не попасть. Но из нее и не выйти – подземных ходов в нее не вело, их просто невозможно было пробить. Тоннель длиной в несколько тысяч локтей, пробитый в скале – это уже за пределами возможностей большинства магов. Во всяком случае, их создание при любых раскладах затянуло бы строительство настолько, что цитадель все еще строили бы. И, что самое паршивое, портал в цитадель или из нее открыть было невозможно – одна из систем защиты, подавляющая возможность открывать порталы, не давала проникнуть в нее извне, но при этом мешала и бежать. Словом, магистру оставалось или снимать защиту, или сидеть и ждать, пока де'Карри не надоест осаждать цитадель. Судя по тому, что легкие, заметные лишь из-за колебаний воздуха на границе купола, искажения картинки никуда не исчезли, магистр решил именно ждать. Дурак, де'Карри наверняка предусмотрел такие расклады. Для него, скорее всего, важно не дать магистру бежать, а все остальное решается в рабочем порядке. Обороной войну не выигрывают – это азбука. Интересно, до Первого это дойдет, или он и дальше шары в собственных штанах гонять будет?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю