Текст книги "Том 1. Записки покойника"

Автор книги: Михаил Булгаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

Глубокопочитаемый Сергей Леонтьевич! – Предлагаем читателю сравнить это письмо с подлинным письмом режиссера Художественного театра Б. И. Вершилова М. А. Булгакову от 3 апреля 1925 г.:

«Глубокоуважаемый Михаил Афанасьевич!

Крайне хотел бы с Вами познакомиться и переговорить о ряде дел, интересующих меня и, может быть, могущих быть любопытными и Вам.

Если Вы свободны, был бы рад встретиться с Вами завтра вечером (4/IV) в помещении Студии… <…> я буду, вероятно, завтра, в субботу, часа в 3–4.

С приветом, Б. И. Вершилов».

Любопытно, что Елена Сергеевна подправила черновой авторский текст. У Булгакова было: «…я был бы счастлив, чтобы Вы пришли в здание Учебной сцены…»

По поводу имени главного героя романа – Сергея Леонтьевича Максудова (Бахтина) высказывалось множество предположений. Заслуживает внимания мнение Е. С. Булгаковой: она полагала, что Булгакова могла привлечь записка к нему режиссера Художественного театра И. Я. Судакова (31 августа 1925 г.), в которой тот ошибочно называет писателя «Михаилом Леонтьевичем».

…в здание Учебной сцены Независимого Театра… – Речь идет о Второй студии Художественного («Независимого») театра, существовавшей в 1916–1924 гг. как самостоятельный театр. Многие известные актеры участвовали одновременно в спектаклях МХАТа и Второй студии (ее спектакли шли в здании бывшего театра Корта в Богословском пер.).

…маленький сотрудник газеты «Пароходство». – Имеется в виду газета «Гудок», сотрудником которой Булгаков был несколько лет.

…а из кухни доносится ругань Аннушки. – В рукописи далее было:

«Ведь не перестанет же ругаться Аннушка с Дусей из-за того, что ко мне пришел режиссер?

Итак, я шел и шел, и в центре города разыскал Учебную сцену».

Булгаков вычеркнул этот текст.

…когда ни меня, ни Ильчина еще не было на свете. – Далее в рукописи было: «В царствование екатерининское, вероятно, было выстроено это желтое двухэтажное здание».

…как будто это было церковное драгоценное облачение. – Было: «…как будто оно было сшито из бесценных кружев». Исправлено автором.

Приступ неврастении. – Первое название было иное: «История романа».

Но брился ежедневно. – Здесь автор сделал знак отсылки и на нижнем поле страницы написал: «*) Эпизод с Пелагеей-бабкой». Но задумка эта не была осуществлена.

…двое журналистов из «Пароходства»… – Вероятно, писатель имеет в виду Валентина Катаева и Юрия Олешу. Выступая на вечере памяти Булгакова в марте 1965 г., Валентин Катаев вспоминал: «Булгаков по характеру своему был семьянин… У него всегда были щи хорошие, которые он нам наливал по полной тарелке, и мы с Олешей с удовольствием ели эти щи, и тут же, конечно, шел пир остроумия… Тут же Булгаков читал нам свои вещи – уже не фельетоны, а отрывки из своего романа. Было даже удивительно, когда он в один прекрасный день сказал нам: „Знаете что, товарищи, я пишу роман и, если вы не возражаете, прочту вам несколько страничек“. И он прочитал нам несколько страниц очень хорошо написанного, живого, острого полотна, которое потом постепенно превратилось в „Белую гвардию“».

…оказавшийся при более близком знакомстве ужасною сволочью. – Обмен «любезностями» между бывшими друзьями – Ю. Л. Слезкиным (Юрий Слезкин – прототип Ликоспастова) и Булгаковым происходил не только в жизни, но и в произведениях, о чем будет сказано ниже.

…а сидит в тебе достоевщинка! – Любопытна следующая запись в дневнике Е. С. Булгаковой 24 июля 1937 г.: «Вечером позвали Вильямсов, кусочек романа прочитал М. А. Очень мило, весело ужинали. Разговор о Достоевском. Петя говорит, что он его ненавидит как тип человека.

О Гоголе – Петя ставит его необыкновенно высоко как писателя. Миша спросил: „Но я не похож на Достоевского?“ На это Петя ответил: „Никак! Вы похожи на Гоголя!“»

…некий человек, имевший право… на ношение оружия. – Есть все основания утверждать, что Булгаков подразумевает в данном случае Бориса Михайловича Земского (брата мужа сестры Булгакова), служившего в Военно-воздушной академии и устроившего Булгакова в голодные месяцы 1922 г. к себе на работу.

Батюшки! «Фауст» !.. – Одной из самых любимых опер Булгакова была опера «Фауст» Шарля Гуно (1818–1893), написанная в 1859 г.

–  Вот и я! – Ср.: «Вот и я!» – говорит Воланд Степе Лиходееву. Кстати, одним из предполагаемых названий романа о дьяволе было и «Вот и я».

При шпаге я. – Ср.: «Ведь ты при шпаге…» (слова Дон Карлоса из «Каменного гостя» А. С. Пушкина.).

Рудольфи. – В «Тайном друге» он же Рудольф Рафаилович – это Лежнев Исай Григорьевич, редактор, журналист, публицист. Сыграл заметную роль в творческой жизни Булгакова, будучи редактором журнала «Россия» («Новая Россия»). В этом сменовеховском журнале Булгаков опубликовал «Белую гвардию» и «Записки на манжетах». Но участие в сменовеховских журналах и газетах («Накануне») едва не привело писателя к трагическим последствиям. При разгроме сменовеховского движения в России в 1926 г. Булгаков попал в список наиболее активных его членов. Вопрос о закрытии журнала «Новая Россия» и высылке И. Г. Лежнева за границу был решен в начале мая 1926 г. Через несколько дней Г. Г. Ягода обратился в ЦК ВКП(б) с рекомендациями о дальнейших действиях. В этой записке, в частности, предлагалось: «Для… завершения разгрома Устряловско-Лежневской группы сменовеховцев произвести обыски без арестов у нижепоименованных восьми лиц и по результатам обыска… возбудить следствие, в зависимости от результатов коего выслать, если понадобится, кроме Лежнева, и еще ряд лиц» (седьмым в списке был Булгаков). Обыск на квартире у писателя был произведен 7 мая, у него были изъяты рукопись повести «Собачье сердце», «Дневник» и другие материалы. Через некоторое время его стали вызывать на допросы в ОГПУ.

…частного журнала «Родина»… – Имеется в виду журнал «Россия».

–  Каму именно из Толстых?.. Алексею ли Константиновичу… Петру ли Андреевичу… Ивану Ивановичу или Льву Николаичу? – Все перечисленные лица из огромного рода Толстых выбраны Булгаковым не случайно. Конечно, Рудольфи имел в виду Льва Толстого, но автор романа с удовольствием упоминает: Алексея Константиновича Толстого (1817–1875), известного писателя XIX в., многие сочинения которого Булгаков использовал в своих работах (например, рассказ «Упырь»); Петра Андреевича Толстого (1645–1729), известного государственного деятеля петровского времени, обманом склонившего к возвращению в Россию царевича Алексея (в черновом варианте текста либретто «Петр Великий» царевич Алексей незадолго перед казнью гневно бросает графу Толстому: «А ты Иуда, будь ты проклят и в жизни сей, и в жизни вечной!»); Ивана Ивановича Толстого (1858–1916), крупнейшего русского нумизмата и археолога, вице-президента Императорской Академии художеств, одного из создателей Русского музея в Петербурге, министра народного образования России, которого очень не любила «прогрессивная интеллигенция» (быть может, именно из-за И. И. Толстого, откровенного монархиста, которому Булгаков не мог не симпатизировать, Максудов и задает Рудольфи этот «каверзный» вопрос).

Его не примут ни в «Зорях», ни в «Рассвете». – Булгаков иронизирует над названиями новых журналов, подразумевая «Красную новь» (с 1921 г.), «Звезду» (с 1924 г.). «Новый мир» (с 1925 г.) и др.

…вычеркнуть три слова… «Апокалипсис»… «архангелы»… «дьявол». – Булгаков, работая над «Записками покойника», постоянно соотносил их с главным своим сочинением – романом «О Христе и дьяволе» (одно из предварительных названий будущего «Мастера и Маргариты»), где тема богоборчества была одной из главных. По сути, воинствующее антихристианство явилось основной побудительной причиной создания романа. О резкой реакции писателя свидетельствует его дневник (запись 5 января 1925 г.):

«Сегодня специально ходил в редакцию „Безбожника“… <…>Тираж, оказывается, 70 000 и весь расходится. В редакции сидит неимоверная сволочь… <…> Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера „Безбожника“, был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно Его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены… <…> Большинство заметок в „Безбожнике“ подписаны псевдонимами. „А сову я эту разъясню“».

«Разъяснению совы» в значительной степени и был посвящен «фантастический роман» (еще одно название «Мастера и Маргариты») писателя.

…не могу забыть одной вещи: это знакомства моего с издателем Рудольфи – Макаром Рвацким. – Макар Рвацкий – это реально существовавшая личность – Захар Леонтьевич Каганский, издатель журнала «Россия», покинувший СССР и прихвативший с собой договор с Булгаковым на издание «Белой гвардии» и некоторые рукописи писателя. В силу этих обстоятельств Каганский оказался роковой фигурой, которая как тень висела над Булгаковым в течение всей его творческой жизни, материализуясь мгновенно, как только тексты сочинений писателя появлялись за границей и в воздухе начинало «пахнуть гонораром» (подробнее об этом см.: Булгаков М.Дневник. Письма. М., 1997. С. 136–138, 169–174, 177–180, 423–426 и др.). Каганский, по сути, дополнял своими действиями ту всеобъемлющую систему травли писателя, которая была установлена над ним в России. В своей стране Булгаков был под фактическим запретом, а, появляясь за рубежом, его рукописи тотчас же становились добычей мошенника Каганского, который пользовался отсутствием в СССР правовых норм по международному авторскому праву.

–  Аверченко! – Булгакова не раз упрекали в том, что он подражает известным писателям. Чаще всего как раз назывался Аркадий Тимофеевич Аверченко (1881–1925), популярнейший в то время писатель-сатирик (в 1918 г. в Киеве издавал сатирическую газету «Чертова перечница»).

…знаменитого литератора Измаила Александровича Бондаревского… и другого знаменитого литератора – Егора Агапёнова… – Е. С. Булгакова вместе с сыном Евгением Шиловским составили список прототипов героев романа. К совершенно очевидным прототипам они отнесли Алексея Толстого (Бондаревский) и Бориса Пильняка (Агапёнов).

…первейшие представители литературы… – Ранее было – «наилучшие».

…с известнейшим автором Лесосековым… – Е. С. Булгакова прототипом Лесосекова называет Леонида Леонова.

…и с Тунским – новеллистом. – Скорее всего речь идет о Дмитрии Мироновиче Стонове (1892–1963). В дневнике писателя имеется интереснейшая запись, связанная с Д. М. Стоновым. 5 января 1925 г.:

«Сегодня специально ходил в редакцию „Безбожника“…Был с М<итей> С<тоновым>, и он очаровал меня с первых же шагов.

– Что, вам стекла не бьют? – спросил он у первой же барышни, сидящей за столом.

– То есть как это? (растерянно). – Нет, не бьют (зловеще).

– Жаль.

Хотел поцеловать его в его еврейский нос…»

…исполнявший обязанности хозяина критик Конкин… – Прототип Конкина – юрист Владимир Евгеньевич Коморский, на квартире которого и проходила встреча А. Н. Толстого (М. Козихинский пер., д. 12, кв. 12).

…беллетрист Фиалков… – Предположительно речь идет о Валентине Катаеве.

…на Шан-Зелизе… – Елисейские поля.

Сколько раз в жизни мне приходилось слышать слово «интеллигент» по своему адресу. – Конечно, Булгаков с понятием «интеллигент» связывал все наилучшее, что было в русском образованном обществе. Булгаков причислял себя именно к этой части интеллигенции. Наиболее выразительно отношение к старой русской интеллигенции со стороны интеллигенции «новой» писатель показал в одной из ранних черновых редакций «Мастера и Маргариты», где Воланд провоцирует Иванушку Бездомного разметать нарисованный на песке образ Иисуса Христа. Иванушка, несмотря на все атеистическое растление, которое произвели в нем берлиозы, не решается это сделать: что-то его останавливает. Тогда Воланд восклицает:

«– …позвольте вам заявить, гражданин Бездомный, что вы – врун свинячий! <…> Тоже богоборец, антибожник! Как же ты мужикам будешь проповедовать?! Мужик любит пропаганду резкую – раз, и в два счета чтобы! Какой ты пропагандист! Интеллигент!У, глаза бы мои не смотрели!

Все что угодно мог вынести Иванушка, за исключением последнего. Ярость заиграла на его лице!

– Я интеллигент?! – Обеими руками он трахнул себя в грудь. – Я интеллигент, – захрипел он с таким видом, словно Воланд обозвал его по меньшей мере сукиным сыном. – Так смотри же! <…> И Иванушкин сапог вновь взвился, послышался топот, и Христос разлетелся по ветру серой пылью…»

…и больше я с ним никогда в жизни не виделся. – Е. С. Булгакова при публикации романа этот текст изъяла, поскольку встреча Максудова с Агапёновым затем состоялась.

…этот мир мне был противен. – Роман писался в 1936 г., и Булгаков уже по-иному смотрел на писательский мир. Мы же приведем его записи из дневника того времени, когда эта встреча состоялась. 24 мая 1923 г.: «Из Берлина приехал граф Алексей Толстой. Держит себя распущенно и нагловато. Много пьет». 27 августа: «Только что вернулся с лекций сменовеховцев… Сидел рядом с Катаевым. Толстой, говоря о литературе, упомянул в числе современных писателей меня и Катаева». 2 сентября: «Сегодня я с Катаевым ездил на дачу кАлексею Толстому (Иваньково). Он сегодня был очень мил. Единственно, что плохо, это плохо исправимая манера его и жены богемно обращаться с молодыми писателями.

Все, впрочем, искупает его действительно большой талант.

Когда мы с Катаевым уходили, он проводил нас до плотины. Половина луны была на небе, вечер звездный, тишина. Толстой говорил о том, что надо основать неореальную школу. Он стал даже немного теплым:

– Поклянемся, глядя на луну…

Он смел, но он ищет поддержки и во мне, и в Катаеве. Мысли его о литературе всегда правильны и метки, порой великолепны». 3 сентября: «Без проклятого пойла – пива не обходится ни один день. И сегодня я был в пивной на Страстной площади с А. Толстым… Толстой рассказывал, как он начинал писать. Сперва стихи. Потом подражал. Затем взял помещичий быт и исчерпал его до конца. Толчок его творчеству дала война». 9 сентября: «Сегодня опять я ездил к Толстому на дачу и читал у него свой рассказ „Дьяволиада“. Он хвалил, берет этот рассказ в Петербург и хочет пристроить его в журнале „Звезда“ со своим предисловием… У меня как раз безденежный период… Пришлось занять миллиард у Толстого…»

Со временем отношения между Булгаковым и Толстым стали прохладными… 19 декабря 1934 г. Е. С. Булгакова записала в своем дневнике: «Вечером – Дина Радлова…

– Вот если бы ты, Мака, объединился с Толстым, вот была бы сила!

– Я не понимаю, какая сила? На чем мы можем объединиться с Толстым? Под руку по Тверской гулять ходить?

– Нет!.. Но ведь ты же лучший драматург, а он, можно сказать, лучший писатель…»

Глава VII. – Булгаков назвал эту главу «Перст судьбы», но затем вычеркнул, предполагая, видимо, дать новое название.

Агапёнов… успел выпустить книжку рассказов… «Тетюшанская гомоза». – Пильняк в 20-е гг. выпустил огромное количество сборников рассказов, повестей, других сочинений. Привлекает внимание произведение со следующим названием: Машины и волки. Книга о коломенских землях, о волчьей сыти и машинах, о черном хлебе, о рязани-яблоке, о России, Расее, Руси, Москве и революции, о людях, коммунистах и знахарях, о статистике Иване Александровиче Непомнящем, о многом прочем, написанная 1923 и 24-м годами. Л., 1925.

…совершенно непонятного слова «гомоза». – В словаре В. И. Даля слово «гомоза» означает: непоседа, юла, живчик, крикун, хлопотун, беспокойный, суетливый человек. Гомзик – баловник, шалун, повеса. Гомозить, гомозиться – возиться, вертеться, шевелиться, щекотать, копошиться, толкаться в куче…

…роман Лесосекова «Лебеди»… – Булгаков иронизирует над романом Л. Леонова «Барсуки» (Л., 1925; М.; Л., 1926).

…рассказ назывался «Жилец по ордеру»… в рассказе был описан… я! – У Ю. Л. Слезкина в романе «Девушка с гор» выведен колоритнейший персонаж Алексей Васильевич. Булгаков мгновенно узнал в нем себя.

И зачем кафры? – Кафры – наименование, данное в XVIII в. бурами народам банту.

Золотой конь. – Первоначальное название «Перст судьбы».

…Гришу Айвазовского знаете? – Е. С. Булгакова называет прототипом Гриши Айвазовского Павла Антокольского. Л. М. Яновская в своей книге «Творческий путь Михаила Булгакова» приводит любопытный отрывок из письма Павла Антокольского к ней: «Многое стерлось в моей памяти. Но некоторые поправки и уточнения я все же могу сделать. К сожалению, я не читал воспоминаний Павла Маркова, но он путает, считая, что я обратил внимание МХАТа на роман М. А. Булгакова. Дело происходило по-другому. Театр им. Вахтангова, в лице покойного В. В. Кузы и в моем лице, обратился к Булгакову с предложением инсценировать его роман „Белая гвардия“ для нашего театра… <…> Но сам Михаил Афанасьевич предпочел предложение МХАТа нашему предложению. Может быть, он был и прав по-своему».

…в Когорте Дружных. – Так Булгаков называет в романе Театр им. Вахтангова.

Вы Мишу Панина знаете? – Никто из слушателей романа, собиравшихся на квартире у Булгакова, не сомневался, что Миша Панин – это Павел Александрович Марков, много лет заведовавший литературной частью МХАТа.

…а также Евлампии Петровне… – В списке прототипов ей соответствует Телешева Екатерина Сергеевна – актриса и режиссер.

–  Иван Васильевич!., он стоит во главе Независимого?.. – К. С. Станиславский узнается мгновенно. Напомним строки из письма Булгакова великому режиссеру, написанного 6 августа 1930 г.:

«Есть единственный и лучший театр. Вам он хорошо известен… мне была дана возможность подать заявление в Художественный театр и… я – после долгой паузы – и уже в новом качестве переступил порог Театра, созданного Вами для славы страны.

Примите, Константин Сергеевич, с ясной душой нового режиссера. Поверьте, он любит Ваш Художественный Театр».

Досточтимый Петр Петрович! – Имеется в виду администратор Малой сцены Художественного театра Иван Иванович Гедике (1875–1942). Запись в дневнике Е. С. Булгаковой 3 ноября 1933 г.: «Оля (Бокшанская. – В. Л.)рассказывала, как у них на вечере в Ржевском (на бывшей квартире Е. С. Булгаковой, где Бокшанская с мужем Е. В. Калужским продолжала жить. – В. Л.)Сахновский и Гедике дико напились…»

…автору «Белого снега» место на «Фаворита». – Под пьесой «Фаворит», по мнению Е. С. Булгаковой, писатель подразумевал пьесу Д. Смолина «Елизавета Петровна».

…и я посмотрел еще одну пьесу, где выходили в испанских костюмах… – На сцене Второй студии МХАТа в это время шла пьеса испанского драматурга Кальдерона де ла Барка (1600–1681) «Дама-невидимка» (1629).

Когда же отсмеивался, то вдруг старел, умолкал. – В черновике было: «…то вдруг становился необыкновенно старообразен и мрачен. Глаза у него были при этом столь тревожные, как будто стряслось что-то, о чем знает один только он». В дневнике Елены Сергеевны есть такая запись от 22 апреля 1937 г.: «…слушали у нас отрывки из „Записок покойника“… Марков пришел поздно и вошел в комнату как раз тогда, когда М. А. читал, что Комаров (он же Миша Панин. – В. Л.)смеется странным смешком… Все засмеялись, увидев Маркова, и он тоже начал смеяться своим кудахтающим смехом. Получилось забавно». В первой редакции дневника: «Марков… страшно приставал к Мише, чтобы он показал в романе место про него…»

…настолько он был загадочен. – В рукописи далее было: «Ильчин стал еще загадочнее и так хитро щурился, что я взволновался от желания понять, что он задумывает».

–  Осип Иваныч? – Е. С. Булгакова в своем списке прототипов предположительно отметила Александра Леонидовича Вишневского, старейшего актера и режиссера МХАТа.

–  Вообще старейшины… – Было в рукописи: «…старики».

–  А как же Сивцев Вражек?.. Да и Индия… – Понимающие друг друга с полуслова Ильчин, Миша Панин и Евлампия Петровна обсуждают возможную реакцию на новую пьесу маститых руководителей театра, находящихся – один в своем особняке на Сивцевом Вражке (имелся в виду дом К. С. Станиславского в Леонтьевском переулке), а другой – в командировке за рубежом (намек на частые и продолжительные заграничные поездки В. И. Немировича-Данченко).

В пьесе было тринадцать картин. – Возможно, в рукописном варианте было 13 картин. Но в машинописном варианте (первая редакция) пьеса «Белая гвардия» насчитывала пять актов и двенадцать картин.

…заведующий приемом пьес Антон Антонович Княжевич. – В рукописи первоначально: «…заведующий распорядком пьес Федор Павлович Княжевич». Имеется в виду Василий Васильевич Лужский, актер и один из руководителей МХАТа, принимавший активное участие в судьбе булгаковской пьесы «Белая гвардия». Когда доведенный до отчаяния переделками пьесы Булгаков написал в июне 1926 г. в дирекцию МХАТа резкое заявление с требованием снять «Белую гвардию» в срочном порядке, В. В. Лужский ответил ему в привычной для себя благодушно-шутливой манере: «Что Вы, милый наш мхатый, Михаил Афанасьевич? Кто вас так взвинтил?»

…отправим к Гавриилу Степановичу… – Речь идет о Николае Васильевиче Егорове (1890–1955), заместителе директора МХАТа. О нем будет сказано ниже.

…нашего буфетчика Ермолая Ивановича! – Е. С. Булгакова не отметила в своем списке прототипа Ермолая Ивановича (заведующим буфетом в МХАТе работал Алексей Александрович Прокофьев, 1875–1941), но некоторые его черты напоминают нам буфетчика Андрея Фокича Сокова («Мастер и Маргарита»).

–  Петр Бомбардов. – Елена Сергеевна отмечала так: «Бомбардов – лицо собирательное, тут и Миша сам, и молодые актеры – лучшие».

Сара Бернар– французская драматическая актриса (1844–1923).

–  Людмила Сильвестровна Пряхина… – Имеется в виду актриса МХАТа Лидия Михайловна Коренева, игравшая роль Мадлены в булгаковской пьесе «Мольер».

…оказавшийся Плисовым, заведующим поворотным кругом в театре… – Речь идет об Иване Ивановиче Титове (1876–1941).

Далее шли Живокини, Гольдони, Бомарше, Стасов, Щепкин. – Василий Игнатьевич Живокини (1805–1876), комедийный актер, мастер импровизации; Карло Гольдони (1707–1793), итальянский драматург, автор более 250 пьес, среди них известные в России «Слуга двух господ», «Хитрая вдова», «Трактирщица» и др.; Пьер Бомарше (1732–1799), французский драматург, автор комедий «Севильский цирюльник» (1775) и «Женитьба Фигаро» (1784); Владимир Васильевич Стасов (1824–1906), художественный и музыкальный критик, историк искусства, библиотекарь; Михаил Семенович Щепкин (1788–1863), прославленный русский актер.

–  Покойный генерал-майор Клавдий Александрович Комаровский-Эшаппар де Бионкур… – В материалах Елены Сергеевны есть такая запись: «В „Придворном календаре на 1906 год“, который имелся дома, упоминаются: на стр. 176 – Дюбрейль-Эшаппар, на стр. 206 – Катуар-де-Бионкур». Реальным прототипом был Алексей Александрович Стахович (1856–1919). В дневнике Елены Сергеевны в связи с этим имеется такая любопытная запись от 20 марта 1935 г.: «Все это время прошло у Станиславского с разбором „Мольера“… М. А. рассказывал нам, как все это происходит в Леонтьевском… Пересыпает свои речи [Станиславский] длинными анекдотами и отступлениями, что-то рассказывает про Стаховича(выделено нами. – В. Л.)… »Вот это «что-то», рассказанное Станиславским, и обыграно писателем с блеском в романе.

Следует заметить, что в черновом варианте рукописи этот эпизод описан иначе и любопытен по-своему:

«– Генерал Понтийский, – сказал Бомбардов, видя мое недоумение, – история его, изволите ли видеть, необычная. Он служил в гвардии и уже должен был получить бригаду, как вдруг приехал в Москву на один день, вечером пошел в Театр к нам на спектакль, и ему так понравился Театр, что он на другой день телеграммой подал в отставку и сделался актером.

Я открыл рот.

– Какие роли он играл?

– Людей высшего света, – объяснял Бомбардов, – у нас, изволите ли видеть, все больше насчет Островского, и поэтому манеры у нас, так сказать… Кроме того, до ужаса любил изображать соловья за сценой. Когда шли пьесы, где действие летом в деревне, он всегда в кулисе сидел на лестнице и свистал соловьем.

– Вы знаете, я понимаю генерала! – воскликнул я, – здесь так прелестно, как нигде в жизни, и я поступил бы на его месте точно так же!»

…пообедал у Тестова… – Популярный в XIX и начале XX в. ресторан в Москве с национально-русской кухней (Воскресенская пл.).

…а кто это Аристарх Платонович? – В. И. Немирович-Данченко показан в романе несравненно в более мягких тонах, нежели Станиславский, хотя в реальной жизни Булгаков не испытывал к «Аристарху Платоновичу» особых симпатий, видимо, тут сыграло определенную роль то, что ближайшей помощницей и горячей сторонницей Немировича-Данченко была Ольга Сергеевна Бокшанская, которой, кстати, как отметила в своем дневнике Елена Сергеевна, «страшно нравится этот роман».

…долго играли «Власть тьмы»… – Пьеса Льва Толстого «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть» (1886) о беспроглядной тьме и жути крестьянской жизни (в основу пьесы писатель положил подлинное уголовное дело, связанное с убийством родителями своего ребенка и прочими зверствами), вокруг которой было много шума со дня ее появления (списки ходили по рукам). Более восьми лет она была запрещенной. Инициатором запрета пьесы был К. П. Победоносцев, обер-прокурор Синода, который в письме Александру III так характеризовал новое сочинение Толстого: «Я только что прочел новую драму Л. Толстого и не могу прийти в себя от ужаса… Какое отсутствие, больше того, отрицаниеидеала, какое унижение нравственного чувства… День, в который драма Толстого будет представлена на императорских театрах, будет днем решительного падения нашей сцены»(Письма К. П. Победоносцева к Александру III. M., 1926. Т. 2. С. 130–132).

С мнением К. П. Победоносцева Александр III считался. И хотя А. А. Стахович («Эшаппар де Бионкур») сам лично читал эту пьесу Александру III и И. И. Воронцову-Дашкову, стремясь «протащить» ее на сцену, император все-таки склонился к мнению обер-прокурора, хотя пьеса ему и понравилась. Александр III назвал ее талантливой, но слишком мрачной, безысходной.

«Прогрессивная интеллигенция» с яростью добивалась отмены запрета пьесы, ибо для нее важно было не столько содержание пьесы, сколько ее название: «Власть тьмы»! В 1895 г. (после смерти Александра III) цензурный запрет был снят и пьеса пошла сразу в нескольких театрах. В 1902 г. К. С. Станиславский поставил ее в Художественном театре.

–  Каратыгин, Тальони… – Каратыгины – известная петербургская артистическая семья, в которой особо выделялись два брата: Василий Андреевич (1802–1853), ведущий трагик Александрийского театра (именно о нем идет речь в романе) и Петр Андреевич (1805–1879), актер и драматург-водевилист; Мария Тальони (1804–1884), знаменитая итальянская балерина, выступавшая и в Петербурге (1837–1842).

…Екатерина Вторая… – Великая императрица Екатерина II (1729–1796) проявляла большой интерес к литературе, хотя и написала о себе: «Никогда не считала свой ум творческим». Ее «Мемуары» («Записки») стали не только великолепным документом эпохи, но и литературным произведением. Стремясь «поднять национальный театр» (ее слова), она написала большое число сочинений – «комедий нравов». Среди них: «О, время!», «Именины г-жи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею», «Невеста-невидимка» и др. Разоблачая масонство, она пишет комедии «Обманщик» (против Калиостро), «Обольщенный» (против московских масонов), «Шаман сибирский» (осмеяние масонских обрядов и ритуалов). Из исторических пьес следует отметить «Из жизни Рюрика» и «Начальное управление Олега».

…Карузо, Феофан Прокопович, Игорь Северянин, Баттистини, Еврипид… – Энрико Карузо (1873–1921), великий итальянский певец-тенор; Феофан Прокопович (1681–1736), проповедник и государственный деятель, сподвижник Петра I, автор трагедокомедии «Владимир» (1705). Его проповеди часто являлись в то же время и литературными шедеврами: «Проповедь по случаю Полтавской победы 1709 г.», «Слово о власти и чести царской» (1718), «Слово похвальное о флоте российском» (1719). Его «Слова и речи» изданы в трех частях (СПб., 1765); Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев, 1887–1941), популярный поэт, автор комедии-сатиры «Плимутрок»; Маттиа Баттистини (1856–1928), знаменитый итальянский певец-баритон, выступавший и в русском репертуаре (партии Онегина и Демона); Еврипид (ок. 480 до н. э. – 406 до н. э.), великий афинский поэт-драматург, автор трагедий «Медея», «Вакханки», «Геракл» и др.

…управляющий материальным фондом театра Гавриил Степанович. – Заместитель директора Художественного театра Николай Васильевич Егоров (очевидный прототип Гавриила Степановича) был буквально притчей во языцех в семье Булгаковых. Обладая реальной властью в театре, Егоров решал многие важные вопросы внутренней жизни и частенько, прямо или косвенно, влиял на развитие ситуаций, касавшихся непосредственно Булгакова, и коль скоро во внутренней борьбе, разыгравшейся во МХАТе, он поддерживал Станиславского, то и отношения его с Булгаковым в значительной степени зависели от взаимоотношений режиссера с драматургом в то или иное время. Все эти колебания в личных отношениях очень точно отражены в дневнике Е. С. Булгаковой. 29 декабря 1933 г.: «Сегодня – впервые у нас Егоров… За ужином Николай Васильевич с громадным темпераментом стал доказывать, что именно М.А. должен бороться за чистоту театральных принципов и за художественное лицо МХАТа.

– Ведь вы же привыкли голодать, чего вам бояться! – вопил он исступленно.

– Я, конечно, привык голодать, но не особенно люблю это. Так что уж вы сами боритесь».

18 января 1934 г.: «Н. В. Егоров, по своей невытравимой скупости, нашел, что за собак, которые лают в „Мертвых душах“, платят слишком дорого, – и нанял каких-то собак за дешевую цену, – и дешевые собаки не издали на спектакле ни одного звука».

27 марта: «Сегодня днем заходила в МХАТ за М. А. Пока ждала его… подошел Ник. Вас. Егоров. Сказал, что несколько дней назад в Театре был Сталин, спрашивал, между прочим, о Булгакове, работает ли в Театре?

– Я вам, Елена Сергеевна, ручаюсь, что среди членов Правительства считают, что лучшая пьеса это „Дни Турбиных“».

22 октября 1935 г.: «Возвращались с Мишей к тому, что Ольга рассказала о Театре. Там творится что-то неописуемое. Наглость Егорова достигла высочайшей степени. Он отменяет распоряжения Немировича, постоянно наносит оскорбления актерам… Он явно всесилен в Театре, что Миша и предсказывал… Виновник всего этого, конечно, Станиславский…»

Через несколько месяцев Булгаков сочинил устный рассказ о Сталине, в котором был такой эпизод: