Текст книги "Тень Тота"

Автор книги: Михаэль Пайнкофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Нет, не нужно, дядя. – Сара задумчиво покачала головой.

– Так ты поедешь со мной в Лондон? Королева Виктория лично позаботится о том, чтобы у тебя было все необходимое, тебе будет оказана всяческая поддержка.

– Почему? – спросила Сара. – Что за всем этим стоит?

Доктор опасливо оглянулся, как будто боялся, что их подслушивают. И лишь удостоверившись, что в столовой нет слуг, прошептал:

– Я не могу и не имею права сказать тебе большего, Сара, но ее величеству нужна твоя помощь. Боюсь, над британской короной нависла угроза, которая может ослабить империю.

– Угроза? Какая угроза? Ты говоришь загадками.

– На то есть причины.

– И зачем для этого нужны знания древней истории?

– Терпение, – загадочно ответил Лейдон, что еще больше взволновало Сару.

Она ожидала чего угодно, только не этого. Хотя Сара поклялась себе оставить все приключения и заниматься в будущем лишь исследовательской работой, ее природное любопытство было возбуждено. Конечно, ей льстило, что королева лично просит ее о помощи. Но еще сильнее оказался пробудившийся интерес исследователя. Сара не испытывала его с того самого дня, как похоронила отца…

– Ну что? Ты едешь со мной в Лондон? Поможешь ее величеству?

– Посмотрим. Скажи мне еще вот что.

– Да?

– Почему именно я? В Лондоне множество специалистов по древней истории, они, без сомнения, будут оспаривать друг у друга честь оказать услугу королеве.

– Видишь ли, ты обладаешь одним качеством, которого нет у всех этих специалистов, качеством, которое королева очень высоко ценит.

– И каким же?

– Очень просто, – мудро улыбнулся Лейдон. – Ты – женщина…

В самом центре Лондона в помещении без окон, стены которого были отделаны деревянными панелями, а дверь обита войлоком и кожей, так что из помещения наружу не проникал ни один звук, дрожащими руками он вскрыл конверт. В свете газового фонаря, в тяжелой и глухой тишине беспокойные глаза пробежали строки телеграфного сообщения, только что поступившего из Манчестера. Слышалось лишь тиканье больших часов, безучастно отсчитывавших время. Через какое-то время раздался облегченный вздох. Руки, державшие телеграмму, перестали дрожать, и тот, кто до того беспокойно шагал из угла в угол, сел на стул.

Миссия увенчалась успехом. Сара Кинкейд едет в Лондон.

Глава 3

Путевой дневник Сары Кинкейд

«Нелегко было уехать из Кинкейда, последние месяцы служившего мне не просто домом, но и убежищем. И тем не менее, когда экипаж покатился по широкой дороге, оставляя позади ставшие родными пейзажи, я испытала давно забытое чувство свободы.

Экипаж Королевской академии наук довез нас до Манчестера, где мы сели на лондонский поезд. Из того, что Мортимер Лейдон уже забронировал купе, можно заключить, что он ни секунды не сомневался в моем согласии поехать с ним в Лондон. В каком-то отношении друг отца, кажется, знает меня лучше, чем я сама.

Мы ехали два дня, и чем южнее, тем неспокойнее мне становилось. После смерти отца я поклялась себе не возвращаться в Лондон, в эту каменную пустыню на Темзе, пожирающую собственных детей. И вот нарушила данное себе слово и теперь с нетерпением жду, чем встретит меня город…»

Лондон, 5 ноября 1883 года

Когда открытый двухколесный экипаж вез Сару Кинкейд и Мортимера Лейдона с вокзала Кингс-Кросс в Вестминстер, стояло утро. Багаж они оставили на вокзале, с тем чтобы его доставили в дом Лейдона, что в престижном квартале Мейфэр. В дорожной сутолоке, уже в эти ранние часы царившей на привокзальной улице, легкий экипаж мог проехать скорее, чем карета, запряженная несколькими лошадьми. Кучер ловко правил юркой коляской, пробираясь между телегами и повозками, ехавшими в город по Грейз-Иннлейн. Их путь пролегал через бедные грязные кварталы Сент-Пенкраса и Клер-кенуэлла. Сара многозначительно взглянула на доктора Лейдона.

– Судя по всему, Лондон не особенно изменился с моего последнего посещения. Бедные все также бедны, а богатые все так же богаты.

– Ну, было бы удивительно, если бы ситуация изменилась так быстро, не правда ли, дитя мое? – добродушно улыбнулся доктор. – Если ты так беспокоишься о бедняках, рекомендую тебе Уильяма Бута. Полагаю, он придется тебе по сердцу.

– Бут? Кто это?

– Он называет себя «генералом». Набрал целую армию проповедников, благовествующих пьяницам и бездельникам в Уайтчепеле и других кварталах.

– Человек с идеалами, – одобрительно отметила Сара.

– Фантазер, – покачав головой, поправил Лейдон. – Работные дома. Только благодаря им можно справиться с нищетой на улицах Ист-Энда.

– А, работные дома. Так они еще существуют?

– Разумеется, – снова улыбнулся Лейдон. – Я был бы крайне удивлен, если бы эти столь полезные обществу заведения исчезли.

– Действительно, работные дома полезны тем, кто их содержит. Уже одно их название – насмешка, ведь это тюрьмы, где в нечеловеческих условиях вынуждены жить люди, не совершившие никакого другого преступления, кроме того, что превратились в нищих. Без зазрения совести разлучают семьи, а питания хватает ровно настолько, чтобы не умереть с голоду. Досыта там еще никого не накормили.

– Ты начиталась Доккенса, дитя мое, этого злобного ниспровергателя всего и вся, который всю жизнь только тем и занимался, что порочил наш славный народ.

– Его имя Диккенс, дядя, и я не думаю, что он был злобным ниспровергателем всего и вся. Скорее, мудрым человеком.

– Ну Бог с ним. Ты только оглянись вокруг! Ведь это Лондон, крупнейшая метрополия мира и блистающий центр империи, увидев который побледнели бы от зависти сами римские императоры.

– Блистающий, это верно, – упрямо отозвалась Сара. – Но там, где много света, много и тени…

Экипаж доехал до Чаринг-Кросса, пульсирующего центра Лондона. С ударом колокола церкви Святого Мартина-в-Полях город окончательно пробудился к утренней жизни, и из богатых западных кварталов в клубы на Пэлл-Мэлл, в правительственный квартал и к Темпл-Бару, где располагались конторы адвокатов, потянулись солидные экипажи с состоятельными джентльменами. Роскошные особняки, казавшиеся особенно великолепными после мрачных кирпичных домов Клер-кенуэлла, обрамляли Трафальгарскую площадь; важные господа направлялись на Королевскую биржу, повсюду сновали со своими повозками проворные чистильщики обуви, дворники, продавцы пирожков, надеявшиеся, что им тоже перепадет что-нибудь от лондонского богатства.

Город казался прекрасно отлаженным механизмом, хорошо смазанной машиной, где ничего не пропадает зря. То, что за ненадобностью выбрасывали одни, чтобы выжить, подбирали другие, и вдруг Сара поняла, почему так ненавидит Лондон с его глубоко укоренившимся прагматизмом. Ее отец тоже не любил его, не случайно уединился в Йоркшире. На какое-то мгновение Сара пожалела, что согласилась на просьбу крестного. Большой город оглушил ее движением, шумом, запахами, дымом, поднимавшимся из бесчисленных каминных труб. Зачем она поддалась своему любопытству? Что она здесь потеряла?

Но поздно – экипаж уже свернул на Уайтхолл, проехал здание адмиралтейства, замедлил ход у дома номер четыре и через высокие ворота въехал во двор, где находилось длинное кирпичное здание; его высокие фронтоны и белые окна выглядели очень импозантно. Сара еще ни разу не бывала здесь, но тем не менее знала, что по этому адресу располагается Скотланд-Ярд.

– Удивлена? – поинтересовался Лейдон, когда экипаж остановился.

– Немного, – призналась Сара, выходя и опираясь на руку кучера. – Я полагала, мы едем на улицу Сент-Джеймс, где обычно принимает королева.

– Ее величество занята важными делами, дитя мое. У нее нет времени принимать тебя.

– Вот как? А разве ты не говорил, что она просит моей помощи?

– Просит – через своего советника сэра Джеффри Халла. А он ждет нас здесь.

– Нас уже ждут?

– Ждут, дитя мое. И это свидетельствует о том, как важна твоя миссия.

– Ну вот, миссия, – невесело усмехнулась Сара. – Ты все шутишь, дядя. А я даже не знаю, зачем приехала.

– Еще немного терпения, и ты все узнаешь. – И доктор снова улыбнулся – любезно, но как-то неопределенно.

Навстречу им вышел полицейский в темно-синей форме. Когда Лейдон, пошарив в сюртуке, вручил ему какую-то бумагу, тот слегка поклонился и попросил пройти за ним. По широкой галерее и бесконечным коридорам, в которых стоял острый запах свежей мастики, а все дубовые двери были закрыты, констебль провел Сару и Лейдона на верхний этаж. Перед дверью, ничем не отличавшейся от остальных, он остановился, постучал, зашел в кабинет, но тут же появился снова.

– Вас просят войти, – отрапортовал он, как вышколенный слуга богатого дома, и удалился, а посетители прошли в кабинет.

Единственное окно строго обставленного помещения выходило во двор, давший зданию свое столь известное название. На большом дубовом письменном столе были навалены папки, документы, фотографии. У одной из стен, окрашенных в тускло-зеленый цвет, стояла этажерка с книгами и какими-то предметами. На противоположной стене висела большая карта города. В глубине кабинета можно было видеть двух мужчин, казалось, ждавших посетителей. Один – ровесник Лейдона, как и тот, одетый в черный, до колен, сюртук, с седыми поредевшими волосами, но внимательным взглядом, в котором еще не угасла молодость. Другой был намного моложе, приземист, в мундире того же цвета, что и блестевшие от помады черные волосы. Узкие глаза, длинный нос и подкрученные вверх усы придавали ему суровый и непреклонный вид солдата, что Саре сразу не понравилось.

– Наконец-то, доктор Лейдон, – с явным облегчением поздоровался старший. – Получив вашу телеграмму из Манчестера, мы с нетерпением ожидали вас. Добро пожаловать.

– Благодарю, сэр Джеффри, – учтиво ответил Лейдон. – Позвольте представить вам леди Кинкейд, дочь нашего уважаемого друга Гардинера. Сара, сэр Джеффри Халл, советник королевы, и это, осмелюсь добавить, не только почетное звание.

– Для меня это честь, леди Кинкейд, – проговорил пожилой мужчина с молодым блеском в глазах и поклонился.

– Как и для меня, сэр Джеффри. – Сара кивнула, как и предписывал этикет даме ее положения. – Вы были знакомы с моим отцом?

– Именно так. Славный Гардинер, доктор Лейдон и я вместе учились в Оксфорде и довольно бурно провели там несколько лет, если вы позволите мне такую нескромность.

– Позволяю от души, – улыбнулась Сара. – Мне известно, что у отца были тайны.

– Возможно. Но он был также прекрасным другом и замечательным ученым. Его смерть – невосполнимая утрата для империи.

– Не только для империи, – тихо сказала Сара.

– Позволь представить тебе второго джентльмена, – вмешался доктор Лейдон, прежде чем разговор принял нежелательный оборот. – Это Десмонд Квейл, инспектор Скотланд-Ярда.

– Инспектор. – Сара кивнула полицейскому, который, однако, никак не ответил.

Он недоверчиво и недовольно смотрел на посетительницу; лицо его потемнело, губы дрожали.

– Доктор, – обратился он к Мортимеру Лейдону, не обращая внимания на присутствие в кабинете Сары, – могу я попросить вас на несколько минут?

– Конечно, инспектор, – ответил доктор, подходя к полицейскому. – Чем могу служить?

Квейл очень старался говорить тихо, но глаза его, когда он смотрел на Сару, метали молнии, а возбуждение мешало понизить голос.

– Послушайте, доктор, что это значит? – прошипел он. – Мне как ответственному сотруднику обещают высококвалифицированного специалиста, а вы мне кого привели? Женщину! Я пятнадцать лет работаю в Скотланд-Ярде, но такого еще не видывал. И это тот помощник, о котором вы мне столько говорили?! Да будет вам известно, я не работаю с дилетантами.

– Не обманывайтесь моей наружностью, уважаемый инспектор, – громко сказала Сара, прежде чем ее крестный успел дать дипломатичный ответ. – Может, я и похожа на женщину, но в первую очередь отношусь к человеческой расе. Что же касается моей квалификации, то, смею вас заверить, я тоже не работаю с дилетантами, хотя готова в вашем случае сделать исключение. Так что буду рада, если вы продемонстрируете ту же волю к сотрудничеству.

Свою тираду она завершила обезоруживающей улыбкой, и инспектор вынужден был умолкнуть. Он лишь бормотал бессвязные слова, умоляюще смотрел на Лейдона, на сэра Джеффри Халла, но ни один из них не вступился за него, более того, друзья молодости не могли подавить улыбку.

– Раз этот вопрос прояснен, мы можем приступить собственно к делу, – подвел черту сэр Джеффри. – Я был бы вам весьма признателен, инспектор, если бы вы ввели леди Кинкейд в курс дела.

– Что ж. – Обиженный Квейл подтянулся, чтобы окончательно не потерять достоинства. – Вот здесь, – с избыточной основательностью начал он, повернувшись к карте города на стене, – представлен лондонский Ист-Энд с кварталами Спиталфилдс, Уайтчепел и Бетнел-Грин.

– Городское дно, – продолжила Сара. – Число бездомных, преступников, сирот, алкоголиков и проституток здесь выше, чем в любом другом районе, так?

Квейл и сэр Джеффри вопросительно посмотрели на Сару, затем на Мортимера Лейдона, который лишь пожал плечами.

– В Лондоне нет проституток, – в конце концов решительно заявил инспектор. – Все остальное верно, да. Уайтчепел и Спиталфилдс в самом деле сложные районы города, за что, однако, власти не несут никакой ответственности.

– Пожалуй, нет. Ведь каждый исполняет свой долг по отношению к королеве и отечеству. Верно, инспектор?

– Верно, – подтвердил тот. Если он и заметил в ее голосе сарказм, то не дал этого понять, а снова обратился к карте, на которой красным карандашом были помечены два места. – К прискорбию, привлекательность Уайтчепела страдает не только из-за пьяниц и попрошаек. Последние недели там орудует весьма ловкий убийца.

– Убийца? – Сара приподняла брови.

– Именно так. Четырнадцатого октября он нанес свой первый удар на Девенант-стрит, что на востоке от рынка Спиталфилдс. А через шесть дней нашел новую жертву, совсем рядом, на Хоуптаун-стрит. В обоих случаях жертвами были женщины, занимающиеся – как бы это сказать? – запрещенной деятельностью.

– Конечно, – кивнула Сара. – Как славно, что в Лондоне нет проституток, правда, инспектор?

На это Квейл ничего не ответил. Судя по всему, он решил стоически держать удар.

– Характер убийств, – продолжил он подчеркнуто деловым тоном, – не оставляет сомнения в том, что в обоих случаях действовал один и тот же человек. Однако, к сожалению, несмотря на все усилия, нам пока не удалось его схватить.

– Ясно, – ответила Сара, – все это действительно печально. Непонятно только одно: при чем тут я? Как вам, несомненно, говорил доктор Лейдон, я археолог и совсем некомпетентна в криминалистике.

Квейл засопел и бросил на сэра Джеффри торжествующий взгляд, не произведший, однако, на того никакого впечатления.

– Покажите леди Кинкейд фотографию, инспектор, – попросил он.

Квейл неохотно выдвинул один из ящиков своего письменного стола, вытащил папку и вынул из нее фотографию.

– Этот снимок, – сказал он, вручая его Саре, – был сделан на месте первого убийства.

Сара взяла фотографию, на которой виднелся расплывчатый знак, довольно неумело начертанный на кирпичной стене. Напрягая воображение, можно было предложить, что это птица с выгнутой шеей. Вероятно, краску применили слишком жидкую, и рисунок в некоторых местах размазался. Но не оставалось никаких сомнений в том, что хотел изобразить автор.

– Египетский иероглиф, знак ибиса, – удивилась Сара. – Символ египетского бога Тота.

– Этот знак, – заметил сэр Джеффри, – оставил преступник. Теперь вы понимаете, для чего нам понадобилась ваша помощь, леди Кинкейд?

– Ну что ж, судя по всему, у вас в городе появился убийца, знакомый с египетской письменностью. Это по меньшей мере необычно, однако вовсе не требует непременного участия археолога. Кроме того, доктор Лейдон упоминал, что речь идет о несравненно большем, об угрозе Британской империи, если я, конечно, правильно его поняла…

Квейл отозвался сдавленным стоном, теперь уже и Халл не знал, как реагировать на такие опасные слова. Он с упреком взглянул на Лейдона, но сохранил самообладание.

– Доктор Лейдон не преувеличил.

– В каком смысле?

От Сары не укрылось, что Квейл, придя в какое-то судорожное состояние, бросал во все стороны умоляюще-предостерегающие взгляды. Однако королевский советник решился открыть тайну.

– Этот знак, – объяснил он, кивнув на фотографию, которую Сара все еще держала в руке, – обнаружили и на месте второго преступления, что лишь подтверждает один почерк. И не забывайте, что фотография не передает цвет. В действительности рисунок был грязно-красным. Преступник использовал кровь своих жертв.

– Кровь, – тихо повторила Сара, с ужасом посмотрев на снимок.

– Разумеется, такое необычное послание не могло долго оставаться незамеченным. Его видели множество прохожих, а после того как кто-то догадался, что это за знак, в Уайтчепеле и Спиталфилдсе все боятся убийцы, которого уже прозвали «египетским призраком». Некоторые простаки уверяют, что это орудует дух мумии из Британского музея. Другие, что намного опаснее, усматривают связь с организацией, именующей себя «Египетская лига».

– «Египетская лига»? – переспросила Сара. – Что это такое?

– Объединение весьма почтенных и имеющих заслуги перед империей джентльменов, поставивших своей задачей сохранение для потомков египетских культурных сокровищ и разгадку их тайн, – пояснил Мортимер Лейдон. – Лига не так известна, как «Египетский исследовательский фонд», но делает замечательную работу, и я с гордостью говорю о том, что являюсь ее членом.

– Понятно. И поэтому ты так интересуешься этим делом, дядя?

– Никоим образом, – вмешался сэр Джеффри, прежде чем доктор успел ответить. – Причина интереса нашего доброго доктора заключается в том, что простой народ подозревает связь жестоких убийств в Уайтчепеле и одного из членов королевской фамилии.

– Что? – ошеломленно спросила Сара. – Кого же?

– Как я уже говорил, высказываются предположения, что убийца – член «Египетской лиги», а ее председателем является не кто иной, как герцог Кларенс, внук ее величества королевы и возможный наследник английского трона. Сначала мы не обращали внимания на эти слухи, но в Уайтчепеле появились смутьяны, играющие людскими страхами и настраивающие народ против королевы, и теперь мы вынуждены отнестись к ним всерьез. Если нам не удастся в течение ближайшего времени разоблачить преступника, дело может дойти до настоящего восстания в Уайтчепеле, которое быстро перекинется на другие районы города. А мне не нужно вам объяснять, что это означает.

– Гражданскую войну и анархию, – без обиняков подытожила Сара, и джентльмены слегка вздрогнули. – За нищету, в которой живут многие лондонцы, тогда начнут жестоко мстить, не так ли?

– Именно так, – прямо ответил королевский советник. – Нам приходится думать и о вспыхивающих повсеместно беспорядках. В последние годы серьезной угрозой стало подпольное движение фениев в Ирландии; независимости требуют буры; в Индии ширится движение сопротивления. Ослабление империи изнутри стало бы роковым сигналом нашим врагам.

– Так что я вовсе не преувеличивал, дитя мое, – добавил доктор Лейдон. – В этом деле действительно на карту поставлено куда больше, чем может показаться на первый взгляд. И мы имеем все основания полагать, что твои знания египетской мифологии при расследовании могут оказаться весьма ценными.

– Ценными? Вы ловите убийцу, выводящего кровью жертв на стенах древнеегипетские иероглифы. Не понимаю, почему именно я. Не менее квалифицированную помощь, вероятно, в состоянии оказать любой из весьма почтенных, авторитетных джентльменов – членов «Египетской лиги».

– Несомненно, – с вызовом сказал Квейл. – Но мы не можем привлекать членов Лиги по одной важной причине. Пока лишь усилиями самых высоких инстанций удается обеспечивать молчание прессы. Но как только эти бумагомаратели почуют скандал, их не удержат никакие соображения государственной безопасности. Представьте себе, что случится, если «Таймс» намекнет на связь «Египетской лиги» с убийствами в Уайтчепеле. Народ завопит так, что эхо дойдет и до в Букингемского дворца, и, конечно, вскоре после этого прозвучит имя герцога Кларенса.

– Это действительно нежелательно.

– Ваша племянница, доктор, – зашипел Квейл Лейдону, – имеет ярко выраженную склонность к недооценке событий.

– Я знаю, – спокойно кивнул Лейдон. – Она унаследовала ее от своего отца.

– Леди Кинкейд, – в голосе сэра Джеффри прозвучали умоляющие нотки, – можете мне поверить, мы не пригласили бы вас в Лондон, если бы не были совершенно уверены, что ваши знания крайне важны. Ваше жертвенное служение в Александрии произвело сильное впечатление на королеву Викторию. Ее величество тревожится как о своем внуке, так и об империи. И она надеется… нет, она ждет вашей помощи.

Сара размышляла недолго. Может, она и не была согласна со всеми решениями, принимавшимися в Вестминстере, но, будучи патриоткой, не могла отказать в помощи, в которой нуждалась ее страна. При определенных условиях…

– Ну хорошо, – к заметному облегчению сэра Джеффри и к нескрываемому раздражению инспектора Квейла, согласилась она. – Однако вам придется выполнить некоторые условия, иначе я работать не смогу.

– Выскажите ваши пожелания, – ответил королевский советник. – Считайте, что они уже выполнены.

– При проведении расследования я хочу иметь полную свободу действий, – потребовала Сара, взглянув на Квейла.

– Это не составит проблемы.

– Кроме того, я требую доступа ко всей имеющейся информации.

– С моей точки зрения, это само собой разумеется.

– Я также не допущу, чтобы плодами моего труда воспользовались для сокрытия правды. Если мне удастся напасть на след и если этот след действительно приведет в Букингемский дворец…

– Не приведет, – быстро сказал Мортимер Лейдон. Саре показалось – слишком быстро. – И не думай об этом, дитя мое.

– Герцог Кларенс невиновен, – заявил сэр Джеффри. – Преступник пытается навести подозрение на королевский дом и с целью напугать людей использует археологию. Чем скорее этот оборотень будет пойман, тем лучше.

– Я сделаю все, что в моих силах, – заверила Сара. – Есть еще фотографии с мест убийства?

– Разумеется, – снисходительно ответил Квейл. – Оба места преступления задокументированы при помощи новейших достижений криминалистики. Но я сомневаюсь, что женщине стоит…

– Я хочу видеть эти снимки. Пожалуйста, не забывайте, что сэр Джеффри открыл мне неограниченный доступ ко всем материалам следствия.

Инспектор неуверенно посмотрел на Халла и, получив в ответ кивок, достал из папки еще несколько фотографий и разложил их на столе перед Сарой. Это было ужасно. Даже от черно-белых снимков Саре кровь бросилась в голову. Фотографии словно залили кровью…

– Обе жертвы погибли в результате преднамеренного перерезания горла, – подчеркнуто по-деловому объяснил Квейл. – После этого преступник их просто-напросто выпотрошил, что, по нашему мнению, позволяет заключить, что он обладает солидными знаниями в области анатомии.

– А почему вы считаете, что это мужчина? – спросила Сара, изо всех сил стараясь сохранить самообладание и не опозориться перед Квейлом.

– Обычный здравый смысл, – сдержанно парировал инспектор. – Как уверяли меня специалисты, в том числе ваш дядя, для того чтобы подобным образом убить и выпотрошить человека, необходима известная физическая сила. Кроме того, преступник, как я уже говорил, должен обладать хорошими знаниями анатомии, что наводит на мысль о мяснике или ветеринаре. Ни та ни другая профессия не является женской.

– Или о враче, – заметила Сара. – Хирург тоже обладает такими познаниями.

– Прошу вас, леди Кинкейд, – вставил сэр Джеффри. – Вы ведь не хотите сказать, что эти отвратительные преступления совершил врач – образованный, цивилизованный человек? Это противоречило бы самому духу клятвы Гиппократа.

– Прошу прощения, сэр, – возразила Сара, – но вы позволили мне думать и высказывать предположения.

Она взяла несколько фотографий и принялась пристально их рассматривать. Голову она при этом наклонила так, что широкие поля шляпы закрыли лицо. Она не хотела, чтобы у Квейла при виде ее смертельной бледности появился повод для торжества.

На снимках были изображены места убийства и трупы. Когда с тел смыли кровь, стало ясно видно, как действовал убийца, и хотя Сара не обладала обширными познаниями в области хирургии и анатомии, она поняла, что убийца действовал со знанием дела.

– Вы говорите, что тела выпотрошили? – спросила она Квейла.

– Именно так. В обоих случаях удалены внутренние органы.

– Какие?

– Ну… – Несколько смущенный тем, что Сара вдается в такие детали, инспектор порылся в деле. – У Нелл Маккре, первой жертвы, была вырезана печень. У Грейс Браун, жертвы номер два, легкие. В обоих случаях преступник похитил вырезанные органы.

– Вот как.

– Неужели у вас уже есть подозрение? – с надеждой спросил сэр Джеффри. – Вы видите связь между природой преступления и этим несчастным знаком на стене?

– Пока нет. Но я подумаю об этом, обещаю вам. И мне нужно как можно скорее встретиться с герцогом Кларенсом.

– Вы хотите встретиться с герцогом? – смущенно спросил сэр Джеффри.

Мортимер Лейдон, если судить по выражению его лица, тоже, видимо, решил, что это не самая блестящая идея.

– Конечно. Ведь именно он под подозрением, и мне бы очень хотелось задать ему несколько вопросов, касающихся его деятельности в «Египетской лиге».

– Сара, это не… – начал Лейдон, но сэр Джеффри остановил его:

– Все нормально, мой дорогой Мортимер. Леди Кинкейд права. Чтобы действительно нам помочь, она должна знать все…

Уайтчепел, 5 ноября 1883 года

Тьма еще не вполне сгустилась над лондонским Ист-Эндом, как клинок снова отправился на поиски – поиски крови. Он лежал рядом с другими хирургическими инструментами в черном лакированном саквояже, изнутри обитом красным бархатом, и ждал, когда саквояж откроют и он сможет приняться за свою кровавую работу.

Клинку приходилось терпеливо ждать, так как в эту ночь его владелец долго не мог никого найти. Снова по улицам Уайтчепела пополз густой туман, приглушая стук лошадиных копыт и шум, доносившийся из питейных заведений. Промозглая влажность обволакивала кучера, надвинувшего низко шляпу и так обмотавшего шарфом лицо, что его нельзя было разглядеть. Он уже соскучился по жертве, как и клинок, покоящийся в красном бархате, томительно поджидая ту, которой суждено попасть сегодня в его западню. Когда вскоре после полуночи обшарпанная дверь пивной распахнулась и появилась молодая женщина – глупо хихикавшая, очевидно, выпив лишнего, – кучер насторожился. Как и прежде, большой экипаж проехал вдоль тротуара и остановился возле женщины. Та медленно подняла голову и уставилась на кучера, обратившегося к ней с вопросом:

– Что, проводишь ночь в одиночестве?

– Ну да. – Ее язык отяжелел от джина. – Ищешь компанию?

– Не я, мой хозяин, там, в экипаже.

– Правда? И сколько ему не жалко, твоему распрекрасному хозяину?

– Шиллинг.

– Шиллинг? Шутишь?

– Вовсе нет.

– Так, значит, твой хозяин собирается раскошелиться?

– Ты еще сомневаешься? Но только быстро, моему хозяину не терпится, если ты меня понимаешь.

– Ну ты даешь, – снова захихикала она. – Так давай ему поможем?

Шатаясь, она подошла к экипажу и открыла дверцу. В этот момент клинок достали из саквояжа и безжалостно пустили вдело.

Блеснувшая в темноте сталь.

От ужаса раскрытые глаза.

Красный сок жизни, испачкавший ржавую табличку с названием улицы. Вентворт-стрит…