Текст книги "Тень Тота"

Автор книги: Михаэль Пайнкофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Тогда я начну, – сказал Камаль. – Вы знали, что моя мать была англичанкой? Что часть жизни я прожил в Англии?

– Нет, не знала, но это объясняет, откуда ты так хорошо знаешь наш язык. Почему ты не рассказывал раньше?

– А что бы это изменило? Разве капитан Хейдн меньше бы презирал меня, знай он, что образование я получил в империи?

– Но…

– Я хочу быть с вами честным, леди Кинкейд. Мне безразлично, что думает обо мне какой-то там капитан. Признаюсь, в Англии я многому научился, но, вернувшись в Африку, понял, что эти знания не очень помогут мне выжить в пустыне. Здесь человек может полагаться только на себя, и по-настоящему важные уроки дает сама природа.

– Я согласна с тобой. Так ты об этом хотел мне рассказать?

– Вовсе нет. Я вам еще не сказал, почему уехал из Англии.

– И почему же? – Сара улыбнулась.

Камаль, кажется, играл всерьез, и она не хотела портить ему удовольствие.

– В Англии, леди Кинкейд, – мрачно сказал Камаль, – меня разыскивают как убийцу.

– Что?!

Улыбка мгновенно исчезла с лица Сары. Она не ошиблась. Камаль слишком серьезно отнесся к игре.

– С теми деньгами, что оставила мне в наследство мать, я мог бы вести в Лондоне безбедную жизнь. Я полюбил молодую женщину, которая так же, как и я, была смешанной крови. Она ждала от меня ребенка, мы собирались пожениться.

– И что случилось? – Сара догадывалась, что у этой истории не самый благополучный конец.

– Она оказалась в неправильном месте в неправильное время, – хрипло отозвался Камаль. – Двое пьяных до бесчувствия британских солдат затащили ее в темный угол и набросились на нее, как животные. Она начала сопротивляться, и они стали бить ее и били до тех пор, пока она не перестала двигаться. Она умерла на темной грязной улице, леди Кинкейд, и ребенок вместе с ней.

– О, Камаль! Как мне жаль…

– Позвали полицию, солдат арестовали. И знаете, что случилось потом? – Камаль невесело усмехнулся. – Обоих отпустили за недостатком улик. А ведь в ту ночь их видели не меньше шести свидетелей. Никогда не забуду ухмылку одного из них, когда оглашали приговор. В тот день мне стало ясно, что в мире людей справедливости нет. Если только не станешь вершить ее сам.

– Что ты сделал, Камаль? – тихо спросила Сара, хотя уже знала ответ.

– То, что сделал бы настоящий суд. Я привлек к ответу убийц моей жены.

– Ты… их убил?

– Одного, – презрительно ответил Камаль. – Второй ползал у моих ног и был так жалок, что я не смог вонзить в него нож. Я его отпустил. Правда, предварительно позаботился о том, чтобы он уже никогда не смог сделать того, что сделал с моей женой. После этого я повернулся к Англии спиной и отправился в Африку, чтобы вступить в наследство, оставленное мне отцом.

Наступила тишина, слышно было только, как потрескивали дрова. Сара не знала, что сказать в ответ на признание Камаля, и довольно долго у костра царило молчание.

– Вы первый человек, с кем я говорю об этом, леди Кинкейд, – сказал наконец Камаль. – Закон пустыни обязывает вас сохранить при себе все, что вы услышали. Но разумеется, как христианка и англичанка вы не связаны этим законом. Уверен, инспектор Фокс будет крайне заинтересован в том, чтобы беглый убийца…

– Инспектора Фокса здесь нет, – перебила Сара, прислушавшись к отдаленному храпу. – И судя по всему, скоро он к нам не присоединится, так что вряд ли узнает, о чем мы с тобой говорили.

– Понятно, – кивнул Камаль. – Ну а вы? Вы считаете меня убийцей?

– Я не могу одобрить того, что ты сделал, но, возможно, сама поступила бы точно так же, если бы мне пришлось судить убийцу близкого человека.

– Муташаккир-ктир, – сказал Камаль, слегка поклонившись. – Теперь вы знаете мою тайну и должны рассказать свою.

Сара глубоко вдохнула приятно прохладный, чистый воздух оазиса. То, что она сперва приняла за безобидное времяпрепровождение, оказалось исповедью. Может, действительно доверить Камалю самую страшную свою тайну? Рассказать ему, чужому человеку, то, что до сих пор кроме нее было известно только троим? Но двое из этих людей мертвы, а третий в руках врага. Может, пришло время включить в круг тех, кому она доверяла, еще одного человека, размышляла Сара.

– Моя тайна, – прямо начала она, – называется tempora atra. На латыни это означает…

– …Что-то вроде «темные времена» или «скрытые времена», – без труда перевел Камаль. – Я знаю.

– Прости. Я забыла, что ты…

– Ничего страшного, – улыбнулся он. – И что?

– Это выражение моего отца, – робко продолжила Сара. – Так он называл часть моего детства, которую я не могу вспомнить.

– Что это значит?

– Я просто-напросто не помню своего раннего детства. Все, что произошло со мной до восьми лет, как будто стерто, лежит под покровом забвения. Первое, что я помню, это склонившееся надо мной лицо. Но я не узнаю его, все неясно, расплывчато. Как мне объяснили много лет спустя, это было лицо моего заботливого отца. Он опасался, что я умру. Меня охватила какая-то таинственная лихорадка, и жизнью я обязана врачу по имени Мортимер Лейдон.

– Это ведь человек, которого похитили, так?

– Мой дядя, – кивнула Сара. – Когда я заболела, мой отец боялся потерять меня, как потерял мою мать, и попросил своего друга Лейдона меня вылечить. Тот использовал всевозможные лекарства, чтобы понизить жар, и как-то утром я вдруг открыла глаза. Лихорадка ушла, а вместе с ней – все, что я до тех пор видела и слышала. Я ничего не помню, Камаль. Ни своего детства, ни матери. Как будто ничего и никого не было. И со смерти отца я иногда спрашиваю себя, в действительности ли случилось все то, что я помню.

– В действительности, – мягко подтвердил Камаль. – Иначе бы вы не сидели здесь, Сара.

Ее не смутило это обращение. После того, что они рассказали друг другу, оно показалось ей уместным. И в самом деле хорошо было высказать то, о чем она бессонными ночами столько думала…

– А вы пытались вернуть воспоминания? – спросил Камаль.

– Конечно. Сначала попытал счастья Мортимер Лейдон. Когда у него ничего не получилось, мы обратились к другим врачам, не только лондонским, но и из других европейских городов, но ни один из них не смог мне помочь. Один молодой венский врач считал, что причиной потери памяти стало какое-то событие моего детства, такое ужасное, что сознание до сих пор отказывается его вспоминать. А знаешь, что самое неприятное, Камаль?

– Что, Сара?

– Хотя эта теория самая невероятная из всех, мне представляется, что она ближе всего к правде. После смерти отца я вижу странные сны, лишь какие-то расплывчатые образы, но у меня такое ощущение, будто воспоминания пытаются вернуться ко мне. Я стараюсь ухватить их, но они ускользают от меня как дым, и от этого можно сойти с ума.

– Туареги говорят: только глупец пытается удержать песок. Вам нужно запастись терпением, Сара. Если суждено, в один прекрасный день память вернется к вам. Несомненно, есть причина, по которой вам не удается узнать правду.

– Опять? – устало улыбнулась Сара. – Вечный вопрос о судьбе и предопределении?

– Ничто не происходит случайно, Сара, – убежденно ответил Камаль. – Из того, что с вами произошло, можно сделать вывод, что Аллах предназначил вас для чего-то. Все случившееся – знак судьбы. Что это значит, я сказать не могу, но для меня очевидно, что вы избраны.

– Избрана? Для чего?

– Этого я не знаю. Но то, что от вас сокрыто прошлое, должно иметь смысл. Вы особенная, Сара Кинкейд. Это я понял в тот самый момент, как увидел вас.

Камаль смотрел прямо на нее, чуть дольше, чем нужно. Саре казалось, что она утопает в темных глазах египтянина.

– Я сохраню вашу тайну в сердце и никому о ней не скажу, – пообещал он.

– А я твою.

– Я знаю, – кивнул Камаль и встал. – Спокойной ночи, Сара.

– Спокойной ночи, Камаль.

Он помедлил, словно хотел еще что-то сказать, затем передумал, повернулся и пошел к верблюжьему загону, где было его спальное место.

– Камаль! – крикнула ему вслед Сара.

– Да? – обернулся он.

– Уже за полночь. С Новым годом, Камаль!

Египтянин загадочно улыбнулся.

– Иншаллах, – лишь сказал он.

Глава 9

Дневник Сары Кинкейд

«Спать в эту ночь мне пришлось недолго. Знай я, что мне предстоит, вероятно, я вообще не сомкнула бы глаз. А так по крайней мере несколько часов отдохнула. Из-за разговора ли с Камалем, или сказалось напряжение предыдущих дней, но только в эту ночь меня не преследовали жуткие картины, не дававшие мне покоя со смерти отца. Может, это знак судьбы? На Востоке считают, что в жизни все предопределено. Мы же, британцы, придерживаемся того мнения, что человек сам кузнец своего счастья. Истина, полагаю, где-то посередине…»

Оазис Бахария, 1 января 1884 года

Сара в испуге проснулась, когда кто-то тронул ее за плечо. Она резко открыла глаза и увидела огромную темную тень. Кто-то неспросясь вошел в ее палатку и склонился над ней. Толком даже не придя в себя, Сара стремительным движением схватила револьвер.

– Это я, Хейдн, – успокоил ее знакомый голос. Она зажгла свечу и в мерцающем свете увидела лицо офицера. Оно было очень встревоженным.

– Что случилось? – спросила она, села и встряхнулась.

До рассвета было еще далеко, через откинутый полог в палатку проникал тускло-голубой свет.

– Плохие новости, – угрюмо сказал Хейдн. – Исчезли рабочие.

– Что?! – Сара вскочила с лежанки, и Хейдн в замешательстве отвернулся.

Но поскольку, ложась, она сняла только сапоги, в этом не было особой необходимости. Сара торопливо выбежала из палатки и убедилась, что офицер говорил правду. Лагерь был пуст. Там, где вечером расположились носильщики и погонщики, ни одного человека. Темной ночью они сложили вещи и потихоньку ушли…

Сара обернулась к верблюжьему загону. Остались лишь верблюды англичан; погонщики, вьючные верблюды, а с ними и все, что они везли, исчезли.

– Снаряжение? – в испуге спросила Сара.

Хейдн мрачно кивнул.

– Измерительные приборы? Инструменты?

Офицер еще раз кивнул.

– А где Камаль? – в полной растерянности спросила Сара. – Ему придется это объяснить.

– Камаля нет, – просто ответил Хейдн.

– Что это значит?

– Это значит, что он тоже удрал.

Саре показалось, что Хейдн с удовольствием выговорил эти слова.

– Я не могу в это поверить.

– Вам больше ничего не остается, леди Кинкейд. Мои люди уже пытались найти Камаля, но в Бахарии его нет. Если вас интересует мое мнение, ваш египетский друг подло нас всех предал.

– Не может быть, – покачала головой Сара, отказываясь согласиться с этой мыслью.

Если Камаль обычный грабитель, зачем он рассказывал ей о себе? А может, это все неправда? Может, он просто что-то наплел, усыпляя бдительность? Если так, ему это удалось, ибо Сара в круг подозреваемых его уже не включала. Более того, ей показалось, что их сердца бьются в унисон…

– Это правда, – безжалостно продолжил Хейдн. – Судя по всему, почтенный Камаль не оправдал вашего доверия. Видимо, он с самого начала преследовал цель заманить нас в оазис и ограбить. Разве это была не его идея идти в Бахарию?

– Да… его, – признала Сара.

На нее навалились печаль, гнев, безмерное разочарование, и она вспомнила слова старого Аммона, внушавшего ей, что доверять никому нельзя. Как он был прав…

К ним присоединились Мильтон Фокс и сэр Джеффри, также разбуженные Хейдном. Они не произнесли ни слова, но упрек читался в их лицах. Хейдн же не считал нужным сдерживаться.

– Как вы могли довериться грязному арабу? – принялся поучать он Сару. – Я говорил, что с этим сбродом лучше не связываться. Одни воры и грабители.

– Успокойтесь, капитан, упреки нам не помогут, – парировала Сара. – Я тоже могу спросить, как это ваши люди не заметили исчезновения тридцати рабочих и десяти верблюдов.

– Они заметили, – уже спокойнее ответил Хейдн. – Но было поздно. Однако могу вас заверить, я привлеку лейтенанта Фарнсворта…

– Повторяю, капитан, взаимные обвинения нам не помогут. Что случилось, то случилось. Теперь нужно думать, как быть без проводника и снаряжения.

– Как… как быть? – изумленно спросил Фокс. – Что вы хотите этим сказать?

– Мы проиграли сражение, но не войну, – холодно ответила Сара, – и продолжим экспедицию одни.

– Вы с ума сошли? – вырвалось у инспектора. – У нас нет ни проводника, ни носильщиков, исчезли верблюды и провизия. В таком случае остается только одно – прервать экспедицию и вернуться. Если вас интересует мое мнение, вообще вся эта экспедиция – сплошное безумие!

– Я приняла к сведению ваше мнение, мистер Фокс. Разумеется, вы свободны и можете остаться здесь. Я же продолжу поиски.

– Леди Кинкейд… Сара, – попытался успокоить ее сэр Джеффри, – я понимаю, что вы волнуетесь. Мы все взволнованы, но мне кажется, следует обсудить предложение инспектора Фокса. В данных обстоятельствах…

– А чего вы ожидали, сэр Джеффри? Увеселительную прогулку по пустыне? Или что «Книга Тота» просто свалится на нас с неба, пролежав три тысячи лет Бог знает где?

– Но…

– Я не просила вас сопровождать меня, – дрожащим голосом продолжала Сара. – Ни вас, сэр Джеффри, ни вас, инспектор. Вы оба отправились по доброй воле, что я ценю. Но я не позволю вам указывать мне, как и когда завершить экспедицию.

– Мы не имели это в виду, – начал оправдываться королевский советник. – Но может, стоит заказать новое снаряжение и нанять новых рабочих, прежде чем…

– Это слишком долго, – отмахнулась Сара. – Если мы хотим найти книгу и освободить моего дядю, нельзя терять время. Кроме того, мы не найдем новых рабочих.

– Почему вы так решили?

– Камаль сказал мне вчера, что среди местных ходят слухи о проклятии, нависшем над экспедицией. Якобы древние боги Египта обрекли ее на неудачу, и все участники погибнут. Сыновья пустыни суеверны, сэр Джеффри. Подобные слухи распространяются быстрее ветра.

– Черт подери! – выругался Фокс. – Всю эту чушь выдумал сам Камаль, чтобы помешать нам.

– Может быть, – согласилась Сара. – Но если он думает, что я из-за этого отступлюсь, то ошибается. Запасы провизии мы пополним в Бахарии, насколько это возможно. Нам оставили верховых верблюдов, так, капитан?

– Так, – мрачно подтвердил Хейдн. – Вероятно, эти мерзавцы не смогли справиться с охраной.

– Хорошо. Тогда мы немедленно пополним запасы и сейчас же, в предрассветных сумерках, заново продумаем путь, а с восходом солнца тронемся.

– Поразительно, – сказал сэр Джеффри. – Откуда у женщины столько решимости?

– Очень просто, сэр Джеффри. Я не хочу, чтобы убийства в Лондоне остались безнаказанными. Я хочу увидеть своего дядю в живых. И больше всего я не хочу, чтобы гибель моих друзей была напрасной. Вы в состоянии это понять?

– Пожалуй, да.

– Так как же, господа? Вы продолжите путь вместе с капитаном Хейдном и со мной? Или предпочитаете остаться здесь и ждать нашего возвращения?

Королевский советник и инспектор Скотланд-Ярда многозначительно переглянулись.

– Не знаю, как вы, сэр, – сказал наконец Фокс, – но мы уже столько прошли, мне тоже интересно, чем все это кончится.

– Вы читаете мои мысли, уважаемый инспектор, – заявил сэр Джеффри, чем вызвал на напряженном лице Сары слабую улыбку. – Вы читаете мои мысли…

Книга третья
День Тота

Глава 1

Дневник Сары Кинкейд

«Три дня назад мы вышли из Бахарии. Так как, чтобы попасть в оазис, мы отклонились от изначального маршрута, нам пришлось целый день двигаться на юг к прежней дороге, ведущей к Тени Тота.

Настроение подавленное. Мои спутники молчат, но все считают, что в случившемся виновата я. Хейдн, с самого начала не доверявший Камалю, полагает, что предчувствие не обмануло его, а сэр Джеффри и Мильтон Фокс, вероятно, думают, что мне следовало догадаться об истинных намерениях египтянина. И они правы.

Как же я была глупа! Меня ввели в заблуждение красивые глаза и нежные слова. Камаль заручился моим доверием и просто-напросто нас ограбил. Непостижимо, как я доверила ему свою самую важную тайну; молюсь, чтобы наши пути никогда более не пересеклись. Может, именно об этом предательстве говорил старый Аммон? Или же Камаль обычный грабитель, коих так много в безбрежных пространствах пустыни?

Разумом я все понимаю, но сердце отказывается верить и в то, и в другое. После новогодней ночи у меня появилось чувство, что мы с Камалем каким-то образом связаны. Более того, я ощутила непонятную близость, а такое бывает у меня только с людьми, которых я знала долго, очень долго. Так это иллюзия? Трюк обманщика, беззастенчиво обогатившегося за счет моей наивности? Я продолжаю искать ответы, но мне ясно, что все внимание нужно посвятить выполнению нашей миссии. С помощью Камаля или без нее…»

Ливийская пустыня, 4 января 1884 года

Разведчики, высланные Хейдном, вернулись к вечеру. С полудня караван, состоявший теперь только из двенадцати верховых верблюдов и четырех вьючных, пересек широкую, покрытую песком низину. Солнце палило нещадно, контуры далеких гор с возвышавшимися на одной из них развалинами древней крепости расплывались в мареве. Время от времени Сара Кинкейд и ее спутники отхлебывали из фляг. В пустыне организм теряет около девяти литров воды вдень, а уже после потери четырех с половиной литров наступают симптомы обезвоживания: кожа становится пористой, трескается, начинает кружиться голова, повышается температура. Последствия дальнейшей потери жидкости вполне предсказуемы…

Сара хлестнула верблюда и подъехала к Хейдну. Однако новости ее не порадовали…

– …Никаких сомнений, сэр, – докладывал один из разведчиков. – Вон те горы должны быть не севернее, а южнее. Скорее всего мы сильно сбились с пути.

– Исключено, капрал, – набросился на него Хейдн. – В этой проклятой пустыне все горы кажутся одинаковыми. Вы, несомненно, ошибаетесь.

– Нет, сэр. – Капрал показал на карту. – Маршрут, разработанный леди Кинкейд, должен был проходить севернее от этих гор, а мы южнее. Отклонились где-то на сорок миль.

– Сорок миль? Как же это могло случиться? – Хейдн вопросительно посмотрел на Сару, не знавшую, что и ответить.

После захода солнца они попытались сверить курс по звездам. Поскольку заметки, сделанные в гермопольском храме, Сара всегда носила с собой, они сохранились. Сориентироваться днем, когда солнце стояло высоко, было практически невозможно, и участникам экспедиции оставалось лишь полагаться на компас. Может, дело в нем?..

Сара и Хейдн подумали об одном и том же. Из седельной сумки Хейдн вытащил компас, четыре дня указывавший им путь в пустыне, и пристально осмотрел его, осторожно поворачивая во все стороны, но не обнаружил ничего необычного. Затем он передал его Саре, та легонько потрясла компас, проверяя стрелку на подвижность. На первый взгляд все было в порядке. Сара вытащила кинжал, заменивший ее охотничий нож, и поднесла острие к стрелке. К ее ужасу, та не среагировала на металл.

– Что-то с ним не так, – сказала она.

Открыв кинжалом деревянный корпус, Сара сразу поняла, почему экспедиция сбилась с пути. Кто-то вложил в компас крошечный кусочек металла, и стрелка показывала теперь не строго на север, а на северо-восток. Это объяснило отклонение, но вопрос остался…

– Кто? – выдохнула Сара. – Кто это сделал?

– А вы не догадываетесь?

– Догадываюсь, – подавленно ответила Сара. – Камаль с самого начала не хотел, чтобы мы добрались до цели. Никаких сомнений, это сделал он.

– Да, – удовлетворенно отметил Хейдн, – совершенно ясно, на чьей стороне ваш верный проводник.

Сара не возражала, проклиная себя за легкомыслие. Разве Дю Гар не говорил ей, что нельзя быть такой доверчивой? Что нужно научиться смотреть глазами врага и думать его головой? Камаль не только втерся в доверие к Саре, но и выманил самую страшную ее тайну, только чтобы подло ограбить. Многое говорило за то, что он действительно на стороне врага. Разве он не пытался все время помешать поискам «Книги Тота»? Разве не призывал Сару прервать экспедицию? Все эти разговоры о судьбе и предопределении в действительности служили только одной цели – отвлечь ее, а затем в самый неожиданный момент нанести удар…

– Ну смотри у меня, – кипела от злости Сара. – Ты веришь в судьбу? Тогда увидишь, как быстро она тебя нагонит. Никому еще не удавалось безнаказанно обвести меня вокруг пальца.

– Что же нам теперь делать? – с тревогой спросил сэр Джеффри, поняв, что случилось.

– Мы дождемся наступления темноты и по звездам выясним, где находимся, – с мрачной решимостью ответила Сара. – А с рассветом вернемся и выполним нашу миссию.

– Вы хотите пойти назад? – растерянно спросил Фокс. – Но это еще четыре-пять дней под палящим солнцем.

– Если мы пойдем прямо, нам придется пересекать горы, а с верблюдами и поклажей это невозможно, – ответила Сара. – Так что придется потерять время. Но я не дам Камалю запугать себя. Если он хочет, чтобы мы прекратили поиски, ему придется применить более действенные средства.

– Пожалуй, – согласился Хейдн. – Я с моими людьми буду начеку. Возможно, дело дойдет до столкновения, и тогда уж мы покажем этим паршивым… – Он осекся и, глядя куда-то вдаль, в ужасе открыл рот.

Сара обернулась и увидела стену, которая с устрашающей скоростью двигалась к ним словно на огромных колесах. Стену поднял ветер. Гигантская масса из песка и пыли…

– Песчаная буря, – не веря своим глазам, произнесла Сара.

С детства она не видела такого захватывающего зрелища – пустыня всей своей массой поднимается над землей. Это действительно смертельная опасность. Уже слышались громовые раскаты, с которыми песчаный каток надвигался на путников; когда он доберется до низины, где не встретит никакого препятствия, то станет еще больше. Всех унесет чудовищный ураган из песка и пыли.

– Святой Георгий! – воскликнул сэр Джеффри, а Мильтон Фокс, несмотря на загар, смертельно побледнел.

Обеспокоенные верблюды принялись скрести копытами, а стена из ветра и песка на горизонте становилась все выше.

– Буря движется в нашем направлении, – сказала Сара, – и очень быстро. Она будет здесь совсем скоро.

– Без сомнения, – мрачно согласился Хейдн. – Но мы подготовимся. Солдаты! Сойти с верблюдов и копать!

Королевские гвардейцы тут же подчинились приказу. Они быстро спустились с верблюдов и взялись за лопаты. Одни спешно начали кидать песок, другие снимали поклажу и разворачивали большие палатки.

– Что вы намерены делать? – растерянно спросила Сара.

– Как что? Мы закопаемся и переждем под палатками, как предписывает инструкция.

– Вы с ума сошли, Хейдн? Это не просто маленькая буря. На нас движется огромный ад! Вы хотите, чтобы он вас накрыл?

– Вы можете предложить что-то получше?

– Могу. Если мы поторопим верблюдов, то успеем добраться до гор. В развалинах древней крепости мы и найдем убежище.

Хейдн посмотрел вдаль, попытался прикинуть расстояние, но из-за марева это было невозможно.

– Нет, – быстро решил он. – Риск слишком велик. Если не успеем, буря настигнет нас посреди равнины, и мы все погибнем.

– Это не риск, капитан, а наш единственный шанс. Оставшись здесь и вступив в сражение с песком, вы его проиграете.

Хейдн разозлился.

– Я готов к сражению, – упрямо сказал он.

Песчаная стена становилась все выше. Как огромный каток, она с устрашающей скоростью катилась по пустыне и уже почти достигла низины. Сара стиснула зубы. Конечно, можно закопаться в песок и надеяться, что буря пощадит их. Так поступали и бедуины, правда, только в безвыходной ситуации и при несильных бурях. Но, глядя на надвигающийся на них вал, Сара была уверена, что это их не спасет.

– Безумие, капитан, – еще раз сказала она Хейдну. – Даже если нас не вынесет из палатки, то погребет под песком и мы просто-напросто задохнемся.

– Это вы… серьезно? – спросил Фокс, побледнев так, что стал одного цвета с этим самым песком.

– Такой риск существует, – ответил Хейдн, – но я считаю, что он меньше, чем если буря настигнет нас в момент бегства.

– А я утверждаю обратное, – настаивала Сара. – Мне напомнить вам, капитан, что экспедицией руковожу…

– Уже не надо, – перебил ее офицер. – Я выполнял ваши распоряжения, когда речь шла о самой экспедиции. Когда же речь идет о жизни моих людей, решения принимаю я.

– Так мы не договаривались.

– Я знаю. Простите, леди Кинкейд. На сей раз вам придется выполнить мои распоряжения.

– Но это неверное решение, черт подери! Сэр Джеффри, скажите этому упрямому хвастуну, что…

– Простите, Сара. – Королевский советник поморщился. – Боюсь, что когда речь идет о жизни и смерти, я доверяю капитану Хейдну больше, чем…

– Чем моему женскому инстинкту, правильно?

– Я не имел в виду лично вас, – поспешил заверить ее сэр Джеффри. – Пожалуйста, поймите меня правильно.

– Не волнуйтесь, – успокоила его Сара. – Но с прискорбием сообщаю вам, господа, что здесь наши пути расходятся.

– Вы… нас покидаете?

– Я хочу пережить эту бурю.

Она быстро надела очки от пыли, замотала платком лицо и, не успел Хейдн даже открыть рот, щелкнула хлыстом. Верблюд, и без того удерживаемый ею с большим трудом, рванулся вперед и пошел быстрым галопом. Сара слышала, как ей вдогонку что-то кричал сэр Джеффри, но не обернулась. На глазах у нее выступили слезы, и она сама не могла сказать, были ли это слезы беспомощности перед упрямством ее спутников или их вызывала мелкая пыль, уже поднятая приближающейся бурей и проникающая даже через очки.

Верблюд перешел на умеренную рысь. Он инстинктивно хотел спастись от бури, и Саре не приходилось подгонять его. Обернувшись, она увидела, что буря уже добралась до низины. Нужно спешить. Ее спутники превратились в маленькие точки. Сара могла только надеяться, что они не заплатят жизнями за упрямство Хейдна.

Она приближалась к красно-коричневой скале с руинами древней башни и крепостных стен на ее вершине, но не так быстро, как ей бы хотелось. Мысль, что Хейдн, возможно, прав и она не успеет добраться до крепости, вызвала у Сары приступ дурноты. Попытки переубедить упорного офицера стоили ей бесценного времени, потеря которого так теперь ощущалась.

Верблюд начал задыхаться, он бежал с пеной у рта. Несмотря на стремительно поднимавшийся ветер, было сухо и жарко. Песок пробивался сквозь платок, Сара чувствовала его на зубах.

– Йалла! Йалла! – кричала она животному, в отчаянии все же подгоняя его.

Поднялся шум, как будто выдохнуло какое-то страшное чудовище, и, снова обернувшись, Сара увидела, как гигантский бурун катится по низине. Песок, только что лежавший плоскими волнами, вдруг взмыл вверх, затягиваемый вихрем невероятной силы. Надвигающаяся стена была теперь так высока, что заслоняла солнце, лучи которого едва пробивались сквозь желтоватую мглу. Сара с ужасом ощутила, как ее начинает затягивать приближающийся смерч.

– Быстрей же, черт подери! Скорей!..

Буря добралась уже до места, где окопалась экспедиция. Увидев, как ее закрыл занавес из песка и пыли, Сара вознесла к небу горячую молитву за своих спутников и за себя.

До развалин крепости оставалось около восьмидесяти метров – небольшое, в сущности, расстояние, которое может оказаться непреодолимым. Буря приближалась, и уже явственно ощущалось ее страшное дыхание. Верблюд скакал из последних сил: крошечное создание, стремящееся вырваться из бушующего ада. Вдруг стало совсем темно, Сару охватил порыв ветра, она с трудом удержалась в седле, тысячи песчинок иглами ударили в лицо. Сара с трудом различала руины, высившиеся перед ней за смертоносной пеленой. Наверное, когда-то они являлись смотровой башней. Вершина и часть стен давным-давно рухнули, но все же это было единственное пристанище в округе. Однако до него еще метров тридцать.

Буря усиливалась. С каждой секундой становилось все темнее, и скоро Сара лишь слышала шум ветра в ушах и ощущала колючий песок на лице. Она страшно, отчаянно закричала, словно пыталась пересилить всевластную природу.

Двадцать метров. Уши закладывало от пронзительного свиста, она глотала песок, кашляла и с трудом удерживалась в седле, но настойчиво гнала верблюда к башне.

Десять метров…

В ночи, наступившей среди дня, контуры башни казались ей спасительной гаванью. Сара резко остановила верблюда, и тот сразу же рухнул под ней. Сара вылетела из седла и упала на песок. Она тут же вскочила и хотела было потянуть верблюда за поводья, чтобы втащить его в башню, но руки ее ухватили лишь пустоту.

Верблюд исчез.

У Сары не оставалось времени на раздумья о том, убежал ли он или его унес ураган. Она повернулась и проделала несколько последних шагов к развалинам крепости, всем телом налегая на стену ветра. Вконец обессиленная, лихорадочно дрожа, она протиснулась в узкий разлом в стене как раз в тот момент, когда гибельный вал достиг подножия горы.

Свист перешел в невыносимый вой. На четвереньках Сара переползла в самый дальний угол башни с еще сохранившейся крышей, прижалась к стене и потуже замотала лицо платком. Она слышала ужасающее завывание бури, чувствовала, как камни содрогаются под страшными ударами стихии, и надеялась, что стены выдержат. Саре Кинкейд оставалось только молиться Всевышнему и ждать того, когда наступит конец. Ее собственный или песчаной бури…