Текст книги "Голод суккуба"
Автор книги: Мид Райчел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Господи! – завопила я, подпрыгнув футов на десять.
Ниоткуда возникший у стола Картер выглядел неофициально, но сдержанно. На нем были черная футболка, серый легкий свитер и джинсы, которые, могу поклясться, он не снимал уже лет двадцать.
– Не делай так, ладно? Мы еще не утратили искусство стучаться.
– Прости.
Он пододвинул и оседлал стул, так что руки его лениво повисли на спинке. Отбросив прядь волос, он показал на мой список.
– Не хотел прерывать.
– Ты и не прервал, – пробормотала я, комкая бумагу.
Ее я тоже швырнула в гостиную, так что Обри прибавилось за чем охотиться.
– Хочешь о чем-нибудь рассказать? – спросил он.
Я колебалась. Из всех, кого я знала, только Картер верил в серьезность наших отношений с Сетом. Он единственный не воспринимал это как шутку. В некотором смысле это делало его хорошим наперсником, хотя, с другой стороны, мешало. Я не могла признаться тому, кто в меня верил, каких дров наломала в минуту слабости.
– Нет, – резко ответила я. – Но я полагаю, что ты хочешь о чем-то поговорить.
Мгновение он рассматривал меня, будто решал, заставить ли меня рассказать то, что я утаиваю, но заговорил о другом:
– У меня есть кое-что для тебя.
Он выставил сжатый кулак. Когда он разжал его, я увидела на ладони крохотный мешочек. Я взяла его и пощупала материю. Не знаю, что это было, но гладкая ткань напоминала лепесток цветка. Я стала развязывать мешочек.
– Не надо, – предупредил он. – Ты нарушишь заклятие.
– Какое заклятие?
– То, что скрывает содержимое мешочка. И то, что скрывает твое излучение.
Я понимающе кивнула. Я, может, и не знаю, что делать с личной жизнью, но умыслам бессмертных следовать способна.
– Скрывает меня и вот это от поставщика Алека?
Ангел кивнул. Я помахала мешочком:
– Так могу я узнать, что там внутри?
– Это…
Он помедлил, не из сомнения, рассказывать ли мне, а подбирая нужное слово:
– Это дротик, как мне кажется. Или, возможно… как бы наконечник стрелы. Как-то неясно это звучит. Нет, пусть зовется дротиком. В нем всего около дюйма длины. Дротик, похожий на маленький деревянный наконечник стрелы.
– Хм. Ладно. Дошло. И что мне делать с этим дротикообразным наконечником стрелы?
– Ты пронзишь им сердце другого бессмертного.
– Ого. Как… осиновый кол в вампира?
– Ну, не совсем. Ты почувствуешь, когда настанет время. Все должно произойти быстро. Как только ты откроешь мешочек, он поймет, кто ты и что там находится. Не дай ему успеть отреагировать, потому что ничего хорошего из этого не получится. Лишнего не думай, просто действуй.
– Каким же образом маленький кусочек дерева решит наши проблемы?
– Это особое дерево, – усмехнулся он.
– Ну да, это все объясняет.
– Ты как-то приблизилась к встрече с ним?
– На самом деле просто ужас как приблизилась. Я бы встретилась с ним вчера, если б захотела. Алек просто жаждал нас познакомить.
Картер нахмурился, обдумывая мои слова.
– Хм. Странно.
– Мне следует беспокоиться?
– Не больше, чем ты уже должна беспокоиться перед атакой на бессмертного.
– Но все будет в порядке, если я буду действовать быстро, не слишком забивая себе голову?
– Правильно. Я полагаю, для тебя в этом не будет ничего необычного.
– Я должна знать что-то еще?
– Так… посмотрим. Да. Еще одно. Не делай ничего, пока не будет повода.
– Что? – уставилась на него я. – А быть гадом, подсаживающим смертных на всякую дрянь, – это недостаточный повод?
– Как ни странно, нет. Должно произойти что-то, угрожающее тебе.
В раздражении я швырнула мешочек на стол. Как это типично для Картера и Джерома! Сложные причудливые схемы с нелепыми нюансами и лазейками.
– Угрожающее? Как он может мне угрожать? Он не может, если только… подожди, он ведь не бессмертный, который способен убить меня?
– Нет, конечно нет. Нет, но он может сделать очень… неудобные для тебя вещи. Как бы то ни было, существует масса способов создать угрозу для личности. Если он причинит тебе вред или ты почувствуешь свою уязвимость – например, он постарается получить власть над тобой, – тогда это сработает. Этот бессмертный сильнее тебя. Охотиться на тебя – особенно учитывая, что ты, так сказать, принадлежишь Джерому, – это нечто абсолютно недозволенное. Но если атакуешь безрассудно, получишь большие неприятности от властей предержащих, чтобы другим неповадно было. Да и нам не поздоровится за то, что тебя вооружили.
– Это походит на провокацию.
– Какое неприятное слово. Давай лучше говорить о самообороне.
– Итак, ты считаешь, дела сложатся достаточно жестко, что мне действительно понадобится самооборона?
Он колебался.
– Я не знаю. Просто не знаю.
– Да, но тогда, если этот парень окажется безупречен и просто продаст мне партию амброзии, я ничего не смогу сделать? Зря прокатимся?
– Я уже сказал, не знаю. Правда. Но честно говоря… если они позволяют с такой легкостью отыскать его, то напрашивается вывод, что происходит нечто странное. Просто будь осторожна, ладно? Теперь он стал сама серьезность.
– Ты ловкая. Ты должна справиться.
– Однако в любом случае ты не намерен объяснить мне, что это за парень?
– Думаю, что в данном случае неведение – это благо.
Я махнула рукой, просто не зная, что сказать. Мы с Картером обменялись еще парой шуточек, и он собрался уходить. На прощание он бросил на меня пытливый взгляд:
– Ты уверена, что ничего не хочешь мне сказать? Тебя же явно что-то беспокоит.
– Да. Но я сама разберусь.
– Ясно. Пока.
И в ту же секунду ангел исчез. Примерно через час объявился Сет. Его лицо было слегка испачкано синей краской:
– Терри и Андрея теперь красят кухню.
Я улыбнулась, засунув подальше исповедальные порывы:
– Как можно так перепачкаться, если ты даже не красишь?
Я отыскала мочалку и принялась тереть его лицо, без всякого, впрочем, результата. Стоя так близко, я вдруг ясно вспомнила прошлую ночь. Его руки, ласкающие мои груди. Переполняющее ощущение его внутри меня. Наши движущиеся в унисон тела. Его приоткрывшиеся в момент оргазма губы.
– Не стереть, – отпрянув, резко сказала я.
– Ох, ну и ладно.
Весь вечер я молча переживала в оцепенении, уклоняясь от малейших касаний. Сет сразу почувствовал мое настроение и оставил меня в покое. Мы прошли несколько кварталов до кинотеатра, где показывали только номинантов на «Оскар» и независимое артхаусное кино. Мы посмотрели новинку, но если фильм и отвлек меня от переживаний, то только на два часа.
Потом мы пошли в итальянский ресторан и Сет втянул меня в дискуссию о достоинствах фильма. Оставалось удивляться, как это мой рот поспевает за разговором, в то время как все остальное находится совершенно в другом мире.
Снова и снова я вспоминала случившееся прошлой ночью – и не только постельную часть. Я анализировала все события, приведшие к финалу. Почему я так поступила? Что заставило меня уступить? Была ли это альтруистская попытка наладить наши отношения с Сетом, удаляя искушение? Или болезненное желание утешить Бастьена? Или, скорее всего, просто эгоизм? Жгучая жажда получить то, что мне не предназначалось, – не потому, что это могло помочь нашим отношениям, а просто потому что захотелось. Я хотела этого наслаждения. Я мечтала об этом теле и просто отдалась страсти. Я, в конце концов, исчадие ада. Я и прежде замечала, что самообладание – не наша сильная сторона.
Однако все это никак не меняло того, что случилось. Это произошло, и с этим нужно что-то делать. Или… делать ли?
Сет сидел напротив и выглядел счастливым и довольным. Иногда блаженство действительно заключается в незнании. Я вспомнила свои списки. Если он ничего не узнает, правда не причинит ему боли. Мы сможем продолжать все, как раньше. Единственная проблема заключалась в том, что правду знала я. Я должна жить с этой изменой, притом не только физической, но также изменой нашим попыткам честных и откровенных отношений. Еще один пункт в перечне моих темных и грязных секретов.
– Ты со мной, Фетида? – вдруг спросил он.
– А?
Он улыбнулся и сжал мою руку. Я ответила ему тем же.
– Кажется, что ты далеко-далеко отсюда.
Я тоже ему чуть улыбнулась. Очевидно, я не такая хитрая, как думала. Я посмотрела на него, впитывая любимые черты, и покачала головой. Я не могла этого сделать. Я не могла ему рассказать. Во всяком случае, не сейчас.
– Просто устала, – соврала я.
Мы съели мороженое и вернулись ко мне. Только сели за «Скрэббл», как я ощутила излучения приближающихся бессмертных.
Я застонала, не желая их видеть сегодня:
– Привет-привет, вся банда в сборе.
Сет озадаченно посмотрел на меня, но тут мы услышали стук в дверь. Я впустила Хью, Питера, Коди и Бастьена.
– Жива-здорова, – радостно заявил Питер, сжимая меня в объятиях. Мы звонили тебе весь вечер.
– А я весь день пытался тебя отыскать, – добавил Бастьен со значением.
Я прекрасно знала, что он много раз мне звонил. Я нарочно не отвечала.
– Простите, – обратилась я ко всем сразу.
– Привет, Сет, – сказал Коди, похлопывая писателя по спине.
Вампир и остальные бессмертные рассредоточились по моей гостиной, как у себя дома. На их беззаботное хихиканье я ответила испепеляющим взглядом.
– Вы что, ребята, по барам шатались?
– К счастью, вечер только начинается, – отозвался Бастьен.
Он прохаживался по гостиной, изумленно косясь на доску для «Скрэббла».
– Поскольку ты не отвечала, мы решили пригласить тебя лично.
– Мы собрались поиграть в бильярд, – весело объяснил Коди. – В том месте, в Беллтауне. И вас это тоже касается.
Он заговорщицки ухмыльнулся Сету:
– Джорджина чертовски играет в пул.
– Фетида во всем хороша, – машинально пробормотал Сет.
Я видела, что он не слишком уютно чувствует себя в одной комнате с компанией пьяных бессмертных. Еще я понимала, что идти ему никуда не хочется.
– Простите, ребята, – сказала я. – Мы уже погуляли. Мы остаемся.
В ответ послышались язвительные замечания и разочарованные стоны.
– Ой, пойдем, – умолял Хью, – когда ты с нами, нас всегда лучше обслуживают.
Он пытался привлечь внимание Обри кошачьей игрушкой на веревочке. Но вместо того чтобы кидаться за игрушкой, она шипела на Хью.
– Кроме того, – едко произнес Бастьен, – что-то незаметно, чтобы вы собирались заняться чем-то возбуждающим. Вы спасибо должны сказать, что мы зашли сюда. Мы кое-что вам даем. Кое-что, чего иначе вы получить не в состоянии.
Я сохраняла спокойствие, но остальные, похоже, почувствовали повисшее в воздухе напряжение.
– Простите, – повторила я. – Мы остаемся. Вы, ребята, можете еще немного посидеть, но потом я вас вышвырну. У нас есть свои дела.
– А я и не знал, что вы вообще что-нибудь делаете, – пробормотал Бастьен так, чтобы только я услышала.
Может, еще вампиры с их сверхчеловеческим слухом.
– Может, что-нибудь выпьем? – спросил Питер, мягко подталкивая меня к роли хорошей хозяйки.
Я все еще была целиком погружена в битву взглядов и характеров с инкубом.
– Да, я как раз купила упаковку «Смирнофф Айс».
– О! – воскликнул Коди. – Как кстати.
Они с Хью налетели на холодильник и принялись передавать бутылки слабенького солодового пойла всем, кроме меня и Сета. Мы воздержались. Вскоре последовали бессмысленные шатания и глупые разговоры, хотя Бастьен, Сет и я участия в этом не принимали. Сет оставался безмятежен, потому что он всегда оставался безмятежен в подобных ситуациях. Мы с Бастьеном были невозмутимы, потому что злились друг на друга.
Я отправилась в туалет, а когда вышла, обнаружила ждущего меня у двери Бастьена.
– Алкоголь не задерживается? – спросила я, пытаясь его обойти.
Преградив дорогу, он прижал меня к стене.
– Что это с тобой, черт возьми? – прошипел он.
– Ничего. Дай пройти.
– Что за ерунда! Я оставил тебе сотню сообщений. Ты меня избегаешь.
– Ну и что? Это мое право. Как в той песне.
– Дай-ка угадаю, – фыркнул он. – У тебя эдакий мелодраматический моральный кризис из-за случившегося прошлой ночью. Это так типично для тебя в последнее время.
– Не говори мне о прошлой ночи. Тебе не надо было этого делать.
– Мне?! Цветочек, не надо строить из себя жертву. Никто тебя не принуждал. Да ты была не просто согласна. Мне кажется, ты получила удовольствие.
– Это было ошибкой.
– Так избегая меня, ты пытаешься ее исправить? Не обманывай себя. Это была не ошибка. Это было для тебя благом. Я тебе помог. Я дал тебе то, чего бы иначе ты никогда не получила.
– Ах вот как! – воскликнула я, истекая сарказмом. – Как это любезно с вашей стороны. Ведь все к этому шло, не так ли? Ты только мне помог. И больше ничего. Конечно, ты сделал это не просто потому, что имел такую возможность. Потому что я была «удивительна и прекрасна и ты меня хотел».
– Послушай меня…
– Нет. Это ты послушай меня. Если я не хочу тебя видеть, то позволь мне тебя не видеть. Не показывайся у меня дома пьяным и не лезь ко мне с разговорами. Не будь еще большей задницей, чем ты есть на самом деле. Я не хочу с тобой разговаривать. В ближайшее время. А может, и никогда.
– Вечность – это долго.
Наклонившись еще ближе, он положил руку мне на плечо.
– Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь, разок перепихнувшись? Кроме того, ты не можешь так оборвать. Ты должна помочь мне с Дейной.
– Нет, – холодно заявила я. – Не должна. Ты уж как-нибудь сам. И если тебя сошлют на Гуам, то только из-за твоих долбаных промахов. Может, там у тебя будет возможность подумать об отношениях с женщинами во внерабочее время.
– К черту…
– Джорджина?
Мы повернулись и увидели в коридоре Сета. Мы с Бастьеном стояли близко друг к другу – слишком близко, – но не романтически близко. Любой, обладающий хоть одной извилиной, сразу бы понял, что мы сцепились не на шутку. Об этом говорили и наши позы, и наши лица. И мое плечо Бастьен сжимал вовсе не дружески.
– У вас все в порядке? – осторожно спросил Сет.
Его слова прозвучали тихо и взвешенно, но в выражении лица я заметила что-то незнакомое. Глаза горели не гневом, а чем-то еще. Как-то он мне сказал, что тщательно выбирает свои битвы, и я гадала, как бы он поступил, решив, что инкуб является для меня реальной угрозой.
– У нас все хорошо, – сказала я и сбросила руку Бастьена, а он не стал упорствовать.
– Да, – холодно улыбнулся он. – У нас все хорошо.
Он отошел от меня, но остановился, поравнявшись с Сетом.
– Ты должен быть польщен, – сообщил ему Бастьен. – Большинство женщин во время секса призывают бога, а вот Цветочек выкрикивает твое имя. Можно подумать, что ты какое-то божество, судя по тому, сколько раз за прошлую ночь она отдала тебе должное.
Он проследовал в гостиную, а я даже не задержалась, чтобы увидеть реакцию Сета. Я ринулась вслед за Бастьеном.
– Убирайся, – сказала я ему.
Я оглядела прочих бессмертных.
– Вы все, убирайтесь немедленно.
Питер, Коди и Хью изумленно уставились на меня. Я их тысячу раз выгоняла, но никогда они не слышали от меня подобного тона. Минуты не прошло, как они выбрались за дверь. Напоследок Бастьен бросил на меня угрожающий взгляд.
Когда они ушли, я глубоко вдохнула и повернулась к Сету. Во мне бурлили гнев и отчаяние:
– Позволь угадать. Ты хочешь знать, что он имел в виду.
Его лицо было непроницаемо.
– Если честно, я не знаю. – В его голосе вдруг послышалась усталость. – Я не знаю, хочу ли я знать.
– Да, но я все равно тебе расскажу.
Слова застревали у меня в горле, но я действительно больше не желала хранить эту тайну. Не только потому, что Бастьен уже выдал ее, но и потому, что не могла терпеть эту гноящуюся рану. Она слишком меня терзала. Перепалка с инкубом помогла мне это осознать.
Если не считать фотографий, я рассказала Сету все. Абсолютно все.
Когда я закончила, он ничего не сказал. Он разглядывал в воздухе что-то несуществующее, и лицо его снова ничего не выражало. После нескольких минут мучительной тишины он все-таки повернулся ко мне:
– Ну? И как я был?
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Это не смешно, – сказала я.
– По-моему, вполне резонный вопрос.
Я посмотрела на него и обхватила себя руками:
– Это все, что ты хочешь сказать?
– Я… На самом деле я не знаю, что еще сказать.
– Наверное, сейчас ты должен кричать на меня.
Он поднял брови:
– А, понимаю. Я не знал, что сценарий уже написан.
– Нет, ну… смотри. Я спала с кем-то другим. И не просто спала. Я делала это… не так, как с людьми. Это ты понимаешь?
– Да, – кивнул он все так же убийственно невозмутимо.
– И я не была ни пьяная, ни что-то в этом роде. Может, навеселе, но все же вполне себя контролировала.
– Да.
– И это не приводит тебя в ярость?
– Ошеломление – вот что я чувствую. Обнаружить, что кто-то выдавал себя за тебя – едва ли не более потрясающе, нежели эротическая часть.
– По сути, он не выдавал себя за тебя… то есть я знала, что это он.
– Понятно. Но от этого не менее странно.
Он снова замолчал, так что мне оставалось только недоверчиво смотреть на него. Когда наши взгляды встретились, он наконец нарушил тишину:
– Чего ты хочешь? – Теперь в его голосе проскальзывало раздражение, почти гнев. – Чтобы я безумствовал? Жаждал бы… покарать тебя? Ты этого хочешь?
Я не ответила, сообразив, что именно этого мне и хотелось. Как-то я читала книжку, где парень, будучи пьяным за рулем, случайно сбил насмерть девушку. Могущественные родственники ухитрились отмазать его от тюрьмы, и он возненавидел их за это. Он-то жаждал очистительного катарсиса через настоящее наказание за преступление. И я сейчас нуждалась именно в этом.
– Я этого заслуживаю, – сказала я Сету.
– Знаешь, именно сейчас ты этого от меня не получишь, – холодно проговорил он. – Ты не можешь подчинить мои чувства. Извини.
Я разинула рот, не зная, как поступить при таком повороте событий. Звонок мобильного телефона прервал мои размышления. Я полезла в сумочку и переключила телефон на голосовую почту. Мгновение спустя он опять зазвонил.
– Придется ответить, – сказал Сет.
Я не хотела ни с кем говорить. Я хотела забиться в норку. Однако взяла телефон и взглянула на дисплей. Незнакомый номер. Это мог оказаться Джером. Если я не отвечу, демон, скорей всего, просто сюда телепортируется и все станет еще хуже.
– Прости, – тихо сказала я Сету перед тем, как ответить.
Я сама не знала, извиняюсь ли я за прерванный разговор или за то, что произошло с Бастьеном.
– Алло.
– Привет, Джорджина. Это Уайет.
На мгновение я задумалась. Из группы Дага.
– Привет. Как дела?
– Плохо. Не знал, кому еще позвонить. Я в больнице, с Дагом.
У меня екнуло сердце:
– Боже мой! Что случилось?
– Он… э-э… принял таблетки.
– Какие таблетки?
– Точно не знаю. Но он принял целую банку. Новости заставили нас с Сетом действовать.
Удивительно, насколько трагедия способна заглушить гнев. В каких бы нерешенных проблемах мы ни запутались, все отошло на второй план. На моей машине мы срочно выехали в центр.
Пока мы в спешке собирались, Уайет быстро закончил рассказ. Алек не смог достать очередную партию. У Дага снова началась ломка, он погрузился в то же пугающее отчаяние, которое я видела прежде. Уайет точно не знал, что именно Даг принял вместо амброзии, но считал, что это был не суицид, а отчаянное стремление словить кайф другими средствами. В отделении экстренной помощи ему промыли желудок, и доктор сказал, что все будет в порядке, но Даг еще не пришел в сознание. Уайет позвонил мне, потому что семья Дага жила не здесь, и никто не знал, как с ними связаться.
Там были Кори и Мин, когда мы приехали. Они поделились подробностями и сообщили, что пока состояние Дага без изменений. Сет не произнес ни слова, но я не сомневалась, что он волнуется не меньше меня.
Я спросила, можно ли зайти к Дагу, и сестра сказала, что можно. Я вошла в палату одна и увидела, что он спит, опутанный трубками и окруженный мониторами. Я была свидетелем, как с годами меняются медицинские технологии, от пиявок до дефибрилляторов, но это не значит, что я их все освоила. Аппараты, поддерживающие человеческую жизнь, меня раздражают. Они неестественны, даже если служат во благо.
– О, Даг, – прошептала я, присев рядом с ним.
Он был бледен, руки холодные и влажные. Судя по картинке на мониторе, сердце билось ровно, и то хорошо. Все остальные показатели мне ничего не говорили. Я смотрела на него и ощущала собственную беспомощность. Я подумала, что смертные – очень хрупкие существа и ничего с этим не поделаешь.
Много-много лет назад мы с Бастьеном работали в танцевальном зале в Париже. В те времена танцоры почти всегда занимались и проституцией, но я ничего не имела против. Такие перспективы давали одновременно суккубовскую энергию и денежный доход. Бастьен был вышибалой и якобы моим любовником. Это позволяло ему расхваливать меня, поддерживая мою репутацию, и добывать лучшую клиентуру.
– Один молодой человек появляется здесь каждый вечер, – как-то сказал мне инкуб. – Он, по всему видать, девственник, но богатый. Я несколько раз с ним разговаривал. Ему не по душе платить за секс, но он совершенно от тебя без ума.
Мне это понравилось, и, когда Бастьен показал мне джентльмена, я во время выступления постаралась как можно чаще встречаться с ним взглядами. Действительно, позже ко мне обратился слуга и от имени своего господина назначил встречу. Я поспешила за кулисы приводить себя в порядок.
– Жозефина, – услышала я голос рядом.
Повернувшись, я увидела другую танцовщицу, с которой у меня были особенно близкие отношения. Звали ее Доминик.
– Привет, – улыбнулась я подруге. – На сегодня у меня отличные виды.
Ее мрачное лицо встревожило меня.
– Что случилось?
Доминик была миниатюрной блондинкой, похожей на беспризорного ребенка. Казалось, она постоянно недоедает. Что, впрочем, неудивительно. В нашем ремесле никто не наедался вдоволь.
– Жозефина, – пробормотала она, вытаращив голубые глаза. – Мне нужна твоя помощь. Кажется, я беременна.
Я забыла о макияже:
– Ты уверена?
– Вполне. Я… я не знаю, что делать. Мне нужна эта работа. Ты сама понимаешь.
Я кивнула. Из-за кулис раздался крик Жана – парня, получавшего свою долю от наших любовных свиданий, – торопившего меня на встречу с юношей. Я быстро обняла Доминик:
– Я должна идти. Найду тебя позже, ладно? Мы что-нибудь придумаем.
Но позже у меня не получилось. Молодой человек, Этьен, оказался просто восхитительным. Он был гораздо моложе моих кажущихся лет, но уже обручен. Он разрывался в противоречиях по части секса. С одной стороны, он чувствовал, что должен сохранить чистоту для своей невесты, а с другой – хотел набраться опыта перед брачной ночью. И эта сторона победила, приведя его в мою постель и принеся мне суккубовское вознаграждение и за моральное разложение смертного, и в виде урожая энергии.
Его возмущали мой образ жизни и моя власть над ним, однако он не мог удержаться и на протяжении нескольких недель являлся ежедневно.
– Я ненавижу тебя за это, – сказал он однажды после любовных утех.
Весь в поту, он в изнеможении раскинулся на простынях. Я стояла рядом с кроватью и одевалась у него на виду.
– Выходи за меня замуж.
Я расхохоталась, откидывая за плечо волосы – тогда белокуро-медовые и вьющиеся.
Он негодующе вспыхнул. У него были темные глаза и волосы, а еще вечно задумчивый вид.
– Что в этом смешного?
– Только то, что ты ненавидишь меня и одновременно любишь. – Не переставая улыбаться, я шнуровала корсет. – Думаю, таких свадеб не пересчитать.
– Это вовсе не шутка, – возразил он.
– Может и нет, – согласилась я. – Но очень похоже.
– Ты мне отказываешь?
Я натянула через голову платье.
– Конечно. Ты просто не понимаешь, чего просишь. Это смешно.
– Иногда ты обращаешься со мной как с младенцем, – заявил он, садясь в постели. – Ты ненамного старше меня. Ты не имеешь права быть такой благоразумной… особенно потому что ты…
Я усмехнулась:
– Шлюха? – Надо отдать должное, он выглядел смущенным. – И в этом, золотце, вся загвоздка. Дело даже не в том, как к этому отнесется твоя семья. Даже если мы умудримся одолеть это препятствие, ты никогда не сможешь этого забыть. Все время, пока мы будем женаты – вероятно, недолгое, – тебя будет мучить мысль о мужчинах, с которыми я была. Ты станешь гадать, был ли кто-то из них лучше. Гадать, делала я с ними то, что кажется тебе новым и неизведанным.
В ярости он вскочил и принялся натягивать штаны:
– Я-то думал, ты будешь благодарна.
– Польщена, – холодно ответила я, – но не более того.
Это была не вся правда. Правда в том, что, несмотря на юношескую самоуверенность и частые перепады настроения, Этьен мне нравился. Очень. Что в нем меня привлекало? Может, его артистическая натура с бурными чувствами и чрезмерным самолюбием. Он был художником-любителем. В очередной раз проявилась моя одержимость творческими личностями. К счастью, на этот раз мне хватило здравого смысла избежать слишком глубоких отношений с человеческим существом.
– Я желаю, чтобы ты смогла выбрать того, кого любишь, – с горечью проговорил он. – Потому что я, знаешь ли, тебя бы не выбрал. Однако мы здесь. Я не могу перестать о тебе думать. Меня будто тянет к тебе что-то, чему я не в силах противиться.
– Мне очень жаль, – мягко сказала я, удивленная, что у меня слегка заныло сердце. – Дождись свадьбы. С женой ты забудешь обо мне.
– Нет. Разве она может сравниться?
– Некрасивая? – Возможно, самоуверенно с моей стороны, но сколько раз я это слышала!
– Скучная, – отозвался он.
А потом я услышала крик, леденящий душу, преисполненный ужаса крик. Совершенно забыв об Этьене, я выскочила из маленькой сырой комнаты. Внизу я обежала холл и наконец обнаружила несколько человек и причину беспокойства.
Это была Доминик. Она лежала на узком тюфяке в луже крови.
– О боже, – воскликнула я и встала перед ней на колени. – Что случилось?
Но я уже и сама поняла. Мне не потребовалось дальнейших объяснений от прочих танцовщиц. Пару недель назад я пренебрегла ее мольбами о помощи, целиком поглощенная собственным бурным романом. Так что ей самой пришлось искать выход, как часто поступали женщины из низших слоев общества. К несчастью, в те времена не было еще ни надлежащей аппаратуры, ни санитарии. Аборт был опасным делом, часто смертельно опасным.
– О Боже, – повторила я.
Я никогда не упускала возможности обратиться к Создателю, несмотря на отречение.
Я стиснула ее руку, не зная, что предпринять. Среди собравшихся появился полуодетый Этьен. В отчаянии я обратилась к нему:
– Ты должен пойти за доктором. Пожалуйста. Как бы ни было оскорблено его самолюбие моим отказом, сам он отказать мне не мог. Я увидела, что он рванулся к выходу, но Бастьен схватил его за плечо:
– Нет, это бессмысленно. Она умерла.
Я посмотрела на юное личико Доминик. Кожа ее побледнела, пустые остекленевшие глаза уставились в никуда. Я понимала, что должна их закрыть, но вдруг не захотела к ней прикасаться. В ужасе глядя на девушку, я, отпрянув, выпустила ее руку.
Отнюдь не впервые я видела мертвое тело, но никогда смерть не представала передо мной с такой поразительной ясностью. Вот она здесь, а в следующий миг ее уже нет. Один удар сердца, и все.
В воздухе витал запах смерти, живописуя ужасную правду о человеческих существах. О том, как коротки их жизни. И хрупки. Рядом с нами они как бумажные куклы, в мгновение ока обращающиеся в пепел. Сколько раз за тысячелетие я видела, как они приходят и уходят. Сколько раз я наблюдала этот стремительный переход от младенчества до седовласой смерти. Запах смерти. Он переполнял комнату. Он вызывал отвращение… и страх. Почувствовав удушье, я отстранилась еще дальше.
И Бастьен, и Этьен бросились ко мне, неловко пытаясь поддержать, но я в этом не нуждалась. Доминик, почти еще дитя, только что испустила дух прямо передо мной. Как хрупки человеческие существа. Я должна была уйти отсюда, прежде чем меня стошнит. Я отвернулась от тех, кто пытался меня утешить, и выбежала вон.
– Как хрупки человеческие существа, – прошептала я Дагу.
Чувство, переполнявшее меня теперь, когда я сидела рядом с ним, не было скорбью или отчаянием. Это была ярость. Ярость до белого каления. Человеческие существа хрупки, но некоторые из них все же находились на моем попечении. И как бы ни было это глупо с моей стороны, я не могла уклониться от того, что считала своим долгом. Даг был одним из моих людей. И тем, кто чуть не оборвал свои дни.
Я встала, последний раз сжала его руку и вышла из комнаты. Судя по изумленным взглядам, которые бросали на меня Кори, Мин и Уайет, я выглядела ужасно. Вдруг кое-что заметив, я подавила праведный гнев:
– Где Сет?
– Он сказал, что должен идти, – проговорил Кори. – Он оставил тебе это.
Он протянул мне клочок бумаги, испещренный каракулями Сета.
«Фетида, потом поговорим».
Я уставилась на записку, ничего не ощущая. Я оцепенела. Я была не в состоянии прямо сейчас сосредоточиться на Сете. Я скомкала записку, попрощалась с музыкантами и направилась к выходу. Оказавшись в вестибюле, я вытащила мобильный телефон и набрала номер:
– Алек? Это Джорджина.
– Привет, Джорджина! – В его голосе послышалась тревога. Чуть ли не отчаяние.
– Ты был прав, – начала я, надеясь, что тоже кажусь обеспокоенной. – Ты был прав. Мне нужно больше. Сейчас. Сегодня вечером. Ты сможешь?
– Да, конечно смогу. – Теперь в голосе его слышалось облегчение.
Мы договорились немедленно встретиться. Никакое время не могло показаться мне слишком ранним. Последние двадцать четыре часа я держалась на пике эмоций и готова была выплеснуть их на Алека. Я не могла больше ждать. То, что и он так жаждет этого, было просто замечательно.
– О, слышишь, Джорджина? – спросил он, когда я уже готова была отсоединиться.
– Да?
Голос его звучал странно:
– Ты не представляешь, как я рад, что ты позвонила.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Дом дилера стоял в стороне от дороги, как, по-моему, и положено всем зловещим домам. Но даже если отставить мое пристрастное мнение, в нем и вправду было что-то жутковатое. Большой и дорогой с виду, он лениво раскинулся среди идеально подстриженных лужаек, хорошо различимых даже в ночи. В районе, где в большом почете были дворики, такая прорва земли указывала на очень большие деньги. В отличие от предместья, где жил Бастьен, у этого дома не оказалось столь же состоятельных соседей. Этот дом стоял сам по себе; он никак не мог быть частью обычного пригородного квартала.
– Где это мы? – спросила я, потому что этот вопрос показался мне именно таким наивным и мечтательным, какой я должна бы задать.
Мы с Алеком встретились в центре, и он привез меня сюда на своей машине. Мы были минутах в двадцати от города.
– Здесь живет этот парень, – радостно сообщил он.
Чем ближе мы были к дому, тем радужней становилось настроение музыканта.
– Он тебя обслужит по высшему разряду.
Машина проехала по длинной извилистой подъездной аллее и остановилась у гаража. Неожиданно рыцарским жестом Алек открыл передо мной дверцу машины и взмахом руки пригласил последовать за ним в дом. Бросив взгляд на побитый «форд-топаз», я невольно подумала, что лакею бессмертного наркобарона могли бы платить побольше.
