Текст книги "Голод суккуба"

Автор книги: Мид Райчел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Мне повезло – Джером сразу ответил по мобильному и сообщил, где находится. А если бы и не отозвался, я все равно нашла бы его в каком-то заведении из недлинного списка мест, где можно его отыскать. А именно, в «Подвальчике», старом темном пабе на площади Пионеров, в историческом квартале Сиэтла. Чтобы попасть туда, надо было спуститься по лестнице, и я всегда удивлялась, как он уцелел в окружении небоскребов. Джером и Картер часто сиживали в «Подвальчике».

Я обнаружила их обоих на обычном месте в углу. В пабе, как всегда, царил полумрак. Было довольно оживленно – начался «счастливый час». Ангел и демон встретили меня приятно удивленными физиономиями, хотя оба почувствовали мое присутствие еще прежде, чем я вошла. По телефону Джером всегда давал понять, что я отнимаю у него время, но сейчас они не выглядели особенно занятыми. Я заказала в баре «гимлет», улыбнулась двум парням, пикировавшимся остротами, пока я ждала, и присоединилась к сладкой парочке.

– Деловой завтрак? – спросила я, кивнув на стоящие перед ними пустые рюмки.

Бессмертные сидели бок о бок, так что мне достался стул напротив, словно на собеседовании.

Картер, будто провозглашая тост, поднял рюмку. Я чокнулась с ним «гимлетом».

– Не сомневайся в божественном движении миров, дочь Лилит.

– Никогда не прекратятся труды Господни, – важно добавил Джером.

Оба казались слегка поддатыми, но меня не проведешь. Высшие бессмертные вроде ангелов и демонов способны контролировать опьянение. Другие бессмертные рангом пониже, вроде меня, говорили при них кучу ерунды, полагая, что Джером или Картер совершенно пьяны. И теперь их глаза сохраняли холодное проницательное выражение, говорившее мне, как оба заинтересованы, с чего это я среди бела дня ищу встречи со своим надзирающим.

– Встречалась с инкубом? – осведомился Джером.

Я кивнула:

– Он полагает, что кое-чего добился.

– Полагает? – переспросил демон, подняв бровь.

Я подумала, мог бы так сыграть Джон Кьюсак.

– Существуют сомнения?

– Я этого не говорила.

– Но ты не сказала, что он кое-чего добился.

– Просто оговорилась. Форма речи.

– Ты нечасто оговариваешься, Джорджи. И в конце концов, мне представляется, что ты кое-как разбираешься в совращении. И возможно, даже в человеческой природе.

– Кое-как?

Уловив обиду в моем голосе, Картер рассмеялся.

– Итак, – продолжил Джером, – твоя экспертная оценка: получится у твоего приятеля или нет?

Я уже готова была сказать «конечно», но вспомнила, что Картер способен распознать ложь. Черт, даже Джером, наверное, может.

– Я не знаю. Ее трудно понять. Очень странная женщина.

Я поджала губы, обдумывая следующую фразу.

– Если кто-то и способен ее совратить, так только он. С моей помощью.

Поколебавшись, я добавила:

– Ведь вам известно дело с Бартоном?

– Разумеется. Большая глупость со стороны Бастьена.

– Надо полагать.

В этой компании мне не хотелось подвергать нападкам лучших друзей.

– Что поделать, не умеем мы сдерживать чувства. И мне кажется не слишком умным со стороны Бартона ревновать женщину, которая так или иначе спит с каждым встречным-поперечным. Что с того, что еще один объявился, смертный или бессмертный?

– Да потому, что бессмертие кое-что значит, – серьезно сказал Картер. – Ты-то способна понять разницу. Что подумает Сет, если ты будешь спать со мной?

– Ты предлагаешь?

Прикинувшись взволнованной, я обратилась к Джерому:

– Меня проводят на пенсию, если я подцеплю ангела? Полное обеспечение и все такое прочее?

– Зависит от ангела, – зевнул Джером.

На лице Картера играла все та же любезная улыбка. Его ничуть не потревожили мои шуточки.

– Ты поняла, что я имею в виду. Существует различие между делом и собственными предпочтениями.

Я кивнула. Я поняла, что он имеет в виду, и он был прав – благодаря отношениям с Сетом я стала особенно осведомленной в этих тонкостях.

– Знаете, я пришла сюда не ради подобных дискуссий.

Оба, казалось, намеренно уводили меня от темы, обращаясь к предметам, обсуждать которые мне не хотелось.

– Что ж, тогда просвети нас, – снисходительно вымолвил архидемон. – Просто умираю узнать, что отвлекло тебя среди бела дня от заговора в предместье и интриг смертных.

– Тут дело как раз в интригах смертных.

Я кратко описала ситуацию с Дагом. Джером сохранял свою вечную равнодушную мину. Картер, в общем, тоже, но, честный или нет, он все же был ангелом, и, пока я говорила, я заметила в его глазах проблески сочувствия. Тут он ничего поделать не мог.

– Итак, наконец, я ухитрилась выманить у Алека зелье и теперь хочу знать, что это такое. Не представляю, кто лучше вас двоих сможет определить его.

Равнодушие Джерома сменилось удивлением:

– Так вот до чего мы дошли? Определение наркотиков? Мы что, похожи на Управление по борьбе с наркотиками?

Картер лениво потянулся:

– Помнишь старые добрые времена, когда суккубы просили защитить их от нефилимов и прочих смертных тварей? Говорю тебе, все это приметы времени.

Я дала им вдоволь посмеяться надо мной, стараясь оставаться спокойной и не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

– Ну что, готовы, ребята? – поинтересовалась я. – Мне действительно нужно это выяснить.

– А ты с нами поделишься, если мы скажем, что это? – спросил Джером.

Закатив глаза, я полезла в сумочку. Демонстративно швырнула пакетик на стол, так что он заскользил по поверхности и остановился прямо перед ними.

Улыбки исчезли.

Целую минуту они сидели, уставившись на пакетик, а затем – почти одновременно – посмотрели друг на друга и снова на меня.

Когда Картер заговорил, в голосе его сквозило удивление, но это было мрачное удивление:

– Возможно, я поторопился, сразу исключив сверхъестественных чудовищ.

А Джером вскричал, раздувая ноздри:

– Почему ты всегда умудряешься влезть в самую гущу дерьма?

Я переводила взгляд с одного на другого:

– Что? Что это?

– Это, Джорджина, – объявил Картер, пальцем постукивая по пакетику, – пища богов.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Посмотрев на хмурые лица собеседников, я сдержала поток глупостей, готовый сорваться с языка, и задала всего один банальный вопрос:

– Что вы имеете в виду?

Картер попытался улыбнуться:

– Боже мой! Я полагал, ты разбираешься в своем ремесле. Особенно в греческой мифологии.

– Ну, амброзия… зовется пищей богов, – медленно размышляла я.

Я выросла в греко-римском обществе, но это вовсе не значит, что я специалист во всех этих историях. Я лишь впитала некоторые в юности. Только впоследствии, когда ученые начали собирать мифы по всем уголкам греческого мира, я узнала, насколько обширна эта мифология.

– Да, – сказал Картер, кивая мне, словно ребенку, отвечающему урок.

Джером безмолвствовал, мрачно поджав губы.

– Что еще тебе известно?

– Амброзия даровала богам бессмертие, – продолжила я. – Правда, я всегда считала, что это какой-то напиток…

Я задумалась. Ведь кристаллы предполагалось растворять в алкоголе… Меня поразила еще одна тревожная мысль:

– Вы хотите сказать, что эта греческая штука сделает Дага и остальных бессмертными?

«Я сейчас просто неодолим. Я бог, крошка».

– Не совсем, – сказал Картер. – И я полагаю, амброзию можно отыскать не только в греческих мифах. В той или иной форме она появляется в легендах почти каждой культуры. В мире короля Артура считалось, что ею наполнен Священный Грааль. Она дарила испившим ее проницательность и просвещенность и давала надежду на умиротворение страны. А еще некоторые полагают, что языки пламени, появившиеся над головами апостолов в Пятидесятницу, были вовсе не пламенем, но скорее видениями, которые они узрели, выпив амброзию. Она даровала апостолам пылкость и харизму, а также способность общаться с людьми всех культур и говорить на разных языках.

– Я знаю множество набожных христиан, включая мою добрую подругу Дейну, которые посчитают это оскорблением.

Джером больше не мог оставаться равнодушным, учитывая, как раздражала его эта тема:

– Представляю, что бы она сказала, услышав, как кто-то утверждает, будто Святое причастие не имеет отношения к крови Христовой, а является реликтом древней церемонии с амброзией. А значит, те, кто участвует сегодня в евхаристии, лишь имитируют древние переживания, приравнивая Святой Дух к опьянению от амброзии.

– Множество людей это выведет из равновесия, – согласилась я.

Мы трое знали, что многие древние ритуалы и верования сейчас лишь ублюдочные подобия настоящих. Многие, но не все.

Картер продолжал все так же благодушно, словно читал лекцию в аудитории:

– Древние индусы называли амброзию «сома» и даже персонифицировали ее как бога с тем же именем. Его присутствие действовало столь же одурманивающе, как и сам напиток, и помрачало разум всех вокруг.

– Сомой еще называлось снадобье для хорошего настроения в «Прекрасном новом мире» Олдоса Хаксли, – вспомнила я.

Я даже не представляла себе, насколько все это распространено. Он кивнул:

– И эти истории – лишь вершина айсберга. Мест, откуда они произошли, намного больше.

Я с удовольствием впитывала информацию. Получить какие-либо существенные разъяснения от этих двоих – все равно что рулить по центру Сиэтла в час пик: медленно, тягостно и чревато столкновениями. И все же, обходительно или нет, они говорили не совсем то, что мне требовалось.

– Да, но вы, ребята, стараетесь употреблять выражения типа «некоторые люди верят» или «ходят слухи, что». Так что же это? Что происходит на самом деле? Есть в этих рассказах какая-то правда?

Серые глаза Картера сверкнули:

– Ах, не пристало мне осквернять таинства. Люди тратят жизни, стараясь постичь божественную истину. Даже суккуб не может быть посвящен во все тайны.

Я окинула его раздраженным взглядом. Вот это уже больше похоже на их обычные манеры.

– Ладно, оставим мифы. Можете наконец сказать что-то об этом веществе? Дает оно людям бессмертие?

Ангел и демон переглянулись.

– Нет, – в унисон сказали они.

– Но оно заставляет чувствовать себя таковым, – добавил Картер.

Я вспомнила безрассудство Дага, его непреодолимую убежденность в своей правоте насчет всего на свете, от исполнения музыки до стриптиза на сцене. У него не было ни страха, ни сомнений, что любые его поступки идеальны.

– Так это вроде стимулятора? Поднимает настроение?

Ангел покачал головой:

– Нет. Это гораздо больше. Амброзия действует как… Думаю, правильней всего сказать, что она усиливает лучшие способности. Она находит то, в чем ты хорош, то, что в тебе сияет. А затем доводит это до, не знаю, божественных высот.

– Ну да, конечно, – выдохнула я.

Так вот почему группа взлетела так стремительно и успешно. Талантливы они были изначально. Амброзия не дала им ничего нового; у них просто десятикратно усилились природные способности. Стократно. А Кейси… математически одаренная Кейси смогла за считанные секунды сосчитать в уме то, для чего большинству людей потребовались бы ручка и бумага. Даже успехи Дага в «Тетрисе» возросли под действием амброзии.

«Не могу дождаться посмотреть, как они на тебя подействуют», – сказал Алек. Интересно, как бы я отреагировала? Какие способности усилились бы у меня? Какими способностями я вообще обладаю? Смешно, конечно, но я действительно могу ошеломить любого парня в постели. Однако такой ответ мне не понравился, в этом я превосходна и без помощи мерзких кристаллов, благодарю покорно. Вдобавок мне была отвратительна мысль, что это мой главный талант. Во мне просто обязано быть нечто большее, нежели сексуальное превосходство.

– Все, кто подсел на эти кристаллы, чувствуют себя ужасно, если снова не примут дозу, – напомнила я Картеру. – Даг, Кейси. А когда они чувствуют себя ужасно, они и ведут себя ужасно.

– Так и есть, – согласился он. – Можно сказать, что воздержание раскрывает худшие черты… или, возможно, обращает хорошие в плохие. Но чаще всего просто вгоняет в депрессию… и зависимость. Трудно снова стать обычным.

Это объясняло унылое состояние, в котором я на днях застала Дага. Еще я поняла, что в тот раз, когда я вышвырнула его из магазина, у него тоже была абстиненция. Недостаток амброзии превращал его обычно колкий язык и шутливые манеры в нечто темное и извращенное. И все же…

– Должно быть, неплохо чувствовать себя богом. Кажется, я понимаю такое желание.

– Что ж, – подал наконец голос Джером, – как всем нам известно, нельзя получить нечто за ничто.

Картер кивнул:

– Это всего лишь вещество, вызывающее привычку, а за все, вызывающее привычку, приходится платить – как правило, это вещество порабощает, и, лишаясь его, человек страдает. Люди несовершенны. Ни тело, ни душа не способны вынести подобное состояние. В конечном итоге это уничтожает личность.

– Что будет, если их попробую я? – показала я на кристаллы.

– Разве не ясно? – спросил Джером, подразумевая те же сексуальные перспективы, о которых я думала раньше.

Картер ответил прямо:

– Такие же внешние последствия. Усилит твои положительные качества. Бессмертные не так быстро впадают в зависимость; они могут переносить это достаточно долго, потому что в некотором смысле уже ощущают себя богами. Но в конце концов результат окажется тем же. Нет, амброзия, конечно, не разрушит твое тело, но все же причинит массу других неприятностей, если ты будешь принимать ее достаточно долго.

– Возможно, ты просто свихнешься, – услужливо объяснил Джером. – До самого конца времен.

– Какой ужас, – сказала я.

– Не волнуйся, Джорджина. Мы успеем тебя остановить.

Не обращая на него внимания, я разглядывала кристаллы, вдруг почувствовав их воздействие еще сильнее, чем прежде. Но на этот раз мои ощущения не имели ничего общего с прежними мурашками.

– Главное, на самом деле, – уже более серьезно произнес архидемон, – где, черт побери, ты это раздобыла?

– Я же вам говорила. У Алека.

Высшие бессмертные вновь обменялись взглядами.

– Расскажи нам еще раз об этом парне, – распорядился Джером. – Все, что ты знаешь.

Я рассказала. А когда закончила, они снова переглянулись, вступив в мысленную беседу, к которой у меня доступа не было. Господи, как же они надоели!

– Алек не тот, – наконец сказал Картер.

– Не тот, кто?..

– Не тот, кто это доставил, – объяснил Джером.

– Да, но я-то у него взяла…

– Это неважно, Джорджи. Какой-то двадцатилетний панк с голубыми волосами источником не является. Он получил кристаллы от кого-то еще. Он пешка в этой игре. Кроме того, ты ведь от него ничего не почувствовала, так? Что-то вроде как от кристаллов, но не совсем?

– Нет, но…

Но я почувствовала нечто, исходящее от другого. От того, кто тусовался с Алеком. У меня в голове открылась последняя карта.

– Я знаю, кто это. Это он. Тот парень.

– Разумеется, – сухо отозвался Картер. – Я знаю, это был тот парень. Это всегда тот парень.

– Да подожди, я все объясню. – Я перевела взгляд на Джерома. – Помнишь того чудного бессмертного, о котором я тебе рассказывала? Красивый такой, очень романтически одетый? Это должен быть он. Поставщик Алека. Я видела, как они разговаривают и даже заметила, что у Алека с ним какие-то нелады.

Тут, специально для Картера, я объяснила все про викторианского поэта с обложки «GQ» и как мы с ним друг друга учуяли.

Джером и Картер молча обдумывали услышанное. Наконец демон сказал:

– Да, это на него похоже.

И все надолго замолчали. Я просто умирала спросить, на какого это «него», но поняла, что ангелу и демону требуется время, чтобы все это осознать.

– Так что же нам делать? – спросил Картер через несколько минут.

Джером скользнул по нему взглядом сквозь прищуренные веки:

– А почему мы должны что-то делать?

– Потому что это правильно.

– Я не знаю, где ты шлялся с начала мира, но «правильно» не входит в мой список первоочередных задач.

– Он отравляет смертных.

Джером сложил руки на груди:

– Меня это не заботит.

– Он делает это на твоей территории. Прямо у тебя под носом.

– Не пытайся меня соблазнить. Нас это не касается. Пусть творит со смертными все, что в голову взбредет.

И снова мне жуть как захотелось вмешаться, но я сдержалась. Разговоры Картера с Джеромом всегда выбивали меня из колеи. Обычно они стеной стояли друг за дружку, так что смотреть было противно – никакого тебе противостояния добра и зла. И когда я видела, как они спорят, то, конечно, всегда гадала, не случится ли чего-нибудь ужасного, если они не сумеют удержать себя в руках. Опрокидываются столы. Бьется посуда. Появляются Четыре Всадника.

Тем не менее я поняла, что Картер это дело так не оставит. Он жаждет победить. Я не знала, могу ли ему доверять, но я его уважала – его и силу его убеждения.

– Это игра не на равных, – сказал Картер. – Ему не стоило и пытаться. Его время прошло; теперь мы держим ситуацию под контролем. Все это нас оскорбляет – особенно тебя, поскольку на самом деле именно вы, ребята, разграничиваете территории.

Я заметила, что это подействовало на демона. Он сознавал, что Картер специально старается зацепить его, но тем не менее это действовало. Гордыню не зря отнесли к семи смертным грехам. Джером, как преданный слуга преисподней, не мог быть иным. Я и раньше видела, как проявляется его гордыня: он не любил, когда кто-либо задевал его репутацию. А поскольку у демона действительно было много слабостей, то я бы сказала, что сейчас именно это заставило его шевелиться.

– Нам нельзя вмешиваться, – нехотя проговорил он. – Ты сам знаешь. Даже если мы будем лишь контролировать события, все равно это настоящая война. Я, например, не горю желанием разгребать последствия.

– Согласен, – пробормотал ангел, и вновь воцарилось молчание.

Я переводила взгляд с одного на другого в ожидании, когда кто-нибудь предложит выдающийся план. Выдающийся план, по которому ангел и демон в приводящей в трепет разящей славе сражаются, дабы разбить Алека и его ублюдочного поставщика.

– Джорджина способна на это, – вдруг заявил Картер.

– Что? – взвизгнула я.

Они скрестили на мне взгляды. Угрюмое негодование вспыхнуло в глазах Джерома, но тут же и угасло.

– Гм. Возможно.

– О чем речь, ребята? Не я же буду сражаться!

– Речь, в общем-то, не о сражении, – сказал Картер, – но это может быть опасно, если сделаешь неверный шаг.

– Почему я?

– Потому что ты, Джорджи, меньшая сила, нежели мы. За тобой не так тщательно наблюдают, и последствия для тебя будут иные, чем для нас. Есть разница между страной, объявившей войну, и мелкой кликой, затеявшей бунт.

– Прекрасно, – сказала я, осев в кресле. – Я – клика.

Картер вновь улыбался:

– Разве ты не хочешь помочь Дагу?

– Ты знаешь, что хочу.

– Я подразумевал это, когда говорил, что может быть опасно, но если мы будем осторожны, все кончится хорошо.

Я вспомнила о черной хандре и безрассудном поведении Дага. Мысль о том, что эта амброзия его уничтожит, решила дело.

– Ладно, я готова. Чем бы это ни было. Опасно или нет.

Я помедлила.

– Так о чем речь?

Никто не ответил.

– Ну, давайте! Вы же не ждете, что я сделаю что-то, не зная что.

– Потребуется определенная подготовительная работа, – сообщил Картер.

Его, похоже, развлекала моя тревога. Но лицо его выражало и еще что-то… гордость, решила я. Такая гордость, когда считаешь чей-то поступок правильным. Не та, что толкает на необдуманные поступки.

– Мы дадим тебе знать, когда придет пора действовать. Я тебя найду.

Я поморщилась:

– Думаю, ты понимаешь, что такой ответ меня не устраивает.

– Думаю, ты понимаешь, что это самое большее, на что ты можешь рассчитывать, – в тон мне ответил Джером.

Картер оказался чуть полюбезнее:

– Ты можешь пока попытаться найти подходы к поставщику. В конечном итоге тебе придется разбираться именно с ним. Посплетничай с Алеком. Делай, что делала.

Я кивнула. Сплетничать я могу даже во сне. Я вздохнула с облегчением, вернувшись в знакомые воды.

Покинув кабак, я перестала думать про амброзию и, как и договаривались, отправилась к Сету играть в «Скрэббл». Я поклялась, что в этот раз не буду мошенничать, но решила, что это будет зависеть от того, как сложится игра. Впрочем, когда я приехала, то увидела, что играть Сет не в состоянии.

Он сидел за письменным столом в спальне и, восхитительно наморщив лоб, смотрел на экран компьютера, несомненно желая обдумать что-то в одиночестве. У него в квартире был кабинет, но сейчас он был завален недораспакованными коробками, так что эта комната совмещала функции спальни и кабинета. Добавить еще душ с унитазом – и он, наверное, вовсе бы отсюда не вылезал.

– Можешь дать мне… ну… еще час? – рассеянно спросил он, когда, так и не взглянув на меня, все-таки осознал мое присутствие. – Я как раз заканчиваю главу.

Спорная просьба. Даже если я не пожелаю дать ему этот час, он все равно будет писать. Легче сдвинуть горы, чем застрявшего посреди сюжетной линии Сета. С радостью смирившись, я поцеловала его в щеку и побрела в кабинет поискать какую-нибудь книгу. Хотя копаться в груде коробок оказалось нелегко. Опустошив несколько, я решила, что с таким же успехом могу пойти до конца.

Я распаковала все коробки – даже те, что были в гостиной. Не знаю, сколько книг там было, но их было много. Инстинкт книготорговца заставил меня разобрать их по категориям, и только это заняло кучу времени. В один прекрасный момент я вдруг сообразила, что прошло уже почти три часа. Я выпрямилась, потянулась и вернулась в спальню.

– Эй, – сказала я, – час давно прошел.

Он продолжал печатать.

Я скинула босоножку, сменила лак на ногтях на бордовый и пнула его по ноге. Он подпрыгнул.

– Ну!

– Сам ты ну. Прости за беспокойство, но тебе нужно поесть, или ты грохнешься в обморок на свою клавиатуру.

– Не в первый раз, – проворчал он.

Он и не подумал оторваться от компьютера, так что я снова пихнула его. Он поднял бровь и схватил меня за ногу; я бы рухнула, если бы он, притянув, не усадил меня на колени.

– Знаешь, твои пальчики не так уж неотразимы. Не то чтобы я хотел заняться с ними сексом или сделать еще что-нибудь причудливое в этом духе. Я просто думаю, что они прелестны. Так что не воображай, что сейчас в чем-нибудь преуспеешь.

Я уклонилась от объятий.

– Говори что хочешь. У меня теперь есть на тебя управа. Ладно, смотри, способен ли ты оторвать себя от стула, чтобы пойти поесть?

Оказалось, что не способен и даже пальчики не помогли. Разочарованная, я в конце концов заказала пиццу. Мы ели и разговаривали, но при этом оба пребывали в своих мирах. Он со своими персонажами в местах, куда мне не было доступа, а я в мыслях об амброзии. Вдруг я начала хохотать.

– Что? – уставился он на меня.

Я рассказала ему об амброзии и ее действии. Новость поразила его, но у Сета было время убедиться во множестве сверхъестественных явлений, происходящих в мире. Я закончила свою историю на том, что Картер с Джеромом собираются что-то предпринять. Но не стала упоминать, что мне в этом деле тоже отведена большая и опасная роль. Зачем его беспокоить, если я сама толком ничего не знаю?

– А смеялась я, представив себе, как бы амброзия подействовала на тебя.

– Что здесь смешного? Может, я стал бы клепать по книжке в неделю.

– Да, но больше бы я тебя не увидела. Ты бы никогда не мылся и не стригся. Борода у тебя отросла бы до пояса, и ты сидел бы, склонившись, в темноте и чахнул в своей футболке с Панки Брюстер.

– Это не смешно. Именно так я планирую свою жизнь на пенсии. Кроме того, если бы я собрался носить следующие пятьдесят лет одну и ту же футболку, то выбрал бы ту, что с Флэшем Гордоном ^{note 5} .

Обдумывая дальнейшие слова, он нахмурился:

– Проблема Дага имеет волшебные корни… – Он покачал головой. – С ума сойти. Просто ужас. Они действительно способны ему помочь?

– Они сделают все, чтобы ему помочь. Особенно Картер.

– Ты всегда очень ему доверяешь. В этом есть некоторая ирония, учитывая обстоятельства.

Действительно, но снова я обнаружила это, будто впервые. Похоже, я готова была признать, что, хотя должна быть на стороне Джерома, на моей стороне последнее время стоит именно Картер.

– Что ж, – улыбнулась я Сету, – если не верить ангелу, кому же тогда верить?

После обеда его снова позвала муза, и я, не в силах ей противиться, отпустила его. Интересно, смог бы Сет встречаться с кем-то, не любящим его книги? Немногие женщины выдержали бы это состязание. Да и мне самой это было подчас ой как нелегко. Достаточно трудно выносить его равнодушие к моим любимым радостям жизни – танцам, например. Да и его пренебрежение к мелочам тоже задевало меня.

Принимая все это как жертву во имя большего блага, я вернулась к разбору книг, но мысли мои вертелись вокруг Алека и того, как добраться до «викторианского поэта» с обложки «GQ». Поймать Дага вечером непросто, но я увижу его завтра на работе. Однажды он предлагал мне дать номер Алека; будем надеяться, что не откажется и на этот раз.

Я закончила часа в два ночи. Все книги обрели надлежащие места на полках в кабинете и гостиной. Я расставила их по авторам и жанрам так, что заслужила бы похвалу и в «Изумрудном городе». Теперь в кабинете появилось место для письменного стола.

А в спальне Сет продолжал в темноте стучать по клавишам, освещенный лишь мерцанием монитора. Я снова поцеловала его в щеку и, вымотанная до предела, отправилась спать в его постель.

Через несколько часов я проснулась от поцелуя в щеку.

– Привет, – сонно пробормотала я и потянула Сета в постель. – Ты внушаешь не игривые мысли.

Он поцеловал меня в нос. Утренний свет отбрасывал медно-красные блики на его спутанные волосы и вечную щетину. Он с нежной улыбкой разглядывал меня…

– Ты разобрала мои книги. Все до одной.

– Вот именно. Какой ужас! Если бы кто-нибудь в «Изумрудном городе» узнал, что я работала спустя рукава, меня бы уволили.

Он свернулся рядом и положил на меня руку.

– Ты так добра ко мне, Фетида, если учесть, каким идиотом я иногда бываю.

– Не смей говорить гадости про моего любимого писателя! А то придется тебя вырубить.

– Буду иметь в виду. Я терял подружек и за меньшее, чем натворил прошлой ночью.

– Не так уж ты был ужасен. Мне случалось видеть тебя и похуже.

Я поднялась повыше на подушке.

– Кстати, а сколько у тебя было подружек?

В уголках его глаз появились веселые морщинки, отчего он стал еще привлекательней.

– Клянусь, все только чтобы собрать материал для книг.

Какая ирония – вечно я влюбляюсь в творческих людей. Давным-давно была замужем за мужчиной, который временами, могу поклясться, любил свою музыку больше, чем меня. А я одновременно любила и ненавидела эту его страсть. Подобные же сценарии с другими смертными повторялись на протяжении веков.

– Как получилась глава? – спросила я, еще больше взъерошив ему волосы.

– Хорошо. Даже грандиозно.

Я встретила его мечтательный взгляд.

– Не думаю… не думаю, что тебе захочется читать рукопись, пока я работаю над ней, а? Увидеть, как продвигается работа?

Я застыла, поняв, сколь драгоценный подарок он мне предлагает. Однажды Сет сказал, что никому не позволяет читать черновики. Ему не нужна ответная реакция, способная повлиять на творческий процесс. И только когда ему казалось, что законченная рукопись близка к совершенству, он показывал ее в издательстве. Так что его предложение и взволновало, и тронуло меня.

– Нет, – нежно улыбнулась я. – Я так тебе благодарна, но не хочу нарушать твой обычный порядок. Но может… может быть, когда у тебя будет вполне отшлифованный вариант, готовый для отсылки, я бы взглянула.

Он кивнул, тоже улыбнувшись. Что-то вдруг произошло между нами, не имевшее отношения к рукописям или расставленным книгам, но все-таки вызванное и тем и другим.

– Вот, – сказал он, поднимая со стула поднос. – Раз уж ты кормила меня вчера вечером.

Я взглянула на поднос, который он поставил ко мне на колени. Блины – с улыбающимися физиономиями – истекали кленовым сиропом. Отличный крепкий кофе. Даже вазочка с двумя фиолетовыми ирисами. Я тронула мягкий бархатистый лепесток.

– На кухне их не было. Тебе пришлось рано встать, чтобы сходить за ними.

Он застенчиво покачал головой:

– Я вообще не ложился.

Поэтому я не удивилась, когда Сет лег рядом и тут же уснул. Я закончила изысканный завтрак, вымыла посуду и отправилась на работу, оставив записку с обещанием позвонить.

Пейдж и Уоррена в магазине снова не было, как будто они вообще здесь больше не работали. Когда пришел Даг, я взяла номер Алека – конечно, не обошлось без шуточек в мой адрес.

В обеденный перерыв я позвонила Алеку, хотя не была уверена, застану ли его. Он оказался дома и был очень рад меня слышать. Да-да, конечно, он может достать еще. Он так рад, что мне понравилось. Сообщив адрес кафе, где его можно найти, он предложил мне забежать туда по дороге с работы.

Я появилась там через пять минут после конца смены. Кафе выглядело совершенно обычным, не похожим на злачное место, где происходят сделки с наркотиками. Я обнаружила Алека за столом в глубине зала, но с ним был кто-то еще. Не желая их беспокоить, я встала в очередь за мокко.

Собеседником Алека был юноша моложе его. Восемнадцать, насколько я могла судить. И он был красив. Густые темно-русые волосы, собранные на затылке в короткую косицу, свежее выразительное лицо. Когда он улыбнулся в ответ на какое-то замечание Алека, на фоне загорелой кожи сверкнули идеально белые зубы. Такого парня скорей ожидаешь увидеть на рекламном плакате «Аберкромби и Фитч». Но он губит себя.

Алек полез в карман и передал парнишке злосчастный пакетик. Прекрасное мальчишечье лицо засияло облегчением и радостью, став еще более привлекательным. Он тут же ушел. Сердито схватив кофе, я села на его место и изобразила радостную мину.

– Привет, – воскликнул Алек, пребывающий в самом приятном расположении духа. – Ты даже представить себе не можешь, как я рад тебя видеть. Выглядишь обалденно, как всегда.

– Спасибо. Как дела?

– Потрясающе. – Он расплылся в улыбке. – Изумительный день.

Он нагнулся ко мне.

– Ну? Как тебе показалось?

Я со стуком поставила чашку и принялась восхищаться:

– Ты был прав… это поразительно. Как будто я…

Я решила, что лучше сделать вид, будто мне не хватает слов, чем пытаться описать то, чего не испытывала. А он только рад был помочь мне заполнить пустые места.

– Хорошо, как никогда? То, для чего ты предназначена?

– Да, – сказала я, захлебываясь. – Ты… ты должен дать мне еще.

– Можно.

Рука его потянулась к заветному карману. Появился еще один смертельный пакетик, и по спине у меня поползли отвратительные мурашки. Он дразнил меня, держа кристаллы так, чтобы я не могла достать.

– Знаешь, они чем дальше, тем лучше. Ты готова?

Я жадно взглянула на пакетик, потом посмотрела на Алека:

– У тебя есть еще? Я хочу сказать, мне нужен этот… но этого недостаточно. Мне нужно много.

– Подожди. Ты же не собираешься принимать больше одного пакетика?

– Да, знаю, но на сколько это, день-два?