Текст книги "Сладкий яд (ЛП)"
Автор книги: Миа Эшер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Миа Эшер
Сладкий яд
Месть. Как же она опьяняет…
Название: Миа Эшер – Сладкий яд, 2016
Автор перевода: Cloud Berry
Оформитель: Оля Грачева
Перевод группы: http://vk.com/loveinbooks
Пролог
Мы все глядим друг на друга, и меня заполоняет печаль, а в сердце впиваются острые когти грусти. Нутром я понимаю, что мы видимся в последний раз, и я к этому не готова.
Внутри меня все сжимается.
– Значит, это «прощай»?
Он смотрит на меня, и хоть не произнесено ни слова, я уже знаю ответ. Вижу в его глазах.
Глава 1
Ронан
– Зайка, ты куда-то уходишь?
Когда Ана заговаривает, я занят поисками своего белья. Я оглядываюсь. Она лежит, полуголая, на постели – копна волос, дерзко торчащая грудь и не одной извилины в голове.
– Только что звонила ассистент моего босса, попросила через час забрать его из Мидтауна. Созвонимся, ладно? – Пока я смотрю на нее, на голубые глаза и припухший от трудов над моим членом рот, то начинаю ненавидеть себя еще больше – за то, что не могу заставить себя перестать хотеть, чтобы она была Блэр.
– Но ты же говорил, что весь день будешь свободен.
Ненавижу это дерьмо. Я провожу сквозь волосы пальцами.
– Да, но у другого водителя возникли срочные семейные обстоятельства.
Сложив руки на груди, она фыркает.
– Вечно у тебя какие-то отговорки, Ронан.
– Ана, не начинай. Я думал, мы договорились. Мы спим вместе, и только.
– Все еще вспоминаешь ту, с кем я видела тебя в баре, да? – Она хмурит брови. – Которая смотрела на всех, будто никто ей не ровня.
– Ана, не надо, – предостерегающе говорю я.
– Я сразу поняла, что вы друг другу не пара. Для такой сучки ты чересчур хорош.
Я подхожу к кровати, наклоняюсь и агрессивно целую ее, трахаю ее рот своим и, когда Ана, моментально начиная отвечать мне, впивается в мои губы, на мгновение забываю о том, что, несмотря на внешнее сходство, она не Блэр. Я целую ее так, словно она та женщина, которая мое все и ничто. Женщина, которую я не могу забыть.
Когда поцелуй заканчивается, я отбрасываю ее черные волосы в сторону, беру за подбородок и силой заставляю посмотреть мне в лицо. Она морщится, и я понимаю, что моя хватка причиняет ей боль.
– Еще раз заговоришь о ней в таком тоне, и я за себя не ручаюсь. Пока, Ана. – Я отпускаю ее, и под моим взглядом она падает на кровать.
– Постой, Ронан, не уходи! Извини меня. Я не хотела…
Одевшись в свой обычный черный костюм, я, не оглядываясь, выхожу из ее спальни. Пока лифт везет меня вниз, прислоняюсь к стене и на секунду прикрываю глаза, эмоционально опустошенный от бурлящих во мне обиды и гнева.
Я сразу поняла, что вы друг другу не пара – звучат у меня в ушах слова Аны.
Быть может, она права. Быть может, я был слишком слеп, чтобы это увидеть.
Или, быть может, создал у себя в голове образ, которого в реальности никогда и не существовало.
* * *
Я жду, когда Лоренс сядет в «роллс-ройс», затем захлопываю дверцу и перехожу на водительское сиденье.
– Куда поедем, сэр? Назад в офис? – спрашиваю я, глядя на него в зеркало заднего вида.
Он отвечает, не поднимая глаз. Его взгляд направлен в открытую на коленях папку.
– Ты знаешь, нет. Отвези меня на запад 34-й улицы.
Когда я осознаю смысл его слов, сквозь меня проходит разряд шока. Я откашливаюсь. Повторяю адрес, словно, проговоренный вслух, он может превратиться в ошибку. Я уверен, что расслышал его неправильно. Этого просто не может быть.
Лоренс поднимает голову, и наши глаза встречаются.
– Да, все верно.
Ошеломленный, я немо киваю. Сжимая руль, смотрю, как костяшки моих пальцев белеют.
– Понял, сэр.
Пока я отъезжаю от здания, где Лоренс провел большую часть дня на встрече, во мне разливается страх такой силы, что невозможно сосредоточиться на дороге. В груди и пусто, и тяжело. Я не могу дышать.
Нет.
Пожалуйста, пусть это окажется не она.
Только бы не она.
Но пытаясь одурачить себя этим бессмысленным заклинанием, я, тем не менее, уже знаю правду. Точно наяву я слышу ее голос и ее вскрывающие душу слова…
Всю прошлую ночь я трахалась с другим.
И не по любви.
К тому времени, как я паркуюсь около ее дома и смотрю, как Лоренс исчезает внутри, я нахожусь в полнейшем оцепенении, пусть голос логики и твердит, что все происходящее невозможно. В моей пустой груди по-прежнему бьется сердце. Все так же струится по венам кровь, а легкие вдыхают воздух, который когда-то был пропитан ее ароматом. Но пока я вспоминаю сказанные ею напоследок слова, та темнота, та ненависть заново обволакивают меня, соблазняя своей горькой свободой. Медленно…
…но верно.
Я чувствую, как в моем сердце, ослабленном любовью к ней, наконец-то воцаряется тишина. Касаюсь своей груди, тру место, где должен быть этот бесполезный орган. Там ничего больше нет. Я свободен.
Я вижу ее первым.
И глядя, как она улыбается Лоренсу – точно так же, как однажды с тем же обманчивым светом в глазах улыбалась мне, – прекращаю сопротивляться и с готовностью сдаюсь темноте.
Да.
Я наконец-то свободен.
Глава 2
Блэр
Глазами, которые потенциально могут меня уничтожить, на меня смотрит тот, кого я меньше всего ожидала увидеть. Тот единственный, с кем я захотела большего.
– Блэр? – Услышав, как Лоренс зовет меня, я осознаю, что стою посреди улицы и, не мигая, смотрю на Ронана, еще более великолепного, чем мне запомнилось.
Я закрываю глаза, делаю, чтобы успокоиться, вдох и поворачиваюсь к нему лицом.
– Прости. Ты что-то сказал?
– Все в порядке? – В его голосе звенит любопытство.
– Да… Думала, увидела одного знакомого. Показалось, – лгу я.
Кивнув, Лоренс кладет ладонь мне на поясницу – его прикосновение собственническое, интимное – и подталкивает меня к машине. К человеку, который смотрит на меня так, словно я убила его любимого пса. Когда наши глаза снова встречаются, мое сердце начинает гулко стучать. Я хочу отвернуться – и в то же время хочу впитать все до единой черточки его родного лица, врезать их в свой мозг так глубоко, чтобы пошла кровь. Но то, что я вижу в его полных ненависти глазах, держит меня в заложниках.
Довольно. Я перевожу взгляд вперед, на проносящиеся мимо машины, на уличные огни, освещающие своим сиянием вечер, и притворяюсь, что не знакома с Ронаном. Я игнорирую человека, чьи поцелуи все еще горят на моих губах, чьи ласки до сих пор чувствует моя кожа, чьи слова я до сих пор слышу. Я игнорирую и его, и тесноту в груди. Я игнорирую все эмоции и слушаю голос разума. Как всегда.
Я оглядываюсь на Лоренса. Он переводит взгляд с Ронана на меня и обратно, и тогда я в попытке отвлечь его толкаю себя к нему.
– Насчет того, что ты сказал, когда мы вышли… – Я кладу на его твердую грудь ладонь, и мою руку простреливают искры.
– Да?
Я привстаю на цыпочки и, не заботясь о том, что Ронан наблюдает за нами, шепчу Лоренсу в рот:
– Я тоже тебя хочу.
Он наклоняется ко мне, собственническим жестом ловит за бедра и произносит, задевая мою шею губами:
– Отлично.
Несколько секунд, и мы с Лоренсом оказываемся у машины. Нас с Ронаном разделяют считанные дюймы. Не глядя на него, я сажусь в салон. Боковым зрением замечаю, что он на меня больше не смотрит. Веки обжигает слезами, но я вздергиваю подбородок и говорю себе, что мне плевать.
Когда Ронан садится за руль, Лоренс по-хозяйски кладет руку мне на бедро и приказывает:
– В городской дом.
А потом все происходит одновременно и сразу. Ронан поднимает лицо, а Лоренс притягивает меня к себе и целует. Его пальцы пробираются мне под юбку, внедряются между ног. Взгляд Ронана следует за его рукой, затем поднимается к зеркалу заднего вида, и наши взгляды смыкаются. Он смотрит, как Лоренс властными движениями языка заявляет права на мой рот, но когда поцелуй становится глубже, и Лоренс за затылок вжимает меня в себя, выдерживать этот взгляд в зеркале становится невозможно. Пока грязные ласки Лоренса пробуждают мое тело, мою душу все сильней разъедает стыд.
Ощущая на себе его рот, я вспоминаю все события, подведшие меня к этому моменту. Давным-давно я, как все люди, страстно желала любви, но ее отсутствие заставило меня осознать, что, открывая кому-либо свое сердце, я становлюсь слабее. Что я позволяю разрывать себя по кусочкам до тех пор, пока мне нечего будет дать, а у меня самой останутся только растоптанные мечты. Что я даю людям власть управлять своими мыслями и эмоциями. Каждая пролитая слеза, каждое несбывшееся желание и каждая незамеченная улыбка ожесточали меня, пока я не превратилась в ту, кто я есть сейчас. Я поклялась перед богом, что никогда и никому не дам такой власти. Что ни одному человеку не позволю подобраться настолько близко, чтобы он смог отнять еще частичку меня.
Именно поэтому я и должна отпустить Ронана.
Он подобрался ко мне слишком близко. Пробудил во мне слишком много чувств. Он не только обладает властью сломать меня, но и способен меня уничтожить.
Так что вот она я, сильней прижимаюсь губами к Лоренсу и шире открываю навстречу его языку свой рот. Увожу взгляд в сторону и закрываюсь от карих глаз, которые когда-то смотрели на меня так, словно во мне заключено все хорошее в этом мире.
Да, чтобы изображать безразличие, требуется талант.
Но память нашептывает мне на ухо его слова, и эти слова снова тянут меня к нему.
Неужели ты не видишь, Блэр? Неужели не понимаешь? Ты во мне. Во всем, что я вижу. Во всем, к чему прикасаюсь. Ты в воздухе, которым дышу, в воде, которую пью, ты в каждой моей мечте.
Глава 3
Дорога до городского особняка Лоренса превращается в оживший ночной кошмар. Все вокруг плывет в тумане смешавшихся образов и эмоций. Зеленые глаза. Карие глаза. Ненависть. Похоть. Изматывающее желание. Я в капкане, куда загнала себя своими же собственными руками.
Физически я сижу рядом с Лоренсом, но мыслями нахожусь в прошлом, снова и снова проигрывая в голове свою последнюю встречу с Ронаном.
Способность дышать возвращается ко мне не раньше, чем я оказываюсь у Лоренса, а Ронан и весь остальной мир остаются за дверями особняка. Не говоря ни слова, я ухожу к лестнице. Чем раньше мы окажемся в спальне и начнем трахаться, тем скорей я смогу заморозить свое вероломное сердце, которое вновь растаяло, точно лед по весне. Моя рука уже лежит на деревянных перилах, когда неожиданно мне становится ясно, что Лоренс не пошел за мной следом. Оглянувшись, я вижу, что он стоит у входных дверей и смотрит на меня цепким взглядом. Я улыбаюсь ему, хоть и знаю, что это жалкое подобие, а не улыбка.
Он не улыбается мне в ответ.
– Почему ты там встал? Что-то не так?
Пока он не отвечает, я любуюсь им, впитываю его дикую, но утонченную красоту. Своей грациозной пластикой и вечно голодным взглядом Лоренс напоминает мне неукрощенного зверя, великолепного правителя своего царства. Он – сама опасность, когда, улыбаясь насмешливой, соблазняющей улыбкой, приглашает тебя поиграть с ним. Ты знаешь, что, согласившись, соглашаешься и на боль, но жалеть тебе не придется – о нет, никогда. Он выглядит, как мужчина, рожденный править и трахать.
– Подойди, – приказывает он этим своим властным голосом.
Медленно, с ускоряющимся сердцебиением, я подхожу к нему. Не глядя на меня, он поднимает руку и начинает костяшками пальцев водить по моей лопатке.
– Скажи мне…
– Да? – Я закрываю глаза и склоняю голову чуть-чуть набок, открываясь, предлагая себя ему, а он, подняв руку, обхватывает ею мою шею. Подушечкой пальца ласкает точку, где пульсирует моя кровь, и хотя его прикосновение едва ощутимо, по моей спине проносится дрожь, от которой меня бросает одновременно и в жар, и в холод.
– Ты что, знаешь Ронана? – спрашивает Лоренс бесстрастно.
Мои глаза резко распахиваются. Его вопрос замораживает меня на месте, погасив вспыхнувшую секунду назад искру. Наши глаза встречаются, и мне становится страшно. Я боюсь того, что он может прочесть в них. Я боюсь, он поймет, что мое сердце тоскует по мужчине, который не может принадлежать мне. По моему лету осенью.
В глубине души я знаю, что моя любовь к Ронану – это рана, зажить которой не суждено, но рядом с Лоренсом боль слабеет. Оцепенение, блаженное забытье… разве не к этому мы стремимся, когда любовь нас подводит? Лоренс помогает мне забывать его, неистощимая тяга к нему и его деньгам притупляет страдание. Он мой недруг и мой спаситель, моя болезнь и мое исцеление – все сразу.
– Какая разница? – спрашиваю я, облизывая свои сухие губы. – Я же здесь.
В установившейся далее тишине, в нарастающем вокруг напряжении я гадаю, догадался ли Лоренс о том, что кроется за моими словами. Так или иначе, вряд ли ему хоть сколько-нибудь не все равно. Он предельно ясно изложил, чего он от меня хочет, и любви в списке его желаний нет.
И меня это на все сто процентов устраивает.
В его откровенно плотском, пристальном взгляде есть нечто такое, от чего мне становится тяжело дышать. Я не хочу, чтобы он останавливался. Мое сердце бьется в бешеном ритме, промежность становится влажной от предвкушения, пока его взгляд лениво путешествует по моему телу, а пальцы обвивают мою шею точно лоза. Ему не составит труда сломать ее. Контраст ощущений божественен, опасно прекрасен.
– Не двигайся, – приказывает он полным сдерживаемой силы голосом.
Отпустив меня, Лоренс начинает обводить по краю кружевную чашечку, прикрывающую одну из моих грудей, и от этой нежной, как шепот любовника, ласки мои соски твердеют, а по телу, которое еще горит воспоминанием о его пальцах, бегут мурашки. Мне в голову ударяет кровь, все плывет, и я глубоко вдыхаю.
Я закусываю губу, пока он, зацепив чашечку пальцем, сдвигает ткань вниз и смотрит, как моя грудь выпрыгивает наружу. Его зеленые глаза становятся темными, будто полночь. Затем он касается моего соска, трет большим и указательным пальцами его розовый кончик, отчего сквозь меня взрывной волной проносится наслаждение.
Растворяясь в ощущениях, я закрываю глаза, но внезапно слышу:
– Глаза на меня, Блэр.
Лоренс грубо ловит меня за талию, одной рукой притискивает к себе, а другой проникает под подол моего маленького черного платья и втыкает в меня два пальца.
Боль, сплетенная с наслаждением – вот, что я чувствую, пока он снова и снова вталкивает пальцы в мою промежность. Сильно. Глубоко. Неумолимо. Плоть и пот. Воздух пропитан запахом реакции моего тела. Склоняясь надо мной с красным огнем на скулах и обжигающим взглядом, Лоренс подобен богу, который сошел с небес, чтобы наказать меня – или же подарить спасение.
Это тяжело.
Это изнурительно.
Это божественно.
Лоренс останавливает атаку. Не вынимая пальцев, пристально оглядывает меня, а потом, не давая мне шанса заговорить, накрывает влажными от моей смазки пальцами мою щеку. Я поднимаю лицо к нему, он опускает свое ко мне, и наши губы снова соприкасаются. Что-то примитивное, какой-то основной инстинкт заставляет меня поднять руки, запутаться пальцами в его волосах и привлечь его ближе. Поцелуй становится жадной, отчаянной схваткой за воздух, поиском облегчения, которое можно найти только друг в друге, и я – думая о Ронане, но отчаянно желая, изнывая от страсти к мужчине рядом со мной – тянусь к его ремню и расстегиваю его.
Просунув ладонь в его боксеры, я беру его член, ласкаю по всей пульсирующей для меня длине. Такой твердый…
– Отведи меня в спальню, – шепчу я между жадными поцелуями.
Он подхватывает меня под задницу, а я, сцепив за его спиной ноги, трусь о его член, чувствуя, как он набухает ради меня, как мое тело ради него моментально воспламеняется.
– Нет. К черту спальню… Я хочу тебя прямо сейчас, – говорит он сквозь зубы. Подводит нас к деревянному столу в центре холла и, недолго думая, сметает с его поверхности огромную и очень дорогую на вид хрустальную вазу, чтобы усадить на освободившееся место меня. Я слышу грохот, с которым она разбивается об пол. В воздух, как пар, поднимается аромат роз.
Я бросаю взгляд вниз.
– О нет…
– Ш-ш… Неважно. – Лоренс ловит мой подбородок, заставляя смотреть на себя, заставляя меня замолкнуть очередным пробирающим до самого нутра поцелуем. Его прикосновения – темный рай. Он свирепо сжимает ладонями мои груди и неожиданно, обнажая их, рвет на мне платье. По моим венам разносится эйфория. Смеясь, я хватаю его за бедра, широко раздвигаю ноги и притягиваю к себе.
Твердое к мягкому.
Моя душа в чистилище. Моя плоть в раю.
– Вставь в меня член, – прошу я со стоном. Откидываю голову назад, и Лоренс начинает осыпать мою шею глубокими, похожими на крошечные сердцебиения поцелуями, пока я дрожащими от нетерпения руками достаю из боксеров его член. Отодвинув в сторону тонкую полосу кружева, прикрывающую мою промежность, он одним глубоким и плавным толчком входит в меня. Я выдыхаю. Он стонет. А потом мы оба растворяемся в проклятом, запретном языческом танце тел.
Лоренс закрывает глаза и, неистово двигая бедрами, склоняет голову мне на грудь. Чем сильней он в меня врезается, тем проще мне забывать его. Тем легче притворяться, что я хочу именно этого.
Эту жадную страсть.
Эту жестокость.
Этот голод.
Это полное стирание памяти.
Отвечая на его толчки, я чувствую, как в моем теле начинает зарождаться землетрясение ощущений. В моих ушах стоит звон, мое естество вибрирует, и сдерживаться больше нет сил.
– О черт, Лоренс… я… о фак, – стону я.
– Ласкай себя. Три себя там, – шепчет он, глядя туда, где соединены наши тела.
Опьяненная похотью, я опираюсь на локоть, и моя ладонь скользит вниз. И пока его влажно поблескивающий член толкается то внутрь, то наружу, я, глядя на это дурманящее зрелище, раздвигаю двумя пальцами складки и начинаю кругами тереть свой клитор. Постанываю, темп моих ласк становится все быстрее… все неистовей… все беспощадней, я теку еще сильнее, чем раньше.
– Фак… Блэр, – выдыхает он, ускоряясь. Его член, вознося меня к небесам, вторгается в меня снова, и снова, и снова с такой скоростью, что начинает расплываться перед глазами.
Наши тела под властью оргазма одновременно воспаряют в экстазе ввысь. Мы глядим друг на друга, его глаза ярко сияют, пока лихорадочное биение наших сердец замедляется, а сбившееся дыхание возвращается в норму. Во мне еще пульсирует его твердость, когда Лоренс убирает в сторону прилипший к моей щеке локон.
– С тобой я ощущаю себя в аду, как в раю, Блэр.
На долю секунды завеса спадает, и я вижу в его глазах проблеск его души – прекрасной, но пропитанной такой неприкрытой тоской и болью, что у меня, потрясенной до глубины души, перехватывает дыхание.
Прежде чем я успеваю ответить, он выходит и делает шаг назад. Его душа снова спрятана за спокойным, непроницаемым взглядом.
Он протягивает мне руку.
– Идем наверх. Примем душ.
Я встаю и, оглядев себя, замечаю, в каком плачевном состоянии мое платье.
– Бедное мое «Версаче». – Я встречаю его взгляд и улыбаюсь. – Что ж, по крайней мере оно погибло приятной смертью.
Пока я смотрю, как он идет со мной рядом, пока мое тело удовлетворенно дрожит, а разум пребывает в смятении, я понимаю, что он так и не ответил на мой вопрос о Ронане.
* * *
Сегодня я позволила оттрахать себя до потери сознания, чтобы одним мужчиной выжечь из своего сердца другого. Я делала так и раньше, но сегодня впервые случилось так, что мой план не сработал. Ронан был всюду. В каждом поцелуе и каждой ласке. Был и есть.
Ну зачем Ронану понадобилось вновь входить в мою жизнь и все портить? Он был обязан исчезнуть в прошлом, а не возвращаться, чтобы я опять засомневалась в себе. Я думала, что победила свои чувства к нему, но стоило мне увидеть его, и мои идиотские иллюзии разлетелись вдребезги. Более того, это лишь доказало, насколько глубоко он врезал себя в меня.
Зачем?
Зачем?
Голая, я сижу, прислонившись к изголовью кровати. Мне холодно, но я не делаю и попытки надеть хотя бы белье. Какой в этом смысл? Зряшная трата время. Я здесь, потому что мне платят за секс. Более того, холод – это хорошо. От холода все немеет.
Я опускаю взгляд на ничего не подозревающего мужчину, который спит со мной рядом, пока я пытаюсь уговорить себя, что все происходящее приносит мне счастье. Но глядя, как на его прекрасной спине танцуют ночные тени, я понимаю, что все это ложь.
Продолжая смотреть на Лоренса, я мечтаю о поцелуях другого мужчины. Мои чувства пьяны воспоминаниями о том, кого рядом со мной сейчас нет.
Внезапно ко мне приходит одна идея, и мое сердце начинает стучать тяжело и часто.
Я не знаю…
Пытаясь не думать о том, что я собралась сделать, я в последний раз оглядываюсь на Лоренса и встаю с кровати.
Глава 4
Ронан
Тем же вечером…
Закончив с работой, я иду пешком к своей станции метро, откуда начинается путь в мою пустую квартиру. Кивнув в сторону будки у лестницы, где сидит билетер Джо, я выуживаю из заднего кармана бумажник и достаю проездной. Быстрым движением провожу им сквозь щель турникета, собираюсь пройти, но сегодня, очевидно, не мой день во всех смыслах этого слова. Вместо обычного «Проходите» на экране появляется надпись «Пожалуйста, проведите еще раз». Я сердито провожу картой один, два, три раза.
Пожалуйста, проведите еще раз.
Пожалуйста, проведите еще раз.
Пожалуйста, проведите еще раз.
Просто прекрасно. Похоже, из плохого этот день начинает становиться дерьмовым. На мгновение я задумываюсь. У вселенной то ли заговор против меня, то ли она решила посмеяться за мой счет. Наверное, и то, и другое. Как же не пнуть лежачего.
В отчаяньи я ерошу волосы, но потом понимаю, что направляю злость не на тот объект. Я делаю долгий вдох. Уже спокойнее провожу карточкой снова. На этот раз наконец-то загорается «Проходите», и турникет пропускает меня в метро.
Человек привычки, я ухожу к своему месту рядом с рваной рекламой бродвейского шоу. Стоя в этом подземном, пропитанном сыростью мире, откуда все мечтают поскорей выбраться, я рассматриваю столпившихся на платформе людей и думаю о том, с какими монстрами они бьются. Я думаю о том, поймут ли они, взглянув на меня, что видят тень меня прежнего. Вряд ли. Ведь всем насрать.
Когда появляется поезд, перед глазами у меня вспыхивает образ из прошлого, черные волосы Блэр разлетаются, падают на лицо, пока она смеется над какими-то моими словами под гул проносящихся поездов. Потирая грудь в том месте, где должно быть сердце, я наслаждаюсь внутренней немотой. С ней легче дышать.
В вагоне находится свободное место. Похоже, удача в конце концов снова повернулась ко мне лицом. Ослабив галстук, я прислоняюсь головой к стеклу. Как бы я ни был вымотан, ехать домой не хочется. Моя квартира и в обычные дни напоминает о ней, но сегодня, после того как я спустя столько времени увидел ее, быть там будет чертовым адом. Я вспоминаю о том, как на днях мой приятель Эдгар упоминал про свою открывающуюся в скором времени выставку. Достаю телефон и, как только появляется связь, шлю ему сообщение.
Я: Здоро́во. У тебя ведь сегодня выставка?
Пока не пришел ответ, я поднимаю голову и замечаю, что на меня посматривает какая-то симпатичная рыжая. Когда наши глаза встречаются, она мило улыбается мне, и на щеках у нее появляется очаровательный легкий румянец. Ничто так не поднимает дух, как улыбка хорошенькой девушки. Я тоже улыбаюсь ей, потом чувствую, как вибрирует сотовый.
Эдгар: Сегодня, бро. И твоей смазливой физиономии хорошо бы тут поприсутствовать. Алисия приводит свою подружку, ту модель, с которой ты крутил прошлым летом. Помнишь ее? А то она тебя не забыла.
Конечно, я ее помню – вещи, которые эта женщина умеет вытворять своим ртом, не забываются, – однако эти воспоминания никак меня не затрагивают. Мои пальцы нерешительно замирают. Я собираюсь было ответить, что не приду, как вдруг понимаю, что сегодня вечером Блэр будет трахаться с Лоренсом. Я стискиваю телефон. Костяшки моих пальцев белеют, когда мысль о том, что они вместе, о том, чем они занимаются прямо сейчас, наполняет все мое существо чистой, беспримесной ненавистью. В сознании кружатся воспоминания о нас, только теперь на моем месте – он. Я представляю, как она стоит на коленях, как сосет его, стонет словно сука во время течки, лаская его бедра своими длинными черными волосами. Как запрокидывает голову, отдаваясь страсти, но прежде ее глаза вероломно искушают его поверить в то, что для нее важен лишь он. Что он единственный. И я знаю это потому, что когда-то мне хватило глупости точно так же подпасть под ее чары.
Но этого никогда больше не повторится.
Я: Скинь детали. Я скоро буду.
* * *
Я стою на улице около галереи. Курю, глядя, как компания мужчин и женщин чуть старше тридцати открывает двери и со смехом заходит внутрь. После них в воздухе остается висеть аромат дорогих духов. Засунув кулак в передний карман, я наблюдаю за тем, как они вливаются в море людей, стоящих по ту сторону стеклянных французских окон.
Все они собрались здесь, чтобы отпраздновать успех моего друга Эдгара Хуареса – нового любимца арт-сцены Нью-Йорка, – и все готовы выложить за его картину хоть миллион. Его история – воплощенная американская мечта. Согласно статье о нем в известном издании об искусстве, он родился в Порт-Честере, штат Нью-Йорк, у матери-одиночки, эмигрировавшей из Мексики, и все детство ютился с ней вместе в одной комнатушке. Его мать, чтобы прокормить сына, днями напролет убиралась в домах богачей, а по ночам мечтала о том, что когда он вырастет, у него появится шанс на яркое будущее.
Как-то раз матери пришлось взять его с собой на работу. Эдгар был счастлив возможности провести с нею время, и, пока он сидел в гостиной и что-то рисовал у себя в блокноте, появилась хозяйка дома. Увидев его рисунки, она, будучи почитательницей искусства, моментально распознала, что перед нею талант – собственно, на этом история и заканчивается. Теперь он зарабатывает больше, чем когда-либо мечтал, столько, что его матери можно не работать ни дня до конца своей жизни.
Я думаю о том, сколько из них пришло сюда, потому что им на самом деле нравится его творчество, а сколько – из-за того, что в нашем изменчивом, непостоянном обществе стало модно иметь что-то кисти Эдгара Хуареса. Какими бы ни были их причины, это не изменит того факта, что мой друг уже там и в ближайшее время никуда со мной не поедет.
Я рад за него, но чувствую себя точно незваный гость. И что-то в глубинах моей души – что-то, чей голос звучит все громче и громче – хочет, чтобы все эти люди пришли сюда ради меня. Чтобы они превозносили мое имя, а не его. Может, будь я таким же успешным, то…
Запрокинув голову, я выдыхаю дым в черное небо, где в обрамлении рваных туч горит ярко-белым светом луна, безмятежная королева ночи. Прекрасная правительница, восседающая на своем одиноком троне. И все же, глядя на нее, невозможно не ощутить грусть. Она всегда одна – вечный зритель, аутсайдер, приговоренный наблюдать за миром со стороны.
Как и я.
Каким я был, есть и буду.
Всю свою жизнь я был вот таким аутсайдером, но прежде меня это не волновало. Я никогда не стремился к большему. Я был всем доволен. Счастлив.
Но быть может, я не вполне с собой честен. Я изменился, и человек, которым я был раньше, с каждым днем все дальше уходит в прошлое.
Я помню, как впервые увидел ее, когда стоял у машины около «Метрополитен-музея» и ждал Лоренса. Она была в объятьях другого мужчины – мужчины, который смотрел на нее, как на вещь. Я попробовал представить такую женщину, но в своих объятьях. Попробовал представить, что я почувствую.
Я с первого же взгляда понял, что мы принадлежим к разным мирам. Подобные женщины рождены для мужчин вроде того блондина в смокинге. Могущественных мужчин с увесистым кошельком, где лежит столько денег, что хватит купить маленькую страну. Я знал, что она не моего поля ягода, что любовь к такой женщине приведет к одному только разрушению, и все же не смог удержаться от мысленного «а вдруг». Я впервые захотел невозможного… недостижимого для себя. В моей груди впервые шевельнулось некое злое чувство из тех, что отравляют людей, уничтожая в них все хорошее.
Что это было?
Ревность?
Зависть?
Обида?
Не знаю. Возможно, все эти чувства сразу. Или же ни одно из них. Но я точно знаю, что в тот момент впервые в жизни посетовал на судьбу.
И все только из-за нее.
Но такой уж властью обладают женщины над бедными, ничего не подозревающими ублюдками. Мы плывем по течению, проживаем жизнь только наполовину, пока однажды не встречаем женщину, с которой из половинки становимся целым, которая придает нашему жалкому существованию смысл, окружая нас своим смехом, своим запахом, вкусом своего тела. Дни и ночи, проведенные с нею, становятся цепочкой навсегда впечатанных в нашу память моментов. Она становится воздухом, которым ты дышишь, бегущей по твоим венам кровью. Она становится тобой, а ты – ею, потому что она завладевает не только твоим телом, но и душой. Пока однажды, проснувшись утром, не понимает, что тебя ей мало, что она хочет то, чего у тебя нет. И она уходит, забрав с собой и твое сердце, и душу, и оставив тебе только одно: горький привкус душевной боли.
Печально улыбаясь, я качаю головой. Ничто не обладает такой способностью превращать нас в жалких поэтов, как женщина, разбившее наше чертово сердце. Я делаю последнюю затяжку, смотрю, как огонек сигареты ярко вспыхивает, а затем бросаю окурок на землю. Хватит думать о Блэр и ее колдовских чарах. Сегодня я собираюсь развеяться.
По пути к стеклянным дверям галереи я замечаю, что в моем направлении идет высокая женщина в облегающем черном платье и с длинными, светлыми волосами. В шаге от металлической ручки мы останавливаемся. Оказавшись так близко, невозможно не восхититься тем, как ее небольшая грудь вырисовывается под шелковым материалом платья. Когда я поднимаю взгляд на ее лицо, мне становятся очевидны три вещи.
Первое. Она фантастически сексуальна.
Второе. Она не ведет и бровью в ответ на мой беззастенчивый взгляд. Но как я мог устоять? Это было бы преступлением. Запустив пальцы в волосы, я бесстыдно ей ухмыляюсь.
И третье. Она старше меня и на пике формы.
– Вам сюда? – спрашиваю я.
На мгновение наши взгляды сталкиваются. Затем, не говоря ни слова, она отворачивается, отметая меня, словно нежеланную мысль, и тянется к двери. Я смотрю, как ее белые, тонкие, идеально ухоженные пальцы оборачиваются вокруг металлической ручки. Непроизвольно накрываю ее руку своей и говорю:
– Прошу вас, позвольте мне.
Она смотрит прямо перед собой и не убирает руку.
– Мне не нужна помощь мужчины, чтобы открывать двери, – произносит она спокойно. Поворачивается ко мне, и наши глаза встречаются. – Я способна сделать это сама.
Ах. Голос у нее такой же утонченный, как и она вся. Не знаю, зачем, но я отпускаю ручку, а потом медленно, один за другим, разжимаю по очереди ее пальцы. Возможно, мне просто хочется флирта с привлекательной женщиной. Или достойно ответить на брошенный ею вызов.
