Текст книги "Глаза цвета Индиго (ЛП)"

Автор книги: Мэйв Хейзел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Мейв Хейзел
Глаза цвета Индиго

Просим НЕ использовать русифицированные обложки в таких социальных сетях как: Инстаграм, Тик-Ток, Фейсбук, Твиттер, Пинтерест.

Перевод группы: t.me/dreambooks1 совместно с t.me/readershall

Для моей бабушки, Марии.

Я сделала это, бабушка. Я живу своей детской мечтой. Надеюсь, ты гордишься мной и улыбаешься сверху. Скучаю по тебе каждый день.

Плейлист

Half A Man – Dean Lewis

Locked Away – R. Cit, Adam Levine

Mine – Bazzi

Be Alright – Dean Lewis

Someone You Loved – Lewis Capaldi

You & Me – James TW

Outnumbered – Dermot Kennedy

When You Love Someone – James TW

Need You Now – Dean Lewis

Say Love – James TW

Better Now (Acoustic) – Etham

Where Do We Go from Here – Caleb Hearn

This City – Sam Fischer

Robin Hood – Anson Seabra

Hard Boy – Frawley

Mind Is A Prison – Alec Benjamin

Часть первая

Глава 1

Индиго

Обнимать дерево больнее, чем я ожидала. Объятия – это комфорт и тепло, но объятия с деревом – полярная противоположность.

Моя левая щека приклеилась к стволу, поцарапанная и сырая от коры, а руки обхватили дерево по всей ширине. Самое забавное, что, несмотря на дискомфорт, я бы не отпустила его, если бы не звук чьего-то неловкого кашля позади меня.

Я отпускаю ствол и оборачиваюсь, моля Бога, чтобы этот разговор закончился, не успев начаться.

– Блу?

Почти как естественная реакция на этот голос, мои веки закрываются. Внезапно решение уйти больше не кажется мне правильным. Холода, проникающего сквозь слои одежды, было достаточно, чтобы заставить меня так думать, а пятнадцатилетняя девочка, насмехающаяся надо мной, только подтверждает это. Возможно, она – единственное человеческое присутствие, которое я терплю, но я не могу представить, как эта ситуация может быть чем-то иным, кроме как странной для нас обоих.

Со вздохом покорности я открываю глаза, и меня встречает улыбающееся лицо. Я тихо застонала. Я не любитель обмениваться любезностями. Она издала приглушенный смешок, пытаясь скрыть его рукой.

– Я тебе не помешала? – поддразнивает она, почесывая нос.

Я хмыкаю в ответ, смахивая мульчу с рук и ругаясь себе под нос.

– Ага. – Я жую нижнюю губу, и мое тело скользит по стволу, пока я не сажусь на землю. – Все было очень здорово, пока ты не пришла.

Без приглашения она устраивается рядом со мной, на ее лице появляется сочувствующая улыбка. Светловолосая девушка дергает себя за мочку уха, оценивая меня.

– Что с тобой? Ты выглядишь так, будто пережила не лучшие дни.

Я насмехаюсь над ее замечанием, воспользовавшись секундой, чтобы ткнуть ее локтем в ребра. Она отталкивает мою руку до того, как она соприкоснется с ней, и ухмыляется, как бы заявляя о своей маленькой победе.

Как бы мне ни были неприятны ее расспросы, она не ошибается, просто у меня нет настроения ввязываться в это. Поэтому вместо того, чтобы ответить, я отмахнулась от вопроса.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я в ответ, желая переключить внимание с себя.

– Нет, даже не пытайся сменить тему сейчас. Мы говорим о тебе. – Оливия поднимает брови и обвиняюще указывает на меня пальцем.

– Как насчет «нет»? – я рассматриваю свои наполовину обгрызенные ногти и избегаю смотреть на нее, сознавая, как хорошо она меня читает.

Я совершаю ошибку, украдкой взглянув на нее, и вижу, как ее зеленые глаза впиваются в мои. Я чувствую, как что-то разрывается в моей груди, и я испускаю долгий вздох, прежде чем ответить.

– Не уверена. – Я пожимаю плечами, глядя вдаль. – Что-то не так с Грибом.

Она делает резкий вдох, несомненно, из-за услышанного. Осознание того, что это шокирующая правда, сбило меня с ног. Осознание того, что самые сокровенные детские воспоминания и чувство принадлежности могут разрушиться, не является обычным явлением.

Дерево – это причина, по которой мы с Оливией подружились в первую очередь. Я бы никогда не смогла этого предвидеть, и это не потому, что я старше на шесть лет. Это просто результат того, что я никогда не хотела, чтобы рядом были люди.

Тем не менее, она не из тех людей, которые оставляют вас в покое. Она просто впивается в вашу кожу и никогда не выходит. Цепляется за все, что вы любите, и делает все возможное, чтобы влиться в вашу жизнь. Так Оливия поступила и со мной. Она ворвалась в мою жизнь и решила, что и мне, и моему дереву нужно имя.

Она называет дерево Грибом, потому что в ее глазах он похож на него, и, если честно, я тоже начинаю это видеть. А я – Блу, потому что, ну, мое имя – это цвет, близкий к синему. К тому же, ей отчаянно необходимо придумать мне прозвище.

Сначала я воспротивилась этому предложению. Я никогда в жизни ничему не давала прозвищ и не видела в этом смысла, но Оливия умеет изматывать меня, дарить мне щенячьи глазки, от которых я не могу отказаться, так что, в конце концов, я просто перестала протестовать.

– Мне так жаль, – говорит она, жалость блуждает по ее лицу.

Выражение ее лица остается таким зажатым на короткое мгновение, пока не наступает облегчение, и она улыбается.

– Мой брат – древотерапевт, – пролепетала она, расширив глаза от осознания.

Мне нужна секунда, чтобы понять ее, и в тот момент, когда это происходит, мои брови сходятся в замешательстве.

– Что за древотеропевт? – спрашиваю я, наклонив голову, ожидая, пока она повторит, чтобы убедиться, что я правильно ее расслышала.

Оливия смеется над моим недоумением. Она смахивает с лица несколько прядей волос.

– Я говорю серьезно. – Она подходит ближе ко мне, выражение ее лица становится решительным. – Мой брат может нам помочь.

Деревотерапевт звучит нереально. Даже не близко к этому. Я живу уже двадцать один год и никогда не слышала о таком. Это достаточно абсурдно, чтобы заставить меня усомниться в ее здравомыслии.

– Итак, ты говоришь мне, что твой брат – древотерапевт? Что ты собираешься сказать дальше, что ты срешь радугой или что-то в этом роде?

Она бросает на меня не впечатляющий взгляд.

– Блу, я говорю правду. Поверь мне, – умоляет она. Я вдавливаю пальцы в надбровную дугу, пытаясь снять напряжение. Усилия тщетны.

– Хорошо… Я слушаю.

Она испускает облегченный вздох, от которого ее плечи опускаются, а на лице появляется удовлетворение.

Слишком быстро, чтобы я успела отступить, руки Оливии крепко сжимают мои плечи в объятиях. Вместо того чтобы отстранить ее, я остаюсь неподвижной, как статуя. Лив, не беспокоит моя неспособность ответить на ласку. Она просто отстраняется, ухмыляясь.

– Увидимся завтра.

У нее такая фишка. Говорит одно, а делает совсем другое. Иногда ее неспособность довести дело до конца беспокоит меня. Однако это большая часть ее характера, и я бы ни на что не променяла ее.

Я хмурюсь.

– Куда ты идешь?

– Не волнуйся, я вернусь раньше, чем ты моргнешь.

Она кружится вокруг меня, ее рюкзак подпрыгивает на плечах. Она натягивает куртку, приглаживает свои светлые волосы и машет рукой, прежде чем убежать.

На этот раз я не останавливаю ее. Просто смотрю, как она уходит, оставляя меня на заднем дворе дома, который когда-то принадлежал моей бабушке. Там, где она никогда не сажала цветы и не оставляла меня играть, когда я была ребенком.

Когда я сажусь, с моих губ срывается ледяной поток воздуха. Благодаря Оливии, меня мучает вопрос, который будет досаждать мне всю ночь: существуют ли древотерапевты?

Глава 2

Индиго

Он действительно существует, и он, если вы можете в это поверить, определенно подходит. Узкий рот, выдающееся адамово яблоко, острые скулы и непокорные светло-каштановые волнистые волосы, контрастирующие с его искрящимися зелеными глазами.

Он стоит во весь рост рядом со своей сестрой, руки в карманах джинсов. Я бросаю на него мимолетный взгляд, не желая проявлять интерес. Он может выглядеть как человек, с которым я бы без проблем переспала год назад, но я уже давно вычеркнула его из своего списка.

Я двигаюсь к ним, решив, что лучше оставить свою грубость за дверью, учитывая, что он может помочь Грибу.

Когда я останавливаюсь перед ними, Оливия ухмыляется самым жутким образом, а он тепло улыбается и протягивает руку для рукопожатия.

Я делаю то же самое, за вычетом улыбки.

– Я Элиас, – говорит он, нарушая тишину, когда его рука берет мою.

Я киваю, скрывая дискомфорт, который испытываю под его пристальным взглядом.

– Индиго.

Как только слово сорвалось с моих губ, я вырываю свою руку из его хватки.

Оливия обнимает меня, и я глажу ее по спине. Я жду, что он скажет что-нибудь о моем необычном имени или о моих глазах, но ни одно замечание о них не вырывается из его рта.

Вместо этого он говорит:

– Что ж, посмотрим, что я могу для тебя сделать.

Когда Лив убегает к дереву, оставляя нас вдвоем, я жестом приглашаю его следовать за собой. Он позволяет мне пройти первой, а затем идет рядом со мной, его сильный запах вторгается в мои чувства.

– Ливи очень любит это дерево, – добавляет он, не отводя взгляда. – Я очень ценю, что ты позволила ей прийти сюда.

Парень бросает быстрый взгляд в мою сторону, но я только пожимаю плечами, надеясь, что этот жест даст понять, что я не возражаю против ее присутствия.

Когда мы огибаем угол дома, я смотрю на него, чтобы оценить его реакцию. Он ничем не выдает себя. Просто стоит там, его массивные плечи заполняют пальто, которое он носит, а волнистые волосы небрежно спадают на лоб.

Этот момент вдруг кажется таким личным. Я знаю Элиаса только как незнакомца, но он здесь, в таком сокровенном для меня месте.

Элиас что-то бормочет, приближаясь к Грибу. Он опускается на землю и осторожно прикасается пальцами к стволу, проводя ими по коре медленными движениями взад-вперед.

Я смотрю на его сестру, потом на него, совершенно сбитая с толку. Оливия пожимает плечами, устраиваясь поудобнее рядом с деревом.

– Он – дерево крови дракона, родом из Аравии. Думаю, ты понимаешь, почему у него не все в порядке?

Он смотрит на меня, ожидая ответа, который, скорее всего, не последует.

Аравия? Я имею в виду, что никогда раньше не видела этого вида дерева, но ни на секунду не подумала бы, что оно не из этих краев.

Я молчу, не зная, что сказать дальше.

Я чувствую себя виноватой за то, что не проявила больше участия.

– Этот вид деревьев обычно живет в суровых условиях.

Элиас встает, наблюдая за хранителем моей детской памяти так, словно это самая интересная вещь, которую он когда-либо видел.

– Каков ваш диагноз, док? – спрашивает Лив, передразнивая своего брата.

Элиас делает глубокий вдох, осматривая дерево от корней до увядающих ветвей на верхушке. Его мускулистые руки лежат на бедрах, а пальцы отбивают ритм, который слышит только он. Я чувствую, как Оливия затаила дыхание, ожидая вердикта.

– Не то, чтобы оно исчезнет или что-то в этом роде. – Он оценивает его и облизывает губы. – Но будет выглядеть менее… живым.

Я громко выдыхаю и бормочу проклятия, расхаживая взад-вперед, не зная, кого ударить первым. Либо себя, потому что я не была более осторожна, либо Элиаса, потому что он разрушил все мои надежды, либо Оливию, потому что она привела его.

Пока я марширую вокруг, как какая-то неудачница, а Лив все еще выглядит так, будто увидела привидение, ее брат похлопывает Гриба, как старого друга.

– У него еще есть несколько хороших месяцев.

Как будто от этого стало лучше.

Несмотря на все мои усилия, я не могу не думать о том, что могла бы сделать, чтобы исправить ситуацию, но не сделала. Так всегда бывает: вы понимаете, как плохо обошлись с кем-то или чем-то, только когда уже ничего нельзя сделать, чтобы исправить ситуацию.

Я вздохнула.

– Хорошо. Спасибо за помощь.

Не глядя на часы, я понимаю, что мне пора уходить, чтобы одеться. Больше всего на свете мне хочется остаться дома и посмотреть фильм или почитать книгу, а не идти туда. Невозможно ненавидеть что-то больше, чем я ненавижу необходимость прилагать усилия для мамы.

Элиас поднимается, чистит брюки, прежде чем прикоснуться к стволу дерева.

– С тобой все будет в порядке, приятель.

Я смотрю на Оливию, пытаясь понять, почему ее симпатичный брат общается с деревом. Ну, я тоже так делаю, но не на глазах у других.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, обеспокоенная.

Он поворачивает голову, удивленный моим вопросом, затем снова поглаживает Гриб, прежде чем отойти.

– Да, общение с растениями действительно помогает, – говорит он, когда мы идем к передней части сада.

– Эл пытается сделать древотерапию реальным методом лечения. Ну, ты – его первый клиент.

Лив, смеется слишком громко.

Улыбка – это ее броня, и я не могу ее винить.

Элиас нежно притягивает ее к себе и целует в лоб. Она расслабляется, с ее губ срывается небольшой вздох.

– Мне пришлось провести много расследований, и очень трудно убедить людей в том, что то, о чем они никогда не слышали, может сработать.

– Тебе не нужно объясняться, – произношу я.

Он кивает, накручивая на палец прядь светлых волос Оливии.

– Мне жаль, что именно я должен сообщить эту новость.

Лив, пинает мою ногу своей туфлей, и я закатываю глаза на ее очевидный намек. Я киваю.

– Благодарю.

– Эл, как ты думаешь, мы можем остаться еще ненадолго?

– Нам нужно идти домой.

– Пожалуйста?

Она смотрит на него щенячьими глазами, и когда он смотрит на меня в поисках ответа «да» или «нет», я знаю, что он проиграл битву.

Я киваю головой в знак одобрения, а Лив обнимает меня так крепко, как только может. Когда она, наконец, отпускает меня, я делаю шаг назад, понимая, что мне нужно спешить.

– Спасибо, Индиго, – говорит Элиас, когда я ухожу.

Я оборачиваюсь и улыбаюсь в ответ, а затем иду в свой дом. Я направляюсь прямо в свою спальню, пол которой завален разбросанной одеждой. Я сдвигаю их с места и готовлюсь к ночи.

Пусть шоу начнется.

Глава 3

Элиас

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Ливи, пока я снова осматриваю дерево.

Я никогда не видел этот вид вживую, но знаю о его существовании. Самое интересное в нем то, что смола красного цвета, поэтому при разрезе она похожа на кровь. Это лишь доказывает, что растения страдают не меньше, чем люди.

– С чем? – я поднимаю бровь и сажусь, готовый к работе.

Моя сестра выпрямляется, смахивая грязь с одежды. Она смотрит ещё раз на своего любимого друга, затем целует его.

– Я об Эве.

Я вздыхаю. Короче говоря, Эва – моя бывшая девушка, с которой я жил в Бостоне три года. И мои родители вроде как думают, что я в городе только для того, чтобы навестить их, а не потому, что я на самом деле переезжаю обратно.

Мы всегда приезжали вместе к моим родителям. Эва любила их, и мама и папа тоже ее любили. Они были очень удивлены, когда я вернулся домой один, а Эвы не было со мной.

Я никогда в жизни не лгал им. Они завалили меня вопросами, и я рассказал им правду: мы с Эвой расстались пять месяцев назад, жили отдельно в одном доме, пока я не закончил практику у одного известного врача. Доктор из моего университета и, по сути, специалист по растениям.

Я сказал им, что мы с Эвой расстались потому, что она поняла, что мы не подходим друг другу. И тут их лица опустились, а я запаниковал.

Это привело к тому, что ложь вылетела из моего рта прежде, чем я смог ее остановить. Я сказал им, что встретил другую. И если хуже уже быть не могло, я солгал о ее визите.

Следующее воскресенье.

Моя цель – забыть об этом, пока мне не придется признаться, поэтому я отмахнулся от вопроса Оливии и вместо этого крепко обнял ее. Я так скучал по малышке. Давно меня не было дома.

– Я не знаю, – говорю я ей. – Если только вдруг не проснусь в воскресенье с подружкой, у меня не будет другого выбора, кроме как рассказать им правду.

Она кивает как раз в тот момент, когда дверь Индиго распахивается, показывая саму девушку в длинном черном платье с дерзким вырезом и разрезом, подчеркивающим ее стройные ноги.

У Индиго манящая, дикая красота. Стройные бедра и темные волосы, которые длинными изгибами свисают на плечи. Она красивая. И особенная. Любой мужчина хоть с половиной мозга, может это понять.

– Ты можешь узнать у Индиго, – предлагает моя младшая сестра, ухмыляясь этой идее.

Я открываю рот, чтобы возразить, но собеседница что-то кричит кому-то по имени Эния, отвлекая меня.

Она замечает нас.

– Ты можешь остаться еще немного, если хочешь, но мне просто нужно быть кое-где… – она проверяет свои дорогие часы, – прямо сейчас.

Я качаю головой и кладу руку на плечи Ливи, ведя ее обратно к нашему внедорожнику.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я Индиго.

– Нет, такси должно быть здесь через минуту.

Мы проходим мимо открытых ворот к нашему автомобилю. Я отпираю дверь для своей сестры, затем даю ей ключи, чтобы она могла завести двигатель.

Я поворачиваюсь к Индиго, чтобы попрощаться, но мои планы меняются, как только мой взгляд останавливается на ее дрожащем теле.

Покачав головой, я делаю шаг к ней, снимая пальто. Она выглядит удивленной, когда я накидываю его ей на плечи. Я немного отступаю назад, разглядывая свои ботинки, как будто это самая интересная вещь в мире. На самом деле, это просто способ остановить мой взгляд на ее ногах.

– Мне жаль, что именно я убил твои надежды. Я вижу, как много дерево значит для тебя.

Я смотрю на Индиго, прямо в ее глаза – один голубой, другой серый. Хотя гетерохромия для меня не новость, нельзя сравнивать фотографии с реальностью. Я вижу это впервые и не могу описать, насколько это красиво. Как необычно.

Она соглашается со мной, слегка покачивая головой.

– Ну, мне пора возвращаться. – Я показываю большим пальцем на машину. – Это не проблема, если я приду завтра, чтобы провести некоторые тесты?

– Нет, – говорит она, ее взгляд устремлен куда-то позади меня. – Ты должен взять с собой Оливию. Я хочу, чтобы она провела там как можно больше времени.

– Спасибо, – шепчу я, наконец, отступая.

– И тебе спасибо.

Это заставляет меня улыбнуться. Она поблагодарила меня пару раз за последний час, но забавным это делает то, что именно моя сестра подтолкнула ее к этому. Оливия всегда была уважительной. Надо отдать ей должное.

Я поднимаю взгляд в тот самый момент, когда Ливи открывает окно и высовывает голову наружу.

– Блу! – кричит она, привлекая внимание своей подруги. – Ты свободна в воскресенье?

Индиго на секунду задумывается, прежде чем ответить:

– Зависит от обстоятельств.

Мне не нужно быть гением, чтобы понять, почему она спрашивает об этом. Я бегу к машине, моля Бога, чтобы успеть и закрыть Ливи рот, пока она не сказала какую-нибудь глупость.

– Потому что Элу нужен кто-то, чтобы… – я накрываю рукой ее губы, и она кусается. Сильно.

– Заткнись или я спрячу Банни. – Крик-шепот срабатывает, и она прекращает кусаться. Я кричу Индиго: – Увидимся завтра!

Я даже не поворачиваюсь, чтобы увидеть ее лицо. Все, что я делаю, это тороплюсь, боясь, что сестра проболтается о что-нибудь ещё, если мы не уйдем быстро.

Оливия любит своего плюшевого кролика, хотя она уже достаточно взрослая, чтобы отдалиться от него. Папа подарил ей его, когда она была маленькой. Но еще больше она любит мучить меня.

Сев в машину, я завожу двигатель. Оливия машет рукой на прощание, и я тоже машу, отъезжая.

– Почему бы не попросить Индиго? – пытается Ливи. – Просто подумай об этом. Она идеальна.

Я вздыхаю, не желая объяснять, почему это такая плохая идея. Если бы я был ребенком, то, наверное, думал бы так же, как и она. Похоже, лучший вариант – пока продолжать лгать.

Я взрослый человек, а это значит, что я не должен был позволить этому зайти так далеко. Это моя вина. Я запаниковал, поэтому обязан все исправить. Но не сейчас. Когда придет время.

– Эл, пожалуйста, – умоляет Оливия, ерзая на своем сиденье.

– Ты понимаешь, о чем просишь? Это безумие, Ливи. – Я выдохнул, пытаясь представить, как это вообще может сработать. – Как я должен объяснить, почему моя девушка не ночует в доме?

Мои родители будут ожидать, что моя девушка останется на ночь, потому что так поступают настоящие пары. Они думают, что у нее свой бизнес, поэтому она и не может присоединиться ко мне на этой неделе. И я соврал, что хочу сначала рассказать им, прежде чем приводить ее домой.

– Какое оправдание мы можем использовать? О, она ночует в отеле, потому что неприлично спать вместе под одной крышей. Да, это совсем не похоже на бред.

Ливи настаивает.

– Просто сделай это, а остальное мы решим вместе.

Я смеюсь, потому что этого никогда не произойдет.

Глава 4

Индиго

Я не самый чистоплотный человек на планете. Я перепробовала смехотворное количество методов поддержания чистоты. Ни один из них не сработал. И в основном потому, что легче найти свои вещи, когда они разбросаны по всему дому. У меня есть свой способ сортировки вещей.

Здесь на помощь приходит Эния. Именно она заботится о доме и помогает мне питаться. По сути, она заботится о том, чтобы я осталась жива. И это не потому, что я не люблю еду. Я люблю, нет, я обожаю еду. Это лучшее, что есть во вселенной. Проблема в том, что когда возникает тревога, мой мозг отключается и не может сказать мне, когда я голодна.

Бывают такие моменты, как этот, когда я ничего не могу найти. Чаще всего это происходит потому, что я перегружена мыслями. Мое зрение затуманивается, руки дрожат, и я слишком остро реагирую даже на малейшие вещи.

– Вы не видели мою синюю толстовку? – кричу я, перебирая ногами одежду на полу, пот стекает по моей спине.

Дверь с грохотом распахивается, и женщина, которая для меня как мать, просовывает голову. Эния вдвое меньше меня и может читать меня как книгу.

– Я не знаю, – говорит она, и на ее губах появляется улыбка.

Ее карие глаза избегают моих, хотя именно я обычно избегаю зрительного контакта. Она уже целую вечность пытается вывести меня из зоны комфорта. И не так уж тонко она это делает.

– Пожалуйста, Эния, – умоляю я, бросаясь на кровать.

Женщина качает головой и садится рядом со мной. Она проводит пальцами по моим волосам, и мое тело медленно расслабляется под ее прикосновениями. Вздыхая и устремив взгляд в потолок, я изо всех сил стараюсь не давать ей объяснений, которых она явно хочет. Как делаю всегда.

Это наш танец: она пытается научить меня общаться и принимать людей. А я делаю вид, что понимаю, но на самом деле никогда не понимала, как бы ни старалась.

– Прошу? – шепчу я.

Эния кивает, встает и идет в прачечную. Когда она возвращается, в ее маленьких ручках лежит толстовка, длинная, как одеяло.

– Вот.

Она протягивает ее мне, и я улыбаюсь.

Я сажусь прямо, натягивая толстовку через голову. Она закрывает большую часть моего тела, и я вздыхаю с облегчением. Это самая удобная вещь, которая у меня есть.

– Может, Тори нужно прогуляться? – пытается она.

Я качаю головой в знак несогласия. Я не в настроении выгуливать чью-то собаку. Прошлая ночь была полной катастрофой и тяжелым напоминанием о том, что мне нет места в мире моей мамы. Но мама, похоже, не видит и не понимает этого. Равнодушие – ее единственный способ справиться с ролью родителя.

– Ты можешь взять с собой Кая и Нову, – предлагаю я, зная, как они любят играть в бассейне.

– Обязательно, – улыбается Эния, затем тянется к дверной ручке. – Я люблю тебя.

– И я тебя.

Она уходит, скорее всего, желая пригласить сюда своих детей. Я пыталась убедить ее переехать ко мне много раз, но, похоже, ничего не получается. Ее оправдание в том, что она не сможет жить в этом бардаке. Чушь. Настоящая причина в том, что она не хочет жить в доме, который ей не принадлежит. Все благодаря ее бывшему мужу. Этот человек был настоящим засранцем, выбросив жену и детей на улицу.

Как я уже сказала. Мудак.

Я бегу вниз, чтобы взять кофе и немного сладостей. Я люблю кушать, когда смотрю телевизор, даже если это шоу, которое я уже видела. Любой фильм, который вы можете вспомнить, есть в моем списке «посмотреть еще раз». Это результат того, что у меня слишком много свободного времени.

Звонок в дверь вырывает меня из моих стремительных мыслей. Я делаю глубокий вдох и прикладываю руку к сердцу, чтобы успокоить его. Это напугало меня до смерти.

Не может быть, чтобы Кай и Нова уже были здесь. Остается только один вариант…

Не заботясь о своем внешнем виде, я открываю дверь. Элиас улыбается, а Оливия бросается в мои объятия, ее плечи вздрагивают.

– Ты в порядке? – говорю я.

Это не вопрос, на который мне нужен ответ, это просто мой способ дать ей понять, что мне не все равно.

Она замирает в моих объятиях, не говоря ни слова. Я знаю Оливию четыре месяца, но этого достаточно, чтобы понять, что она вся в радуге. Ее брат тоже. На его лице написано, как повлияло на него ее поведение. Он так же обеспокоен, как и я.

– Она не хотела приходить, но я подумал, что ей будет полезно провести с тобой немного времени.

Я киваю и открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, что заставит ее почувствовать себя лучше, но меня прерывает детский смех детей Энии. Они входят в дом, проходят мимо Элиаса и останавливаются перед нами с Оливией.

– Ливи? – шепчет Кай, явно беспокоясь о своей подруге. Они встречались друг с другом несколько раз, достаточно, чтобы создать связь. – Эй, – пытается он снова, когда видит, что Лив еще глубже погружается в мои объятия.

– Что случилось? – спрашивает Нова, и я пожимаю плечами. Я думаю, что дело в Грибе, но это может быть что угодно.

Нове всего десять лет, но она мудра для своего возраста. Хотя она самая умная, Кай – самый упорный и творческий. Они противоположности, но им так хорошо вместе.

Я отстраняюсь от объятий. Нова и Кай позаботятся о Лив лучше, чем я. Дети быстро занимают мое место.

Я переглядываюсь с Элиасом и киваю головой в сторону входа в сад. Будет лучше, если мы оставим их одних. Я закрываю за нами дверь и опускаюсь на землю, вытирая потные руки о толстовку.

Он садится рядом со мной, и мое сердце начинает колотиться. Я боюсь, что он может его услышать. Оно оглушает меня. Уступает только звуку моего неровного дыхания.

Я изо всех сил пытаюсь сохранить серьезное выражение лица. Привыкнуть к людям и позволить им приблизиться – самое трудное. Можно подумать, что с каждым разом становится все легче, но не для меня. Точно не для меня.

Моя кожа покрывается мурашками каждый раз, когда кто-то незнакомый смотрит на меня. Дыхание сбивается, когда они сокращают расстояние, между нами. Разум опустошается, руки дрожат и потеют, и я больше ничего не слышу.

Внешне я выгляжу совершенно нормально. Пустого взгляда достаточно, чтобы обмануть любого. Нужно только сделать это правильно.

– Я не могу представить, каково это – потерять в ее возрасте то, в чем я нахожу утешение, – говорю я, только убедившись, что мой голос не дрожит.

– Но я могу представить. Я знаю, каково это – видеть то, что не должен видеть ни один ребенок. Единственное утешение в том, что Оливии не придется жить так, как жил я.

Элиас делает глубокий вдох, зарывая одну из своих больших рук в кудрявые волосы. По языку его тела я могу понять, насколько он напряжен. По тому, как он хмурит брови, глубоко задумавшись, и как он потирает плечо. Он не понимает, насколько сильно раскрывает свою уязвимость.

Этот парень любит свою сестру, как собственного ребенка.

– Она говорит о тебе каждый день, понимаешь?

Уголки его рта дергаются вверх, когда он осматривает сад.

– А она… я имею в виду, говорит ли она обо мне с тобой?

Тяжесть с моих плеч спадает, как только разговор больше не сосредоточен на мне.

– Да, – говорю я. И это правда. – Она сказала, какой классный у нее брат, но ничего о том, что ты древотерапевт.

Я не собиралась показаться смешной, но он разражается смехом, его взгляд теперь пронзает мой.

– Достаточно справедливо, – улыбается он, продолжая смотреть. Его взгляд переходит с одного глаза на другой.

Левый. Правый. Левый. Правый.

Он, должно быть, думает, что я другая, я знаю. Элиас кажется любопытным человеком, но слишком уважительным, чтобы задавать вопросы о цвете моих глаз. Когда его взгляд задерживается на мне слишком долго, он садится прямо и поворачивается обратно к саду.

– Я не собираюсь оставаться надолго, – говорит он.

– Если это поможет тебе в твоих планах, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь.

Он кивает, готовясь к встрече с Грибом. Он делает несколько шагов, прежде чем я останавливаю его.

– И, Элиас?

Он поворачивается, ожидая, пока я заговорю.

– В следующий раз ты можешь пойти прямо к дереву.

Его лицо опускается, и я понимаю, как плохо это прозвучало. Я просто предпочитаю избегать проводить время с незнакомцами. Я не хочу видеть никого, с кем не знакома.

Мне хочется объясниться, но мой разум пустеет, а губы смыкаются. Он уходит.