Текст книги "Глаза цвета Индиго (ЛП)"
Автор книги: Мэйв Хейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 27
Элиас
Я смотрю вниз на Индиго, пока она макает кисть в банку с краской.
Вчера мы перевезли сюда большую часть моих вещей. Это было утомительно для нас обоих. Мы закончили вчера поздно вечером и начали сегодня рано утром, и Индиго, которая не любит рано вставать, даже не жаловалась.
На самом деле, она разговаривала меньше, чем обычно.
Я не всегда могу сказать, что происходит в ее голове, но одно я знаю точно. Она потерялась в своих мыслях, и как бы я ни старался вытащить ее из них, она все время тянет себя обратно.
Наверное, это из-за поцелуя, который чуть не случился. Какое оправдание я могу ей дать? Прости, я слишком разволновался и увлекся? О, я даже не хотел этого.
Потому что это была бы ложь. То есть, да, я был в восторге, но восторг никогда не будет диктовать мои чувства. Особенно по отношению к ней.
– Эй, – я поднимаю на нее подбородок вместе со своей чашкой кофе, пытаясь привлечь ее внимание.
Ей очень нравится рисовать дерево на стене. Я не знал, что она такая талантливая, но, видимо, она часто этим занималась в школьные годы.
– Да?
Она переводит взгляд на меня. Она стоит на коленях, кисть все еще обмакнута в краску.
– Можем ли мы…? – я чешу затылок, избегая зрительного контакта. – Мы можем поговорить?
В ее глазах мелькнуло удивление, но она смахнула его, прежде чем кивнуть. Она встает и идет за мной в гостиную, где мы оба садимся на диван.
Я вздыхаю, не желая доводить дело до неловкости.
– Я не хочу, чтобы отношения между нами были странными.
И это правда. Все было удивительно. Она начала больше говорить, шутить и веселится. Она постепенно учится доверять людям, что является значительным улучшением по сравнению с тем, какой она была в день нашего знакомства.
– Я тоже, – качает она головой, явно чем-то отягощенная.
Индиго начала ходить к психотерапевту в прошлом месяце, и это действительно помогло ей продвинуться. Мне не положено знать об этом, но Лив сказала мне, чтобы я был терпелив с ней. Но я так не считаю. Мне не нужно быть терпеливым с Индиго. После дня, проведенного с ней, я никогда не устаю и не стремлюсь домой. Совсем наоборот.
Она все еще человек. Зачем относиться к ней по-другому, если она явно хочет нормальной жизни?
Хотя я до сих пор не знаю, почему ей так трудно общаться и выражать свои чувства, она явно прилагает все усилия, чтобы добиться этого.
– Почему ты так холодна? – спрашиваю я. – Это из-за того, что мы чуть не поцеловались?
Я сразу перехожу к делу, не пытаясь ходить вокруг да около. В одной из статей в Интернете говорится, что, когда люди разговаривают с человеком, страдающим социальной тревожностью, они стараются все завернуть в красивую упаковку, а это последнее, что им следует делать. Лучше показать им реальность.
Она делает глубокий вдох, прикусывает нижнюю губу и кивает.
– Извини меня.
Я опускаю голову, чувствуя вину за ее поведение в последние несколько дней.
– Я не хотел причинить тебе неудобств.
– Это не твоя вина.
Мы смотрим друг на друга, пока она пытается найти слова для того, что у нее внутри.
И я жду.
Я позволяю ей смотреть на меня, анализировать все мое лицо, язык моего тела, все, что даст ей время подумать и переосмыслить, прежде чем говорить. Когда дело касается меня, у Индиго есть все время в мире и даже больше. Просто она еще не знает об этом.
Она издала разочарованный смешок, массируя виски кончиками пальцев. Ее руки дрожат, и, хотя мое тело болит от работы весь день, я не откидываюсь назад на диван, боясь, что любое движение может заставить ее сделать шаг назад.
– Это пугает, – шепчет она с дрожью в голосе. – Наш поцелуй?
Индиго поднимает голову от своих ладоней.
– Точно.
Она пожимает плечами, устремив взгляд в потолок.
Мы сидим молча. Я смотрю на нее, благодарный за то, что она не надела свои линзы, чтобы я мог видеть ее истинную сущность, а Индиго смотрит куда угодно, только не на меня.
– Я тоже хотела тебя поцеловать, – пробормотала она, взглянув на меня.
На моем лице появляется улыбка.
– Разве это плохо, когда все по-настоящему?
Мне бы не хотелось услышать от нее утвердительный ответ, и это пугает меня. Полгода прошло с тех пор, как мы с Эвой расстались, но нам никогда не приходилось работать над нашими отношениями. Мы просто были вместе.
– Это страшно, – повторяет она, наконец повернувшись ко мне лицом.
– Да.
Я киваю, думая о том же.
– Но это, – она показывает, между нами, вперед-назад, – только все усложнит.
– Возможно.
Я не хочу говорить ей, что все обязательно получится, не зная так ли это. Единственное, что я знаю, это то, что хочу поцеловать ее и что не откажу ей, если такая возможность представится снова.
Однако я никогда не простил бы себе, если бы попытался убедить ее сделать что-то слишком быстро. Я просто знал, что хочу поцеловать ее. В тот момент я не задумывался об этом.
– Что?
Она выглядит удивленной.
– Представь, что мы расстаемся, пока я все еще должна быть твоей фальшивой девушкой, а ты моим фальшивым парнем.
– Ты пытаешься отговорить себя от этого, – говорю я.
– Нет… Что? Нет.
Она делает глубокий вдох, затем приближается ко мне, держа руки на своих ногах.
– Что ты думаешь?
– Я не знаю. – Я пожимаю плечами.
– Я оставила свой список «за» и «против».
Это вызывает у меня смех, что заставляет меня чувствовать себя немного лучше.
– Я серьезно. Я хочу знать твое мнение по этому поводу.
– Я не знаю, Индиго.
И это правда.
– Когда я что-то чувствую, то просто делаю не спрашивая себя, почему или какие будут последствия, потому что никогда не пожалею, что сделал это. Я бы не пожалел о том, что поцеловал тебя. Люди целуются каждый день, и большинству из них даже не хочется этого делать, так что я бы сказал, что, то, что мы оба хотим этого, уже неплохое начало.
Она мягко улыбается мне, и, не задумываясь об этом, я раскрываю ей свои объятия.
– Иди сюда.
Судя по выражению ее лица, она не всегда рада этому. Но все равно обнимает меня, ее пьянящий аромат охватывает меня вместе с теплом ее тела. Такое правильное чувство.
– Я не думаю, что готова к обязательствам, – честно заявляет Индиго. – В моей жизни и так слишком много перемен, и это будет одной из главных.
– Хорошо, – шепчу я, зная, что если этому суждено случиться, то в конце концов это произойдет. – Спасибо, что поговорила со мной.
Она кивает в моих объятиях, вздох вырывается из ее губ. Надеюсь, этот разговор помог ей справиться с одолевающими ее мыслями.
Это, конечно, заставило меня больше думать об этом, и я понял, что желание поцеловать ее возникло не только от возбуждения.
Глава 28
Индиго
Разговор сделал все более реальным. В то время как Элиаса, кажется, это не беспокоит, я, как обычно, схожу с ума. Я не знаю, как кто-то может так спокойно относиться к чему-то, что усложняет и без того сложные вещи.
Именно поэтому я здесь, на два дня раньше назначенного срока. Дарла – замечательная, нежная женщина, но она очень часто нажимает на мои кнопки. Каждую неделю она ставит передо мной новую задачу, которую я должна решить до следующего сеанса.
Я знаю, что ее методы работают, но задачи становятся только сложнее, и теперь мне нужно приходить сюда дважды в неделю, потому что я чувствую, что схожу с ума.
– Я действительно не могу понять, в чем проблема.
Она пожимает плечами, сидя в своем большом черном кресле за столом и играя ручкой между пальцами. Мой рот приоткрылся.
– Что значит, ты не знаешь, в чем проблема? Разве ты не видишь, насколько все это хреново?
Я ерзаю на своем месте, избегая зрительного контакта.
Она ухмыляется, находя мои ругательства забавными. Без этого я не была бы Индиго. Это всегда добавляет немного искры в происходящее.
Дарла ставит локти на большой письменный стол, опирается головой на руки и пристально смотрит на меня.
– В этом я с тобой согласна, – улыбается она, – но мы должны быть честными и признать, что если бы не все это соглашение, тебя бы сегодня здесь не было.
Я неохотно киваю в знак согласия. Это правда. Если бы не Оливия и Элиас, я бы до сих пор лежала в постели, смотрела телевизор и ела попкорн. Просто это больше не кажется реальным. Я все еще помню дни, когда постоянно сидела дома, и меня все устраивало. Но это уже другая история.
– Ты прогрессируешь, Индиго.
Она кладет свою руку поверх моей. На глаза наворачиваются слезы.
– Ты действительно достигла много, и я горжусь тобой.
Я сглотнула комок в горле и только кивнула. Что еще я могу сделать или сказать?
– Почему бы тебе не воспользоваться этой возможностью?
Горький смех вырывается из моей тесной груди. Моя жизнь – не гребаная игра, и я искренне не понимаю, почему она думает, что это легко. Это очень сложно.
– Это кажется тебе возможностью?
Я огрызаюсь, хотя это не было моим намерением. Я убираю свою руку, а она только улыбается мне.
– Жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать ее иначе. Ты должна это понять. Почему бы тебе не попробовать? Ты сказала, что он веселый, честный и терпеливый.
Она наклоняет голову и смотрит на меня глубокими голубыми глазами.
– Ну и что, если он не тот самый? Он появился в твоей жизни не просто так, и я думаю, что он – важная часть твоего процесса исцеления.
Слезы падают из моих глаз, а я даже не пытаюсь их прикрыть.
– Неужели вы все так слепы к тому, как сильно я стараюсь? – шепчу я.
Дарла кажется ошеломлена и задета моими словами.
– Нет, Индиго, – начинает она, – посмотри на меня.
Она кладет палец под мой подбородок, поднимая его и заставляя меня встретиться с ней глазами.
– Я никогда этого не говорила, ясно?
Я игнорирую ее вопрос и закрываю лицо руками, чувствуя тяжесть в груди.
– Подумай о том, где ты была два месяца назад, потом месяц назад, потом две недели назад. Индиго, ты даже не понимаешь, насколько смелой ты была, рассказав ему о своих чувствах. Не многие люди могут это сделать.
Я знаю, что она права, прогресс есть, но становится все труднее и труднее.
– Я ненавижу себя такой, какая я есть, и не знаю, как это остановить, – бормочу я в свои руки.
Она медленно отводит их от моего лица, показывая слезы, которые продолжают катиться по моим щекам.
– Ничего. Ничего. С тобой все хорошо.
Она берет лист бумаги и что-то пишет на нем, и я понимаю, что игра окончена. Это еще одно задание.
– На этой неделе ты будешь жить, – говорит Дарла и пишет своей модной ручкой.
Я вздыхаю, не совсем готовая к тому, что она приготовила. Она всегда так вдохновенно дает мне задания. Интересно, когда они прекратятся? У нее наконец-то закончились идеи, правда?
– Твое домашнее задание на следующую неделю – делать все импульсивно.
Она протягивает мне розовую липкую записку.
– Если твоя первая мысль – поспать, а не идти куда-то, то спи. Если твоя интуиция подсказывает тебе поцеловать парня, поцелуй его. Никаких лишних раздумий.
Я рычу на нее, а она только смеется, когда я смотрю вниз на записку. «Лучше жалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего не сделал».
Вздохнув, я киваю, понимая, что она права.
Но что, если эта неделя изменит мою жизнь в худшую сторону? Мои мысли хаотичны, и если я буду следовать им, то, возможно, в итоге у меня будет собака, хотя я знаю, что недостаточно ответственна, чтобы заботиться о ней или даже…
– Прекрати, – огрызается она, тыча в меня своей ручкой.
– Фу.
Я бьюсь головой об стол.
– Ты хочешь жить счастливо?
Я поднимаю одну бровь, не понимая.
– Конечно, я этого хочу. Кто нет?
– Тогда, блять, сделай это, – четко говорит она.
Я смеюсь.
– Не ругайся, от тебя это звучит странно.
Дарла – радужная девочка. Она очень напоминает мне Оливию. Она действительно знает, как жить; она немного рассказала мне о своей жизни. У Дарлы двое детей, Карен и Дэвид, и муж, который готов ради нее на все. В том числе и на то, чтобы она практиковалась на нем в нейл-арте.
– Что? Я пыталась быть крутой, – смеется она, ее лицо сияет.
Я разражаюсь смехом, моля Бога, чтобы она никогда больше так не делала.
Глава 29
Элиас
В понедельник мы с Индиго закончили красить комнату Оливии и приводить в порядок остальную часть дома. Это была трудная работа, особенно потому, что мы так ничего и не решили между собой. Разговор, который мы провели пару дней назад, должен был заставить ее не думать слишком много.
Ну, это не сработало. Казалось, что она торопится закончить работу, чтобы успеть добежать до своей кровати.
Сегодня среда, а я все еще ничего не слышал от нее, и Оливия тоже. Сначала я подумал, что ей нужно побыть одной, но она не ответила ни на одно из наших сообщений. Это и побудило нас поехать к ней домой и проверить, есть ли у нее пульс.
Оливия выходит из машины первой, а я следую за ней, теребя подол рубашки. Из того времени, что я провел с Индиго, я знаю, что она иногда исчезает, но всегда отвечает на звонки Оливии. И я бы меньше волновался, если бы Индиго не вела себя странно до этого.
Оливия оглядывается на меня, когда мы подходим к крыльцу, и я киваю, призывая ее постучать. Она стучит, и через секунду мы слышим, как что-то падает на пол, затем следуют проклятия Индиго.
– Черт возьми, – говорит она. – Я иду!
Наши плечи опускаются в облегчении, и мы улыбаемся друг другу. Поток проклятий продолжается до тех пор, пока Индиго не открывает дверь. У нее большой пучок на макушке, большие темные круги под глазами, белая футболка большого размера, спадающая до бедер, и длинные носки.
– О. – Ее глаза встречаются с моими, а затем плавно переходят на Оливию. – Что случилось? Вообще-то, какой сегодня день? – она хмурится, глядя на небо, как будто это может дать ей ответ.
– Среда, – прорычал я.
Она выглядит отрешенной. От мысли о том, что она принимала наркотики, у меня кровь стынет в жилах.
– Мы можем войти?
Оливия не ждет ответа, она просто врывается. Индиго следует за ней, выглядя потерянной в своем собственном доме. Я вхожу внутрь и останавливаюсь, как только вижу беспорядок. И не только это: щенок рвет диванные подушки, а другой размазывает косметику по белому пушистому ковру.
– Что за… – бормочу я, мой голос угасает, пока я анализирую все происходящее.
Индиго кивает, на ее лице написано изнеможение. Она опускается на диван и убирает с глаз челку. Оливия задыхается, и я почти тоже.
Ее длинные волосы стали намного короче, касаясь плеч. Я не могу перестать смотреть на нее.
Она замечает наш взгляд и неловко ерзает на своем месте, перебирая пальцы.
– Что? – пожимает она плечами, глядя куда угодно, только не на нас.
Я даже не пытаюсь ответить, я только смотрю на то, как по-другому она выглядит с такой короткой стрижкой. Хорошо по-другому. Это подчеркивает ее глаза и делает ее высокие скулы еще более очерченными.
Одна из собак прыгает на меня и принюхивается, вероятно, улавливая запах авокадо. Я не свожу глаз с Индиго. Два щенка играют вокруг моих ног, пока я глажу их и говорю им, какие они хорошие. Один из них – лабрадор, а другой – золотистый ретривер. Прямо как Авокадо.
Я смотрю на Индиго, а на ее губах появляется мягкая улыбка. Оливия все еще выглядит потрясенной. Я слежу за ее взглядом и замечаю, что стена позади Индиго выкрашена в черный цвет.
– Что-то случилось? – спрашиваю я, искренне обеспокоенный.
Индиго качает головой. Я смотрю на Оливию, а она смотрит на меня. Мы киваем друг другу и садимся по обе стороны от Индиго.
– Вы, ребята, ведете себя странно, – комментирует она, переводя взгляд с меня на Ливи.
– Что случилось? – требует Оливия.
Индиго пожимает плечами.
– Дарла заставила меня взглянуть на вещи по-другому, и поначалу я отказывалась это делать, но потом я поссорилась с мамой, поэтому все закончилось вот так.
Она откидывает голову назад на диван и стонет.
– Я понимаю, черная стена, тебе нужны были перемены, – говорит Ливи, – но что там с собаками?
Я удивлен, что она не спрашивает о ссоре Индиго с мамой. Это было бы первое, что я бы спросил. Если это то, что спровоцировало все это, мы должны добраться до источника.
Щенки лают и щиплют друг друга за уши, бегают кругами и сбивают несколько свечей со стола. Я хихикаю, похлопываю их, когда они пробегают мимо, и заменяю свечи.
Когда я снова смотрю на Индиго, то замечаю, что она засыпает. Ее рот приоткрыт, каждый выдох похож на вздох.
– Я отнесу ее наверх, – шепчу я.
Ливи кивает.
– Я уберусь здесь.
Я медленно просовываю одну руку под колени Индиго, другую – под ее плечи, и осторожно поднимаю ее. Она что-то бормочет, и я останавливаюсь, давая ей время прижаться ко мне, что значительно облегчает мою задачу.
Она не тяжелая. Наверное, она весит примерно столько же, сколько Авокадо. Я ношу его почти каждую ночь, и Индиго ничем не отличается от него.
Когда мы поднимаемся по лестнице, я с облегчением вижу, что ее дверь уже приоткрыта. Я толкаю ее ногой и вхожу. Пол завален одеждой. Несколько эскизов разбросаны тут и там. Из-за угла я не могу разглядеть, что это за рисунки, но я заинтригован.
Я осторожно опускаю ее на двуспальную кровать и смотрю на ее лицо. Даже такая уставшая, она захватывает мое дыхание. Я знал, даже когда встретил ее, что Индиго – красивая женщина.
Уложив ее голову на подушку и накрыв одеялом, я сажусь на край кровати и несколько секунд наблюдаю за ней.
Мы с Индиго – ничто, и в то же время – все. Мы сложны, и до сих пор не дали назвали название нашим отношениям, потому что в теории мы – ненастоящая пара, которая наслаждается обществом друг друга.
Должен признаться, что до недавнего времени я никогда не думал о ней больше, чем о друге. Я всегда видел в ней красивую женщину, да и сейчас вижу, но последние пару недель кое-что изменилось.
В моем сознании нет ясности, но я знаю, что, если бы она попыталась меня поцеловать, я бы ей позволил. Я знаю, что, если бы она попросила меня сделать что-то для нее, я бы сделал это без колебаний. Я не могу решить, пугает меня это или нет.
Она двигается и открывает глаза. Глаза, на которые я не могу перестать смотреть. Обычно я бы почувствовал себя неловко и извинился, но в ее глазах нет ничего такого. Ее выражение лица говорит мне уйти. Но я остаюсь. А Индиго наблюдает за мной.
– Я сказала маме, что не приду на вечеринку в это воскресенье. И вообще никогда, – шепчет она.
Мое сердце согревается от того, что она доверилась мне. Не знаю, что толкает меня на это, но я убираю ее волосы за ухо. Она вздрагивает от моего прикосновения, но ничего не говорит.
– Как все прошло? – спрашиваю я.
– Это было отстойно. Она опустошила все мои банковские счета.
Она пожимает плечами, пытаясь сделать вид, что ей все равно, но я вижу, что ей не все равно.
– Я уверен, что у тебя есть какие-то деньги.
Поддерживать ее, кажется, самое лучшее, что можно сделать, ведь это такая большая перемена в ее жизни. Я знаю, каково мне было покидать родительскую защиту – это было не очень приятно. Все университетские годы я работал на двух работах, спал и учился.
– Да, но все гораздо сложнее, – говорит она, слегка сдвигаясь.
Я понимаю, что бессознательно играл с ее волосами, поэтому отдергиваю руку.
– Этот дом оформлен на твое имя?
Я не знаю, почему спрашиваю об этом. И жалею об этом всем сердцем, когда ее лицо опускается.
– Нет, – говорит она, поворачиваясь ко мне спиной.
Мой разум пуст. Я не знаю, что сказать, чтобы стало лучше.
– Я уверен, что она не собирается выбрасывать свою дочь на улицу, – бормочу я.
Желание дать себе пощечину невыносимо.
Индиго фыркает:
– Ага.
По тому, как она это говорит, я думаю, что ее мать вышвырнула бы ее в одно мгновение.
Я хотел сказать ей, что мой дом свободен для нее в любое время, но ее дыхание выравнивается, и я понимаю, что она погрузилась в глубокий сон.
Глава 30
Индиго
Короткие волосы мне идут. В этом что-то есть, но я не могу определить, что именно. Это заставляет меня выглядеть сильной, уверенной в себе. Совершенно новый человек. Думаю, именно этого я и хотела: новой личности. Хотя стрижка волос мне этого не даст.
Я кладу руки на край раковины в ванной и смотрю на свое отражение. Зная, что бабушкин дом не оформлен на мое имя, мне еще труднее освободиться от маминой хватки.
По правде говоря, я знала это с самого начала. На мое имя ничего не записано. Если я делала все, что она хотела, значит, меня поддерживали материально и давали мне дом. Дом, который хранит все мои прекрасные воспоминания.
Моя бабушка была моим единственным другом. Она была прекрасным слушателем. Я знаю, что она чувствовала себя ответственной за все, что со мной произошло, но это была не ее вина. Она не отвечала за поступки своей дочери.
Мы всегда обнимались в ее крошечной кровати и смотрели мыльные оперы. Я была полностью подсажена на них. Наверное, отсюда и пошла моя одержимость телевизором. И она любила мыть мне волосы, хотя у нее болела спина. И она готовила для меня картофельное пюре, независимо от часа просто потому, что знала, что я его люблю.
Она научила меня одному рецепту, когда мне захотелось чего-то сладкого. Это так просто – только белый хлеб, сахар и пара капель воды. Я знаю, это звучит странно, но это лучшее, что я когда-либо пробовала.
Ее звали Мария, и она была светом в моей жизни. Пока не ушла из жизни.
Я фыркаю, замечая слезы на своих щеках. Вытирая их, я открываю дверь ванной и спускаюсь вниз. Если это мой последний день в этом доме, я не могу уйти, не пообедав в честь бабушки.
Когда я достигаю конца лестницы, я с удивлением смотрю на Элиаса, спящего на диване, его тело почти упало на пол, а одна из его больших рук прижата к груди. Собака-Один спит под его рукой, а Собака-Два вздыбливает его шерсть.
Я делаю снимок на телефон, затем тихонько накрываю его одеялом, молясь Богу, чтобы не разбудить его. Он выглядит умиротворенным, его лицо расслаблено. Мой взгляд переходит на его губы. Они выглядят более полными, чем обычно. Я наклоняюсь вперед, сокращая расстояние, между нами, затем делаю шаг назад, когда понимаю, насколько это глупо. Я ковыряюсь в кутикулах и обдумываю свой следующий шаг. Я закрываю глаза и вздыхаю.
К черту.
Я снова наклоняюсь вперед и целую его. Быстро. Почти как незаметно. Я поворачиваюсь, готовая уйти, когда теплая рука схватила меня за руку. Я замираю, боясь пошевелиться. Может быть, если останусь неподвижной, он подумает, что это сон. Да. Похоже на план.
– Еще раз.
Его хриплый голос заполняет тишину.
Я нахожу в себе мужество посмотреть ему в лицо. Он едва держит глаза открытыми, но все еще не отпускает мою руку. Мягкая улыбка играет на губах, которые я целовала всего несколько секунд назад.
Я сглатываю комок в горле, сканируя его черты. Он выглядит таким чертовски спокойным, в то время как я так близка к тому, чтобы взбеситься. Его способность быть таким беззаботным заставляет меня завидовать.
Он берет меня за руку, и я опускаю лицо так, что наши губы почти соприкасаются. Он пахнет летней травой, и мне это нравится. Он не двигается, просто держит свой рот близко к моему. Я не смею двигаться.
У меня перехватывает дыхание, и он перестает дышать. Мы просто смотрим на губы друг друга, и я чувствую, как мое сердце колотится в груди. Его рука ложится на мой затылок, и он прижимается своим лбом к моему.
Я слышу только разочарованное рычание, прежде чем его рот впивается в мой, а его пальцы вцепляются в мои волосы. Его поцелуй неожиданно страстный. Он не просит, он просто берет.
Его грубость заставляет меня стонать, а в животе все бурлит. Все спокойствие, которое было во мне до этого, разбивается о голод его поцелуя.
Собаки воспринимают это как сигнал к уходу, когда он хватает меня за талию и притягивает к себе, ни разу не нарушив близости наших губ.
Элиас, похоже, не заботится о том, чтобы не спешить. Его руки бродят по всему моему телу, сжимая мою задницу ладонями. Моя спина выгибается в ответ, вызывая его мужественный стон.
Его пах упирается в меня, и желание тереться об него сотрясает меня до глубины души.
Горячий прилив страсти прорывается сквозь меня. Мы прерываемся, чтобы перевести дух, и разлука причиняет боль. Мое сердце бьется в ухе, когда я смотрю на его влажные красные губы.
Его грудь поднимается и опускается от быстрых вдохов. Я смотрю вниз на свою и замечаю, что тоже задыхаюсь.
– Видишь? – шепчет он. – Вот что ты делаешь со мной. У меня перехватывает дыхание.
Я ерзаю. Его слова звучат странно. Не потому, что они мне не нравятся, а потому, что кажутся слишком громкими, чтобы их произносить. Мое движение только приближает меня к его промежности. Я сажусь прямо на него и ощущаю твердость под собой.
Он усмехается.
– И это.
От этого напряжение в моих плечах немного ослабевает, и я начинаю смеяться.
Его лицо немного опускается, когда он спрашивает:
– Ты жалеешь об этом?
Зеленые полные надежды глаза, заглянули в мои и зажгли мою душу.
Я серьезно отношусь к его вопросу. И не хочу лгать ему, поэтому беру несколько минут на размышление, даже зная, что каждая прошедшая секунда должна казаться ему вечностью.
Мой единственный вопрос: что может пойти не так? А ответ? Ничего. Больше никаких лишних раздумий. Больше не нужно придумывать в голове фальшивые сценарии. Это реальность.
– Нет, – говорю я.
Он вздыхает, опуская голову на мое плечо. Когда оглядывается, то видит, что я улыбаюсь, его брови нахмуриваются.
– Тебе смешно?
Он говорит так серьезно, что мой разум кричит об опасности и стирает улыбку с моего лица.
– Нет, – отвечаю я.
Он поднимает бровь.
– Определенно нет.
Я качаю головой, пытаясь прояснить ситуацию. Ухмылка медленно достигает его губ, и я шлепаю его по руке, смеясь вместе с ним.
– Это было не смешно, – говорит он, хватая меня и целуя в лоб. – Я был готов к тому, что ты убежишь обратно в свою комнату.
Я расслабляюсь под его объятиями и бормочу:
– Уже нет.
Его поцелуй был предназначен для моей уставшей души. Он нежно взял ее, когда она застряла во тьме, дал ей время и ласкал ее, пока она не начала подавать признаки света.
Впервые в жизни объятия не вызывают у меня желания вскочить на ноги и броситься прочь. И как бы мне ни хотелось остаться так навсегда, мне нужно собираться. Я решила уехать до того, как родители получат шанс выгнать меня, к тому же я уже знаю, на каких условиях мы договорились.
И мне нужно поесть в честь моего последнего дня в доме бабушки. Я высвобождаюсь из его объятий, объясняю, что мне нужно сделать, и иду на кухню, где он следует за мной.
Я беру буханку хлеба и отрываю концы, один для себя, другой для него. Если он не хочет, значит, мне больше достанется. Я выгребаю крошки, затем кладу в каждую по ложке сахара.
Если ему кажется это странным, он не показывает этого. Он просто садится и наблюдает за мной. Я наливаю немного воды, достаточно, чтобы размягчить их, и даю одну ему. Он смотрит на меня подозрительно, но берет.
Как только я откусываю кусочек, мои глаза наполняются слезами. Это так напоминает мне бабушку.
Он пробует его на вкус, и его глаза расширяются.
– Ммм, – бормочет он сквозь крошки.
– Я знаю, – говорю я и сажусь рядом с ним.
– Это странно вкусно, – признается он, откусывая еще кусочек.
– Не ела такого с детства.
Элиас хватает мой стул и притягивает меня ближе, как будто сантиметры между нами – слишком огромное расстояние. Он кладет руку мне на ногу, пока мы едим в тишине.
Я смотрю на часы и понимаю, что уже восемь утра. Я знаю, что вчера вечером они с Оливией пришли около семи. Оглядевшись вокруг, я понимаю, что все вокруг сверкает. Проглотив последний кусочек, я жестом показываю на окружающую обстановку.
– Спасибо.
Он наклоняется и просто целует меня в ответ.
