Текст книги "Глаза цвета Индиго (ЛП)"
Автор книги: Мэйв Хейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 5
Индиго
В этот раз Элиас высадил Оливию у двери и ушел. Я чувствую себя плохо, потому что он явно принял мои слова близко к сердцу. Я делаю все, чтобы убрать людей из своей жизни. Это уже стало привычкой.
– Знаешь, мой брат – очень вежливый парень, – говорит Лив, поднимая на меня брови.
– И? – говорю я, хватая пульт и падая обратно на огромный диван.
После многих лет финансовой борьбы у моей бабушки были все деньги в мире, и лучшее, что ее богатство могло оставить мне, это ее дом. У нее была большая гостиная, большие окна, открытая кухня и место, отведенное для просмотра фильмов.
У нас их было много. Она любила индийские сериалы. Так много красивой драмы.
– И он всегда заходит поздороваться, – продолжает Лив.
– Ага.
Не обращая на нее внимания, я увеличиваю громкость телевизора, готовясь посмотреть вторую серию нового сериала. В нем нет ничего революционного, но он достаточно хорош, чтобы отвлекать меня от мыслей.
Оливия берет пульт и выключает телевизор. Я ругаюсь себе под нос, стараясь сохранять спокойствие в ее присутствии. Она все еще ребенок, в конце концов. И чертовски умна.
– Что случилось? – требует Лив, поворачиваясь ко мне лицом.
У нее серьезное выражение лица, которое выводит меня из себя. Брови подняты, рот сложен в жесткую линию, а руки скрещены на груди.
Я откидываю голову на подушку, и с моих губ срывается стон. Иногда она может быть такой любопытной. Особенно если это касается кого-то, кто ей небезразличен.
– Ничего не случилось, – говорю я ей.
– Ничего?
– Ничего.
– Правда? – ее брови странно вздрагивают, и она шлепает меня по руке. – Я серьезно, Блу. Что случилось?
– Во-первых, ау. Это было совершенно не нужно, спасибо. А во-вторых, это не твое дело.
На мгновение она выглядит обиженной, заставляя меня пожалеть о своих словах. Именно поэтому я не поддерживаю отношения. В любом виде. Они слишком сложны. Тебе нужно быть осторожной со всем, что ты говоришь. Я очень стараюсь и все равно все путаю.
– Ты знаешь, я не очень хорошо лажу с людьми, – признаюсь я, ожидая ее согласия. После того, как она кивает, я продолжаю: – Поэтому я испугалась и сказала ему, что в следующий раз он может подойти прямо к дереву.
Она вздыхает.
– Тебе нужно пойти туда и поговорить с ним.
Я смотрю на нее так, будто у нее выросла еще одна голова. Это последнее, что я хочу сейчас делать. Поговорить с ним о чем? Он не сможет понять, почему я так сказала. Так зачем беспокоиться?
– Блу, – говорит она, наклоняя голову и пригвождая меня взглядом. – Иди. Я знаю своего брата, и он подумает, что сделал что-то не так.
Я не хочу, чтобы он так думал. Просто общение с незнакомым человеком может быть утомительным и напряженным для таких, как я. Это все равно, что заставлять человека, который боится привидений, играть со спиритической доской.
Я говорю вам: это зло.
– Нет. Сама поговори с ним и объясни.
Я киваю, гордясь своим предложением, но, увидев выражение ее глаз, понимаю, что она и близко не убеждена. Я пытаюсь снова:
– Я не буду этого делать.
Оливия внимательно наблюдает за мной несколько мгновений, но ничего не говорит. Это пугает меня до смерти. Она никогда не молчит.
– Ты не можешь быть такой вечно. Это съест тебя заживо, – говорит она.
Это не совсем моя вина. Я пыталась, и пытаюсь, но все не меняется в одночасье. Время обо всем позаботится. По крайней мере, я молюсь об этом.
Я не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя виноватым за то, чего он не делал, но, если есть способ узнать правду без моего участия, я бы предпочла, чтобы это произошло.
– Ты сдалась. – Она указывает на меня пальцем, почти касаясь им моего лица. Черты ее лица темнеют, на лбу появляются складки, и она не может установить зрительный контакт. – Кроме мероприятий, проводимых твоей матерью, ты не делаешь ничего. В каком мире это поможет тебе?
Я тоже пытаюсь совершенствовать свои картины и продавать их через Интернет, но мотивация приходит редко. Я рисую только раз в месяц и никогда не выкладываю свои работы.
Мне больно, что человек, который проводит столько времени рядом со мной, не видит, как мне тяжело.
Нет никаких шансов, что она сможет понять. Шаг, который даже не заметен для нее, может стать улучшением для меня. Это требует больших усилий, которые никто не видит.
Я пытаюсь отмахнуться, говоря:
– Ух ты, Оливия. Кто-то проснулся и выбрал насилие сегодня.
– Прекрати, ты же знаешь, я не это имела в виду. Просто выйди на улицу и попробуй, – умоляет она, вероятно, думая, не зашла ли она слишком далеко. – Мой брат идеально подходит тебе для практики.
Я качаю головой и встаю.
– Кай и Нова ждут тебя снаружи, – говорю я, не оставляя ей возможности попробовать еще раз заговорить со мной.
Она громко вздыхает, когда я поднимаюсь по лестнице, но лучше проигнорировать ее мольбы.
Она не понимает. Никто и никогда не поймет.
Глава 6
Элиас
Ливи пыталась убедить меня поговорить с Индиго. Она говорит, что ей плохо и ничего не может с этим поделать. Откуда мне знать, что это вообще значит? Насколько я знаю, Индиго двадцать один год, она достаточно взрослая, чтобы извиниться, если сделала что-то не так.
Дело в том, что она просто была честна, и я не вижу в этом ничего предосудительного. Я уважаю ее, хотя и не знаю, чем ее обидел.
Я сижу прямо, счищая грязь с одежд. Я постарался сделать как можно больше работы, поэтому уже довольно поздно.
Прекрасно понимая, что веду себя как ребенок, я звоню Ливи на мобильный. Я хочу, чтобы она встретила меня у машины, так как не хочу беспокоить Индиго больше, чем нужно.
С первой попытки я получаю голосовую почту. То же самое со второй. Я пытаюсь еще раз, ругаясь себе под нос, но и это остается без ответа.
Нет никакого оправдания тому, что она не отвечает на звонки, так что лучше бы она была мертва или без сознания. Это единственное правило, которому я умолял ее следовать. Всегда отвечай, если я звоню. Больше ничего.
Хотя Оливия еще ребенок, она часто ведет себя как взрослая. Мысль о том, что она повзрослеет, пугает меня. В основном потому, что я знаю, как сильно пропустил часть ее детства, пока был в отъезде. Мне кажется, что каждый месяц она празднует очередной день рождения. Когда я вижу, как быстро она растет, меня охватывает страх.
Я не провел здесь больше времени – это одно из моих самых больших сожалений. Учеба и работа ради своей мечты сделали меня слепым к тому, что действительно имеет значение, украв время, которое должно было быть посвящено моей семье и девушке.
Думаю, именно поэтому я не виню Эву. Она провела половину наших отношений с трудоголиком, чье влечение к ней постепенно угасало. Мы оба приложили руку к тому, как все закончилось.
Запихнув телефон в карман джинсов, я стучу в дверь. Ожидание кажется вечностью, но наконец меня встречает невысокая женщина с лучезарной улыбкой.
– Добрый вечер, я Элиас, – говорю я и пожимаю ей руку, стараясь не показать, как мне неловко.
– Эния. Почему бы вам не зайти внутрь на секунду? Вы, должно быть, брат Оливии.
Улыбка не сходит с ее лица, пока ее темные глаза оценивают меня. Черноволосая женщина приоткрывает дверь настолько, чтобы я смог протиснуться, затем закрывает ее за мной.
– Она спит, но я разбужу ее через минуту.
Мой взгляд блуждает по большой комнате. У нее высокий потолок и яркие белые стены. Здесь красиво, незачем отрицать.
– Одну минуту. – Она поднимает палец, давая мне понять, что скоро вернется.
Я останавливаю ее, чтобы спросить, где находится ванная комната, и она показывает на коридор.
В этом доме даже запах насыщенный, но все кажется слишком тихим. Одиноким. Это не то, к чему я привык. Дома я нахожусь рядом с сестрой, двоюродными братьями, родителями или другими родственниками. Мне было бы грустно жить в таком месте.
Распахнув дверь ванной, я с облегчением вижу, что раковина красивая и чистая. В ней есть дозатор для мыла и сушилка, но я предпочитаю полотенце для рук. Документальный фильм доказал, что гораздо лучше сушить руки естественным путем или с помощью полотенца. Устройство вернет все бактерии, которые вы только что смыли.
Промыв их ровно тринадцать секунд, я возвращаюсь в гостиную. По огромной лестнице спускается сонная Оливия. Она получит по заднице за то, что не ответила на мой звонок.
Я засовываю руки в карманы и жду ее.
– Правило номер один? – говорю я.
– Всегда отвечай на звонки. – Она закатывает глаза.
– И что же ты сделала?
– Нарушила золотое правило.
Я киваю, кладу ее голову себе на грудь и целую ее. Иногда мне кажется, что я веду себя больше, как отец, чем как брат. Как бы я ни ненавидел это, мне не удается не волноваться за нее. Если я ничего не скажу, она сделает это снова. И снова. Пока у меня не случится чертов сердечный приступ.
Два голоса прерывают нас, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще. Индиго и Эния спускаются по лестнице, о чем-то разговаривая.
Я прочищаю горло, привлекая внимание Индиго. Она поджимает губы, избегая смотреть в глаза, когда они останавливаются в нескольких шагах от нас. Индиго продолжает игнорировать меня, обнимая себя и бессознательно прижимая груди друг к другу.
Я сглатываю.
– Я здесь только для того, чтобы забрать Ливи, – говорю я. – Извини, что задержался допоздна.
Было бы странно молчать, ожидая, пока она заговорит первой. Я тот, кто увлекся работой и потерял счет времени.
Индиго кивает, проводит пальцами по волосам и бросает быстрый взгляд в мою сторону.
– Не беспокойся об этом, – отмахивается Эния, ухмыляясь мне.
Мне трудно дышать, когда Индиго поднимает глаза на меня. Она и так пугает, когда смотрит куда-то в сторону. Представьте себе, какой эффект она производит, когда обводит меня с головы до ног.
Ливи пинает ногу своей подруги, но я не поддаюсь искушению рассмеяться и вместо этого делаю вид, что ничего не заметил.
– Да.
Это единственное слово, которое произносит Индиго. Забавно, что она чувствует себя неловко из-за меня, хотя я не знаю, что сделал, чтобы она так себя чувствовала. Я стараюсь не задавать людям слишком много личных вопросов. Трудно понять, к чему она клонит.
На Индиго та же синяя толстовка, в которой я видел ее на днях, и беспорядочный пучок на макушке. Не нужно много думать, чтобы понять, что она совсем другой человек, когда остается одна.
– Хорошо. – Эния нарушает молчание, сцепив руки вместе. – Ребята, вы завтра снова придете? Я испеку любимое печенье Оливии.
– О, да, пожалуйста! – говорит Ливи.
Женщина хихикает, поглаживая малышку по голове.
Мы идем к двери, Эния следует за нами.
– Ты прости Индиго, – шепчет женщина, ее глаза мгновенно покоряют меня. – Дай ей время привыкнуть к тебе.
Она тепло улыбается мне, пока я смотрю, как Индиго возвращается наверх.
Индиго даже не пытается выглядеть элегантно, но она самая изящная женщина, которую я когда-либо видел, она выглядит неземной в тусклом свете. А надетый на ней балахон не уменьшает ее женственности.
Глава 7
Индиго
– Я сказала, что мне жаль, хорошо? – шепчет Оливия.
Мои плечи опускаются со вздохом. Злиться на нее – последнее, чего я когда-либо хотела. Мне это не нравится. Чувствую себя странно.
Я знаю, что она права. Она заставила меня переосмыслить всю мою жизнь, включая то, стараюсь ли я на самом деле.
Посещать несколько благотворительных вечеринок в месяц и иногда выгуливать собак – это, хороший первый шаг, конечно, но я делаю это уже много лет и не продвинулась дальше. Это все еще сложно. Каждый час, проведенный вдали от дома, мне кажется, что я ем огурцы. А я ненавижу огурцы.
И все же, оглядываясь назад, я не добилась никакого прогресса. Моя социальная жизнь практически отсутствует. Вероятно, именно поэтому спутник, которого мама выбрала для меня на днях, сбежал в середине вечеринки.
Я хорошо проводила время и не хотела уходить раньше времени. Оказывается, она заплатила ему, чтобы он остался со мной на пару часов, зная, что после этого я надолго уйду. Было чуть больше двух часов, когда он встал и ушел. Вот так вот.
По крайней мере, Оливия осталась рядом.
– Хорошо, – шепчу я ей, обнимая себя за грудь.
Она улыбается, но улыбка не доходит до ее глаз. Наш короткий спор, который все еще беспокоит ее. Это видно по всему ее лицу. Неважно, как сильно она пытается это скрыть.
Однажды я была на ее месте, и это было некрасиво. Это привело меня туда, где я сейчас. Нож, который вонзился в меня три года назад, теперь вращается в ране, которую оставила мне смерть моей бабушки.
Лив, медленно моргает, наблюдая за мной.
– Ты можешь просто послушать меня секунду? – спрашивает она, и я киваю, устраиваясь поудобнее на диване. Оливия делает то же самое, поправляя свое положение. – Тебе нужно больше гулять.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она останавливает меня.
– Я не знаю, через что ты проходишь, поэтому не собираюсь давить на тебя, – говорит она, и берет мою руку в свою, поглаживая ее, – но ты мне небезразлична.
Я киваю головой в знак согласия. Я могу сказать, что ей не все равно. Она такой экстраверт, что это невозможно не заметить. Она всегда показывает свои чувства. Раньше меня это раздражало. Не знаю, что случилось, но теперь это не так.
– Я просто… не знаю, с чего начать, – отвечаю я.
Признаться труднее, чем кажется. И не из-за Оливии. А потому, что мне никогда некому было довериться. Эния несколько раз пыталась заставить меня открыться. Это сработало, но не полностью. Бывают моменты, когда я закрываюсь и не позволяю никому подойти слишком близко.
– Давай, – говорит она, пожимая мои руки. – Имеет смысл пока только он.
Даже не произнося его имени, я понимаю, что она имеет в виду своего брата.
– И почему же? – спрашиваю я.
Она не пропускает ни одного удара, выпрямляя спину и выплескивая мысль.
– Ты уже знаешь его пару дней. Он вежливый, так что если он заметит в тебе что-то странное, то сделает вид, что не заметил. И ты уже привыкаешь к нему.
В ее словах есть смысл. И поскольку Элиас – ее брат, я поверю Оливии, когда она скажет, что он вежливый. Хотя не могу сказать, что мне комфортно рядом с ним. Элиас слишком любопытен. Когда он наблюдает, оценивая человека, разрушая все доспехи, ищет, пока единственное, что остается на поверхности, – это душа. И он даже не утончен в этом.
Но какой еще у меня есть выбор? Оливия права. Я знаю о нем пару вещей, которые помогут мне не думать, что я нахожусь в огромной яме загадок.
– Я хочу тебя обнять, – говорю я ей.
Я кривлюсь от своих собственных слов. Чувствую себя странно. Не знаю, как обниматься, не сделав объятия странными.
Лив смеется над этим и без колебаний обнимает меня.
♡ ♡ ♡
Я прочищаю горло, чтобы дать ему понять, что стою сзади. В его руке зеленая чашка, а я не хочу быть причиной того, что вся его работа прольется. Или просто хочу дать себе еще немного времени.
Если он и удивлен, то не показывает этого. Просто ставит контейнер на землю и поднимается с нее. Он все еще стоит ко мне спиной, богатые очертания его плеч напрягаются на ткани пальто, пока он отчищает грязь с джинсов. Это дает мне пару секунд, чтобы набраться уверенности.
К черту.
Он просто брат Оливии.
Он оборачивается, ледяной и промозглый ветер треплет его волосы. Теперь он повернулся лицом ко мне, и мое сердце словно застряло в горле. Слова спутываются в огромный узел. Я пытаюсь сглотнуть, чтобы распутать их.
Я действительно хочу что-то сказать. Что угодно. Но моему языку все равно. Он продолжает упрямиться и приклеивается к нёбу моего рта.
Его брови не дрогнули. Кажется, он не спрашивает себя, какого черта она здесь делает, и не разговаривает.
А если и спрашивает, то хорошо это скрывает.
– Пока что он лучший пациент, – улыбается он, уголки его глаз морщатся.
Отсутствие необходимости начинать разговор снимает с моих плеч десять килограммов. Хотя впереди еще целая тонна работы, дышать стало немного легче.
Я приподнимаю уголок рта в ответ и указываю на посуду, стоящую на земле.
– А, ты в порядке? – спрашивает он.
Мой взгляд блуждает по его телу. Обтягивающие джинсы, белая футболка, не оставляющая места для воображения, черные ботинки и пальто, подчеркивающее мышцы его рук. Оно напоминает мне о том пальто, которое он одолжил мне, и которое до сих пор хранится у меня дома. Я должна вернуть его ему до того, как он уедет сегодня вечером.
Осознав, как далеко забрели мои мысли, я отмахнулась от них.
Вместо того чтобы кивнуть, что я обычно делаю, я быстро шепчу:
– Ага.
Не похоже, что мой короткий ответ беспокоит его. Напротив, он улыбается.
Он опускается на колени, приглашая меня сделать то же самое.
– Вот это смола. – Он показывает мне маленькую чашку, наполненную чем-то похожим на красный песок. – Когда ты срезаешь её с дерева, то это похоже на кровь.
Его любовь к растениям сквозит в каждом его слове. Зеленые глаза смотрят в мои, когда он рассказывает. Это похоже на то, что он ищет подтверждения или убеждается, интересно ли мне еще.
И мне интересно. Я не уверена, дело в знаниях, которыми он обладает, или в том, как он мне их преподносит. Независимо от этого, у него отлично получается. Мне кажется, что он говорит на другом языке. Я понимаю лишь отдельные фрагменты разговора, но этого достаточно, чтобы я поняла, насколько это важно для него и как самоотверженно он борется за это.
Время проходит, пока я даю короткие ответы, а Элиас обволакивает дерево моей бабушки красивыми историями. Истории, которые я никогда не слышала. Если бы бабушка была здесь, она бы вышла за него замуж на месте.
Она всегда говорила, что если мы любим растения, то они будут любить нас в ответ. Думаю, его слова о том, что у них есть чувства, очень близки к истине.
Мы сидим спиной к стволу дерева, он смотрит на меня, а я смотрю куда угодно, только не на него. В конце концов, разговор подходит к концу.
Я пытаюсь контролировать свое дыхание. Тишина сводит меня с ума, потребность заполнить ее берет верх. Не зная, как возобновить разговор, я ковыряюсь в кутикулах до крови.
Мои руки дрожат, поэтому я кладу их на колени, но недостаточно быстро, чтобы остаться незамеченной. Он переводит взгляд с них на мое лицо, и я думаю, не стало ли ему от этого не по себе.
– Ты не возражаешь, если я спрошу, кто ухаживает за растениями? – говорит он, возможно, пытаясь скрыть неловкость.
– Я.
Я делаю глубокий вдох, готовая к тому, что он скажет мне, как плохо я в этом разбираюсь.
Элиас подбирает с земли несколько опавших листьев и смотрит на них большими глазами, которые напоминают мне глаза его сестры. Они полны жизни, и в них блестит любопытство.
– Ты неплохо поработала.
Он улыбается, и у меня замирает сердце. Неужели это то же самое, что сказала бы Нонна?
Она была очень похожа на Элиаса: разговаривала с цветами, иногда гладила их, пела им. Ну, я пока не слышала, чтобы Элиас пел для них, но это похоже на то, что он бы сделал.
Его непринужденный комплимент заставил меня почувствовать себя немного лучше.
Глава 8
Элиас
– Как ее зовут, сын? – спрашивает отец из-за стола, передавая соль маме.
Вилка останавливается на полпути к моему рту. Мой взгляд метался от Оливии к маме, от мамы к папе, от папы к маме. Я откусываю кусочек салата, чтобы выиграть время.
Они застали меня врасплох. В один момент мы говорили о том, как они счастливы, что я вернулся, а в следующий момент они сделали разворот. И какой разворот.
Мама поднимает бровь. Она опирается локтями на стол, зажав подбородок между двумя пальцами. Я улыбаюсь, жуя и показывая на свой рот, чтобы показать, что пока не могу говорить.
Оливия выпрямляется на своем месте и бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем сказать:
– Индиго.
Я чуть не выплюнул еду изо рта.
– Какое прекрасное имя! – мамины глаза сверкают на меня, а папа кивает, откусывая кусочек свинины.
Прочистив горло, я начал сопротивляться желанию пнуть Оливию под столом. Мамин взгляд настойчив. Он блестит от любопытства.
Я перебираю еду на своей тарелке, главным образом для того, чтобы занять руки, и не задушить Оливию, а еще пытаюсь придумать, как выпутаться из этой ситуации.
За последнюю неделю между мной и Индиго все шло довольно хорошо. Мы проводили время у дерева, пока я работал, несмотря на то, что с каждым днем становилось все холоднее. Мы болтали о незначительных вещах. Большую часть времени говорил я, но она постоянно давала мне хоть какие-то частички себя.
Мой проект по ее Dracaena cinnabari1 закончился два дня назад. Наши встречи продолжались, и я притворялся, что мне еще есть чем заняться. Просто не мог заставить себя сказать Индиго. Не знаю почему, но я не мог этого сделать.
Она постепенно приходит в себя, и, кроме того, с ней приятно общаться. Кажется, она любит растения. Даже рассказы о моей практике с доктором Холлом, которые Эва называла скучными, заинтересовали ее. У нее мрачное чувство юмора, и она не пытается быть той, кем не является.
Щит, который она создала вокруг себя, непрост, но я уверен, что она добьется своего, когда будет готова и окружена хорошими людьми. А людей на Земле очень много. Если ни Оливия, ни я не можем залезть ей под кожу, есть куча других людей, которые могут это сделать.
Я еще не так много о ней знаю. Недели недостаточно, чтобы узнать кого-то вроде нее. Она сдержанна, но в то же время у нее нет фильтра между разумом и ртом.
– Откуда ты знаешь ее имя? – спрашивает папа у Ливи.
На ее лице появляется огромная улыбка.
– Я встретилась с ней лицом к лицу, когда Эл принимал душ.
Оливия говорит это так, как будто в этом нет ничего необычного. Это заставляет меня задуматься о том, сколько раз она, должно быть, лгала нам, если у нее это так хорошо получается. Она и глазом не моргнула.
Этого достаточно, чтобы я сам залез в огромную черную дыру лжи. Она толкает меня еще глубже, а это последнее, что мне нужно.
Отец смеется над ее ответом, понимая, насколько это похоже на его дочь. Она всегда была такой. Проскальзывала в мою комнату, надевала мою одежду, смывала мой гель для душа, пользовалась моим одеколоном, воровала деньги из карманов моих джинсов. Любопытная, с отношением мне плевать.
– Неужели она не может приехать раньше? Мы так хотим с ней познакомиться.
Мама кладет теплую руку на мою щеку, наблюдая за мной своими прекрасными зелеными глазами.
Я качаю головой, откладывая вилку и глотая еще раз, прежде чем заговорить. Это моя вина, что все зашло слишком далеко. Оливия только пыталась помочь. Она не заслуживает того, чтобы ее втягивали в мою ложь. И Индиго тоже. Она, наверное, сойдет с ума, если узнает, что моя сестра рассказала нашим родителям.
– Она не придет в воскресенье, ма.
Мой голос, должно быть, выражает стыд, который я испытываю, потому что выражение ее лица тускнеет, разочарование проступает на ее чертах. Плечи моего отца опускаются, как только я заканчиваю фразу.
– Потому что… – начал я, но меня прервал смех моей сестры.
– Это должен был быть сюрприз, но она сказала, что придет раньше.
Лица мамы и папы светлеют, когда Лив сообщает хорошие новости.
– Сюрприз! – она неловко улыбается, выглядя близкой к тому, чтобы обделаться.
Я беру свои слова обратно. Это полностью ее вина.
– Правда? – я пытаюсь изобразить удивление, что я и делаю, но это не чувство счастья и удивления, это больше похоже на то, что ты до смерти удивлен.
Я разблокирую свой телефон, позволяя родителям наслаждаться новостями, пока я пишу сообщение своей надоедливой сестре.
Элиас: Ты что, совсем с ума сошла?
Я чувствую, что она смотрит на меня, поэтому я смотрю прямо в ответ, ожидая, что она ответит.
Она вздыхает.
Ливи: Я знаю.
Ливи: Дай мне шанс поговорить с ней, хорошо? У меня есть кое-что.
