Текст книги "Небесный лабиринт. Искушение"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Все прошло отлично, правда? Ты оказался отличным хозяином. – Лилли улыбнулась мужу с таким видом, словно все устроил он, а не она.

– Лилли, ты была великолепна, – ответил Джон, поцеловал ее и обнял за талию. Потом они закрыли дверь и присоединились к гостям.

Ради этого было не жалко никаких усилий.

* * *

Женская раздевалка была забита возбужденными девушками, расчесывавшими и покрывавшими лаком волосы. Кое-кто строил зверские гримасы, чтобы было легче пользоваться тюбиками губной помады. Две женщины принимали пальто и выдавали розовые номерки, которые девушки совали в свои сумочки.

Здесь пахло духами, пудрой и испариной от волнения.

Нэн, которая навела красоту раньше всех, не обращала внимания на слегка ревнивые взгляды остальных девушек. Внезапно собственные платья без бретелек стали казаться им продукцией металлургической промышленности. Твердые прокладки немилосердно врезались в тело. Почему волосы Нэн великолепно выглядят без всякого аэрозоля? Почему у нее нет прыщей на подбородке, которые нужно выдавливать, а потом замазывать огромные пятна тюбиками специального крема?

– Пока вы будете готовиться, я немного пройдусь, – сказала она Бенни и Еве. – А потом отведу вас в магазин моей матери.

Она изящно двигалась посреди моря девушек, которые нагибались, подскакивали или бегали вверх и вниз по лестницам, покрытым ковровыми дорожками, и выглядела безмятежной.

Потом Нэн вошла в боковую дверь бара и вежливо улыбнулась по сторонам, словно ожидала встретить знакомых.

Стены здесь были обшиты темными дубовыми панелями, сиденья обтягивал красный плюш. У бара стояли и разговаривали мужчины. Напитки были гораздо дороже, чем в обычном дублинском пабе. В этом баре встречались только богатые.

Тут были люди из других графств, прибывшие в Дублин на скотопромышленную ярмарку или по делам, связанным с торговлей земельными участками. Брокеры, банкиры, приезжие из Англии, люди с титулами. В такие места посторонних не пускают.

Но во время университетского бала одинокая девушка, разыскивающая своего партнера, ни у кого не вызовет удивления. Нэн остановилась там, где на нее падал свет, и оглянулась по сторонам. Долго стоять ей не пришлось. Нэн Махон кожей чувствовала, что все присутствующие в зале смотрят на нее и восхищаются невозмутимой светловолосой молодой женщиной в дорогом платье, стоящей у дверей.

Когда все вдоволь насмотрелись, довольная Нэн помахала им рукой, повернулась и вышла в фойе, где ее ждали Ева и Бенни.

– Что ты там делала? – спросила Ева.

– Демонстрировала свои таланты в баре, – ответила Нэн.

– Неужели тебе мало бала? Нэн Махон, ты ненасытная.

– Только не брякни это при моей матери.

Нэн отвела их в магазин отеля, за прилавком которого сидела привлекательная, но изрядно уставшая женщина. У нее были такие же светлые волосы, как у дочери, но сильно выцветшие. И улыбка у нее была милая, но усталая. Ева решила, что Нэн унаследовала свою сногсшибательную красоту от отца. От того самого отца, о котором Нэн почти не упоминала.

Нэн представила матери своих подруг, и они продемонстрировали ей свои наряды. Эмили Махон все говорила правильно. Она сказала Еве, что красное намного лучше смотрится на брюнетках; Нэн оно бледнило бы. Бенни она сказала, что каждому за десять миль видно, что это прекрасная дорогая парча и что девушка, которая сумела перешить ее, настоящий гений. Ни словом не упомянула о слишком глубоком декольте, которое так волновало Бенни. Если бы это случилось, бедняжка достала бы скромную манишку и надела бы ее снова.

– У вас есть постоянные кавалеры на этот вечер? – с любопытством спросила Эмили.

– Есть один парень по имени Эйдан Линч, которому очень нравится Ева, – гордо сказала Бенни. А потом добавила, стремясь доставить удовольствие миссис Махон: – И всем очень нравится Нэн.

– Я думаю, ты поладишь с Джонни О'Брайеном, – сказала Нэн Бенни. – Он следует за тобой так, словно у тебя где-то внутри спрятан магнит.

Бенни прекрасно знала, какая именно ее часть притягивает Джона О'Брайена.

Эмили обрадовало, что ее дочь дружит с такими славными девушками. Она редко видела подруг Нэн. В отличие от большинства других родителей, Махоны никогда не ходили на школьные спектакли и концерты. Нэн не хотела, чтобы отец знал о ее учебных делах. Больше всего в детстве она боялась, что отец явится в монастырскую школу пьяным. Поэтому знакомство с Евой и Бенни было для Эмили Махон большой удачей.

– Я бы брызнула на вас духами из пробника, но вы уже и так надушились, – сказала она.

Девушки ответили, что надушились недостаточно и с удовольствием добавили бы.

Они наклонились к Эмили, и та щедро полила их духами «Джой».

– Ну вот, теперь вы все будете пахнуть одинаково, – засмеялась она. – Мужчины не отличат вас одну от другой.

– Вот и хорошо, – откликнулась Нэн. – Мы будем действовать единым фронтом, и они никогда нас не забудут.

Тут в магазин вошел покупатель, и они заторопились.

– Эм, мы пойдем. Не хотим, чтобы из-за нас тебя уволили, – сказала Нэн.

– Рада была познакомиться. Чудесного вам вечера. – Эмили ужасно не хотелось, чтобы они уходили.

– Можете не торопиться, – сказал вошедший. – Я посмотрю, что у вас есть.

Его голос заставил Еву резко обернуться.

Это был Саймон Уэстуорд. Он не видел ее. Потому что смотрел только на Нэн.

Как обычно, Нэн не ощущала, что на нее смотрят. «Наверное, она росла, окруженная восхищенными взглядами, – подумала Ева. – Так же, как я сама росла, окруженная звуками монастырских колоколов. Они становятся частью твоей жизни. Ты их больше не замечаешь».

Саймон и в самом деле начал рассматривать полки, брать украшения и сувениры, подносить к глазам и изучать ярлычки с ценами.

Эмили улыбнулась ему.

– Если понадобится помощь, скажите. Я просто болтаю с…

Тут она увидела, что Нэн слегка нахмурилась.

– Нет, честное слово… – Он посмотрел прямо на Нэн и тепло сказал: – Привет. Это не вас я видел в баре несколько минут назад?

– Да, я искала подруг. – Ее улыбка была лучезарной. – Но теперь я их нашла. – Она развела руки в стороны, показывая на Еву и Бенни.

Он из вежливости отвел глаза от лица Нэн.

– Привет, – улыбнулась Бенни. Саймон вздрогнул. Конечно, он знал эту девушку, но откуда? Крупная, броская, удивительно знакомая…

Потом он посмотрел на смуглую малышку. Это была его кузина Ева.

– Ну, добрый вечер, Саймон, – слегка насмешливо сказала она, как будто имела над ним некое преимущество. Она уже узнала его и следила за тем, как Саймон пожирал глазами ее подругу.

– Ева! – Он тепло улыбнулся. Как ни странно, эта теплота не была наигранной.

Теперь он вспомнил и Бенни. Это была дочь Хогана.

– Правду говорят, мир тесен, – сказала Ева.

– Вы все пришли сюда на бал?

– О боже, нет. Самая обычная пятница. Просто в ДКУ принято наряжаться. В отличие от Тринити-колледжа, студенты которого вечно ходят в засаленных куртках. – Ее глаза смеялись, из-за чего ответ не казался таким резким.

– Я хотел сказать, что вы все замечательно выглядите. Но если так бывает каждую пятницу, то я сильно отстал от жизни.

– Конечно, Саймон, мы пришли на бал, – вмешалась Бенни.

– Спасибо, мисс Хоган. – Он никак не мог вспомнить ее имя. Саймон ждал, что его представят Нэн, но этого не случилось.

– Вы собираетесь навестить Хитер в этот уик-энд? – спросила Ева.

– Увы, нет. Вообще-то я еду в Англию. Вы очень добры к ней.

– Это доставляет мне удовольствие. Она очень умная девочка, – сказала Ева. – И умирает со скуки в этом мавзолее.

– Ее школа считается лучшей…

– Да, конечно, выбора у вас не было. – В словах Евы содержался намек: если бы Саймон и его родные не были слепыми от рождения, то нашли бы кучу других мест, куда можно отдать ребенка.

Саймон выдержал небольшую паузу, достаточную для того, чтобы его представили светловолосой девушке – если это вообще собирались сделать. Но никто не открыл рта.

Нэн не протянула руку и не назвала свое имя, а спрашивать сам он не хотел.

– Ну, мне нужно что-нибудь купить, а вам – идти на танцы, – наконец сказал он.

– Вы хотели что-то конкретное? – вспомнила о своих обязанностях Эмили.

– Нет, просто подарок. Маленький подарок для одной леди в Гэмпшире, – ответил Саймон, не отводя взгляда от Нэн.

– Что-нибудь ирландское? – спросила Эмили.

– Да, но не слишком броское.

Нэн, вертевшая в руках маленькое пресс-папье из коннемарского мрамора, подчеркнутым жестом положила его на полку.

Саймон взял его.

– Думаю, вы правы. – Он посмотрел Нэн в глаза. – По-моему, отличная мысль. Большое спасибо… – Фраза осталась неоконченной; кто-то все же должен был назвать имя его собеседницы.

– Очень симпатичная вещь, – сказала Эмили. – Если хотите, я положу ее в коробочку.

– Это было бы замечательно. – Саймон все еще смотрел на Нэн.

И тут на пороге вырос Эйдан Линч.

– Я знаю, что всегда появляюсь не вовремя, но не пора ли дамам присоединиться к нам? Конечно, это не имеет значения. Просто люди стоят у дверей, интересуются, где остальная часть нашей компании, и найти ответ на этот вопрос становится все труднее.

Он переводил взгляд с одной на другую.

Нэн приняла решение.

– Мы слегка отвлеклись, – объяснила она. – Пойдем, Эйдан. Веди нас на бал.

Она потащила остальных с собой, как наседка цыплят.

Бенни и Ева попрощались, и Нэн с порога улыбнулась матери.

– До свидания, Эм. Еще увидимся.

Она не сказала, где именно: здесь или дома. Саймон смотрел вслед троице, которую Эйдан Линч вел в танцевальный зал.

– Какая красивая девушка… – пробормотал Уэстуорд.

Эмили тоже наблюдала за молодыми людьми, шедшими по переполненному вестибюлю.

– Да уж, – сказала она.

Их ждал стол на шестнадцать персон, стоявший на балконе. Когда они вошли, танцы уже начались. Увидев Джека Фоли, девушки, сидевшие за другими столами, подняли глаза, а юноши стали выгибать шеи, чтобы выяснить, с кем он пришел.

Долго гадать не пришлось. Он шел, разговаривая с Шоном и Кармел.

Молодые люди позеленели от зависти, увидев, что за столом Джека Фоли сидят Розмари Райан и Нэн Махон. Для одного стола это было слишком много. Университетских красавиц следовало распределять более равномерно. Все ломали голову, как этот болван Эйдан Линч умудряется быть в гуще происходящего, а кое-кто стал спрашивать соседей, кто эта высокая девушка с потрясающим бюстом.

За столом разрабатывался план кампании. Все выпивают по стакану воды из стоящего на столе большого графина. Как только графин пустеет, каждый из восьми молодых людей выливает туда четверть бутылки джина, которую принес в кармане. После этого они будут заказывать только минеральную и апельсиновый сок, добавляя в каждый стакан содержимое графина.

Спиртные напитки в отеле стоили так дорого, что никто не мог себе этого позволить. Решение было правильным. Трудность заключалась в том, чтобы не дать возможность сменить графин или, не дай бог, долить его доверху, разбавив джин. Поэтому нельзя было оставлять стол на произвол официантов.

Руководитель оркестра объявил, что для начала они исполнят несколько «калипсо»[18]18
  Вест-индская синкопированная мелодия с импровизированным текстом.


[Закрыть], и пригласил всех на танцплощадку.

Билл Данн поднялся первым и протянул руку Розмари. Она выбрала место рядом с Джеком, но решение оказалось неверным. Розмари с опозданием поняла, что должна была сесть напротив: так они могли бы смотреть друг другу в глаза. Она с трудом заставила себя улыбнуться, и пара присоединилась к танцующим.

Джонни О'Брайен пригласил Бенни. Она охотно встала. Танцы были ее коньком. Мать Фрэнсис нанимала для девочек преподавательницу танцев, которая приезжала в школу каждую неделю. Сначала они разучивали вальс и квикстеп, а потом осваивали латиноамериканские танцы. Мысль о том, что когда дело дойдет до самбы, мамбо и ча-ча-ча, девушки из Нокглена смогут дать фору дублинкам, заставила Бенни улыбнуться.

Оркестр играл «Мой солнечный остров». Джонни смотрел на Бенни с нескрываемым восхищением.

– Я и не догадывался, что у тебя такая потрясающая… – Он запнулся.

– Что потрясающая? – прямо спросила Бенни.

Джонни О'Брайен струсил.

– Потрясающие духи, – ответил он.

О да, духи тоже были потрясающие. Опьяняющий аромат окутывал Бенни как облако. Конечно, Джонни имел в виду совсем не духи, но он был прав. От их запаха кружилась голова.

Эйдан танцевал с Евой.

– Я в первый раз держу тебя в объятиях и не чувствую твоих костлявых кулачков, – сказал он.

– Пользуйся случаем, – ответила Ева. – Если еще раз попытаешься танцевать со мной в отцовской машине, снова отведаешь моих костлявых кулачков.

– Ты разговаривала с моим отцом? – спросил Эйдан.

– Сам знаешь, что разговаривала. Ты представлял ему меня трижды.

– Вообще-то он ничего. И моя мать тоже. Чересчур горластые, а так ничего.

– Не более горластые, чем ты.

– Нет, более. Они орут. А я с трудом выдавливаю из себя слова.

– В отличие от тебя, они выражаются нормально. Говорят законченными фразами, – продолжая думать о родителях Эйдана, ответила Ева.

– Ты очень красивая.

– Спасибо, Эйдан. Ты тоже хорошо выглядишь в вечернем костюме.

– Когда ты перестанешь бороться с безнадежным физическим влечением, которое испытываешь ко мне, и сдашься? Позволишь себе стать моей?

– Если бы я это сказала, ты бы умер на месте.

– Уверяю тебя, я скоро оправился бы.

– Ну, это случится еще не скоро. Я имею в виду сдачу. Очень не скоро.

– Вот что значит быть воспитанной монахинями. Мне придется ждать целую вечность.

– Монахини совсем не такие плохие, как о них думают.

– И когда ты собираешься познакомить меня с ними?

– Не смеши меня.

– А почему нет? Я же познакомил тебя с моими родителями. Ты должна была уговорить своих монахинь взять напрокат мотоциклы и с грохотом примчаться на вечеринку к родителям Джека. Но это не пришло тебе в голову, – сказал Эйдан.

– Сестры не могли так поступить, – объяснила Ева. – По пятницам они играют в покер и никогда не изменяют этому правилу.

Шон и Кармел танцевали в обнимку. Оркестр играл колыбельную из «Порги и Бесс».

– Осталось немного, – сказала Кармел.

– Всего четыре года, – весело ответил Шон.

– И вместе мы уже четыре года. Если считать год перед переходом в старшие классы.

– Я его считаю. Весь этот год я не мог выбросить тебя из головы.

– Правда, мы счастливые? – спросила Кармел, обнимая его еще крепче.

– Очень счастливые. Все здесь завидуют нам.

– Тебя еще не тошнит от Кармел и Шона? – вполголоса спросила Ева, когда все возвращались за стол.

– Да, спрашивать их о чем-то бесполезно, – согласилась Бенни.

– Они напоминают животных в зоопарке, которые ищут друг у друга блох.

– Перестань, Ева! – засмеялась Бенни. – Тебя могут услышать.

– Нет, я серьезно. Это любимое занятие обезьян. Наверное, так у них принято вести себя в обществе.

За столом оставались Джек Фоли и Шейла. Джек должен был первым следить за графином с джином. Этот вопрос решили голосованием. Шейла была довольна, что ей доверили нести стражу вместе с Джеком, но она предпочла бы оказаться на танцплощадке.

Нэн вернулась к столу с одноклассником Джека и Эйдана Патриком Ши, учившимся на архитектурном отделении. Патрик Ши был потным и разгоряченным, а Нэн выглядела так, словно танцевала на катке, обдуваемом холодным ветром. На ее лице не было и намека на испарину.

Бенни смотрела на нее с восхищением. Нэн владела собой в любой ситуации, а вот ее застенчивая мать не была уверена в себе. Возможно, это качество досталось Нэн от отца. О котором никто ничего не знал.

Интересно, почему Ева не представила Нэн Саймону? Это было просто невежливо. Будь на месте Евы кто-нибудь другой, Бенни сделала бы это сама, но Ева неизменно принимала в штыки все, что относилось к Уэстуордам.

Но Нэн тоже промолчала. Это было неспроста. Если бы Нэн хотела, чтобы ее представили, то попросила бы кого-нибудь сделать это.

Джонни О'Брайен протянул ей стакан с апельсиновым соком. Бенни поблагодарила его, сделала большой глоток и только тут поняла, что в стакане больше джина, чем сока.

Она храбро проглотила джин и увидела, что Джонни О'Брайен смотрит на нее с восхищением.

– Ты явно из тех девушек, которые могут держать выпивку, – сказал он.

Гордиться было особенно нечем, но спасибо и на том, что она не закашлялась. А если бы ее вырвало?

Розмари тоже смотрела на нее.

– Завидую, – сказала она. – У меня начинает кружиться голова даже после глотка спиртного.

Бенни оглянулась по сторонам, зная, что ею молча восхищаются все сидящие за столом, и мрачно ответила:

– Верю…

– Вот что значит родиться в деревне, – насмешливо поблескивая глазами, добавила Розмари. – Там пьют все от мала до велика, верно?

– О да, – ответила Бенни. – Но по-разному. Лично я в деревне пью джин из горла. Там не принято наливать его в стакан и смешивать с апельсиновым соком.

Все захохотали. Именно на это она и рассчитывала.

Смешить их было нетрудно. Труднее было заставить посмотреть на тебя другими глазами.

Бенни смотрела на спокойного и веселого Джека. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и следил за всем, что происходило вокруг. Из него вышел бы образцовый хозяин дома. Он готов был пригласить танцевать каждую девушку, сидевшую за столом.

Она чувствовала непреодолимое желание протянуть руку и нежно погладить Джека по щеке. Может быть, это сумасшествие? Ничего подобного она раньше не испытывала.

Скоро он пригласит ее на танец. Может быть, даже на следующий. Наклонится к столу, улыбнется, протянет руку и вопросительно посмотрит ей в глаза. Она видела картину так ясно, словно это уже случилось.

– Бенни? – скажет он, и они спустятся на танцплощадку, держа друг друга за руку. А потом обнимутся.

Руководитель оркестра сказал, что их солист может заткнуть за пояс самого Таба Хантера и сейчас докажет это, спев «Янг лав».

Бенни хотелось, чтобы Джек перехватил ее взгляд и протанцевал с ней три медленных танца подряд, начиная с «Янг лав».

Но Розмари перехватила его взгляд первой. Бенни не понимала, как это ей удалось. Наверное, с помощью ее отвратительных ресниц. Розмари махала ими, пока не привлекла к себе внимание Джека.

– Розмари? – сказал он тем тоном, которым должен был сказать «Бенни?».

Сердце Бенни превратилось в кусок свинца.

– Ну что, Бенни, рискнем? – спросил оказавшийся рядом Эйдан Линч.

– Спасибо, Эйдан. С удовольствием.

Она встала и спустилась на танцплощадку. Розмари обеими руками обняла Джека за шею и слегка отстранилась, чтобы лучше его видеть.

Студенческий бал всегда проходил с успехом. Но те, кто устраивал его в нынешнем году, были уверены, что такого успеха не было давно. Об этом можно было судить по энтузиазму, с которым разыгрывались призы.

– Приз получит джентльмен, который встанет первым и покажет нам дырку в носке.

Победу без труда одержал Эйдан Линч, в доказательство предъявивший свою ногу. Приз по праву принадлежал ему. Зал умирал со смеху.

– Как ты это узнал? – с любопытством спросила Бенни.

– Один мой приятель когда-то работал здесь официантом и рассказал мне все здешние хохмы.

– А каким будет второй вопрос?

– Затейник скажет: «Приз получит первая леди, которая предъявит портрет кролика». Это тоже легко.

– Да? А у кого есть такой портрет?

– У каждого. Кролик изображен на монете в три пенса.

– Верно. Эйдан, ты просто гений.

– Так и есть, Бенни. Но об этом не знает никто, кроме нас с тобой.

Когда Эйдан и Бенни вернулись за стол, их приветствовали как героев и тут же откупорили выигранную ими бутылку вина.

– Еще одна выпивка. Бенни, ты просто чудо, – сказала Розмари. Она как-то ухитрилась прижаться к Джеку и опереться на него. Бенни хотелось встать и дать ей пощечину. К счастью, Джек отодвинулся, и желание разделить их прошло само собой.

Объявили вальсы. Бенни не хотела танцевать вальс с Джеком. Нужно было постоянно крутиться; на то, чтобы случайно прижаться к нему или прикоснуться к его лицу, не оставалось ни секунды.

Когда зазвучала музыка, люди гурьбой потянулись на танцплощадку. «Ке сера, сера, пусть будет что будет…»

К их столу подошел высокий красивый юноша и учтиво попросил:

– Пожалуйста, позвольте пригласить Нэн на один танец. Она и так с вами весь вечер… Нэн, ты согласна?

Нэн подняла взгляд. Все остальные с любопытством посмотрели на нее.

– Конечно, – сказала она и с улыбкой пошла танцевать.

Бенни еще по школе помнила, как ужасно было оставаться последней, когда кто-то набирал себе команду. Хуже было только тогда, когда в одной команде оказывалось меньше игроков и в конце концов мать Фрэнсис говорила: «Ладно, Бенни, иди к ним». Когда играли в «музыкальные стулья», она обычно выбывала первой. У Бенни было неприятное предчувствие, что так случится и сейчас.

Джек снова танцевал с Розмари! Билл Данн и Ник Хейз беседовали на другом конце стола, за несколько миль от нее. Если бы они заметили Бенни и присоединились к ней, то все было бы в порядке.

Бенни деланно улыбалась и теребила меню, сулившее им дыню, суп, жареную курицу и бисквиты со сладкой подливкой. Неужели они забыли, что пятница – постный день? Бенни налила в стакан шипучий апельсиновый сок, выпила и краем глаза увидела, что к столу приближается официант с металлическим сосудом, готовый долить графины с минеральной водой.

Бенни встала.

– Не надо, – сказала она. – Вода нам больше не нужна.

Официант был пожилой и усталый. Он видел много студенческих балов, но сам не танцевал на них никогда.

– Прошу прощения, мисс, но я должен долить графины.

– Нет! – решительно отрезала Бенни.

– Может быть, вы и не хотите пить, но остальные захотят, когда вернутся с танцплощадки, – сказал он.

От жалости и высокомерия, одновременно звучавших в его словах, на глаза Бенни навернулись слезы.

– Они сказали, что больше не хотят никакой воды. Сказали еще до того, как пошли танцевать. Честное слово.

Но вызывать у него подозрения не следовало. Вдруг он пожалуется метрдотелю, что за этим столом происходит что-то странное?

Ею овладела страшная усталость.

– Послушайте, – сказала Бенни официанту. – Мне все равно. Они сказали, что их уже тошнит от воды, но мне на это наплевать. Доливайте, если хотите. Какого черта?

Официант застыл в нерешительности. Наверное, решил, что Бенни выпила лишнего, и раздумывал, не стоит ли ее вывести.

– Ладно, я пойду к другому столу, – наконец сказал он.

– Вот и отлично, – ответила Бенни.

Сидеть одной было неприятно. Она могла сходить в женский туалет. Извиняться было не перед кем. Ник и Билл сидели на дальнем конце стола, оживленно беседовали и не видели, что Бенни уходит.

Бенни заперлась в кабинке и задумалась. Наверное, следующим танцем будет рок-н-ролл. Тоже не тот танец, который ей хотелось бы танцевать с Джеком. На этот раз она не будет ловить его взгляд. Дождется, когда снова заиграют что-нибудь плавное и медленное. Например, ее любимую «Мелодию без оков». Или «Странников в ночи». «Нежно, нежно»? Немного сентиментально, но тоже сойдет.

И тут она услышала голос Розмари. Та стояла у раковины.

Конечно, вальсы еще не кончились. Обычно их исполняли три подряд.

– Он просто прелесть, правда? – кому-то говорила Розмари. – И ужасно милый. В отличие от всех этих самовлюбленных спортсменов, которые считают себя красавцами.

Бенни не узнала голос ее собеседницы. Почему-то эта девушка считала, что Джек – бойфренд Розмари.

– Ты давно с ним встречаешься? – спросила она.

– Я с ним совсем не встречаюсь. Пока, – грозно добавила Розмари.

– А мне казалось, что он очень увлечен тобой.

У Бенни сжалось сердце.

– Кроме всего прочего, он еще и хороший танцор. Вальс – не мой конек. Я сделала вид, что подвернула ногу. На самом деле мне просто хотелось немного отдохнуть.

– Неглупо.

– Приходится хитрить. Я сказала, что потанцую с ним позже, потому что этот танец мы не закончили.

– У тебя здесь нет соперниц.

– Мне не нравится, как выглядит Нэн Махон. Ты видела ее платье?

– Платье замечательное. Но твое не хуже.

– Спасибо. – Розмари была довольна.

– И где он сейчас?

– Он сказал, что закончит тур вальсов с Бенни.

У Бенни вспыхнули щеки. Джек знал, что она осталась подпирать стенку. Знал, черт побери! Не рискнул пригласить ее на весь тур и вспомнил про старушку Бенни только тогда, когда ослепительная Розмари ушла от него.

– Кто такая Бенни?

– Эта здоровенная провинциалка. Они знакомы семьями или что-то вроде того. Когда об этом заходит разговор, она вечно темнит.

– Значит, она тебе не соперница?

Розмари засмеялась.

– Нет, не думаю. Но кем бы она ни была, у ее родителей есть деньги. Они как-то знакомы с Фоли, и платье у нее очень дорогое. Не знаю, где она его взяла, но парча смотрится потрясающе. И покрой отличный. В нем она выглядит не такой коровой. Говорит, что сшила его в своем Нокфлэше или как его там…

– В Нокфлэше?

– Неважно. В общем, в какой-то дыре. С таким же успехом можно было сшить его в Алленовой трясине[19]19
  Обширная заболоченная низменность между реками Шаннон и Лиффи в центральных и южных графствах Ирландии, занимающая площадь около 1000 кв. км. Основной источник торфа для тепловых электростанций.


[Закрыть]…

Голоса смолкли. Девушки поправляли косметику, укладывали волосы и прыскались духами. Они были готовы вернуться в зал во всеоружии.

Бенни сидела в кабинке как каменная. Она здоровенная. Она никому не соперница. Она из тех, с кем можно закончить танец, но кого никогда не пригласят с самого начала.

Она посмотрела на часики, которые родители подарили ей на семнадцатилетие. Без пяти десять.

Бенни отдала бы все на свете, чтобы очутиться у камина в Лисбеге. Мать сидит в одном кресле, отец в другом, а Шеп смотрит на огонь и думает, что означают его узоры.

Ах, как она была бы рада, если бы сейчас в задней двери повернулся ключ, Патси возвратилась после прогулки с Мосси и сварила им всем по кружке какао. Ей не хотелось находиться в месте, где люди говорят, что она здоровенная, никому не соперница и что ее повсюду приглашают, потому что у ее родителей куча денег и потому что они дружат домами с Фоли. Не хотелось охранять стоявший на столе джин для людей, которые не желали с ней танцевать.

Но одного желания оказаться как можно дальше от места, где ее унижают, было недостаточно. Бенни решила извлечь выгоду из подслушанного. Хорошо, что ее платье кажется дорогим и отлично сшитым. Хорошо, хотя и грустно, что в нем она выглядит не такой коровой. Хорошо, что Розмари не уверена в Джеке. Хорошо, что Джек не увидел ее за столом, одинокую и брошенную, и теперь не считает себя обязанным танцевать с ней. На свете много хорошего, сказала себе Бенни Хоган, достала хлопчатобумажную тряпочку, на которую мать Нэн брызнула духами «Джой», и потерла ею за ушами.

Сейчас она вернется в зал, и Розмари никогда не узнает, что ее жестокие и обидные реплики помогли Бенни настроиться на положительный лад и почувствовать себя более уверенно, чем прежде.

Со сцены объявили, что скоро начнется обед и что благодаря специальному разрешению архиепископа пятничный пост можно не соблюдать. Это сообщение вызвало в зале нездоровое оживление.

– Как они этого добились? – спросила Ева.

– Архиепископ узнал, что все студенты стали ангелами, и решил наградить нас, – предположил Джек.

– Нет, просто курицу легче всего готовить. Каждому по крылышку в зубы, и дело с концом. Для этой цели они специально выращивают цыплят с десятью крыльями, – сказал Эйдан.

– Я серьезно. Почему архиепископ хочет, чтобы мы ели курицу? – спросила Бенни.

– Это сделка, – объяснил Эйдан. – Устроители бала обещают не устраивать танцы в субботу вечером, которые могут затянуться за полночь и осквернить воскресенье, а взамен Церковь позволяет есть курицу в пятницу.

– Ты сбежала от меня! – нагнувшись к Бенни, сказал Джек, когда подали суп.

– Что?

– Ты сбежала. Я искал тебя, чтобы пригласить на вальс.

– Неправда, – с улыбкой ответила Бенни. – Это Розмари сбежала от тебя. Она подвернула ногу. Наверное, ты нас перепутал. Мы для тебя все на одно лицо.

Окружающие засмеялись, но Розмари даже не улыбнулась. Она подозрительно уставилась на Бенни. Откуда та знает про ногу?

Джек воспользовался случаем произнести цветистый комплимент.

– Вы совсем не на одно лицо. Но все одинаково чудесно выглядите. Я не шучу. – Он говорил это и смотрел Бенни прямо в глаза. Она улыбнулась в ответ и впервые не нашла слов, чтобы отшутиться.

Во время обеда началась какая-то суета. К их столу подошли организаторы бала и попросили Розмари и Нэн продавать билеты.

– Почему именно мы? – спросила Розмари, не желавшая покидать место рядом с Джеком. Члены оргкомитета не стали объяснять, что заставить людей покупать билеты легче, если их об этом просят красивые девушки. Нэн уже встала.

– Это благотворительное мероприятие, – сказала она. – Лично я не возражаю.

Розмари Райан очень расстроилась. Сегодня вечером все шло не так. В этом маленьком инциденте все почести достались Нэн, а сидевшая напротив дылда Бенни улыбалась ей так нахально, словно что-то знала.

– Конечно, я тоже пойду, – сказала она, поднявшись на ноги.

– Береги ногу, – сказал Джек. Розмари пристально посмотрела на него. Возможно, Фоли жалел ее, но насмешливый взгляд Бенни ей не нравился.

Человек, который считал, что может заткнуть за пояс Таба Хантера, но не сумел доказать это, теперь решил, что ему по плечу Теннесси Эрни Форд, и запел свой вариант «Шестнадцати тонн», которые Бенни терпеть не могла. Эта песня была популярна в то время, когда они готовились к выпускным экзаменам, и Майра Кэрролл ухитрялась петь ее каждый раз, когда оказывалась рядом с Бенни.

Бенни танцевала с Ником Хейзом.

– С тобой очень легко танцевать. Как будто держишь в руках перышко, – удивился он.

– Легко танцевать, если тебя правильно ведут, – вежливо ответила Бенни.

Он был ничего, Ник Хейз. Но только ничего.

Джек танцевал с Нэн.

Когда он танцевал с Розмари, почему-то это было не так обидно.

Нэн не делала для этого никаких усилий. Она нисколько не кокетничала с ним. Это должно было сводить с ума такого человека, как Джек Фоли, привыкшего ко всеобщему обожанию. На самом деле Джек и Нэн были одного поля ягоды. Раньше Бенни этого не замечала.

Оба были уверены в себе, потому что им не нужно было бороться за чье-то внимание, как, похоже, приходилось делать всем остальным. А поскольку они были уверены в себе, то могли быть милыми и добрыми. Красивая внешность позволяет человеку быть таким, каким ему хочется.

– Я нигде не вижу тебя по вечерам, – сказал Ник.

– Никто меня не видит, – ответила Бенни. – А в каких местах ты бываешь?

Ее не интересовало, где бывает Ник. Бенни просто нужно было, чтобы он говорил; это помогло бы ей забыть об ужасной мелодии, под которую они танцевали, и подумать о Джеке.

– У меня есть машина, – сказал Ник, отвлекая Бенни от мыслей о следующем танце, на который Джек наверняка пригласит ее. – Я мог бы иногда приезжать к тебе в Нокглен. Джек говорил, что ему у вас ужасно понравилось.

– Серьезно? Я очень рада. – Это внушало надежду. Это было прекрасно. – Может быть, вы как-нибудь приедете вместе, и я встречу вас обоих.