355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэйдлин Брент » Зловещий брак » Текст книги (страница 18)
Зловещий брак
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:43

Текст книги "Зловещий брак"


Автор книги: Мэйдлин Брент



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Я хотела дотронуться до лица Чеда и поцеловать его в губы, хотела обвить его руками, хотела, чтобы он обнял меня и прижал к себе. Я никогда не думала, что такие чувства войдут в мою жизнь после всего, что я перенесла от Оливера; и я удивилась силе этих чувств.

Голова моя была будто в тумане, сознание плыло, и меня озарило, что я люблю человека, назвавшегося моим мужем. Где-то внутри я осознавала, что давно любила Чеда, но лишь сейчас ясно поняла это.

Он нажал на застежку, а затем взглянул на меня.

– Ну вот. Теперь надежно. – У него изменилось выражение лица: – Что с тобой, Кейси? У тебя будто жар, и глаза… Не знаю, право. Наверное, и глаза как-то особо блестят. Ты не больна?

Я выдавила из себя улыбку и покачала головой, затем взяла его руку, как обычно, будто мы нежно привязанные друг к другу супруги.

– Нет, все в порядке. Правда. Просто я… я немного нервничаю, потому что думала о Дэниеле.

– Ну что ж, это понятно.

Пока мы спускались вниз, я пыталась о чем-то говорить, но мои бедные мозги все еще осмысливали то новое, что я обнаружила в себе, и я уже ощущала приближающуюся боль души. Чед женился на мне по соглашению. К счастью, мы с ним стали друзьями, но я хорошо знала, что он не любит меня. Когда он добьется своей цели, он захочет быть свободным, как и было оговорено.

Я приказала себе не выдавать никоим образом свои чувства. Сэм почти вынудил меня сбежать от похожей ситуации, и я стану презирать себя, если внесу разлад и смущение в наш общий дом. Усилием воли я заставила себя сконцентрироваться на разливании чая.

–..и вот я подумал, что пора тебе знать правду, – услышала я обрывок фразы Чеда.

– Правду? – Я испуганно переключилась на эти слова, пытаясь догадаться о смысле. – Ты имеешь в виду…

– Монету. – Он смотрел на меня с удивлением. – Монету на твоем браслете. Ты меня слышишь, Кейси?

– О, прости, кажется, я замечталась. Дэниел не мог решиться рассказать мне о происхождении монеты.

– Да, потому что он думал, что знать об этом – опасно, но теперь опасность миновала. Я не вижу причин замалчивать это, если ты хочешь, чтобы тайна была открыта.

Я была благодарна за любую предложенную тему, которая избавит меня от необходимости продолжать разговор в следующие несколько минут, поэтому сказала:

– Да, думаю, что хотела бы знать.

– Ну, что касается всех четырех монет, то твоя была переделана в амулет, две были расплавлены на браслет, а моя, выходит, осталась единственной в своем роде. Видишь ли, монеты эти – с сорокапушечного испанского фрегата, который затонул возле берегов Кубы во время урагана в 1794 году. Назывался он «Альмиранта». На его борту было сто тысяч подобных монет, – Он протянул руку, чтобы взять чашку, и удивленно поднял бровь: – Кажется, ты нисколько не удивлена, Кейси.

– О, прости. – Мне не хотелось, чтобы он заметил мое волнение. – Это и в самом деле интересно, Чед, но когда живешь на Ямайке, то слышишь десятками истории о затонувших галионах и сундуках с сокровищами.

– Конечно, но это – особенная история, потому что касается она особых монет. Ничего, если я сейчас преподнесу тебе короткий урок истории? – Я кивнула. – Ну так вот, Карлос IV, король Испании, взошел на трон в 1788 году, но он был слабохарактерным мужчиной, которым командовала жена, Мария Луиза. Эта страстная особа имела фаворита по имени Мануэль де Годой, и начиная с 1792 года Испанией фактически правил молодой Мануэль. Я сказал молодой, потому что он стал премьер-министром, когда ему было двадцать пять лет.

Чед отхлебывал чай и глядел в огонь камина. Мне псе время хотелось посмотреть ему в глаза, но я заставляла не отрывать взгляда от своей чашки. Чед сунул руку в карман жилета и подал мне золотую монету. На одной стороне ее был изображен тот же герб, что и на моем амулете, но на оборотной стороне был женский профиль и несколько слов по-испански, среди которых и надпись «Мария Луиза».

– Эту монету мне дал Дэниел, – сказал Чед, – и на ней изображена сама королева. Мануэль де Годой приказал отчеканить в Мехико, который тогда был испанским владением, тысячу таких золотых монет достоинством по восемь эскудо. Они назвались «дублонами Марии Луизы» и должны были быть доставленными в Испанию на «Альмиранте». Испания была в состоянии войны с Францией, а французы были сильны в Карибском регионе; так что было решено отправить монеты фрегатом, а не галионом: так казалось безопаснее. Но «Альмиранта» попала в ураган, и дублоны Марии Луизы пошли ко дну вместе с кораблем.

– Но каким образом к Дэниелу попали эти четыре монеты?

– Он не просто нашел их, – покачал головой Чед. – Он сначала нашел затонувший корабль, а место оказалось весьма далеко от того, которое указано в старых записях Кингстонской библиотеки.

– В таком случае место должно быть недалеко от Ямайки. Ты думаешь, что он нашел затонувшее сокровище, Чед?

– Так он сказал мне в тот день, когда дал мне эту монету как доказательство своего открытия. Он сказал, что один сундук сломан и открылся, но другие пять – не тронуты.

– Если Дэниел нашел затонувший корабль, то значит, он покоится где-то в неглубоких водах, – заключила я. – Я имею в виду, что глубина не должна превышать пятнадцать фатомов[3]3
  Тридцать метров. (Прим. перевод.)


[Закрыть]
. Не думаю, что он смог нырнуть глубже чем на сто футов[4]4
  16 фатомов равно приблизительно 29 метрам.


[Закрыть]
.

Чед поднял брови.

– Так глубоко?

– Ну да. Как только привыкаешь к давлению на уши, на глубине в восемнадцать метров чувствуешь себя вполне комфортно. И думаю, что на в два раза большей глубине происходит то же самое. Только на поверхность долго подниматься и освещенность снижается. Сама я не ныряла глубже чем на восемнадцать метров.

Чед недоверчиво посмотрел на меня.

– Больше шестидесяти футов? Это нереально, Кейси.

– Ничуть. И даже для девушки. Дэниел рассказывал мне, что в Японском море ныряльщики за жемчугом – именно женщины, они искуснее мужчин. В этом нет никакой премудрости, Чед. Просто владеют этим умением лишь немногие. Я сама пришла к этому чисто случайно.

– Да, – улыбнулся Чед. – Сомневаюсь, что многие из английских девушек согласятся поплавать две-три минуты на глубине шестидесяти футов. Я пытался нырять в водолазном костюме, и, должен сказать, мне это показалось довольно опасным занятием.

– Меня бы это просто ужаснуло. Я бы чувствовала себя в костюме как в ловушке. Теперь вспоминаю, однажды Лайза рассказывала мне, что вы с Сэмом учились плавать под водой с аквалангом. Не потому ли, что надеялись поднять сокровища Марии Луизы с «Аль-миранты»?

Чед кивнул и вытянул ноги.

– Да. Когда я поговорил с Дэниелом, он не только отдал мне свиток со своим признанием, он пытался восполнить мне причиненное горе чем мог. Он рассказал о сокровище, сказал, что для его подъема на поверхность понадобится глубоководный ныряльщик. Если бы я смог организовать подъем, сокровище стало бы моим.

– Это и есть то дело, которое ты хотел обсудить с Оливером, когда мы встретились на бегах в Кингстоне?

– Да. Я думал, что он захочет профинансировать проект за четверть стоимости сокровищ по оплате его кредита, и показал ему монету Марии Луизы, но я ничего не сказал ему о Дэниеле. Но, чем дольше мы с ним разговаривали, тем менее я доверял Оливеру Фою. Он был хитер и коварен. – Чед посмотрел на меня, подняв одну бровь: – Может быть, он находился в долговой зависимости, Кейси?

Я изумленно посмотрела на него.

– Нет, не думаю. Он был богатейшим на острове человеком.

– Так думал и я. Но у Сэма есть некоторые друзья по бизнесу в Америке, которые знают финансовое положение богатейших семейств. Они пришли к выводу, что отец Оливера перед смертью перевел большую часть своего заложенного имущества в благотворительные фонды, оставив сына с весьма небольшим доходом.

– Не думаю, Чед. Казалось, у него всегда было денег в избытке.

– Ну, теперь это неважно. Важен факт, что я отказался от мысли иметь дела с Фойем – и вся эта задумка повисла в воздухе. Я приехал в Англию, и мы с Сэмом учились плавать на глубине. Мы намеревались вернуться на Ямайку и заняться сокровищами самим. Через год весной я в весьма осторожных выражениях написал Дэниелу, что готов приступить к делу, которое мы обсуждали, и что приеду в июне со своим коллегой. Очевидно, почтальон принес письмо к свояченице Дэниела, которая не умела читать. Она отнесла его к священнику, чтобы тот прочитал ей письмо. Он вернул его мне по моему адресу, приписав, что Дэниел Чунг погиб в сентябре прошлого года во время шторма и что он выражает сожаления.

Чед передал мне пустую чашку и печально усмехнулся.

– С гибелью Дэниела, как я думал, всей затее конец. Без него найти затонувшую «Альмиранту» невозможно. – И он кивнул на мой браслет, когда я наливала чай. – Вот почему, когда я впервые увидел этот амулет у тебя на руке, я узнал монету Марии Луизы и спросил, рассказал ли тебе Дэниел, откуда к нему попала эта монета. Но поскольку он не рассказал, то надежды отыскать «Альмиранту» нет.

Некоторое время я размышляла. Шеба, конечно, отнесла письмо мистеру Ройстону из методистской церкви, чтобы спросить, что делать.

– Это мистер Ройстон вернул тебе письмо и написал, что Дэниел погиб в шторм. Написал ли он что-нибудь о том, что Дэниела разыскивала полиция?

– А, Ройстон. Действительно, такая была фамилия в письме. Нет, он не написал ничего более того, что я сказал тебе, Кейси. Может быть, он не желал распространяться об этом.

– Спасибо, что рассказал мне историю этих монет, Чед. Жаль, что я не знаю, где лежит «Альмиранта», но я понимаю, отчего Дэниелу это казалось опасным.

В этот момент Диммок, наш дворецкий, вошел в комнату и объявил, что уже четверть шестого и вскоре начнут съезжаться гости. Я весь вечер автоматически выполняла свои обязанности. Внутренне я лишилась покоя: была как во сне и думала о том чувстве, с которым мне предстоит бороться в последующие дни. Ирония состояла в том, что теперь я находилась в той же ситуации, что и Лайза: любила человека, который относился ко мне только по-дружески. Разница была лишь в том, что мы с Чедом были женаты, и мне было сложно скрыть от Лайзы с Сэмом, что я влюблена в своего мужа. Если мне и удавалось это – то только потому, что все были невероятно загружены работой и всего несколько вечеров проводили вместе.

В другое время я бы очень увлеклась историей, рассказанной Чедом, пофантазировала бы, как Дэниел спустился на глубину, как он отыскал корабль, как ступил на покрытую илом палубу. Но голова моя кружилась от радости и отчаяния по поводу моей, слишком очевидно, безответной любви к Чеду Локхарту, поэтому много думать об истории с сокровищем я не могла. Я не могла догадываться тогда, что эта история посеяла в моем сознании семена, которые со временем мощно прорастут и пробьют барьер, поставленный моей же памятью, и что, когда вернется ко мне мой навязчивый кошмар, он станет еще страшнее и будет угрожать моему браку.

17

Через неделю после этого разговора в дом на Сент-Джеймс-сквер пришел полковник Браун. Я не видела его со дня венчания и была удивлена, почувствовав искреннее удовольствие, как только произнесли его имя. Было уже почти восемь часов, Чед находился за одним из столов для виста, поэтому я принимала полковника одна.

– Добрый вечер, рада вас видеть, полковник. Как хорошо, что вы к нам пришли.

– Вы очень добры, миссис Локхарт. – Он склонился над моей рукой. – Простите мой поздний визит, но мне необходимо было задержаться в городе.

– Пожалуйста, не извиняйтесь. Я боюсь, что в такой час уже не найдется свободного места за столом для игры в вист, но, может быть, вы намеревались сыграть в покер?

– Это не моя игра, миссис Локхарт. К великому сожалению, я не обладаю гениальностью вашего мужа.

– В таком случае, может быть, вы согласитесь выпить бокал шерри, пока не закончится роббер? Чед поменяется с вами.

– Ничто не принесет мне большего удовольствия, миссис Локхарт. Я очень благодарен вашему мужу за приглашение на вечер.

Я ощутила раздражение на самою себя за странное удовольствие, которое испытывала в присутствии этого человека, но это было совершенно необъяснимо. Он всегда был любезен и вежлив. Конечно, поведение его отличалось эксцентричностью, но это мне и нравилось. Если бы, скажем, он напоминал мне Дэниела, мои симпатии были бы понятны, но они ни в коей мере не были похожи. Если бы он напоминал мне Чеда – допустим, был бы отцом Чеда – я бы тоже не удивлялась своей симпатии, но тут опять же не было сходства. Я не могла понять, почему он нравится мне, и не могла понять своих сомнений по его поводу; но какой-то инстинкт говорил мне, что он – не тот, кем представляется. То, как он изучал меня, никогда – оскорбительно прямо, но всегда с большим интересом, смущало меня.

Однажды апрельским вечером он сидел со мной в зале, приняв мое приглашение выпить виски с содовой, которым он отдал предпочтение перед шерри. Он не спускал с меня глаз – не наблюдая, а как бы рассматривая, как рассматривают картину в мельчайших деталях.

– Мы не видим вас в Гринвиче в последнее время, полковник, – сказала я, когда Диммок, подложив в камин полено, вышел из зала. – Вы были в отъезде?

– Да, миссис Локхарт. – В его глазах сверкнули веселые искры. – Я ездил за границу по делам. Вернулся я всего несколько дней тому назад.

– Надеюсь, вы получили от поездки удовольствие. Я имею в виду, что Ламанш в прошлые две недели все время штормило, судя по сообщениям в «Таймс».

– Вы изучаете сообщения о морской погоде, мэм? Это редкость для женщины.

– Думаю, что да, но для меня погода долгое время представляла особый интерес. Расскажите же мне о вашей поездке. Вы были на континенте?

– Нет, миссис Локхарт, и не переплывал Ламанша. Я только что переплыл Атлантику в обратном направлении.

– Ах, вы приехали из Америки? Наверное, это очень интересная страна.

– Это правда, мэм. Я был в Вест-Индии по делам корабельной компании, партнером которой я являюсь. Мы перевозим грузы на некоторые карибские острова.

Я улыбнулась и сказала:

– Так, значит, теперь вы не нуждаетесь в месте дворецкого, чтобы развеять скуку, полковник? – Я надеялась, что моя улыбка не выглядит фальшивой. Я совершенно не желала начинать разговор о карибских островах, поэтому вздохнула с облегчением, увидев вошедшего Чеда.

– Добрый вечер, полковник. – Чед подошел, чтобы пожать ему руку. Обратившись ко мне, Чед сказал: – Могу я увести от тебя гостя, дорогая? Сэр Грэхем решил отобедать, а это лишает меня партнера, и я подумал, не захочет ли полковник занять его место.

Полковник встал.

– Мой дорогой Локхарт, я не могу злоупотреблять добротой вашей жены; занимая у нее время, и тем более с удовольствием стану вашим партнером. Вы извините, миссис Локхарт?

– Конечно, полковник. Мне нужно приступать к некоторым обязанностям, но мне было так приятно видеть вас, и я желаю вам удачи в этот вечер.

– Благодарю вас, мэм. Думаю, что у меня с вашим мужем сложится крепкая дружба.

Они покинули зал, а я все стояла в растерянности у камина. Только сейчас, когда полковник заговорил о карибских островах, я вспомнила, глядя на его рыжую седеющую бороду, как нам с Дэниелом сообщили, что нас на Сент-Китс разыскивал человек с рыжей бородой. Я была встревожена тогда – я ощутила тревогу и сейчас.

Казалось абсурдным предполагать, что разыскивавший нас человек был полковник Браун. Если это так и если он последовал за мной в Англию, то с какой целью? Друг он или враг? Кроме нескольких встреч, он до сих пор никак не вмешивался в мою жизнь. Я пожала плечами в недоумении: нечего выдумывать тайны там, где их быть не может.

Я поправила подушки на кушетке, мельком взглянула на себя в зеркало, затем отправилась навестить гостей и проверить, все ли в порядке.

* * *

Под водой на глубине четырнадцати метров я взглянула наверх и увидела, как он скользит по направлению ко мне… Дэниел, но вместо тела был скелет.

Ужас пронзил меня, будто острие стрелы. Мне хотелось закричать, просить его не приближаться, но под водой я не могла вымолвить ни звука.

Слава Богу, лицо его казалось расплывчатым пятном, однако скелет был все ближе, ближе, и вот уже возле меня – и на кости ладони сверкнула золотая монета.

Вода вскипела и вспенилась, скрыв его от меня. Невозможно, но я явственно слышала вой и грохот штормового ветра. Я была снесена волной – и вновь лежала на разбитой палубе «Кейси», глядя на разверзшуюся пасть ущелья Аллигатора.

Что-то раскачивалось передо мной подобно маятнику. Дэниел – совсем не скелет, а сидящий в кресле-качалке, вовсе не грустный или отчаянный, пытался привлечь к себе мое внимание, повторяя слова, которые за грохотом шторма казались не более чем шепотом: «Риф длинной в восемь миль… скажи мистеру Локхарту… скажи ему – восьмимильный риф..»

Он повторял это вновь и вновь, но я едва вникала в суть слов, потому что из тьмы под Дэниелом поднималась огромная. раскрытая пасть, которая стремилась схватить его. Тело этого монстра было скрыто от меня. Я видела лишь пасть, широкий красный язык, невероятно огромные зубы… Я боролась со своей немотой, пытаясь закричать. Но мои челюсти сомкнулись, язык не мог пошевелиться, и казалось, что горло мое вот-вот разорвется в попытке выкрикнуть предупреждение.

И вот послышался еще чей-то голос, и кошмар развеялся, и я проснулась… Я сидела в кровати, и чьи-то руки держали меня, а из горла у меня вылетали сдавленные рыдания. Я задыхалась, дрожала – и вдруг с облегчением поняла, что очнулась от кошмара.

Дверь спальни была открыта. Возле моей кровати стояла зажженная свеча. Близко у моего уха голос Чеда произнес:

– Тихо, милая Кейси, тихо, все в порядке. Проснись, у тебя был кошмар. Не пугайся, ты в безопасности, все хорошо.

Я разрыдалась – и упала ему на грудь. На нем был надет халат, и у щеки я ощутила его мягкое шерстистое прикосновение. Он погладил меня по голове и тихо проговорил:

– Ну вот, все хорошо. Ты в безопасности, Кейси. Отдохни немного. Тебе просто приснился кошмарный сон. Я услышал тебя в своей спальне. Дай-ка я вытру тебе щеки. Ты плакала, бедняжка. Ну вот… теперь лучше. Я сейчас зажгу лампу, а ты полежи, пока я подниму Берчела и пошлю за его женой, чтобы она присмотрела за тобой.

– Нет, Чед, не надо, – вздрогнула я. – Не оставляй меня. Прости. Прости, что разбудила тебя. Только… только останься здесь на минуту. Не надо… не надо миссис Берчел.

Он с сомнением спросил:

– Ты уверена, что не надо? Прости, что я бросился в твою спальню в чем был, но мне нужно было быстрее тебя разбудить.

– Благодарение Господу, что ты прибежал. И останься еще. Ведь в конце концов не важно, как мы одеты. Я имею в виду… что мы женаты, правда?

– Конечно. – Голос его был холоден и равнодушен. Будто упоминание о нашем браке отодвинуло его от меня – и сердце мое заныло. Как было хорошо, пока он держал меня, прижимая к себе!

Я с усилием заставила себя сесть.

– Теперь со мной все в порядке, – отрывисто сказала я. – Ты простишь меня за то, что я такая глупая? Не передашь ли мне мой халат – вот там, на стуле? Спасибо. – Я выскользнула из постели, пока он держал для меня халат, затем затянула пояс и откинула волосы со лба.

Зажигая газовую лампу, Чед тихо сказал:

– Ты не глупая, просто тебе приснился кошмар.

– Да… Тот самый, который все время повторяется, но сегодня было особенно страшно. – Я села на краешек постели, глубоко дыша, будто вынырнула из воды. Чед прикрутил фитиль, чтобы свет не был ярок, и задул свечу. – Не хочу задерживать тебя, но мне нужно сказать тебе кое-что важное: кое-что, о чем мне напомнил этот кошмар.

Брови его изумленно взлетели:

– Что ты имеешь в виду, Кейси?

Я вытерла слезы платком, который он мне дал, и попыталась улыбнуться. Это было нелегко. Мне нравилось быть замужем за Чедом Локхартом, хотя он предложил мне замужество из деловых соображений. Если даже я не могла претендовать на большее, если я не могла принадлежать ему полностью, в таком случае я была рада быть его другом и компаньонкой на те годы, пока буду ему нужна. Однако я знала: если я открою ему тайну, которую этот навязчивый кошмар помог вспомнить мне, то это очень рано поставит точку на нашем браке.

Я знала, что у меня в руках средство освободить Чеда Локхарта от бесконечной пытки выполнять обещание, данное матери на ее смертном одре; а я слишком его любила, чтобы не дать ему эту возможность.

– Я знаю, где лежит «Альмиранта», Чед, – сказала я. – В кошмаре у меня прояснилась память. Когда мне было… наверное, лет четырнадцать, дядя Генри и тетя Мод поехали в морское путешествие, которое тете рекомендовал врач после приступа лихорадки. Меня оставили на попечение няни, Мэй, жены Дэниела. Я любила ее так, будто она была моей матерью. Однажды, когда день выдался безветренный, Дэниел взял нас обеих в плаванье на рыбачьем катере. У нас был пикник, Дэниел устроил мне купальню и навес, и вот тогда я впервые плавала в действительно глубокой воде. Мы вышли в море на северо-восток от Очо Риос и проплыли восемь миль. Тогда Дэниел рассказал мне о так называемом Восьмимильном рифе.

У Чеда на лбу появилась небольшая морщина.

– Мы с Сэмом изучали Адмиралтейскую карту этого района весьма подробно. Вблизи этого побережья глубины увеличиваются неожиданно и резко, и никакого намека не риф там нет.

– И не должно быть, потому что это не риф в действительности. Это – плато метров в сто длиной и столько же шириной: может быть, вершина очень крутой подводной горы или мертвого вулкана. Она не представляет опасности для кораблей, потому что лежит на глубине 27–29 метров от поверхности, много глубже, чем находится киль у самых больших лайнеров. Поэтому плато не нанесено на карты, и, возможно, я единственный человек в мире, который знает о его существовании.

Чед пристально посмотрел на меня.

– Ты это серьезно?

– Да, совершенно. Плато такой площади на глубине в тридцать метров может быть обнаружено только с помощью прибора, который улавливает отраженный от поверхностей звук, а даже телеграфный кабель субмарины оказывается выше этой поверхности. Однако Дэниел нашел этот риф. Он испытывал лодку, которую изготовил, и так случилось, что он остановился как раз над поверхностью рифа, решив опустить лебедочный якорь на полную длину троса. Когда якорь лег на твердую поверхность, Дэниел решил спуститься под воду вслед за ним. Вот так он открыл этот риф. Не знаю, нашел ли он останки затонувшей «Альмиранты» как раз тогда или позже, но я уверена, что она лежит там, на восьмимильном рифе.

– Разве поверхность и останки не видны сквозь воду?

Я покачала головой.

– На большой глубине темно, а там еще произрастают водоросли. Даже при полном штиле в тот день я ничего не увидела сквозь толщу воды. Дэниел, конечно, ничего не сказал мне об останках корабля, он только сказал, как открыл восьмимильный риф, и добавил, что это будет наш общий секрет.

Чед прижал пальцы к глазам, будто стараясь сфокусироваться на какой-то мысли.

– Каким образом твой кошмар подсказал тебе, что «Альмиранта» лежит именно там? – спросил он.

– Кошмар заставил меня вспомнить, Чед, – я пыталась говорить спокойно, чтобы ему не передалась та мертвящая пустота, которую я ощущала, – что при кораблекрушении «Кейси» Дэниел висел на спасательном канате, а я была прижата его же канатом к палубе, поэтому глядела на него сверху вниз. Когда он понял, что единственный путь освободить меня – это обрезать свой спасательный канат, он что-то очень настойчиво несколько раз прокричал мне. Я была в таком ужасе от его намерения, что мой мозг отказывался понимать слова, но они, видимо, вошли в подсознание, а теперь всплыли. Сегодня ночью в кошмарном сне я услышал их вновь. Он повторял: «Восьмимильный риф… скажи мистеру Локхарту… восьмимильный риф…»

Чед открыл глаза.

– Он повторял мое имя перед смертью?

– Да, Чед. Ты знал об «Альмиранте» и золотых монетах, я знала, где находится восьмимильный риф. Он надеялся, что я скажу тебе – а ты поможешь мне.

– Но каким образом ты могла сказать это мне? И не мог же он думать об этом перед самой смертью…

Я не могла унять дрожь в голосе, когда ответила:

– Именно обо мне он и думал, отдавая свою жизнь ради моей. Он верил, что я выживу, если взберусь по скале наверх. Он знал, что я осталась без крова и денег. Он любил меня, Чед, и эти слова были все, что он мог оставить мне перед смертью – в отдаленной надежде, что я когда-нибудь отыщу тебя и открою его секрет – а ты в ответ поможешь мне.

Наступила долгая тишина. Я пошла к своему туалетному столику, расчесала волосы и отыскала ленту, чтобы завязать их за спиной. В зеркало я видела, что Чед смотрит в пол и хмурится. Я ожидала, что он обрадуется, поэтому была озадачена. Наконец, он сказал:

– Кейси, море огромно. Вероятно, на то, чтобы найти это место, уйдут годы.

Я обернулась к нему:

– Да. Это так.

– В таком случае, как Дэниел определял это место?

– Он объяснил мне это в тот день, когда мы поплыли на пикник, и я не забыла этого. С этого расстояния можно видеть гору Диаболо и высокие пики над Очо Риос, если, конечно, хорошая видимость. Глядя в трубу, можно рассмотреть дом Дэниела, церковь на Лаки Хилл, еще одну – в Клермонте. У Дэниела были две особые метки. Если церковь на Лаки Хилл окажется на двухсекундной отметке к западу от южной оси, а его дом – на отметке двести двадцать два градуса – значит, ты находишься в круге диаметром в полмили, внутри которого окажется риф. Можно потратить час-два на отыскание конкретного места. Отметки легко запомнить, потому что все они содержат цифру 2.

– И ты смогла бы отыскать это место, Кейси?

– Да. – Я вновь обернулась к зеркалу и приложила ладонь к сердцу, чтобы заглушить невыносимую боль. – Да, я смогу найти твой корабль с сокровищами, Чед.

Снова наступило еще одно долгое молчание: Чед сидел, задумчиво глядя в пространство. Наконец, он очнулся от своих мыслей, поднялся и подошел ко мне.

– Нам нужно обдумать все это, – сказал он и мягко положил руки мне на плечи. – Ты теперь в порядке?

– Да, вполне. Спасибо. Возможно, теперь меня перестанут терзать кошмары, поскольку я вспомнила слова Дэниела.

– Это будет большое облегчение. Оставь газовую лампу, а двери наших спален мы откроем настежь. Надеюсь, остаток ночи ты проведешь спокойно, но позови меня, если будет нужно.

– Спасибо тебе, Чед. Ты очень добр.

Он остановился в дверях и посмотрел на меня. Я увидела в его глазах то же загадочное, почти недоумевающее выражение, которое видела много лет назад в Ферн Галли.

– Хотел бы я знать, что затевает Леди на этот раз, – сказал он и вышел.

Лишь через некоторое время я поняла, что под «леди» он подразумевал его старую подругу – Леди Судьбу, чьей излюбленной жертвой он себя считал.

* * *

На следующий день я рассказала эту историю Лайзе, когда приехала к ней в агентство. Когда мы вернулись домой, я, к немалому своему удивлению, обнаружила, что Чед не сообщил об этом Сэму. Я не знала, правильно ли поступила, сказав об этом Лайзе, и сразу же пошла в комнату Чеда. Он собирался в клуб.

Когда я постучала, он вышел мне навстречу, застегивая на ходу манжеты свежей рубашки.

– Привет, Кейси, – улыбнулся он и протянул мне руку с незастегнутым манжетом. – Ну вот, теперь твоя очередь помочь мне.

Я стояла рядом с ним у незакрытой двери, застегивая ему манжет. Мои руки тряслись от волнения, и я тщетно пыталась остановить эту дрожь.

– Ты не хотел, чтобы я рассказала всем об «Альмиранте»? Я сегодня рассказала Лайзе, но когда мы заговорили об этом с Сэмом, то оказалось, что ты даже не упомянул об этом. Возможно, ты желал сохранить это в секрете, Чед, но ты не сказал мне об этом. Ну вот, один готов, давай теперь застегну другой.

Он вытянул другую руку и непринужденно сказал:

– Бога ради, перестань волноваться, Кейси, милая. Конечно, я намеревался рассказать Лайзе и Сэму. Я не сказал до сих пор Сэму оттого, что… наверное, я полагал, что это должна сделать ты.

– Но ведь это твое сокровище, Чед. Дэниел отдал его тебе, и если его отыскать, то ты освободишься от долгов. Я так за тебя рада. – Я старательно трудилась над манжетом, не поднимая глаз, потому что они были полны слез. – Теперь все в порядке. Я пойду готовить обед.

Сэм и Лайза были в восторге от новости.

– Если вы с Чедом, – сказала она Сэму вечером, – собираетесь взять в Вест-Индию Кейси, то и я поеду с вами. Если я останусь здесь одна, я буду волноваться день и ночь.

– Это великолепная идея, милая Лайза, – проговорил Сэм. – Морское путешествие пойдет тебе на пользу, ты ведь слишком много работаешь в последние дни; а кроме того, мне же нужно с кем-то ссориться. Чеда и Кейси совершенно невозможно спровоцировать, но ты клюешь на малейший повод для ссор как рыба на муху. Ты всегда была спорщицей.

Лайза посмотрела на него, прищурив глаза.

– Когда мне было шесть, я кусала тебя, Сэм Редвинг, так смотри, чтобы я не сделала это снова.

В следующее воскресенье, во время прогулки, Сэм решил обсудить предстоящее путешествие. Для него проблемы как достать золото вроде бы уже и не существовало, он размышлял о том, что дальше с ним делать. Поскольку мне нельзя было показываться на Ямайке, то было решено ехать на Гаити, а там – нанять пароходик на три-четыре каюты из Порто-Пренс. Необходимо было отыскать надежного капитана и команду, не более шести человек, и им хорошо заплатить. Чтобы скрыть наши истинные намерения, Сэм собирался срочно основать Сибед Сюрвей Кампани. Они с Чедом под видом контроля за прокладкой нового подводного телеграфного кабеля наймут пароход. Нас с Лайзой было решено представить женами, которым компания разрешила сопровождать мужей в плавании.

– Как насчет замужества, Лайза? – спросил Сэм, усмехнувшись. – Кейси с Чедом в любом случае легально женаты, но сможешь ли ты притвориться миссис Редвинг?

– Я подумаю над этим, – улыбаясь, сказала она. Но Чед совершенно непреклонно заявил, что у него нет намерения бросаться очертя голову в этот проект с золотом «Альмиранты».

– Не хочу вас разочаровывать, – сказал он, – но мы сделаем глупость, если возьмемся за это в сезон ураганов, так что из соображений безопасности это нужно делать не позже конца июня. А это оставляет нам слишком мало времени для всех необходимых приготовлений.

– Что с тобой произошло, Мелюзга? – обиженно спросил Сэм. – У нас полно времени.

– А как же агентство Лайзы?

– Я попрошу мистера Бэссета подобрать штат для работы в агентстве вместо меня – ответила она. – Он возглавляет такое же агентство в Уоллвиче и уже дважды предлагал мне продать ему мое агентство. Полагаю, он неравнодушен ко мне, так что никаких проблем быть не должно. Он будет в восторге от возможности услужить.

– Неравнодушен к тебе? – переспросил Сэм. – Да он стар даже для того, чтобы быть твоим отцом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю