Текст книги "Жили они долго и счастливо (ЛП)"

Автор книги: Мэтт Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Удача! Моя рука натыкается на нужный переключатель.

Огни мигают на секунду, дразня меня ужасами, которые они вот-вот откроют. Я передумала. Я не хочу, чтобы горел свет. Закрой глаза! Сделай вид, что ничего не видела. Сделай вид, что не видела тел! Он не отпустил их. Он врал. Он никого не отпускал. Держи глаза закрытыми. Не смотри. Мимолетного взгляда было достаточно. Просто нащупай дорогу к машине и садись в нее. Садись в машину и просто уезжай!

Мне не нужно видеть, через что он заставил других пройти. Просто сделай еще один шаг. Передо мной что-то находится. Я поднимаю здоровую ногу и использую ее, чтобы "почувствовать", насколько высоко находится "что-то". Я подхожу. Медленно. Осторожно. Это мягкое, мясистое... не думай об этом. Я осторожно поднимаю другую ногу, так что полностью стою на "чем-то". Перемести здоровую ногу вперед.

Где машина? Я уже близко? Может на секунду открыть глаза? Просто не обращай внимания на то, что ты видишь. Просто пойми, где находится машина.

Я открываю глаза на то, что должно быть быстрой "секундой", и останавливаюсь как вкопанная. Я не хочу, чтобы они открывались, и все же я не могу заставить себя закрыть их.

Красный "Мерседес" – такой же, как у моих родителей.

Я не могу отвести от него глаз. Даже сознание того, что меня окружают гниющие трупы, не отвлекает меня от машины – красного "Мерседеса".

Она такого же цвета. Номерной знак: тот же. Царапина на капоте: такая же. Этого не может быть.

Закрой глаза! Закрой их! Просто садись и езжай. Езжай далеко отсюда. Просто продолжай ехать.

Нет. Тебе нужно знать. Это не может быть одна и та же машина. Проходит еще несколько напряженных секунд, пока до меня не доходит, что багажник широко открыт. Почему? Что в багажнике?

Я перешагиваю через тела, не задумываясь о них, не чувствуя боли. Я оцепенела.

Я боюсь.

В багажнике два тела. Я вижу их ноги.

Это не мама и папа! Он их не знает! Они его не знают!

Я всматриваюсь, чтобы увидеть лица: с синей кожей, гниющие. Я изо всех сил сдерживаю слезы. Мое сердце останавливается.

Мама? Папа?

Я не могу сдержать слезы, и они свободно текут из моих глаз, когда я плачу, как потерянная маленькая девочка. Сначала он забрал мою свободу, а потом забрал моих родителей. Мужчина, который сказал, что любит меня.

Я падаю на пол – держу руку на каждом из родителей, отказываясь их отпускать. Я не отпущу их. Я прижимаюсь к ним. Я не могу в это поверить – что он сделал со мной...

Я очень устала.

– Я люблю вас, – говорю я.

Правда впервые слетает с моих губ с тех пор, как нахожусь в этом богом забытом доме.

– Я так вас люблю.

По очереди целую их обоих. Замечаю трещины в головах. Помимо трещины в голове, у моей мамы также есть глубокие порезы на ноге. Почему?

Что он сделал?

Я закрыла глаза. Оставь это место. Перенесись куда-то, где все было в порядке. С мамой и папой.

Нет. Не сдавайся. Ты так близко. Ключи в замке зажигания. Свобода. Я поворачиваю ключ. Ничего. Блядь! Опять ничего. Я поворачиваю ключ еще раз, и еще один приступ разочарования вонзается в меня.

Ничего. Он мертв. Все мертво.

– Пожалуйста, заводись! – умоляю я.

Ничего. Забудь о машине.

Беги! Не обращай внимания на лодыжку. Тебе не нужна машина. Не сдавайся. Только не сейчас. Просто открой дверь гаража и беги...

Кирпичи.

Я была так поглощена машиной и родителями, что не заметила, что вход в гараж был полностью заложен кирпичами. Все опечатано. Все. Спасения нет.

Нахуй! Должен быть выход. Он не победит. Не сдавайся. Я вылезаю из машины и карабкаюсь к замурованному входу. Я начинаю пинать их здоровой ногой, нo они не поддаются. Ударь их посильнее. Ничего.

Сильнее.

Ничего.

Найди что-нибудь в комнате. Здесь должно быть что-то, что я могу использовать. Что-нибудь. Что-либо.

Я отчаянно шатаюсь по комнате, спотыкаясь о незнакомцев, которые смотрят мертвыми глазами, и роюсь на полках и во множестве холодильников. Нет ничего. Никаких тяжелых инструментов.

Ничего острого.

Он все продумал.

Я нахожу только кусочки мяса и кадки с маслом, вместе с другими скоропортящимися продуктами в холодильнике – ничего, что я могла бы использовать. Здесь ничего нет.

Здесь ничего нет.

Они могут в доме. Выйди из гаража, продолжай искать. Не сдавайся. Ты же зашла так далеко!

Я не дам ему победить.

Выхожу из гаража и запираю за собой дверь.

Я больше никогда туда не зайду.

Отчаяние

Я больше не могу. Меня тошнит – то ли от голода, то ли от ощущения, что я здесь застряла. Я осмотрела весь нижний этаж дома. Я не могу найти ничего, чем можно было бы разбить кирпичи, и моя лодыжка ужасно болит.

Теперь наверх. Следующая комната по списку. Его комната. Стоя в дверях главной спальни, я изо всех сил пытаюсь переступить порог. Я веду себя глупо. Я знаю, что он не может сейчас причинить мне боль – он лежит на кровати, неподвижный. Я не могу сказать, мертв он или без сознания.

Просто зайди туда. Продолжай искать. Он не причинит тебе вреда. Он не может.

А если он притворяется? Что, если я войду в комнату, и он вдруг оживет, как типичный "плохой парень" из плохо написанного голливудского фильма; такой плохой парень, который нападает на жертву из тени, несмотря на то, что ранее его подожгли и выстрелили в голову.

Не будь глупой.

Он не придет за тобой. Только посмотри на одеяло. Матрас пропитался темно-красной кровью. Я переступила через дверной проем. Он не двигается.

Его неподвижность – хороший знак, побуждающий мою вторую ногу переступить порог. При этом я не спускаю с него глаз.

Проверь, дышит ли он. По крайней мере, если я проверю, то буду знать наверняка.

– Питер?

Тупая. Он не двигается. Он не собирается отвечать.

– Питер?

Я приближаюсь к нему на несколько "хроманий" и протягиваю руку, которая неудержимо дрожит. Почему я так напугана? Он неподвижен.

– Питер?

Я достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему, но я этого не делаю. Я не осмеливаюсь. Вместо этого я сдергиваю простыню настолько, насколько могу, и набрасываю его на его тело. С глаз долой, из сердца вон.

Я отхожу от него на шаг; что-то мягкое под ногами. Я уже знаю, что это такое. Не смотри на это. Просто пни это под кровать. С глаз долой, из сердца вон.

С глаз долой, из сердца вон, гораздо легче сказать, чем сделать, и я изо всех сил пытаюсь перестать бросать нервный взгляд в его сторону, когда осматриваю комнату – взгляд вокруг, который оказывается бесплодным. Ничего, что можно было использовать. Все остальное прикручено к полу.

Черт.

Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты – я ухожу от него. Он не двигался. Когда я бросаю последний взгляд на его тело, прежде чем закрыть за ним дверь, я не могу не чувствовать жалость к нему. Это странно и трудно объяснить.

Он убил моих родителей. Почему мне его жаль? Нахуй его. Я закрываю дверь и иду в следующую комнату. Я игнорирую ванную. Я былa там достаточно раз, чтобы знать, что там нет ничего, что я могла бы использовать. То же самое и с моей спальней – я знаю, что там, и знаю, что там тоже ничего нет.

Осталась только одна комната, и она скрыта за запертой дверью. Я достаю ключи из нижнего белья и снова начинаю пробовать их в замке, один за другим, пока не натыкаюсь на нужный: большой серебряный ключ.

Дверь распахивается в комнату, в которой есть несколько мониторов, показывающих другие комнаты дома. Рядом с последним монитором справа находится компьютер. Черт возьми, спасибо! Отправить электронное письмо кому-нибудь. Кому угодно. Я бросаюсь к сиденью перед экраном компьютера так быстро, как только могу, и щелкаю выключателем на экране, который тоже не теряет времени и спрашивает у меня пароль.

Пароль? Он все предусмотрел.

Думай. Любовь? Вечность? Вместе?

Один два три четыре? Ни один из них не работает. Питер? Ванесса? Питер и Ванесса? Ванесса и Питер? Неверно. Блядь. Я должна была больше с ним разговаривать. Я должен была попытаться залезть ему в голову. У меня было бы больше шансов найти правильную комбинацию букв, правильное слово, чтобы получить свободу, которую не дали мне настоящие ключи.

Что еще он говорил мне? Он просто хотел, чтобы мы были... Только мы вдвоем?

Эта фраза не открывает доступ к его компьютеру. Он также говорил о своей...

Мать? Опять же, пароль отклонен. Он сказал, что его мать была... Шлюхой? Опять ничего. Я в отчаянии бью по клавиатуре, и мое «нажатие» случайно вводит случайную серию букв. Я сомневаюсь, что это сработает, но я все равно нажимаю «ввод».

В доступе отказано. Ничего удивительного. Сегодня письма не отправить. Я проверяю системный блок, и он не прикручен к полу. Мониторы, как для видеонаблюдения, так и для самого компьютера тоже не прикручены. Он, очевидно, думал, что нет необходимости прикручивать их, так как они были в комнате, в которую я не должна была входить. Если я буду бросать их достаточно сильно в кирпичи, возможно, кирпичи немного ослабнут? Даже если они немного ослабнут, этого может быть достаточно, чтобы помочь мне прорваться несколькими меткими ударами.

Cтоит попробовать, но я не хочу использовать компьютер. Может мне удастся подобрать пароль? Может быть, он очнется и расскажет мне? В его нынешнем состоянии, я уверена, он захочет, чтобы я помогла ему.

Я смотрю на монитор, показывающий его спальню. Он не двигается. Больше никогда не будет. Часть меня чувствует облегчение. Часть меня чувствует себя еще более изолированной, чем раньше.

Слеза течет из моего глаза. Я вытираю ее. Не будь такой тупой. Он убил маму и папу. Я выдергиваю штекер из мониторов видеонаблюдения. Теперь мне просто нужно спустить их по лестнице.

* * *

Я бы выглядела глупо, если бы кто-то смотрел, как я спускаюсь по лестнице, неся по одному монитору за раз. Обхватив одной рукой экран, другой рукой опираясь на стену, осторожно прыгая вниз по лестнице, шаг за шагом.

Я хотелa, чтобы кто-нибудь это увидел, как глупо я выгляжу. Посмеявшись, этот "кто-нибудь" смог бы увести меня отсюда.

Я стою у заложенной кирпичами стены входной двери, рядом со мной выстроились мониторы. Я надеюсь, что они смогут нанести достаточно урона. Даже если они не сломают стену, может, кто-нибудь из прохожих услышит грохот и придет разбираться?

Где этот дом? Интересно, есть ли вообще люди поблизости? Забудь об этом. Сконцентрируйся на поставленной задаче.

Я берусь за первый монитор и изо всех сил пытаюсь поднять его над головой. Я шатаюсь на ногах, но, по крайней мере, мне удалось перекинуть через голову. Погоди. Прицелься...

Бросай!

Я бросаю монитор изо всех сил, и он разбивается о стену.

Стена: один. Монитор: ноль.

Блядь. Это еще не конец. Осталось семь мониторов. Я беру следующий монитор и продолжаю тот же процесс, полагая, что чем быстрее я это сделаю, тем больше повреждений будет нанесено стене. Второй монитор падает на пол и присоединяется к обломкам первого.

Продолжай.

Третий монитор присоединяется к первому и второму, его осколки разбросаны по квартире.

Учитывая то, как легко разбиваются мониторы, я рада, что не скатилa их вниз по лестнице, как планировала изначально.

Я проверяю стену. Он проделал хорошую работу или зацементировал кирпичи на месте, так как следов почти не осталось. Может, следующему монитору повезет больше?

Бах!

Очевидно, нет!

Осколки мешают мне, поэтому я пинаю их, освобождая себе путь, прежде чем перейти к следующему. Тот же процесс; поднять вверх над головой, наклон назад и бросок в стену. Я, должно быть, сделалa это сильнее, чем раньше, так как столкновение было намного более сильным, чем другие, и часть стекла ударила меня в лицо, порезав щеку. Это порез, который жалит, как порез бумаги.

Пофиг.

На кирпичах до сих пор нет ни следа, и последние мониторы тоже не оказывают никакого влияния. Я опускаюсь на колени. Нет ничего другого, что я моглa бы использовать. Я устаю и физически, и морально. Я даже плакать не могу.

Я пытаюсь из последних сил ударить по стенам голыми руками. Каждое попадание открытой ладонью резко жалило. Пожалуйста. Пожалуйста...

Ничего.

Я понимаю, что никуда не спешу, и кричу изо всех сил – крик, который эхом разносится по всему безжизненному дому, крик, который никто не слышит.

Попробуй завтра. Еще одна ночь тут.

Я не могу спать.

Беспокойная ночь

Кровать в спальне для гостей слишком неудобная. Может мне стоит его передвинуть и спать в его спальне? А вдруг его там нет?

Он не может двигаться. Он умер. Ты убила его.

Надо было обратить внимание на то, как он использовал шприц. Я бы могла сделать себе укол и заснуть, чтобы утром быть выспавшейся.

Глупая идея.

Я все равно не знаю, какую дозу надо использовать. Я еще не готова сдаться и уж точно не хочу убивать себя, хотя иногда мне кажется, что это было бы проще. Смерть дала бы мне свободу. Смерть позволила бы мне снова быть с мамой и папой.

Хватит! Твои родители не хотели бы этого. Ты просто устала. Поспи. Но как?

Лихорадочно пытаюсь найти выход. Вспомнила про столовые приборы. Это всего лишь пластик, но я могла бы использовать его, чтобы соскрести бетон между кирпичами – долго, но может сработать?

Зачем ждать до утра? Попробуй это сейчас. Это может быть намного проще, чем думаешь. Я выжидаю еще пару бессонных минут, прежде чем смириться с тем, что сегодня мне не уснуть. С тем же успехом я могу встать и продолжить попытки вырваться на свободу.

Я сажусь и сбрасываю ноги с кровати, ставя ступни на пол. Мои суставы кричат ​​мне, чтобы я остановилась и отдохнула, но нет. Я должна попробовать пластиковые столовые приборы. Я встаю и, хромая, выхожу из двери и спускаюсь по лестнице, направляясь на кухню.

Столовые приборы хранятся в большом алюминиевом ящике в углу кухни. Пластиковые ножи и пластиковые вилки, хранящиеся парами в прозрачной упаковке. Я беру охапку, прижимая их к груди, и, хромая, выхожу из кухни к входной двери, уронив всего несколько штук. Пусть упадут. Я могу вернуться за ними, если они мне понадобятся.

Я бросаю остатки у кирпичной стены и снова падаю на колени. Я могу царапать бетон на этом уровне. Мне не нужно стоять. В конце концов, если я смогу вытащить несколько кирпичей, мне будет легче вылезти, если щель будет на полу.

Я не знаю, с чего начать. Два ряда снизу? Может лучше в три ряда? Думай.

Я ложусь рядом с кирпичами и меряюсь с ними грудью. Четырех рядов должно хватить. Я моглa бы сначала вытянуть руки, а затем позволить остальному телу следовать за ними. Четыре ряда будет нормально.

Не забегай вперед. Сначала попробуй столовые приборы.

Я разрываю пакет и вытаскиваю нож. При нажатии ножом на кирпичи с любой силой, какой бы незначительной она ни была, нож слегка сгибается. Я царапаю ножом цемент. Он выдавливает крошечное количество, небольшое количество пыли и мусора. Крошки.

Это работает. Это займет много времени, но это работает. Больше пыли. Я не могу не смеяться. Больше пыли. Больше смеха. Я нажимаю сильнее, и нож ломается. Блядь.

Не паникуй. Их еще много. Я беру еще один пакет и разрываю его, столовые приборы падают мне на колени. Не обращайте внимания на вилку. Возьмите нож. Вернись к этому. Скреби так, как будто от этого зависит твоя жизнь.

Твоя жизнь зависит от этого. Больше скреби.

Куда ты собираешься? – спрашивает он, заставляя меня подпрыгнуть и сломать нож. Его нет! Он наверху. Ты убила его. Я убила его!

Ты сказала, что любишь меня.

Я солгала. Я никогда не любила его.

Ты сказала, что хочешь, чтобы я познакомился с твоими родителями.

Он познакомился с моими родителями. Он убил моих родителей. Его нет!

Он не настоящий. Он просто плод моего воображения. Я беру еще один набор столовых приборов и вытаскиваю нож из упаковки.

Я скучаю по тебе. Поднимись наверх.

Каким-то странным образом я тоже скучаю по нему. По-своему он желал лучшего для меня. Он хотел любить меня. Он просто не шел к этому более традиционным способом.

Что делаешь?

Этот человек похитил тебя! Он убил твоих родителей. Выкинь его из головы. Сконцентрируйся на кирпичах. Я снова начинаю лихорадочно соскабливать. Выйди из дома. Забудь о нем. Двигайся дальше.

На пол сыплется еще больше пыли, когда я скребу сильнее, чем прежде, стараясь не сломать нож. Другой нож.

Пожалуйста, перестань пытаться уйти от меня

Я слышу, как он осторожно приближается ко мне сзади. Он кладет руку мне на плечо, как бы утешая. Нет! Его руки там нет. Его там нет. Он наверху.

Я смеюсь над тем, какая я глупая.

Признай это: ты испытывала ко мне чувства.

Я не испытывала к нему чувств. У меня ни за что не возникло бы чувств к нему – моему похитителю.

Убийца!

Возможно, они были не такими сильными, как мои чувства к тебе, но они были. Так или иначе.

Я поворачиваюсь к пустому месту позади меня, ударяю по нему ножом и кричу:

– Отвали!!!

Не позволяй ему добраться до тебя. Я останавливаюсь и начинаю пинать стену здоровой ногой, надеясь, что я достаточно расшатала кирпич, чтобы он упал во внешний мир, который он скрывает от меня. Он не двигается. Еще несколько крошек падают на пол, и все.

Блядь!!!

Пожалуйста. Остановись...

Он умоляет меня. Я останавливаюсь, чтобы развернуться и ударить его пластиковым ножом. Там ничего нет. Его там нет. Почему я продолжаю думать, что это он?

Хватит!!!

Я снова оборачиваюсь и снова соскребаю цемент. Я смотрю на пол и вижу, что делаю месиво из цементной крошки и пыли, но не более того. Я сильно дую по области, которую я царапала, и смотрю на свою работу.

Я не думаю, что это работает...

Глупенькая, поднимись наверх и ложись рядом со мной –утром тебе будет лучше.

Возможно, он прав. Может быть, утром все будет лучше. Я бросаю нож на пол и снова сажусь. Я очень устала. Моя рука устала. Я сожалею, что убила его. Я так устала, он мог бы сделать мне массаж.

Ты никуда не пойдешь сегодня вечером. Поднимись наверх, ты устала. Если ты все еще захочешь уйти утром, я обещаю, что не буду пытаться тебя остановить.

Хорошо. Я устала.

Я встаю и хромаю вверх по лестнице в главную спальню. Я открываю дверь и улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ и похлопывает по кровати рядом с собой, приглашая меня отдохнуть с ним.

Я скучал по тебе.

– Извини, – говорю я, хромая в комнату с нечеткими мыслями и тяжелой головой.

Я забираюсь на кровать с Питером и прижимаюсь к нему, кладя голову ему на колени, позволяя ему гладить меня по волосам.

Утром тебе станет лучше. Мы проснемся вместе. Я приготовлю нам завтрак, а потом продолжим соскабливать кирпичи столовыми приборами.

Сомневаюсь, что он мне поможет, но, по крайней мере, будет разговаривать со мной, пока я работаю. По крайней мере, он составит мне компанию, и кто знает – может быть, однажды мне удастся снять достаточно кирпичей со стены, чтобы выбраться наружу. Если это не удастся, часть меня надеется, что, возможно, какие-нибудь бродяги наткнутся на дом и вломятся в него.

Однажды кто-то должен нас найти.

Спокойной ночи, Питер.

Спокойной ночи, Ванесса.

Я закрываю глаза.

«Хорошее чувство юмора приветствуется»

Вступление

Мои волосы все еще мокрые, но не настолько, чтобы с них по шее стекала вода; достаточно хорошо для меня. Волосы зачесаны назад, но когда высохнут, они будут лежать и спереди. Оба стиля мне подходят.

Я думаю, что их мокрый вид лучше сочетается с моим костюмом – черный "Армани". Дорогой. Явно дорогой.

Ну, вроде.

Это дешевая подделка "Армани", купленная на сомнительном уличном рынке много лет назад.

Хотя выглядит как настоящий.

Большинство людей не смогут отличить.

Немного побрился заранее. Коснулся своего лица – немного щетины меня красит. Выгляжу не слишком заросшим, но мужественным. Я не мог полностью побриться. Кажется, у меня всегда появляется сыпь, и даже в этом случае я не хочу выглядеть, будто сильно старался произвести впечатление.

Ничто так не кричит об отчаянии, как идеальное бритье.

Отчаянно нуждаюсь в работе.

Отчаянно нуждаюсь в одобрении на первом свидании.

Отчаянно пытаясь произвести впечатление на свекровь.

Отчаявшись выглядеть хорошо в глазах Господа нашего Бога...

Кроме того, моя бритва тупая.

Взять себе на заметку: возьми новые лезвия.

К черту: возьми новую бритву.

Обычно дешевле купить новую бритву, чем покупать лезвия, и обычно вы также получаете несколько лезвий бесплатно с новой бритвой.

Береги пенсы – целы будут и фунты. Я не могу вспомнить, кто сказал мне это, но это засело в моей памяти.

После бритья наношу парфюм "Хьюго Босс". Мой любимый. По крайней мере, один из них. Есть несколько ароматов, которые мне подходят. Впрочем, этот на сегодня. Немного на запястьях и немного на щетине. Не слишком много, всего пару струй.

Лосьон после бритья может произвести хорошее первое впечатление, но слишком много может дать противоположный эффект.

Два пшика.

В самый раз.

Ополаскиваю рот освежителем дыхания, прежде чем я надеваю свои начищенные туфли, которые ждут меня в спальне.

Хорошая одежда, чистые волосы, приятный аромат и свежее дыхание. Явно парень, который знает, как хорошо выглядеть.

Последняя проверка в зеркале спальни подтверждает, что я готов.

В рекордно короткие сроки.

Хорошо, но я все еще могу побить это время. Я все еще могу собраться быстрее.

Несмотря ни на что, я готов.

Готов к моей ежемесячной поездке в продуктовый.

1

ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ЖИТЬ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО, нужно найти настоящую любовь: проще сказать, чем сделать. Я знаю правила, как найти настоящую любовь.

Многие одинокие люди используют Интернет, чтобы найти своего идеального партнера, но эта идея меня отталкивает. Пока еще рано, но я никогда не был настолько отчаянным, чтобы утруждать себя заполнением анкеты в тщетной надежде, что та самая выберет меня из всех тысяч других, ищущих любви (или просто секса).

Даже если до этого дойдет – я буду беспокоиться, что человек, с которым я встречаюсь, не тот, за кого себя выдает; весь обмен сообщениями является не чем иным, как длинной серией лжи, скрывающей "уродливую", "жирную" правду. Интернет – не более чем дымовая завеса для педофилов и монстров. Я не монстр. Дети также не в моем вкусе.

Тем временем другие люди ходят из одного ночного клуба в другой в надежде найти своего идеального партнера. Я никогда не пытался найти любовь в ночном клубе. Опыт подсказывает мне – ну, по крайней мере, мои друзья говорят мне, что это больше о том, чтобы быстро заняться сексом в грязных туалетах или закоулках с незнакомками, которые перебрали с алкоголем. Забавно, на какое-то время, но действительно ли вы хотели бы, чтобы этот человек был в вашей жизни каждый день?

Не я.

Они нечисты.

Отношения разрушаются, не успев начаться.

Для меня лучшее место – это супермаркеты.

Супермаркеты битком набиты женщинами. Женщин больше, чем мужчин, и это факт. Когда они проходят, держась за свои тележки, вы можете ясно видеть кольца, которые могут быть или не быть на их пальцах – избавляя вас от смущения, обнаружив, что они помолвлены или замужем после того, как вы потрудились поговорить с ними.

И не забывайте про тележки. Быстрый взгляд в тележку ясно показывает, делают ли они покупки для одного человека или семьи, помогая вам исключить возможность повторной пустой траты времени. Когда вы найдете девушку, которая вам нравится, вам просто нужно немного походить за ней. Очень скоро им понадобится помощь, чтобы достать что-то с полки, которая слишком высока для их изящных маленьких тел, и, если им не нужна помощь ни с чем, вы можете убедиться, что вы стоите позади них на кассе – это дает вам больше возможностей начать разговор.

Мое любимое начало разговора начинается после того, как они ставят небольшую пластиковую подставку позади своих покупок, позволяя вам начать загружать свои товары на конвейерную ленту.

– Спасибо, – сказал я своей потенциальной девушке, когда она поставила подставку в конце своих продуктов, что позволило мне положить свою замороженную еду на ленту.

Она улыбнулась мне.

Манеры ничего не стоят – и поэтому я поблагодарил ее за то, что она разделила наши покупки. Я уже решил, что дальнейший разговор будет бесполезен, когда увидел детский наряд, висевший на задней части ее тележки, когда она проходила мимо меня в овощном отделе.

Сначала я заметил ее красоту. Во-вторых, я заметил, что ее тележка почти пуста. В-третьих, с горьким чувством разочарования я заметил детский наряд.

Когда я впервые заметил ее красоту – я представил, каково было бы идти с ней по дороге. Я представил себе ревнивые взгляды других мужчин. У меня было то, о чем они могли только мечтать.

Когда я заметил пустую тележку – я представил себе много ночей ужинов вне дома, романтических ужинов при свечах в лучших ресторанах...

А потом, когда я заметил детский наряд, я представил, как будет выглядеть ее голова, насаженная на кол.

– Сегодня здесь многолюдно, не так ли? – спросила она, когда мы стояли у кассы.

– Конечно, – ответил я, не желая быть грубым.

Мне нравится этот магазин своим приветливым персоналом, красивой планировкой, которая помогает не тратить драгоценное время на поиски нужных вещей, разумными ценами и, что более важно, адекватным «собственным брендом».

Пока я ищу ту самую, я не хочу тратить хорошую еду впустую. Не на первых нескольких свиданиях. Нет, пока я не узнаю, что это она. Но также я не хочу вызывать у нее желудочные колики, готовя какую-то отвратительную дешевую жрачку.

Собственная торговая марка этого супермаркета, по крайней мере, немного похожа на настоящие фирменные товары, которые они пытаются заменить. Я помню, как однажды попробовал эту альтернативную марку, которая выглядела как кошачий корм еще до того, как вы высыпали ее на тарелку. Моя тогдашняя девушка не доела свою еду, жалуясь, что один только вид этого оттолкнул ее. Я не мог спорить с ней, как бы я не ненавидел людей, которые тратят свою еду впустую. Это выглядело отвратительно. Несмотря на это, я не предложил ей пудинг.

Вы не получите десерт, пока не съедите все остальное.

Товары на конвейерной ленте движутся к сканеру кассира, а женщина передо мной упаковывает последние загруженные сумки в свою тележку и уходит.

– Вы, наверное, их сотнями едите! – сказала симпатичная кассирша, просматривая мои товары.

Собственный бренд этого конкретного магазина находится где-то между "слишком дешево" и "слишком дорого" – в самый раз. Выглядит хорошо, пахнет хорошо. Это идеальная замена, чтобы подавать до тех пор, пока не узнаешь, что она та самая, а затем, когда уверен, что это так, можно приготовить хорошую еду.

Жаркое из индейки "Бердси".

Сегодня свидание номер два.

Она еще не заслужила капитана Бердси.

Скоро, я надеюсь, хотя, по правде говоря, я не питаю особой надежды.

Я нашел ее в Интернете... удалось заманить ее на свидание, даже не настроив надлежаще профиль.

2

СЕМЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ МИНУТ И ДВАДЦАТЬ ТРИ СЕКУНДЫ. Я пока не могу войти: мы договорились ровно в восемь часов. Я не хочу казаться слишком увлеченным ею. Согласно некоторым сайтам знакомств, в идеале я должен постучать в ее дверь минут на десять позже.

"Стильно опаздывать", я думаю, они так называют это.

Интересно, в какой момент "стильное опоздание" становится откровенно грубым и наплевательским к графикам людей.

Это не имеет значения.

Я не сижу в машине еще двенадцать минут – холодно и есть хочется. Еще пара минут, а потом я поднимусь и нажму на звонок. Я не думаю, что есть что-то плохое в том, чтобы просто быть "вовремя". Во всяком случае, я думаю, что это более вежливо и помогает выделить меня среди других мужчин – тех, кто считает себя альфа-самцами.

– Питер? Это ты?

Смотрю в окно машины – она стоит в дверях и машет мне рукой. Интересно, как долго она там была. Я машу в ответ и улыбаюсь. Интересно, я все еще жду последней минуты?

– Ты заходишь?

Думаю, нет.

Она спускается со своего крыльца к машине, сияя мне улыбкой, которая заставляет забыть о неловкости первого свидания. Она красивее, чем я помню. Момент слабости на долю секунды заставляет меня задуматься, купил ли я еду той марки или нет. Может быть, она стоит капитана.

Я вылезаю из машины.

– Ты что там делал?

– Мы договорились в восемь. Еще нет восьми.

Она засмеялась.

– Ты взял еду на вынос? – спросила она, заглядывая в мою машину.

– Еду на вынос?

– Ты сказал, что принесешь еды на ужин.

– В багажнике, – я подхожу к багажнику и вытаскиваю из него две сумки с покупками.

– Ну, проходи, здесь холодно!

Она ведет меня к комфорту своего дома.

– Что купил? – спросила она.

Я полагаю, она говорит о еде.

– Замороженная еда для микроволновки.

Она засмеялась, когда вошла в свой дом, а затем повернулась и придержала для меня дверь.

– Замороженная еда для микроволновки?

– Замороженная еда для микроволновки, – повторяю я.

Питер – заезженная пластинка.

– Правда? – снова засмеялась она.

Я поднял сумки, чтобы она могла видеть, что я говорю серьезно. Мое сердце екнуло, когда я понял, что, возможно, у нее нет микроволновки. Невозможно. У всех есть микроволновка.

– О, хорошо. Честно говоря, я рада, что ты не принес нам карри, у меня было ужасное предчувствие, что ты принесешь карри, – сказала она.

Я не ем карри.

Грязная еда.

Я не ем края любого мясного продукта. Края, для меня, грязная еда. Я не ем то, что не воспринимаю как свежее, например бутерброды в пакете. Если я собираюсь съесть сэндвич, мне нужно, чтобы он был приготовлен передо мной – отчасти для того, чтобы убедиться, что используемые ингредиенты свежие и съедобные, но также и для того, чтобы скучающие работники общепита не добавили никаких посторонних предметов.

Я считаю, что карри делают в основном из тонкого края вырезки, которые больше никто не ест. Эти ингредиенты не такие свежие, какие должны быть. Я считаю карри самой грязной едой.

Она взяла у меня пакеты и повела меня на кухню.

– Где коробки? – спросила она, заглядывая в пакеты.

– Я оставил их дома.

– Дома? Как мы узнаем, как их готовить?

– Кажется, я помню, как их готовить...

– Какого черта ты оставил упаковку дома?

– Я не хотел забивать твою мусорку коробками. Они довольно громоздкие.

Я также не хотел, чтобы она увидела, что это дешевый бренд.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя не все в порядке с головой? – снова засмеялась она.

Я улыбнулся ей.

– Раз или два, – ответил я.

– Ну, после тебя, – сказала она, указывая на микроволновку в углу комнаты.

Я взял сумку из ее рук и подошел к микроволновке.

– Разве ты не хотела сначала посидеть и выпить? – спросил я.

Так обычно проходят свидания: сначала вы входите в дом, садитесь, выпиваете чего-нибудь, болтаете, узнаете друг друга, а затем продолжаете болтать во время ужина. Я часто обнаруживал, что начиная с ужина, чаще всего возникает молчание или бессмысленная болтовня.

– Конечно, – сказала она, проходя в гостиную.

Не было никакого приглашения следовать за мной, но я все равно позволил ей идти впереди. Она села на диван в углу неряшливой комнаты и поманила меня присоединиться к ней, похлопывая по пустому месту рядом с ней.