Текст книги "Проклятие принцессы (ЛП)"

Автор книги: Мерри Хаскелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Он тронул мой лоб.

– Такой же, как у моей матери и братьев. Но ничего от твоей матери. Я едва могу вспомнить, как она выглядела, но ты точно не выглядишь, как она.

Она была красивее, чем я. Это я знала. Многие из монахинь говорили мне об этом. И гораздо выше. Я думаю, вы уже предположили, что я должна быть красивее и выше, чем моя мать, но это выдумка, которую они говорят девушкам, так чтобы мы старались повзрослеть.

Па снова захихикал, так сильно, что опустил свою голову на стол с травами. Его плечи тряслись.

– Я сказал «к счастью», – сказал он.

– Что?

– Я сказал, когда говорил о том, как ты выглядишь… Я сказал «к счастью». Но это не так уж и хорошо для тебя.

– Па, – сказала я настойчиво, – давай оставим тему моего внешнего вида в покое.

– Да.

Он встал и снова начал мерить шагами комнату, затем залез на стол и лег поперек открытой копии Физики. Невозможно было достать книгу, но так как он не ворочался, вероятно, не было никакой опасности.

– Па, может быть тебе следует…

– Я все еще не невидимый?

– Нет.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня, щека все еще была на странице, которую я читала.

– Ты хороший ребенок, Ревека, – сказал он. – Я не говорил тебе об этом, потому что Аббатиса сказала мне, что похвала раздувает гордость, но ты хорошая. Ты не так много лгала, как она наговаривала на тебя.

Я закусила губу, нахмурившись. Он не заметил этого. Он водил головой назад и вперед по словам Хилдегарда и выглядел мечтательным.

– И она была такая красивая.

– Кто? Аббатиса?

– Нет не Аббатиса, – сказал он. – А принцесса.

Скрип раздался снаружи. Па вытянулся по струнке, вращая головой, как сова, уставившись на оконную створку.

– Я слышал это! – вскричал он и вылез из открытого окна. Прежде чем я поняла, как это произошло или заметила, как он стоял с другой стороны оконной рамы. Па втащил пастуха Михаса через окно за капюшон.

Мальчик даже не боролся. Он шел, хромая, после хватки Па, как будто кота схватили за шкирку. Его рот был еще открытым, как будто он хотел замяукать.

– Почему ты подслушивал? Что ты старался услышать? Ты работаешь на венгров? – Па прокричал в лицо пастуха.

– Па, Нет! Па! Тише!

Рычание Па понизилось до кричащего шепота. Я бы удивилась, если бы кто-нибудь пришел узнать, в чем дело, так как каждый мужчина, перебравший сливового бренди, сейчас и снова начинает ссору с семьей. Или с знахарем. Разве не так?

– Пастух!

Я затрясла головой.

– Скажи ему, что ты не шпион, пастух.

Конечно же, он ничего не сказал.

– Па, ты же знаешь, что он не шпион.

– Я буду сидеть на нем, пока он не расскажет, для кого он следит. Или подожди… Ты пришел сюда украсть что-нибудь? Тебе нужна золотая чаша?

– О, Па, – закричала я. – Перестань! Отпусти парня!

Па был немного сумасшедшим, нес полную чушь.

Также внезапно как он схватил Михаса, Па отпустил его.

– Я чувствую себя нехорошо, – сказал он, рухнув на стул с такой силой, что тот заскрипел.

– Я вижу это, – вздохнула я.

Затем повернулась к пастуху.

– Уходи, Михас. Никто не хочет, чтобы ты был здесь.

Он пристально посмотрел на меня огромными глазами, которые стали фиолетовыми при свете свечи.

– Она сказала, уходи, – сказал Па, пошатываясь.

Михас отошел назад, я попыталась подойти к двери, но вместо этого ударилась о нижнюю полку с колбами. Дождь ароматного розового масла окатил голову мальчика. Я вздохнула. Розовое масло было таким дорогим.

– Па, сядь.

Я наступила на его ногу, и он плюхнулся, как двухлетний.

Михас почесал лицо и сплюнул, пытаясь убрать масло с глаз и рта. Я подошла к нему, пастушок отшатнулся от меня, прямо к двери, и в этот момент наступил в ведро с удобрениями.

– Ай, – воскликнул он, пытаясь освободить ногу из ведра, но она крепко засела. Михас тяжело ступал, быстрее, чем я бы могла представить себе, с одной поврежденной ногой и глазами, залитыми розовом маслом.

– Михас! – позвала я, но он не остановился. Я хотела побежать за ним и предложить свою помощь, когда услышала, что Па сильно вырвало.

– О, святые угодники, – пробормотала я и пошла помогать Па.

Когда он выблевал все содержимое своего желудка на пол гербария, я сказала:

– Думаю, можно засчитать эту попытку провальной.

– Согласен, – сказал Па и спокойно наклонился, и его вырвало еще раз.

Фу.

Я быстро убрала гербарий и оставила Па, храпящим на моем столе. Снаружи я посмотрела вокруг, но никаких следов Михаса не было. Я подошла к папоротнику, растущему среди руты, и срезала три четверти листьев. Предыдущей ночью, они были короткими и немного завитыми, сейчас же растение сильно вытянулось.

Я встретила Маржит под вечно открытыми глазами резных драконов Маленького Колодца. Она наполнила ведро свежей водой из колодца и села.

– Брат Космин сказал, что мы не должны пить эту воду, – сказала я.

– О, боги, нет. Он использовался раньше, как святой колодец, они говорили, хотя с другой стороны у него есть репутация. Он превращает людей в вервульфов.

Ооо.

– Но, – продолжила Марджит, – это просто колодец, одаренный капризной феей, и было бы безопаснее избегать питья из него.

Она говорила, как будто это общепризнанный факт. Мои губы немного зудели.

– Ты уверена? Брат Космин сказал, что он был проклят турецкими узниками.

Я указала на надпись.

Марджит фыркнула, брызнув водой из ведра на грязь.

– Брат Космин думает, что он знает больше, чем все остальные. Это святой колодец, поверь мне.

– Может ли питье подарить сны?

– Мечты, искусство, танцы, красоту, удачу, доброту все это может даровать. Или жабы могут выпасть из твоего рта, когда ты лжешь. Это рискованно. Не пейте из него. Теперь. Положи туда папоротники, – она жестом указала на ведро.

Когда я замешкалась, она схватила меня за руки и погрузила папоротники в воду, затем махнула руками над ведром и пробормотала на церковном языке. Я могла разобрать только несколько слов, в основном, цифры. Мои глаза остекленели.

– Сейчас я взываю к Великой Леди, – сказала мне Марджит, – и Афине, богине, которая украла шапку-невидимку Лорда Ада и передала ее Персею. Я считаю ее лучшим вашим покровителем. Не так много Аида, учитывая то, что ты сказала.

– Все хорошо, – сказала я. Языческий бред, я предполагала, что будем вызывать мертвых богов вместо дьявольских святых, но и от этого я все еще дрожала. По крайней мере, это не вызов дьявола. Я закрыла глаза и бормотала молитву для соединения с Святым Хилдегардом.

Марджит продолжала бормотать. Наконец, ее действия и слова подошли к завершению, и она простонала последнее слово, медленно разъединив руки. На ладошке ее левой руки была вязальная спица, большая, белая, как кость с огромным ушком.

– Тройная материнская спица, – сказала она, – умытая материнскими слезами, материнский кровью и материнским молоком. Ушко достаточно большое, чтобы стебель папоротника смог пройти.

Она протянула его мне.

– Принимайся за работу.

Небо посерело, а я только наполовину закончила простую шляпку, какую и хотела. Вдалеке пропел петух, разбудив ворон на крышах, которые закаркали утренние ругательства друг другу.

По крайней мере, я всегда думала, что карканье звучит, как ругательства. Возможно, они просто поют любовные поэмы другим воронам.

– Когда они собираются уезжать? – спросила я, пока шила почти вслепую своей спицей, мои глаза устали от ночного вязания при крошечном свете от темной лампы.

– Думаю, когда Корвинус поставит крест на нашей стране, – сказала Марджит. – Это самая нелепая шляпка, которую я когда-либо видела.

Я пригладила шляпку. Я все еще не умела вязать, и не знала, как справится с листьями папоротника, чтобы не порвать их.

– Ничего не будет, если мне понадобиться больше времени, чтобы закончить? – спросила я. – Уже рассвет.

– Если ты закончишь ее до следующего заката, ничего не случится, как и со старой Марджит.

Она похлопала себя по груди.

Я улыбнулась, но во мне уже ничего не осталось живого. Я завернула шляпку в свой передник и засунула подмышку.

– Спокойной ночи, Марджит.

– Хммм. Ты можешь сделать кое-что для меня, нарви свежих растений для ванн. Спокойной ночи, ученица.

Я хорошо поспала в утренние часы и проснулась с мутными глазами в 9 часов утра, когда брат Космин пришел в гербарий и позвал меня. Он тоже был наполовину проснувшимся.

Я высунула голову с чердака.

– Вы будете травяной чай, брат Космин? – услужливо спросила я.

Он согласился, и я соскользнула вниз по лестнице, приготовила хороший травяной чай для нас. Я сделала свой с ячменем, чтобы проснуться. А в его намешала сильную дозу валериана, чтобы он заснул, и замаскировала горечь тремя видами мят.

Он выпил, и я разволновалась, а не слишком ли много добавила. Он был старше, чем казался. Возможно, его сердце не выдержит. Я пообещала себе, что если он проснется крепким и сильным, я больше никогда не буду добавлять успокаивающие средства старикам.

Как только он заснул над пестиком и ступкой, я вытащила шляпку и начала вязать, держа фартук на готове, чтобы прикрыть свою работу, если услышу скрип двери.

Прошел час, затем второй. Папоротник высох и начал ломаться, и мне пришлось снова все намочить в воде.

Когда довязала последние петли, сомневаясь, недолго держала шляпку, прежде чем примерить ее. Она выглядела бесформенная кучкой, хуже чем носки, которые вязала, но я винила больше материал, чем отсутствие опыта. Тем не менее, она пришлась мне впору, даже не рассыпалась, хотя и выглядела странной и ломкой.

Я посмотрела на свои руки. Они были как и прежде, хотя, возможно, немного голубее, чем обычно. В действительности, весь мир казался немного голубее.

– Это сработало?

Брат Космин всхрапнул и проснулся от моего голоса.

– Эй? Ревека? Ну, и куда же эта ленивая девчонка делась?

Он осмотрелся.

И он не увидел меня.

Он не увидел меня.

Глава 17

Той ночью, надев шапку-невидимку, я спряталась в углу башни принцесс, откуда все хорошо было видно, и наблюдала.

Принцессы забрали ужин в свою комнату из-за ран. Они провели все время, охая, пока овечья шкура, кротовый мех и шерстяная прокладка не облегчили их боль. Я представила, как было бы плохо для них, если бы они попробовали отравить меня, если бы поймали, я знала действительно отличный рецепт чая с таволгой, который мог бы помочь их ногам.

– Я бы прокляла его, если бы знала как, – сказала принцесса Марикара, отпустив слуг.

– Ты говоришь это каждый день, – сказала другая принцесса.

– Мне бы хотелось, чтобы ты разгадала это проклятие и перестала брюзжать об этом.

– Сестры, – вмешалась третья принцесса, – мир! У нас есть важные дела, которые нужно обсудить. Нам нужно вернуть Иосифа назад. Вернуть и отдать венгерскому разведчику. Потом возможно нам снимут туфли и…

– И как же, скажи, нам это сделать? – оживилась Марикара.

Оставшиеся принцессы покачали головой.

– Никак, – сказала Отилия. – Даже я понимаю это.

– Есть один выход, – сказала Тереза. – Если одна из нас примет предложение.

Это предложение было встречено каменной тишиной, пока Раксандра, одна из дочерей таверной служанки, не сказала:

– Хорошо. Ты примешь его.

Это привело к взрыву ссоры, которую утихомирила Лакримора.

– Нет. Точно никто нет. Никто не примет ничего.

– Я… Я могла бы… – начала Отилия.

– Нет, – сказала Лакримора. – Мы зашли слишком далеко вместе, чтобы принять потерю одной из нас сейчас. И, Отилия, ты любишь другого. Даже если среди нас есть те, кто не заботится о своей бессмертной душе, те должны понять, что это неправильно.

– С другой стороны, мы принцессы, – сказала Тереза с высокомерным достоинством. – Принцессы не выходят замуж по любви, как крестьяне или низшее дворянство. Они выходят замуж за богатство и мир, то, что хорошо для их стран. Честно, что хорошо для нашей страны?

– Я считаю, мы возвращаемся к твоему принятию предложения, – сказала принцесса Виорика.

– Я думаю, мы возвращаемся к тому, чтобы напомнить друг другу о том, что значит потерять свою бессмертную душу! – сказала Лакримора. – Мы может быть только сестрами на половину, но мы в долгу друг у друга за это решение.

Тереза склонила свою голову.

– Да. Конечно, Лакримора права.

– Кроме того, Иосиф – это пешка в венгерской игре. В действительности им безразлично, вернут ли они его, – сказала Лакримора.

Послышалось ворчание, но все были согласны.

Лакримора выглянула в окно на небо и сказала:

– Время пришло.

Виорика и несколько других обошли комнату, заглядывая под кровати и тыкая в занавески. Я задержала дыхание, когда принцесса Сюзанна остановилась, подняла одну руку и прикоснулась пальцем к губе. Она резко повернула голову к одной из кроватей. Все закивали. Не было никакого призыва, ни одного намека на спрятавшегося человека как в ту ночь, когда они поймали Дидину, даже если было в комнате чисто, они бы нашли кого-нибудь еще в этой комнате.

Марикара и Сюзанна, прихрамывая, подошли к противоположным углам камина. Поскребли камень о камень, лаз открылся, и под ним обнаружились ступеньки, ведущие вниз.

Марикара осветила путь, держа крошечную закопченную лампу в руке.

Другие последовали за ней. Как только я хотела присоединиться к ним, Михас выскользнул из-под кровати и пошел на цыпочках за ними слишком близко, почти наступая на пятки Лакриморы, и я подумала, что кому-то не хватает шапки-невидимки! Я уставилась на него, не понимая, что он здесь делает, и что задумал, но у меня не было шанса смотреть так долго. Каменный пол начал закрываться снова. Я пронеслась по ступенькам за процессией, и камни закрылись за мной с глухим грохотом.

Я стояла в темноте, и только узкий луч лампы Марикары впереди освещал мне дорогу.

Передо мной Михас наступил на платье Лакриморы. Она вскрикнула.

– Что случилось? – спросила Отилия.

– Ммм, ничего, – сказала Лакримора. – Я положила руку на что-то вязкое.

На самом деле на стене с правой стороны отразился свет от лампы впереди – там была вода и что-то вязкое. Она указала на это Отилии, и процессия продолжила свой путь.

Я шепотом назвала Михаса идиотом. Он хочет, чтобы его убили. Или это все же случится здесь внизу.

Спуск с хромающими из-за боли в ногах принцессами, казалось, будет длиться вечно. Большинство из них могли только идти вниз шаг за шагом, как маленькие дети, которые только учатся ходить по ступенькам. Я немного отстала, чтобы быть достаточно далеко от Михаса, и Михас, казалось, понял, что нужно держаться подальше от Лакриморы, по крайней мере.

В итоге лестница привела к… снегу.

Я с сомнением ступила на последний камень, моя нога повисла в воздухе. Снег мягко зашуршал, даже впереди стояли покрытые снегом зимние спящие деревья. Я ожидала, что дверь в полу и лестницы вели вниз к темному туннелю… но я никогда не ожидала, что существует целый мир под поверхностью нашего мира, мир с деревьями и… снегом.

– Сад Святого Хилдегарда, – побожилась я с удивлением.

Моя рука взлетела ко рту, прикрыв его слишком поздно. Никто из принцесс не оглянулся, но Михас взглянул через плечо. Его взгляд смотрел прямо через меня, и он заколебался на мгновение, но последовал за Лакриморой.

Я ступила ногой на землю. Снег слегка захрустел и холод медленно распространился. Снег в июле. Это было невозможно, не так ли?

Я побежала за принцессами, не отставая от Михаса, он только вошел в чащу деревьев, чьи стволы были местами покрыты серебром. Сосульки, как шлифованное зеркало, капали с нагруженных веток. Удивительно, я протянула руку, чтобы коснуться ветки: были ли они живыми деревьями?

Маленькая ветка сломалась, как только я прикоснулась к ней, и упала на снег. Тихий хруст ветки раздался в тихом лесу, как выстрел аркебуза. Михас подпрыгнул за стволом дерева, а я застыла на месте. Несколько принцесс повернулись по направлению ко мне, ничего не увидели и продолжили идти, только Отилия осталась стоять на пути. Мой живот скрутило от дурного предчувствия. Но она не обернулась.

Лакримора слегка толкнула свою сестру.

– Продолжай идти. Они ждут.

Отилия продолжила идти, а Лакримора последовала за ней. В итоге Михас вышел из-за дерева и пошел за ними.

Серебряная веточка тускло мерцала в снегу. Я подобрала ее и засунула в мешочек с травами, решив, больше ничего не трогать. Затем поспешила за группой.

В лесу становилось светлее с каждым шагом. Сперва я подумала, что снег светит ярче, или, возможно, мои глаза привыкли к темноте, но на самом деле светилось небо, и мы вышли в рассвет.

Снег здесь стал ярче, здесь были кучи осенних листьев светло-розового и фиолетового и золотого цветов, которых я никогда не видела ни среди летних растений, ни даже в королевских шелках.

А солнце… солнце было узким и темным, как если бы смотрели на него через синюю вуаль Девственницы в окрашенное стеклянное окно… Солнце вставало, отправляя слабые лучи света через деревья. Деревья сменили свой цвет с грязно-серебристых на зеленоватую медь. У меня зачесались руки от желания потрогать и изучить эти растения. Я решила не трогать больше ветки, но шпионская сторона все же выиграла. Я подобрала медную веточку с земли, свернула ее между пальцами. Понюхала, она пахла железом. Я и ее положила в мой мешочек.

Солнце быстро поднималось, так быстро, что, казалось, это сон. С каждым шагом, странное солнце росло, и только когда я перестала собирать ветви, поняла, что рассвет был напрямую связан с нашим прохождением через лес. Когда я остановилась, солнце перестало расти. Я останавливались несколько раз, чтобы понять этот феномен и сильно отстала от принцесс, так что мне пришлось бежать, чтобы нагнать их. Они даже не заметили этого. Я полагала, что они привыкли к этому. А Михас заметил? Я не могла сказать наверняка. Казалось, он не был заинтересован лесом, как я.

Солнце отступило на второй план для меня, когда осенний лес превратился в летний. Потемневшее солнце стало полуденным, а стволы деревьев окрасились в медь. Тускло-изумрудные листья безжизненно свисали с этих деревьев. Было странно находиться в лесу без животных, ветра, воды. Темный цвет был угнетающим, странным, темные тени были везде.

Лесная тропа вела через поле белого папоротника, из которого была сделана моя шляпа. Длинные юбки принцесс скользили по этим растениям, рассыпая изумрудные семена на землю. Эта тропа походила на сияющий шрам коричневой земли, въевшейся в лесную поляну. Мне так хотелось склониться и потрогать эти растения, чтобы определить их свойства, может быть даже попробовать кусочек грязи кончиком языка, как учила меня сестра Аника. Но это была необычная почва. Она выглядела, как мятые гранаты, и это тревожило меня.

В действительности целый лес тревожил меня: необычное сияние от всего, оно сперва удивляло меня, но, в конце концов, было что-то искусственное в нем.

Я наклонилась, чтобы поднять упавшую медную веточку, которую также положила в свой мешочек.

Затем летний лес сменился весенним. Солнце садилось здесь или вставало? Мы как будто шли назад через все времена года, так что, возможно, течение дня было задом наперед. Я не могла сказать. Длинные лучи тусклого красного света проникали через бронзовые деревья. Рубиновые и изумрудные почки появились на ветках, и лесная поляна была усеяна клочками молодой травы и аметистовыми алзинами. Мне это очень понравилось, пока я не рассмотрела ближе: почки были сгнившие в середине, а трава – бледная и увядающая. Здесь я тоже взяла бронзовую веточку.

Мы вышли из леса на берег огромного озера, где снова царила беззвездная ночь. Ослепляющий свет десяти тысяч свечей танцевал над темной водой, сияние исходило из золотого шатра, стоящего на холме. Сладкая музыка донеслась до нас и двенадцать маленьких лодочек ожидали нас на берегу, каждая с фонарем, висящим на высоком крюке на ножке. Около каждой лодки стоял гребец, одетый в красную ливрею, каждый был красивее, чем предыдущий. Каждый мужчина протянул руку принцессе, которая подала свою руку и повернулась ожидания сестёр.

– Мои господа, – сказала Лакримора, последняя из прибывших, – за нами следят.

Она повернулась и указала рукой прямо на Михаса, который был наполовину скрыт за бронзовым деревом, застывший от страха.

Как собаки на охоте, гребцы подняли свои головы на Михаса и напали все вместе.

Глава 18

У Михаса не было шанса. Гребцы схватили, связали его и бросили в одну из лодок.

– Помощник садовника? – спросила принцесса Надия, не пошевелившись.

Лакримора пожала плечами.

– Возможно, – сказала она и наклонилась, чтобы поправить повязки в железном ботинке.

Я была в таком ужасе от всей этой сцены, онемев и уставившись, что не успела запрыгнуть в лодку Отилии одновременно с ней. Ее гребец, одетый в красную ливрею, уже оттолкнул лодку от берега к тому моменту, как я пришла в себя.

Но, к моей удаче, Лакримора еще не отплыла. Я встала за ней, и мы вступили в лодку почти одновременно. Лодка колыхнулась и резко закачалась, как только я оказалась в ней. Лакримора вскрикнула и резко села на место посередине. Я сжалась от страха.

– Осторожно, – сказал ее гребец с сильным саксонским акцентом. – Мы почти опрокинулись.

– Это всё эти проклятые ботинки, – сказала она.

– Ни у кого не было такой проблемы с ними.

Она нахмурилась.

– Спасибо за то, что указал на это, Иосиф.

Иосиф. Иосиф, пропавший саксонец!

Иосиф тянул лодку от берега с ворчанием.

– Ох. Лодка очень тяжелая сегодня!

– Это обувь, – резко ответила Лакримора.

– Я не думаю, что они были такими же тяжелыми прошлой ночью.

– Это обувь, – прорычала она.

Иосиф затряс головой.

– Будет удивительно, если ты сможешь поднять свои ступни, чтобы танцевать.

– Я буду танцевать также красиво, как всегда, не бойся, – холодно промолвила принцесса. Я была уверена, что теперь Иосиф заткнется, но он продолжил.

– Ох!

Он греб со всей силой, только едва опережая лодку с принцессой, гребцом и Михасом.

– Нельзя объяснить твоими туфлями то, что мы отстаем.

– Нет, только ты можешь это объяснить, лентяй, – сказала Лакримора.

Иосиф вздохнул. Мне стало жаль его.

Две переполненные лодки устремились к дальнему берегу. Мы были прямо перед Михасом. Другие принцессы и их гребцы уже прибыли и сейчас шагали к палатке. Огромная темная фигура ждала на берегу. Силуэт ожидающей фигуры превратился в дикое животное создание с большими устрашающими крыльями. Я замерла, одной рукой зажав рот, чтобы не закричать от удивления и ужаса.

Лодка подплыла к месту, и темная фигура наклонилась. Его узкое, израненное лицо приблизилось ко мне слишком близко, и оно вытянуло Лакримору из лодки так легко, как будто она ребенок, держа ее осторожно в своих лапах; его горячее дыхание прокатилось по моему лицу, оставляя запах горького миндаля и табака. Я не могла остановить дрожь, прокатившуюся по мне.

Змей. Дракон, демон, хранитель сокровищ, насильник молодых дев.

– Лорд Драгос, – открыла рот от изумления Лакримора. Я никогда не видела ее раньше взволнованной. Я очень хорошо понимала ее ужас. Я застыла. Мой живот туго затянулся в узел от страха.

– Вы все еще носите железные ботинки, – сказал змей низким рокочущим голосом. – Мудрость вашего отца опережает его. Он был одет в разрезанную черную мантию, которая совсем не прятала его козлиных ног, одетых в короткие штаны. Он носил королевские золотые браслеты на запястьях. Его мантия была застегнута на пряжку, имеющую форму его изогнутых ужасных зубов. Я прикусила пальцы, чтобы не закричать. Если он раскроет меня… если он найдет меня! Все мои детские кошмары о Муме Падурий стали незначительными рядом с запахами и звуками живого змея.

– Мудрость моего отца заключается только в попытке подлатать тонущую лодку во время шторма, – ответила Лакримора. Хотя она находилась в красных руках лорда Драгоса, принцесса сохранила спокойствие и была холоднее, чем дождь. Я завидовала ее храбрости.

– Железная обувь всего лишь более надежная, чем предыдущая, сделанная из телячьей шкуры и сатина.

Лорд Драгос вдохнул и выпустил пепельный дым через ноздри.

– Твоя железная обувь такая же крепкая, как мои копыта? – спросил он. Он наступил копытом на камни, выпустив искры, и раздался звук, резкий и глухой по всему озеру. Эхо разнеслось за павильоном, хотя за ней была каменная стена. Я зажмурилась и стала опасаться два вида темноты, одну – пустую, и другую – крепкую. Гора?

Лакримора улыбнулась и ничего не сказала. Это была недружелюбная улыбка, но Лакримора никогда не улыбалась.

– Кто наш новый гость? – спросил дракон.

На мгновение я запаниковала и подумала, что он имеет в виду меня, и почти закричала. Но я рукой зажала рот еще раньше, подсознательно ожидая такого вопроса. Но змей смотрел на лодку Натана, а именно на Михаса. И тут же мужчины в красной ливрее быстро прошли через павильон и вытащили мальчика, как только лодка с ним достигла берега.

– Просто еще один молодой идиот, – сказала Лакримора, пожав плечами и заклеймив так Михаса.

Хотя даже это мнение не отличалось сильно от моей оценки его, ее обычная отстраненность злила меня, и даже на долю секунды я забыла о страхе.

Змей понес принцессу Лакримору вверх по дорожке за Михасом, когда Иосиф вылез из лодки и потащил ее к дальнему берегу, ворча из-за моего веса. Затем он последовал за Лакриморой и змеем вперед к павильону.

Я говорила себе, оставайся в лодке, следи за ними, идущими к павильону. Я просто останусь в лодке. Я не пойду никуда рядом с этим созданием.

Но, несмотря на это мудрое предупреждение, я вылезла из лодки.

Хорошо, разомни свои ноги, я говорила себе. Только не следуй за ними.

Но, конечно же, я последовала за ними.

Без вопросов, ты сама себе самый худший враг, ругала я себя, даже следуя за ними на цыпочках.

Издалека строение выглядело хорошо, ближе оно смотрелось фантастически. Поддержкой павильона были деревья из золота, а крыша была переплетена их листьями в виде золотого купола. Жемчужная цикада, пролетая, приземлилась на стволе дерева, где потерла свои лапки и начала создавать прекрасные звуки лютни. Вся музыка была создана крошечными прекрасными созданиями, ящерицами и саранчой, и маленькими птичками.

Весь свет шёл не от свечей, а от несметного числа ос с маленькими светящимися огоньками. Это мило, если вам нравятся такие вещи, но у меня началась чесотка, когда я увидела покачивающиеся усики. Я решила больше не смотреть так близко на них.

Группа помостов окружала огромный центральный пол из блестящего золотого дерева. На одном из помостов был банкетный стол, на другом поменьше – крытая беседка, а на третьем – обитые шелком стулья. С краю банкетного помоста, Лорд Драгос поставил Лакримору на ноги, и предложил ей руку. Она положила свой мизинец и позволила ему вести к столу, где сидели ее сестры. Бедный Михас был привязан к маленькому стулу с одной стороны.

Драгос помог Лакриморе занять ее место.

– Я напоминаю себе не беспокоиться об этой обуви. Потому что если твой отец навредит вам очень сильно, даже если одна из вас не сможет танцевать…

– Не бойтесь, мой лорд. Мы способны танцевать, как и обычно. Сегодня все будет как обычно.

– Как прелестно, – пробормотал Лорд Драгос, его голос прозвучал так многозначительно, что я не могла предположить, что это значит и вжалась в ее стул.

Я приблизилась к банкетному столу. Каждая принцесса сидела между двумя мужчинами в красном, и за каждой гостьей стоял лакей наготове.

Еда перед принцессами и их компаньонами была великолепная, хотя лежала не по правилам. Спелые красные яблоки располагались рядом с ароматным виноградом и кучами светлых апельсинов, лимонов и лаймов. Слива, смородина и клубника гнездились вместе с грушанкой, голубикой и грушами. Я никогда раньше не видела апельсины летом, оставь одну клубнику рядом с осенними яблоками, и мои руки сами потянутся, чтобы проверить, что этот фрукт на самом деле он, и нет больше странностей, таких как серебряные и медные деревья. Как это всё сюда попало? Откуда это взяли?

Фрукты не были даже главной частью приема пищи. Здесь были прекрасные хлебцы, хорошие сыры, торты и конфеты, яйца и огурцы, пироги и жаркое. Запах был ошеломляющий, и хотя я почувствовала себя невыносимо голодной, настоящее изобилие пира сводило меня с ума и ужасно, ужасно соблазняло.

И я все больше злилась, смотря на кучу еды перед принцессами.

Как это назвали… проклятие?

Я разгневалась. Захотелось залезть и растоптать еду, разломать ее на кусочки, прежде чем она попадет к принцессам, как раньше попадала каждую ночь. Также я очень сильно хотела подбежать и украсть полные карманы сыра и фруктов для себя. Если б не здравый рассудок, который помог мне держать себя в руках, я не приближалась к столу, отказываясь даже от желания. А также отказываясь от желания покинуть павильон, грести обратно к дальнему берегу, выйти на поверхность мира и рассказать принцу Василию, что проклятие связано со змеем.

Вздохнув глубоко и успокаивающе, я пересилила себя и осталась ждать и смотреть, что они будут делать с Михасом.

Лорд Драгос сидел во главе стола. Огромный деревянный стул заскрипел под его весом. Я подползла в поисках места подальше, чтобы наблюдать за ними. Я подумала о том, чтобы заползти под стол, но там ничего нельзя было увидеть из-за ножек стула и ног людей, а вместо этого нашла убежище за стулом рогатого лорда, так как у него не было лакея, и не было опасности столкнуться с кем-нибудь. Я стояла рядом с ним, так близко, что ощущала еще больше запах горького миндаля и табака.

– Так что, принцесса Марикара, – сказал лорд Драгос, указывая лакеям на то, чтобы они разложили еду на шатерном столе, – этот новенький не выглядит, как воин. И я думаю, он недостаточно галантен для девочек.

– Мы можем использовать его, как еще одного сильного гребца, – сказала принцесса Марикара. Она прикусила кончик пальца и захихикала. Лорд Драгос засмеялся глубоким голосом, что напомнило мне о звуке огромных барабанов вдали.

Если это была шутка, то это не было шуткой для меня, но другие принцессы рассмеялись, кроме Лакриморы и Отилии. Ни один мужчина в красной ливрее не подал знака, что услышал слова, которыми обменялись лорд Драгос и Марикара.

Любопытно.

Я подумала о том, чтобы подобраться к Марикаре и поранить ее пятку ножом слегка своим ножом для трав за то, что она насмехалась над бедным, глупым Михасом, но, в конце концов, решила, что сохранить жизнь Михасу важнее, чем сохранить его честь.

– Так вы настаиваете на этом? – спросил лорд Драгос, отпивая из золотого кубка.

– Мы настаиваем, – сказала принцесса Отилия.

Змей кивнул, и двое лакеев поставили еду перед Михасом и отвязали одно запястье, чтобы он мог есть. Он выглядел смущенным, но пока все ели, он взял кусок хлеба и сыра, и осторожно пожевал.

Между принцессами возникло напряжение, и даже у лорда Драгоса, о котором я не знала, пока не последовала за ними. Михас прожевал и проглотил свой первый кусок. Он ел все больше и больше, жадно прожевывая фрукты и хлеб, и куриные ножки, как будто он не ел неделями.