Текст книги "Шепот в ночи"
Автор книги: Мэрилайл Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Глава двенадцатая
– Джеймс, покажи Халберту, как кидать кинжал прямо в цель. – Просьба Дэйра сопровождалась улыбкой, согревшей обоих мальчиков и вознаградившей их за утомительный труд. Это умение легко давалось Джеймсу, а Халберт, хотя и долго упражнялся, никак не мог попасть в цель. Снова и снова посылал он свой кинжал в сторону от отметки. Мишень была прикреплена к деревянной конюшне, построенной напротив каменной стены.
Джеймс ухмыльнулся и посмотрел на графа. На его лице выделялись яркие рубцы и заплывший глаз. Мальчик устал выполнять одно и то же задание, но одобрение графа стоило того, так же как и все еще пульсирующие раны, полученные в драке из-за графа, были знаком мужества.
– Бери кинжал вот так. – Джеймс легко и уверенно положил костяную рукоятку на ладонь. – Пусть она будет такой же частью твоей руки, как и твои пальцы.
Юный Халберт внимательно смотрел на Джеймса и старался повторять его движения. Но оружие не слушалось его, а большой палец руки неловко оттопырился. Лезвие перевернулось и выскользнуло через напряженно сжатые пальцы. Мальчик с ужасом посмотрел на Дэйра.
– У меня нет способностей к воинскому искусству. – Уткнув глаза в землю, туда, где торчал кинжал, Халберт угрюмо признался в том, что для всех уже было очевидно. – Наверное, мне нужно было пойти по стопам дяди Уолтера и связать свою жизнь с церковью. Похоже, это единственное, на что я годен. – В его голосе слышалось отвращение. Было понятно, что он считал печальным этот путь, приемлемый только в самом крайнем случае. – Но возможно, я потерплю и в этом неудачу, как он.
– Халберт, пока еще ты ни в чем не потерпел неудачи. С каждым разом ты учишься. – И хотя Дэйр и был удивлен тем, что мальчик привел в пример Уолтера как церковника, он удержался от вопросов. Сначала надо подбодрить Халберта. Мальчик нуждается в его поддержке. Дэйр положил руку на его опущенные плечи. – Более того, ты являешься наследником поместья Кенивер, и тебя никто не заставит провести жизнь в молитвах и покаянии.
На юном лице отразилось облегчение, хотя он и прятал страх за свое будущее в глубине сердца. Несмотря на беспокойство, что Кенивер может остаться во владении короля, известного своим непостоянством, уверенность графа в восстановлении его собственности передалась и ему.
– Но ты должен учиться командовать, – строго продолжал Дэйр, – и ни один командир не имеет права приказывать, пока не докажет своим людям, что среди них он самый искусный воин. Можно заплатить воинам, но нельзя заплатить за преданность, без которой не завоевать победы. – Лицо Дэйра помрачнело. Двум парам серьезных юных глаз еще недоставало опыта, чтобы понять, что это и было причиной, толкнувшей его на борьбу, которую он вел сейчас. А он чувствовал свое поражение в каждом отведенном взгляде, полном страха, в каждом шепоте, в слухах, распространяющихся, как чума – невидимых, но смертельных.
Вспомнив то, о чем он говорил, Дэйр заставил себя улыбнуться и продолжил:
– Несомненно, нет таких людей, у которых сразу все получается, Джеймс может тебе это подтвердить.
– Граф Дэйр прав. Когда я был ребенком, – Джеймс был восхищен своим новым положением, завоеванным победой над Дэвидом, – я не мог ударить по дереву, даже если оно находилось всего в двух шагах от меня.
Дэйр изумился, что Джеймс говорит сейчас как взрослый, но его удивление не погасило интерес, вызванный словами Халберта.
– Это правда. Я наблюдал за его первыми тренировками. Теперь, Халберт, твоя очередь учиться и ошибаться. Попробуй еще.
Дэйр, сдерживая любопытство, подождал, пока юный Халберт не возьмет снова свое оружие. Оба мальчика бросили кинжалы в мишень, прикрепленную к деревянной стене. Лезвие Джеймса попало точно в цель, в то время как Халберту удалось только сделать зарубку на краю. Мальчики издали победный крик, а Джеймс одобрительно хлопнул Халберта по спине.
– Теперь ты добился своего. С каждым разом, Халберт, у тебя будет лучше получаться. – Дэйр протянул мальчику руку. – Ты должен чувствовать облегчение, что это умение нужно не для церкви.
Гордый оказанной ему честью, Халберт положил свою руку в его.
– Спасение! Никогда бы я по собственной воле не стал проводить жизнь в какой-нибудь мрачной комнате, делая отметки в бумагах, как дядя Уолтер. Он работал у моего отца до того, как того забрали. – При этом болезненном воспоминании Халберт стиснул неожиданно задрожавшие губы.
– Я не знал, что Уолтер жил не только в Кенивере. – Дэйр быстро увел разговор от мучительной темы. – Когда это было? – Он не желал причинять мальчику боль, но ему нужна была информация. Он надеялся, что, задав такой вопрос, сможет узнать важные сведения и отвлечь Халберта от грустного предмета.
– Должно быть, когда я был маленьким, потому что я не помню его до того, как он вернулся в Кенивер в прошлом году. Но он говорил мне, что провел довольно много времени у епископа Винчестерского. Уолтер говорил, что хотел вступить в Святое братство, но почувствовал себя таким одиноким, что решил вернуться домой. Он подумал, что это не его призвание и он не сможет стать монахом. Не знаю, правда ли это, но мой отец всегда говорил, что ему повезло, потому что среди членов его семейства есть тот, кому он может доверить вести свои записи.
Глаза Дэйра сузились. Как утренний туман рассеивается при ослепительном полуденном солнце, так и теперь прояснилась картина событий. Халберт, как многие другие лорды, не умел читать и писать. Будучи настоящим воином, он не видел смысла в трате времени на занятие, которое, он считал, для слабых мужчин. Юный Халберт тоже отстаивал это мнение. Отвлекшись от своих мыслей, Дэйр услышал его слова:
– Какая нужда лорду тратить время на такое скучное занятие, куда лучше получать более важные навыки? – Юный Халберт, говоря это, уверенно смотрел на кинжал, аккуратно лежащий на его ладони.
– Уметь читать и писать – очень важно, Халберт, – серьезно сказал Дэйр мальчику. Он не хотел возвращаться к болезненной теме, но сначала надо переубедить Халберта. – Очень важно стать хорошим воином, но не всегда опасность ждет нас в бою.
Мальчик сжал костяную ручку кинжала, а сам в удивлении смотрел на Дэйра. Определенно Дьявол шутил над ним.
– Ну! Вы не писарь, но вы граф и имеете власть. Дэйр улыбнулся Халберту. Тот явно не верил ему.
– Да, но я умею читать и писать. – Он не учился, как было принято у церковников, и не думал, что ему пригодится это умение. Он учился у людей, имеющих образование и состоявших в услужении у Ричарда Маршала, скорее чтобы заполнить скучные недели и даже месяцы в ожидании новых сражений.
– Если ты не умеешь читать, что пишут о тебе или что дают подписать, то как ты можешь (а однажды ты станешь лордом) быть уверен, что не подпишешь документ, согласно которому ты совершил государственную измену? – С того самого момента, как он узнал о письмах, обвиняющих Халберта в измене, Дэйр не сомневался в том, что все произошло именно так. И теперь он должен был уберечь юного Халберта от повторения судьбы его отца.
Халберт был смышленым мальчиком. Его глаза широко раскрылись при мысли о том, как очевидно это объяснение. Он знал наверняка, что его отец не совершал никакого преступления. Досадный туман неразберихи, пятнающей честь отца Халберта, рассеялся, когда он без вопросов принял оба объяснения: как было совершено преступление и уверенность графа, что все, в конце концов, исправится. Невозможно было не верить Дэйру. Забыв обо всем, юный Халберт, как ребенок, бросился к Дэйру, и тот подхватил его на руки.
Смущенный Джеймс понял не только то, что барон Халберт не виноват, но и то, что та же опасность грозит и их графу. Волнуясь, он неосознанно начертил ногой на влажной земле какую-то латинскую букву. Когда Джеймс понял, что сделал, он испугался и быстро стер ее ногой, виновато глядя на них. Он не хотел показаться хвастуном, потому что рядом стоял тот, кто не умел этого делать.
– Ты очень талантливый мальчик, Джеймс. – Искренне сказал Дэйр. – Поздравляю, что у тебя такие разнообразные познания. Кто научил тебя писать?
– Моя мать, – звонко сказал Джеймс, покраснев от неожиданной похвалы.
Дэйр говорил в своей обычной бесстрастной манере, и мальчик не заметил, что он действительно удивлен. Необычно то, что парень таких лет может уже читать и писать, но еще более странно, что его этому научила женщина.
– Моя бабушка, леди Несса из замка Паррант, должна была стать монахиней. Она научила мою мать, а моя мать научила меня. – Джеймс осмелел от одобрения, выраженного ему графом.
– Тогда ты сможешь очень помочь мне. А юный Халберт еще больше оценит твою помощь, по крайней мере, в будущем. Ты можешь научить его тому, чему твоя мать научила тебя.
Халберт поднял голову с плеча Дэйра, на котором он плакал, не стыдясь своих слез, и вытер щеки рукавом туники. Теперь он смотрел на Джеймса с нескрываемым восторгом, ведь тот уже знал то, что ему, Халберту, еще предстояло узнать.
– Ты будешь учить меня? – Не мигая, он ждал его согласия. – Хотя я не такой способный, как ты, клянусь, что буду упражняться и упражняться до тех пор, пока у меня не получится.
Джеймс еще больше покраснел, но гордость придала ему уверенности в себе.
– Ты такой же способный, как я, Халберт. Просто я начал учиться уже давно. Если хочешь, я поделюсь с тобой своими знаниями, хотя, когда ты научишься тому, что умею я, нам придется искать другого учителя.
Дэйр опустил Халберта на землю и смотрел, как мальчики взяли кинжалы, чтобы возобновить тренировку. Они тут же стали обсуждать, где достать подходящие куски угля, чтобы писать на старых деревянных досках. Да, если бы все остальные проблемы решались так же легко!
Возможно ли это? Хотя бы одна, самая важная для Дэйра. Если эти мальчики так быстро поняли, как обвинительные письма были подписаны человеком, не умеющим писать, то Элис должна была понять намного больше.
– Кто ударил тебя? – В темноте Тэсс попыталась ускользнуть по пустой лестнице, но Элис быстро сделала шаг в сторону, чтобы не дать ей пройти. – Тэсс, откуда у тебя этот ужасный рубец?
Служанка схватилась за щеку рукой, скрывая явно заметную красную отметину. Слезы, в этот раз настоящие, капали из-под прикрытых ресниц. Щека все еще болела, и это напоминало ей о том, что маленький злобный человек способен причинить ей еще большее зло, если она не сделает, как он сказал.
– Оставьте меня, госпожа! Пощадите меня, прошу вас! Пощадите! – Глаза Тэсс, полные ужаса, были самым убедительным доказательством, которое она могла предложить Элис. Но Элис не хотела, чтобы женщина страдала в одиночестве.
– Пощадить тебя? Тебе нечего бояться меня. Я тебе помогу. Пойдем, я сделаю холодный компресс. Он снимет припухлость. – Элис провела Тэсс к себе в спальню, из которой только что ушла и где они разговаривали прошлым вечером. За последние несколько дней Элис многому научилась у Клевы. По крайней мере, она могла обрабатывать раны и с радостью предложила свою помощь тому, кто нуждался в ней.
Элис опустила кусок материи в холодную воду. Интересно, не войдет ли забота о Тэсс у нее в привычку? Мягко отстранив широкую ладонь от лица, Элис вытерла ей слезы и прижала холодную тряпку к покрасневшей щеке.
– Теперь скажи, кто причинил тебе такое зло? – спросила она спокойно, поставив маленький керамический кувшин с мазью рядом с уже приготовленными свечами.
– Не говорите ему, что я сказала вам. – В голосе Тэсс прозвучало отчаяние. – О, госпожа, я прошу вас, не говорите, иначе моя жизнь будет в опасности.
У Элис перехватило дыхание. Несмотря на страх услышать вполне определенный ответ, она не могла удержаться от дальнейших вопросов:
– Кому? – Тэсс разразилась новыми рыданиями. – И какая опасность?
– Я пыталась противиться ему, я пыталась. – Тэсс сжала тряпку и прикрыла ею искаженное лицо. – Это правда, но он сильнее меня. Я не могла противиться ему.
Хотя она говорила туманно, Элис поняла ужасный смысл слов слишком хорошо. Она могла поверить и поверила в то, что Тэсс побывала в постели у Дэйра, но она никогда не поверит, что он ударил женщину или кого-нибудь еще.
Элис снова отвела руки Тэсс от лица и начала мазать шрам мазью, которую Клева дала ей для лечения ее собственных синяков после похищения. При всем том, что Тэсс обычно притворялась и играла свои роли, эта рана была слишком реальна, как и ее страх. Кто-то ударил ее, кто-то напугал. Не Дэйр, но тогда кто? Ответ не был важен для нее. Главное – не допустить, чтобы эту отвратительную историю связали с именем Дэйра. Злые слухи не должны были достичь своей цели. Для этого ей нужно притвориться, что она поверила каждому слову Тэсс.
– Дьявол продолжает творить зло. – Желтовато-коричневые глаза с удивлением уставились на Элис, съежившуюся, как будто нападение было совершено на нее. Тэсс приняла ее ответ, как знак того, что она безоговорочно поверила в ее беды, но в то же время чувство удовлетворения смешалось с неожиданно возникшим чувством стыда. Эта леди Элис по-прежнему мягко относилась к ней, хотя она заставила страдать ее, женщину, которая вызвала восхищение у Арлена.
Эти мысли вызвали у Тэсс новый приступ слез. Как она расскажет ему об этих неприятностях, если он когда-нибудь вернется? Она всегда насмехалась над ним, и, наверное, ее беды и поступки не будут волновать его. Текущие по ее щекам слезы смыли целебную мазь, так аккуратно нанесенную на ее лицо. Элис терпеливо повторила процедуру. Тэсс уже не чувствовала прежней решимости. Но в следующее же мгновение она поняла, что нужно делать выбор: или она признается во всем и вызовет этим гаев Уолтера, или немедленно возобновит атаку. Чувство самосохранения победило.
– Граф Дэйр был очень сердит на меня за то, что я вам сказала. Он так разозлился, что ударил меня и сказал, что если я сделаю это опять, мне будет хуже. – Эти слова напомнили ей об угрозе, которую ее нежеланный «союзник», без сомнения, будет только рад привести в исполнение. Она с упорством продолжала: – Прошу вас, не выдавайте меня ему, иначе я умру.
Впервые юный Халберт смог присоединиться к Джеймсу и другим пажам, чтобы прислуживать за ужином. Все, кто сидел за высоким столом, были погружены в свои проблемы.
Элис опоздала на ужин, но ее это мало заботило. Она почти не притронулась к еде, потонув в беспорядочной череде растущих тревог. Ее мысли вновь и вновь возвращались к опасным слухам, которые, как и раньше, быстро расползались по замку и, казалось, были так же неискоренимы, как сорняки.
Ни Томас, ни Элинор не оправились после своего противостояния. По крайней мере, одного дня, прошедшего после этого разговора, было недостаточно. Они уставились на еду, к которой едва прикоснулись, не желая встречаться взглядом друг с другом. Они были так же заняты своими мыслями, как и Элис. На Сибиллин никто не обращал внимания. Она была раздражена тем, что Дэйр не проявлял к ней интереса, и, отвернувшись от него, открыто кокетничала с несколькими охранниками, глядевшими из-за своих столов на нее.
В течение всего ужина Дэйр пристально смотрел на Элис, молчаливо требуя, чтобы она взглянула на него. Как еще мог он сообщить ей о своем желании поговорить с ней наедине? Без сомнения, он не мог сказать этого вслух. Дэйр был так сосредоточен, что даже не заметил удовлетворенного выражения лица своего врага, уже обратившего внимание на то, что Элис упорно не отвечает на вызов голубых глаз.
Находясь под могущественным вниманием Дэйра, Элис тоже не почувствовала, что Уолтер наблюдает за ней. Рассказ Тэсс вызвал в ней лишь тревогу и страх, что она невольно может укрепить слухи, так обильно очерняющие Дэйра. Она замужем, и если заметят, что она стала жертвой его козней, это только подтвердит сплетни об ужасном обольщении, о котором, как она подозревала, Тэсс будет говорить повсюду. Это еще один повод для богатого воображения слушателей. Элис намеревалась предотвратить опасность, нависшую над Дэйром, и не ответила на его взгляд. Все было напрасно. Ее сердце ей не принадлежало, и она это знала. Этот страх придавал ей силы. Она откажется от искушения, от того блаженства, которое ее ждало в объятиях Дэйра.
С той самой ночи, когда было объявлено о смерти ее похитителя, в замке Уайт не появилось ни одного бродячего артиста. Элис не сомневалась, что жонглер, выступавший у них в то время, повторил историю жутких преступлений, совершенных графом Дьяволом, наслаждаясь мимолетной славой рассказчика. Безусловно, артисты, услышавшие эту историю, не желали подвергать себя опасности. Однако даже самое замечательное представление не удержало бы сидящих на почетном помосте, настолько сильная тревога чувствовалась в атмосфере зала. И хотя вчера все поднялись наверх в малую гостиную, сегодня быстро разошлись по своим покоям. Все, кроме Дэйра. Его было нелегко заставить повернуть с выбранного пути.
Как того требовали хорошие манеры, Элис отошла в сторону, чтобы сначала по лестнице прошли Элинор и Сибиллин. Почувствовав, что к ней приближается Дэйр, она быстро начала подниматься вверх, но он мягко схватил ее за руку.
– Элис, я хотел бы… – Глубокий голос Дэйра неизменно находил отклик в ее сердце. Элис пошла бы за ним на край света, но тут раздался другой голос.
– Дэйр, юный Халберт сказал мне, что вы посоветовали ему учиться писать. – Никогда Уолтер не говорил со своим хозяином без крайней необходимости. Сейчас ему нужно было воспользоваться этой уловкой, чтобы разъединить эту пару.
Внутренний голос говорил ей, что она должна быть благодарна, но вместо этого она вспыхнула от глубокого разочарования, такого, что из ее горла чуть не вырвался крик. Чтобы скрыть предательски прорывавшиеся чувства, Элис поспешила в свою темную и неприветливую комнату. Маленькая спальня едва была освещена мерцавшим огоньком единственной горевшей свечи. В тоске и бессильной ярости Элис бросилась на кровать. Матрас на ней сбился, и это стало еще одной причиной для раздражения в этот неприятный день. Она поднялась и несколько раз ударила по сбившимся местам, затем снова упала на кровать лицом вниз, а невольные слезы закапали сквозь сердито сжатые ресницы. Ее жизнь очень изменилась – стала такой сложной. Прошли те милые времена, когда ее наставником был отец, когда все было так ясно и просто.
Какой удар! Элис резко перевернулась на спину. Если она чему и научилась в этой путанице, в которую превратилась ее жизнь с тех пор, как отца обвинили в измене, так это тому, что все не просто и женщина может выжить, только думая сама за себя. Девушка почувствовала, что к ней вернулась способность управлять своими мыслями и поступками. Для начала она займется собой.
Она поднялась с кровати, распустила свои каштановые волосы и усердно начала их причесывать, пока они не заблестели. Только после этого она сняла простое любимое красное платье, ставшее ей еще дороже благодаря воспоминаниям об объятиях Дэйра, везшего ее после похищения.
Она нашла платок и вытерла слезы на покрасневших щеках. Оставшись в одной сорочке, Элис подняла кувшин из небольшого углубления рядом с кроватью и налила в миску немного свежей воды для вечернего умывания.
– Элис, я пришел поговорить с… – Дэйр был ошеломлен. Его черные брови высоко поднялись и почти соединились с черной прядью волос на лбу. Было еще рано – хотя ни один мужчина не имел права заходить в женскую спальню, – и этот визит не мог для него представлять большой опасности.
Потрясенная, Элис пронеслась мимо неожиданно раскрывшейся двери, по пути выплескивая на себя воду из миски. В следующее же мгновение все разумные мысли вылетели у нее из головы, и она задрожала под пылающим взглядом голубых глаз, прожигающих ее от копны вьющихся волос до голых кончиков пальцев.
С того дня, как он освободил свою Огненную Лисицу от бессердечных охотников, захвативших такую сладкую добычу, Дэйр еще не видел ее настолько соблазнительной. Она же застыла от изумления, невольно показав восхитительные изгибы своего тела, недостаточно прикрытого ни белым шелком короткой мокрой сорочки, ни густыми огненными волосами, ниспадающими до округлых бедер. Как невидимый, но разрушительный огонь в глубине леса, бушевали в Дэйре желания. Он был не в силах разумно относиться к Элис и, не думая о том, что делает, медленно пошел навстречу своей запретной мечте. Она была совсем близко. Но Элис вдруг очнулась от своих грез и поняла, что почти раздета. Она кинулась к кровати и судорожно схватила с нее платье. Ее щеки горели от стыда.
То, что он так долго не имел и не хотел ни одной другой женщины, усиливало во сто крат запретную страсть Дэйра к этой девушке. От него потребовалось огромное усилие воли, чтобы не поддаться минутному искушению и не сорвать с нее это легкое одеяние. Он хотел бы смотреть, прикасаться, насладиться этой матовой плотью. Дэйр сделал над собой усилие и тряхнул головой, избавляясь от искушающих мечтаний.
– Что вы пришли сказать? – Этим вопросом она хотела вернуть благоразумие и начать разговор по делу, несмотря на ужасное искушение, бывшее совсем рядом. Элис прижала свое пышное платье к подбородку и попыталась говорить настолько естественно, насколько могла, впрочем, невольно задыхаясь от волнения.
Стремясь поддержать ее, Дэйр внешне вел себя будто ничего не произошло.
– Только сегодня я узнал от юного Халберта, что Уолтер учился у епископа Винчестерского. – Из-под густых черных ресниц он внимательно следил за Элис. Означают ли что-нибудь для нее эти слова, так много говорящие ему? Даже мальчики поняли важность этого факта, Элис же смотрела на него как на сумасшедшего.
– Я знаю это, Дэйр. Я всегда знала об этом. – Безусловно, странные события этого богатого противоречивыми эмоциями дня повлияли на Элис. Она пыталась найти особенный смысл в сообщении Дэйра о том, что ей давно было известно, а он преподнес это как с трудом полученное долгожданное сокровище. – Если бы я знала, что вам представляется это таким важным, я с радостью рассказала бы об этом раньше.
По правде говоря, для Дэйра она была готова на все. Несмотря на то, что ей не удалось пока узнать все его тайны, какими бы они ни были, Элис решила уничтожить как можно больше опасных слухов. Она была готова выносить присутствие Тэсс, которая, по крайней мере один раз, была его любовницей, и слушать дикие сказки, рассказываемые ею, лишь бы уменьшить заразность этой чумы. Она была даже готова держать Дэйра на расстоянии, чтобы не стать новым центром разрушительных сплетен. Да? В душе она посмеялась над собой. Стоит только посмотреть, как быстро исчезли ее добрые намерения, когда появился Дэйр. Ей следовало бы приказать ему уйти. Любая добродетельная женщина так бы и сделала. Она же не могла, ведь краткие мгновения их близости были так редки и так скоро будут потеряны навсегда.
Элис почувствовала на себе пламенный взгляд Дэйра и осознала, что ее мысли опять далеки от причины его визита. Кончики ее пальцев побелели из-за того, что она отчаянно пыталась удержать забытое красное одеяние, сползшее слишком низко.
Дэйр нахмурился. Он был огорчен, не потому, конечно, что Элис знала об учебе Уолтера, а потому, что он сам не увидел, как связан этот факт с грозящей ему теперь опасностью, хотя с самого начала все было очевидно. Он обвинял себя в том, что незабываемое чувство к ней, ее запах выбили его из колеи. Ее смятение сводило его с ума. Было почти невозможно думать спокойно и не терять головы. Он застонал сквозь зубы. Дэйр хотел откинуть все помехи и еще раз сказать ей, что не сомневается в виновности Уолтера. Но, закрыв глаза, он погрузился в мечты, навеянные ее живым образом, запечатленным в его памяти. Ему грезилось, что она прижимается к его губам и молит о том, чего он не мог предложить целомудренной жене другого.
– Епископ имеет реальную власть и может влиять на короля. – Чтобы подавить в себе опасный жар, подогреваемый воспоминаниями, Дэйр нырнул в прохладные воды отрезвляющего разговора. – Это именно он погубил вашего отца. Но он не смог бы этого сделать, не окажи ему помощь кто-либо в стенах замка. Не вызывает сомнений, что ему помог тот, кто учился под его руководством. Ему помог Уолтер. – Несмотря на сознательную попытку удержаться от искушения, лазурный взгляд скользнул по атласной коже, тогда как Элис, занятая своими мыслями, не замечала, что мягкая шерсть соблазнительно сползала вниз.
Из-за того, что Дэйр стоит слишком близко, Элис не могла сосредоточиться на своих размышлениях. Она почувствовала, что он рассматривает ее, и это напомнило ей о ее нескромном одеянии. Но все же Элис стремилась осознать его слова. Она не сомневалась, что предатель не только поставил под угрозу права ее отца на владение Кенивером, но теперь хотел отобрать у Дэйра Уайт. Это было очевидно, и она думала так и раньше. Несомненно, кто-то совершил убийства и организовал ее похищение. Однако она была почти уверена, что это был не Уолтер. Непредубежденный против него человек вряд ли бы стал смотреть на него иначе, чем на простую пешку в жизненной игре. Она чувствовала, что нехорошо так думать об Уолтере, но это было лучше, чем позволить даже Дэйру назвать его изменником, предавшим ее отца, своего зятя и благодетеля. Уолтер был даже слишком предан им: вечно не отходил от него ни на шаг или неподалеку хлопотал по его делам. Тот простой факт, что он учился в Винчестере, не был убедительным доказательством его вины. По крайней мере, не для нее, знающей, что епископ редко жил в Винчестере в те годы, когда там был Уолтер.
Более того, Элис хорошо помнила, что именно епископ Винчестерский направил Габриэля в гибельный крестовый поход. Этот факт убедил Дэйра, быть может и неосознанно, в том, что епископ злодей, виновный в трагических событиях в Кенивере и Уайте. И, скорее всего по связи, существующей между епископом и Уолтером, он сделал вывод о виновности последнего.
– Нет. – Элис уверенно покачала головой, и ее распущенные локоны легли на шерсть рубинового оттенка, зажатую у подбородка. Свет от единственной свечи ласкал их волшебным блеском. – Возможно, кто-то из замка, но не Уолтер. – Когда она говорила, ей снова вспомнились слова Тэсс, проникнутые ужасом, и ее изувеченное лицо. Об этом злодеянии Дэйру еще предстояло узнать, и Элис была уверена, что слабый Уолтер никаким образом не мог его совершить.
В том, что он сейчас говорил, Элис не видела явных доказательств того, что предателем и убийцей был Уолтер, а, например, не сам Дэйр. Дэйр жил в Кенивере и был изгнан оттуда за серьезный проступок. Несомненно, даже глупец, захотевший бы выдвинуть обвинение против Дэйра, мог его объявить преступником и объяснить его деяние жаждой мести. Ей было неприятно такое заключение, и она не думала, что это правда, но оно было возможно, как и то, которое он выдвинул, обвиняя Уолтера.
Только для того, чтобы показать Дэйру, как нелогично думать, что Уолтер способен участвовать в заговоре, требующем большого мужества, Элис наклонила голову и спокойно сказала:
– Возможно, это вы. Кажется, в письмах, по которым моего отца признали виновным, говорилось об этом.
– Но писал их не я, а Уолтер! – с силой сказал Дэйр, теряя терпение оттого, что Элис с таким упрямством защищает этого человека. Она больше верит ему! Верит! Он пришел с доказательством вины Уолтера в заговоре только для того, чтобы его же самого и обвинили?! – Почему вы не можете поверить мне? Чем я когда-либо обидел вас? – Это уже был разъяренный крик.
Эти слова застали Элис врасплох, и она почувствовала себя оскорбленной. Ее зеленые глаза наполнились грустью. Она снова представляла себе соблазнительную мачеху, лежащую в постели Дэйра, Тэсс со спутанными волосами и расстегнутым платьем, выскочившую из его спальни. Она снова вспоминала болезненную сцену, когда он отсылал ее из замка Уайт, хотя она почти умоляла его оставить ее.
Дэйр мгновенно понял, что она все еще считает его виновным в предательстве ее отца с Сибиллин. И если Элис приняла эту ложь за правду, почему ей не верить, что он может опять предать Халберта? Можно ли ожидать, что она будет оспаривать темные слухи о силе и зле Дьявола?
Дэйр отвернулся, собираясь уйти, но Элис удержала его за руку:
– Я верю, что вы говорите искренно, и я доверяю вам во всем. Я только сомневаюсь, что человек намного слабее вас мог найти в себе силу и противостоять вам, не побоявшись вызвать ваш гнев.
Дэйр пристально смотрел на ее милое серьезное лицо. Он не винил ее в том, что она робела перед этой грязью, которой злонамеренно был испачкан каждый его шаг. Прекрасная девушка, несмотря на все свои колебания, хотела доверять ему. Эта мысль обрадовала его, хотя и имела горьковатый привкус, и он решил продолжить борьбу, пройти через ту трясину, которая могла его поглотить. Забыв об осторожности, Дэйр протянул руку к ее яркому локону и мягко потянул за него. Элис замерла и смотрела, как он отпустил прядь ее волос, и они, как живые, снова свернулись в локон на ее бледном обнаженном плече.
– Такой же яркий и полный жизни, как вы. – Не важно, что эту огненную гриву всегда держали в плену. Стоило ее освободить, и она снова стала непокорной. Эти волосы были верным отражением неукротимой души. Под взглядом Дэйра глаза Элис стали почти черными. Он никогда не был способен противостоять их соблазну. Шагнув к Элис, Дэйр нагнулся к ней и нежно поднял ее лицо за подбородок. Только Элис могла так легко заставить его потерять контроль над своими чувствами.
Элис ощущала его могучее тело рядом с собой, осознавая его мужскую красоту и силу. Чтобы ослабить растущее в ней напряжение, она тихо высказала свои мысли вслух:
– Какая неземная сила влечет меня к вам, независимо от того, хочу я этого или нет? Быть может, это грешная натура, о которой мой отец предупреждал меня и которую надо укрощать?
– Ни то и ни другое. – Мысленно Дэйр отбросил ее лукавую ссылку на его репутацию. Он не хотел думать об этом из страха обнаружить, что ее вера в него пошатнулась. Лучше он подумает, как сделать так, чтобы она поняла глубокую правду, быть может гибельную, но которую невозможно отрицать. – Между нами существует связь, созданная самой жизнью. И, как я однажды уже говорил вам, ни вы, ни я не в силах ее разорвать. С тех пор как я уехал из Кенивера (я поверил, что это спасет нас обоих, но ошибся) благодаря некой силе – Божьей или какой-то другой, я не знаю, – наши жизненные пути трижды пересеклись. Это не может быть простой случайностью. И хотя мы столько лет были разделены, связь между нами не ослабела.
По мрачному выражению его лица и ледяным глазам Элис поняла, что он возмущен этим фактом. Но ее сердце говорило ей, что это правда, в которой она слишком часто признавалась себе, чтобы сейчас ее отрицать. Она любит его. Она всегда любила и будет любить его. И не важно, что утверждали другие или даже что он на самом деле совершил. Несмотря на непреодолимые преграды, существующие между ними, он в ее сердце. Он все, что она знала и желала в любви.
