Текст книги "В постели с незнакомцем"

Автор книги: Мэри Уайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Теперь, чтобы взять тебя должным образом, мне нужно поднять твои юбки и не тратить время на раздевание.

Он забрал в ладонь все ее юбки и задрал их до груди. Затем устроился между ее бедер и на какое-то мгновение замер.

– Мы должны дождаться ночи, чтобы заниматься любовью голыми.

На его лице появилось выражение нежности, но всего лишь на короткий момент. Его сменило вожделение, когда он взглянул на ее раздвинутые ноги.

– Вот это зрелище! Твое тело готово для того, чтобы я им воспользовался. Твоя плоть приглашает меня. Ни один мужчина не может желать большего. Я могу прибегать к этому способу и шлепать тебя каждый день.

– Ты не должен.

Анну придавила тяжесть его тела. Он возложил ее ноги на свои широкие плечи. В его глазах светилась решимость.

– Я буду иметь тебя так часто, как пожелаю, и такими способами, какие будут мне по душе.

Он толкнулся вперед и погрузился в ее глубину. Его плоть показалась Анне слишком большой и слишком твердой, однако ее тело легко ее приняло.

– Жена.

Она зашипела на него, строптивость ее сочеталась с возбуждением, придавая страсти особый оттенок. Ее тело хотело его, хотело, чтобы он взял ее. Сжав пальцы в кулачок, она ткнула им в плечо Бродику.

– Да ты отчаянная.

Схватив ее за запястье, он поднял ее руку над головой и прижал к земле. Его бедра не двигались. Ее лоно жаждало его движения, однако он оставался в застывшем положении. Схватив ее вторую руку, он также прижал ее выше головы.

– Так получше. Именно так должна выглядеть пленница, когда ее насилуют.

– Но ты ничего не делаешь, всего лишь сидишь и смотришь, – возмутилась Анна. – Это выглядит довольно скучно, скажу я тебе.

Бродик вскинул темную бровь. Губы его растянулись в дразнящей улыбке.

– Может, мне нравится чувствовать, что твое сладостное тело держит меня в тисках.

– Ой…

Анна поддала бедрами, наконец-то почувствовав какое-то движение. Это было приятно, но она жаждала чего-то большего. Ей требовались глубокие и мощные толчки, чтобы утолить мучительное желание. Твердый ствол, находившийся внутри ее, был невыносим, если оставался неподвижным.

– Слезь с меня!

– Или продолжи?

Выражение его лица было таким, что она дерзнула потребовать того, чего хотела.

– Да! – воскликнула она и сделала движение бедрами, пытаясь заставить его повиноваться.

– Ты хочешь, чтобы я был резким и грубым?

Ноздри Бродика раздувались, в голосе слышалась сталь.

– Да!

Он зарычал и отпустил ее запястья. Упершись локтями в землю по обе стороны от ее головы, он снова запустил пальцы в ее волосы, и она оказалась его пленницей.

– Ну что ж, ты получишь это.

Его первый толчок был таков, что выгнал воздух из ее легких. Все ее тело приходило в движение, когда он входил в нее. Это было безжалостно, однако она ощутила, как сладострастие разливается по всему ее телу.

– Обними меня бедрами.

Дыхание у него было хриплым и прерывистым. Он еще крепче вцепился ей в волосы, продолжая входить в нее на полную глубину. Анна обхватила его бедрами, сцепив щиколотки у него на спине. Из ее уст вылетали негромкие стоны, поскольку она не могла сдержать восторга от ощущений, порождаемых его мощными толчками.

– Да!

Лишь это единственное слово несло какой-то смысл.

Она приподняла спину, чувствуя себя так, словно мощная волна уносит ее со скалы вдаль. Такой эйфории она еще никогда не испытывала. Сладострастие проникло в каждую клеточку ее тела, которое пульсировало от удовольствия.

Бродик содрогнулся в последней судороге и зарычал, уткнувшись носом в ее шею и покусывая ее зубами. Анна наконец-то впустила порцию воздуха в свои изголодавшиеся легкие. Ее пальцам было больно от того, что она вцепилась в его рубашку. Внезапно ее покинули все силы. Осталось лишь глубокое удовлетворение. Разжав кулаки, она положила ладони на его плечи. Его тело все еще вибрировало, дыхание было хриплым.

Он запечатлел нежный поцелуй на ее шее, слегка при этом куснув. Затем проложил дорожку из поцелуев. Он целовал мягко, но от всей души. Теперь его рука больше не держала ее за волосы, а легонько поглаживала ей голову.

– Я не сделал тебе больно?

Его голос прозвучал приглушенно, поскольку рот прижимался к ее щеке. Она покачала головой. Он вздохнул и немного отстранился.

– Я немножко увлекся.

Бродик поднялся, и был он сейчас вполне похож на захватчика, роль которого разыгрывал. Не приходилось сомневаться, что он был воином до мозга костей. Сила чувствовалась в каждой клеточке его тела. За его спиной так и оставался неснятым меч.

– Я рада этому, милорд.

Перекатившись, она встала. Ее юбки упали вниз, прикрыв бедра. Внизу все болело, но она не печалилась по этому поводу. Она сполна получила наслаждение.

– Даже если мои слова сделают тебя самоуверенным.

Он уже был самоуверенным, но, похоже, именно это и влекло ее к нему. Никакие льстивые слова не заставляли ее склонить голову. Дерзкие требования Бродика превратили ее в распутницу.

Он смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Ветер усилился, принеся прохладу. Бросив взгляд на горизонт, Анна заметила свинцовую грозовую тучу, которая плыла со стороны побережья.

Бродик покачал головой.

– Вы способны довести до умопомрачения, мадам. Я не мог раньше даже подумать, что меня может до такой степени заинтересовать женщина.

– Ты так говоришь, будто очень сожалеешь об этом.

Он повернулся, чтобы оглядеться вокруг, и сделал это отработанным и уверенным движением, что еще больше добавило ему привлекательности. Анна никогда не встречала мужчину, который производил бы на нее столь сильное впечатление, как Бродик.

– Может, я еще сам не решил, как к этому относиться. – В глазах его сверкнули озорные искорки. – Некоторые мужчины говорят, что влюбиться в собственную жену – это хуже смерти.

Слово «влюбиться» поразило ее. Ее любил ее отец. Она любила мать и сестру. Но любовь между мужчиной знатного рода и незаконнорожденной женщиной представлялась ей неестественной и нереальной. Эта мысль способна была сделать ее несчастной.

Она знала это, и тем не менее на сердце у нее потеплело. Внезапно она почувствовала себя настолько счастливой, что даже не могла поверить, что опирается ногами о землю.

Бродик наблюдал за ней. Ее лицо было непроницаемым, она не могла прочесть его чувства. Губы его дрогнули, когда он понял, что она чувствует радость и удовлетворение.

– Да, девочка, ты только посмотри, что ты сотворила. Ты украла мое сердце. Я намерен отвезти тебя назад в замок и держать рядом вечно, иначе я зачахну.

Он подмигнул ей.

– Вот таким образом нападают шотландцы. Мы удерживаем то, что мы умыкнули.

Он пошел за лошадьми, оглядев перед этим Анну, которая стояла, обхватив себя руками.

Любовь… Это нечто удивительное и гораздо более дорогое, чем она могла себе представить. Никакие девичьи мечты не смогли подготовить ее к этому чувству.

Она вдруг ощутила, что ее колени подгибаются, а плечи хотят как бы сбросить с себя груз. Тошнота подступила к горлу с такой силой, что она с трудом сдержала рвоту.

Любовь… Это и дар, и проклятие: Лица членов ее семьи всплыли в ее воображении, в то время как ее сердце было полно этим мужчиной, который подъезжал к ней. Если она останется с Бродиком, которого полюбила, она вынуждена будет расстаться навсегда с семьей, которая ее так горячо любила.

Она не знала, что ей делать. Не имела ни малейшего представления.

Бродик остановил своего жеребца, когда показался Стерлинг. Он на мгновение замер, глядя на одну из башен.

– У нас гости.

– В самом деле?

Он кивнул. Подняв руку, он показал на дальнюю северную башню.

– Видишь знамя? Это не мое и не Друса.

Посмотрев туда, куда указывал Бродик, Анна увидела белое с голубым знамя, которое полоскалось на ветру.

– Это от двора.

Голос его сделался серьезным, и Анна хорошо его понимала. Даже титулованный лорд обязан подчиняться воле своего короля.

Бродик пришпорил коня, кобыла Анны последовала за ним.

Когда они въехали во двор, Бродик соскочил на землю, затем подошел и снял Анну с седла даже раньше, чем ее кобыла остановилась.

– Вздремни. Я закончу тебя насиловать позже.

«Как же, вздремни…»

Анна засмеялась его шутке, а Бродик уже уходил, собираясь пообщаться со своим секретарем, который на ступеньках ожидал хозяина.

Анна видела этого человека несколько раз; он стоял с кожаной сумкой через плечо. Анна знала, что в ней находилось: письма, книги и самое главное – печать дома. Он появлялся каждый раз в обеденное время и всегда с этой сумкой, Анна ни разу не видела его без нее.

При приближении Бродика он наклонил голову и сделал шаг ему навстречу, подойдя к хозяину ближе, так что разобрать их слова Анна не могла.

Раздался скрип въезжавшей во двор повозки, которую тянули два вола.

– А вот и вы, девочка!

В голосе Элен слышалась неподдельная радость. Она дождалась, пока другой мужчина открыл дверцу в задней части повозки. Элен выбралась из повозки, спустилась на землю и отряхнула юбки и клетчатый плед.

– Моя дочь родила крепкого сына. Это мой первый внук. Его при крещении назвали Йеном.

В повозке сидела также сестра Бродика. Правда, она выглядела несколько раздраженной, когда спускалась на землю. За повозкой следовала кобыла темного окраса, которая ткнулась носом в Фиону, едва та распрямилась. Сестра Бродика погладила ей морду и что-то тихонько сказала.

– Вам понравилась езда?

На какой-то момент у Фионы появилось виноватое выражение лица; ее руки по-прежнему лежали на морде кобылы.

– Насколько мне было позволено.

– Фиона, ведите себя прилично.

Элен бросила строгий взгляд на молодую девушку. Фиона не выглядела раскаивающейся, во взгляде ее сквозило упрямство.

– Многие считают, что катание на лошади сделает меня бесплодной. Мне не разрешают много кататься верхом.

Анна увидела, как надула губы девушка, явно полагая, что жизнь очень несправедлива. С этим Анна могла согласиться.

– В Англии многие тоже так считают.

Фиона фыркнула.

– Вам нет нужды говорить мне это. Элен тверда в своем убеждении. А я не люблю ездить в повозке.

Элен нахмурилась.

– Не надо вести себя как несмышленыш, Фиона. Если девушка заработает дурную репутацию, кто возьмет ее в жены? Вы только подумайте, мисс, вам придется самой сделать выбор, когда придет время выходить замуж.

– Меня не интересует замужество. – Она любовно погладила свою кобылу. – По крайней мере сейчас. Я ведь не прошу разрешения выезжать верхом при луне.

Элен нахмурилась.

– Благородная девушка не должна говорить такие вещи. Оставьте катание при луне падшим девушкам, у которых нет никого, кто удержал бы их от этой пагубной тропы. Может, это звучит волнующе, но будьте уверены, что это слишком скользкая дорога, чтобы становиться на нее.

– Ваш брат взял меня покататься верхом сегодня. Должна сказать, что я понимаю, почему вам это так нравится.

Фиона заулыбалась, счастливая тем, что Анна оказалась на ее стороне.

– Берегитесь, сестра. Элен надает вам по ушам за это. Она очень трепетно относится к детям, – сказала Анна.

– Вы уже замужем, Анна, вы можете кататься сколько угодно, вам это не повредит. – Элен покачала головой. – А вы, юная мисс, разве вы можете все знать в шестнадцать лет?

Фиона улыбнулась, испытывая досаду, как это часто случалось с Калленом.

– Не знаю, почему я так люблю кататься верхом?

Анна не смогла удержаться и засмеялась. Элен закатила глаза, но улыбнулась вполне доброжелательно.

– Расскажи мне о своей поездке, Элен. Как чувствует себя твоя дочь?

Элен счастливо всплеснула руками и стала рассказывать о своей семье. Анна не перебивала радостных излияний горничной. В Стерлинге было много достойного любви.

В особенности его хозяин.

В этот вечер Бродик выглядел весьма грозным. Анна вошла в столовую, и ее охватило беспокойство – в зале стояла непривычная тишина. Даже Каллен, который обычно казался беззаботным, выглядел так, словно был на несколько лет старше. Друс был занят тем, что катал шарик из хлеба, его скулы двигались, словно следуя за ходом его мыслей.

Бродик кивнул Анне, но продолжал мрачно сидеть над кружкой эля.

Тягостное молчание нарушил Каллен:

– Он незаконнорожденный.

Друс хмыкнул, как бы одобряя сказанное, однако продолжая молча жевать хлеб. Выражение лица Бродика сделалось еще более мрачным.

– Это сейчас не суть важно. Его дядя дует в уши королю. Мы должны быть очень осторожны, отвечая на его обвинения.

– Мерзавцы сожгли не меньше дюжины домов.

Казалось, Каллен готов был обнажить свой меч. Однако Бродик погасил пыл брата, слегка покачав головой.

– Мне понадобилось пять недель, чтобы загнать их назад в свои гнезда. Никто не знает это лучше меня, но я уверен, они ушли и пожаловались королю, изобразив дело так, словно именно мы напали на них. Король Яков не потерпит этого от представителей любого клана. Поэтому он и прислал своих людей, чтобы мы знали, что за нами наблюдают.

– Это чушь. Маккуэйды были на твоей земле. – Друс запил кусочек хлеба щедрым глотком эля. – Я поеду с тобой ко двору.

Бродик кивнул, однако выражение его лица оставалось мрачным. Он встретился взглядом с Анной и подмигнул.

– Сожалею, девочка, но сегодня тебе придется ужинать в плохой компании.

– Похоже, по уважительной причине.

Его губы слегка дрогнули. Одной рукой он накрыл руку Анны. Его пальцы были теплыми и посылали еле заметные импульсы удовольствия вдоль всей ее руки.

– Защита земель Макджеймсов – весьма уважительная причина, в этом не приходится сомневаться. Однако я без восторга думаю о поездке ко двору.

В конце зала стало заметно какое-то движение. Все трое сидящих рядом с Анной мужчин тихонько засопели, увидев, что там появилась группа из пяти человек и потребовала некоторых из вассалов освободить место для них. Это при том, что чуть подальше было достаточно свободных мест. На этих людях были накидки голубых и зеленых цветов. Вассалы Макджеймсов вопросительно посмотрели в сторону Бродика, и было ясно, что им хотелось пустить в ход кулаки.

Бродик покачал головой. Тогда вассалы поднялись со своих мест и перешли на свободные. На лицах пришедших заиграли самодовольные ухмылки. Довольные своей победой, они, еще не успев рассесться, громко потребовали, чтобы их обслужили.

– У вас гости. – Анна разглядывала пришедших со все возрастающей неприязнью. – Притом весьма грубые.

Бродик хмыкнул.

– О да. Это такая компания, без которой я бы обошелся.

Друс неприязненно посмотрел на мужчин.

– Мы все могли бы. Наглые королевские псы. Мы должны плясать под их дудку лишь потому, что защищали нашу собственную землю.

Гости снова закричали и стали стучать кружками о стол. Ни одна из служанок даже не посмотрела в их сторону.

Анна поднялась, возмущенная их поведением. Бродик схватил ее за запястье. Она вскрикнула; обычно он соизмерял свои силы, сейчас от его хватки ей стало больно.

– Куда ты направилась?

– Показать им, что ни одна женщина в этом доме не испугается их надменности и снобизма. А также для того, чтобы остановить этот разгул, пока дети не переняли этот дурной пример. – Она мягко вытащила руку, однако взгляд ее был непреклонен. – У них не должно быть повода заявить, что их приняли в Стерлинге негостеприимно.

Бродик отпустил ее руку, в его глазах светилась гордость. Анна вскинула подбородок, оценив похвалу. Гости снова застучали кружками по столу. Решительной походкой Анна преодолела разделявшее их расстояние и взяла полный кувшин из рук Джинни. Девушка ахнула, однако у Анны не было времени объясняться с ней.

– Вам придется перестать стучать кружками о стол, если вы хотите, чтобы их наполнили.

Ее английский акцент заставил всех пятерых мгновенно замолчать. Они сморщили носы, один из них что-то пробормотал по-гэльски.

Наклонившись над столом, Анна плеснула небольшое количество эля в кружку, стоявшую перед мужчиной, однако он, не успев разгадать ее намерения, отвел кружку в сторону, и толика темно-коричневого напитка оказалась у него на рубашке.

Это развеселило соседние столы.

– Вы должны быть поаккуратнее с полной кружкой, сэр.

Анна произнесла это сдержанным тоном, но в ее голосе определенно чувствовался выговор.

Один из мужчин ударил по столу кружкой.

– Сколько я буду ждать?

Анна медоточиво улыбнулась – годы обслуживания Филиппы в конце концов пригодились.

– Простите, меня отвлекла неуклюжесть вашего компаньона.

– Проклятая англичанка. – Он хмуро посмотрел в кружку. – Вероятно, отравлено.

Поставив кувшин, Анна выхватила кружку из его рук. Налив изрядную порцию эля, она со стуком поставила кружку перед мужчиной. Этот стук отразился эхом в зале, поскольку стояла тишина.

– Могу я наполнить вашу кружку, сэр? – Голос Анны стал еще строже.

Залом стало овладевать веселье, вассалы Бродика громко засмеялись. Внезапно появилась Элен, гостеприимно держа поднос с ломтями сыра и листьями свежей зелени. Она поставила поднос тоже с несколько большим стуком, чем требовалось.

– Я очень надеюсь, что вы не позабудете сказать королю, как госпожа собственноручно наполняла вам кружки.

– Стало быть, вы английская наследница. – Один из гостей окинул ее оценивающим взглядом сверху донизу, дольше задержавшись на ее груди. – Я бы сказал, что на вас не противно смотреть. Это дополнительная награда Макджеймсу, помимо того, что он должен заполучить ваше приданое.

Анна почувствовала на себе взгляд Бродика, зал снова замер. Напряжение явно возрастало.

– Элен, пожалуйста, скажи на кухне, чтобы подогрели воды для купания. Нашим гостям надо смыть с себя грязь. В конце концов, это закон вежливости – в грязном виде не садиться за стол.

Анна повернулась к гостям спиной и увидела, что вассалы Макджеймса смотрят на нее с уважением. Они похлопывали себя по ляжкам, комната вновь наполнилась шумом. Анна с достоинством прошествовала мимо и направилась на кухню.

– Вы очень хорошо поставили их на место.

Элен засмеялась, но ее взгляд упал на Джинни. Анна повернулась к пожилой женщине.

– Не беспокойтесь, Элен. Мы все привыкли к сплетням и слухам. Должно быть, вы слышали кое-что из того, что мне говорили о шотландских женщинах.

Девушки, занятые обслуживанием длинного стола, замедлили движение и навострили уши, чтобы услышать то, что говорит Анна. Даже у Джинни вид стал не такой вызывающий, и она тоже ожидала, что скажет Анна.

– В самом деле. Я слышала, что шотландские женщины ездят верхом голые и ковыряются в зубах концом своего кинжала. – Она сделала паузу и, подняв руку, покачала пальцем. – Да, я всегда не могла понять, как можно обнаженной спастись от холодного ветра, и удивлялась, где они хранят кинжал, если они голые? И как они могут ковыряться в зубах во время езды и при этом не поранить губы? Это кажется слишком неправдоподобным.

Женщины смотрели на нее, озадаченные ее рассказом. Элен внезапно засмеялась, щеки ее зарделись.

– Вы относитесь к тем редким женщинам, госпожа, – Элен стрельнула взглядом в Джинни, – которые знают, что не все так в действительности, как это может казаться. Если ты услышал сплетню, это еще не означает, что ты знаешь достаточно, чтобы судить о чем-то.

Некоторые девушки негромко согласились с этим. Даже Байд одобрительно кивнула. Она находилась на своем посту возле печей и бдительно за ними наблюдала.

– Сейчас горячей воды достаточно, если вы настроены принять ванну, госпожа.

– Спасибо.

Отказаться означало нарушить ту хрупкую ниточку перемирия, которую она сплела. Напряжение в кухне рассеялось и сменилось негромким подшучиванием.

Все идет нормально, решила Анна. Она могла гордиться, что умеет находить общий язык с теми, у кого сложились предубеждения против ее народа. Может быть, ей помогло то, что она столько лет обслуживала Филиппу, и это научило ее терпению. Еще важнее то, что она не опозорила Бродика. Это было настоящей наградой, думала она, следуя за Элен в банное помещение.

– Вы только взгляните, он провожает ее глазами, как верный пес, – простонал Каллен.

Бродик бросил в него кусочком хлеба.

– Ты можешь сколько угодно смеяться. Судьба оказалась благосклонной ко мне, и у меня нет ни малейшего желания искушать ее снова своей неблагодарностью.

Он был доволен. Его жена берет в свои руки бразды управления Стерлингом. Она делает это, проявляя при этом деликатность и доброту, что, по его мнению, было редким качеством среди английских дворянок. Он мог сидеть и наблюдать за ней часами, любуясь ее движениями и тем, как она разрешает трудные бытовые проблемы, не теряя самообладания.

Да, судьба была к нему благосклонна, и он был благодарен ей за это.

Глава 11

– О, теперь вы выглядите славно. – Элен возилась с камином, работая кочергой, и он уже весело полыхал. – Думаю, что должна вас оставить в распоряжение заждавшегося мужа. – Спокойной ночи.

Анна сглотнула, пытаясь сохранить решимость сделать то, что она обещала себе. Она обязана это сделать. Найти в себе мужество поверить в любовь, которую он ей подарил, и сказать ему наконец правду.

Другого момента у нее не будет. Кроме того, она больше не желает обманывать его. Она не может позволить себе этого в отношении человека, которого любит.

Тем временем огонь догорел, и в камине осталась лишь груда углей, покрытых золой. Под теплым одеялом она крепко заснула еще до того, как в спальне сделалось темно.

Анна проснулась на заре и сладко зевнула. Она находилась в спальне одна, простыни рядом с ней оставались несмятыми. Встав с постели, она подняла штору и увидела восходящее солнце.

На столе рядом со шкатулкой виднелся пергамент с печатью графа Макджеймса. У Анны задрожала рука, когда она потянулась к нему. Воск щелкнул в прохладном утреннем воздухе, и этот звук был похож на выстрел пистолета.

«Дорогая жена, к сожалению, я должен отправиться ко двору по королевскому приказу. Будь уверена, что только король смог оторвать меня от тебя. Пиши мне. Твои письма поддержат меня. Бродик».

Анна провела пальцем по пергаменту. Еще никогда в жизни она не получала любовных писем. И вот сегодня получила.

Бродик…

В постели она называла его по имени. От осознания того, что она имеет право на подобную интимность, у нее таяло сердце.

Отложив в сторону пергамент, Анна открыла шкатулку и обнаружила, что она представляет собой искусно выполненный деревянный письменный прибор. С помощью петель можно было поднимать крышку шкатулки. Внутри находились листы веленевой бумаги, стоял маленький глиняный кувшинчик с дорогой и весьма редкой пробкой, содержащий чернила, рядом лежали два костяных пера для письма, алый кусочек воска и маленькая латунная печать. Взяв печать в руки, Анна ахнула, обнаружив на ней изображение стоящего на задних лапах льва Макджеймса. Таких печатей должно быть очень немного, потому что они являлись личными печатями графа, и каждая из них тщательно охранялась.

Это был подарок, достойный хозяйки имения.

Анна наконец окончательно поняла свою мать. Айви Коппер любила, и это чувство ослепляло ее, она не замечала ни оскорблений, ни грязи, которую на нее лили. Она не могла перестать любить, как не могла перестать дышать.

– Ну вот, я услышала, что вы уже встали. – Элен в это утро растеряла присущую ей радость. – Я вижу, что вы уже нашли письмо хозяина. Он был очень огорчен, что покидает вас. Но эти жабы, представляющие двор, не хотели и слышать о том, чтобы немного подождать. Чуть ли не целую ночь спорили с ним по этому поводу, пока граф не сел на коня и не отправился в путь, желая побыстрее решить это дело. Он написал это письмо собственноручно.

Это был интимный подарок. Мужчина в положении Бродика обычно не писал письма сам. Анна писала письма за Филиппу. Она аккуратно пользовалась пером и вела переписку со всеми нужными Филиппе людьми.

Элен суетилась неподалеку, давая указания двум горничным.

– Однако же к этому нужно привыкнуть. Быть графом означает нести ответственность перед королем. Должно быть, вы усвоили это за годы посещения двора.

Анна внезапно почувствовала слабость, потеряла нить рассказа Элен. В желудке у нее отчаянно забурлило, бисеринки пота выступили на лбу. Она была не в силах совладать с тошнотой и бросилась в уборную.

Она дрожала всем телом, когда Элен осторожно поднимала ее с колен.

– Я не знаю, что со мной произошло. Я не чувствую себя больной.

Элен снова привела ее в спальню, влажной салфеткой вытерла ей брови и лоб.

– Теперь я понимаю, почему в вашей спальне не было ничего, кроме хлеба. – Элен подняла голову и щелкнула пальцами, глядя на одну из горничных. – Быстренько принеси хлеба.

Девушка улыбнулась широкой белозубой улыбкой.

– Да, я мигом.

Анна с удивлением смотрела на опустевший дверной проем, пытаясь понять, почему девушка выглядела такой довольной. Ведь болезнь в замке – это причина для тревоги.

– Какая жалость, что хозяина отозвали. – Элен едва не приплясывала. – Но лучше уж сейчас, чем тогда, когда придет ваше время.

– Мое время?

Элен повернулась, на ее лице отразилось смущение. Некоторое время она молча смотрела на Анну, после чего улыбнулась счастливой и ясной улыбкой.

– Ну да, я забыла, что вы только что вышли замуж. Но это счастливый союз. У вас не было месячных с того момента, как вы приехали в Стерлинг, так ведь?

Месячных у нее не было.

Анна почувствовала, что ее глаза сделались огромными. Не случайно же, что ее часто тошнит. Да, она определенно забеременела. Быть девственной вовсе не означает, что она ничего не знает о том, что происходит с телом женщины после замужества. На кухне в Уорикшире нередко происходили разговоры о беременности и ее симптомах. Она почувствовала страх оттого, что теперь у нее появится ребенок.

Она подумала о Бродике, который ожидает ее во дворе короля. Он стоит там такой сильный и гордый. Родить ему младенца – это значит принести ему самый драгоценный дар. Он достоин этого.

Однако же он хотел ребенка от Мэри, а не от незаконнорожденной девицы.

– Вы только посмотрите на нее. Это счастливый момент. Я так давно мечтала об этом дне. Теперь буду ждать, когда ваш живот станет полным и круглым.

Элен что-то болтала, пока Анна пыталась каким-то образом ощутить крохотную жизнь, зародившуюся в ее чреве.

– Мы должны немедленно привлечь белошвеек. Больше вам нельзя носить длинные корсеты.

Элен повернулась и увидела открытую шкатулку с письменными принадлежностями и обратила внимание на листы веленевой бумаги на столике. Кувшинчик с чернилами помещался в небольшом углублении, чтобы чернила не могли разлиться, когда будет вынута пробка.

– Вы должны написать графу. Раз в две недели курьер будет привозить вам от него письмо, и вы можете посылать свое с ним. Граф будет очень счастлив узнать о младенце.

– Я напишу, но не сей момент.

Элен укоризненно покачала головой.

– Послушайте меня. У вас с желудком сейчас непорядок. Месяца через два это пройдет. А потом мы пошлем ребят за Агнес.

Анна прикрыла ладонью рот, ее охватил ужас. Он не могла обречь своего ребенка на то, чтобы он родился незаконнорожденным. Если она останется в Стерлинге, произойдет именно это. Слезы побежали по ее щекам, когда она посмотрела на письменный стол. Она не признается, кто она. Во всяком случае, не сделает этого сейчас.

Или даже вообще.

Две недели спустя, как и предполагала Элен, прибыло письмо. Анна даже не могла представить, что можно быть до такой степени счастливой. Ее родитель никогда не писал, находясь при дворе. По этой причине все это время Анна не рассчитывала на письмо. В конце концов, Бродик был при дворе и у него было много важных дел. Все женщины должны отойти на второй план перед монархом.

Весна шагала быстро, и Анна погрузилась в суету дел. Хозяйство Стерлинга было обширным. Нужно было сажать и собирать ранний урожай, принимать роды у овец, варить мыло, пока погода позволяла использовать большие железные котлы. Разводили костры под огромными емкостями и размешивали мыло веслами для лодок.

Время тянулось медленно, несмотря на попытки Анны заполнить его заботами. Она до сих пор просыпалась по ночам, ощупывая постель – то место, где спал Бродик. Много раз она приказывала себе перестать о нем думать и тосковать, убеждала себя, что это неразумно и можно даже назвать безумием ее любовь к нему.

Однако сердце отказывалось слушать эти уговоры.

Анна не спрашивала о письме, пока курьеру не будет оказано гостеприимство. Она позаботилась о том, чтобы его накормили и принесли ему новую одежду. Она нетерпеливо шагала по коридору, пока он не торопился выйти из ванны.

И только когда ночь опустилась над Стерлингом, он открыл свою кожаную сумку и протянул ей пергамент с печатью.

– Только не читайте это здесь!

Элен выхватила письмо из рук Анны раньше, чем та успела сомкнуть вокруг него пальцы.

– Элен!

– Нет, послушайте меня. Подождите. Будет гораздо лучше, если вы прочитаете его в спальне.

Анна нахмурилась. Она не хотела ждать. Элен улыбнулась мягкой улыбкой.

– Пойдемте за мной, госпожа, и я покажу вам, как следует читать письмо от возлюбленного.

Лицо Элен приобрело какое-то особое выражение, глаза заблестели. Сейчас это не был разговор госпожи и горничной. Анна смотрела в глаза женщине, которая знала, что такое любовь к мужчине.

Элен поманила Анну в спальню. Она положила письмо на кровать, помогла Анне раздеться, оставив ее в одной рубашке.

Наступало раннее лето, воздух был теплым. Огонь в камине бросал блики на каменный пол.

Элен удалила из волос Анны шпильки. Однако она не стала заплетать ей косу, оставив волосы распущенными по спине и плечам.

– Ну вот. Теперь вы можете читать письмо. Как будто вы встречаетесь с ним ночью.

Элен положила щетку на туалетный столик. Две горничные помогли натянуть над кроватью полог. Усевшись на постели, Анна пальцами сломала печать.

Элен отправила горничных, задержавшись для того, чтобы погасить свечи, и оставила гореть лишь одну на туалетном столике. Желтое пламя свечи плясало над листом бумаги, который Анна разложила на столике. Лежавшее рядом перо поблескивало в ее свете и казалось волшебным.

– Насладитесь письмом, госпожа, и непременно напишите ответ. Курьер уедет завтра на заре.

В спальне воцарилась глубокая тишина, в которой можно было слышать, как потрескивают поленья в, камине.

Анна слышала посвистывание ветра за окном. Она сидела в постели, но Элен позаботилась о том, чтобы подоткнуть вокруг нее одеяло.

Она развернула пергамент. На странице заплясали аккуратно выведенные черными чернилами буквы. Анна впилась в слова, словно заново знакомясь с мужчиной, который когда-то привез ее из Уорикшира. Они никогда не говорили о простых вещах. Сейчас Бродик писал о них. Говорил о том, что он любит и чего не любит. Оказывается, он предпочитал слабое пиво элю и вереск розмарину. В письме было много дат, оно было похоже на дневник. Бродик датировал начало каждой записи, тем самым позволяя ей понять, что он думал о ней каждую ночь. Несколько капель воска на пергаменте свидетельствовали о том, что он оставался на ногах после захода солнца, чтобы написать ей.