Текст книги "Непростой случай"

Автор книги: Мэри Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Так вот почему он обратил внимание на ее безделушки…

– Вы имеете в виду антиквариат? Мебель и тому подобное?

– Нет, не антиквариат. И не мебель… Прекрасная форель. Можно попросить еще одну порцию?

– Я… да, конечно. Подождите минутку. Я только закончу разливать вино.

Не антиквариат, не мебель… Тогда что же? Но второго случая удовлетворить любопытство ей не представилось: Оливер предпочитал расспрашивать ее, а о себе помалкивал.

Только после окончания обеда, поднявшись к себе в комнату, Долорес спохватилась, что Эдвин куда больше узнал о ней, чем она о нем. Странный старьевщик…

На следующее утро грязный фургончик Оливера отправился в путь, и Долорес облегченно вздохнула.

Два часа спустя нагрянула полиция.

К крыльцу шагали двое мужчин в форме. Когда они прошли в открытую дверь и оказались в вестибюле, у следившей за ними Долорес чуть не выпрыгнуло сердце от испуга. Она поднялась из-за стола.

– Чем могу служить?

Полицейские показали свои удостоверения, представились и вежливо спросили, не сможет ли она выкроить несколько минут, чтобы ответить на пару вопросов.

– Да-да, конечно… О чем вы хотели спросить?

Один из полицейских обвел глазами комнату, не отвечая на ее вопрос.

– Кажется, у вас тут собирается вполне приличная публика, верно?

Долорес посмотрела на него, чувствуя, что в ее душе закипает гнев. Уж не подозревают ли ее в содержании шикарного борделя или притона для наркоманов!

– Не понимаю, на что вы намекаете, – резко ответила она.

Ледяной тон заставил их оторопеть. А затем старший из полицейских усмехнулся.

– Поймите меня правильно, миссис Стрит. Я хочу сказать, что у вашей гостиницы солидная репутация, и ничего больше.

– Благодарю вас, офицер.

– Могу я предположить, что вашими клиентами являются только весьма обеспеченные люди?

– Да, можете. А теперь объясните, что вы хотите узнать.

– Мы хотели узнать, не попадался ли вам в последние дни один подозрительный субъект. Мы разыскиваем мужчину лет сорока с небольшим, около шести футов двух дюймов ростом, темноволосого, темноглазого и бородатого.

2

Долорес побледнела, колени ее мелко задрожали, и она едва не растянулась у ног блюстителей закона. Хорошенький был бы у нее вид… Она предпочла сесть.

Полицейские многозначительно переглянулись.

– Миссис Стрит, вы здоровы? – нахмурившись, спросил один из них.

Она поглубже вздохнула и дрожащим голосом произнесла:

– Да, благодарю вас.

– Он сейчас здесь? – потребовал ответа второй.

– Кто? – Кажется, она еще не сказала, что видела этого человека.

У нее голова шла кругом. Эдвин Оливер – преступник, разыскиваемый полицией. Она чувствовала это нутром, с самого начала! Поняла с первого взгляда. Не следовало пускать этого человека в ее драгоценную гостиницу. Ее репутация безнадежно подмочена. Теперь его схватят, налетят репортеры, и газеты раструбят на весь свет, что она дала приют преступнику и кормила его копченой форелью и кроликом в коньячном соусе…

– Миссис Стрит, – терпеливо повторил старший, – к вам в гостиницу приходил кто-нибудь подозрительный?

Она проглотила комок в горле и опустила веки. Перед внутренним взором предстало лицо Эдвина, дьявольский блеск в его глазах, мыльная пена на волосатой груди… Долорес вспыхнула. Это было ужасно! В кои-то веки она почувствовала себя женщиной, а человек, который пробудил в ней это чувство, оказался преступником. Убийцей-рецидивистом, насильником, разбойником, ограбившим банк. Боже, помоги ей…

– Да, – сказала она. – Кажется, да…

А потом она, как и подобает примерной гражданке, залпом выпалила двум восхищенным полицейским всю прискорбную историю, рассказав о грязной одежде Эдвина Оливера, его длинных волосах, небритом подбородке и пластиковой сумке, набитой деньгами.

Естественно, после этого она предъявила им журнал регистрации постояльцев, и полицейские записали имя постояльца и его адрес, несомненно, фальшивый. Затем стражи порядка поблагодарили за помощь и отбыли, оставив ее одну. Долорес рухнула в кресло, как куль с мукой.

В четыре часа дня зазвонил телефон.

– Долорес?

У женщины перехватило дыхание. Она узнала этот низкий голос.

– Да… – О Боже, почему он звонит ей?

– Вы натравили на меня копов… – тихо и медленно произнес он, а затем последовала красноречивая пауза. – Это не очень красиво, Долорес…

Женщина на мгновение замерла, а затем бросила трубку, словно та жгла ей руки.

Через мгновение телефон зазвонил снова. Долорес в ужасе смотрела на аппарат, не в силах пошевелиться. Она совершила ужасную ошибку. Не следовало пускать его в гостиницу, но если уж так случилось, не надо было говорить об этом полиции. Вот до чего доводит честность! Теперь ее будет преследовать и терроризировать уголовник!

После четвертого звонка телефон умолк. Видимо, трубку снял кто-то другой. Наверно, возившийся на кухню Эндрю.

Минуту спустя в вестибюль вышла присматривавшая за хозяйством Альбина. Можно было залюбоваться ее деловым видом, строгим лицом и подтянутой фигурой. Из прически Альбины не выбивалось ни одного седого волоса.

– У меня для вас сообщение, – сказала она, хмуро глядя на хозяйку.

Долорес проглотила комок в горле и постаралась взять себя в руки.

– О чем сообщение?

– Звонил мужчина, назвавшийся Эдвином, и просил передать, что он не хотел пугать вас и что он… не в тюрьме.

Неужели Оливер всерьез думал, что это ее успокоит? Долорес тут же представилось, что он возвращается, крадется к ее уютной гостинице, прячется в кустах, а затем забирается в окно флигеля и наносит ей тяжкие телесные повреждения…

Нет, это невозможно! Придется перестать смотреть по телевизору дурацкие триллеры…

Альбина с неодобрительным видом протянула ей листок бумаги.

– Он оставил номер своего телефона и просил позвонить. Ради вашего же спокойствия.

Ага… Держи карман шире.

– Спасибо, Альбина, – ответила Долорес, надеясь, что говорит спокойно.

Когда экономка ушла, Долорес, проверив журнал, убедилась, что номер, оставленный Оливером, не совпадает с тем, который он назвал при регистрации. Наверно, следовало позвонить полицейским, оставившим визитную карточку на случай, если она захочет сообщить что-нибудь новенькое. Что ж, новенькое у нее было: еще один номер телефона преступника.

Эдвин звонил не из тюрьмы. Что это значит? Что он ничего не совершил? Что все это колоссальный розыгрыш?

Розыгрыш… Можно было набрать номер, поговорить с Эдвином и все выяснить. Но звонить ему она не собиралась.

Долорес вышла из-за письменного стола и отправилась в кухню. Пора было приниматься за приготовление обеда. Сегодня у нее обедали и ночевали три пары. Все в возрасте. Одна пара праздновала сорокалетие свадьбы. Супруги были счастливы и чудесно выглядели. Поразительно. Как это им удалось?..

Она поглядела в меню и вздохнула. Взаимная любовь, только и всего. Они дружат, уважают и заботятся друг о друге. Если бы здесь была Кора, она бы непременно добавила, что эти люди каждый день занимаются сексом.

Ничего подобного, увы, в ее собственной семейной жизни не было. Ее брак оказался ошибкой. Он не принес того, чего она искренне хотела и в чем нуждалась. В ней все еще жило затаенное желание любить и быть любимой.

Опомнись, одернула она себя. Ишь, размечталась! Лучше берись за ступку…

Долорес уже резала репчатый лук, когда в кухню вошла совершенно неотразимая Кора, облаченная в длинную просторную юбку и черную шелковую блузку. Ее светлые волосы были собраны узлом на макушке. Такую сексуальную прическу могут позволить себе только молодые…

– Чудесно выглядишь, – улыбнулась Долорес.

Кора улыбнулась в ответ и закружилась перед матерью.

– Неплохо, да? И всего за пятьдесят долларов. Правда, недорого?

– Да уж… – Кора была смелая, веселая и обладала даром заключать выгодные сделки.

Девушка остановилась перед Долорес и внимательно оглядела ее.

– Знаешь, ма, тебя нужно немного распушить!

– Распушить? – невольно засмеялась Долорес. – Откуда ты взяла это выражение?

– Мое собственное изобретение. Понимаешь, ма, ты действительно неплохо выглядишь, у тебя хороший вкус, и одеваешься ты со вкусом, но… – Кора остановилась и нахмурилась. – Не знаю… Чего-то тебе не хватает.

– Не хватает? Чего же?

– Жизни.

– Жизни? Что ты хочешь этим сказать? Что я живой труп?

– Нет, не труп. Но, знаешь… тебе нужно немножко побольше… темперамента. Побольше… трепета. – Она ликующе улыбнулась. – Вот оно! Именно трепета!

Конечно, самой Коре трепета было не занимать… Долорес пришлось улыбнуться. И вдруг она ощутила странное, неведомо откуда взявшееся желание стать именно такой. Темпераментной. Трепетной. Испытывающей возбуждение.

– Ладно, – услышала она собственный голос. – И что же, по твоему мнению, мне следует сделать?..

Они обсудили этот вопрос и решили съездить за покупками в Сан-Франциско. Долорес смотрела на дочь, чувствуя прилив материнского чувства. Господи, как ей повезло, что они с дочерью любят, понимают друг друга и могут посмеяться вместе. Многие ли матери рискнут похвастаться тем же?

Да, брак Долорес сложился не слишком удачно, но она не жалела об этом. Не будь его, не было бы и Коры.

На следующее утро, во вторник, к гостинице подъехал фургончик из цветочного магазина, и посыльный вручил ей огромный букет. Долорес смотрела на цветы с изумлением. Это был самый большой букет, который она когда-нибудь видела. Он был составлен из экзотических тропических цветов и, должно быть, стоил бешеных денег. Женщина вынула лежавшую внутри карточку и прочитала следующее:

«Честное слово, я не хотел пугать вас. Можете быть уверены: полиция разыскивала не меня. Пожалуйста, примите мои извинения.

Эдвин Оливер».

Долорес поставила цветы в вестибюле, где они прекрасно смотрелись. Не было смысла злиться и выбрасывать их; она честно заслужила этот букет.

В записке говорилось, что полиция гналась не за ним. Конечно, он мог соврать и купить цветы на краденые деньги. Долорес порвала послание и выкинула его. Ей не хотелось, чтобы записку увидела Кора или кто-нибудь другой.

Она не находила себе места от беспокойства. Нужно было непременно узнать, что происходит. Поэтому Долорес набрала номер, оставленный ей полицейскими, и рассказала о вчерашнем телефонном звонке Эдвина Оливера. Сначала ей сделали выговор за то, что она не сообщила об этом немедленно, но потом смягчились и сообщили, что ей не о чем беспокоиться, поскольку мистер Эдвин Оливер – уважаемый член общества, а вовсе не тот человек, за которым они гнались. Однако мистер Оливер сообщил им ценные сведения о человеке, которого действительно разыскивала полиция.

Даже повесив трубку, она не могла успокоиться. Эдвин мог оказаться тертым калачом и направить полицию по ложному следу.

Прекрати немедленно, прикрикнула на себя Долорес. Нельзя было давать волю воображению. Она принялась составлять меню, заставляя себя думать о еде, а не об Эдвине Оливере. Однако думать о нем оказалось трудновато, поскольку не прошло и часа, как он сам появился в гостинице.

Долорес от неожиданности лишилась дара речи. Ее бывший постоялец выглядел просто неотразимо. Щеки и подбородок были чисто выбриты, а волосы коротко подстрижены по последней моде, что не мешало им оставаться пышными и слегка вьющимися. На Оливере были тщательно отутюженные, хорошо сшитые брюки из дорогой ткани и темно-синяя шелковая рубашка с замысловатым орнаментом. Над столом витал легкий аромат одеколона, чистый и мужественный. У Долорес сильно забилось сердце. Такой метаморфозы от Эдвина Оливера она не ожидала.

Ее охватили разноречивые чувства. Тут были страх, изумление и еще что-то, чему она пока не могла найти названия.

– Привет, Долорес, – услышала она его низкий, чуть хрипловатый голос.

– Что вы здесь делаете? – Вопрос прозвучал не слишком любезно.

– Хотел увидеть вас и попросить прощения лично… – Он бросил взгляд на вазу, в которой пламенели роскошные тропические цветы. – Я вижу, букет вам уже доставили.

– Как видите! – хмуро бросила она, борясь с хорошими манерами, которые требовали совсем другого ответа.

Он оперся о край стола, слегка наклонился и непринужденно констатировал:

– Вы сердитесь.

Долорес бросила на Оливера грозный взгляд.

– Очень сердитесь, – поправился Эдвин. – Точнее говоря, просто вне себя от ярости.

– Да! – гневно воскликнула она. – Я не знаю вас, мистер Оливер, но за каким дьяволом вы позвонили и напугали меня? Я не спала всю ночь! Боялась, что вы вернетесь и убьете меня в постели!

Улыбка исчезла с лица Оливера. Он действительно побледнел, или ей только так показалось?

– Мне в самом деле очень жаль, – тоном, полным раскаяния, произнес Эдвин. – А позвонить вам меня заставило чувство юмора и совершенно неуместное желание подразнить вас.

– Подразнить?!

Он кивнул.

– Мне показалось забавным, что вы пустили по моему следу полицию. Было ясно как Божий день, что вы приняли меня за подозрительного типа и…

– Вы и были подозрительным типом! Вернее, внешность у вас была подозрительная…

– Потому что я был грязный и несколько дней не брился?

– Да, именно поэтому.

– А вы не поторопились с выводами?

– Я не собираюсь обсуждать с вами мои впечатления, мистер Оливер, – холодно ответила она.

– Когда я позвонил вам, мне и в голову не пришло, что вы примете это так близко к сердцу. И только когда вы бросили трубку, я понял, что переборщил. До меня тут же дошло, что я совершил серьезную ошибку. Вы ведь плохо меня знаете. Точнее, не знаете вообще…

– И не имею желания узнавать, – оборвала она его.

– Значит, вы не принимаете мои извинения? Я специально приехал за этим, а вы сомневаетесь в моей искренности? – Было видно, что он обиделся.

– Я принимаю ваши извинения, но это отнюдь не значит, что теперь мы должны стать закадычными друзьями, мистер Оливер.

В его глазах заплясали озорные искорки.

– Не значит. Но мысль соблазнительная.

– И думать об этом не смейте! – отрезала она. – А теперь прошу прощения, мне надо идти, меня ждет работа.

Он наклонил голову.

– Конечно.

Долорес посмотрела ему вслед. Нет, что ни говори, чертовски привлекательный тип! Он сел в сверкающую кобальтово-синюю спортивную машину, закрыл дверь, включил двигатель и был таков.

– Скатертью дорога, – угрюмо пробормотала она вслед ему.

– Ма! Ты его видела? – Кора шла по лужайке, прижимая к груди пачку книг.

Наступила вторая половина дня, и Долорес в одиночестве сидела на пристроенной к ее комнате террасе, наслаждаясь заслуженным отдыхом, потягивая чай и готовясь к возвращению на кухню: пора было готовить обед. Стоял чудесный теплый день, и она любовалась деревьями, с которых медленно опадали желтые листья.

– Кого? – спросила она, когда Кора поднялась на террасу.

– Эдвина. Эдвина Оливера.

– Да, видела. Он приезжал утром, но давно уехал.

Кора положила книги на деревянную скамью и плюхнулась в шезлонг.

– Так вот, он вернулся и сказал, что останется на ночь. Мы говорили с ним чуть ли не целый час. Он ужасно милый.

– Кажется, он не делал предварительного заказа, – сказала Долорес, чувствуя, как внутри у нее закипает раздражение.

Кора только беспечно пожала плечами.

– Пусть об этом заботятся другие… Ага, чай. Какой сорт?

– «Липтон», – механически ответила Долорес. – А где он сейчас?

Кора махнула рукой в сторону пруда.

– Где-то там… Я сидела под деревом и занималась. Он подошел, сказал «привет», и мы поговорили, вот и все. Он немножко разбирается в археологии. Его семья владеет какой-то экспортно-импортной компанией. Должно быть, он ужасно богатый, хотя и не сказал этого. Он изъездил весь мир… Да, а еще он вдовец с двумя детьми. Мальчику шестнадцать лет, а девочке четырнадцать.

– Ну что ж, спасибо тебе за информацию, радость моя, – сухо сказала Долорес. – Мне он отрекомендовался старьевщиком.

– Кем?

– Старьевщиком.

Надо было видеть лицо Коры.

– Интересно, что это значит? Придется спросить. – Она поднялась. – Сейчас выпью чаю и пойду назад.

Долорес закрыла глаза. Эдвин Оливер останется в гостинице на ночь. Непонятные чувства охватили ее. Что это было: гнев или возбуждение? Она стиснула зубы и приказала себе успокоиться.

Кора налила чашку чая из большого чайника и села на место.

– Он подстригся и побрился. Жаль. Мне так нравился его разбойничий вид, но могу представить, что тебе больше по душе его нынешний облик.

– Я об этом вообще не думала, – солгала Долорес.

Кора бросила на нее сердитый взгляд.

– Не ври, – сказала она. – Еще как думала! Ты ведь видела его, верно? И ты вовсе не труп. Он дьявольски сексуальный мужчина. Можешь не говорить, что ты этого не заметила!

Конечно, таиться от собственной дочери было глупо. Но не бывает правил без исключений.

– Кора, – начала Долорес, пытаясь сохранить терпение. – Я знаю, о чем ты думаешь. Но поверь, мне вовсе не нужен мужчина.

Кора пытливо поглядела на нее поверх чашки.

– Ma, я знаю, что ты не нуждаешься в том, чтобы тебя содержали или поддерживали материально, но неужели ты не испытываешь вполне естественное желание?..

Долорес покачала головой.

– Нет, Кора, не испытываю, – спокойно сказала она. – У меня уже был один мужчина, твой отец. Этого достаточно.

Кора закусила губу. Ее голубые глаза стали печальными.

– Это папина вина, – сказала она. – Он заставил тебя думать, что все мужчины одинаковы. Но это не так, ма!

Долорес вздохнула.

– Знаю, радость моя. Честное слово. Я не проклинаю весь мужской род из-за того, что мне не повезло с одним из его представителей. Поверь мне, ладно? Просто дело в том, что… Я довольна тем, как складывается моя жизнь.

Она действительно любила свободу и независимость. Ей нравилось ни перед кем не отчитываться за свои поступки и никому не угождать.

Было заметно, что Кора огорчилась.

– Но ты все время одна, ма. Я переживаю за тебя! Понимаешь, я бы хотела, чтобы у тебя кто-то появился. Какой-нибудь хороший человек, который сходил бы по тебе с ума.

Долорес засмеялась.

– Ох, Кора! Ты молода и переносишь свои мечты на меня. Но я вполне довольна тем, что у меня есть.

Кора удивленно смотрела на нее.

– Ма, я не верю этому. Ты живешь так, как будто поставила на себе крест.

– О, ты ошибаешься. У меня множество планов.

– Каких планов? Поехать на Майами и завести там роман с каким-нибудь пенсионером, из которого песок сыплется?

– Кора!

– Ладно, ладно, молчу… – Дочь поднялась и взяла книги. – Чувствую, что мне пора собирать вещички и возвращаться в этот ужасный город… Завтра утром экзамен. Пожелай мне ни пуха ни пера.

– Почему вы здесь? – тихо спросила Долорес, ставя перед Оливером тарелку с закуской.

Эдвин сидел за маленьким столиком в углу, одетый в безупречно сидевшие на нем серые брюки и тонкий свитер, неброский, но явно дорогой.

Он насмешливо посмотрел на нее.

– Потому же, почему и все остальные. Потому что это чудесное место. Я люблю тишину и покой. – Он опустил глаза и посмотрел на суфле из сыра «рокфор», обильно политое винным соусом. – И еда у вас замечательная. Выглядит очень заманчиво.

– Надеюсь, вам понравится, – сказала она, не зная, что еще сказать, и вернулась на кухню, где доваривался суп.

У Долорес было достаточно времени, чтобы оценить происходящее. Эдвин Оливер заставлял ее нервничать, и она ничего не могла с собой поделать. Но почему он доставлял ей беспокойство? – уже который раз спрашивала она себя. Потому что явно не был безразличен к ней, вот почему. Потому что смотрел на нее не просто с любопытством. Потому что специально приехал в гостиницу, чтобы увидеть ее. Она была не столь наивна, чтобы не понимать этого. И потому, что она не отрицала того факта, что на нее с первой встречи подействовали мужские чары Эдвина. С того самого момента, когда этот грязный и небритый тип ввалился в вестибюль ее гостиницы.

Оливер вернул ей те чувства, которые она не испытывала уже целую вечность, заставил ощутить себя вновь женщиной и тем самым напугал ее. Она не знала, что делать с этими чувствами…

– Почему на этот раз вы никого не взяли с собой? – спросила она, ставя перед Оливером тарелку с супом. – Ведь сегодня вы не просто проезжали мимо…

– Вы имеете в виду женщину? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Конечно, – ответила Долорес. – Должно быть, списку желающих совершить с вами романтическую вылазку на лоно природы нет конца.

Он усмехнулся.

– Нет конца? С чего вы взяли?

– Не притворяйтесь смущенным.

Этот мужчина был красив, богат, элегантен и обаятелен. Наверняка по нему страдало множество дам.

– В моей жизни нет женщины. По крайней мере такой, с которой я хотел бы совершить «романтическую вылазку на лоно природы».

Их взгляды встретились, и Долорес потупилась, почувствовав странную неловкость.

– Ешьте суп, – сказала она и ушла в кухню.

Она раскладывала по тарелкам итальянскую пасту, не зная, что и думать. Почему в жизни такого человека, как Эдвин Оливер, нет женщины? Может быть, он тиран и деспот? Может, он привык играть с женщинами в ту же игру, в которую однажды сыграли с ней? Притворяется одним, а на самом деле совсем другой? Она хмурилась, нарезая сыр. Оливер представился ей старьевщиком. А сегодня сказал Коре совсем другое.

Этот малый был тот еще гусь. Она не доверяла ему. Возможно, в эту минуту он играет с ней в какую-то новую игру. Увидел одинокую увядающую простушку, у которой нет никакой личной жизни, и решил немного позабавиться с ней. Просто ради любопытства.

Ее взгляд упал на банку с кайенским перцем. Так и подмывало бросить щедрую горсть перца в его пасту. Это отбило бы у блюда всякий вкус и изрядно обожгло бы Оливеру язык.

Тяжело вздохнув, она вернулась в столовую и разнесла тарелки, оставив Эдвина напоследок и ощутив, что чувство неловкости сменяется глухим раздражением против него.

– Вид у вас сердитый и подозрительный, – заявил он, не успела Долорес поставить перед ним тарелку с пастой.

– Зачем вы солгали мне, что работаете старьевщиком? – вполголоса спросила она.

– Я не лгал.

– Дочь сказала мне, что вы владеете какой-то компанией. По крайней мере, так вы сказали ей…

Оливер кивнул.

– Так оно и есть.

– Тогда при чем тут старьевщик?

Он потянулся к креслу.

– Садитесь, я вам все объясню.

Во-первых, у Долорес не было времени выслушивать его, а во-вторых, ее это совершенно не интересовало.

– Я на работе, – резко бросила она в ответ и ушла.

Оливер пытался завязать беседу каждый раз, когда Долорес приносила новое блюдо или разливала вино. Она же предпочитала отмалчиваться, но его это ничуть не смущало.

– У вас очаровательная дочь, – сказал Эдвин, когда она принесла десерт. Долорес инстинктивно напряглась, и он это заметил. Эдвин посмотрел ей в лицо; в его глазах зажегся гневный огонек. – Пожалуйста, не подозревайте меня в грязных помыслах. Мне сорок пять, и я не собираюсь ухлестывать за двадцатилетними студентками!

– Приятно слышать, – буркнула она, тревожась, что посетители за другими столиками услышат, о чем они говорят.

– Она чем-то похожа на мою дочь, – продолжал он. – Лине четырнадцать лет, но она такая же прямая и открытая, как ваша Кора. Мне это нравится.

Это был комплимент. Следовало что-то сказать. Она поблагодарила и спросила, не хочет ли Оливер еще вина.

Долорес разнесла десерт другим постояльцам, а затем совершила еще один круг с кофейником и подносом, на котором стояли рюмки с ликером.

– Что вы делаете после обеда? – спросил Оливер, когда она наливала ему кофе. – Вам ведь не нужно мыть посуду, верно?

– Нет, – честно ответила она. – Собираюсь лечь спать. Я очень устала. – О Боже, что она говорит? – Просто падаю с ног от усталости, – призналась Долорес.

– Ноги отдохнут, если вы посидите в кресле. Давайте вместе выпьем и поговорим. Мне бы хотелось кое-что прояснить.

– Нам нечего выяснять, – отрезала она. – Вы посетитель. Единственное, чего я хочу, это чтобы вы заплатили по счету и оставили меня одну.

– В самом деле? – тихо спросил Эдвин, глядя ей прямо в глаза.

У нее сжалось сердце.

– Да, в самом деле, – холодно ответила она, застыв на месте, как дура, держа в руке кофейник. Почему она не могла сдвинуться с места? Почему не уходила к соседнему столику и не наливала кофе другим постояльцам?

Ее держали в плену темные, гипнотизирующие глаза Эдвина. Невидимые токи, возникшие между ними, были такие сильные, что, казалось, вокруг летали искры. У нее не было сил сдвинуться с места.

– Вот что, – медленно сказал он. – Я хочу вас кое о чем попросить.

– Еще кофе? – негромко спросила она.

– Нет. Уделите мне хотя бы десять минут вашего времени. – Эдвин подарил ей чарующую улыбку. – Пожалуйста. Я хочу вам кое в чем признаться.

– Ладно, – неожиданно услышала Долорес собственный ответ. – Десять минут, не больше. Встретимся в библиотеке.