Текст книги "Ты мне принадлежишь"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

8

Было четыре часа дня. Кэролин Уэллс шла по Восемьдесят первой улице, направляясь к почтовому отделению. Под мышкой у нее был зажат плотный коричневый конверт, адресованный Сьюзен Чандлер. Осаждавшие ее сомнения и нерешительность сменились настоятельной потребностью избавиться от кольца и от фотографии человека, назвавшегося Оуэном Адамсом. А вот желание встретиться со Сьюзен Чандлер лично начисто испарилось после того, как в половине второго ей позвонил Джастин.

– Милая, ты не поверишь, какая произошла нелепость, – начал он шутливым тоном. – Наша секретарша Барбара сегодня утром включила радио, там передавали какую-то разговорную программу на медицинские темы; она говорит, что программа называется «Спросите доктора Сьюзен» или что-то в этом роде. Она уверяет, что на радио позвонила какая-то женщина по имени Карен, и голос у нее был похож на твой, но она говорила о мужчине, с которым познакомилась в круизе два года назад. Ты мне не все рассказала о том круизе? – Шутливого тона как не бывало. – Кэролин, я жду ответа. Ты мне чего-то не рассказала?

Кэролин почувствовала, как вспотели ладони. Она отчетливо уловила подозрение, прозвучавшее в его голосе – верный признак надвигающегося гнева. Она отшутилась, заверила его, что у нее нет времени слушать радио посреди рабочего дня. Но она хорошо знала своего мужа. Джастин был подвержен приступам маниакальной ревности, и Кэролин не сомневалась, что им еще предстоит разговор на эту тему. И теперь ей хотелось только одного: навсегда избавиться от этого фото и от этого кольца.

Даже для часа пик движение на улице показалось необычайно плотным. Ловить такси между четырьмя и пятью пополудни – дело безнадежное, подумала она с тоской, глядя, как другие желающие размахивают руками в попытке остановить такси. Все машины, словно сговорившись, направлялись в парк.

На Парк-авеню, хотя свет переключился на зеленый, ей пришлось ждать на краю тротуара впереди толпы нетерпеливых пешеходов, потому что машины продолжали поворачивать из-за угла. «А ведь пешеходы имеют преимущественное право. Водители обязаны их пропускать, – с горечью подумала Кэролин. – Как же, держи карман».

Небольшой грузовой фургон поворачивал, визжа тормозами. Она инстинктивно попыталась отступить на шаг, подальше от края тротуара, но отступать было некуда – кто-то стоял прямо за спиной, не давая пройти. Вдруг она почувствовала, как чья-то рука выдергивает конверт у нее из-под мышки. В ту же секунду другая рука толкнула ее в поясницу.

Кэролин зашаталась на краю тротуара. Обернувшись через плечо, она мельком увидела знакомое лицо и даже успела прошептать «Нет!», когда толчок послал ее вперед, прямо под колеса фургона.

9

Он ждал ее возле здания, в котором располагалась приемная Сьюзен Чандлер. Время шло, а она все не появлялась. Поначалу он обрадовался и облегченно перевел дух, решив, что она не придет, но вскоре облегчение сменилось досадой: он даром потерял столько времени, а теперь придется ее разыскивать.

К счастью, он помнил ее имя и знал, где она живет, поэтому, когда Кэролин Уэллс так и не пришла на прием к доктору Сьюзен Чандлер, он позвонил ей домой и тут же повесил трубку, когда она ответила на звонок. Инстинкт, хранивший его все эти годы, подсказывал ему, что хотя Кэролин Уэллс не пришла на встречу, она по-прежнему представляет угрозу для него.

Он отправился к музею Метрополитен и присел на ступенях перед входом, смешавшись с группой студентов и туристов, слонявшихся вокруг, хотя по понедельникам музей не работал. Отсюда открывался прекрасный вид на ее дом.

В четыре часа его терпение было вознаграждено. Швейцар распахнул и почтительно придержал тяжелую, украшенную бронзовыми завитушками входную дверь, и она вышла, зажав под мышкой небольшой коричневый конверт из плотной бумаги.

Ему сыграла на руку и хорошая погода – множество народу высыпало на улицу. Это позволило следовать за ней так близко, что он даже разглядел на конверте начало выведенного печатными буквами адреса: «Д-РУ СЬЮ...»

Он догадался, что в конверте лежит кольцо и снимок, о котором она говорила по радио. Это было так называемое «нестандартное отправление», иначе она просто бросила бы письмо в почтовый ящик. Он понял, что должен остановить ее до того, как она доберется до почтового отделения. Удачная возможность представилась на углу Пятой авеню и Восемьдесят первой улицы, где уставшие ждать водители отказали пешеходам в первоочередном праве на переход.

Кэролин полуобернулась, когда он толкнул ее, и их глаза встретились. Она знала его как Оуэна Адамса, британского бизнесмена. В круизе он носил золотисто-каштановый парик, усики, очки и цветные контактные линзы. Но все равно в ее глазах мелькнула искра узнавания, прежде чем она упала.

Он с удовлетворением вспомнил крики и женский визг, когда на глазах у всех тело упало под колеса автофургона. Скрыться в толпе было проще простого. Конверт теперь был надежно спрятан у него под плащом.

Хотя ему не терпелось взглянуть, что она положила в конверт, он не вскрыл его, пока не оказался в полной безопасности, за надежно запертыми дверями своего кабинета.

Кольцо и фотография были вложены в пластиковый пакетик. Никакого сопроводительного письма или хотя бы записки. Он внимательно изучил снимок и сразу вспомнил, где он был сделан: на борту, в большой кают-компании, во время вечеринки с коктейлями, которую давал капитан в честь новых пассажиров, взошедших на борт в Хайфе. Сам он, разумеется, всеми силами избегал фотообъективов и ни за что не стал бы сниматься рядом с капитаном, но в тот раз, очевидно, допустил промашку. Выслеживая добычу, он подошел слишком близко к Кэролин и оказался в поле зрения камеры. Он хорошо помнил, какой у нее был грустный вид. Ему всегда требовалось именно это. Она прямо-таки источала печаль, и он, что называется, с ходу взял след. Он понял, что она – следующая в очереди.

Он внимательно изучил фотографию. Хотя он был снят в профиль, с усами, с золотисто-каштановыми волосами, опытный глаз мог бы его узнать.

Он держался по-военному прямо, привычка совать большие пальцы в карманы брюк тоже могла его выдать. Кроме того, он обычно выносил правую ногу на полшага впереди левой и опирался на нее всем своим весом, потому что левая до сих пор побаливала из-за давней травмы, – и на эту деталь кто-нибудь мог бы обратить внимание.

Он бросил фотографию в машинку для измельчения бумаг и с мрачным удовлетворением проследил, как она превращается в вермишель. Кольцо он надел намизинец, полюбовался им, потом пригляделся внимательнее, нахмурился и потянулся за платком, чтобы его отполировать.

Очень скоро другой женщине будет предоставлена привилегия его носить, сказал он себе, и довольная улыбка заиграла на его губах при мысли о новой жертве. Ей предстояло стать последней.

10

Джастин Уэллс вернулся на работу без десяти пять и попытался заняться делом. Характерным жестом он провел рукой по своим темным волосам, потом отбросил перо, оттолкнул кресло и поднялся из-за чертежного стола. Он был крупным мужчиной, но двигался с легкой, стремительной грацией. Двадцать пять лет назад, когда он учился в колледже, умение быстро двигаться сделало его звездой футбола.

Ничего не выходило. Ему поручили реконструкцию фойе небоскреба, а он ничего не мог придумать. Правда, в этот день он все равно ни на чем не смог бы сосредоточиться.

Трусливый лев – вот как он сам себя называл. Он боялся. Он постоянно испытывал страх. Когда ему поручали новую работу, у него возникала мучительная уверенность, что на этот раз он непременно провалит дело. Двадцать пять лет назад у него появлялось подобное чувство перед каждым футбольным матчем. И вот теперь, когда он стал партнером в солидной архитекторской фирме «Беннер, Пирс и Уэллс», его по-прежнему терзали сомнения в собственных силах.

Кэролин. Джастин был уверен, что рано или поздно потеряет ее навсегда. «Она придет в ярость, если узнает, что я сделал», – сказал он себе, а его пальцы тем временем тянулись к телефону на столе. Номер радиостанции он уже раздобыл. «Она никогда не узнает, – утешил себя Джастин. – Я просто попрошу прислать мне запись сегодняшней передачи доктора Сьюзен. Скажу, что это любимая передача моей матери, а сегодня она ее пропустила из-за похода к зубному врачу».

Если секретарша Барбара была права, если именно Кэролин звонила в эту передачу, значит, во время круиза у нее был роман с каким-то мужчиной. Джастин мысленно перенесся на два года назад, когда после страшной ссоры Кэролин забронировала каюту от Бомбея до Португалии на кругосветный круиз. Она сказала, что после возвращения подаст на развод, сказала, что все еще любит его, но больше не может выносить его ревность и бесконечные расспросы о том, где она была и с кем виделась.

«Я позвонил как раз перед тем, как теплоход причалил в Афинах, – вспомнил Джастин. – Я сказал, что готов лечиться, пообещал сделать все, что угодно, если она вернется домой и поможет сохранить наш брак. Оказывается, я не зря волновался: стоило ей уехать, как у нее тут же появился кто-то другой».

Но, может быть, Барбара ошиблась? Что, если звонила вовсе не Кэролин? В конце концов, Барбара всего пару раз встречалась с Кэролин. А с другой стороны, у Кэролин запоминающийся голос – богатый модуляциями, с легким английским акцентом. В детстве она часто проводила лето в Англии. Джастин покачал головой.

– Я должен узнать, – прошептал он. Он позвонил на радиостанцию и несколько минут выслушивал различные инструкции, показавшиеся ему бесконечными: «Нажмите единицу для расписания передач; нажмите двойку для информации; нажмите тройку для общей справочной: нажмите четыре... нажмите пять... ждите ответа оператора». Наконец его соединили с секретарем Джеда Гини, продюсера передачи «Спросите доктора Сьюзен».

Джастин страшно нервничал и прекрасно понимал, что его голос звучит фальшиво, когда объяснял, что его мать пропустила сегодняшнюю программу и теперь ему нужна запись. Когда его спросили, нужна ли запись всей передачи, он тут же, опровергая только что сказанное, брякнул, что его интересуют исключительно звонки радиослушателей, а потом торопливо поправился:

– Я хочу сказать, что мама их больше всего любит, но сделайте, пожалуйста, запись всей передачи.

Дальше дела пошли еще хуже: трубку взял сам Джед Гини и сказал, что рад оказать услугу и что ему приятно, когда слушатели проявляют такую заинтересованность. Затем попросил назвать имя и адрес.

Чувствуя себя виноватым и глубоко несчастным, Джастин Уэллс назвал свое имя и служебный адрес. Только он положил трубку, как раздался звонок из больницы Ленокс-Хилл, и ему сообщили, что его жена получила тяжелую травму в результате дорожного происшествия.

11

Заглянув в кабинет Недды около шести часов вечера, Сьюзен обнаружила, что ее подруга уже запирает на ночь свой рабочий стол.

– "Довольно для каждого дня своей заботы"[5]5
  Матфей, 7:34.


[Закрыть], – мрачно процитировала она. – Как насчет стаканчика вина?

– По-моему, отличная мысль. Я сама принесу. – Сьюзен прошла по коридору к крошечной кухоньке и открыла холодильник. В нем охлаждалась бутылка пино-гри. Она взглянула на этикетку, и в голове промелькнуло воспоминание.

Ей было пять лет, родителям не с кем было ее оставить, и они взяли ее с собой в винный магазин. Отец взял с полки бутылку вина.

– Это хорошая марка, дорогая? – спросил он, протягивая бутылку матери.

Она посмотрела на этикету и добродушно рассмеялась.

– Ты делаешь успехи, Чарли. Отличный выбор.

«Мама права, – подумала Сьюзен, вспоминая эмоциональный взрыв матери в прошлую субботу. – Она обучила отца всем правилам светского этикета, начиная с умения одеваться и кончая тем, как пользоваться приборами на званом обеде. Она уговорила его бросить дедушкин магазинчик деликатесов и открыть собственное дело. Она ободряла его, вдохнула в него чувство уверенности в себе, и он преуспел благодаря ей, а сам лишил ее этого чувства».

Сьюзен со вздохом открыла бутылку, разлила вино по бокалам, вытряхнула на тарелку несколько соленых крендельков и вернулась в кабинет Недды.

– Время пить коктейль, – объявила она. – Закрой глаза и представь, что ты в «Амфитеатре»[6]6
  Фешенебельный клуб в Нью-Йорке.


[Закрыть].

Недда пристально посмотрела на нее.

– Психолог у нас ты, но, если хочешь знать мое непрофессиональное мнение, вид у тебя довольно-таки подавленный.

– И настроение соответствует, – кивнула Сьюзен. – Все никак не могу оправиться после визита к родителям на выходные, да и сегодня был бурный день.

Она рассказала Недде о гневном звонке Дугласа Лейтона, о звонившей в программу женщине, назвавшейся Карен, о неожиданном визите Джейн Клаузен.

– Она оставила у меня кольцо. Сказала, чтобы я сравнила кольца, если Карен все-таки появится. Между прочим, у меня создалось впечатление, что Джейн Клаузен тяжело больна.

– Думаешь, есть надежда, что она появится?

Сьюзен покачала головой:

– Просто не знаю, что и думать.

– Меня удивляет, что Даг Лейтон устроил тебе скандал сегодня утром. Когда я с ним разговаривала, он ничуть не расстроился, узнав о передаче.

– Что ж, он изменил свое мнение, – заметила Сьюзен. – Он пришел ко мне в приемную вместе с миссис Клаузен, но не остался ждать. Сказал, что у него назначена деловая встреча, которую он не смог отменить.

– На его месте я отменила бы деловую встречу, – пожала плечами Недда. – Я случайно узнала, что в прошлом году Джейн назначила его управляющим семейным фондом Клаузенов. Интересно, что это за важные дела такие, если он оставил Джейн одну, зная, что ей предстоит встретиться с женщиной, которая может описать человека, ответственного за исчезновение или даже за убийство ее дочери?

12

Большая квартира Дональда Ричардса на Сентрал-Парк-Уэст[7]7
  Участок Восьмой авеню, проходящий вдоль Центрального парка, один из самых дорогих и престижных жилых районов Нью-Йорка.


[Закрыть] служила ему и домом, и местом работы. Комнаты, в которых он принимал пациентов, имели отдельный вход из коридора. Пять комнат, которые он оставил для себя, были обставлены в типично мужском вкусе. Здесь чувствовалось давнее отсутствие женщины. Прошло уже четыре года с того дня, как его жена Кэти, топ-модель, погибла во время натурных съемок в отрогах Аппалачей.

Его там не было, когда это случилось, а если бы и был, то все равно не смог бы предотвратить несчастье, и все же Дональд не переставал винить себя. Он так и не смог оправиться после смерти жены.

Каноэ, в котором позировала Кэти, перевернулось.

Фотограф и его ассистенты сидели в другой лодке, на расстоянии двадцати футов. Пышное платье начала XX века мгновенно утянуло ее под воду. Никто не успел прийти на помощь. Водолазы так и не нашли тело. «Озеро такое глубокое, что даже летом вода на дне ледяная», – объяснили Дональду.

Два года назад, в надежде поставить точку, он упаковал и убрал с глаз подальше несколько последних фотографий Кэти, которые еще оставались у него в спальне, но это ничего не изменило. В конце концов, он признался себе, что у него до сих пор осталось чувство незавершенности. И он сам, и родители Кэти хотели бы похоронить ее останки на семейном участке кладбища рядом с бабушкой и дедушкой, рядом с братом.

Она часто снилась ему. Иногда он видел ее лежащей в ледяной воде под одним из каменных уступов – Спящей Красавицей, уснувшей навсегда. Но порой ему снился другой сон. Ее лицо расплывалось, на его месте появлялись другие лица. И все они шептали: «Это твоя вина».

В книге «Пропавшие женщины» не было упоминания о Кэти и о том, что с ней произошло. Под его фотографией на четвертой странице обложки была напечатана краткая биографическая справка, сообщавшая, что доктор Дональд Ричардс всю жизнь прожил на Манхэттене, получил степень бакалавра в Йеле, докторскую степень по психиатрии в Гарварде и степень магистра криминологии в Нью-йоркском университете.

После программы «Спросите доктора Сьюзен» он поехал прямо домой. Рина, его экономка, родившаяся на Ямайке, уже ждала его с готовым ленчем. Она начала работать у него вскоре после смерти Кэти, а познакомились они через ее сестру, служившую экономкой у его матери, которая жила безвыездно в Таксидо-парке[8]8
  Загородный парк в Нью-Йорке с роскошным клубом и спортивными аттракционами.


[Закрыть].

Дон не сомневался, что мать не упускает случая расспросить Рину о подробностях его личной жизни всякий раз, когда та навещает сестру в Таксидо-парке. Да она этого и не скрывала, прозрачно намекая сыну, что ему следует почаще выбираться из дому.

За ленчем Дон думал о Карен, женщине, позвонившей на радио во время передачи. Сьюзен Чандлер явно не обрадовало его предложение обсудить с ней то, о чем могла поведать эта женщина. Он улыбнулся, вспоминая, как вспыхнули упрямством зеленовато-карие, как лесной орех, глаза Сьюзен, стоило ему только заикнуться о своем присутствии на встрече.

Сьюзен Чандлер оказалась интересной и очень привлекательной женщиной. «Позвоню-ка я ей и приглашу на ужин, – решил он. – Может, в интимной обстановке она будет более сговорчивой и не откажется обсудить со мной это дело».

Любопытная складывалась ситуация. Регина Клаузен пропала три года назад. Женщина, назвавшая себя Карен, рассказала о круизном романе, случившемся два года назад. Очевидно, Сьюзен Чандлер пришла к неизбежному выводу: если один и тот же мужчина связан с обеими женщинами, не исключено, что он сейчас ищет очередную жертву.

«Сьюзен разворошила осиное гнездо», – подумал Дональд Ричардс. Хотел бы он знать, что тут можно сделать.

13

Диана Чандлер Гарриман возвращалась в Калифорнию на самолете, попивая «Перье». Она сбросила босоножки и откинулась на спинку сиденья, ее золотистые, как мед, волосы рассыпались по плечам. Она давно привыкла к восхищенным взглядам и ловко избегала общения с мужчиной, который сидел через проход и уже дважды пытался завести с ней разговор.

Из украшений она надела только гладкое венчальное кольцо без камня и узкое золотое ожерелье-ошейник. Деловой костюм в тонкую полоску, творение знаменитого дизайнера, поражал своей изысканной простотой и строгостью. Место рядом с ней осталось незанятым, чему Ди была несказанно рада.

Она прибыла в Нью-Йорк в пятницу после полудня, остановилась в представительских апартаментах, которые ее модельное агентство «Бель-Эйр» арендовало на постоянной основе, и встретилась там с двумя молодыми манекенщицами, с которыми рассчитывала подписать контракт. Встречи прошли успешно, весь день был удачным.

Увы, Ди не могла сказать то же самое о субботе, когда она приехала к матери. Больно было видеть, как мать страдает из-за предательства отца. Ди расплакалась от сочувствия.

«Я бог знает чего наговорила Сьюзен, – подумала Ди. – Надо было удержаться и промолчать. Сьюзен оставалась с мамой, когда папа ушел, она была рядом, пока они разводились, и приняла основной удар на себя. Зато у нее хотя бы есть высшее образование, а вот я к тридцати семи годам так и осталась со школьным аттестатом. А с другой стороны, к семнадцати годам я умела только позировать, на все остальное просто времени не оставалось. Нет, они должны были настоять, чтобы я поступила в колледж! За всю свою жизнь я сделала только два умных шага: вышла замуж за Джека и вложила все свои сбережения в модельное агентство».

Она смущенно припомнила, как разозлилась на Сьюзен, как попрекала сестру тем, что она не понимает, каково это – потерять мужа.

«Жаль, что мы вчера разминулись на вечеринке у папы, – думала Ди, – но я рада, что позвонила ей сегодня утром. А Алекс Райт и вправду неотразим».

Улыбка заиграла на губах у Ди, когда она вспомнила красивого мужчину с умным и теплым взглядом. Привлекательный, сексуальный, породистый, с чувством юмора! И он спросил, есть ли у Сьюзен постоянный поклонник. Попросил у нее телефон Сьюзен. По его настоянию она дала ему рабочий телефон сестры, но решила ни за что не давать ее домашний телефон.

Ди отрицательно покачала головой, когда стюард предложил ей еще порцию «Перье». Ощущение пустоты, охватившее ее в гостях у матери и еще больше углубившееся при виде отца и его второй жены, грозило перерасти в настоящую депрессию.

Она тосковала по замужеству. Ей хотелось снова жить в Нью-Йорке. Именно там Сьюзен познакомила ее с Джеком; он работал рекламным фотографом. Вскоре после свадьбы они перебрались в Лос-Анджелес.

Они прожили вместе пять лет. А два года назад, по его настоянию, отправились на выходные на лыжный курорт.

Ди почувствовала, как слезы щиплют глаза. «Мне надоело одиночество», – подумала она сердито. Торопливо запустив руку в объемистую сумку через плечо, она порылась внутри и нашла то, что искала: рекламный буклет, описывающий двухнедельный круиз через Панамский канал.

«А почему бы и нет? – спросила она себя. – Вот уже два года у меня не было полноценного отпуска». Турагент заверил ее, что еще не поздно забронировать хорошую каюту на следующий рейс. А вчера ее поддержал отец.

– Первым классом, малыш. За мой счет, – пообещал он.

Теплоход отправлялся из Коста-Рики через неделю. «Поеду», – решила Ди.