Текст книги "Ты мне принадлежишь"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

65

По четвергам у доктора Дональда Ричардса всегда было много дел, и он, как обычно, начал этот день очень рано. Его первым пациентом был глава транснациональной корпорации, приходивший каждый четверг в восемь утра, а вслед за ним приходили постоянные пациенты, назначенные на девять, десять и одиннадцать утра. Многие из них расстроились, узнав, что в следующий четверг Ричардса не будет в городе: ему предстояло совершить рекламную поездку по распространению своей книги.

Когда Дональд Ричардс сел за стол в полдень, чтобы на скорую руку перекусить, он уже чувствовал усталость, а ведь у него и вся вторая половина дня расписана. В час дня назначена встреча в 19-м участке с капитаном Ши, который хотел поговорить с ним о Джастине Уэллсе.

Когда Рина поставила перед ним тарелку супа, он включил телевизор, чтобы посмотреть городские новости. В центре выпуска было известие об убийстве молодой официантки из Йонкерса, на экране показали заснятое место преступления.

– Вот автостоянка позади траттории «Грот» в Йонкерсе, где двадцатипятилетняя Тиффани Смит была заколота ножом насмерть вскоре после полуночи, – объявил диктор. – Шарки Дайон, убийца, вышедший на свободу досрочно, был выведен из бара после неоднократных приставаний к мисс Смит в тот же вечер. Он задержан по подозрению в убийстве, и мы с минуты на минуту ожидаем предъявления ему официального обвинения.

– Доктор, разве это не та женщина, что звонила позавчера, когда вы выступали в программе «Спросите доктора Сьюзен»? – спросила потрясенная Рина.

– Да, это она, – тихо ответил Ричардс.

Он бросил взгляд на часы. Сьюзен сейчас наверняка уже возвращается со студии в приемную. И она, несомненно, уже знает о Тиффани и, конечно же, будет ждать его звонка.

«Позвоню, когда вернусь из полицейского участка», – решил он, отодвигая стул от стола.

– Рина, суп чудесный, но у меня сейчас нет аппетита.

Его глаза задержались на экране телевизора, где камера в этот момент отъехала, чтобы в панорамном ракурсе показать ярко-красную туфельку на высоком каблуке-шпильке, выглядывающую из-под полотна, которым были укрыты останки Тиффани Смит.

«Несчастная девочка, – подумал он, выключая телевизор. – Я знаю, Сьюзен будет расстроена. Сначала Кэролин Уэллс, а теперь вот еще и Тиффани. Наверняка она винит себя за то, что с ними случилось».

Было без пяти четыре, когда ему удалось поговорить со Сьюзен.

– Мне очень жаль, – начал он.

– Я просто в отчаянии, – призналась Сьюзен. – Мне остается только молить бога, что если ее убил Шарки Дайон, он зашел в этот бар случайно, а не потому, что специально искал Тиффани, услышав ее в передаче.

– Насколько я понял, полиция не сомневается, что убийца именно он, – заметил Ричардс. – Сьюзен, я не верю, что такой человек, как Шарки Дайон, будет слушать дискуссионную программу по радио. Мне кажется, его случайно занесло именно в этот бар.

– Если убил он, – бесцветным голосом повторила Сьюзен. – Дон, у меня к вам вопрос. Как вы думаете, Джастин Уэллс толкнул свою жену под колеса фургона?

– Нет, я так не думаю, – ответил Ричардс. – Скорее всего, это был несчастный случай. Сегодня я был в участке у капитана Ши и сказал ему то же самое. Более того, я предупредил, что любой психиатр, который обследует Уэллса, наверняка придет к такому же выводу. Да, он одержим своей женой, это верно, но частью этой одержимости является навязчивый страх ее потерять. По моему убеждению, он никогда сознательно не причинит ей вреда.

– Значит, вы думаете, что Хильда Джонсон, утверждавшая, что у нее на глазах кто-то толкнул Кэролин Уэллс, заблуждалась? – спросила Сьюзен.

– Необязательно. Нельзя исключить и такую возможность: если Джастин Уэллс следил за женой и решил узнать, что находится в конверте, он мог нечаянно толкнуть ее. Насколько я понимаю, он был крайне расстроен, когда секретарша в приемной сказала, что его жена звонила в вашу программу и рассказывала о знакомстве с мужчиной в круизе. Не забывайте, когда «Карен» – она же Кэролин – позвонила, она обещала передать вам фотографию человека, с которым познакомилась в круизе. Разве не разумно было бы предположить, что именно эта фотография и находилась в конверте?

– Капитан Ши согласен с вашей теорией?

– Трудно сказать, но я предупредил его, что если кто-то другой толкнул Кэролин Уэллс – случайно или умышленно, – и Джастин Уэллс узнает, кто это был, в гневе он будет способен на все, включая убийство.

По ходу разговора, слушая бесстрастный, почти механический голос Сьюзен, Ричардс понял, насколько глубоко она потрясена случившимся.

– Послушайте, – сказал он, – для вас это слишком тяжелое испытание. Поверьте, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Мне доставил большое удовольствие наш вчерашний ужин. Я собирался позвонить вам только для того, чтобы об этом сказать. Может, нам поужинать сегодня вечером? Найдем ресторанчик где-нибудь неподалеку от вас. На этот раз я даже заеду за вами.

– Боюсь, я не смогу, – ответила Сьюзен. – Я работаю над одним проектом и не знаю, сколько времени это займет.

Было четыре часа дня. Ричардс сознавал, что его последний пациент уже ждет в приемной.

– Я обожаю работать над проектами, – проговорил он торопливо. – Дайте мне знать, если я вдруг смогу быть вам полезен.

Его лицо было нахмурено, когда он положил трубку. Сьюзен вежливо, но решительно отклонила его помощь. «Что она задумала?» – спросил он себя.

Ему необходимо было найти ответ на этот вопрос.

66

Джейн Клаузен, явно измученная последствиями химиотерапии, сумела выжать из себя слабую улыбку.

– Я просто немного устала, Вера, – сказала она. Ее верная экономка, прослужившая у нее двадцать лет, никак не хотела уходить.

– Не беспокойтесь, – продолжала Джейн, – со мной все будет в порядке. Мне просто нужно отдохнуть.

– Я чуть было не забыла, миссис Клаузен, – с беспокойством сказала Вера. – Я думаю, вам позвонит доктор Чандлер. Она звонила в квартиру как раз перед моим уходом, и я сказала, что вы в больнице. Голос у нее приятный.

– Она очень милая.

– Неспокойно оставлять вас одну, – вздохнула Вера. – Если бы вы мне разрешили, я бы тут посидела, чтоб составить вам компанию.

«Но я не одна», – подумала Джейн Клаузен, бросив взгляд на фотографию Регины, которую Вера принесла в больничную палату по ее просьбе. На фотографии Регина позировала рядом с капитаном на борту «Габриэль».

– Идите, Вера. Через пять минут я засну.

– Тогда спокойной ночи, миссис Клаузен, – сказала Вера и дрогнувшим голосом добавила: – Только обязательно позвоните, если вам что-нибудь понадобится.

Когда экономка ушла, Джейн Клаузен протянула руку и взяла фотографию. «Сегодня был тяжелый день, Регина, – обратилась она к дочери. – Я знаю, мне недолго осталось. И все же что-то заставляет меня держаться. Сама не понимаю, что это, но посмотрим, что будет дальше».

Зазвонил телефон. Джейн Клаузен поставила фотографию на тумбочку и сняла трубку, полагая, что ей звонит Дуглас Лейтон.

Оказалось, что это Сьюзен Чандлер, и опять теплое участие, прозвучавшее в ее голосе, напомнило Джейн Клаузен о Регине. Неожиданно для себя она призналась Сьюзен, что провела тяжелый день.

– Но завтра мне уже будет гораздо легче, – добавила она, – а Даг Лейтон обещает преподнести мне сюрприз. Я с нетерпением его жду.

Услышав, как оживилась на минуту миссис Клаузен, Сьюзен поняла: она ни в коем случае не признается, что без ее ведома заказала частному детективу проверку Дага Лейтона. Вместо этого она сказала:

– Мне бы очень хотелось заглянуть к вам на минутку в один из ближайших дней... конечно, если вы будете в силах принять меня.

– Давайте поговорим завтра, – предложила Джейн Клаузен. – Посмотрим, как пройдет день. Я сейчас не могу надолго заглядывать вперед.

И опять-таки неожиданно для себя она призналась:

– Моя экономка только что принесла фотографию Регины. Иногда мне становится очень грустно, когда я смотрю на снимки дочери. А сегодня я почувствовала утешение. Странно, правда? Доктор Чандлер, – добавила она извиняющимся тоном, – я вижу, вы хороший психолог. В мои привычки отнюдь не входит обсуждать личные чувства, но почему-то мне совсем нетрудно довериться вам.

– Иметь под рукой фотографию дорогого вам человека – это очень утешает, – сказала Сьюзен. – Вы засняты вместе?

– Нет, это одна из фотографий, которые обычно делают на круизных судах, а потом вывешивают на всеобщее обозрение, чтобы люди их заказывали. Судя по дате на обратной стороне, снимок был сделан на «Габриэль» за два дня до исчезновения Регины.

Разговор закончился на том, что Сьюзен пообещала позвонить на следующий день. Когда они уже попрощались, в тот самый момент, когда Джейн Клаузен возвращала трубку на рычаг, до Сьюзен донесся ее голос, воскликнувший с явной радостью: «О, Даг, как мило с вашей стороны заглянуть ко мне».

* * *

Сьюзен со вздохом повесила трубку, слегка наклонилась вперед и принялась массировать виски кончиками пальцев. Было шесть часов, а она все еще сидела за рабочим столом. Оставшийся на столе неоткрытый контейнер с супом, который она предполагала съесть на обед, напомнил ей, почему у нее начинается головная боль.

В приемной было тихо. Дженет давным-давно ушла. Сьюзен иногда казалось, что в голове у секретарши срабатывает пожарная тревога: каждый день ровно в пять она пулей вылетает из приемной.

«Довольно для каждого дня своей заботы», – подумала Сьюзен и сама удивилась, что это ей вздумалось цитировать Библию в такой момент. А впрочем, чему удивляться: ведь день начался с кровопролития. С убийства Тиффани.

«Тиффани была бы жива, если бы не позвонила мне насчет бирюзового колечка, – сказала себе Сьюзен. Она встала из-за стола и устало потянулась. – Есть хочется. Может, зря я отказалась от встречи с Алексом и с Ди? Не сомневаюсь, Ди его так просто не отпустит. Одним коктейлем он от нее не отделается».

Алекс опять позвонил.

– Вы получили мои сообщения? – спросил он. – Я знаю, ваша секретарша забыла передать вам первое сегодня утром.

Ей стало немного стыдно за то, что она не ответила на его звонки.

– Алекс, простите. У меня выдался хлопотный день, – сказала Сьюзен. – Сегодня я вряд ли смогу составить хорошую компанию кому бы то ни было, – добавила она, сознавая, что это не отговорка, а чистая правда.

Уже уходя, она заметила, что в кабинете Недды все еще горит свет. Сьюзен не собиралась заходить с визитом, но какой-то порыв толкнул ее к двери юридической конторы, которая на этот раз, как она с радостью отметила, оказалась запертой.

«Загляну на минутку», – сказала она себе и постучала по стеклу. Пять минут спустя они с Неддой уже грызли крекеры с сыром, запивая их шардонне.

Сьюзен рассказала подруге обо всем, что случилось.

– Меня только что осенила одна мысль, – призналась она. – Это кажется странным, но и миссис Клаузен, и доктор Ричардс в разговоре со мной сегодня упомянули о фотографиях, сделанных на круизных судах. У миссис Клаузен есть снимок дочери, сделанный на «Габриэль», а Дон Ричардс напомнил, что когда Кэролин Уэллс позвонила на студию в понедельник, она обещала дать мне фотографию человека, с которым познакомилась в круизе, человека, который уговаривал ее сойти с теплохода в Алжире.

– К чему ты клонишь, Сьюзен? – спросила Недда.

– К тому, что в этой фирме – или в фирмах – ну, тех, что обслуживают круизные суда, должны храниться негативы. Дон Ричардс много времени провел на круизных теплоходах. Пожалуй, я у него спрошу.

67

В четверг Памела Гастингс провела весь день в своем кабинете в Колумбийском университете, доделывая накопившуюся работу. Она дважды звонила в больницу и разговаривала с медсестрой, с которой успела подружиться, получая от нее полные осторожного оптимизма известия о том, что у Кэролин Уэллс опять наметились признаки выхода из комы.

– По крайней мере, мы узнаем, что с ней на самом деле случилось, – сказала Памела.

– Может быть, и нет, – предупредила сестра. – Многие люди, приходя в себя после тяжелой травмы головы, не помнят, что с ними случилось непосредственно в момент травмы, даже если у них нет общей потери памяти.

После полудня медсестра сообщила, что Кэролин опять пыталась заговорить.

– Только одно слово: «Уэн» или «О, Уэн», – сказала сестра. – Но помните, сознание порой выкидывает странные штуки. Возможно, она зовет кого-то, кого знала в детстве.

Второй разговор с медсестрой оставил в душе у Памелы беспокойство и чувство вины. «Джастин убежден, что Кэролин зовет человека, который чем-то для нее важен, и я начинаю думать, что он прав, – подумала она. – Но в разговоре с доктором Чандлер я дала понять, что, по моему мнению, он сам мог толкнуть ее под колеса. Так во что же я верю на самом деле?»

Когда наконец Памела закончила работу и собралась в больницу, она поняла, почему не хочет туда ехать: ей было стыдно взглянуть в лицо Джастину.

* * *

Он сидел в дальнем конце комнаты ожидания, спиной к ней. Сегодня там были и другие люди – родители подростка, которого доставили накануне после травмы, полученной во время футбольной тренировки. Когда Памела спросила, как идут дела, мать мальчика радостно ответила, что ее сын вне опасности.

«Вне опасности», – мысленно повторила Памела. Эти слова заставили ее содрогнуться. «Можно ли сказать, что Кэролин вне опасности? – спросила она себя. – Если она выйдет из комы и ее поместят в обычную палату, это означает, что за ней не будут наблюдать ежесекундно. И тогда у Джастина будет свободный доступ к ней в любое время. Вдруг он пытался ее убить, а она не вспомнит, кто так с ней поступил?»

Пока Памела подходила через всю комнату к Джастину, ее обуревала головокружительная смесь противоречивых эмоций. Она сочувствовала этому человеку, любившему Кэролин, пожалуй, слишком сильно, ей было стыдно за свои подозрения, ее не покидал страх, что он, возможно, все еще может причинить ей вред.

Когда она легонько коснулась его плеча, Джастин вскинул голову и взглянул на нее.

– А-а-а, лучшая подруга! – воскликнул он. – Полиция до тебя еще не добралась?

Памела опустилась на стул рядом с ним.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, Джастин. Что может быть нужно от меня полиции?

– Я думал, ты можешь что-нибудь добавить к делу, которое они мне шьют. Сегодня после обеда меня опять вызвали в участок и потребовали объяснений, почему в понедельник я сменил твидовое пальто на «Берберри». Они считают, что я пытался убить Кэролин. Может, ты тоже внесешь свою лепту? Поможешь потуже затянуть петлю у меня на шее?

Памела решила не дать себя втянуть в нелепый разговор.

– Джастин, это какая-то бессмыслица. Скажи мне лучше, как дела у Кэролин. Есть улучшение?

– Мне дали взглянуть на нее, но только в присутствии медсестры. Откуда мне знать, может, завтра меня обвинят в попытке отключить аппаратуру. – Он закрыл лицо руками и покачал головой. – Господи, поверить не могу!

В дверях комнаты ожидания появилась медсестра.

– Звонит доктор Сьюзен Чандлер. Она хочет поговорить с вами, мистер Уэллс. Можете взять трубку здесь, – она указала на отводной аппарат в комнате ожидания.

– А я не желаю с ней разговаривать, – отрезал Джастин. – Весь этот кошмар начался с того, что Кэролин позвонила ей.

– Джастин, прошу тебя, – сказала Памела, поднимаясь и подходя к телефону, – она хочет помочь.

Она сняла трубку и протянула ему.

С минуту он смотрел на нее, потом взял трубку.

– Доктор Чандлер, – спросил он, – зачем вы меня преследуете? Насколько я понимаю, моя жена не лежала бы сейчас в больнице, если бы не отправилась на почту, чтобы что-то вам послать. Неужели вам мало того зла, что вы уже причинили? Прошу, оставьте нас в покое.

Он уже собирался повесить трубку, когда услышал ее голос, и так и застыл с трубкой в руке.

– Я ни на минуту даже мысли не допускаю, что вы толкнули свою жену под машину!

Голос Сьюзен прозвучал так громко, что Памела расслышала его с другого конца комнаты. Джастин Уэллс прижал трубку к уху.

– И почему вы так в этом уверены? – спросил он.

– Потому что ее пытался убить кто-то другой. Я думаю, что именно этот «другой» убил Хильду Джонсон, ставшую свидетельницей инцидента с вашей женой, и Тиффани Смит, еще одну женщину, звонившую на радио, – ответила Сьюзен. – Мне необходимо встретиться с вами. Прошу вас. Возможно, вы сможете помочь.

Повесив трубку, Джастин Уэллс взглянул на Памелу. Теперь она видела в его лице лишь крайнее истощение.

– Не исключено, что это всего лишь уловка, чтобы обыскать квартиру без ордера, но я собираюсь встретиться с ней у нас дома в восемь. Пам, она уверяет, что Кэролин все еще в опасности, но угрожает ей тот тип, с которым она познакомилась на теплоходе, а не я.

68

Когда они вошли в гостиную отеля «Сент-Риджис», где подавали коктейли, все головы повернулись в сторону его спутницы. Все бросали на нее восхищенные взгляды. Но Алекс Райт не нуждался в подобных напоминаниях. Он и без подсказки знал, что Диана Чандлер Гарриман – очень красивая женщина. На ней был черный бархатный жакет и шелковые брюки, нитка жемчуга на шее и серьги с жемчугами и бриллиантами составляли все ее украшения. Ее волосы были сколоты на затылке нарочито небрежным французским узлом с таким расчетом, чтобы отдельные выбившиеся пряди и прядки, торчавшие во все стороны, легко касались безупречной, как фарфор, кожи лица. Искусно наложенная тушь и карандаш для век подчеркивали яркий блеск голубых глаз.

Когда они сели за столик, Алекс почувствовал, что начинает успокаиваться. Когда ему удалось поговорить со Сьюзен несколькими часами раньше, в ее голосе слышалась неподдельная усталость. Она объяснила, что вечером ей нужно закончить кое-какую работу, поэтому она не может к ним присоединиться.

Когда он начал уговаривать ее передумать, она добавила:

– Алекс, в дополнение к радиопрограмме, которую я веду каждое утро по рабочим дням, у меня обширная частная практика, занимающая все время после полудня, и, хотя я люблю свою программу на радио, работа с пациентами составляет смысл моей жизни. Ни на что другое времени не остается.

Потом она заверила его, что не передумает насчет субботнего вечера и даже ждет его с нетерпением.

«По крайней мере, она вроде бы не сердится из-за того, что я встречаюсь с Ди, – подумал Алекс, оглядывая зал, – и она, кажется, догадалась, что не мне принадлежит идея сегодняшней теплой встречи». Стараясь сосредоточиться на ворковании Ди, он в глубине души признал, насколько важно для него это последнее соображение.

А Ди тем временем рассказывала о Калифорнии.

– Я была в восторге от жизни там, просто в восторге, – говорила она грудным, чуть хрипловатым, волнующим голосом. – Но, знаете, житель Нью-Йорка остается верен родному городу до конца своих дней. Наступает момент, когда всех нас тянет домой. Да, кстати, агент по недвижимости, которого вы порекомендовали, просто кудесник.

– Он показал вам что-то интересное? – вежливо спросил Алекс.

– Меня заинтересовало только одно место. Больше всего привлекло то, что эти люди готовы сдать квартиру на год с возможным правом последующего выкупа. Они переезжают в Лондон и пока еще не решили, останутся ли там навсегда.

– Где эта квартира?

– На углу Семьдесят восьмой улицы и Пятой авеню.

Алекс поднял бровь.

– В таком случае, можете заходить ко мне за солью и сахаром, если у вас кончатся запасы. Я сам живу на Семьдесят восьмой между Мэдисон и Парк-авеню. А может, вам это уже известно?

Ди засмеялась, показав безупречные зубки.

– Вы себе льстите, – сказала она. – Спросите у агента, сколько квартир мы сегодня осмотрели. Но я должна попросить еще об одном одолжении и твердо рассчитываю, что вы мне не откажете. Вы не возражаете, если мы вместе осмотрим квартиру, когда выпьем коктейли? Мне бы очень хотелось услышать ваше мнение.

Она выжидательно смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Вряд ли мое мнение столь ценно, – невозмутимо ответил Алекс, – но я в вашем распоряжении.

«Весьма настойчивая леди», – сказал он себе час спустя. Как это получилось, Алекс и сам не знал, но после осмотра и искреннего одобрения квартиры, сдававшейся внаем, он пригласил Ди в свой собственный дом (вернее, она пригласила себя в его дом) и теперь показывал ей свое жилище.

В гостиной она обратила особое внимание на портреты его матери и отца.

– Гм... Не похоже, что они часто улыбались, верно?

Алекс всерьез обдумал ее вопрос.

– Кажется, я припоминаю, как однажды мой отец одарил меня улыбкой, когда мне было десять лет. Мать была не столь легкомысленна.

– Ну, насколько мне известно, они были настоящими филантропами, – заметила Ди. – И, глядя на них, я понимаю, от кого вы унаследовали свои внешние данные.

– Мне кажется, правильный ответ на этот вопрос: «Лестью вы ничего не добьетесь». Уже поздно. У вас есть планы на ужин?

– А у вас?

– У меня нет. Жаль, что Сьюзен слишком занята и не сможет к нам присоединиться. Но я увижусь с ней в субботу, – добавил он, чтобы у собеседницы не осталось сомнений, – и в будущем у нас будет еще немало случаев провести вечер вместе. А сейчас я постараюсь зарезервировать для нас столик. Вернусь через минуту.

Вытащив пудреницу и наложив свежий слой помады, Ди улыбнулась своему отражению. От нее не укрылся взгляд искоса, брошенный на нее Алексом, когда он выходил из комнаты.

«Он находит меня интересной, – сказала себе Ди, – весьма интересной. Здесь немного уныло, – подумала она, окинув взглядом гостиную. – Я могла бы сделать этот дом неузнаваемым».