Текст книги "Ты мне принадлежишь"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

92

В воскресенье Памела Гастингс приехала в больницу Ленокс-Хилл к полудню. Джастина Уэллса она обнаружила в комнате ожидания – растрепанного, небритого и полусонного.

– Ты так и не пошел вчера домой, – возмутилась она. Он взглянул на нее воспаленными, покрасневшими глазами.

– Я не смог. Говорят, что ее состояние улучшилось, но мне все-таки страшно оставлять ее надолго. Но я больше не войду к ней в палату. Здесь все уверены, что в пятницу Кэролин начала было приходить в себя, но потом вспомнила, что с ней произошло, и ужас пережитого опять загнал ее в беспамятство. Она пришла в себя настолько, что успела прошептать что-то вроде: «Нет... Прошу, Джастин... Не надо!»

– Ты же знаешь, это вовсе не означает: «Прошу, не толкай меня под машину, Джастин», – сказала Памела, усаживаясь рядом.

– Ты это полиции расскажи. А также здешним докторам и сестрам. Стоит мне подойти к Кэролин, они начинают смотреть на меня такими глазами, словно ждут, что я вот-вот выдерну вилку из розетки.

Памела заметила, как он бессознательно сжимает и разжимает кулаки. «Он на грани нервного срыва», – подумала она.

– Ты хоть поужинал вчера с доктором Ричардсом?

– Да. Мы сходили в кафетерий.

– Как прошла встреча?

– Помогло. И уж теперь-то я, разумеется, понимаю, что надо было пройти курс два года назад. Ты слышала старый стишок, Пам?

– Какой стишок?

Не было гвоздя – подкова пропала,

Не было подковы – лошадь захромала,

Лошадь захромала – командир убит...

– Прости, Джастин, твои слова не имеют смысла.

– Еще как имеют! Если бы я навел порядок у себя в голове, я бы так не взбесился, когда услышал, что Кэролин позвонила на радио и рассказала о каком-то парне, с которым познакомилась в круизе. Если бы я не расстроил ее своим телефонным звонком, она отправилась бы на встречу с доктором Чандлер, как собиралась. А это значит, что она вызвала бы такси прямо к дому, а не пошла бы на почту пешком. И тогда...

– Джастин, прекрати! Ты себя с ума сведешь такими рассуждениями. «Если бы, если бы»! – Памела покачала головой. – Джастин, не ты был причиной этого страшного происшествия, и перестань себя винить!

– Именно это сказал мне Дон Ричардс: «Перестаньте себя винить».

Его глаза наполнились слезами, из горла вырвалось сдавленное рыдание. Памела обхватила его одной рукой, а другой машинально пригладила волосы.

– Тебе надо уйти отсюда. Если мы останемся здесь в таком виде, персонал начнет сплетничать, – мягко пошутила она.

– Только не говори, что Джордж приревнует тебя ко мне и набьет мне морду. Когда он возвращается?

– Сегодня вечером. А теперь я хочу, чтобы ты поехал домой. Ляг в постель, поспи часов пять, не меньше, потом прими душ, побрейся, переоденься в чистое и возвращайся. Когда Кэролин проснется, она захочет тебя увидеть, а если ты будешь выглядеть как сейчас, она тут же отправится в новый круиз.

Памела затаила дыхание, опасаясь, что зашла слишком далеко, но была вознаграждена еле слышным смешком.

– Лучшая подруга, ты просто чудо, – улыбнулся Джастин.

Она проводила его до лифта, а по пути заставила заглянуть к Кэролин. Женщина-полицейский последовала за ними в палату. Джастин взял жену за руку, поцеловал ладонь и осторожно сжал ее пальцы вокруг места поцелуя. Он не сказал ни слова.

Когда двери лифта за ним закрылись, Памела направилась обратно в комнату ожидания, но ее остановила медсестра.

– Она опять заговорила. Минуту назад, сразу после вашего ухода.

– Что она сказала? – спросила Памела, хотя ей страшно было услышать ответ.

– Все то же. Она сказала: «Уэн, о, Уэн».

– Сделайте мне одолжение, не говорите об этом ее мужу.

– Не скажу. Если он спросит, я просто скажу, что она пытается заговорить и что это добрый знак.

Памела прошла мимо комнаты ожидания и подошла к телефону-автомату. Еще до ухода в больницу ей позвонила Сьюзен Чандлер и объяснила, что она пытается выяснить, кто такой Уэн по списку пассажиров «Сигодивы».

– Передайте им, чтобы слушали внимательно, если Кэролин опять попытается назвать это имя, – попросила Сьюзен. – Может быть, она скажет что-нибудь еще. Уэн – это, скорее всего, прозвище или укороченная версия от Уэндольф или Уэнрайт.

Сьюзен не было дома, поэтому Памела Гастингс оставила сообщение на автоответчике:

– Кэролин снова пытается заговорить. Но она сказала то же, что и раньше: «Уэн, о, Уэн».

93

– По воскресеньям мы с Региной часто посещали утреннюю службу в церкви Святого Фомы, а потом заходили куда-нибудь позавтракать, – сказала Джейн Клаузен сидевшей у ее постели Сьюзен. – Там чудесный орган. Я больше года не могла себя заставить вернуться в эту церковь, когда потеряла ее.

– Я только что вернулась с мессы в соборе Святого Патрика, – отозвалась Сьюзен. – Там тоже великолепно звучит орган.

От собора до больницы она добралась пешком. Стоял прекрасный осенний день, и Сьюзен вдруг начала гадать, что делала Тиффани Смит в прошлое воскресенье. Было ли у нее предчувствие, что это ее последний выходной, что ее жизнь оборвется всего через несколько дней? Конечно, нет, решила Сьюзен, выбранив себя за нездоровые мысли.

Вот Джейн Клаузен явно сознавала, что ее дни сочтены. Сьюзен казалось, что каждое сказанное ею слово проникнуто сознанием этой неизбежности. Сегодня она сидела в постели, под спину были подложены подушки, плечи закутаны шалью. Лицо утратило прежнюю бледность, но Сьюзен не сомневалась, что ее румянец вызван лихорадкой.

– Спасибо, что зашли ко мне сегодня, я вам очень благодарна, – продолжала миссис Клаузен. – Воскресные дни в больнице всегда тянутся так медленно... К тому же вчера мне так и не удалось переговорить с вами с глазу на глаз, а мне это необходимо. Дуглас Лейтон проявил такую доброту, такую заботу! Я вам уже говорила, что напрасно подозревала его прежде – все мои сомнения на его счет были безосновательны. С другой стороны, если я сделаю шаг, который давно обдумываю, если я попрошу нынешнего директора фонда освободить место и передать должность Дугласу, я тем самым доверю ему право распоряжаться огромными суммами.

«Не делайте этого!» – мысленно воскликнула Сьюзен.

– Я понимаю, – вздохнула Джейн Клаузен, – в нынешнем состоянии я особенно подвержена эмоциональным порывам... если вам угодно так это называть.

Она замолчала, взяла стакан воды с тумбочки у кровати и отпила несколько глотков.

– Вот почему я хочу попросить вас провести тщательное расследование прошлого Дугласа Лейтона, прежде чем решусь на этот важный шаг. Я понимаю, что злоупотребляю вашим временем и доверием, ведь мы знакомы всего неделю. И все же за это время я уже привыкла видеть в вас друга, которому могу доверять. Знаете, у вас есть такой дар. Наверное, поэтому вы так хорошо делаете свою работу.

– Бога ради, я буду счастлива сделать для вас все, что смогу. И спасибо вам за добрые слова. – Сьюзен понимала, что сейчас не время признаваться Джейн Клаузен, что Лейтон уже подвергается проверке и что даже предварительная, самая поверхностная проба уже показала его ненадежность. Она заговорила, старательно подбирая слова: – Я думаю, это более чем разумно – проявить осторожность, прежде чем сделать решающий шаг, миссис Клаузен. Не сомневайтесь, я обо всем позабочусь.

– Спасибо. Для меня это большое облегчение.

Сьюзен казалось, что Джейн Клаузен вся истаяла, на лице у нее ничего не осталось, кроме глаз. В этот день они как будто светились изнутри, хотя их выражение оставалось спокойным. «Несколько дней назад они были такими печальными, – подумала Сьюзен, – а теперь они стали другими... словно она уже знает, что ее ждет, и смирилась с этим». Она стала подыскивать в уме подходящие слова, чтобы как-то объяснить и оправдать свою следующую просьбу, но быстро сообразила, что все объяснения лучше оставить на потом.

– Миссис Клаузен, у меня с собой «Полароид». Вы мне позволите сделать несколько снимков с эскиза детского дома?

Джейн Клаузен зябко стягивала шаль на плечах. Расправив все складочки, она спросила:

– У вас есть на то причины, Сьюзен? Что случилось?

– Вы позволите ответить на этот вопрос завтра?

– Я, конечно, предпочла бы знать сейчас, но могу подождать. И мне приятно знать, что у вас будет еще один повод ко мне заглянуть. Но пока вы еще не ушли, Сьюзен, скажите мне: вам удалось связаться с этой женщиной, которая звонила в вашу программу в понедельник утром? С той, которая говорила, что у нее есть кольцо с бирюзой, похожее на кольцо Регины?

И опять Сьюзен была вынуждена отвечать очень осторожно.

– Вы имеете в виду Карен? И да, и нет. Ее настоящее имя – Кэролин Уэллс. Она серьезно пострадала, попала в аварию через несколько часов после разговора со мной. Мне так и не удалось с ней поговорить, потому что она в коме.

– Как это ужасно.

– Она постоянно зовет кого-то по имени Уэн. Я думаю, это имя человека, с которым она познакомилась в круизе, но найти подтверждение своей догадке я пока не смогла. Миссис Клаузен, Регина хоть раз звонила вам с борта «Габриэль»?

– Звонила и не раз.

– Она не упоминала никого по имени Уэн?

– Нет, она не упоминала по имени никого из пассажиров.

Сьюзен расслышала усталость в голосе миссис Клаузен.

– Я сделаю снимки и больше не буду вам докучать, – сказала она. – Мне нужно всего несколько минут. Я вижу, вы устали.

Джейн Клаузен закрыла глаза.

– От лекарств меня страшно клонит в сон.

Эскиз в рамке стоял на бюро напротив кровати. Используя «Полароид», Сьюзен сделала четыре моментальных снимка, глядя, как они проявляются у нее на глазах. Убедившись, что снимки вышли четко, она спрятала камеру в сумку и тихо направилась к двери.

– До свидания, Сьюзен, – сонным голосом проговорила Джейн Клаузен. – Знаете, вы только что напомнили мне о чем-то очень приятном. На моем первом балу одним из моих кавалеров был красивый молодой человек по имени Оуэн. Я годами о нем не вспоминала, но в то время я была им страшно увлечена. Разумеется, это было очень-очень давно.

«Оуэн, – подумала Сьюзен. – О мой бог, да ведь вот кого звала Кэролин! Оуэн! Не „О, Уэн“, а Оуэн».

Она вспомнила, что в списке пассажиров на «Сигодиве» был некий Оуэн Адамс. Первый по алфавиту мужчина, отправившийся в круиз без жены.

Двадцать минут спустя Сьюзен вихрем ворвалась в свою квартиру, подбежала к столу и схватила список пассажиров «Габриэль». «Будь здесь, – молила она, – будь здесь».

Там не было Оуэна Адамса, в этом она убедилась сразу, но, сообразив, что этот человек, скорее всего, путешествовал под вымышленным именем, Сьюзен продолжила изучение списка.

Она дошла почти до самого конца, когда обнаружила то, что искала. Одним из немногих пассажиров, чье второе имя фигурировало в списке, был некий Генри Оуэн Янг. «Тут наверняка есть связь», – подумала Сьюзен.

94

Алекс Райт позвонил Сьюзен домой в десять, в одиннадцать и в двенадцать, но застать ее удалось только в час дня.

– Пытался застать вас раньше, но безуспешно.

– Вы могли бы оставить сообщение.

– Терпеть не могу общаться с автоответчиком. Мне хотелось угостить вас завтраком.

– Спасибо, но сегодня я все равно не смогла бы, – ответила Сьюзен. – Я навещала подругу в больнице. Кстати, Алекс, я хотела вас кое о чем спросить. Существует такая вещь, как стандартный детский дом в Центральной Америке?

– Стандартный? Не уверен, что понял вас, но вряд ли. Если вы имеете в виду, что все они выглядят одинаково, то вы правы: некоторые архитектурные особенности свойственны всем зданиям детских приютов, так же, как школ и больниц. А в чем дело?

– У меня есть несколько фотографий, которые я должна вам показать. Когда вы завтра уезжаете?

– Боюсь, что очень рано. Вот почему я так хотел повидаться с вами сегодня. Как насчет ужина?

– Извините, у меня уже есть планы.

– Ну хорошо, ради вас я совершу утомительную вылазку в город. Вы какое-то время будете дома?

– До самого вечера.

– Я еду.

«Я уверена, что не ошиблась, – подумала Сьюзен, опуская трубку. – Эти два здания не просто похожи – они идентичны. Но если Алекс это подтвердит, я буду абсолютно уверена». Книга о Семейном фонде Райтов лежала на ее письменном столе, раскрытая на той странице, где был изображен сиротский приют в Гватемале, привлекший ее внимание накануне вечером. Во всех своих деталях он в точности походил на рисунок, который Джейн Клаузен держала у себя в больничной палате. «Но это все-таки рисунок, а не фотография, – напомнила себе Сьюзен. – Может быть, Алекс увидит какие-нибудь отличительные черты, которых я не заметила».

* * *

Изучив снимки, Алекс действительно заметил деталь, которую она упустила, но эта деталь не только не опровергла ее подозрений, напротив, она окончательно подтвердила, что речь шла об одном и том же здании. На рисунке, подаренном миссис Клаузен, художник изобразил маленькую фигурку животного над входом в детский дом.

– Вот, взгляните, – сказал Алекс. – Это антилопа. А теперь посмотрите на фотографию в книге. Тут она тоже есть. Фигура антилопы венчает нашу семейную эмблему. Изображение антилопы имеется на всех построенных нами зданиях.

Они сидели бок о бок за письменным столом Сьюзен в ее кабинете.

– В таком случае, перед зданием, безусловно, не может быть резного дорожного знака с именем Регины Клаузен. Это же ваше здание! – воскликнула Сьюзен.

– Рисунок с дорожным знаком – это, безусловно, «липа», Сьюзен. Могу предположить, что кто-то присваивает деньги, якобы идущие на финансирование этого здания.

– Я должна была устранить все сомнения.

Сьюзен подумала о Джейн Клаузен. Какую боль, какое разочарование причинит ей известие о том, что Дуглас Лейтон обманывает ее!

– Сьюзен, у вас ужасно расстроенный вид, – заметил Алекс.

– Я в самом деле расстроена, но не за себя. – Она попыталась улыбнуться. – Как насчет чашки кофе? Не знаю, как вам, но мне она просто необходима.

– Спасибо, с удовольствием. Честно говоря, мне любопытно узнать, как вы готовите кофе. Это может стать очень важным.

Она закрыла книгу Семейного фонда Райтов.

– Завтра я покажу эту фотографию миссис Клаузен. Она должна узнать как можно скорее.

Сьюзен вдруг взглянула на свой стол, только теперь заметив, каким захламленным он должен выглядеть в глазах Алекса.

– Обычно я не столь неаккуратна, – объяснила она. – Но я работаю над одним проектом, вот бумаги и скопились.

Алекс взял со стола буклет со списком пассажиров «Сигодивы» и открыл его.

– Вы были в этом круизе?

– Нет, я ни разу в жизни не была в круизе.

Сьюзен надеялась, что он этим удовлетворится и не станет задавать лишних вопросов. Ей не хотелось обсуждать свою работу ни с кем, даже с ним.

– Я тоже ни разу не был, – сказал он, бросив буклет обратно на стол. – У меня морская болезнь.

* * *

За чашкой кофе он рассказал, что Бинки позвонила и пригласила его на завтрак.

– Я спросил ее, приглашены ли вы, и, когда она сказала, что нет, отказался.

– Боюсь, Бинки мне не слишком симпатизирует, – призналась Сьюзен. – И я не могу ее в этом винить. Я, можно сказать, преклонив колено молила папу не жениться на ней.

– Какое колено? – неожиданно спросил Алекс.

– Что? – Сьюзен в изумлении уставилась на него, потом заметила насмешливый огонек в его глазах.

– Я спрашиваю, потому что я тоже, преклонив колено, молил отца не жениться на Гири. И она меня люто ненавидела по той же причине, по какой Бинки ненавидит вас. – Он встал из-за стола. – Мне пора. У меня тоже на столе беспорядок, и до отъезда я должен все разложить по местам. – Уже у двери он повернулся к ней. – Сьюзен, меня не будет неделю или дней десять. Постарайтесь за это время разгрести все ваши дела и не назначайте никому новых встреч, договорились?

Как только она закрыла за ним дверь, зазвонил телефон. Оказалось, что это Ди звонит попрощаться.

– Завтра я улетаю в Коста-Рику и там сяду на теплоход, – сказала она. – Поеду до Каллао. Правда, вчера было здорово?

– Замечательно.

– Я позвонила Алексу, хотела его поблагодарить, но его нет дома.

Сьюзен различила вопросительную интонацию в голосе сестры, но у нее не было ни малейшего желания признаваться Ди, что Алекс был у нее дома, а уж тем более объяснять причины его визита.

– Может быть, ты позже его застанешь. Желаю приятной поездки, Ди.

Она повесила трубку, ощущая в душе неприятный осадок. Ей было ясно, что она не сможет полноценно наслаждаться обществом Алекса, пока существует вероятность его романа с Ди, особенно если Ди будет продолжать его преследовать. А Сьюзен не собиралась снова переживать горечь поражения, видя, как сестра во второй раз отбивает у нее мужчину.

95

Дон Ричардс весь день не находил себе места от беспокойства. Ранним утром в воскресенье он сделал пробежку в Центральном парке, а дома приготовил омлет с сыром, размышляя о том, что за годы своей женитьбы успел превратиться в настоящего повара и упражнялся в поварском искусстве каждое воскресенье, но в последнее время утратил эту привычку. Теперь у него просто не было желания готовить что-то особенное для себя одного. За завтраком он пытался просмотреть «Таймс», но, налив вторую чашку кофе, понял, что не может сосредоточиться, отложил газету и подошел к окну.

Было одиннадцать часов утра. Окна его квартиры выходили на парк, он заметил, что свежий, солнечный день уже выманил из дому толпы ньюйоркцев. Под окнами совершали пробежку трусцой десятки людей. Сорвиголовы на роликовых коньках и скейт-бордах стремительно проносились мимо пешеходов, вышедших на прогулку. Многие гуляли парами и целыми семьями. На глазах у Ричардса одна пожилая женщина села на скамью и подставила лицо солнцу.

Он отвернулся от окна и прошел в спальню. Надо было уложить вещи к завтрашней поездке, а ему даже думать о ней не хотелось. Впрочем, это была уже финишная прямая. Еще неделя рекламы, и он возьмет отпуск – целую неделю для себя. Турагент уже представил ему список круизных лайнеров со свободными каютами первого класса и удобными для него сроками отплытия и возвращения.

Он подошел к столу и просмотрел этот список.

К двум часам дня он был уже в Таксидо-парке. Миссис Ричардс, вернувшись с ленча в клубе, куда ее пригласили друзья, обнаружила его сидящим на ступенях крыльца.

– Дон, дорогой мой, почему ты не позвонил и не предупредил, что приедешь? – спросила она, притворяясь рассерженной.

– Садясь в машину, я еще не был твердо уверен, что поеду к тебе. Отлично выглядишь, мама.

– Ты тоже. Хорошо смотришься в свитере. Он тебя молодит. – Она заметила рядом с ним чемодан. – Хочешь переехать ко мне?

– Нет, – улыбнулся он, – я просто хотел попросить тебя запихнуть его куда-нибудь на чердак.

«Это фотографии Кэти», – догадалась Элизабет Ричардс.

– На чердаке полно места. Туда можно запихнуть не один чемодан, – сказала она вслух.

– Ты не хочешь меня спросить, что в нем?

– Сам скажешь, если хочешь, чтобы я знала. Полагаю, чемодан имеет какое-то отношение к Кэти.

– Я собрал все, что у меня осталось от Кэти, все до последней мелочи, мама. Тебя это удивляет?

– Дон, я думаю, до сих пор ты нуждался в этих напоминаниях. Но теперь ты пытаешься снова наладить свою жизнь, и ты знаешь, что Кэти в ней места не будет. Сорокалетний рубеж многих людей заставляет заглянуть трезвым взглядом и в прошлое, и в будущее. Да, кстати, у тебя же есть ключ от дома. Почему ты не вошел?

– Увидел, что твоей машины нет, и вдруг понял, что не хочу входить в пустой дом. – Он встал и потянулся. – Я выпью с тобой чаю и поеду. У меня сегодня вечером свидание. Это уже второе за неделю – с одной и той же женщиной. Как тебе такие новости?

* * *

Он позвонил Сьюзен из вестибюля ее дома ровно в семь.

– Похоже, у меня уже выработалась привычка извиняться: вечно я опаздываю, – улыбнулась она, впуская его в квартиру. – Мой продюсер встречает меня криком – каждый день я приезжаю на студию прямо к эфиру. Пару раз на этой неделе я едва не опоздала в приемную к приходу пациента, а вы же знаете не хуже меня, что людей, проходящих терапию, нельзя заставлять ждать. А сегодня вечером – буду с вами честна – два часа назад я прилегла на минутку и только что проснулась. Спала как убитая.

– Значит, вам это было необходимо.

– Я налью вам бокал вина, если вы дадите мне пятнадцать минут привести себя в порядок, – предложила Сьюзен.

– Договорились.

Она заметила, что он откровенно изучает ее квартиру.

– У вас тут очень уютно, доктор Чандлер, – заметил Ричардс. – У меня есть одна пациентка – агент по недвижимости. Так вот, она уверяет, что стоит ей войти в дом, как ей передаются вибрации людей, которые в нем живут.

– Я в это верю, – кивнула Сьюзен. – Не знаю, какие вибрации посылает эта квартира, но мне здесь действительно уютно. А теперь позвольте налить вам обещанное вино и можете осматриваться, пока я переодеваюсь.

Дон прошел вместе с ней в кухню.

– Прошу вас, не надо наряжаться. Вы же видите – я не во фраке. Я сегодня днем заехал к матери, и она сказала, что мне идет свитер, вот я и надел поверх него пиджак.

«Что-то странное есть в Доне Ричардсе, – подумала Сьюзен, расправив воротничок сшитой на заказ синей блузки и потянувшись за жакетом „в елочку“. – Не знаю, в чем тут дело, но есть в нем что-то, чего я просто не понимаю».

Она вышла из спальни в прихожую и уже собиралась объявить: «Я готова», когда увидела, что Дональд Ричардс стоит у письменного стола в ее кабинете и изучает списки пассажиров с двух круизных теплоходов.

Он обернулся, очевидно, заслышав ее шаги.

– У вас есть причины их коллекционировать, Сьюзен? – тихо спросил он.

Она ответила не сразу, и он положил буклеты на стол.

– Извините, я, кажется, злоупотребил вашим приглашением здесь осмотреться. Это прекрасный стол девятнадцатого века, и мне хотелось рассмотреть его поближе. Списки пассажиров не показались мне конфиденциальным материалом.

– Вы говорили, что часто путешествовали на «Габриэль», не так ли? – спросила Сьюзен. Ей не понравилось, что он роется в бумагах у нее на столе, но она решила не вдаваться в объяснения.

– Да, много раз. Это прекрасное судно. – Он подошел к ней. – Вы прелестно выглядите, а я очень голоден. Идемте.

* * *

Они поужинали в интимной атмосфере маленького рыбного ресторанчика на Томпсон-стрит.

– Владелец – отец одного из моих пациентов, – объяснил Ричардс. – Он дает мне скидку.

– Даже без скидки дело того стоит, – признала Сьюзен, когда официант убрал тарелки. – Королевская форель была великолепна.

– Лососина тоже. – Он помолчал и отхлебнул вина. – Сьюзен, мне нужно кое о чем вас спросить. Вчера и сегодня ближе к вечеру я заезжал в больницу, чтобы повидаться с Джастином Уэллсом. Он мне сказал, что вы тоже с ним встречались.

– Совершенно верно.

– И больше вы ничего не скажете?

– Мне кажется, что больше мне не следует ничего говорить, кроме одного: я абсолютно убеждена, что произошедшее с его женой не было случайностью, но он ни в чем не виноват. Он не причинял ей вреда.

– Я уверен, он был бы рад это услышать. Он сейчас отчаянно нуждается в любой поддержке.

– Я тоже рада, что смогла помочь. Он мне нравится.

– Мне тоже, но, как я вам уже говорил, я надеюсь, что он вернется ко мне в качестве пациента. Ко мне или к любому другому психиатру, как только его жена будет вне опасности. Да, кстати, в больнице мне сказали, что у нее есть признаки улучшения. Но сейчас Джастин взвалил на себя такое бремя вины за случившееся – и, между прочим, совершенно напрасно, – какого ни один человек не выдержит. Вам, конечно, знаком этот сценарий. Он решил, что если бы не расстроил жену своим телефонным звонком, она отправилась бы на встречу с вами и взяла бы такси, вместо того чтобы идти пешком на почту. И не попала бы под машину. – Ричардс пожал плечами. – Правда, если бы люди не терзались чувством вины, я остался бы без работы. Я их очень хорошо понимаю и глубоко им сочувствую. А вот и кофе.

Официант поставил перед ними чашки.

Сьюзен отпила глоток и задала вопрос в лоб:

– А вас мучает чувство вины, Дон?

– Мучило. Но, мне кажется, я наконец-то начинаю от него избавляться. В прошлый раз вы сказали одну вещь, которая меня поразила. Вы сказали, что после развода ваших родителей все спаслись, но каждый оказался в отдельной шлюпке. Почему вы это сказали?

– Я же не ваша пациентка! Не надо меня анализировать, – запротестовала Сьюзен.

– Я спрашиваю просто как друг.

– Тогда я отвечу. Это практически всегда случается при разводах: приходится становиться на чью-то сторону. Сердце моей матери было разбито, а отец всем твердил на каждом шагу, что никогда не чувствовал себя таким счастливым. Это заставило меня усомниться во всей прожитой жизни, когда я пребывала под впечатлением – очевидно, ошибочным, – что у нас очень счастливая семья.

– А что ваша сестра? Вы с ней близки? Можете не отвечать. Видели бы вы сейчас свое лицо.

– Семь лет назад, – призналась Сьюзен, – я собиралась выйти замуж, когда на сцене появилась моя сестра Ди. Угадайте, кто пошел под венец?

– Ваша сестра.

– Верно. Потом Джек погиб во время катания на горных лыжах, а сейчас она опять пытается отбить у меня человека, с которым я встречаюсь. Мило, правда?

– Вы все еще любите Джека?

– Мне кажется, человека, который был по-настоящему дорог, никогда не перестаешь любить. И еще я считаю, что не стоит пытаться стереть из памяти какую-то часть прошлого, тем более что это все равно невозможно. Можно сделать другое, и это я постоянно стараюсь внушить своей матери: не цепляться за свое страдание и продолжать жить.

– Вы так и поступили?

– Да, кажется, мне это удалось.

– А этот новый человек вам дорог?

– Сейчас еще слишком рано об этом судить. А теперь давайте говорить о погоде. Или, еще лучше, не могли бы вы мне объяснить, почему вас так заинтересовали эти списки пассажиров?

Участие и тепло в глазах Дона Ричардса угасли.

– Если вы мне скажете, почему пометили галочками некоторые имена и обвели в кружок два: Оуэн Адамс и Генри Оуэн Янг.

– Оуэн – это одно из моих любимых имен, – ответила Сьюзен. – Уже поздно, Дон. Вы уезжаете завтра рано утром, да и мне предстоит очень длинный день.

Она подумала о телефонном звонке Крису Райану, который наметила на восемь утра, и о том, что после обеда ее ждет разбор целой горы фотографий из Лондона.

– Не исключено, что мне придется задержаться на работе часов до девяти вечера.