Текст книги "Прогулка по городу"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

42

Не дозвонившись до Лори в среду утром, Сара вновь позвонила Сюзан Граймз.

– Я попрошу вас оставить на двери комнаты Лори записку, чтобы она позвонила мне на работу. Это очень важно.

В одиннадцать часов раздался звонок Лори из полиции.

Сара оцепенела. Несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы дозвониться доктору Карпентеру, рассказать ему, что произошло, и попросить его связаться с доктором Донелли. Схватив пальто и сумочку, она бросилась к машине. Полтора часа дороги в Клинтон показались сплошным кошмаром.

В ее ушах звучал сбивчивый, полный ужаса, голос Лори.

– Сара, профессора Гранта нашли убитым. Они думают, что это сделала я. Они арестовали меня и привезли в полицию. Мне разрешили сделать только один звонок.

– Как он умер? – было единственным, что она спросила.

Ответ был ей известен заранее. Элан Гран был зарезан. «Боже, Господи, милосердный, почему?»

Когда Сара приехала в полицейский участок, ей сказали, что Лори допрашивают. Сара потребовала разрешения увидеться с ней.

Дежурный лейтенант знал, что она была помощником прокурора. Он с сочувствием посмотрел на нее.

– Миссис Кеньон, вы же знаете, что единственным человеком, кто может быть допущен на допрос, является ее адвокат.

– Я ее адвокат, – сказала Сара.

– Вы не можете…

– С этой минуты я ухожу в отставку. Вы можете быть свидетелем того, как я сообщу об этом своему руководству по телефону.

Допрос проходил в маленькой комнатке. Установленная в ней видеокамера была направлена на Лори, которая сидела на расшатанном деревянном стуле, неподвижно глядя в объектив. Возле нее стояли два детектива. Увидев Сару, Лори бросилась к ней.

– Сара, это какое-то безумие. Мне ужасно жаль профессора Гранта. Он был так добр ко мне. Вчера я на него очень разозлилась из-за этих писем, он думал, что это я их написала. Сара, скажи им, чтобы они нашли того, кто писал их, ту сумасшедшую, которая наверняка и убила его. – Она разрыдалась.

Сара прижала голову Лори к своему плечу, инстинктивно покачивая ее, едва отдавая себе отчет в том, что так делала их мать, когда пыталась их успокоить в детстве.

– Сядь, Лори, – строго произнес молодой детектив. – Она подписала свидетельское обязательство, – сказал он Саре.

Сара усадила Лори на стул.

– Я останусь здесь, с тобой. Я не хочу, чтобы ты отвечала сейчас на какие бы то ни было вопросы.

Опустив голову, Лори закрыла лицо руками, ее волосы свесились вперед.

– Можно мне поговорить с вами, мисс Кеньон? Меня зовут Фрэнк Ривз.

Сара вспомнила этого пожилого детектива. Ривз давал показания на одном из процессов. Он отвел ее в сторону.

– Боюсь, что здесь не может быть никаких сомнений. Вчера она угрожала профессору Гранту. Сегодня утром, еще до того, как его тело было найдено, она во всеуслышание заявила студентам, что он мертв. Нож, который, судя по всему, был орудием преступления, найден у нее в комнате. Лори пыталась отстирать свою одежду и постельное белье, но на них обнаружены едва заметные пятна крови. Лабораторная экспертиза окончательно подтвердит это.

– Сара.

Сара резко повернулась. Это была Лори, однако в то же время на стуле сидела не Лори. Выражение ее лица изменилось и стало совсем детским. Она говорила голосом трехлетней девочки.

– Сэаву, я хочу своего медвежонка.

Так звала ее совсем крошечная Лори.

Сара держала Лори за руку, когда ей было предъявлено обвинение. Судья назначил залог в сто пятьдесят тысяч долларов.

– Через несколько часов я заберу тебя отсюда, – пообещала она Лори.

С мучительной болью Сара смотрела, как уводили в наручниках ничего не понимающую Лори.

Грег Беннет зашел в здание суда, когда она оформляла документы на поручительство.

– Сара.

Она подняла на него глаза. Он казался не менее потрясенным и подавленным, чем она. Они не виделись несколько месяцев; Лори когда-то была так счастлива с этим приятным молодым человеком.

– Сара, Лори не способна причинить кому-то зло. Должно быть, с ней случилось что-то неладное.

– Я знаю. При защите нужно делать упор на невменяемость. Невменяемое состояние в момент убийства.

Говоря это, Сара вспомнила всех защитников, которых она разгромила в суде, когда они пытались прибегнуть к этой стратегии. Это срабатывало очень редко. В лучшем случае добивались замены смертной казни более мягким приговором.

Она почувствовала на своем плече руку Грега.

– Похоже, тебе не помешало бы выпить кофе, – сказал он ей. – Ты по-прежнему пьешь черный?

– Да.

Когда она заканчивала писать последнюю страницу ходатайства, Грег вернулся с двумя чашками горячего кофе; потом он вместе с ней подождал, пока документы проходили оформление. «Он такой хороший парень, – думала Сара. – Почему Лори влюбилась не в него? Почему в женатого мужчину? Может, она выбрала Элана Гранта как человека, способного заменить ей отца?» Когда прошел шок, Сара подумала о профессоре Гранте, она вспомнила, как он бросился к Лори, когда она упала в обморок. «Неужели он так тонко пытался увлечь ее? Увлечь ее, когда та была вне себя от горя?» Сара вдруг отдала себе отчет в том, что она продумывает вероятные варианты защиты.

В четверть седьмого, Лори была выпущена под залог. Она вышла из тюрьмы в сопровождении надзирательницы, но, когда увидела сестру и Грега, у нее подкосились ноги. Он бросился к ней, чтобы поддержать. Когда Грег подхватил ее, Лори застонала, затем вдруг закричала:

– Сара, Сара, защити меня от него.

43

В среду в одиннадцать часов утра в международном бюро путешествий, расположенном в гостинице «Мэдисон Армз» на Семьдесят шестой улице в восточном Манхэттене, зазвонил телефон.

Карен Гран уже собиралась выходить. Задержавшись, она бросила через плечо:

– Если это меня, скажите, что я буду минут через десять. Мне нужно сначала уладить это дело, прежде чем я займусь чем-нибудь еще.

Трубку взяла секретарша Конни Сантини.

– Международное бюро путешествий, доброе утро, – проговорила она и подождала, что ей ответят. – Карен только что вышла. Она вернется через несколько минут, – четко протараторила секретарша.

Энни Вебстер, владелица бюро, стоявшая возле картотеки, обернулась. Двадцатидвухлетняя Сантини была хорошей секретаршей, но Энни казалось, что она всегда очень сухо отвечала по телефону. «Обязательно узнай, кто звонит, – наставляла ее Эни. – Если это по делу, всегда спрашивай, можешь ли ты чем-нибудь помочь».

– Да, я уверена, она сейчас вернется, – говорила в трубку Конни. – Что-нибудь случилось?

Энни поспешила к столу Карен и, подойдя к параллельному телефону, кивнула Конни, чтобы та положила трубку.

– Это Энни Вебстер. Чем могу быть вам полезна?

За свои шестьдесят девять лет Энни не раз приходилось узнавать по телефону печальные новости о чьих-либо родственниках или друзьях. Когда она услышала, что звонит декан Ларкин из Клинтонского колледжа, она тут же поняла, что что-то случилось с Эланом Грантом.

– Я начальница и подруга Карен, – ответила она декану. – Карен в ювелирном магазинчике, здесь же, в вестибюле. Я могу ее позвать.

Она услышала, как Ларкин, немного помолчав, неуверенно сказал:

– Может быть, мне стоит сообщить вам. Я бы приехал, но боюсь, что Карен может услышать об этом по радио или кто-то из журналистов позвонит еще до моего приезда…

И потрясенная Энни Вебстер услышала новость об убийстве Элана Гранта.

– Я позабочусь об этом, – сказала она.

Со слезами на глазах Энни повесила трубку и рассказала о случившемся.

– Одна из студенток Элана писала ему любовные письма. Он передал их руководству. Вчера эта студентка устроила ему скандал с угрозами. Сегодня утром, когда Элан не пришел на занятия, эта же студентка объявила всем, что он мертв. Его нашил в постели убитым ножом в сердце. Ах, бедная Карен.

– Она идет, – сказала Конни.

Через стекло, отделявшее бюро путешествий от вестибюля, они увидели, как приближалась Карен. Она шла легкой походкой с улыбкой на лице. Темные волосы развевались в такт ее шагам. Красный с перламутровыми пуговицами костюм подчеркивал совершенство ее фигуры. По всему виду чувствовалось, что ее поход был удачным.

Вебстер нервно закусила губу. Как же ей сообщить это? Сказать, что произошел несчастный случай, и подождать, пока она не узнает все в Клинтоне?

– Боже, – взмолилась она. – Дай мне силы.

Карен уже открыла дверь.

– Они извинились, – торжествующе сказала она. – Признали, что это их вина. – Тут улыбка сползла с ее лица. – Что случилось, Энни?

– Элан умер. – Вебстер сама не поняла, как эти слова вырвались у нее.

– Элан? Умер? – бессознательно переспросила Карен, затем повторила: – Элан. Умер.

Увидев, как она смертельно побледнела, Вебстер и Сантини бросились к ней. Подхватив под руки, они помогли ей опуститься на стул.

– Как? – спросила Карен, ничего не выражающим голосом. – Авария? В его машине ослабли тормоза. Я предупреждала его. Он никогда не заботился о таких вещах.

– Карен, – Энни Вебстер обняла ее вздрагивающие плечи.

Все известные им подробности рассказала Конни Сантини. Она же позвонила в гараж и распорядилась, чтобы немедленно прислали машину Карен. Она собрала ее одежду, перчатки и сумку. Конни предложила поехать с ними и вести машину. Но Карен отказалась. Нужно было, чтобы кто-нибудь остался в офисе.

Карен сама села за руль.

– Ты не знаешь дороги, Энни.

Пока они ехали, она не плакала. Она говорила об Элане, словно он был еще жив.

– Он лучше всех в мире… Он такой хороший… Он самый умный из всех, кого я знала… Помню…

Вебстер оставалось только благодарить Бога, что на дороге было не так много машин. Карен ехала, словно на автопилоте. Проехав аэропорт в Ньюарке, они свернули на Семьдесят восьмую магистраль.

– Я встретилась с Эланом в одной из поездок, – говорила Карен. – Я ехала с группой в Италию. Он присоединился к нам в последнюю минуту. Это было шесть лет назад, накануне рождественских каникул. В том году умерла его мать. Он сказал мне, что ему некуда пойти на Рождество, а ему не хотелось оставаться в колледже. И к тому времени, как мы приземлились в ньюаркском аэропорту, мы уже были помолвлены. Я называла его своим Сокровищем.

В полдень они уже были в Клинтоне. Увидев полицейских вокруг дома, Карен разрыдалась.

– Мне до сих пор казалось, что это просто страшный сон, – прошептала она.

На подъезде к дому их остановил полицейский, но затем сразу же пропустил машину. Когда они стали выходить из машины, засверкали вспышки фотоаппаратов. На коротком пути до входной двери Энни поддерживала Карен за талию.

Дом был полон полицейских. Они были и в гостиной, и на кухне, и в коридоре, ведущем в спальни. Карен направилась в коридор.

– Я хочу увидеть мужа, – сказала она.

Пожилой мужчина с седыми волосами остановил ее, предложив ей пройти с ним в гостиную.

– Я детектив Ривз, – представился он. – Очень сожалею, миссис Грант, но мы уже увезли его. Вы сможете увидеть его позже.

Карен задрожала.

– Девушка, которая убила его, где она?

– Она арестована.

– Зачем она это сделала? Мой муж был так добр к ней.

– Она заявляет, что невиновна, миссис Грант. Но в ее комнате мы нашил нож, который, вероятно, и был орудием убийства.

И тут все началось. Энни Вебстер предвидела это. У Карен Грант вырвался сдавленный крик, похожий одновременно на смех и на рыдание, – у нее началась истерика.

44

В полдень, когда они обедали в офисе телестудии на Шестьдесят первой улице, Бик включил телевизор.

«УБИЙСТВО В КЛИНТОНСКОМ КОЛЛЕДЖЕ НА ПОЧВЕ РОКОВОЙ СТРАСТИ» – так было озаглавлено сообщение о нашумевшем событии дня.

У Опал перехватило дыхание, а Бик побледнел, увидев на экране детскую фотографию Лори.

«В возрасте четырех лет Лори Кеньон стала жертвой похищения. Теперь Лори, которой исполнился двадцать один год, обвиняется в убийстве любимого студентами профессора, кому, по предположению, она написала десятки любовных писем. Элан Грант был найден в постели…»

На экране появился дом, где произошло убийство. Со всех сторон он был огорожен веревками. Промелькнул снимок открытого окна.

«Считаю, что Лори Кеньон проникла в спальню Элана Гранта и вышла из нее через это окно».

На улице было множество полицейских машин.

Какая-то студентка с вытаращенными от волнения глазами отвечала на вопросы журналистов.

«Когда Лори устроила скандал профессору Гранту, она кричала о своих интимных отношениях с ним. Я думаю, что он пытался порвать с ней, и она просто сошла с ума».

Когда этот сюжет закончился, Бик сказал:

– Выключи телевизор, Опал.

Она послушалась.

– Она отдалась другому мужчине, – произнес Бик. – По ночам она прокрадывалась к нему в постель.

Опал не знала, как вести себя и что ему ответить. Бик весь дрожал. На его лице выступила испарина. Сняв пиджак, он закатал рукава и вытянул вперед руки, густые кудрявые волосы на которых стали пепельно-серыми.

– Помнишь, как ей было страшно, когда я протягивал к ней руки? – спросил он. – Но Ли знала, что я люблю ее. Все эти годы я не мог забыть ее. И ты тому свидетель, Опал. И сейчас, пока я так страдал последние месяцы, видя ее, находясь от нее так близко, что мог прикоснуться к ней, опасаясь, что она расскажет обо мне этому доктору, поставив тем самым под угрозу все, ради чего я работал, она писала всякую мерзость кому-то еще.

Его широко раскрытые, ярко сверкающие глаза метали молнии. Опал сказала то, что он ждал от нее.

– Ли должна быть наказана.

– Она будет наказана. Если твой глаз сбивает тебя с пути истинного, вырви его. Если твоя рука соблазняет тебя, отрежь ее. Ли явно находится во власти сатаны. Мой долг – направить ее на путь искупления грехов перед Господом, заставив ее обратить нож против себя.

45

Сара вела машину по Гарден Стейт Парк Уэй. Сидевшая рядом Лори спала. Надзирательница обещала позвонить доктору Карпентеру и сообщить ему, что они уже едут домой. Грег предоставил Саре поддержать Лори, укоризненно повторяя:

– Лори, Лори, я никогда не делал тебе ничего плохого. Я люблю тебя. – Затем, покачав головой, он сказал Саре: – Я не понимаю.

– Я позвоню тебе, – торопливо ответила ему Сара.

Она знала, что его телефон был в записной книжке Лори. В прошлом году Лори часто звонила ему.

Доехав до Риджвуда и свернув на свою улицу, Сара со страхом увидела, что возле их дома стояли три фургончика. Репортеры с камерами и микрофонами толпились на подъезде к дому. Сара посигналила. Пропустив машину, они побежали рядом, пока она не остановилась возле входной двери. Вздрогнув, Лори открыла глаза и огляделась.

– Сара, что делают здесь эти люди?

С облегчением Сара увидела, как открывалась входная дверь. По ступенькам торопливо спустились доктор Карпентер и Софи. Протиснувшись сквозь толпу репортеров, Карпентер открыл дверцу машины и помог Лори выйти. Засверкали вспышки фотоаппаратов, и на Лори обрушился град вопросов, пока он с Софи почти внесли ее вверх по ступеням в дом.

Сара понимала, что она вынуждена будет сделать заявление. Выйдя из машины, она подождала, пока все микрофоны были направлены на нее. Пытаясь заставить себя выглядеть спокойной и уверенной, она выслушивала вопросы:

– Это убийство на почве роковой страсти?.. Это правда, что вы бросили работу, для того, чтобы защищать Лори?.. Считаете ли вы ее виновной?..

Сара решила ответить на последний вопрос.

– Моя сестра как по закону, так и по совести не виновна ни в каком преступлении, и это будет доказано нами на суде.

Повернувшись, она стала пробираться сквозь толпу выкрикивающих вопросы журналистов.

Софи ждала ее возле открытой двери. Лори лежала в комнате на кушетке, рядом стоял доктор Карпентер.

– Я дал ей сильнодействующее успокоительное, – сказал он Саре шепотом. – Надо поскорее перенести ее в спальню и уложить в постель. Я просил передать доктору Донелли, чтобы он позвонил, сегодня он должен вернуться из Австралии.

Это было похоже на переодевание куклы, когда они с Софи стянули с Лори через голову свитер и надели на нее ночную рубашку. Лори не открывала глаз и, казалось, ничего не чувствовала.

– Я принесу еще одно одеяло, – тихо сказала Софи. – У нее ледяные руки и ноги.

Когда Сара включала ночник, до нее долетел слабый стон. Это был горький, приглушенный подушкой, плач Лори.

– Она плачет во сне, – сказала Софи. – Бедная девочка.

Да, это был детский плач. Если бы Сара не смотрела на Лори, то она бы подумала, что где-то плачет испуганный ребенок.

– Попроси доктора Карпентера подняться наверх.

Она чуть было инстинктивно не обняла Лори, чтобы успокоить ее, но заставила себя дождаться доктора. Подойдя к ней, он встал в полутемной комнате и внимательно наблюдал за Лори. Когда рыдания стихли и Лори перестала сжимать подушку, послышался ее шепот. Склонившись над ней, они прислушались.

– Я хочу к папе. Я хочу к маме. Я хочу к Саре. Я хочу домой.

46

Томазина Перкинс жила в маленьком четырехкомнатном домике в Гаррисберге, в Пенсильвании. В свои семьдесят два года она выглядела довольно бодро, и единственным ее недостатком можно было считать страсть поговорить о самом волнующем событии ее жизни – о том, какую роль она сыграла в истории с похищением Лори Кеньон. Она была той самой кассиршей, которая позвонила в полицию, когда у Лори началась истерика в закусочной.

Больше всего она сожалела о том, что не успела как следует разглядеть ту пару и не могла вспомнить имени, которым женщина назвала мужчину, когда они потащили Лори из кафе. Иногда Томазина видела их во сне, особенно мужчину, правда, без лица, лишь длинные волосы, борода и сильные руки, густо покрытые волосами.

Томазина узнала об аресте Лори Кеньон из телевизионных новостей в шесть часов. «Вот несчастная семья, – сочувственно подумала она. – Столько бед». Кеньоны были очень благодарны ей. Она была приглашена вместе с ними на передачу «Доброе утро, Америка» после возвращения Лори домой. В тот день Джон Кеньон незаметно дал ей чек на пять тысяч долларов.

Томазина надеялась, что Кеньоны будут поддерживать с ней отношения. Некоторое время она регулярно писала им длинные подробные письма, в которых описывала, как все, кто ни приходил в кафе, хотели послушать эту историю и как у них наворачивались на глаза слезы, когда Томазина рассказывала, какой испуганной выглядела Лори и как горько она плакала.

Потом она получила от Джона Кеньона письмо. Он вновь благодарил ее за доброту, но просил больше не писать им, так как письма очень расстраивали его жену. Они все пытались вычеркнуть из памяти то страшное время.

Томазина была сильно огорчена. Ей так хотелось, чтобы они пригласили ее к себе, чтобы она могла потом рассказать что-то новое о Лори. Но даже несмотря на то, что она продолжала посылать им рождественские поздравления, они больше ей не отвечали.

Затем, узнав о случившейся в сентябре трагедии, она послала Саре и Лори свои соболезнования и получила трогательный ответ от Сары, в котором она писала, что сам Бог, услышав их молитвы, послал им Томазину и что она благодарна ей за эти пятнадцать счастливых лет, прожитых ими со дня возвращения Лори. Поместив письмо в рамку, Томазина позаботилась о том, чтобы оно было на виду у всех посетителей кафе.

Томазина любила смотреть телевизор, особенно утром по воскресеньям. Она была очень набожной, и «Церковь в эфире» являлась его любимой передачей. Она обожала преподобного Ротланда Гаррисона и искренне горевала, узнав о его смерти.

Преподобный Бобби Хоккинс был совершенно не похож на него. Перкинс относилась к нему с каким-то недоверием. Он вызывал у нее странное чувство. И все же в них с Карлой было что-то гипнотическое. Она не могла оторвать от них глаз. Конечно же, он был замечательным проповедником.

Она сгорала от нетерпения в ожидании воскресного утра, когда преподобный Бобби Хоккинс предложит всем зрителям протянуть руки к телевизору и загадать свое заветное желание. Тогда бы она попросила Господа о том, чтобы арест Лори оказался ошибкой. Однако, это была лишь среда, а до воскресенья ей нужно было ждать больше половины недели.

В девять часов зазвонил телефон. Это был продюсер местной телепрограммы «Доброе утро, Гаррисберг». Извинившись за поздний звонок, он спросил Томазину, не будет ли она так любезна прийти на утреннюю передачу, чтобы поговорить о Лори.

Томазина разволновалась.

– Я просматривал материалы о семье Кеньонов, мисс Перкинс, – сказал продюсер. – Как жаль, что вы не смогли вспомнить имени того парня, с которым Лори была в кафе.

– Да, я понимаю, – согласилась Томазина. – Оно словно крутится где-то у меня в памяти, но он, наверное, уже умер или живет сейчас где-нибудь в Южной Америке. Так что все равно от этого не было бы толку.

– Толк был бы большой, – ответил продюсер. – Ваше показание является единственным доказательством того, что похитители Лори надругались над ней. Чтобы вызвать к ней сочувствие на суде, понадобится гораздо больше доказательств. Мы поговорим об этом завтра во время передачи.

Положив трубку, Томазина подскочила и бросилась в спальню. Она достала свое лучшее голубое платье с жакетом и внимательно осмотрела его. Слава Богу, оно было без пятен. Она выложила корсет, приготовила выходные туфли и пару колготок «Алисия», купленных у Джей Си Пенни, которые приберегала на особый случай. С тех пор как она перестала работать, она ни разу не укладывала волосы, но теперь тщательно закрутила каждую прядочку своих редеющих волос.

Уже собравшись лечь в постель, она вдруг вспомнила наставления преподобного Хоккинса молиться о совершении чуда.

Племянница Томазины подарила ей на Рождество лавандовый письменный прибор. Она вытащила его и стала искать новую ручку «Бик», недавно купленную ею в супермаркете. Усевшись за маленький столик, она написала длинное письмо преподобному Бобби Хоккинсу, рассказав ему все о том, что связывало ее с Лори Кеньон. Она объяснила ему, почему много лет назад отказалась подвергнуться гипнозу, чтобы вспомнить имя, которым женщина в кафе назвала мужчину. Она всегда считала, что под воздействием гипноза человек как бы передает свою душу во власть другому и что это может не понравиться Богу. Что думал по этому поводу преподобный Бобби? Она будет ждать его ответа и последует его совету.

Она написала еще одно письмо – Саре, сообщив ей о своих намерениях.

Затем, вспомнив, Томазина вложила в конверт с письмом Бобби Хоккинсу два доллара пожертвования.