Текст книги "Прогулка по городу"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

10

12 СЕНТЯБРЯ 1991 ГОДА. РИДЖВУД, НЬЮ-ДЖЕРСИ

Во время мессы Сара краем глаза все время наблюдала за Лори. Вид двух гробов, стоявших на ступенях перед алтарем, казалось, гипнотизировал ее. Она не отрываясь смотрела на них уже без слез, словно не слыша ни молитв, ни музыки, ни надгробных речей. Саре приходилось брать Лори за локоть, когда нужно было встать или опуститься на колени.

По окончании мессы, когда монсеньор Фишер осенил гробы крестом, Лори прошептала:

– Мама, папа, простите меня. Я больше не буду выходить на улицу одна.

– Лори, – тихонько окликнула ее Сара.

Лори взглянула на нее невидящими глазами, затем обернулась и удивленно посмотрела на собравшихся в церкви людей.

– Так много народу. – Ее голос прозвучал по-детски робко.

В завершении запели «Господь Всемилостивый».

Стоявшая позади собравшихся в церкви пара запела вместе со всеми поначалу тихо, но мужчина, привыкший к ведущим партиям, увлекаясь, запел громче. И вскоре его чистый баритон уже заглушал более слабый голос солиста. Все в растерянности оборачивались и с восхищением смотрели на него.

«Я когда-то заблудился, а теперь обрел свой дом…»

Душевная боль Лори вдруг усилилась леденящим душу страхом. Этот голос. Он пронзил ее слух, пронзил всю ее.

– Я заблудилась, – беззвучно застонала она. – Заблудилась.

Гробы стали выносить.

Колеса катафалка под гробом ее матери скрипнули.

Она услышала размеренные шаги носильщиков.

Затем звук пишущей машинки.

– «…был слеп, но теперь прозрел».

– Нет! Нет! – истошно закричала Лори, погружаясь в спасительную темноту.

На мессу пришло несколько десятков однокурсников Лори по Клинтонскому колледжу и преподаватели с факультета. Среди них был профессор английского языка Элан Грант, который с ужасом наблюдал, как Лори потеряла сознание.

Грант пользовался большой популярностью у студентов. Ему едва перевалило за сорок. Густые непослушные темно-каштановые волосы посеребрила седина. На несколько вытянутом лице особенно выделялись глаза – большие, темно-карие, умные и живые. Он был высоким, худощавым, одевался нарочито небрежно, и многие девушки в колледже сходили по нему с ума.

Грант искренне любил своих студентов. Он преподавал в группе, где училась Лори. Он знал, что с ней произошло в детстве, и интересовался, не вызовет ли ее похищение каких-либо последствий. Но за все это время Грант обратил внимание лишь на то, что Лори не смогла на уроке написать свою автобиографию. Однако ее критические заметки о книгах, авторах и пьесах отличались глубоким содержанием и интересными мыслями.

Три дня назад, когда ее вдруг вызвали к декану, она как раз сидела у него на уроке. Занятие близилось к концу, и Грант, предчувствуя что-то неладное, решил пойти вместе с ней. Пока они шли по территории колледжа, она сказала, что отец с матерью собирались приехать, чтобы поменяться с ней машинами: она забыла поставить свою машину на техосмотр и вернулась в колледж на «седане» матери.

– Они, видимо, опаздывают, – сказала она, явно успокаивая себя. – Мама говорит, что я чересчур волнуюсь за них. Однако она не очень хорошо себя чувствует, да и папе уже семьдесят два.

От декана они узнали, что на Семьдесят восьмой магистрали произошла большая авария.

Элан Грант отвез Лори в больницу. Ее сестра Сара была уже там, пышные темно-рыжие волосы обрамляли ее лицо с большими печальными серыми глазами. Грант уже не раз встречал Сару на многочисленных праздниках, которые устраивались в колледже, и его удивляло покровительственное отношение молодой помощницы прокурора к Лори.

Лори было достаточно лишь взглянуть на лицо сестры, чтобы понять, что родители погибли. Она плакала, повторяя сквозь слезы:

– Это я виновата, я виновата, – и, казалось, не слышала, как Сара, тоже не в состоянии сдержать своих слез, убеждала ее не винить себя.

С болью в сердце Грант наблюдал за тем, как один из священников вынес Лори из нефа церкви, Сара шла возле них. Органист заиграл последнее песнопение. Несущие гроб медленно пошли по проходу во главе с монсеньором. Грант заметил, что в переднем ряду какой-то человек пробирается вдоль скамьи.

– Разрешите, разрешите, пожалуйста. Я врач, – тихо, но решительно говорил он.

Что-то заставило Элана Гранта последовать за ним по проходу в маленькую комнатку, куда отнесли Лори. Она лежала на двух сдвинутых стульях. Сара с белым, как мел, лицом склонилась над ней.

– Позвольте, – врач взял Сару за руку.

Лори пошевелилась и застонала.

Он поднял ей веки и пощупал пульс.

– Она приходит в себя, но ее необходимо отвезти домой. Она не в состоянии ехать на кладбище.

– Я знаю.

Элан видел, как отчаянно Сара пыталась сохранить присутствие духа.

– Сара, – сказал он.

Повернувшись, Сара, словно впервые заметила его.

– Сара, позвольте мне отвезти Лори домой. С ней будет все в порядке.

– Правда?

На какое-то мгновение мучительная боль на лице девушки сменилась выражением благодарности.

– Дома остался кто-то из соседей, они готовят еду… Лори вам доверяет. Вы мне очень поможете.

«Я когда-то заблудился, но теперь обрел свой дом».

Она видела, как рука с ножом приближается к ней, с рассекающего воздух ножа капает кровь. От крови промокли ее рубашка и джинсы. Она чувствовала ее, теплую и липкую, на своем лице. Что-то трепыхалось у ног. Нож уже совсем близко…

Лори открыла глаза. Она лежала в постели в своей комнате. Было темно. Что произошло?

Она вспомнила. Церковь. Гробы. Пение.

– Сара! – закричала она. – Сара! Где ты?

11

Они остановились в отеле «Виндхэм» в Манхэттене на Пятьдесят восьмой западной улице.

– Классно, – сказал он ей. – Здесь много людей из шоу-бизнеса. Самое подходящее место, чтобы устанавливать связи.

Он все время молчал по дороге с кладбища в Нью-Йорк. Они собирались на обед с преподобным Ратландом Гаррисоном, пастором «Церкви в эфире» и продюсером телепередачи. Гаррисон хотел уйти на пенсию и подыскивал себе приемника. Каждую неделю вместе с ним в качестве ведущего передачи появлялся новый священник.

Она наблюдала, как он сменил три костюма, прежде чем остановил свой выбор на темно-синем, с белой рубашкой и голубовато-серым галстуком.

– Им нужен проповедник? Они его получат. Как я выгляжу?

– Превосходно, – заверила она его.

И он был с ней согласен. Хотя ему было всего сорок пять, его волосы совсем поседели. Он строго следил за своим весом и выработал манеру держаться прямо, чтобы всегда возвышаться над людьми, даже теми, кто был выше его ростом. У него вошло в привычку, громко читая молитву, широко раскрывать глаза.

Он отверг выбранное ею платье в красно-белую клетку.

– Не годится для такой встречи. Слишком смахивает на Бетти Крокер.

Они часто повторяли эту шутку, когда хотели произвести впечатление на прихожан, собравшихся, чтобы послушать его в церкви. Но сейчас он совсем не шутил. Она показала ему черное узкое платье с подходящим к нему жакетом.

– А это?

Он молча кивнул.

– Пойдет. – Он нахмурился. – И помни…

– Я никогда не называю тебя Биком в чьем-либо присутствии, – упреждая его раздражение, сказала она. – Уже давным-давно.

В его глазах появился нездоровый блеск. Она хорошо знала этот взгляд и боялась его. Прошло три года с тех пор, как его в последний раз вызывали в полицию и допрашивали в связи с тем, что какая-то белокурая девочка жаловалась на него своей матери. Ему всегда удавалось урезонивать жалобщиков так, что им потом приходилось извиняться, однако это случалось слишком часто и не в одном городе. Этот блеск говорил о том, что он вновь теряет над собой контроль.

Ли была единственной, кого он похитил. С той минуты, когда Бик впервые увидел ее с матерью в магазине, он словно потерял голову. В тот день он последовал за их машиной и потом постоянно ездил мимо их дома в надежде вновь увидеть девочку. Заключив двухнедельный контракт, они с Опал играли на гитаре и пели в одном из дешевых ночных клубов на Семнадцатой магистрали в Нью-Джерси и жили в мотеле в двадцати минутах езды от дома Кеньонов. Это был их последний контракт с ночным клубом. Бик уже начал петь в церкви, а позже – читать проповеди в окрестностях Нью-Йорка. Его услышал владелец небольшой радиостанции в Бетлехеме, штат Пенсильвания, и пригласил вести религиозную передачу.

К несчастью, по пути в Пенсильванию он настоял на том, чтобы в последний раз проехать мимо дома Кеньонов. Ли стояла на улице совершенно одна. Он схватил ее и увез с собой, и в течение двух лет Опал жила в постоянно скрываемых страхе и ревности.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как они оставили девочку возле школы, но Бик так и не смог забыть ее. Он хранил ее фотографию в своем бумажнике, и Опал иногда видела, как он смотрел на нее и гладил пальцами. В эти последние годы, по мере того как ему все больше сопутствовал успех, его тревожила мысль о том, что в один прекрасный день к нему подойдут агенты ФБР и арестуют за похищение и надругательство над ребенком.

– Посмотри, как эта девочка из Калифорнии упрятала своего папу в тюрьму из-за того, что она стала посещать психиатра и вспомнила то, чего не следовало бы вспоминать, – повторял он время от времени.

Они только что приехали в Нью-Йорк, когда Бик прочел в «Таймс» сообщение о гибели супругов Кеньонов в дорожной аварии. И, несмотря на отчаянные попытки Опал отговорить его, они все-таки поехали на похороны.

– Опал, – убеждал он ее, – мы сейчас совсем не похожи на тех двух хиппи, которых запомнила Ли.

Они действительно выглядели уже совершенно иначе. Они начали изменять свою внешность с того самого утра, когда отделались от Ли. Бик сбрил бороду и коротко постригся. Она перекрасилась в блондинку и стала собирать волосы в аккуратный пучок. В магазине «Джей Си Пенни» они купили себе приличную одежду, в которой не выделялись среди массы средних американцев.

– На случай, если в той забегаловке нас кто-то успел рассмотреть, – говорил он.

Именно тогда он и запретил Опал называть его Биком в чьем-либо присутствии, сказав, что теперь и он будет звать ее на людях настоящим именем Карла.

– Ли часто слышала наши имена в течение этих двух лет, – сказал он. – С этого момента я для всех – преподобный Бобби Хоккинс.

Несмотря на это, когда они поднимались по ступеням церкви, она чувствовала, что он боится. В конце мессы, едва органист заиграл «Господь Всемилостивый», он прошептал:

– Это наша песня, наша с Ли.

Его голос звучал громче других. Они сидели на краю скамьи. Когда мимо них проносили бесчувственное тело Ли, Опал схватила его за руку, чтобы он вдруг не потянулся и не дотронулся до нее.

– Я еще раз спрашиваю тебя, ты готова? – в его голосе была насмешка.

Он стоял возле двери их номера.

– Да.

Взяв кошелек, Опал подошла к нему. Ей нужно было успокоить его. Он был как натянутая струна. Она погладила его по лицу.

– Бик, милый, тебе необходимо расслабиться, – нежно сказала Опал. – Ты ведь хочешь произвести хорошее впечатление, а?

Он словно не слышал ее.

– Я все еще могу напугать эту малышку чуть не до смерти, правда?

Он зарыдал без слез, задыхаясь и содрогаясь всем телом, словно в конвульсиях.

– Господи, как же я люблю ее.

12

Десять дней спустя после похорон Сара позвонила риджвудскому психиатру, доктору Питеру Карпентеру. Саре уже доводилось с ним встречаться, он был ей чем-то симпатичен, и то, что она о нем узнала, укрепило ее симпатии. Босс Сары Эд Райен, прокурор округа Берген, очень рекомендовал Карпентера.

– Это честный парень. Ему я бы доверил кого угодно из своих, а ты понимаешь, что значит, когда я так говорю. Среди этой братии слишком много всяких шарлатанов.

Она решила срочно записаться к Карпентеру на прием.

– Моя сестра винит себя в том, что наши родители попали в аварию, – сказала она ему.

Во время разговора Сара вдруг отдала себе отчет в том, что она избегает употреблять слово «смерть». Она все еще не могла в это поверить. Сжимая в руке телефонную трубку, она говорила:

– Много лет назад по ночам ее мучил один и тот же кошмар. Потом он прекратился. Сейчас он вновь регулярно повторяется.

Доктор Карпнер хорошо помнил случай с похищением Лори. После того как похитители бросили девочку и она вернулась домой, он со своими коллегами обсуждал, какие последствия может вызвать ее полная потеря памяти. Ему было бы очень интересно встретиться с этой девушкой, однако он сказал Саре:

– Мне кажется, прежде чем я поговорю с Лори, нам следовало бы встретиться с вами. Сегодня днем у меня будет час свободного времени.

Как часто шутила его жена, Карпентер мог бы сойти за образец семейного врача. Он был седоволосым, розовощеким, в очках без оправы, всегда любезным, подтянутым и выглядел не старше своих пятидесяти двух лет.

Его кабинет был продуманно уютным: зеленоватые стены, шторы в зелено-белых тонах, письменный стол из красного дерева, уставленный мелкими цветущими растениями, напротив его вертящегося стула – массивное бордовое кожаное кресло и такая же кушетка неподалеку от окна.

Когда секретарша пригласила Сару войти, Карпентер внимательно посмотрел на привлекательную молодую женщину в строгом синем костюме, со стройной спортивной фигурой и легкой походкой. На лице без каких-либо следов косметики выделялись веснушки. Темные брови и ресницы подчеркивали грустные ярко-синие глаза. Гладко зачесанные назад волосы были стянуты голубой ленточкой и их свободные пышные темно-рыжие концы волнами спускались до плеч.

Вопросы доктора Карпентера показались Саре довольно простыми.

– Да. Лори вернулась домой совсем другой. Я уже тогда была уверена, что она подверглась сексуальному насилию. Но моя мать настойчиво повторяла, что Лори была похищена людьми, мечтавшими о ребенке. Она очень хотела в это верить. Пятнадцать лет назад люди не осмеливались рассказывать о подобном надругательстве. Но Лори очень боялась ложиться в постель. При всей своей любви к отцу, она отказывалась садиться к нему на колени, старалась избегать его прикосновений. Она вообще стала бояться мужчин.

– Лори наверняка обследовали, когда нашли?

– Да, в больнице в Пенсильвании.

– Эти записи, вероятно, сохранились. Я бы хотел, чтобы вы их запросили. А что за повторяющийся сон, о котором вы упомянули?

– Прошлой ночью он опять приснился ей. Она была ужасно напугана. Лори говорит, что это сон про нож. С тех пор, как она к нам вернулась, она боится острых ножей.

– А что вы скажете о переменах в ее характере?

– Поначалу они были весьма заметными. До похищения Лори была очень общительным ребенком. Возможно, несколько избалованным, но очень добрым. Она любила играть с другими детьми и ходить к ним в гости. После того, как вернулась, никогда не оставалась ночевать в гостях. Она словно сторонилась своих сверстников. Лори решила поступить в Клинтонский колледж, потому что но был всего в полутора часах езды от дома и она могла часто приезжать домой на выходные.

– А встречается ли она с молодыми людьми? – спросил Карпентер.

– Вы сами увидите, что Лори весьма привлекательная девушка. Разумеется, ее часто куда-то приглашали, и в колледже она обычно ходила на разные вечера и танцы. Ее, казалось, никто не интересовал, до того, как она подружилась с Грегом Беннетом. Однако их дружба закончилась очень неожиданно.

– Почему?

– Этого никто не знает – ни мы, ни Грег. Весь прошлый год они были вместе. Он тоже учится в Клинтонском колледже и часто приезжал к нам на выходные вместе с ней. Он нам очень нравился, и мы думали, что Лори с ним счастлива. Они оба любили заниматься спортом, особенно играть в гольф. И вдруг прошлой весной все было кончено. Никаких объяснений. Ничего. Она не говорила об этом ни с нами, ни с Грегом. Он еще приезжал к нам, не понимая, что послужило причиной разрыва. До конца этого семестра он будет в Англии; я думаю, что ему ничего не известно о том, что случилось с нашими родителями.

– Я бы хотел, чтобы Лори пришла ко мне завтра в одиннадцать.

На следующий день Сара отвезла сестру на прием и обещала вернуться за ней ровно через пятьдесят минут.

– Я поищу что-нибудь к ужину. Надо же как-то раздразнить свой аппетит.

Кивнув, Лори последовала за Карпентером в его кабинет. С выражением испуга на лице она отказалась расположиться на кушетке и предпочла сесть к столу напротив него. Грустная и подавленная, она молча ждала.

Без сомнения, глубокая депрессия, решил про себя Карпентер.

– Мне хочется помочь тебе, Лори.

– Вы можете вернуть мне мать с отцом?

– Увы, Лори. Твои родители погибли из-за того, что что-то случилось с автобусом.

– Они погибли из-за того, что я не поставила машину на технический осмотр.

– Ты забыла об этом.

– Нет, не забыла. Я решила отказаться от осмотра на заправочной станции, сказав, что поставлю машину на бесплатную профилактику в автотранспортной компании, потом забыла об этом. А от осмотра на станции я отказалась намеренно. Так что во всем виновата я.

– Почему же ты отказалась от осмотра на заправочной станции?

Он внимательно наблюдал за тем, как Лори Кеньон обдумывала свой ответ.

– Была какая-то причина, но не помню.

– Сколько стоит технический осмотр на заправочной станции?

– Двадцать долларов.

– А в автотранспортной компании он бесплатный. Разве это не убедительная причина?

Она казалась погруженной в свои собственные мысли. Карпентер сомневался в том, что она вообще слышала его вопрос.

– Нет, – шепотом произнесла она, покачав головой.

– Так почему же ты все-таки отказалась от осмотра на заправочной станции?

Теперь он уже был уверен в том, что Лори не слышала его. Она словно перенеслась куда-то в другое место. Он решил задать следующий вопрос:

– Лори, Сара говорит, что по ночам тебя опять мучают кошмары, точнее – тот же кошмар, что и прежде.

Лори услышала громкий плач, раздавшийся у нее в голове. Поджав ноги к груди, она уткнулась в них лицом. И плач раздавался не только у нее в голове. Он вырывался из груди, из горла, изо рта.

13

Встреча с преподобным Ратландом Гаррисоном и телепродюсерами успокоила его.

Обед прошел в баре компании «Уорлдуайд Кейбл», которая транслировала передачу Гаррисона на разные страны. За кофе он ясно дал им понять, чего он хочет.

– Я создал свою передачу, еще когда черно-белые телевизоры с экраном в десять дюймов считались роскошью, – сказал он. – За все эти годы «Церковь в эфире» подарила умиротворение, надежду и веру миллионам людей. Благодаря ей на благотворительные цели были собраны огромные средства. Я намерен найти себе достойного преемника.

Бик с Опал понимающе кивнули, выразив на своих лицах уважение, почтение и набожность.

В следующее воскресенье их представили в передаче «Церковь в эфире». Речь Бика продолжалась сорок минут. Он рассказывал о своей зря потерянной молодости, о глупом желании стать рок-звездой, о незаурядном голосе, подаренным ему Господом, и о том, как он бездарно растрачивал его, исполняя мирские песни. Он говорил о чуде своего перевоплощения. Поистине поняв, что означал путь в Дамаск, он прошел его по стопам Павла. Господь не спросил его: "Почему ты преследуешь меня, Павл? Вопрос был более мучительным. Когда он, Бобби, пел в этом дешевом баре низкопробные песенки, в его душе раздался голос, услышанный сердцем, голос прозвучал громко и грустно, он был гневным и всепрощающим. Голос спрашивал его: «Зачем ты богохульствуешь, Бобби?»

И в это время он зарыдал.

В конце проповеди преподобный Ратланд Гаррисон по-отечески положил ему на плечо свою руку. Бобби сделал знак Карле подойти к нему. Она появилась на экране с мокрыми от слез глазами и дрожащими губами. Он представил ее зрителям.

Они вместе запели завершающий гимн.

После передачи в студию посыпались звонки с благодарностями преподобному Бобби Хоккинсу. Через две недели его вновь пригласили на передачу.

Когда они возвращались в Джорджию, Бик долго молчал. Затем он сказал:

– Ли учится в Клинтонском колледже в Нью-Джерси. Может, она туда вернется, а может, и нет. Господь советует мне напомнить ей, что с ней будет, если она проболтается о нас.

Ратланд Гаррисон выберет Бика своим преемником. Опал предчувствовал это. Гаррисон проникся к нему так же, как и все остальные. Но если к Ли вернется память…

– Что ты собираешься с ней делать, Бик?

– У меня есть кое-какие соображения. Меня осенило, когда я читал молитву.

14

Когда Лори пришла на прием к доктору Карпентеру во второй раз, она сказала ему о том, что собирается вернуться в колледж в понедельник.

– Так будет лучше и для меня, и для Сары, – спокойно пояснила она. – Сара так беспокоится обо мне, что не может вновь приступить к работе, а работа для нее очень много значит. Да и мне нужно сейчас вовсю заниматься, чтобы наверстать то, что я пропустила за эти три недели.

Карпентер не верил своим глазам. Лори Кеньон словно подменили: ее скованность и подавленность, которые он наблюдал в прошлый раз, сегодня, неделю спустя, сменились деловитой энергичностью.

В тот день на ней был золотистый шерстяной жакет, черные безупречно сидевшие брюки и черная с белым шелковая блуза с золотой отделкой. Ее распущенные волосы лежали на плечах. Сегодня Лори была в джинсах и в свободном свитере. Зачесанные назад волосы держала заколка. Она казалась предельно собранной.

– Тебя еще мучили кошмары, Лори?

Она пожала плечами.

– Мне очень неловко за свое поведение на прошлой неделе. Ведь многим снятся плохие сны, но никто не жалуется по этому поводу направо и налево, правда?

– Неправда, – тихо возразил он. – Лори, раз ты чувствуешь себя намного лучше, почему бы тебе не лечь на кушетку и не расслабиться, и мы с тобой побеседуем?

Он внимательно следил за ее реакцией, которая была такой же, как и на прошлой неделе. Но на этот раз испуг в глазах сменился вызывающим, почти презрительным выражением, появившимся на ее лице.

– А зачем мне ложиться? Я вполне могу разговаривать сидя. Да к тому же и говорить нам особенно не о чем. Жизнь дважды наказывала меня. В обоих случаях я сама виновата в этом. И я это признаю.

– Ты считаешь себя виноватой в том, что тебя похитили, когда тебе было четыре года?

– Конечно. Мне не разрешали выходить одной на улицу. Точнее, даже запрещали. Мама боялась, что я случайно выскочу на дорогу. А в квартале от нас жил подросток, который гонял на машине как сумасшедший. Мама ругала меня единственный раз, когда увидела, что я играю с мячиком на лужайке перед домом. Мои родители, как вам известно, тоже погибли из-за меня.

Сейчас был неподходящий момент, чтобы обсуждать это.

– Лори, я хочу тебе помочь. По словам Сары, твои родители решили не показывать тебя психологу после похищения. Вероятно, это и является одной из причин твоего нежелания поговорить со мной. Почему ты не хочешь закрыть глаза, расслабиться и довериться мне? Может, нам в дальнейшем удастся работать вместе?

– А вы уверены в том, что наши сеансы будут продолжаться?

– Я надеюсь на это. Или я ошибаюсь?

– Только для того, чтобы не расстраивать Сару. Я буду приезжать домой на выходные и смогу приходить к вам по субботам.

– Мы договоримся. Ты регулярно приезжаешь домой на выходные?

– Да.

– Это из-за того, что тебе хочется побыть с Сарой?

Ему показалось, что этот вопрос вызвал у нее волнение. Она уже не выглядела равнодушной. Лори положила ногу на ногу и, запрокинув голову, сняла заколку, державшую волосы.

Карпентер смотрел, как ей на лицо упали золотистые локоны, а на губах появилась загадочная улыбка.

– На выходные его жена приезжает домой, – произнесла она. – И болтаться в коллежде нет смысла.