Текст книги "Прогулка по городу"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

67

Сара вспомнила, что у Лори в клинике была лишь та одежда, в которой она поехала. Обрадовавшись тому, что еще не выехала в Нью-Йорк, Сара пошла в комнату Лори, и Софи помогла ей сложить сумку.

В клинике содержимое сумки внимательно просмотрели, и сестра молча вынула из нее кожаный ремень и теннисные тапочки со шнурками.

– Просто меры предосторожности, – пояснила она.

– Вы все думаете, что Лори склонна к самоубийству, – говорила Сара несколько минут спустя Джастину. Она отвернулась, чтобы не видеть его понимающего взгляда, зная, что может вынести все, что угодно, кроме сочувствия. «Нельзя терять самообладания», – говорила она себе, сглатывая подкативший к горлу комок.

– Сара, я говорил вам вчера, что у Лори большое нервное истощение и сильная депрессия. Но я обещаю вам одно – и это нас очень обнадеживает – она не хочет, чтобы вам было плохо. Она сделает все, что угодно, чтобы избежать этого.

– Она понимает, что самое худшее для меня – если она что-нибудь сделает с собой.

– Да, она понимает. И мне кажется, что она начинает мне доверять. Она знает, что благодаря мне судья отпустил ее сюда, а не отправил в тюрьму. Вам удалось понять, что было на фотографии, которую она разорвала?

– Софи даже ухитрилась склеить ее. – Сара достала восстановленный снимок из своей сумки и показала ему. – Я не понимаю, почему фотография привела Лори в такое состояние, – сказала она. – Снимок ничем не отличается от множества других фотографий в этом альбоме и во всем доме.

Джастин Донелли внимательно посмотрел на нее.

– На этих измазанных клеем мелких кусочках трудно что-либо разобрать. Я попрошу сестру, чтобы она привела Лори.

Лори была одета в то, что привезла ей Сара. В джинсах и голубом свитере, подчеркивавшем васильковую синеву ее глаз, с распущенными волосами и без косметики она выглядела не старше шестнадцати. Увидев Сару, она подбежала к ней, и сестры обнялись. Погладив Лори по волосам, Сара подумала: «Именно так она и должна выглядеть на суде. Юной. Беззащитной».

Эта мысль помогла ей взять себя в руки. Сара поняла, что, думая о том, как ей защищать Лори, она не давала воли своим эмоциям.

Лори села в кресло. Она явно не собиралась подходить к кушетке, что тут же недвусмысленно дала понять.

– А ты наверняка рассчитывал ее уложить. – Это был опять тот резкий голос.

– Похоже, это говорит Кейт, да? – вежливо спросил Джастин.

Шестнадцатилетняя девочка словно куда-то делась. Лицо Лори ожесточилось. «Нет, оно стало упрямым, – подумала Сара. – Она выглядит старше».

– Да, это Кейт. И я хочу поблагодарить тебя, что ты спас вчера эту плаксу от тюрьмы. Это бы окончательно добило ее. Я пыталась помешать ей написать то сумасшедшее письмо жене Элана, но разве она послушает. И вот что получилось.

– Это Лори написала письмо? – спросил Джастин.

– Нет, его написала Леона. Эта рева выразила бы лишь свои соболезнования, что было бы ничуть не лучше. Я просто не выношу ее, как и двух других! Одна из них все мечтает об Элане Гранте, а другая, совсем малышка, постоянно плачет. Если она скоро не заткнется, я ее придушу.

Сара, не отрываясь, смотрела на Лори. Эта другая личность, называвшая себя Кейт, жила в Лори, владела ею и пыталась ею управлять. Если она со своей наглостью и высокомерием проявит себя на суде, присяжные ни за что не оправдают Лори.

– Видишь ли, я еще не включил видеокамеру, – сказал Джастин. – Ты появилась сегодня утром слишком быстро. Ничего, если я ее сейчас включу?

Она раздраженно пожала плечами.

– Валяй. Все равно ведь включишь.

– Кейт, вчера Лори была страшно расстроена, да?

– Сам же знаешь. Ты ведь был там.

– Я пришел уже после того, как это случилось. Я просто хочу узнать, не можешь ли ты мне назвать причину.

– Это запрещенная тема.

Однако Донелли, кажется, не смутился.

– Хорошо. Значит, мы не будем об этом говорить. Но не могла бы ты мне показать, что делала Лори, когда у нее началась истерика?

– Не выйдет, приятель. – Она повернула голову. – Да хватит сопеть.

– Это Дебби плачет? – спросил Джастин.

– А кто же еще?

– Я не знаю. Сколько вас?

– Немного. Кое-кто ушел, когда Лори вернулась домой. Не имеет значения. Было слишком тесно. Я попросила всех замолчать.

– Кейт, может быть, если бы я поговорил с Дебби, я бы узнал, что ее беспокоит?

– Валяй. Я ничего не могу с ней поделать.

– Дебби, не бойся, пожалуйста. Я обещаю, ничто не причинит тебе вреда. Поговори со мной, хорошо? – Джастин Донелли говорил спокойным добрым голосом.

Перемена произошла мгновенно. Волосы свесились, черты лица разгладились, поджатые губы задрожали. Она сцепила руки, подобрала ноги, и слезы ручьями потекли по ее щекам.

– Привет, Дебби, – обратился к ней Джастин. – Ты сегодня все время плачешь, да?

Она часто закивала головой.

– С тобой вчера что-то случилось?

Она утвердительно кивнула.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, Дебби. Стараюсь оберегать тебя. Как ты думаешь, ты можешь мне довериться?

Она неуверенно кивнула.

– Ты можешь мне сказать, что тебя напугало?

Она покачала головой из стороны в сторону.

– Значит, не скажешь. Тогда, может быть, покажешь мне? Ты что-то писала в дневнике?

– Нет. Это Лори писала. – Ее голос был тихий, грустный и совсем детский.

– Писала Лори, но ты, наверное, могла прочесть, что она писала?

– Не все. Я только учусь читать.

– Ну хорошо. Покажи мне, что делала Лори.

Она взяла воображаемую ручку, сделала движение, словно открыла блокнот, и начала писать в воздухе. Помедлив, она, будто задумавшись, подняла ручку, огляделась, и затем ее рука стала переворачивать воображаемую страницу.

Ее глаза округлились, рот открылся в немом крике. Подпрыгнув на стуле, она отшвырнула от себя тетрадь и словно начала что-то рвать. Она делал резкие движения руками с искаженным от ужаса лицом.

Неожиданно остановившись, она уронила руки и закричала:

– Дебби, ну-ка иди отсюда! Послушай, доктор, хоть эта малышка мне порядком надоела, но я все-таки забочусь о ней. Лучше сожги эту фотографию, ясно тебе? Только, чтобы она больше ее не видела.

Кейт взяла бразды правления в свои руки.

В конце сеанса за Лори пришел дежурный ассистент.

– Ты сможешь еще прийти попозже? – умоляющим тоном спросила Лори Сару.

– В любое время, когда разрешит доктор Донелли.

Когда Лори ушла, Джастин протянул фотографию Саре.

– Вы здесь видите что-нибудь, что могло бы ее напугать?

Сара внимательно посмотрела на нее.

– Трудно что-то разобрать из-за мелких кусочков и засохшего клея. Судя по тому, как она сжалась, видно, что ей холодно. В библиотеке есть фотография, на которой она в том же купальнике, но со мной. Тот снимок сделан за несколько дней до ее похищения. И именно этот купальник был на ней, когда она исчезла. Вы думаете, это могло вызвать у нее страх?

– Очень возможно. – Доктор Донелли убрал фотографию в папку. – Сегодня она будет занята. Утром у нее психотерапия, а во второй половине дня она займется дневником. Лори по-прежнему отказывается от традиционных тестов. В перерыве между сеансами у меня будет возможность побеседовать с ней. Надеюсь, настанет такой момент, когда она согласится поговорить со мной без вас. Я думаю, такое случится.

Сара встала.

– В какое время мне прийти?

– Сразу после ужина, в шесть часов вас устроит?

– Конечно.

Уходя, Сара прикидывала время. Был почти полдень. Если повезет, то к часу она будет дома. Чтобы не попасть в час пик, ей нужно будет выехать в Нью-Йорк не позже половины пятого. Таким образом, она могла поработать дома три с половиной часа.

Проводив ее до двери приемной, Джастин смотрел ей вслед. Стройная, она шла прямо, с большой сумкой через плечо, высоко держа голову. «Крепись, девочка», – думал он. Провожая ее глазами, пока она шла по коридору, он увидел, как она сунула обе руки в карманы, словно ей неожиданно стало холодно и она хотела согреться.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

68

Большое жюри, собравшееся 17 февраля, без особых колебаний предъявило Лори обвинение в умышленном преднамеренном убийстве Элана Гранта. Судебное заседание было назначено на 5 октября.

На следующий день Сара встретилась с Брендоном Моуди в «Соларисе», популярном ресторанчике за углом здания окружного суда. Входившие туда судьи и адвокаты останавливались, чтобы поговорить с Сарой. «Не так она должна с ними встречаться, – думал Брендон, – а пообедать с ними, пококетничать».

Все утро Сара провела в библиотеке суда, изучая случаи защиты невменяемых и умственно неполноценных подсудимых. Брендон видел тревогу в ее глазах, замечая, что, как только очередной знакомый отходил от нее, улыбка сразу сползала с лица Сары. Она выглядела бледной и осунувшейся. Он обрадовался тому, что она заказала себе довольно плотный обед, и не мог удержаться, чтобы не высказаться по этому поводу.

– Я не получаю от еды никакого удовольствия, но не могу позволить себе свалиться в такой ситуации, – грустно усмехнувшись, сказала Сара. – А вы как, Брендон? Чем вас кормили в студенческом городке?

– Известно чем. – Он с удовольствием откусил от своего чизбергера. – Пока похвастаться нечем, Сара. – Он достал свои записи. – Основным, и, скорее всего, наиболее опасным свидетелем является Сюзан Граймз, живущая в комнате напротив Лори. Это та, которой ты пару раз звонила. Она заметила, как, начиная с октября, Лори стала куда-то по вечерам уходить, между восемью и девятью часами, и возвращаться не раньше одиннадцати. В эти вечера Лори выглядела совсем иначе, довольно сексуально: она была сильно накрашена, с невообразимой прической, в джинсах, заправленных в сапожки на высоких каблуках, – совсем не похожа на себя. Она уверена, что Лори встречалась с каким-то парнем.

– А есть ли какое-нибудь свидетельство того, что она встречалась именно с Эланом Грантом?

– Мы можем посмотреть по датам отдельных писем, которые она ему писала, они этого не подтверждают, – откровенно сказал Моуди. Он вытащил свой блокнот. – Шестнадцатого ноября Лори писала о том, как ей было хорошо в объятиях Элана накануне. Накануне была пятница. Пятнадцатое ноября, когда Элан и Карен Грант были вместе на факультетском вечере. Подобные фантазии относятся и ко второму декабря, и к двенадцатому, и к четырнадцатому, и к шестому января, и к одиннадцатому – я мог бы продолжать так до двадцать восьмого января. Я рассчитывал доказать, что Элан Грант соблазнял ее. Мы знаем, что она бывала возле его дома, но у нас нет доказательств, что он знал об этом. На самом деле все свидетельствуют об обратном.

– Значит, вы хотите сказать, что все это происходило лишь в фантазиях Лори, что у нас нет ни малейшего намека на то, что Грант мог воспользоваться ее стрессовым состоянием?

– Я хотел бы еще кое с кем побеседовать, с преподавательницей, которая по болезни отсутствовала. Ее зовут Вера Уэст. До меня дошли кое-какие слухи о ее отношениях с Грантом.

Все знакомые звуки, которые раньше были приятной частью ее рабочего дня, – приглушенные голоса, смех, стук расставляемой на столах посуды – весь этот фон внезапно показался ей раздражающим и чужим. Она понимала, что имел в виду Брендон Моуди. Если Лори придумала все свои свидания с Эланом Грантом, если в отсутствие своей жены Элан стал ухаживать за другой женщиной, а Лори узнала об этом, это еще больше укрепило бы уверенность прокурора в том, что она убила его из ревности.

– Когда вы поговорите с Верой Уэст? – спросила она.

– Надеюсь, скоро.

Допив остатки кофе, Сара попросила счет.

– Я, пожалуй, поеду. Мне нужно встретиться с теми, кто собирается купить наш дом. Ни за что не угадаете, кто это. Миссис Хоккинс, приезжавшая смотреть дом, оказалась женой преподобного Бобби Хоккинса.

– А кто это? – спросил Брендон.

– Это тот новый эмоциональный проповедник, который ведет программу «Церковь в эфире». В этой передаче принимала участие мисс Перкинс. Она сказала тогда, что человек, с которым много лет назад она увидела в ресторане Лори, звали Джим.

– А, это тот шарлатан. А как случилось, что он вдруг решил купить ваш дом? Интересное совпадение, учитывая то, что здесь еще примешивается и эта Перкинс.

– Да не такое уж интересное. Его жена подыскала дом еще до того, как все это произошло. И это Перкинс написала ему, а не он. А не поступила ли какая-нибудь информация из гаррисбергской полиции на Джима?

Брендон Моуди надеялся, что Сара не спросит его об этом. Тщательно выбирая слова, он сказал:

– Сара, мы как раз получили такую информацию. Некто Джим Браун, с километровым послужным списком, орудовал в тех краях, похищая и насилуя малолетних, как раз в то время, когда Лори видели в ресторанчике. Мисс Перкинс показывали тогда его фотографию, но она не опознала его. Его хотели допросить, но, после того, как Лори нашлась, он бесследно исчез.

– И он так и не объявлялся?

– Он умер в тюрьме в Сиэтле шесть лет назад.

– За что его посадили?

– За похищение и надругательство над пятилетней девочкой. На суде она рассказала о тех двух месяцах, что жила у него. Я читал ее показания. Смышленая девчушка. Ее выступление на суде было просто душераздирающим. Тогда об этом писали все газеты.

– И это значит, что если даже он похитил Лори, то нам от этого никак не легче. Если Лори и вспомнит его, и расскажет, что он с ней делал, то прокурор просто принесет те газеты на заседание суда и заявит, что она их прочла и решила воспользоваться этим материалом.

– Мы даже не знаем, имел ли он вообще отношение к Лори, – поспешно возразил Моуди. – Но даже, если и имел, то, что бы там Лори не вспомнила, в это никто не поверит.

Никто из них не высказал вслух мысли, вертевшиеся у обоих в голове. Судя по тому, как все складывалось, не исключено, что они вынуждены будут просить прокурора пойти на согласованное признание вины Лори. И если это окажется неизбежным, то к концу лета Лори будет в тюрьме.

69

Бик и Опал ехали с Бетси Лайенс к дому Кеньонов. Оба были одеты специально для этого случая. Бик надел серый в тонкую полоску костюм с белой рубашкой и голубовато-серый галстук. Его пальто и лайковые перчатки были темно-серыми.

Опал только что осветила волосы и сделала прическу в салоне Элизабет Арденс. Ее серое шерстяное платье было украшено бархатным воротником и манжетами. Поверх она надела черное платье с узким собольим воротником. Туфли и сумка из черной змеиной кожи были от Гуччи.

Бик сидел рядом с Лайенс на переднем сиденье ее машины. Без умолку болтая, показывая им разные достопримечательности городка, Лайенс все время поглядывала на Бика. Она была поражена, когда одна из ее коллег спросила:

– Бетси, тебе известно, кто это такой?

Она знала, что он связан с телевидением, но понятия не имела, что у него была своя передача. Лайенс пришла к мнению, что преподобный Хоккинс был чрезвычайно привлекательным и обоятельным мужчиной. Он рассказывал о своем желании переехать в окрестности Нью-Йорка.

– Когда меня пригласили проповедовать в «Церкви в эфире», я понял, что нам нужно купить дом где-нибудь поблизости. Я не люблю жить в городе. Карле пришлось проделать малоприятную работу, подыскивая этот дом. Но она неизменно возвращалась к этому местечку и к этому дому.

«Слава Богу», – подумала Бетси Лайенс.

– Единственное, что вызывало у меня опасения, – говорил проповедник своим приятным мягким голосом, – что в итоге Карлу ждет разочарование. Я, откровенно говоря, думал, что этот дом вообще снимут с продажи.

«Я тоже этого боялась», – подумала Бетси Лайенс, содрогнувшись от такой перспективы.

– Девочкам будет удобнее в квартире поменьше, – доверительно сказала она. – А вот и эта улица. Едете по Линкольн-авеню, проезжаете эти красивые домики, затем поворот, и вот мы на Твин Оукс-роуд.

Свернув на Твин Оукс-роуд, она начала перечислять имена их будущих соседей.

– Это владелец банка Уильямс. В тюдоровском доме живут Кимболлы. А там живет актриса, Куртни Майер.

Сидевшая на заднем сиденье Опал нервно теребила перчатки. Каждый раз, когда они приезжали в Риджвуд, ей казалось, что они ступали на тонкий лед и, словно испытывая его на прочность, неотвратимо приближались к тому моменту, когда он треснет у них под ногами.

Сара ждала их. «Интересная, – отметила про себя Опал, впервые увидев ее вблизи. – Она из тех, кто с возрастом становится привлекательнее. Бик не обратил бы на нее внимания, когда она была маленькой». Как бы Опал хотелось, чтобы у Ли не было золотистых волос длиной до талии. Как бы ей хотелось, чтобы Ли не стояла тогда возле дороги.

«Молодящаяся старушка», – подумала Сара, протягивая руку Опал. Она удивилась, почему вдруг ей пришло в голову именно это выражение, частенько употреблявшееся ее бабушкой. Миссис Хоккинс была хорошо одетой и модно причесанной женщиной сорока с небольшим лет. Маленькие губы и подбородок придавали ей безвольное, почти забитое выражение. А может, так только казалось на фоне покоряющей внешности преподобного Бобби Хоккинса. Он словно заполнил собой всю комнату и казался каким-то всепоглощающим. Он сразу же заговорил о Лори.

– Не знаю, известно ли вам, что мы во время своей часовой телеслужбы молили Господа о том, чтобы Он помог мисс Томазине Перкинс вспомнить имя похитителя вашей сестры.

– Я смотрела эту передачу, – ответила Сара.

– Вы пробовали что-либо выяснить о человеке по имени Джим, возможно, здесь есть какая-то связь? Пути Господни неисповедимы. Порой Он указывает нам путь, а порой лишь подсказывает направление.

– Мы выясняем все, что может помочь нам в защите сестры, – в ее голосе недвусмысленно прозвучало нежелание продолжать разговор на эту тему.

Он понял намек.

– Какая прекрасная комната, – сказал Хоккинс, оглядывая библиотеку. – Жена все время повторяла мне, как мне было бы удобно здесь работать – много стеллажей и большие окна. Я люблю, чтобы всегда было светло. А теперь, я не хочу больше отнимать у вас время. Если вы не возражаете, мы в последний раз обойдем весь дои вместе с миссис Лайенс, а затем мой адвокат свяжется с вашим по поводу оформления документов…

Бетси Лайенс повела супругов наверх, а Сара вернулась к работе, разбирая записи, сделанные ею в библиотеке суда. Неожиданно она вспомнила, что пора собираться в Нью-Йорк.

Перед уходом Хоккинсы и Бетси Лайенс заглянули к ней попрощаться. Преподобный Хоккинс сказал, что он хотел бы как можно быстрее привести своего архитектора, но только чтобы тот не мешал Саре работать в библиотеке. Когда это будет ей удобно?

– Завтра или послезавтра с девяти до двенадцати или ближе к вечеру, – ответила ему Сара.

– В таком случае, завтра утром.

Когда на следующий день, вернувшись из клиники, Сара прошла в библиотеку, ей и в голову не могло прийти, что с этого дня от каждого произнесенного ею в этой комнате слова включалась сложная аппаратура, и все разговоры записывались на магнитофон, спрятанный в стенном шкафу гостиной.

70

В середине марта Карен Грант ехала в Клинтон, как она надеялась в последний раз. В течение нескольких недель после смерти Элана она каждую субботу проводила в доме, разбирая нажитое за шесть лет их совместной жизни, отбирая ту мебель, которую она хотела бы перевезти в нью-йоркскую квартиру, договариваясь с агентом по продаже подержанной мебели, насчет оставшейся. Она продала машину Элана и передала дом в ведение агента по продаже недвижимости. Сегодня должна состояться поминальная служба по Элану в церкви студенческого городка.

Завтра она уезжает на четыре дня в Сент-Томас. «Как хорошо куда-нибудь уехать», – думала она, мчась по Нью-Джерси Тернпайк. Работа в бюро путешествий имела просто неоценимые преимущества. Ее пригласили на Френчменс Риф, в одно из ее любимых мест.

И Эдвин тоже поедет. Ее сердце учащенно забилось, и она невольно улыбнулась. К осени им уже не надо будет скрывать свои отношения.

Поминальная служба была похожа на похороны. Невозможно было остаться равнодушным к тому, как превозносили Элана. Карен громко разрыдалась. Сидевшая рядом Луиза Ларкин обняла ее.

– Если бы только он послушал меня, – сказала Луизе Карен. – Я предупреждала его, чтобы он остерегался этой девчонки.

После службы в доме Ларкинов был небольшой прием. Карен всегда восхищалась их домом. Ему было более ста лет, и он был великолепно отреставрирован. Он напоминал ей дома в Куперстауне, где жили большинство ее университетских друзей. Она же выросла на стоянке жилых автоприцепов и до сих пор помнила, как кто-то из ее одноклассников насмешливо спросил, не хотят ли ее родители нарисовать на рождественской открытке свой домик на колесах.

Ларкины пригласили не только руководство и преподавателей, но и с десяток студентов. Кто-то из них выражал искренние соболезнования, кто-то подходил к ней со своими воспоминаниями об Элане. Со слезами на глазах Карен сказала собравшимся, что с каждым днем она все сильнее чувствует утрату.

В противоположном конце комнаты Вера Уэст, недавно появившаяся на факультете, сидела с бокалом белого вина. Ей было сорок лет. Ее круглое приятное лицо обрамляли короткие, вьющиеся от природы каштановые волосы, карих глаз Веры было не видно за темными очками. У нее было вполне нормальное зрение, но она опасалась, что глаза могли выдать ее чувства. Она пила вино, стараясь не вспоминать, что всего несколько месяцев назад на одном из факультетских вечеров в противоположном конце комнаты сидел Элан, а не его жена. Вера надеялась, что за время болезни у нее будет достаточно времени справиться со своими эмоциями, о которых никто не должен догадываться. Откинув назад прядь волос, постоянно падавшую ей на лоб, она вспомнила строчку из стихотворения, написанного поэтом девятнадцатого века: «Невысказанное горе – тяжелое бремя».

К ней подсела Луиза Ларкин.

– Как хорошо, что вы вернулись, Вера. Нам не хватало вас. Как вы себя чувствуете? – Ларкин смотрела на нее понимающим взглядом.

– Спасибо, гораздо лучше.

– Мононуклеоз так изматывает.

– Да, да.

После похорон Элана Вера поспешила уехать на свою летнюю дачу на Кейп Код. И, позвонив декану, она сослалась на мононуклеоз.

– Карен великолепно выглядит для человека, который понес такую утрату, как вы думаете, Вера?

Поднеся бокал к губам, Вера сделала глоток, затем спокойно ответила:

– Карен красивая женщина.

– Я заметила, что вы так похудели, у вас осунулось лицо. Клянусь, если бы я увидела здесь всех впервые и меня спросили, кто вдова, я бы показала на вас. – Сочувственно улыбнувшись, Луиза Ларкин сжала Вере руку.