Текст книги "Ожидание счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Занавес поднялся, но Элисон так ни разу и не взглянула на сцену. «Это просто ужасно. Я не должна чувствовать себя так. Это неправильно. Он принадлежит Розали, и не мое дело, как она с ним обращается», – вертелось у нее в голове.

Но она никак не могла побороть свою ненависть к кузине.

Потом все отправились поужинать, и, хотя народу собралось немало, Элисон надеялась на то, что ей удастся переброситься парой фраз с Джулианом и может даже, выяснить, что он имел в виду, когда говорил о «бессонных ночах».

Но в ресторане компания раскололась на мелкие группы, и Джулиан, само собой разумеется, оказался с Розали, а Элисон не могла рассчитывать на то, что ей позволят присоединиться к ним.

Вместо этого она нашла себя в обществе престарелого полковника в отставке, «тот самый Пуна», – бросил кто-то ему вслед.

Он был «чьим-то дядюшкой», и Элисон с грустью отметила, что за весь вечер гипотетические племянник или племянница так ни разу и не появились рядом с ним и не уделили ему ни одной минутки. Наверное, положение «богатого родственника» было ничуть не лучше ее собственного, если наследники приглашают тебя только из-за денег и завещания. Девушка постаралась завязать с ним беседу, но, хотя он и был благодарен ей за это, поначалу разговор не клеился. Старик считал, что девушке не стоит тратить на него свое драгоценное время – молодым надо танцевать и наслаждаться жизнью. Но ни тетя, ни кузина не удосужились представить Элисон своим знакомым, а надежды на то, что Джулиан захочет пригласить ее, тоже не было: Розали в тот вечер была в ударе, и он не отходил от невесты. Так что Элисон пришлось остаться рядом с полковником и выслушивать его истории о прошлом. Конечно, это был не лучший способ проводить время, но Элисон была тронута до глубины души, когда на прощание полковник сказал ей:

– Спокойной ночи. Надеюсь, мы снова увидимся. Ты такая милая девочка, и, надо сказать, с того времени, как я вернулся домой, я не встречал столь хороших манер.

Лето принесло удушающую жару, а вместе с ней атмосферу удушающего одиночества.

Дядя Теодор уехал в Европу, тетя Лидия и Розали частенько отправлялись за город и лишь изредка брали Элисон с собой.

Иногда она думала, что это к лучшему. Конечно, ей было тоскливо в огромном пустом особняке, но если она отправлялась на светскую вечеринку, тетя делала все, чтобы племянница почувствовала себя отверженной.

Элисон старалась не думать об этом, потому что боялась стать необъективной по отношению к своим родственницам, но она была абсолютно уверена, что главной заботой миссис Лидбурн было зорко следить за тем, чтобы никто не смел переходить дорогу ее единственному сокровищу Розали.

Пару раз на подобных мероприятиях Элисон пользовалась большим успехом, и сразу же после этого наметилась странная тенденция: тетя Лидия уверяла, что, к сожалению, в приглашениях нет никакого упоминания о племяннице.

Не стоит и упоминать, что вопрос о получении профессии больше ни разу не поднимался, и Элисон ничего не оставалось, как только наслаждаться собственным обществом.

Однажды в субботу, когда она, как обычно, в полном одиночестве слонялась по огромному особняку, зазвонил телефон.

Элисон подняла трубку.

– Алло, – апатично произнесла она.

– Это мистер Тиндрум, – донесся издалека голос Джулиана. – Не будете ли вы так любезны сказать мне, не оставлял ли я у вас вчера свой портсигар. Скорее всего, он лежит на столе в библиотеке. Золотой, с вензелем «Дж. Т.» в углу.

– Пойду посмотрю, – сказала Элисон.

– Минуточку. – Голос в трубке неожиданно изменился. – Кто это?

– Элисон, – назвалась она и тут же подумала, что, наверное, стоило сказать «мисс Эрлстон».

Однако собеседник, очевидно, придерживался противоположного мнения, потому что он с явным удовольствием повторил ее имя:

– Элисон! Я думал, тебя нет. Почему ты не в Суссексе вместе с тетей и Розали?

– Меня не позвали.

– Не позвали?! – В голосе прозвучала такая забота, что девушка закусила губу.

– Если ты подождешь минутку, я пойду погляжу, здесь ли твой портсигар.

– Хорошо.

По пути в библиотеку она думала: «А я и не знала, что он заходил к нам вчера. Должно быть, я как раз ходила к ювелиру за кольцами тетушки».

Портсигар преспокойненько лежал себе на столике. Элисон взяла его, прижала к груди и пошла назад к телефону.

– Алло! С ним все в порядке. Он у меня. – И неожиданно для самой себя она приложила его к щеке.

– Хорошо. Мне не хотелось бы потерять его. Можно зайти за ним сегодня, Элисон?

– Да, конечно.

– Напоишь меня чаем, если я загляну в поло вине пятого? Или средневековые традиции запрещают подобные вольности? – Элисон представила, как Джулиан улыбается где-то там, на другом конце провода.

– Я приготовлю чай к половине пятого.

– Отлично! – сказал он и дал отбой, а Элисон так и осталась стоять с трубкой в руке. Просто неприлично чувствовать себя столь счастливой от мысли, что он будет в ее полном распоряжении целый час! Но девушка ничего не могла поделать с собой.

Джулиан прибыл ровно в четыре тридцать и прошел в библиотеку, где Элисон с торжественным видом ждала его, сидя за маленьким сервировочным столиком тети.

– Мне так приятно, Элисон. – Он опустился в кресло напротив нее, и весь его вид говорил о том, что он и вправду был очень рад ее видеть.

– И мне, – согласилась с ним Элисон. – Вот твой портсигар, – протянула она ему изящную вещицу.

– Спасибо. – Он взял его и удивленно приподнял брови. – Он теплый. Держала его, чтобы он не сбежал ненароком?

– Нет, – серьезно улыбнулась она.

– Что тогда?

– Просто… держала, – опустила она глаза.

Элисон разливала по чашкам чай и не заметила озадаченного выражения, которое мелькнуло в глазах гостя, когда он убирал портсигар в карман.

– Чем занималась с тех пор, как мы виделись в последний раз? – поинтересовался он.

– Ничем особенным, – призналась она.

– Ничем? Я думал, что ты пользуешься успехом, сколотила свою компанию и все такое. Как я понял, именно поэтому тебя так сложно застать дома.

– Да? – откусила она кусочек хлеба с маслом, размышляя над тем, не издевается ли он над ней.

Но как знать, может, он просто клеится к ней в отсутствие Розали? Эта мысль отчего-то очень больно ранила ее.

Она хотела завязать непринужденный разговор, но никак не могла придумать какую-нибудь нейтральную тему.

Джулиан отставил свою чашку в сторону и пристально поглядел на девушку:

– Элисон, ты настолько серьезно воспринимаешь роль хозяйки или я чем-то обидел тебя?

– Нет.

– На какой вопрос ты отвечаешь? – улыбнулся он.

– На оба, – с несчастным видом выдала она.

– Ясно, – задумчиво поглядел он на нее. – Значит, ты не чувствуешь себя неловко в роли хозяйки и друга?

– Я… я не думаю, что ты мне друг. – Элисон сама ужаснулась тому, что сумела произнести такое.

– Нет? – Джулиан стал необыкновенно серьезен. – И что я сделал не так, что потерял твою дружбу? Или я никогда не имел ее?

Тишина.

– Ответь мне, Элисон. Меня и вправду очень волнует этот вопрос. Разве я не стал тебе другом в тот вечер?

– Тогда я кое-чего не понимала, – прошептала она.

– Чего не понимала?

Элисон была поражена, насколько терпеливым был с ней этот вспыльчивый человек.

– Не понимала, почему ты делал это. Теперь я знаю.

Джулиан помолчал, а потом спросил странно изменившимся голосом:

– И почему же, по-твоему, я сделал это?

Если бы она могла придумать, как выкрутиться, чтобы не сказать правду, она предпочла бы солгать. Но ничего такого не шло ей на ум.

– Ты поссорился с Розали и решил приударить за другой, чтобы вызвать ее ревность.

На этот раз молчание затянулось, и Элисон захотелось провалиться сквозь землю.

– Элисон, должен попросить у тебя прощения, потому что у меня и вправду была подобная мыслишка. Но поверь мне, я сделал это вовсе не поэтому.

Непонятно почему, но такой ответ полностью удовлетворил Элисон, и она вздохнула от облегчения. Это было лучше, чем услышать миллион протестов по поводу того, что ничего подобного никогда не приходило ему в голову.

– Тогда почему ты помог мне? – осмелилась спросить она.

– Мне было так жаль видеть тебя такой – одинокой и униженной, и… Не смотри на меня так! – выпалил он, когда увидел, что Элисон прямо-таки передернуло.

– Не надо жалеть меня, словно я отверженная уродка! – Элисон понимала, насколько грубо прозвучал ее ответ, но ничего не смогла поделать с собой.

Неожиданно Джулиан улыбнулся той самой очаровательной улыбкой, которую она так хорошо запомнила.

– Да ты что! Мне такое и в голову не приходило! – сказал он. – Просто твои чувства мне слишком хорошо знакомы, ведь я сам побывал на твоем месте. Правда, это было давно, когда я впервые приехал в Лондон.

– Ты?! Не может этого быть! Ты же один из них! – У Элисон глаза на лоб полезли.

– Милый мой малыш, неужели ты и вправду полагаешь, что они считают меня «одним из них»? – хохотнул он, но по тому, как изменилось выражение его лица и затрепетали точеные ноздри, Элисон поняла, что ему не слишком приятно признаваться в этом.

– Я ничего не понимаю.

– Нет? Разве Розали ничего не рассказывала об этом?

– Никогда не слышала, чтобы Розали вообще о тебе говорила, – покачала она головой.

Он оставил это без комментариев, но Элисон вдруг поняла, что ее слова задели Джулиана.

– Не важно, – нетерпеливо вздохнул он. – Только вот… Я не оканчивал ни британских частных школ, ни университетов. Первые двадцать лет своей жизни я провел за тысячи миль отсюда, в прериях Аргентины.

– Да ты что! – изумилась Элисон.

– Мой отец был скотопромышленником, – продолжал он. – Своего рода фермером. И всю свою молодость я даже и не помышлял о другой судьбе.

Элисон недоверчиво уставилась на него. Она безуспешно пыталась представить себе холодного, безупречного Джулиана в бриджах и рубашке нараспашку, скачущего по бесконечным прериям за стадами коров, или что там делают скотопромышленники. Девушка решила для себя, что в любом случае он стал бы очень серьезно относиться к своему занятию, поглядела на Джулиана и только сейчас заметила веселые огоньки в его глазах.

– Ну и?..

– Ничего… просто я думала… в тебе нет ничего от той жизни.

– Ты не права, Элисон. Есть, да еще сколько. Мой характер, отношение к жизни… и мои руки, протянул он ей свои ладони.

Элисон внимательно осмотрела их и подумала, что такие сильные руки не упустят своего, а потом: «Я была бы не против, если бы они не упустили меня».

– Замечательные руки, – серьезно проговорила Элисон и легонько коснулась одной из них.

Джулиан снова хохотнул, но Элисон видела, что он остался доволен.

– Расскажи, как так получилось, что ты не пошел по стопам своего отца? – попросила она.

– Потому что едва мне исполнилось двадцать, очень крупная нефтедобывающая компания начала в нашем районе исследования. И что ты думаешь, оказалось, что главные залежи нефти находились под тем крохотным клочком земли, который принадлежал моему отцу. Они попытались заставить его продать свой участок, но отец настоял на том, чтобы войти в штат компании.

И это оказалось весьма дальновидным поступком. Он получил в несколько раз больше, чем причиталось за землю. Кроме того, отец отправил меня в Буэнос-Айрес, чтобы я немного пообтесался, а потом воспользовался своим влиянием и пропихнул меня в компанию.

– Наверное, нелегко было оторваться от старой жизни? – Элисон была тронута его рассказом и польщена такой откровенностью.

– Да, поначалу все это было мне не по душе, – улыбнулся Джулиан. – Конечно, я начал с самых низов, но дело не в этом: думаю, дисциплина никому еще не помешала, кроме того, вскоре я стал чувствовать себя как рыба в воде и быстро продвинулся вверх по служебной лестнице.

– Дядюшка Теодор как-то сказал, что у тебя отменное деловое чутье, – вставила Элисон.

– Ну да, – пожал он плечами. – Я знаю, как добиться своего, и в то же время никогда не теряю голову.

– Да, я полагаю, что в этом ты прав, – сказала Элисон, чем снова немало позабавила собеседника.

– Как бы то ни было, в течение пяти лет, проведенных в Буэнос-Айресе, я весьма преуспел. Потом умер мой отец, и я унаследовал его место в компании. Мне предложили отправиться в Лондон и занять кресло одного из директоров, так я и попал в Англию. Я всеми фибрами души ненавидел эту страну!

– Но почему? – Элисон была немного шокирована.

– Да потому, что я не был «одним из них», как ты выразилась. У меня были и деньги, и положение, и я все равно чувствовал себя аутсайдером. Я был полным профаном в том, что касается светской жизни и они дали мне это понять.

Элисон невольно вскрикнула и снова дотронулась до его руки, и на этот раз он взял ее ладонь в свою. В этом жесте не было ничего такого, ничего от той страсти, с которой, как вспомнила Элисон, он схватил в театре руку Розали. Но этот порыв успокоил ее и согрел ей сердце.

– Не могу не признать, что я был просто невыносим, – задумчиво проговорил Джулиан. – Конечно, я немного пообтесался, но и то совсем чуть-чуть, но южноамериканские традиции отличаются от европейских, как небо от земли. Как-то я услышал, что некто сказал обо мне: «Смесь вонючего португалишки с необработанным бриллиантом».

– И что ты ответил на это? – полюбопытствовала Элисон.

– Дал ему в глаз. Но он все равно победил, потому что эта фраза застряла у меня в мозгу, и я боялся, что в его словах есть доля правды.

– Но теперь-то точно нет, – с жаром проговорила Элисон. – Никаких следов не осталось.

– Спасибо, Элисон, – шутливо поклонился ей Джулиан. – Это случилось семь лет назад, и надеюсь, с тех пор я смог измениться и приспособиться. Любой за семь лет научится чему угодно. И все же… – внезапно помрачнел он, – иногда Розали смотрит на меня так, что мне кажется…

Элисон затихла. Она понимала, что последние слова совершенно не были предназначены для ее ушей и что Джулиан на мгновение забыл о ее присутствии.

Через мгновение гость поднял голову и вернулся в реальность. Он потрепал девушку по руке и выпустил ее из своих ладоней.

– Так что, сама видишь, я понимаю, что значит быть отвергнутым и униженным. И не мог пройти мимо.

– Неужели я в самом деле сказала тебе такое? – улыбнулась Элисон.

– Нет. Просто ты плакала, а слезы могут выдать самые сокровенные мысли, – ответил он с прежней нежностью.

Элисон была необычайно тронута.

– Так что?

– Что «что»? – не поняла она.

– Я прощен?

– О да. Конечно, – улыбнулась она в ответ.

– Спасибо, – серьезно проговорил он. – Извини, что я так редко виделся с тобой с тех пор, – сказал Джулиан после недолгой паузы. – Но когда я приходил, тебя все время не было дома. Розали сказала, что ты пользуешься большим успехом и что у тебя свой круг знакомых…

– Неужели Розали так и сказала? – побледнела Элисон.

– Да, а что?

– Да так, ничего. – Она старалась не смотреть ему в глаза. И через мгновение он произнес: «Понятно», и Элисон почувствовала, что он правильно истолковал ее молчание. Но Джулиан воздержался от последующих комментариев и сменил тему:

– Что ты делаешь завтра, Элисон?

– Ничего. – Элисон и не знала, что такой простой вопрос может так взволновать ее.

– Поедем покатаемся? Мы можем отправиться пораньше, чтобы успеть выехать из города до жары.

Элисон сжала пальцы в замок. Ее так и подмывало крикнуть «да!», но инстинкт самосохранения предупредил, что она играет с огнем.

Джулиан явно расстроился, глядя на то, как она колеблется.

– Я думал, что прощен, – подзадорил он ее, но она видела, что он изменился в лице, и именно это сыграло решающую роль. Пусть Розали поступает с ним как хочет: унижает, оскорбляет, обижает. Ho к добру ли, к худу ли, Элисон не могла себе позволить такого.

– С удовольствием, – с жаром произнесла она. – С преогромнейшим удовольствием.

– Отлично! – повеселел Джулиан, но весь его вид говорил о том, что он старается понять, что скрывалось за ее нерешительностью. – Полдевятого не рано?

– Нет. Я лягу пораньше.

– Хорошо, ложись пораньше, – рассмеялся он.

Элисон было невдомек, что Джулиан сохранил в своем сердце образ милой девочки с таким выражением на лице, будто ей только что подарили долгожданную куклу.

Он ушел, а Элисон еще долго ходила взад-вперед по библиотеке, не в силах усидеть на одном месте.

Все было не так, неправильно; плохо и нечестно чувствовать себя счастливой из-за того, что ей предстоит провести целый день с женихом Розали. Несколько часов назад она радовалась тому, что ей предстоит провести с ним всего лишь час, и укоряла себя за недостойное поведение. А теперь это будет целый день!

«Не все ли равно!» – повторяла она снова и снова. Всего какой-то маленький незначительный денек из целой жизни Джулиана. Всего один денек, а все остальные будут принадлежать Розали. А потом успокаивала сама себя: «Кроме того, кто знает, может, погода испортится и пойдет дождь».

Но она точно знала, что никакого дождя не будет. Этого просто не может быть! Только не в этот день, один из многих дней его долгой-предолгой жизни.

Глава 3

Утро выдалось безоблачным, и когда Джулиан появился на пороге особняка, Элисон уже ждала его.

Легкая дымка покрывала дома, поля и леса, и было такое ощущение, словно природа никак не может сбросить оковы сна и нежится в утренней дреме. Элисон тихо сидела рядом с Джулианом и размышляла о том, как прекрасна жизнь, и не знала, стоит ли ей завести какой-нибудь разговор. Но тут Джулиан сам нарушил молчание и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Что ты ела на завтрак, Элисон?

– Ничего особенного. А что? – удивилась она.

– Так и думал. Давай остановимся где-нибудь, чтобы ты смогла как следует подкрепиться.

– Не надо, правда, это совершенно ни к чему, – запротестовала Элисон.

– Нет? Ну, может, мне это надо, – беззаботно ответил он, и у Элисон потеплело на сердце, потому что она поняла, что он просто снял с нее ответственность. Сколько же времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз интересовался ее питанием.

Как только они добрались до первого подходящего места, Джулиан остановил машину, и они отправились перекусить.

Элисон понимала, что Джулиан не навязывал ей своего мнения, он просто заботился о ней и старался сделать это ненавязчиво.

Позавтракав, они отправились дальше. Джулиан вел быстро, но уверенно, и Элисон была абсолютно спокойна.

Они неслись мимо наливавшихся спелым золотом полей, расцвеченных васильками, мимо лугов, где красные маки качали своими головками под порывами ветра. И над всем этим стоял сильный сладкий дух цветущего клевера.

Легкие облака бежали по голубому небу и отбрасывали свои тени на зеленотравье. Глядя на эту белоснежную процессию, величаво плывущую на запад Элисон подумала: «Теперь запах клевера и тени на лугу в солнечный день всегда будут напоминать мне об этом дне. Я погляжу на них и вспомню, как была счастлива».

– Ты чего молчишь, Элисон? Или я слишком быстро еду? – подал голос Джулиан.

– Нет, мне так даже нравится. А что, я должна завести какую-нибудь беседу?

– Да нет, малышка. – Он задумчиво улыбнулся и скосил на нее взгляд. – Мне так спокойно, так хорошо, когда ты тихонечко сидишь рядом со мной. Твое присутствие успокаивает, Элисон. Просто захотелось узнать, о чем таком ты задумалась?

– О! – покраснела от удовольствия Элисон. – Стараюсь запомнить каждую минутку нашего путешествия, – объяснила она, – чтобы потом вспоминать и снова пережить это счастье.

Джулиан мягко рассмеялся:

– Боюсь, в нашей поездке нет ничего романтичного, так что и запоминать-то особенно нечего. Обыкновенная поездка, просто катаемся, и все. Да ты скоро и думать о ней забудешь.

– Нет, ты не прав, это необычная поездка, – смутилась она. – Я счастлива, а счастье никогда не кончается.

Джулиан задумчиво нахмурил брови:

– В этом я абсолютно не согласен с тобой.

Но Элисон не так-то просто было сбить с мысли.

– Но это так, – заверила она его. – Подумай только: вот ты вспоминаешь что-то очень приятное, счастливые дни своей жизни, и впечатления все такие же яркие, такие же волнующие. А трагические моменты выцветают, тускнеют и теряют свой драматизм. Когда я потеряла маму с папой, то думала, что никогда не забуду первого шока и горе мое будет неизбывно, но теперь я редко вспоминаю об этом. Наоборот, в памяти всплывают странные, казалось бы, такие незначительные детали нашей жизни с родителями, что иногда диву даешься. Например, как мы с мамой ходили покупать мне первое бальное платье, а ведь я тогда была совсем крошкой. Или как отец говорит, что он очень гордится своей дочуркой, потому что она с честью прошла свой первый школьный экзамен. Или как они оба не могли скрыть радости и восторга, когда я завоевала какой-то там незначительный приз на дурацких соревнованиях по плаванию.

Джулиан повернулся на мгновение и одарил Элисон доброй, нежной улыбкой:

– Ты прямо философ, Элисон. Но я все же считаю, что это зависит от характера человека. Вот я, к примеру, хорошо помню только тяжелые времена и горькие дни. Когда я был вне себя от ярости или…

– …когда тебя обижали, – закончила за него Элисон.

– Почему ты сказала это? – задумчиво проговорил он. – Знаешь, меня не так-то просто обидеть. Я бесчувственный, меня ничем не прошибешь.

– Ну, нет! – Теперь настала очередь Элисон улыбнуться своему спутнику. – Ты вовсе не бесчувственный!

– Просто ты плохо знаешь меня, Элисон!

– Напротив. Я многое знаю.

– И что, например?

Ей стало смешно от мысли, что он с такой легкостью обсуждает свои достоинства и недостатки.

– Ну, например, вот что. Ты чувственный, очень гордый, остерегаешься пренебрежительного отношения, ужасно упрямый, легкоранимый и необычайно страстный.

– Бог ты мой! – пробормотал Джулиан. – А я-то считал тебя маленькой невнимательной школьницей.

– И зря! – выдала она.

– С чего ты решила, что я страстный? – спросил он так, будто только сейчас до него дошел смысл этих слов.

Элисон припомнила сцену с Розали, которую она случайно подсмотрела в библиотеке, но не сочла нужным отвечать на его вопрос.

– В любом случае ты сама вряд ли понимаешь, о чем говоришь. – Ответ прозвучал несколько резковато.

– Понимаю, и очень даже, – заверила его Элисон.

Некоторое время они ехали в полной тишине, и Элисон заметила, как покраснел Джулиан. Ей стало ужасно любопытно, что из ее тирады так взволновало его.

Около полудня они остановились у небольшого сельского постоялого двора. Хозяйка накормила их ленчем и настояла на том, чтобы самой прислуживать им за столом.

Она постоянно повторяла Джулиану «ваша девушка», имея в виду Элисон, и это ужасно развеселило молодого человека. Но Элисон подумала, что Розали вряд ли позабавил бы данный факт.

Вокруг фермы на многие мили простирались сосновые леса, и парочка пошла прогуляться. Щеки Элисон порозовели, а в глазах появился веселый блеск. Она сняла свою шляпу, и ветер тут же подхватил белокурые пряди и откинул со лба густую челку.

– Какие у тебя красивые волосы, – беспристрастно заметил Джулиан.

– Тетушка Лидия считает мою челку воплощением безвкусицы, – ответила Элисон.

– Лидия не права, в челке есть своя изюминка, – возразил Джулиан, и у Элисон сложилось такое впечатление, что ему нравится вступать в противоречие с тетей. Через мгновение Джулиан подтвердил ее догадки. – Однако надо признать, что мы с ней по-разному смотрим на жизнь, – пожал он плечами.

– Тебе не нравится тетя Лидия, так ведь? – поглядела на него Элисон.

– Не перевариваю ее, – откровенно признался он.

– И я тоже.

И они оба расхохотались.

Джулиан выбрал место среди деревьев, расчистил от шишек небольшую площадку, и они опустились на мягкую подушку из сосновых игл.

Элисон привалилась спиной к стволу дерева, а Джулиан лег на спину, опершись на локти.

– Как только ты женишься, тебе не придется больше волноваться насчет тети Лидии, – напомнила ему Элисон. – Вы же собираетесь жить в Южной Америке, не так ли?

– В Буэнос-Айресе, – кивнул он.

– Ты рад вернуться назад?

– В каком-то смысле – да. Только вот не знаю, как к этому отнесется Розали. – Джулиан беспокойно заерзал на месте, и Элисон поняла, насколько этот факт тревожит его.

– Вы уже говорили на эту тему?

– Да. И она не в восторге.

Элисон подумала, что скорее небо упадет на землю, чем Розали сделает то, от чего «она не в восторге». Наверное, здесь замешаны очень большие деньги, потому что о чувствах не стоило и говорить.

– А ты там долго пробудешь? Может, стоит отложить свадьбу до твоего возвращения? – предложила она.

– Нет, что ты. – Джулиан был явно раздосадован. – Это затянется не меньше чем на два года. Кроме того, так повелось, что данный пост занимают женатые мужчины. Это традиция, и вся общественная жизнь рассчитана на семейные пары. Нет жены – нет развлечений, нет продвижения по службе. Да я и не смогу вынести без нее столько времени.

Элисон уставилась на свои руки, спокойно лежащие на коленях.

– Ты очень любишь Розали, да? – проговорила она.

– Да. До безумия, – вспыхнул он.

Элисон замолчала, думая, что «до безумия» – это буквальное выражение.

– Знаю, ты удивляешься, как такое может быть, – заговорил он снова. – Не понимаешь, потому что она тебе совсем не нравится.

Но Элисон и теперь ничего не сказала, а что она могла сказать?

– Не то чтобы я не видел, какая она. Я знаю, что Розали несправедлива по отношению к тебе. – Теперь в голосе Джулиана звучало отчаяние, и неожиданно он перевернулся на живот и закрыл лицо руками. – Но это не имеет никакого значения. Я с ума по ней схожу. Тебе не понять.

– Почему же, я понимаю. – Элисон протянула руку и легонько дотронулась до его волос, но он даже не заметил этого.

Джулиан взял себя в руки, поднялся и улыбнулся ей:

– Извини. По-дурацки вышло. Зачем я только тебе все это рассказываю?

– Иногда нам всем нужно поделиться с кем-то своими чувствами, – успокоила его Элисон.

Джулиан вздохнул, взял ее за руку и начал бездумно перебирать ее пальцы.

– С тобой так легко, Элисон. Ты умеешь слушать и не делаешь идиотских замечаний по поводу и без повода, даже если я выдаю совершенно невозможные вещи.

– Но мне нравится, когда ты рассказываешь о себе, будь то невозможные вещи или вполне обычные факты.

– Одно твое присутствие успокаивает, – улыбнулся он ей, и она подумала: «Как бы мне хотелось обнять тебя, прижать к своей груди и по-настоящему успокоить», но вслух ничего не сказала.

Джулиан предпочел сменить тему и больше не касаться Розали.

– Что дядя с тетей прочат для тебя в будущем? – поинтересовался он.

– Дядя категорически против того, чтобы я нашла работу, и говорит, что он только рад позаботиться обо мне, – пожала она плечами. – Тетя, напротив, очень даже за, но хочет, чтобы я пахала на нее и не просила за это денег. Вот такой замкнутый круг.

В глазах Джулиана отразилась тревога.

– Может, тетя станет чаще брать тебя с собой, когда Розали выйдет замуж. Кто знает, может, ты даже заменишь ей дочь.

– Скажешь тоже, – хмыкнула Элисон и подумала, насколько все станет бессмысленным, когда кузина выйдет замуж.

– И ты сумеешь найти себе жениха, – продолжал гнуть свое Джулиан.

– Вдруг никто не позовет меня замуж? – Элисон постаралась, чтобы это прозвучало как можно более беспечно.

– Слова прямо из средневекового романа, – рассмеялся Джулиан. – Добрая половина девушек в наши дни сами предлагают руку и сердце. Но ты слишком красива, чтобы дело дошло до этого.

Он говорил от чистого сердца, но настолько беспристрастно, что Элисон скрипнула зубами. «Вот сейчас он скажет, как повезет тому парню, который станет моим мужем», – подумала она и вскочила на ноги, чтобы не услышать этих слов.

– Не пора ли нам возвращаться? – небрежно бросила она.

Он лениво поднялся, и они не спеша проделали обратный путь.

Хозяйка поинтересовалась, хорошо ли они провели время, и, многозначительно улыбаясь, добавила, что здешние места «особенно хороши для влюбленных».

– Так и есть. – Джулиан был абсолютно серьезен, но Элисон не смогла вымолвить ни слова и побледнела как полотно. Лучше уж покраснеть, думала Элисон, конечно, она выглядела бы глупо, но это, по крайней мере, помогло бы сохранить атмосферу беспечности.

Джулиан тоже заметил произошедшую с ней перемену, но по-своему истолковал это.

– Ты устала Элисон? Не стоило нам так далеко забредать.

– Не волнуйся, со мной все в порядке, – поспешно заверила она его, но даже столь небрежное участие согрело ей сердце.

Однако на деле Джулиан оказался не таким уж и невнимательным. Он убедился в том, что Элисон как следует перекусила, усадил ее в машину, подложил под голову подушки и накрыл ноги пледом.

Она тихо лежала и смотрела в окно, вспоминая его слова о том, что «одно ее присутствие успокаивает». Мимо проплывали леса и поля, сады и рощи, деревья начали отбрасывать длинные вечерние тени, и в душе Элисон поселились мир и покой… Даже мысль о том, что этот единственный день подходит к концу, больше не ранила ее.

Когда они подъехали к тетиному особняку, в небе уже начали загораться первые звездочки.

Джулиан помог Элисон выбраться из автомобиля и пожелал ей спокойной ночи.

– Не зайдешь? – спросила она.

Но Джулиан отказался, потому что у него был назначен ужин и он и так уже опаздывал.

– Это было так здорово, – весело начала Элисон, но тут у нее перехватило дыхание, и она никак не могла найти нужные слова. – Я хотела сказать тебе… – Она закусила губу, поглядела ему в глаза и прошептала: – Ну, ты сам понимаешь.

– Милый мой малыш, – он взял ее за руку, – не принимай все это так близко к сердцу. Я тоже благодарен тебе за столь чудесный день.

К Элисон вернулось ее прежнее самообладание, она поглядела на Джулиана и улыбнулась ему:

– Я рада, что тебе тоже понравилось.

Он стоял и смотрел, как она легко взбегает по ступенькам, достает ключ и вставляет его в замочную скважину. Элисон обернулась, чтобы еще раз взглянуть на предмет своего обожания, и он помахал ей на прощание рукой, сел в машину и укатил.

– Вот и конец, – вздохнула она и вошла в холл.

– Это ты, Элисон? – донесся из столовой голос тетки.

Девушка ужасно удивилась, что же такое могло случиться, потому что ни тетя, ни Розали не собирались возвращаться домой раньше завтрашнего дня.

– Да, тетя Лидия, – ответила она и решила пойти поздороваться.

– Где это ты была, моя дорогая? – И мать, и дочь с любопытством уставились на бедную родственницу.

Элисон бросило в холодный пот от одной мысли о том, что надо будет сказать правду. Но с другой стороны, глупо было бы напускать вокруг этого туману, так что Элисон постаралась, чтобы слова ее прозвучали как можно более буднично:

– Каталась с Джулианом.

– С кем?!

– С мистером Тиндрумом, – быстренько поправилась племянница, начиная нервничать под изумленным взглядом тетушки.

– В самом деле? – взяла себя в руки Лидия. – И как же такое могло случиться?

– Совершенно случайно. – Элисон нисколько не хотелось оправдываться перед ними, как будто она и в самом деле была в чем-то виновата. – Он забыл здесь свой портсигар и позвонил вчера днем спросить, может ли он прийти за ним. А когда узнал, что я совсем одна и сегодня мне нечем заняться, предложил покататься. Наверное, не знал, как убить время.