Текст книги "Ожидание счастья"

Автор книги: Мэри Берчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Из окна дуло, а ненавистное платье не могло согреть Элисон, кроме того, начало сказываться напряжение прошедшего дня, и девушка почувствовала, что абсолютно измотана. Ей захотелось сесть, но стульев в комнате не было, и она так и стояла, переминаясь с ноги на ногу.

Да уж, что и говорить, «великолепная возможность поближе познакомиться с молодежью», как сказал дядя Теодор. И «самый возраст, чтобы бегать на танцы». Элисон криво ухмыльнулась и впилась маленькими беленькими зубками в нижнюю губу. Она не должна плакать. Просто не может взять и разреветься.

Из-за шторы лились звуки музыки и веселый смех, а потом кто-то остановился совсем рядом с Элисон и заговорил:

– Куда же она подевалась? – Голос явно принадлежал Розали, и говорила она, видимо, о своей кузине.

– Тебе не все равно? – отозвался кареглазый смазливенький юнец, который, как заметила Элисон, весь вечер увивался за хозяйской дочкой.

– Абсолютно наплевать. Просто я хотела натравить на нее Бобби Вентнора. Он уже набрался, вот повеселились бы! Поглядели бы, как она отреагирует на его скабрезные шуточки!

«Ненавижу! Ненавижу ее!» – стиснула руки Элисон.

– Да уж! И где только она откопала свою дурацкую дерюжку? – лениво протянул спутник кузины.

– Вот не знаю! Небось собственного изготовления! – Эта шутка невероятно развеселила обоих, и они пошли дальше, весело хохоча.

«Я должна убраться отсюда. И плевать, что подумает тетя Лидия, мне вообще на всех наплевать! Всех ненавижу! Все, я ухожу!»

Секунда… другая… и вот она незамеченной проскользнула сквозь толпу и выбралась в тихий холл. Элисон уже была готова взбежать вверх по лестнице, как тут раздались голоса и смех, и она в панике бросилась в первую попавшуюся дверь.

В комнате было практически темно, лишь неверный свет камина отбрасывал свои отблески на бесчисленные ряды книг. Элисон решила, что это библиотека и уж тут-то ее точно не найдут. Что эти разряженные жестокие куклы забыли среди книг?

Девушка опустилась на ковер и протянула руки к огню. Рыдания рвались у нее из груди, и она не стала сдерживать слез.

Если она и питала какие-то иллюзии, то сегодняшний вечер развеял их словно дым. Элисон была одинока, унижена и раздавлена.

– Что случилось? – раздался спокойный, глубокий голос.

Элисон вздрогнула, поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладони и, оглянувшись вокруг, увидела, что в двух шагах от нее стоит кресло, а в нем удобно устроился тот самый молодой человек, который беседовал с тетей Лидией.

Не сказать, чтобы эта ситуация позабавила его, но и особого участия он тоже не проявил. Просто сидел и ждал ответа, так что Элисон в конце концов пришлось выдавить хоть что-то.

– Это все платье, – призналась она.

– Платье? – удивился незнакомец. – А что с ним не так? Платье как платье.

– Похоже, остальные другого мнения. Они говорят, что оно… ну, вроде ночной рубашки. – Голос Элисон дрогнул.

– Можешь встать, чтобы я смог как следует рассмотреть его? – Молодой человек подошел к этому вопросу со всей серьезностью.

Элисон встала, он тоже поднялся и теперь возвышался над ней словно маяк в ночи.

– Немного длинновато, но не могу сказать, что от этого оно хуже смотрится. Кроме того, мода приходит и уходит, а с ней и понятия о том, что красиво, а что нет. – Легкая улыбка тронула его губы. – Знаешь, ты в нем похожа на героиню средневековых романов.

– Правда? – Элисон была польщена и теперь тоже улыбалась в ответ. И тут у нее вырвался легкий смешок. – Забавно! А я подумала… – Она остановилась и покраснела.

– Что подумала?

– Да так, ничего, – окончательно смутилась она.

– Нет, скажи.

– Когда я увидела тебя там, в комнате, я подумала, что ты похож на средневекового рыцаря.

– Я?! Господи, неужели мне пошли бы латы и кружевные сорочки?

– Да нет же! Просто… просто у тебя «горящий взор», тот самый, о котором так любили писать авторы тех времен.

– Вот дела! – изумился он. – И когда же ты успела это заметить?

– Не сердись, пожалуйста. – Элисон просительно дотронулась до его руки, чем снова нимало поразила собеседника. – Это было тогда, когда моя тетя чем-то разозлила тебя.

– Твоя тетя?

– Да. Миссис Лидбурн. Я Элисон Эрлстон, ее племянница.

– Тогда почему я тебя никогда не видел? – резко проговорил он, и у Элисон отчего-то потеплело на душе от мысли, что он часто бывает в этом доме.

– Я только сегодня приехала, – объяснила она.

– Ясно. Значит, ты кузина Розали и это твой первый день?

– Да.

– И она ничего не сделала для того, чтобы представить тебя гостям или помочь тебе освоиться? – нахмурился он.

– Нет, – призналась Элисон.

– Конечно нет, – задумчиво уставился он на девушку, явно обдумывая что-то. – Ладно, вот как поступим. Разреши мне загладить ее вину.

– То есть? – Элисон передернуло от мысли, что придется вернуться назад.

– То есть, прошу, позволь мне пригласить тебя на танец. – И он церемонно склонился перед ней. – И представить некоторым не слишком ядовитым змеям.

– О нет! Только не это. Я бы предпочла не возвращаться туда.

– Сделай это ради меня, – улыбнулся он от всей души, и глаза его засветились теплотой, а линия рта стала, мягче.

– Да я и танцевать-то толком не умею, – покраснела Элисон. – Так, только школьные уроки ритмики.

– Это не важно. Нет нужды выстраивать сложнейшие фигуры и замысловатые па.

– Ну ладно, тогда пошли, – сдалась Элисон, но тут на ее лице отразилась тревога. – Сильно заметно, что я плакала?

Он развернул ее к огню и тщательно осмотрел:

– Пожалуй, стоит вытереть глазки.

Элисон тщетно пошарила в поисках платка, но собеседник тут же протянул ей свой. Она рассмеялась:

– Большое спасибо. Не знаю, куда я задевала свой. Всегда теряю платки, если нет карманов: положить-то некуда.

– Да уж, – вежливо согласился ее кавалер, и Элисон показалось, что он подтрунивает над ней, но это было совсем не обидно.

Они отправились в гостиную и слились с танцующими парами. Молодой человек оказался прекрасным партнером, и Элисон с удивлением обнаружила, как легко и непринужденно он ведет ее по кругу. Сердце ее наполнилось радостью и бесконечным восторгом.

– Нравится? – наклонился он к ней и заглянул в глаза.

– Да!

– Тогда улыбнись и постарайся выглядеть счастливой. Это часть плана.

– Правда? – весело рассмеялась она и увидела, что он тоже улыбается. Улыбка у него была просто замечательная.

Неожиданно Элисон обуяло чувство страстной благодарности к этому совершенно чужому ей человеку. «Я навсегда запомню этот вечер и его тоже, – сказала она сама себе. – Только вот кто он такой?»

Элисон заметила, как тетя Лидия с изумлением и досадой провожает их глазами, и решила, что ее кавалер, вероятно, человек весьма значительный.

– Хорошо танцуешь. Немного практики – и будешь лучшей из всех. – В словах ее спутника не было ни снисходительности, ни презрения, которые сопровождали ее весь сегодняшний день в этом проклятом месте. Он просто констатировал факт, и Элисон покраснела от удовольствия.

– Ты так добр ко мне.

– Да нет же.

Элисон поймала себя на том, что ловит каждую его улыбку, и на этот раз она снова осветила его лицо.

– С тобой так легко.

Тут они проплыли мимо изрыгающей гром и молнии Розали, и надо признать, что Элисон не смогла сдержать победоносной улыбки и вовсю насладилась своим триумфом.

Позднее девушка убедилась, что ее новый знакомый – человек весьма искушенный в светских делах. Весь вечер он не оставлял ее без внимания, и больше никто не посмел быть с ней грубым и неприветливым. Кавалер представил Элисон некоторым из гостей, и у нее сложилось такое впечатление, что он весьма тщательно подошел к выбору кандидатур.

Напоследок он бросил ей:

– Скорее всего, завтра я загляну к вам, так что увидимся.

Подумав, что он собирается продолжить знакомство и в дальнейшем, Элисон возразила:

– Ты слишком добр ко мне. Не стоит так беспокоиться из-за меня, правда.

– Но это же нормально, мы теперь часто будем встречаться, – удивился он ее реакции.

Элисон не нашлась что ответить. Она стояла и смотрела, как он прощается с гостями, хозяйкой дома и Розали и снова идет к ней.

– Спокойной ночи, – пожал он ее руку. – Желаю хорошенько выспаться после столь трудного дня.

– Спокойной ночи и огромное спасибо. Не знаю, как и благодарить… – начала Элисон, но он тут же прервал ее:

– Нет-нет, никаких благодарностей.

И когда он уже повернулся и собирался направиться к выходу, она взяла его за руку и смущенно спросила:

– Знаешь, ты так и не сказал мне, как тебя зовут. Может, сделаешь это сейчас?

Невероятное изумление отразилось на его лице.

– Но я думал, ты знаешь. По крайней мере, я так решил, сам не знаю почему. Я – Джулиан Тиндрум, жених Розали.

Глава 2

– Жених Розали?! – ужаснулась Элисон.

– Конечно. Почему бы и нет? – Еле сдерживаемое неудовольствие в голосе Джулиана привело ее в чувство.

– Да так, ничего. Не обращай внимания, – выпалила она и отвернулась.

Жених Розали! Неудивительно, что кузина так разъярилась. Неудивительно, что она обращалась с ним как с собственностью. Да и тетушкино раздражение тоже, оказывается, было вполне естественно.

Единственное, что не поддавалось объяснению, – так это поведение самого Джулиана. Зачем он из кожи вон лез, чтобы уязвить невесту? Или он настолько ответственный человек, что не мог пройти мимо и не загладить промаха, допущенного невестой и ее матерью?

Как бы то ни было, Элисон была просто не в состоянии разгадывать шарады, она слишком устала, и мозги отказывались работать.

Полная дурных предчувствий, она предстала перед взором тети, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дорогуша, – ответила та. – И Элисон, милая моя, я, конечно, понимаю, что ты всего лишь неопытная школьница и не знаешь светского этикета, но все равно, тебе следовало бы понять: нельзя быть настолько бесстыжей.

– Что ты, мама, я не виню ее, – бросила свысока Розали. – Если Джулиану взбрело в голову вскружить голову какой-нибудь девчонке, то ни одна не устоит. Тем более такая простушка, как Элисон.

«Простушка» предпочла не отвечать колкостью на колкость и придержать свой гнев при себе. Она просто развернулась и вышла из комнаты.

За танцами и разговорами с Джулианом Тиндрумом Элисон и думать забыла о своей усталости, но теперь на нее навалилось все напряжение прошедшего дня.

– Это ты, Элисон?

На какое-то мгновение девушка хотела притвориться, что не услышала шепота, доносившегося из комнаты Одри, но потом решила подойти к двери.

– Да. Что такое?

– Зайди на минуточку. Расскажи мне, как все прошло.

– Тебе следует видеть десятый сон, – возразила Элисон, но все же вошла в детскую.

Одри сидела в кровати, и даже в темноте было видно, как жадно сверкают ее глаза.

– Я и спала, но весь этот шум разбудил меня, – сказала она и поспешно добавила: – Ты так здорово выглядишь в этом платье! Хоть оно и не очень похоже на бальное. Хорошо повеселилась?

– Да, спасибо.

И это было правдой. В конце концов ей удалось насладиться вечеринкой, и все благодаря одному-единственному человеку. Странно было осознавать, что тот единственный, кто проявил к ней такое участие, оказался женихом не кого-нибудь, а этой гадюки Розали.

– А теперь спи, – сказала она вслух.

– Я пить хочу. Можно мне чего-нибудь? – начала канючить Одри, и Элисон с улыбкой поддалась на этот старый, испытанный трюк.

– Ладно уж, держи, – протянула она ей стакан с водой.

– Спасибо. – Одри как можно более убедительно начала глотать воду. – А Джулиан был?

– Да.

– Мне он нравится. А тебе?

– Показался весьма милым, – осторожно проговорила Элисон.

– Так и есть. Слишком хорош для Розали, – припечатала сводная сестрица, не забывая прикладываться к стакану, но так как Элисон предпочла оставить это без комментариев, она поинтересовалась: – Ты с ним танцевала?

– Да.

– Много?

– Несколько раз, – небрежно бросила Элисон.

– Несколько раз?!! – У Одри моментально вылетело из головы, что надо строить из себя умирающую от жажды. – Клянусь, Розали рвала и метала!

– Не глупи, Одри. – Элисон напустила на себя строгости. – Полагаю, мистер Тиндрум был просто добр ко мне, как… как к своего рода родственнице.

– Я так не считаю, – возразила девчонка, протягивая Элисон пустой стакан. – Сегодня днем Розали закатила ему скандал, и они поссорились, так что он ей отомстил.

Эти слова застигли Элисон на полпути к столику и стакан в ее руке словно свинцом налился.

– О чем это ты? – просипела она.

– Да это вечная история, – объяснила Одри, забираясь под одеяло. – Розали обожает скандалы, так она показывает свою важность. Потом флиртует с кем-нибудь, а глупый Джулиан с ума сходит от ревности. И в конце концов, он бросается к ней с извинениями. Я так рада, что он наконец-то образумился и поставил ее на место.

Элисон словно громом поразило. Она опустила стакан на столик и направилась к двери.

– Спокойной ночи, Одри. Ложись и спи, – автоматически произнесла она, едва услышав ответ девочки.

До спальни Элисон было рукой подать, но она еле доплелась, физически ощущая лежащий на сердце груз.

Яркая луна освещала комнату, и девушка не стала зажигать свет. Она подошла к окну и, прижавшись разгоряченным лбом к гладкому прохладному стеклу, невидящим взором уставилась на залитую серебряным сиянием площадь.

Он просто попользовался ею, хотел заставить Розали ревновать.

Как просто попасться на удочку, когда ты одинок! Ты ловишь малейшие проявления внимания и готов принять за доброту все, что угодно.

Дюжина подробностей заботливо всплыла в памяти, чтобы подтвердить ее слова. Вот он говорит, что с ней легко, и Элисон тает, думая, что это комплимент. Теперь ясно: он просто считал, что такая глупышка только облегчит выполнение его плана.

Элисон вздрогнула. Ведь это его собственные слова! А она опять отнесла это на свой счет.

А потом она стала уверять его, что не стоит беспокоиться и приходить сюда только из-за нее. Ясно, почему он вытаращил глаза!

– Какой же дурой я ему показалась! – пробормотала Элисон и отвернулась от окна. – Ладно, в любом случае мне на него плевать, – заверила она себя и сжала дрожащие губы. – Это просто чудовищно!

Злость не покидала Элисон, пока она раздевалась и ложилась в постель. Она думала, что после всего случившегося ей вряд ли удастся заснуть, но едва ее голова коснулась подушки, как она поплыла в страну грез, чтобы встретить там Джулиана Тиндрума.

Где-то давали невероятно шикарный прием, а тетя все твердила и твердила ей: «Ты не можешь пойти. Тебе нечего надеть, всем станет стыдно за тебя».

А потом появился Джулиан и осадил тетушку: «Нет, это не так. Я возьму ее под свое крылышко, и она сможет пойти». И, к полному удивлению Элисон, крылышко оказалось настоящим, а потом оно превратилось в мантию: великолепную, длинную, подбитую мехом, прямо как у средневековых принцесс.

Она закуталась в нее, и мех был таким ласковым и нежным, что согрел ее до самого сердца. На этом сон закончился, потому что Элисон была настолько счастлива, что мысли о приеме окончательно вылетели у нее из головы.

На следующий день у девушки не осталось никаких сомнений по поводу того, какую роль ей отвели в этом доме. Она позавтракала с близнецами, погуляла с ними и съела с детьми свой ленч. Теоретически день был в полном ее распоряжении, и она могла занять себя чем угодно.

Но сразу после ленча на пороге классной комнаты возникла тетя Лидия собственной персоной и проворковала:

– Элисон, душечка, не поможешь мне с корреспонденцией? Там столько всего накопилось, мне одной не справиться. А еще я была бы рада, если бы ты прошлась по магазинам и купила кое-что для меня. Думаю, тебе нечем заняться и ты не будешь против.

Элисон отнеслась к тетиному предложению с большим энтузиазмом. Конечно, Лидия не приложила ни малейших усилий к тому, чтобы племянница почувствовала себя как дома, конечно, она была жестокосердной женщиной, но, с другой стороны, именно дядя Теодор оплачивал ее учебу все эти три года, а он, как ни крути, приходился тете мужем. Иногда Элисон казалось, что им двигало не человеколюбие, а обыкновенное чувство долга, но это никоим образом не умаляло дядюшкиного благородства, и девушка была ужасно благодарна ему.

Кроме того, ей не хотелось встречаться с Джулианом, который наверняка появится у них дома, и поэтому она хотела скрыться с глаз долой. Элисон не испытывала ни малейшего желания видеться с ним, и ей казалось, что теперь уже никогда не захочет. Она не просто стеснялась, нет, она была рассержена, и обида жгла ей сердце.

Поэтому она тихо сидела в кабинете своей тетушки и писала ответы на приглашения, заполняла счета и сочиняла приложения к немногочисленным благотворительным чекам.

В четыре к ней заглянула Лидия и заметила:

– Закругляйся, дорогая, а то не успеешь вернуться к полднику. Доделаешь завтра.

Элисон была не настолько глупа, чтобы не понять, сколько таких «завтра» ждут ее впереди, но ей ничего не оставалось, как послушно подняться и отправиться по магазинам, вознося благодарность Богу за то, что есть возможность хоть на время вырваться из этого ада.

День выдался ветреный, но на улице было гораздо теплее, чем вчера, и неизвестно, почему Элисон неожиданно воспрянула духом. Даже вчерашнее происшествие уже не казалось ей столь мрачным.

Может, Джулиан и собирался что-то доказать Розали, но нет никаких сомнений в том, что он был добр к ней, Элисон. На это указывает сотня разных мелочей. Элисон сама удивилась тому, что мысли ее снова вернулись к этому человеку, и почувствовала себя виноватой. Но с другой стороны, это было вполне нормально: о ком ей еще думать – ведь он был единственным, кто проявил участие к ее персоне.

Кроме того, если Джулиан пожелает предложить ей свою дружбу, что ж, она не откажется. А почему бы и нет? В этом нет ничего такого.

Элисон предстояло как можно более аккуратно выполнить поручение тети Лидии и вернуться домой к пяти часам. Как же здорово было бродить по улицам в одиночку и самой делать покупки! И что бы там ни говорила тетя Лидия, Элисон наконец-то окончательно почувствовала, что больше не школьница. Она ходила среди прилавков, разговаривала с продавщицами, но мысли ее витали далеко. Девушка думала о том, как сложится ее будущее.

Что и говорить, дядя Теодор уже немало потратился на нее, оплачивая дорогостоящую школу, но, может, он будет не против сделать ей еще одно одолжение? Элисон хотелось получить хоть какую-нибудь профессию, пусть даже очень скромную, лишь бы стать независимой от тети Лидии и убраться подальше от Розали. Да и дядя только выиграет, если поддержит ее план: ему не надо будет всю жизнь содержать приживалку.

Элисон вернулась домой точно в срок: старинные немецкие часы как раз пробили пять. Теперь предстояло найти тетушку и доложить ей, что она нашла для нее шелк, который та просила.

Девушка заглянула в столовую, но там никого не было.

Может, тетя пила чай в библиотеке? Элисон немного поколебалась, а потом тихонечко приоткрыла дверь, чтобы иметь возможность незаметно закрыть ее снова, если там окажется кто-то еще.

Ни тети, ни чая она не увидела, зато Элисон неожиданно наткнулась на Джулиана и Розали. Эти двое были так заняты друг другом, что не замечали ничего вокруг.

Несколько секунд Элисон, словно завороженная, глядела на то, как Джулиан сжимает в своих объятиях ее кузину. Розали смеялась, а он смотрел на нее с сердитой нежностью. Никогда раньше Элисон не приходилось видеть подобного выражения лица.

– Зачем ты так поступаешь? – В голосе Джулиана чувствовались нетерпение и боль. – Ты же знаешь, что сводишь меня с ума.

Розали ничего не ответила, просто обняла жениха за шею, и через мгновение тот уже покрывал страстными поцелуями лицо невесты.

Элисон закрыла дверь и с такой скоростью взлетела вверх по ступеньками, словно за ней по пятам гналась стая чудищ. Она задыхалась, и ее всю трясло.

Девушка заперлась у себя в комнате. Это не ее дело, и она не имела никакого права подглядывать. «Лучше бы мне никогда этого не видеть, – повторяла она снова и снова. – Лучше бы не видеть».

Но в голове крутилась еще одна мысль, и Элисон никак не удавалось избавиться от нее: «Как она может смеяться, когда он так смотрит на нее? Как только она может издеваться над ним и наслаждаться этим?» И еще: «Я ненавижу ее!!!»

И чувство это было ничуть не похоже на взрывы негодования и злости, которые кузина вызывала в ней раньше. Нет, оно было намного глубже и сложнее, таким, что даже сама Элисон не могла толком разобраться, что это такое.

Девушка достала платок и вытерла испарину со лба.

– Лучше пойду погляжу, что делают близняшки, – произнесла она вслух, и только через несколько секунд до нее дошло, что она слышит свой собственный голос.

До самого ужина Элисон не решалась спуститься вниз, а за столом встретила только дядю с тетей. Однако ни один из них никакого внимания на появление племянницы не обратил.

– Элисон нужна нормальная одежда, – сказала Лидия так, словно девушки не было в комнате, и Теодор ответил:

– Конечно. Купи ей все, что надо.

Элисон почувствовала себя бедной сироткой и пробормотала «спасибо». На этом вопрос был закрыт.

Оказалось, что на следующий день дядя Теодор собирался отправиться за границу, и это известие расстроило Элисон. Она знала, что дядя был человеком справедливым и имел свое веское слово в решении домашних проблем, так что только он мог заступиться за нее, если что. Но насколько она поняла, глава семейства слишком редко бывает дома, чтобы рассчитывать на какую-то реальную поддержку с его стороны.

К концу трапезы дядюшка оторвался от тарелки и посмотрел на жену.

– А где Розали? – спросил он таким тоном, словно только что заметил ее отсутствие.

– С Джулианом, – последовал лаконичный ответ тети.

– Что сегодня: ссора или примирение? – ухмыльнулся он и, так как жена оставила его реплику без комментариев, продолжил: – И как только столь здравомыслящий бизнесмен может превращаться в чудовищного болвана, когда речь заходит о такой вертихвостке, как Розали?

– Так часто бывает, – бросила Лидия.

– Ну, думаю, в Южной Америке Джулиан прижмет ей хвост.

Тетя Лидия снова предпочла промолчать, но теперь Элисон позволила себе подать голос:

– После свадьбы Розали поедет в Южную Америку?

– Думаю, да, – пожала плечами тетя. – Фирма, в которой работает Джулиан, имеет там свои интересы, и в конце года они расширяют штат. Не могу сказать, что мне это по душе, но Розали и раньше-то не прислушивалась к советам других, а теперь и подавно.

– Розали не имеет привычки думать о том, чего хотят другие. Ее интересуют только собственные желания, – заметил Теодор.

Но тетя Лидия вновь проигнорировала слова мужа.

Время шло, и Элисон поняла, что даже такие ужины – большая удача. По вечерам Розали вместе с матерью почти всегда уходили из дому, и только в исключительных случаях они брали Элисон с собой.

Дядя частенько бывал в отъезде, а в тех редких случаях, когда находился в Лондоне, предпочитал ужинать где-нибудь в клубе и почти не показывался дома. Подобное положение вещей устраивало обоих супругов.

В отсутствие родственников Элисон ужинала в классной комнате и весь вечер была предоставлена сама себе. Жизнь ее и так нельзя было назвать веселой, но когда каникулы подошли к концу и дети отправились в школу, Элисон по-настоящему испугалась.

Совершенно неожиданно Одри и Тео настолько тепло попрощались с ней, что Элисон только тогда сообразила, как сильно она привязалась к двойняшкам. Она заверила Одри, что присмотрит за ее котенком, а Тео просил не обделять вниманием черепаху, и кузина пообещала детям каждую неделю присылать отчет о состоянии здоровья их любимцев. Воспоминания о школьных днях были слишком свежи, чтобы Элисон питала большие надежды получить хоть строчку в ответ. Так оно и вышло.

Именно отъезд близнецов да еще повисшее над ней одиночество и придали Элисон храбрости, и она решилась наконец поговорить с тетей о своем будущем.

– Тетя Лидия, пожалуйста, не сочтите меня неблагодарной, – завела разговор она однажды вечером. – Но может, мне следует поискать работу, вместо того чтобы висеть у вас на шее?

– Работу? – удивилась тетка. – Какую еще работу?

– Ну, секретарем или преподавателем… любую.

– Но ты ведь ничего не умеешь, Элисон! – Тетю явно начала раздражать тупость племянницы.

– Нет, конечно. Но не могла бы я… то есть, как вы думаете, не мог бы дядя Теодор позволить мне поучиться? Любой профессии и, конечно, чтобы не слишком дорого.

Безупречные брови тети Лидии полезли вверх.

– Элисон, неужели ты не понимаешь, что у дяди и без того полно расходов? Он и так ужасно потратился на тебя. И не забывай, что ему ты даже не родственница. Вообще никто. Это же своего рода благотворительность.

Элисон бросило в жар, но она не желала сдаваться и сделала еще одну попытку:

– Я понимаю, тетя Лидия, в том-то все и дело. Если я получу профессию, то смогу сама о себе позаботиться. И не надо будет проявлять милосердие и благотворительность.

– Прямо и не знаю, как это можно устроить, – с сомнением проговорила тетя. – Скоро свадьба Розали, и так расходов не оберешься.

– Но если я пойду работать, то расходы на меня вообще отпадут, – умоляла племянница. – Я смогу сама заработать себе на жизнь и… и…

– Милая моя, ты говоришь так, словно мне жаль для тебя куска хлеба, – бесстыдно перевернула все с ног на голову тетя Лидия. – Мы с дядей с радостью приняли тебя в свою семью, а ты просто неблагодарная какая-то! На твоем месте я попридержала бы личные амбиции при себе, хотя бы на время. А если тебе так уж хочется стать секретарем, я буду только рада, если ты возьмешь на себя кое-какие обязанности и поможешь мне.

Элисон поняла, что все ее аргументы пошли прахом и дальнейшие споры совершенно бессмысленны и никуда не приведут.

Через пару дней она решилась поговорить на эту тему с дядей Теодором. Но он был удивлен даже больше, чем тетя, хотя и по другой причине.

– Работа? Зачем она тебе, милая? Я буду только рад, если ты поживешь у нас, пока не выйдешь замуж. Кроме того, мне не по вкусу, когда женщины лезут в бизнес, – неожиданно добавил он.

– Но ведь я могу быть, например, медсестрой… – Элисон не смогла скрыть своего разочарования. Уж лучше бедность, чем вымаливать у тети кусок хлеба, а взамен стать ее девочкой на побегушках и бесплатным секретарем.

Но дядя лишь рассмеялся в ответ:

– Что за чушь, Элисон! Знаешь, как нелегко дается каждый грош тому, кто не привык к трудностям жизни, а ты не кажешься мне слишком сильной. Тебе надо развлекаться, а если хочешь, можешь помочь тете по хозяйству.

– Но это же совсем другое дело! – попыталась объяснить Элисон. – Дядя Теодор, я же вам даже не племянница. Это… это просто благотворительность.

Он как-то странно поглядел на нее.

– А Розали мне не дочь, – сухо заметил он. – И все же она принимает мою, как ты выразилась, благотворительность даже глазом не моргнув. Но ты – добрая девочка. – Он потрепал ее по плечу. – Я уважаю твое стремление к независимости, но поверь мне, милая, я не просто могу позволить себе потратиться на тебя, я рад, что имею возможность делать это. Не знаю, какое содержание положила тебе тетя, потому что она включила его в счета детей и Розали, но не думаю, чтобы оно потрясало воображение.

Элисон впервые услышала о том, что у нее вообще есть содержание. Теперь она начала понимать мотивы, движущие тетей Лидией. Девушку совершенно не удивил тот факт, что расчетливая тетушка решила воспользоваться приездом бедной племянницы, чтобы увеличить свои собственные счета, а может, расходы своей любимой Розали.

Но с другой стороны, Элисон убедилась в благих намерениях дяди Теодора и предпочла не высказываться по поводу реального положения вещей.

Теоретически его щедрость упрощала ситуацию, но на практике тетя Лидия выстроила вокруг этой щедрости неприступный забор.

Элисон была просто не в состоянии решить эту проблему. И ослу понятно, что на деле ей отвели роль бесплатного секретаря и няни-гувернантки – невеселая перспектива для девушки двадцати лет. Но с другой стороны, чего еще могла ожидать бедная родственница?

Неудивительно, что долгими, одинокими вечерами она развлекала себя мыслями о Джулиане, чья необычайная доброта к ней в тот первый вечер была единственным светлым пятном во всей ее мрачной жизни со дня приезда в этот треклятый дом. И даже не важно, каковы были его мотивы. Иногда девушке казалось, что она выдумала большую часть истории, потому что Джулиан совершенно забыл о своем обещании «видеться с ней почаще».

И вот однажды вечером, в самом конце на редкость жаркого и душного мая, Элисон неожиданно позвали в театр. И Джулиан тоже был там.

Он был на голову выше всех присутствующих, и Элисон издалека заметила его. Он тоже увидел ее, слегка улыбнулся и поклонился.

Когда все расселись по своим местам, оказалось, что Джулиан сидит через ряд от Элисон, чуть в стороне, и, немного повернув голову вбок, она смогла наблюдать за тем, как меняется выражение его лица. Девушка сразу потеряла всяческий интерес к тому, что происходит на сцене, и для нее осталось загадкой, что случилось в первом акте.

В антракте она старательно делала вид, что изучает программку, а сама думала только о том, подойдет ли он, чтобы поздороваться. Всего одно слово, что-нибудь доброе, не похожее на снисходительность тети, язвительность Розали и даже формальность дяди.

Тетя Лидия с Розали ушли поболтать с кем-то из знакомых, и Элисон осталась совершенно одна. Секунда ползла за секундой, и девушка сидела и отсчитывала удары своего сердца. Она ведь не слишком многого просит, всего лишь одно маленькое приветствие!

– Все еще играешь роль средневековой принцессы? – прозвучал прямо над ней знакомый голос. – Или все же можешь себе позволить поднять глаза?

Она поглядела на Джулиана, улыбнулась ему, и он взял ее за руку.

– Рада видеть тебя, – спокойно проговорила она.

– Спасибо, малышка, – улыбнулся он в ответ. – И я рад тебя видеть. Хотя… Ну-ка посмотри на меня еще разок.

Элисон снова подняла на него взгляд.

– Я так и думал, – нахмурился он. – Выглядишь не так хорошо, как хотелось бы. Что с тобой? Слишком много бессонных ночей?

– Нет! – вырвалось у нее. Какие еще бессонные ночи? И где она могла позволить себе проводить их?

– Что тогда?

Но тут появилась Лидия, а следом за ней и Розали, и Элисон не успела ответить.

– Привет, дорогой, – небрежно бросила кузина и как бы невзначай накрыла ладонью руку Джулиана, которой он опирался на спинку кресла.

Элисон больше не поднимала глаз. Она, не отрываясь, следила за тем, как напрягся каждый мускул Джулиана, а потом он неожиданно страстно схватил руку Розали. При этом голос его даже не дрогнул, и он продолжал беззаботно обсуждать с тетей Лидией достоинства пьесы. Когда он выпустил ладонь Розали, на ней остались маленькие белые отпечатки, и Элисон услышала, как та удовлетворенно засмеялась. Неожиданно Элисон стало дурно, и она в который раз подумала: «Ненавижу ее!»