Текст книги "Рождественская невеста"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 10
Бракосочетание леди Стэплтон и Эдгара Доунса состоялось за шесть дней до Рождества в маленькой церкви в деревне Мобли, в двух милях от Аббатства. На свадьбе присутствовало много гостей, в основном из числа приглашенных на праздники, но прибывших заранее, за исключением Грейнджеров и Джека Сперлинга. Несколько наиболее близких коллег Эдгара и пара представителей старшего поколения, из числа друзей отца Эдгара были приглашены на свадьбу из Бристоля.
Первоначальное решение Эдгара быстро и тихо пожениться в Лондоне, было отклонено Элен. В скоропалительной свадьбе не было никакого смысла. Правда, в любом случае, станет известна, попытались бы они её скрыть или нет, поэтому они не стали даже и пытаться. Она рассказала правду своей тете; он признался во всём своей сестре и шурину. Она говорила об этом в весьма свободной и бесстыдной форме, заявляя об их помолвке, как если бы в случившемся не было ничего позорного, и это была обычная тема для светской беседы.
Но леди Стэплтон была известна своими откровенными речами и часто высказывалась на грани респектабельности, умудряясь при этом никогда не переступать её.
Элен и миссис Кросс по дороге в Аббатство делили экипаж с Корой и её маленькой дочкой, Аннабель. Лорд Фрэнсис путешествовал с Эдгаром верхом, время от времени сажая в седло одного из трёх сыновей. Герцог и герцогиня Бриджуотер с новорожденным сыном, граф Торнхилл с супругой, маркиз и маркиза Кэрью и чета Гринвалд со всеми детьми внушительной кавалькадой последовали за ними из Лондона на следующий день.
Ещё до их прибытия в Мобли, свадебные приготовления были в полном разгаре. Кора заранее написала отцу, и мистер Доунс-старший сердечно и радостно приветствовал свою будущую невестку, не обращая внимания на её возраст и положение.
В течение нескольких дней никто даже и не вспоминал о Рождестве, предстоящая свадьба затмила своей важностью грядущий праздник. Эдгар привёз домой Рождественскую невесту.
* * *
Пытаясь скрыть собственную слабость, которая, по её мнению, была причиной её согласия на предстоящий брак, Элен вооружилась презрением против глупого чувства собственного достоинства Эдгара и лицемерно-радостного бракосочетания, к которому, казалось, все готовились.
Она настроилась увидеть в отце Эдгара грубого и вульгарного мужлана, а встретила человека, который хоть и был громким и сердечным и имел почти потрясающее внешнее сходство со своим сыном, но ни в коем случае не был вульгарным. Речь и манеры Доунса-старшего были не такими отшлифованными, как у Эдгара, который обучался в лучших школах страны, но он был не менее благородным, чем многие её знакомые джентльмены. Она рассчитывала увидеть Аббатство Мобли вычурным образцом дурного вкуса и демонстрацией богатства. И действительно, судя по всему, на его восстановление было израсходовано небольшое состояние, но им удалось возродить не только стены, но и духовное происхождение Аббатства, от которого захватывало дух. И в тоже время это был большой и удобный частный дом, каждая деталь убранства которого свидетельствовала о безупречном вкусе.
Элен была несколько разочарована, что настолько ошиблась в своих предположениях и напрасно вызывала в себе презрение, но по крайней мере она никогда не обманывалась в главной причине своей горечи и ненависти. Хоть тут она была права.
Сначала она решила надеть в день свадьбы платье из шёлка цвета бронзы. Но за день до бракосочетания в ней проснулось что-то, напоминающее угрызения совести. Никто из этих людей, даже Эдгар, не заслужил такого пренебрежительного отношения. У Элен был наряд, который она купила во время последней поездки в Вену и надевала лишь однажды, не найдя больше подходящего случая, до сегодняшнего дня. Может одеть его на свадьбу? Простое, но очень умело и тонко изготовленное белое шерстяное платье с круглым вырезом, прямыми, длинными рукавами, и прямой юбкой, немного расклешённой от высокой талии; белое пальто на меху, муфта и шляпа, также украшенная белым мехом. По крайней мере в этом простом, изящном, и очень элегантном одеянии был элемент иронии, подумала Элен, рассматривая себя в зеркале перед отъездом в церковь. Это был чудесно-девственный наряд.
Она не хотела замуж. Не за Эдгара. Но у неё не было выбора. Она почувствовала накатывающий приступ болезненной паники, но не позволила ей вырваться наружу. Женщина насмешливо улыбнулась своему отражению. Она снова была невестой. Невольно возникал вопрос, станет ли этот брак такой же катастрофой, как и первый? Несомненно это могло случиться. Но Эдгар был предупрежден. И не мог отрицать этого.
Элен спросила маркиза Кэрью, будет ли он столь любезен, чтобы сопроводить её к алтарю, хотя и считала это глупой формальностью, без которой, возможно, можно было обойтись, если бы она поговорила со священником. Идея передачи тридцатишестилетней вдовы новому мужу, была довольно абсурдна. Она спросила именно лорда Кэрью, потому что он был кротким и доброжелательным джентльменом. Иногда он даже напоминал ей... О, нет! Этого не может быть. Он страдал хромотой и даже спросил Элен, не смутит ли её такой сопровождающий. Леди Стэплтон уверила его, что нисколько. Её скорее даже очаровывало то, что, не смотря на его недостаток и притом, что маркиза была намного красивее своего супруга, она, казалось, благословляла землю, по которой он ступал. Но ведь Элен никогда и не отрицала существование романтичной любви? А просто не верила в возможность возникновения таковой в её собственной жизни.
Её жених был очень изящен в модном тёмно-синем фраке, панталонах цвета буйволовой кожи, белой сорочке, и сапогах, отполированных до зеркального блеска. Она бесстрастно смотрела на него, когда шла по проходу маленькой старой церкви, не обращая внимания на гостей, которые, повернув головы, наблюдали за её приближением. Элен не замечала ни хромоту маркиза, ни его руку, которую он положил поверх её собственной ладони, покоящейся на его рукаве. Эдгар Доунс выглядел солидным, спокойным и уверенным в себе. Он выглядел великолепно.
Она вновь испытала уже знакомое чувство, когда остановилась возле него, а маркиз передал её руку жениху. Чувство того, что она маленькая, слабая и беспомощная, и в то же время ощущение, что с ним она в полной безопасности. Всё иллюзии. Его глаза были обращены на неё. Она не хотела отвечать таким же пристальным взглядом, но не видела другого выхода. Она не опустит взгляд, беря на себя роль скромной невесты. Элен слегка улыбнулась ему, скрывая свой страх за привычной маской.
Страх? Да, призналась она себе, усмехнувшись. Страх.
Она слушала его, обещающего ей луну и звезды твёрдым, громким голосом, который, должно быть, доносился до последней скамьи в церкви. Она, словно со стороны слышала свой голос, обещающий ему её душу. Элен смотрела на золотое кольцо, сверкающий символ собственности, скользнувший на ее палец, а затем услышала слова священника, объявляющего их мужем и женой. Она подняла лицо к мужу, чувствуя подступающую волну тошноты, которая, казалось, покинула её более недели назад.
Эдгар посмотрел ей в глаза, а затем на губы, на которые она вызвала соблазнительную улыбку. А потом сделал то, что застало её врасплох. Он сжал её руки в своих, и слегка склонившись, поднёс их поочерёдно к губам и поцеловал.
Элен чуть не взвыла от ярости! Слёзы подступили к её глазам, и она до боли закусила верхнюю губу, пытаясь их сдержать. Глаза и губы Элен просили поцелуя, но похоже, Эдгар вспомнил о своём обещании никогда не притрагиваться к ней без её разрешения и не дал её приглашающему взгляду ввести себя в заблуждение. Когда он поцеловал её руки она с потрясающей ясностью поняла, что сама лишила себя его тепла и нежности. Элен пришлось бороться с ощущением боли, возникшем в горле, всё ещё пытаясь сдержать слёзы унижения. Но Эдгар, должно быть, всё же увидел правду в её глазах, так как уж очень пристально вглядывался в них. Как она его ненавидела.
Он стал её мужем. И уже устанавливал над ней свою власть.
* * *
Пока он не заподозрил, что Элен беременна, Эдгар даже и не думал о женитьбе на ней. Он был в ужасе от своих подозрений и ещё больше от того, что они подтвердились. Доунс чувствовал, что его заставляли что-то делать против воли. Он не хотел жениться на ней.
Но как только это стало реальностью, как только он убедил ее согласиться на брак, и получил специальную лицензию – свадебные приготовления начались. Доунс испытал удивительное ликование и странное чувство справедливости присходящего. Ему было сложно поверить, что с самого прибытия в Лондон, он не замечал того, что находилось у него прямо под носом.
Она была самой подходящей женщиной для него.
Опытная женщина с сильным характером, она была для него интересной и захватывающей собеседницей. Эдгар понимал, что у него есть привычка доминировать над другими людьми, брать под свой контроль, настаивать на своей точке зрения по поводу выполнения того или иного дела. В профессиональной жизни это свойство было ему только на пользу. Но в браке оно могло стать причиной краха. Он мог бы превратить в робкую мышку молоденькую, неопытную девушку, – например, мисс Грейнджер, – уже через месяц после свадьбы. А он не хотел робкую мышку. Он желал партнёршу, собеседницу, подругу.
Даже такую, что поклялась не позволять ему больше прикоснуться к себе. Такую, которая пообещала превратить его жизнь в ад. Ту, что почти всегда смотрела на него с насмешкой на губах и в глазах.
Эдгар всегда намеревался почитать брак, на ком бы не женился. Он намеревался уважать и хранить брак с Элен Стэплтон. Настоящий брак. И перспектива преодоления её враждебности была до странности волнующей. Ему, определенно, это удастся.
Сама по себе Элен была, конечно, очень соблазнительной. Женщины такого типа становятся с возрастом лишь красивее. Или, вероятно, он, зрелый мужчина, находил женщину своего возраста более привлекательной, чем девушку, только вышедшую из детского возраста.
* * *
Когда наступил день свадьбы, Эдгар был вынужден признаться себе, что влюблен в свою невесту. Но он ещё не зашел настолько далеко, чтобы признать, что любит ее. Мужчина даже не был полностью уверен, что она ему нравилась. Он не знал Элен настолько хорошо, чтобы решить, была ли неприятная сторона ее натуры, которую она с удовольствием всякий раз ему демонстрировала, просто выражением дурного нрава или следствием измученной, раненой души. Эдгар подозревал, что последнее более верно, хотя она и отрицала, что ее когда-то сильно обидели. Он был готов бороться за возможность узнать её. Хотя правда могла ему и совсем не понравиться. Эдгар понимал, что скрываемая ею тайна, могла убить в нем все чувства к Элен, а он всегда мечтал о том, что будет любить свою жену.
Но он определенно был влюблен в нее. Это была тайна, которую он собирался очень тщательно оберегать, всю жизнь, если понадобится. Не следовало давать этой женщине больше власти, чем у нее уже было.
Эта свадьба была его мечтой, и он запечатлел в памяти каждую деталь, чтобы иметь возможность снова переживать эти ощущения в будущем. Тут был его отец, сердечный и гордый, – волнующийся за сына, которого он любил с безоговорочной нежностью. Кора, всегда плачущая на свадьбах, вооружилась полудюжиной больших носовых платков Фрэнсиса, объясняя, что на венчании своего брата она, разумеется, прольет море слез. Фрэнсис был возле неё, и вид его выражал одновременно и веселье, и заботу об обожаемой жене. Были и другие гости, это было пестрое собрание на свадьбе человека, который даже не мог похвастаться тем, что он джентльмен.
А когда появилась его невеста, все потеряло для него значение, пока они не оказались на ступенях церкви спустя некоторое время. Элен обычно носила яркие цвета, весьма вызывающие наряды и выглядела ошеломляюще красивой. Но в этот день, вся в белом, с головы до пят, она выглядела просто божественно. Хотя это слово по отношению к ней было совершенно неуместным. Ее красота лишила его способности дышать и связно мыслить. Когда она подошла к алтарю, он почувствовал, что сейчас заплачет. Но не сделал этого.
Эдгар произнес свою клятву в соответствии с брачной церемонией. Он не обратил внимание на слегка насмешливый тон, с которым Элен произнесла свои клятвы. Со временем она будет жить в соответствии с этими клятвами, и даже по-настоящему верить в них. Элен представляла для него серьезный вызов, но он никогда не проигрывал, задумав что-то. И никогда еще успех не был таким важным для него.
Она была его женой. Эдгар слышал, как викарий произнес эти слова, и почувствовал шок от их реальности. Она была его женой. Наступил момент, когда ему следовало поцеловать ее, хотя викарий не сказал этого вслух. Он почувствовал ожидание собравшихся гостей. Элен подняла к нему лицо, – и он увидел там насмешку и вспомнил обещание, которое дал ей. Поцелуй был традицией, и вряд ли касался того обещания. Но он не даст ей даже эту маленькую возможность восторжествовать.
Эдгар поцеловал тыльную сторону ее рук вместо губ, и в этот момент на публике не скрывал своего отношения к жене. Он на мгновение испытал торжество, когда, подняв голову, увидел блеск слёз в ее глазах. Но мужчина не сомневался, что она заставит его заплатить за эту минутную слабость.
О, он в этом не сомневался. Он рассчитывал на это!
Он вывел свою невесту из темной нереальности церкви в холодную, яркую действительность декабря снаружи.
– Сегодня утром вы просто удивительно красивы, Элен, – сказал он ей в тот краткий момент, когда они остались наедине прежде, чем их гости вышли вслед за ними.
– О, и вы тоже, Эдгар, – сказала она небрежно, – Удивительно красивы.
Туше!
* * *
К тому времени, когда Элен, наконец-то, осталась одна в тишине своей спальни, она была страшно раздражена. Казалось, комбинация свадьбы и наступающего Рождества приводила всех в состояние безумной радости. И она способствовала всеобщей эйфории, приехав сюда на бракосочетание с Эдгаром в поместье его отца, и оказавшись в центре потрясающей семейной домашней жизни.
Это было последнее, чего ей хотелось.
Домашняя жизнь пугала её больше, чем что–либо другое.
Мистер Доунс-старший, её тесть, фактически предложил ей сегодня называть его папой, и был просто бесконечно милым. Шум и суматоха, которыми он был окружен весь день, вернее, которыми были окружены они все, были по меньшей мере ужасными. Взрослые пребывали в приподнятом настроении. И просто не существовало такого слова, которым можно было бы описать состояние детей. А тут были орды детей, и ни один из них не находился в детской. Элен думала, вернее сильно надеялась, что на них влияли особенности ситуации, преддверии Рождества и всё такое.
Она была просто не в состоянии запомнить, какие дети принадлежали к каким взрослым. Одно Элен знала точно – самый маленький младенец был отпрыском Бриджуотеров, и она думала, что может указать четырёх детей Коры и Фрэнсиса. Святые небеса, они были теперь её племянниками! Но остальные были неопознаваемыми и неразличимыми. И всё же её тесть знал их всех по именам, а они все звали его дедушкой, кроме того, который ещё не мог разговаривать, но даже он радостно подпрыгивал на коленях Доунса-старшего, булькая и хихикая.
Она сойдёт с ума, если каждый последующий, из оставшихся до Рождества дней, будет походить на сегодняшний, подумала Элен. Сплошные шум и веселье. Семьи. Счастливые пары... Похоже, в этой семье и среди их друзей не было несчастных в браке. За исключением Эдгара и её, конечно. А дети! Дети её решительно раздражали. Ей не нравилось их постоянное присутствие и то, что они всё время крутились вокруг взрослых. Но скоро и у неё будет собственный ребёнок.
Она шевелила угли в камине, пытаясь уложить их так, чтобы они горели как можно дольше, когда дверь позади неё резко распахнулась, и Эдгар вошел в комнату, облачённый лишь в халат. Женщина встала, всё ещё сжимая в руке кочергу.
– И что, спрашивается, Вы здесь делаете? – спросила Элен, готовясь к сражению и почти радуясь тому, что нашла на ком сорвать своё раздражение. Эта ночь должна была стать их брачной, но она не собиралась делать исключения из установленного ею же правила. Если Доунс хочет узнать, как громко и пронзительно она может кричать, ему нужно сделать лишь пару шагов в комнату.
Он сделал шаг, затем ещё один.
– Я собираюсь лечь здесь спать, – ответил Эдгар. – Это – моя комната, Элен. Наша. Я спал в другой комнате до сегодняшнего вечера, чтобы соблюсти приличия.
– О, нет – это не наша комната! Она – или ваша, или моя. Если она станет вашей спальней, то я найду себе другую, но Вам не удастся, вот так просто, нарушить своё обещание, Эдгар!
– У меня нет ни малейшего намерения отступать от своего обещания. – От его голоса и движений веяло холодом. – Кровать достаточно широка, чтобы мы оба могли спать на ней, не касаясь друг друга. И поверьте, я достаточно контролирую себя, чтобы держать свои руки подальше от Вас. Мы оба будем спать здесь. В моей семье мужья и жены спят в одной кровати. Всегда.
– И у Вас нет храбрости, чтобы бороться с семейной традицией, – прошипела Элен, стараясь, чтобы в её голосе прозвучало как можно больше презрения.
– У меня нет желания делать это, – сказал он, снимая халат и бросая его на спинку стула. Элен увидела что под халатом на нём была ночная рубашка. – От меня Вы в полной безопасности, Элен. И Вам пора спать. Мне кажется, что в последнее время Вы не достаточно спите.
– Надо полагать, я выгляжу измученной, – бросила она раздражённо.
– Бледной и загадочной. – Он улыбнулся. – Ложитесь в кровать. Даже несмотря на огонь, здесь холодно.
Элен решила, что нет никакого смысла спорить, когда Эдгар так спокоен и рассудителен. А он всегда был спокоен и разумен. Но однажды она обязательно втянет его в громкую, недостойную ссору, чтобы он наконец-то понял во что ввязался.
Она легла на спину, подняв взгляд к балдахину, пока её глаза постепенно не привыкли к темноте. Эдгар лежал на своей стороне, отвернувшись от неё. Он так больше ничего и не сказал. И не сделал ни единого движения, в попытке нарушить своё обещание. Элен злилась. Как мог он ожидать, что она будет спать?
Он спал? Она прислушалась к его дыханию. Нет, похоже он ещё не уснул, но судя по всему был на полпути к этому. Похоже, Доунса ничто не отвлекало от хорошего сна, как если бы рядом с ним в кровати лежала связка тряпок, а не женщина! Как мог он спать? Как смел так оскорбить её?
– Будьте Вы прокляты, Эдгар! – воскликнула женщина. Это был один из тех моментов, когда ей хотелось сказать что-нибудь оригинальное, но она была просто не в состоянии придумать, что.
Он повернулся к ней лицом и подпёр голову одной рукой. Его щека покоилась на ладони.
– Моя единственная надежда заключается в том, что Вы не будете стоять около святого Петра, когда настанет моё время предстать перед Жемчужными Вратами.
– Я не в настроении для глупых шуток, – сказала Элен. – Это просто смешно. Я – всего лишь марионетка, которой приходится подчиняться всякий раз, когда Вы дёргаете за верёвочки. Мне не нравится это чувство.
– Если Вы чувствуете, что нас соединяют какие-либо «верёвочки», то Вы их сами и придумали, Элен. Я не собираюсь трогать Вас, даже если бы действительно имел их.
– Будь проклят Ваш омерзительный самоконтроль! – ответила она ему. – Но у меня нет даже его. Займитесь со мной любовью. Это – то, чего мы оба хотим. Так давайте сделаем это.
Элен перекатилась на его сторону и прижалась к телу Эдгара. Она мгновенно возбудилась, почувствовав твёрдые мускулы и тепло мужского тела. Женщина потёрлась грудями о его грудь и прижалась губами ко рту мужа.
Он поцеловал её нежно, но без страсти. Элен отстранила своё лицо и, тяжело дыша, попыталась заглянуть ему в глаза.
– Любовью занимаются ради обоюдного удовольствия, Элен, – сказал он спокойно, – Для продолжения рода или из любви. А не из гнева или желания наказать. Мы не будем наказывать друг друга страстью с примесью злобы. Будет лучше, если Вы попытаетесь уснуть. – Он подсунул руку ей под шею и привлёк жену поудобнее к себе. – Расслабьтесь и спите.
Элен подумала, что могла бы сейчас умереть от оскорбления, если бы не одна вещь. Он был возбуждён. Она прекрасно чувствовала его восставшую плоть, упирающуюся в её живот. Значит, и на сей раз, ей удалось заставить его хотеть её. Просто всё дело в том, что он желал покорную жену, которая будет дарить ему любовь, а не только страсть. Никогда! Она могла предложить только страсть.
– Спите, – пробормотал Эдгар.
– Я думаю, что Вы безжалостны, Эдгар, – сказала она в его плечо. – Я ожидала властного тирана, который использует даже самую крохотную возможность, чтобы нарушить данное обещание и овладеть мной. Я должна была догадаться о том, что Вы задумали, когда не стали спорить со мной. Ведь Вы уже тогда решили справиться со мной таким образом, не так ли?
– Спите, Элен, – сказал он, и его голос, показался ей утомлённым. – Мы не ведём против друг друга военные действия, а вступили в брак. Спите же. – Повторил Эдгар, поцеловав её в лоб.
Женщина закрыла глаза и затихла на некоторое время. Он слишком хорошо знал её, понял какова она, поэтому и захотел делить с ней кровать, подумала Элен. Но как только он переспит с ней, то опять оставит в покое. А это было именно то, чего она хотела – остаться одной. И как можно скорее. Но нет, он пытался обольстить её объятиями, рассуждениями о любви и словами, произнесёнными шёпотом. Он пытался создать для неё иллюзию уюта, нежности и комфорта.
– Удовольствие, – сказала она, – Вы говорили, этим занимаются ради удовольствия? Эдгар, Вы не считаете, что должны доставить мне его? И получить его самому? Вы думаете, что я железная?
Он вздохнул и, опустив голову, накрыл её губы своими. На сей раз поцелуй был тёплым и возбуждающим.
– Нет, я так не думаю.
– Тогда займитесь со мной любовью, – потребовала Элен. – Давайте сделаем это ради удовольствия, Эдгар.
Она презирала себя. Её голос сорвался на крик. Но она подумает об этом позже. Она будет презирать себя и ненавидеть его, но потом. В данный момент она отчаянно нуждалась в наслаждении.
Эдгар стянул с неё ночную рубашку и сбросил свою прежде, чем перевернуть Элен на спину. Он навалился на неё всем телом и широко раздвинул её ноги своими коленями.
Ей очень хотелось, чтобы тяжесть его тела отрезвила её, но вместо этого женщина почувствовала только то, что её возбуждение нарастает. Не было никакой прелюдии. Она думала, что это расстроит и разочарует её, но неожиданно поняла, что ей этого и не нужно. Всё чего хотелось Элен – это чтобы муж вошёл и заполнил её, страстно и глубоко.
Эдгар был человеком жёсткого самоконтроля. Но сейчас он был горячим, влажным и нетерпеливым. Объятый желанием, Эдгар медленно двигался в ней, почти полностью выходя из лона прежде, чем твёрдо и с силой погрузиться снова. Если бы была ещё и прелюдия – она сошла бы с ума от сжигающей страсти, к тому времени, когда он вошёл в неё. Элен сжимала его внутренними мускулами, пытаясь удержать, довести до кульминации, и отчаянно желая достигнуть собственного мимолетного момента счастья.
Неподвижно лёжа под мужем, Элен чувствовала как постепенно расслабляется её тело, а наслаждение набирает силу с каждым ритмичным ударом его тела. Она не имела понятия, сколько прошло времени. Несколько минут, дольше? А потом она, словно со стороны, услышала свои стоны и поняла, что удовольствие постепенно перерастает в сладостную боль развязки, без какого-либо участия с её стороны. На мгновение она хотела побороть свою пассивность, но сознание того, что Эдгар, не обращая ни на что внимания, продолжает брать её, была столь обольстительна, что Элен решила ничего не предпринимать.
Она вздыхала и дрожала под ним, когда мир вокруг неё засверкал всеми цветами радуги, а затем с мечтательной усталостью наблюдала, как он получил своё освобождение. Этот момент счастья был блаженно-продолжительным, и Элен решила принять его с тихой благодарностью, как подарок. Момент прошёл, но она сохранит воспоминание о нём в своей памяти и душе. Они вернулись в реальный мир, который, как она вспомнила, замер в ожидании Рождества. И в этот момент Элен поняла, что любит его. Даже обожает.
Он лёг рядом с ней и привлёк её к себе. Их тела были и разгорячёнными и потными. Элен с удовольствием вдохнула его запах.
– Успокоилась? – спросил Эдгар мягко.
– Ммм...
– Тогда спи теперь, – сказал он.
– Ммм...
Если бы у неё сейчас было хоть немного больше сил, она бы непременно возмутилась, потому что его слова вновь прозвучали, словно приказ. Но сил у неё не было, поэтому она повиновалась.
