355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэри Бэлоу » Рождественская невеста » Текст книги (страница 11)
Рождественская невеста
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 19:52

Текст книги "Рождественская невеста"


Автор книги: Мэри Бэлоу



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Поскольку до Рождества оставалась всего одна неделя, нельзя было отрицать, что привычный ход событий был нарушен. Элен смутно подозревала, что и ее собственная жизнь изменилась. Навсегда изменилась.

Больше ей не придется все время путешествовать. Осознание этого факта не слишком ее расстроило. Путешествия могут быть куда более утомительными и тяжелыми, чем это кажется тем, кто только мечтает изведать дух странствий. Ее куда более тревожило понимание причин, по которым она снова и снова отправлялась в путь, и из-за которых она так и не смогла нигде найти себе пристанище. Она не уезжала, она убегала. Да, верно, она получала удовольствие от новых впечатлений, но не в той мере, в какой ей этого хотелось бы. Теперь она знала – и как она догадывалась, знала это всегда, – что ее желанию не суждено сбыться в этой жизни. Возможно, и в другой жизни тоже. Оставить позади то, от чего она так сильно хотела сбежать. Она никогда не сможет убежать от себя самой. Куда бы она ни отправлялась, она всегда брала себя с собой. Да, она знала это и прежде. Она знала, что живет в своем собственном персональном аду.

С этого момента ее жизнь по большей части будет проходить в Аббатстве Мобли. Эдгар объяснил ей, что он всегда был привязан к отцу, и так будет и впредь. Остальное время она будет проводить в Бристоле, в доме, который она еще не видела. Эдгар сказал ей, что это очень большой дом. По отрывочным описаниям, которыми он также снабдил ее, она поняла, что дом элегантно и со вкусом обставлен.

Она стала миссис Доунс. Ее титул не имел для нее никакого значения. Она бы отказалась от него, если бы могла, сразу после смерти своего первого мужа. Титул напоминал ей о той части ее жизни, которую она хотела бы забыть. Но был какой-то вызов в том, чтобы оставаться леди Стэплтон, состоятельной, независимой вдовой. Она тщательно культивировала этот имидж. Миссис Эдгар Доунс – звучало солидно и респектабельно.

Она стала частью семьи. Теперь у нее были не только кузины в Шотландии и тётя, к которым она относилась скорее по-дружески, чем по-родственному, а настоящая семья, которая гордилась своей фамильной близостью.

Кора сжала ее в крепких объятиях сразу же после свадьбы, и со слезами на глазах настояла, что теперь, когда они стали сестрами, им следует обращаться друг к другу по имени. И потребовала, чтобы ее муж и Элен тоже последовали ее примеру. Она просто не оставила им выбора. Лорд Фрэнсис рассмеялся, и Элен подивилась, насколько привлекательными могут быть морщинки от смеха в уголках мужских глаз.

– Мы подчинимся тирании? – спросил он, склоняясь над ее рукой. – Думаю, мы должны. С Вашего позволения, с этого момента для Вас я просто Фрэнсис.

Какой у неё был выбор, кроме как ответить таким же добросердечием?

Ее тесть, этакая слегка постаревшая дружелюбная копия Эдгара, – хотя Элен смутно подозревала, что, несмотря на все его дружелюбие, перечить этому человеку в важных вещах не стоит, – обращался с ней по-отечески. Она могла бы поклясться, что он рад выбору сына. Когда на следующее утро после свадьбы, преступно поздно, Элен вышла в гостиную к завтраку, он поднялся из-за стола, протягивая ей навстречу обе руки. Он оставил свободное место рядом с собой – для нее.

– Доброе утро, дочка, – произнес он, сильно стискивая ее ладони и, притягивая невестку к себе, чтобы сердечно поцеловать в щеку.

И опять, какой у нее был выбор? Она не могла ответить на такое радушие сухим «доброе утро». Она не могла назвать его в ответ «мистер Доунс».

– Доброе утро, папа, – ответила она и присела на стул рядом с ним. Обращаться к нему таким образом, и осознавать, что этому утру предшествовала ее первая брачная ночь, и что внимание всех гостей и семьи, включая Эдгара, который тоже сидел за этим столом немного дальше, приковано сейчас к ней, – все это было очень унизительно и заставило ее покраснеть. Все сидящие в этой комнате знали, почему она и Эдгар поженились, и вот на следующее утро после свадьбы она покраснела. Как ужасно неловко!

Она чувствовала себя пойманной в ловушку. Ловушку, из которой она не сможет выбраться так просто, как она обычно это делала, – собирая свои вещи и позволяя воображению проложить новый маршрут. Теперь это ее жизнь, возможно навсегда. И вчера ночью она отказалась от той иллюзии свободы и власти, которой еще обладала. Ей не хватило самоконтроля, и поэтому она отказалась от большего, ради.… Ради чего? Не ради страсти. Этой ночью страсти было на удивление немного. Но и не ради удовольствия. Удовольствие было – и, откровенно говоря, очень сильное удовольствие. Но она просила о другом. Она искала утешения. И он ее утешил.

Это воспоминание напугало ее. Оно означало, что она нуждается в нем. Даже хуже, это означало, что он мог принести ей удовлетворение. Вчера она была удовлетворена до такой степени, что крепко проспала всю ночь и не проснулась даже тогда, когда он встал с постели. Но она ни в ком не нуждалась! Она отказывалась нуждаться в ком-либо. И меньше всего в Эдгаре. Он мог поглотить ее целиком.

А поскольку ее не привлекала перспектива быть поглощенной целиком, она нашла бы способ сразиться с ним, сразиться за свободу. И сломала бы его. Он не заслужил страданий от вздорной жены.

За завтраком она начала оживленно рассказывать своему тестю и тёте, которая сидела по другую руку от него, о том, как она проводила Рождество раньше – в Вене, в Париже, в Риме. Вскоре к ее слушателям присоединились почти все присутствующие за столом.

– А в этом году, дочка, – вмешался мистер Доунс, похлопывая ее по руке, – Вы сможете насладиться старым добрым английским Рождеством. Должен сказать, с ним ничто не может сравниться, хотя я никогда не был в других местах, чтобы судить объективно. Но я никогда и не стремился в чужие края.

– Нас ждет сбор зелёных веток для украшения дома, – добавила Кора, – и, конечно, будут подарки. В рождественский день у нас всегда детский праздник, а вечером – бал для взрослых. Будут корзины для раздачи подарков, и катание на коньках на озере, – если морозы продержатся, то уже через пару дней лед станет достаточно прочным. Будет – о, так много всего! Я так рада, что в этом году мы проведем Рождество здесь. И Элен, Вы должны помочь в организации праздника, ведь теперь Вы главная хозяйка в нашей семье. Вы – жена Эдгара. – Кора выглядела совершенно невозмутимой, передавая свою привычную роль другой женщине.

– Я не удивлюсь, если на Рождество пойдет снег, – сказала миссис Кросс, глядя в окно и привлекая всеобщее внимание к погоде. Мир снаружи действительно казался серым и холодным.

– Конечно, будет снег, мадам, – ответил мистер Доунс. – Я постановил, что это Рождество должно быть прекрасным.

– Дети будут в восторге, – добавил граф Торнхилл.

– Дети всех возрастов, – улыбнулась его жена, – Никто так не любит салазки, как Габриэль.

– И никто не делает таких ангелоподобных снежных ангелов, как Джейн, – присоединился к разговору граф Гринвалд.

– Думаю, мне придется бросить Вам вызов в этом вопросе, – усмехнулся маркиз Кэрью, – и выдвинуть вперед кандидатуру моей жены. Снежные ангелы Саманты получаются всегда с нимбом.

– Мне кажется, – вмешалась Кора, – ты сегодня против обыкновения молчалив, Фрэнсис.

– Это противоречит моим убеждениям, любовь моя, – отозвался он, – бросать вызов в рождественские праздники. Но вот в любое другое время… – Он вздернул брови и подмигнул ей.

– Мне кажется, Кэрью, – произнес Эдгар, – что в иерархии небожителей есть не только херувимы, но и воинственные ангелы.

Фрэнсис засмеялся, а вслед за ним и все остальные, и Кора громче всех.

– Какими противными бывают братья, – воскликнула она. – Прошу вас, Элен! Возможно, Вам удастся привить ему немного хороших манер.

Элен улыбнулась и встретилась взглядом с Эдгаром. Он показался ей ужасно красивым и непринужденным, но она не могла принять участие во всеобщем подшучивании друг над другом. Это было слишком хорошо. Слишком привлекательно. Слишком заманчиво. Пусть это продолжается без ее участия.

Этим утром она решила, что Эдгара следует поставить на место прежде, чем он сочтет прошлую ночь началом новой эры семейного счастья. Поэтому, когда завтрак был завершен и Эдгар остановился у двери, чтобы проводить Элен в ее покои, она проигнорировала протянутую им руку.

– О, тебе не стоит беспокоиться обо мне, Эдгар, – небрежно вымолвила она, – Мне есть чем заняться. Ты можешь развлекаться по своему усмотрению, – присоединиться к другим джентльменами, или заняться тем, что ты обычно делаешь в Мобли.

– Тебе потребуются ботинки, теплый плащ и шляпа, – сказал он. – В последние дни всё было посвящено нашей свадьбе, и теперь мой отец обеспокоен, что не сумел как следует выполнить свой долг гостеприимного хозяина. Он приглашает всех принять участие в экскурсии по парку. Большинство гостей здесь впервые, также как и ты.

– О, – Элен не нашлась, что ответить. И на этот раз у неё не было никакого выбора. Ее не спросили, хочет ли она вместе с остальными парами прогуляться по парку в этот унылый, холодный день. Она – вторая половина, а это значит, она должна делать то, что решит Эдгар. Кроме того, он был наследником всего этого. Конечно, она обязана пойти. Она поступила бы невоспитанно, если бы отказалась. Демонстрировать плохие манеры в Мобли представлялось ей крайне неуместным и затруднительным.

– Возьми меня под руку, – сказал он, – я провожу тебя наверх.

Видимо, надменность – это типичная черта мужской психики, решила она. И возможно, отчасти также физиологии. Сегодня ночью ей следует восстановить правила. Он должен понять, что, несмотря на то, что вчера она позволила дотронуться до нее, это не дает ему абсолютное право на брачные отношения по его желанию.

– Ты чувствуешь себя достаточно хорошо для прогулки? – спросил он, подводя ее к спальне.

Еще внизу она подумала, а не воспользоваться ли этим предлогом, чтобы отказаться от экскурсии. Но Элен решила не прятаться за свое положение от чего бы то ни было. Она не собиралась прикрываться своей женской слабостью.

– Со мной все в порядке, спасибо, – ответила она, высвобождая руку и направляясь в гардеробную. – Почему я должна чувствовать себя плохо? Я жду ребенка, Эдгар. Ежедневно тысячи женщин находятся в том же положении.

– Но только одна из них – моя жена, – возразил он. – И только одна из них ждет моего ребенка.

Элен никогда не пыталась понять этот его тон. Если он хотел утвердить свое право собственности, то мог бы и не тратить лишних слов. Вчера он уже сделал это – и весьма эффектно. Она принадлежала ему душой и телом. Но она не собирается впадать в состоянии безопасности и комфорта, которые ей сулило это обстоятельство.

– Я надеюсь, Эдгар, – обратилась она к нему из комнаты, повышая голос, чтобы у него не осталось сомнений насчет ее тона, – что ты не начнешь трястись надо мной. Это было бы так утомительно.

Когда она вернулась в спальню, та была уже пуста. Он ушел в собственную гардеробную. Она не была уверена, слышал ли он ее или нет.

Элен спустилась вниз и тут же поняла, что экскурсия будет еще более тяжким испытанием, чем она предполагала. Зал заполонили не только взрослые, но и целые орды детей. Все малыши покинули детскую, чтобы принять участие в прогулке. Шум стоял невообразимый. Она скорчила гримаску, желая вернуться в комнату, но, не зная, как сделать это вежливо.

Вскоре стало ясно, что ее будет сопровождать сам мистер Доунс. Он взял Элен под руку и велел Эдгару быть спутником ее тети.

И благодаря такому соседству всю дорогу она была окружена резвящимися шалунами. Четверо детей в группе приходились внуками мистеру Доунсу, и дед явно входил в число их самых любимых родственников. Но кроме этих четверых было еще шестеро детей, – Элен наконец смогла сосчитать их всех, – которые за последние несколько дней пребывания в Мобли очень привязались к нему. Таким образом, каждая находка, будь то треснувший каштан или потрепанное птичье перо, являлась достаточно важной причиной, чтобы мчаться к «дедушке» за более тщательным изучением сокровища и выражением восторга. Конечно, Элен тоже призывали повосторгаться за компанию.

Когда группа уже прошла живописный грот и большую часть зелёного холма, по которому старшие дети пронеслись с криками и раскинутыми в сторону руками, словно стая безумных птиц, мистер Доунс решил, что малыш Бриджуотер слишком тяжёл, и его родители устали нести его. Поэтому он переманил ребенка к себе на руки и начал смешить его, щекоча, подкидывая вверх и болтая чепуху. А затем ему пришло в голову передать это привилегированное удовольствие своей невестке.

И вот на руках у Элен оказался розовощекий карапуз, в чьём взоре читалась надежда, что здесь его ждет не меньшее развлечение, чем с предыдущим партнером по игре. В глазах ребёнка светилась детская невинность, полное доверие человечка, которому еще не приходилось сталкиваться с предательством окружающего мира и близких людей.

Она была испугана. И очарована. И готова расплакаться. Она улыбнулась и поцеловала его, а затем начала игру с его щечками. Он смеялся и подпрыгивал, требуя продолжения. Он был мягким, теплым и неожиданно легким. Его улыбка сияла белыми маленькими зубками.

Элен сделала глубокий вдох. Вдруг ей вспомнилось, как в ранние годы своего первого супружества она мечтала о ребёнке, и какое разочарование испытывала каждый месяц, когда обнаруживала, что ее надеждам не суждено сбыться. Позже она стала свободной и, казалось, что и впредь она будет бездетной, так что она даже забыла, что когда-то давно жаждала познать радость материнства. И вот теперь в ее лоне находился малыш. В это же время на следующий год, если все пойдет хорошо, она сможет нести на руках собственного младенца, немногим младше этого.

Она почувствовала, как на нее нахлынула волна столь сильного желания, что оно скорее походило на боль. И тут же ей панически захотелось оторвать от себя ребёнка Бриджуотеров и убежать так далеко, как только сможет. Ее соблазняло видение счастливой семейной жизни.

– Позвольте, я заберу его, мадам. – Герцог Бриджуотер, красивый невозмутимый мужчина, мог на первый взгляд показаться человеком холодным и суровым, но Элен видела, каким тёплым взглядом он иногда смотрел на свою жену и сына.

– Он питает ошибочную веру в то, что руки взрослых созданы, чтобы на них прыгали. Иди сюда, плут.

Малыш был в полном восторге, вернувшись к своему папе. С гуканьем он продолжил вертеться и подпрыгивать.

– Ах, эти воспоминания, дочка, – вздохнул мистер Доунс. – Я был совершенно счастлив, когда мои дети были маленькими. Я бы не отказался еще от нескольких, если бы миссис Доунс не умерла, рожая Кору. Моё сердце не лежало к повторному браку и детям от другой женщины.

Если бы Кристиан был жив, подумала Элен, сейчас он был бы старше её тестя. Семьдесят один год – вот сколько ему было бы теперь. Эта мысль поразила ее.

– Дети любят Вас, – заметила она.

– Это потому, что я их люблю, – сказал он со смешком. – Нет такого непослушного ребенка, которого бы я не смог полюбить. А теперь у меня есть внуки. Я вижусь с детьми Коры так часто, насколько это возможно. Вашего я буду видеть ещё чаще. Я буду выманивать Вас сюда из Бристоля под любым предлогом. Так что готовьтесь.

– Уверена, для меня всегда будет радостью приезжать в Мобли, сэр, – ответила она.

Он поднял брови, глядя на неё.

– Папа, – поправила себя Элен.

– Верю, – произнес он, сворачивая на другую тропинку и уводя группу вниз, туда, где виднелся лес, – Вы будете хорошей женой моему сыну. Возможно, он слишком долго тянул, выбирая себе невесту. За это время он многого достиг, и вместе с успехом его характер становился твёрже и сильнее. Я был удачлив, дочка, свидетельство тому – Аббатство Мобли, которое я купил, а не унаследовал. Но мой сын куда более успешен, чем я. Только сильная женщина может дать ему то, что нужно – тот брак, который ему требуется.

– Вы думаете, я сильная женщина? – удилась Элен.

– Вы были вдовой много лет, – объяснил он, – хотя с Вашей красотой, титулом и богатством Вы могли бы составить хорошую партию в любое время. Вы путешествовали и оставались независимой. Эдгар рассказал, что он чертовски долго уговаривал Вас принять его предложение, хотя Вы уже знали, что ждёте ребёнка. Да, я считаю Вас сильной женщиной.

«Как обманчива бывает внешность», подумала Элен.

Сквозь деревья уже можно было увидеть озеро. Озеро, покрытое льдом.

– Вот она – сцена для некоторых из наших рождественских шалостей, – сказал ее тесть. – Я верю, что здесь можно будет кататься. И деревьев много, так что мы наберём достаточно зелёных веток для украшения дома. Мы сделаем из этого настоящий ритуал, дочка. Рождество очень важный праздник для нашей семьи. Любовь, дар, мир и рождение младенца. Это хорошее время, чтобы собрать полный дом детей и гостей.

– Да, – вымолвила она.

– И хорошее время для нового супружества, – добавил он. – Есть вещи и похуже, чем быть рождественской невестой.

Дети с гиканьем разбежались, – кто направился к озеру, кто к ближайшим деревьям, на которые можно было бы залезть.

***

«Кажется, я обречен на брак с очень колючей женой», – так думал Эдгар на следующее утро после свадьбы. После брачной ночи он надеялся, что, даже если впереди их и не ждет «счастье на век» то, по крайней мере, они могли бы обрести радость в новых отношениях, найти надежную основу для чувства взаимопонимания и привязанности. Но как только она спустилась к завтраку, он увидел, что она вновь надела привычную маску. Она выглядела очень красивой, гордой, отчуждённой и немного насмешливой. Он знал, она не собиралась позволить прошедшей ночи смягчить их отношения. Отпор, который она дала ему после завтрака, не был для него чем-то неожиданным.

Во время прогулки он беседовал с миссис Кросс и наблюдал за женой. Он видел и своего отца, и Элен. Его отец, – Эдгар знал это, хотя тот и не сказал ему ни слова, – был сильно обеспокоен браком сына, и тем, каким образом этот брак был заключен. И все же он очень живо беседовал с Элен, и окружил ее вниманием и поддержкой, так же, как и снующую вокруг него малышню.

Элен не любила детей, – это был факт, который приводил Эдгара в ужас. Но за время прогулки он смог убедиться, что еще не все потеряно. Когда его отец передал младшего сына герцога Бриджуотера ей на руки, она выглядела испуганной, словно не знала, что с ним делать. Та игра, которую она затеяла, в итоге позабавила и малыша, и ее саму. Эдгар зачарованно наблюдал, как с ее лица исчезает маска равнодушия, открывая миру обычную красивую женщину, играющую с ребёнком. Маска вернулась, как только Бриджуотер забрал у Элен своего сына.

А потом они очутились у озера, где все разбрелись по разным направлениям: дети – чтобы найти подходящие площадки для игр, взрослые – чтобы присматривать за ребятней и не позволить им сломать себе что-нибудь столь же существенное, как шея. Кора прощупывала лёд толстой палкой, его отец – носком ботинка. Фрэнсис рычал на своего младшего сына, чтобы тот немедленно сошёл с ледяной корки. Несколько ребятишек затеяли игру в прятки, остальные начали лазать по деревьям. Элен стояла в одиночестве, и весь ее вид говорил о том, как ей хочется улизнуть отсюда. Миссис Кросс нагнулась к дочери Торнхилла и внимательно прислушивалась к тому, что девочка говорила ей, а затем позволила себя увести.

Эдгар решил подойти к жене, хоть она и выглядела так неприступно. Ну почему она не может расслабиться как все остальные и просто наслаждаться жизнью? Неужели она так непреклонна в своем стремлении быть несчастной? Он почувствовал, что начинает раздражаться. Но когда младший сын Коры, который уже успел проверить лёд на озере и испытать отцовский гнев, ухватился за его пальто и потребовал, чтобы дядя застегнул ему пуговицу, Эдгар стянул перчатки, опустился на корточки и начал сражаться с непослушной петлей.

Когда, наконец, он снова поднялся на ноги, Элен на месте не оказалось. Он оглянулся и увидел ее, – она помогала одному из малышей графа Гринвалда взобраться на дерево. Эдгар еще раньше обратил внимание на мальчика, который стоял, с тоской глядя на своих старших и более высоких товарищей, но сам не решался вскарабкаться на ветку. И вот Элен пришла ему на помощь. В течение десяти минут она терпеливо подбадривала ребёнка, помогая ему найти опору, убирая мешающие ветки, хваля его, поздравляя и улыбаясь его успехам, поддерживая его, когда он соскальзывал и, вселяя в него уверенность, когда он терял храбрость. Она снова скинула маску, стала женщиной, которая забыла, что ей следует быть достопочтенной, циничной леди Стэплтон. Это была женщина, которая искренне и сердечно любила детей, и в ее любви ясно чувствовались сопереживание и терпение. Эдгар замер, прислонившись плечом к дереву и зачарованно наблюдая за ней.

А потом мальчишка подпрыгнул в отчаянном рывке, не удержался и упал, сбив с ног и Элен. И вот они оба оказались на земле, ребёнок закричал сначала от испуга, а потом, когда понял, что у него ничего не болит, и от удовольствия, а Элен тихо и с искренней радостью рассмеялась. Она повернула голову, и увидела, что за ней наблюдают.

Элен подняла ребенка на ноги, отряхнула на нём одежду, и отправила к родителям. Затем она привела в порядок себя, напустила на себя безразличный вид, и зашагала в ту сторону, где никого не было. Не глядя на Эдгара, или на кого бы то ни было.

Еще мгновение он оставался на своем месте. Должен ли он пойти за ней? Или лучше оставить ее дуться в одиночестве? Но дуться на что? На то, что он просто смотрел на нее? В том, что она делала, не было никакой тайны. Она находилась в окружении людей и играла с ребёнком. Но, увидев, что он наблюдает за ней, Элен, непонятно почему, вдруг то ли засмущалась, то ли рассердилась. Невозможно было догадаться, что привело ее в такое состояние.

Сегодня он так же мало знал свою жену, как и в тот первый вечер, когда, разговаривая с Грейнджером, поднял глаза и увидел ее в проёме двери в алом платье. Она была для него загадкой, тайной, вооруженной шипами. Иногда он задумывался, а стоит ли вообще разгадывать эту тайну.

Но она была его женой.

И он был влюблен в нее, даже если она ему и не нравилась.

Он оттолкнулся плечом от дерева и последовал за ней.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю