Текст книги "Рождественская невеста"
Автор книги: Мэри Бэлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
Эдгар проснулся на рассвете следующим утром немного раньше, чем обычно. Огонь ещё не был разведён. Его охватила дрожь, когда он вытянул свою руку из-под головы и посмотрел в окно. Поскольку прошлой ночью небо было ясным, то снега больше не выпало.
Он устал. Тем не менее Эдгар был рад пробуждению. Он спал беспокойно всю ночь и чувствовал бессонницу Элен, хотя они не говорили и лежали, отвернувшись друг от друга, пока не занялись любовью.
Её история была достаточно ужасной. То, что она сделала, действительно, позорно. Элен была замужем, однако немногие могут сказать, что женщина имела голос в выборе супруга. Она знала и понимала мальчика. Он являлся сыном её мужа. Элен была достаточно взрослой, чтобы знать лучше, и, конечно, всё понимала. Притяжение, желание – это ясно, сын оказался ближе ей по возрасту, чем отец. То, что она предпочла искушение, заслуживало порицания. Она оказалась нравственно слаба. Но её совесть не была такой.
С тех пор Элен наказывала себя. Женщина не захотела извиниться перед Джеральдом или простить себя, так как думала, что её грех нельзя искупить. Она никогда не позволяла себе быть счастливой, любимой или любить. Элен предполагала, что её постоянные путешествия являлись попыткой к бегству от самой себя. Можно даже сказать, что истинное раскаяние должно было заставить её воздерживаться от вступления в новый брак. Но Эдгар верил, что он прав в том, что сказал ей предыдущей ночью. Элен наказывала себя беспорядочностью сексуальных связей, убеждением, что она действительно развратная, падшая женщина.
Не было ни единого шанса из миллиона на то, что их брак принесёт им обоим удовлетворение. Разве только…
Это был огромный риск. Он думал об этом на протяжение всей ночи. Она была совершенно уверена, что погубила своего пасынка, что её предательство стало последней каплей в уничтожение его несчастной жизни. И Элен убеждена в своих фактах, описывая его брак. Он женился на проститутке из лондонского борделя.
Казалось очень вероятным, что она права. Но если это так, то для неё никогда не было бы покоя. Эдгар мог бы спорить до бесконечности, что сэр Джеральд Стэплтон оскорблен и отцом, и матерью, намного более важными людьми в его жизни, чем Элен, и что он не использовал свою свободу, когда достаточно вырос, чтобы не сопоставлять себя с образом жертвы. Жена всегда винила бы себя.
И поэтому сегодня он должен сделать единственную вещь. Это была одна лишь оставленная надежда, однако очень хрупкая. Он должен вспомнить, что сказал Элен вчера вечером о звезде. Она была там, Рождественская звезда, постоянный символ надежды, которая должна быть всегда. Единственное, что оставалось без неё – это отчаяние. Элен жила слишком долго с этим.
Её неподвижность и молчание не обманули Эдгара. Она бодрствовала, как и большую часть ночи. Он перекатился через кровать и положил свою руку ей на плечо.
– Я собираюсь в Бристоль, – произнёс Эдгар. – Есть кое-какие дела, которые я должен решить до праздника. Остановлюсь в доме на ночь, а завтра утром вернусь.
Он ожидал вопросов. Какие дела возникли так внезапно за два дня до Рождества, когда вчера вечером даже не было никакой почты.
– Да, – ответила она. – Хорошо.
Эдгар сжал ее плечо.
– Отдохни, – проговорил он.
– Да.
Сумрак всё ещё не давал появиться солнечному свету, когда мужчина вывел свою лошадь из конюшни, заставляя животное взять средний темп из-за заснеженных дорог, и направился к Брукхёрсту, находящемуся на расстоянии тридцати миль.
Это было огромным облегчением не видеть Эдгара в течение дня. Элен рассердилась на себя за то, что уступила его постоянным поддразниваниям. Она никогда не должна была говорить ему правду о Джеральде. Женщина сделала это, потакая своим слабостям. Но она чувствовала себя удивительно очищенной, сидя там, в тишине, в затемнённой оранжерее, вновь переживая те воспоминания, не предназначенные для чужих ушей. Элен почти завидовала католикам за то, что они могли исповедоваться.
Но это не просто потакание своим слабостям. Она должна была сказать ему правду. Ведь он – её муж. Но в этом и заключалась истинная проблема. Женщина не привыкла заботиться о чувствах других людей. Это то, чего она не делала в течение многих лет. Что хорошего могло когда-нибудь получиться из её симпатии и сострадания?
Элен заботилась о муже. Эдгар был порядочным человеком и слишком хорош для неё. Но она не должна тревожиться о нем или позволять себе ощущать радость и комфорт из-за его постоянной заботы. Элен помнила, что он сказал прошлой ночью. «Почему же тогда я тебя люблю?» Она покачала головой, чтобы избавить свой разум от звука его голоса, произносящего те слова.
Женщина была рада, что он уехал. Конечно, нет у него никаких дел в Бристоле. Его друзья выглядели удивленными, а отец Эдгара изумился, когда Элен объяснила причины его отсутствия. Он уехал просто так, чтобы побыть вдали от неё в течение дня, чтобы мог всё обдумать и спланировать. К тому времени как Эдгар вернется, между ними будет огромная пропасть, один раз у него был реальный шанс оценить полностью то, что она сказала ему. И даже более того, со своей стороны, она должна перейти к равнодушию, даже к язвительности. Эти черты были в её характере, но исчезли после того, как женщина вышла замуж. Элен радовалась, что не сказала ему той заключительной правды.
Она чувствовала облегчение, что он уехал.
Женщина провела день в заботах. Утром вместе с Корой и Джин, графиней Гринвалд, она отправилась в деревню, чтобы купить разнообразные призы для игр на Рождественский праздник. Дети, молодежь и большинство мужчин вышли на холм, чтобы прокатиться на санях вниз по снежным склонам. После полдника её тесть отослал Элен под предлогом отдыха в комнату, и женщина была удивлена, когда обнаружила, что беспробудно спала около часа. А затем она вышла на улицу, когда стало очевидно, что герцог и герцогиня, которые планировали слепить снеговика для сынишки, собрали значительных размеров вереницу маленьких детей. Малыши были решительно настроены пойти посмотреть и даже помочь.
– Вы замечательно обращаетесь с детьми, миссис Доунс, – сказал ей герцог Бриджуотер, когда три снеговика разных размеров и художественного оформления, стояли перед ней в ряд. – Как и Стефани. Я мог бы остаться дома и греть ноги у огня.
Это удивительно в некоторой степени, потому что он не сделал так. Элен была знакома с ним несколько лет, и она считала его строгим, безукоризненным и немного надменным аристократом. Он всё ещё производил такое впечатление, когда не находился в компании жены и сына.
На мгновение Элен в глубине души ощутила пустоту. Она согласилась с герцогом притворной улыбкой.
– Это должно быть начинающееся материнство, которое заставляет вести себя так несвойственно, ваша милость, – произнесла женщина. – Меня никогда нельзя было обвинить в плохом отношении к детям.
– Я прошу Вашего прощения, мадам, – проговорил он с блеском в глазах. – Я испытывал почти такой же ужас месяц назад, когда мой дворецкий наблюдал, как я скакал галопом, вдоль верхнего коридора нашего дома с сыном на плечах. Почему я признаюсь в этих деталях, я не знаю. – Он тихо засмеялся.
Элен улыбнулась в ответ.
Вечером все собрались в гостиной. Семья и гости провели это время с музыкой, картами, разговорами и энергичной игрой в шарады, предложенной юными сыном и дочерью одного из друзей мистера Доунса, в которую с большим энтузиазмом приняли участие почти вся молодежь и несколько человек постарше.
Весьма заметный роман развивался между Фанни Грейнджер и мистером Сперлингом, обнаружила Элен. Они были очень осторожны и осмотрительны, так как за ними почти постоянно наблюдали мистер Уэбстер и леди Грейнджер, которая не казалась слишком неодобрительной, но была далеко и не в восторге.
За чаем тесть Элен небрежно предположил, что, возможно, делом её мужа являлась покупка и восстановление загородного имения для мистера Сперлинга в качестве будущего дома молодого человека, когда он займет достаточно высокую должность в компании; ведь это признак высокого статуса.
Эдгар или чувствовал себя виноватым по отношению к мисс Грейнджер, сделала вывод Элен, или у него было очень доброе сердце, унаследованное с намного более жесткими чертами характера от отца. Она надеялась на вторую версию, а именно, что муж является чрезвычайно заботливым мужчиной.
Хорошо побыть снова в одиночестве, думала Элен, по крайней мере, быть свободной от Эдгара в течение дня. Она размышляла, благополучно ли он добрался до Бристоля. Женщину интересовало, оделся ли он достаточно тепло для путешествия или, возможно, он простудился. Она задавалась вопросом, чем Эдгар занимался этим вечером. Сидел ли он дома, размышляя? Или наслаждался одиночеством? Посещал ли он друзей или же развлекался самостоятельно? Её интересовало, была ли у него содержанка? Она предположила, что да, в течение многих лет. Кроме того, он очень опытный и искусный любовник. В конце концов, ему тридцать шесть, и он никогда не был женат. Но Элен так или иначе не могла предположить очень респектабельного, буржуазного Эдгара Доунса, содержащего любовницу теперь, когда у него есть жена. Не то, чтобы она возражала. Но тут Элен внезапно представила Эдгара, занимающегося с другой женщиной тем, что он делал с ней в их кровати наверху, и моментально почувствовала раздражение и ревность.
Но затем её перестало волновать то, что он делал сегодня вечером в Бристоле.
Она была только счастлива вести беседу и смеяться, даже присоединиться к игре в шарады, не чувствуя его взгляда на себе.
Думал ли Эдгар о ней?
Она надеялась, что он не терял напрасно время и энергию, но Элен постаралась выбросить это из своей головы.
Дворецкий сэра Джеральда Стэплтона собирался разузнать, дома ли его хозяин, кланяясь Эдгару, когда тот представился и показал свою карточку, стоя возле входных дверей Брукхёрстов ближе к вечеру. Слуга указал мистеру Доунсу на приемную, ведущую в зал.
По крайней мере, подумал Эдгар, это долгое путешествие не было напрасным. Стэплтон мог бы отказаться видеть его, но ясно, что он остался здесь на Рождество. Дворецкий тогда бы знал, что его нет в доме. Мужчина подошел к окну. Во дворе оказалось также много снега как и в Мобли. Это был изящный особняк. А парк казался большим и привлекательным, даже несмотря на снежный покров.
Он обернулся, когда дверь снова открылась. Мужчина, который вошел в комнату, не удивил его ничем, кроме одной детали. Он не казался особенно высоким, атлетически сложеным или красивым. Но был хорошо одет, без каких-либо причуд. У мужчины оказалась весьма непримечательная внешность. За исключением его приятного и открытого выражения лица, что было удивительным. Хотя, наверное, он мог смотреть так просто из вежливости, когда принимал гостей, конечно.
– Мистер Доунс? – произнес он, смотря на карточку в руке.
Эдгар наклонил голову.
– Из Бристоля, как Вы можете прочесть, – ответил мистер Доунс. – Моему отцу принадлежит Аббатство Мобли, в тридцати милях отсюда.
– Ах, да, – сказал сэр Джеральд Стэплтон. – Вот почему Ваше имя знакомо мне. Снег, должно быть, замедлил Ваше путешествие. Вы едете в Аббатство Мобли? Я рад, что Вы нашли Брукхёрст, и решили передохнуть здесь. Я пошлю Вам несколько человек в помощь.
– Я выехал из Аббатства Мобли сегодня, – промолвил Эдгар, – чтобы увидеться с Вами и поговорить. Я недавно женился. Моя жена – леди Стэплтон, вдова Вашего отца.
Выражение лица сэра Джеральда тотчас стало настороженным.
– О, да, – сказал он. – Мои поздравления Вам.
– Спасибо, – ответил Эдгар. Было очень трудно понять, как дальше продолжить разговор. – И моей жене? – спросил он.
Сэр Джеральд посмотрел вниз на карточку и рассеянно положил её в карман. Он обдумывал свой ответ.
– Я не держу обид, – наконец, проговорил мужчина. – Но и у меня нет никаких добрых чувств к миссис Доунс.
Ах. Это был непростой случай. Сэр Джеральд Стэплтон не забыл и не простил Элен.
– Тогда Вы оскорбляете меня, – спокойно сказал Эдгар.
Сэр Джеральд слегка улыбнулся.
– Я бы предложил Вам гостеприимство своего дома, – ответил он, – Но думаю, что мы оба будем чувствовать себя более комфортно, если Вы остановитесь в деревенской гостинице. Она весьма респектабельна, и там есть регистрация. Благодарю Вас за предоставленную информацию.
– Она верит, что уничтожила Вас, – произнёс Эдгар.
Сэр Джеральд на мгновение сморщил губы.
– Она не делала этого, – сказал он. – Вы можете сообщить ей, если пожелаете.
– Она думает, что предала Ваше доверие, когда Вы были особенно уязвимы, – проговорил Эдгар. – Элен полагает, что Вы не восстановились после её эгоистичной жестокости. И поэтому она не может простить и перестать наказывать себя.
– Элен? – спросил сэр Джеральд, направляясь к камину и вглядываясь в огонь, горевший там. – Она была такой властной. Столь уверенной. Только без совести. Я помню её на похоронах моего отца, холодной, гордой и недавно разбогатевшей. Я прошу прощения, сэр. Я говорю о Вашей жене и не ожидаю, что Вы останетесь спокойным, в то время как я порочу её. Вы должны уверить Элен, что она не имела никакого длительного влияния на мою жизнь. И Вы даже можете сказать, если хотите, что я желаю ей всего хорошего в новом браке. Это всё, что я могу сделать для Элен. Если мы можем найти какую-либо другую интересующую нас тему, то я прикажу подать обед, прежде чем Вы выйдете на холод. Мне бы хотелось поговорить об Аббатстве Мобли. Я слышал, что оно восстановлено до практически первоначального блеска.
Невозможно было избежать этого разговора.
– Моя жена полагает, что Ваш брак был результатом Вашего длительного несчастья, – сказал Эдгар, задаваясь вопросом, будет ли его собеседник драться на дуэли, прежде чем закончится этот день или на рассвете.
– Мой брак? – Лицо сэра Джеральда потеряло все следы хорошего настроения. – Хотелось бы узнать, что Вы хотите сказать о моём браке, сэр. Но это не подлежит обсуждению. Я полагаю, было бы лучше для нас обоих, чтобы мы пожелали друг другу всего хорошего, пока ещё можем.
– Сэр Джеральд, – обратился Эдгар. – Я люблю свою жену.
Лорд Стэплтон закрыл глаза и громко вздохнул.
– Вы можете любить такую женщину? – спросил он. – Но не верите в искренность моих чувств? Вы верите, что я женился на своей супруге из чувства презрения к ней или к себе?
– Это то, во что верит Элен, – произнес Эдгар.
Сэр Джеральд стоял спиной к огню долгое время в тишине. Затем он шагнул к двери, и Эдгар был готов увидеть, как он уходит, и знать, что вернется в Аббатство Мобли ни с чем более утешительным для Элен, чем гарантия её пасынка, что она не имела никакого длительного влияния на его жизнь. Но сэр Джеральд остановился в дверях, давая распоряжения своему дворецкому.
– Спросите леди Стэплтон, не будет ли она столь любезна спуститься сюда, – сказал Джеральд.
Он вернулся на место перед огнем, не смотря на Эдгара и не заговаривая с ним. Прошло несколько минут, прежде чем дверь вновь открылась.
Внешность женщины оказалась полной неожиданностью для Эдгара. Она была маленькой, стройной, темноволосой, элегантно одетой и очень милой. У неё оказалось яркое, интеллигентное лицо. Она посмотрела на Эдгара, а затем на мужа, словно интересуясь.
– Присс? – Сэр Джеральд протянул ей одну руку, выражение его лица смягчилось, что безошибочно свидетельствовало о глубокой привязанности. – Иди сюда, любовь моя. Это сэр Эдгар Доунс из Бристоля. Он недавно женился на Элен. Моя жена, леди Стэплтон, сэр.
Вначале женщина посмотрела на лицо мужа с очевидным беспокойством и глубокой нежностью и подошла к нему, Джеральд обнял ее за талию и притянул к себе, словно защищая. Затем девушка повернулась к Эдгару. Ее глаза излучали доброту и спокойствие.
– Мистер, Доунс, – сказала она, – я желаю Вам счастья.
– Ты отослала Питера обратно в детскую? – спросил её сэр Джеральд.
– Да. – Она улыбнулась ему, а затем снова повернулась к Эдгару. – Мой муж предложил Вам чай, мистер Доунс? Сегодня прохладный день.
Она говорила с акцентом, и в голосе послышались нотки милосердия, которое, казалось, было естественным для неё.
– Присс. – Сэр Джеральд взял её руки в свои. – Мистер Доунс говорит, что Элен никогда не забывала того, что случилось и не прощала себя.
– Я говорила тебе, что она, вероятно, не могла, Джеральд, – ответила леди Стэплтон.
– Элен полагает, что уничтожила меня, – произнес мужчина.
Девушка слегка наклонила свою голову в одну сторону и посмотрела на него с такой нежностью, что Эдгар задержал дыхание.
– Элен была очень близка к правде, – сказала она.
Сэр Джеральд быстро закрыл глаза.
– Элен рассматривает наш брак как свидетельство своего поступка.
– Понятно почему она так думает, – спокойно проговорила леди Стэплтон.
– Элен просит моего прощения. – Джеральд был слегка удивлен всей этой ситуацией. – Я предполагаю, именно поэтому Вы и приехали, мистер Доунс? Я не могу сделать этого. Но Вы можете поведать ей о моей жене, если хотите, и сказать, что леди Стэплтон – женщина, которую я почитаю выше других женщин, и люблю больше, чем свою жизнь. Этого будет достаточно? Если нет, то боюсь, мне больше нечего добавить.
Эдгар в изумлении посмотрел на леди Стэплтон и почувствовал шок от симпатии, которая возникла между ними.
– Если миссис Доунс не забыла боль того времени в течении стольких лет, сэр, – проговорила она, – То это также касается и моего мужа. Джеральда всё ещё ранят воспоминания о тех событиях. Я пыталась убедить его, что в действительности существует очень мало людей, которые являются монстрами без совести. Я говорила ему, что Элен, вероятно, всегда сожалела о том, что произошло между ними. Она очень несчастна?
– Очень, мадам, – ответил Эдгар.
– И Вы любите её. – Это было утверждение, а не вопрос. Женщина внимательно посмотрела на него.
– Да, мадам.
– Джеральд. – Она обернулась к нему и искренне произнесла, – это твой шанс для окончательного мира. Если ты простишь её, то сможешь, наконец, всё забыть.
Эдгар попытался представить её в лондонском борделе. Но это было невозможно.
– Ты мягкосердечна и добра по природе, Присс, – сказал Джеральд. – Но я не могу простить её. Ты же знаешь, не могу.
– И всё же, – ответила она мягко, добавив, – ты простил меня.
– Не было ничего, чтобы прощать, – проговорил он горячо. – Боже мой, Присс, не было ничего, чтобы прощать.
– Только потому, что ты увидел мой внутренний мир, – ответила женщина. – Только потому, что ты знал о моём страдании. Есть мало проступков в этой жизни, за которые нельзя простить, Джеральд. Я знаю, как трудно понять Элен. Но ты должен это сделать. Из-за неё ты так отчаянно не уверен в себе. Но если бы не она, дорогой, я бы никогда не познакомилась с тобой. И оставалась бы там, где ты встретил меня. И поэтому я могу простить её. Она была несчастна в течение многих лет, осмелюсь сказать.
Сэр Джеральд стоял, наклонив голову и закрыв глаза.
– Ты слишком великодушна, любовь моя, – проговорил он через некоторое время.
– Страдание учит состраданию, Джеральд, – ответила женщина. – Ты знаешь это. Ты можешь чувствовать сострадание ко всем, в том числе и к Элен, я верю. Мистер Доунс, в гостиной зажжён огонь. Пройдёмте туда? Вы всё ещё не обедали. А снаружи уже потемнело. Вы останетесь здесь на ночь? Вы не можете ехать в такое время, а гостиницы – унылые места, чтобы останавливаться там. Переночуете у нас?
Эдгар посмотрела на сэра Джеральда, который поднял свою голову.
– Пожалуйста, примите наше гостеприимство, – сказал он. – Возвращайтесь назад в Аббатство Мобли завтра и скажите миссис Доунс, что она получила мое прощение. – Его голос казался жёстким, а его лицо бледным. Но слова были произнесены весьма твёрдо.
– Спасибо, – ответил Эдгар. – Я останусь.
Леди Стэплтон улыбнулась.
– Тогда пойдемте наверх, – проговорила она. – Я надеюсь, Вам нравятся дети, мистер Доунс. Мы слишком любим Питера, чтобы отправлять его в комнату так рано. Я приведу его обратно, если позволите. Ему немного больше года, и он уже терроризирует маму и папу. – Она пересекла комнату и дотронулась своей рукой до Эдгара.
– Я люблю детей, – ответил мужчина. – Элен должна родить ребенка следующем летом.
– О, – промолвила леди Стэплтон. – Это великолепно. И я тоже, мистер Доунс.
Гостиная была очень удобной и выглядела жилой. Здесь повсюду находились книги и рукоделие, но не хрупкие предметы. Причина этого стала очевидной, как только Питер Стэплтон прибыл в комнату. Он учился ходить, исследуя всё с энергичным любопытством, прежде чем уселся на колени своего отца и стал играть цепью его часов и брелком.
Комната была украшена к Рождеству. Тёплый огонь горел в очаге. Сэр Джеральд сидел на стуле у камина, выглядя непринужденно с ребёнком на коленях. Леди Стэплтон наклонила голову к своей вышивке после того, как налила чай и положила пирожные на тарелки.
Это был теплый семейный круг, в котором оказался и Эдгар благодаря гостеприимству хозяйки. Вскоре он стал рассказывать о жизни в Бристоле и об Аббатстве Мобли.
Но это было Рождество, на котором не присутствовали больше никакие другие гости; Стэплтоны же не собирались куда-то отправляться на праздник.
– Вы собираетесь праздновать Рождество в одиночестве? – cпросил Эдгар.
– Да. – Улыбнулась леди Стэплтон. – Граф Северн, друг Джеральда, пригласил нас в Северн-парк, но его мать и вся семья должны быть там, и мы не стали вторгаться на семейный праздник.
Сэр Джеральд наблюдал за женой.
– Мы счастливы здесь вдвоем, – сказал он.
Но это было не так. Довольны, возможно. Они были парой, глубоко любящей друг друга. Но, вероятно, обстоятельства только усилили чувства. Леди Стэплтон была проституткой. Теперь она оказалась парией в высшем обществе.
– Я хочу, – сказал Эдгар, застав себя врасплох, как и их, – чтобы Вы отправились со мной в Аббатство Мобли и отпраздновали Рождество там.
Они оба посмотрели на него, совершенно пораженные.
– В Аббатство Мобли? – переспросила леди Стэплтон.
– Это невозможно! – тотчас же проговорил ее муж.
– Я бы хотел, чтобы Вы и моя жена снова встретились, – сказал Эдгар сэру Джеральду. – Увидели друг друга снова. Чтобы возвратить, возможно, часть симпатии и дружбы, которая когда-то была между Вами. Рождество кажется для этого идеальным временем.
– Вы просите слишком многого, сэр, – жестко сказал сэр Джеральд.
– Там много гостей, – ответил Эдгар, поворачиваясь к леди Стэплтон. – У моего отца и у меня там друзья и их родственники, все они принадлежат к торговому классу. Также присутствуют семья моей сестры, леди Фрэнсис Неллер. Они аристократы: это герцог и герцогиня Бриджуотер, а также маркиз и маркиза Кэрью. Было бы приятно добавить ещё троих гостей в нашу компанию.
Леди Стэплтон была женщиной с чувством собственного достоинства и храбростью, он видел это. Она не отводила от него взгляда, пока говорила.
– Полагаю, что Вы знаете, сэр, о том, кем я однажды была и кем всегда буду в глазах высшего общества. Я не стыжусь своего прошлого, мистер Доунс, поскольку это являлось средством выживания, и я выжила, но хорошо знаю об ограничениях, которые теперь накладываются на всю мою жизнь. Я приняла их. Как и Джеральд. Спасибо Вам за приглашение, но мы должны отказаться.
– Я думаю, – ответил Эдгар, не уверенный в том, что прав, – что Вы могли бы найти свои страхи необоснованными, мадам. Я сам вошёл в высшее общество несколько месяцев назад, когда был в Лондоне. Меня там неуважительно называли торговцем, все относились ко мне с неизменной неприязнью везде, где бы я ни находился. Я знаю, что наши ситуации не сопоставимы, но думаю, что мои отец и сестра примут с любезностью и теплотой каждого, кого я представлю им как своего друга. И Элен нуждается в прощении, – добавил он.
– Мистер Доунс. – В больших, умных глазах женщины стояли слёзы. – Это невозможно, сэр.
– Я не буду ставить свою жену в такую ситуацию, которая может причинить ей боль, – проговорил сэр Джеральд. – Я не хочу, чтобы люди относились к ней с презрением, считая, что она ниже их по статусу.
Глаза Эдгара сосредоточились на мальчике, который извивался на коленях у отца и запутался в шёлковых нитях матери.
– В Мобли есть дети разных возрастов, – произнес Эдгар. – Я насчитал четырнадцать, но, может быть, их на три или на четыре больше. У детей есть привычка постоянно двигаться, поэтому их трудно сосчитать. Вашему ребенку было бы с кем играть на Рождество, мадам.
Женщина прикусила нижнюю губу, и он увидел её глаза прежде, чем она повернулась к мужу. Они оказались наполнены тоской. Питер был её слабостью. К тому же она ждала второго ребёнка. Женщина, скорее всего, должна бояться за их будущее, изолированное от других детей их класса.
– Джеральд, – промолвила леди Стэплтон.
– Присс. – В голосе сэра Джеральда были и боль, и нежность.
Если это всё ошибочно, думал Эдгар, то несколько людей направляются навстречу неприятностям. Внезапно он ощутил смятение. Но это оказалось чувство, с которым он был хорошо знаком в своей деловой жизни. Это рассчитанный риск, который он взял на себя. Элен должна знать, что не загубила жизнь своему пасынку. Прощения было недостаточно.
Жизнь Стэплтонов не казалась полной и счастливой. И она стала бы менее безоблачной по прошествии лет, когда их дети начали бы взрослеть.
– Пожалуйста приезжайте, – повторил Эдгар. – Я обещаю Вам самое счастливое Рождество, которое Вы когда-либо праздновали.
Леди Стэплтон улыбнулась ему.
– Вы не можете так поступать, мистер Доунс, – сказала она. – Мы не возложили бы такую ответственность на Ваши плечи. Так же как и то, что это будет весьма неудобно для Вас. Но считаю, что мы обязаны поехать. Джеральд, я думаю, мы должны.
– Присс. – Он нахмурился. – Я не выдержу этого…
– А я не могу прятаться здесь всю жизнь, – ответила она. – И я не могу позволить тебе прятаться здесь. И Питер обожает других детей. Ты можешь наблюдать это каждую неделю в церкви. Кроме этого, я собираюсь увидеться с Элен. Хочу, чтобы ты встретился с ней снова. Я хочу... О, Джеральд, я хочу свободы, даже если она должна прийти за счёт некоторого неудобства. Я хочу свободы для нас обоих, и для Питера, и для нашего второго ребёнка.
– Тогда мы поедем, – решил Джеральд. – Мистер Доунс, я надеюсь, Вы знаете, что делаете. Но это несправедливо. Как говорит моя жена, Вы не можете быть ответственным за то, что мы решили сделать. Давайте тогда проясним ситуацию. Я увижу Элен, а Присс примут в обществе. А Питеру будет с кем играть. Мы отправимся утром? Или в Сочельник? Ты действительно уверена, Присс?
– Полностью, дорогой. – Она улыбнулась ему со спокойствием, которое вряд ли ощущала.
Но Эдгар, также внешне решительно настроенный, дрожал весь внутри от мысли, что он собирался сделать.
Сэр Джеральд и его жена одновременно бросились по направлению к сыну, который был поглощен созданием невероятной путаницы из ярких нитей.
