Текст книги "Смертные тени"
Автор книги: Мелисса Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Мелисса Марр
Смертные тени
Посвящается Эйше и Дилану, моим удивительным «зверюшкам». Быть вашей матерью – это воистину привилегия. (Сомневаетесь? Я люблю вас все больше и больше и буду любить всегда. Здесь я добавляю смайлик с улыбкой. Удачное завершение посвящения, вы не находите?)
БЛАГОДАРНОСТИ
Энни Хопп продолжает оставаться моей защитницей и судьбой. Я благодарна ей за то и другое. Без сражений, которые Энни бок о бок со мной вела за нас обеих, эта книга получилась бы куда зауряднее.
Книгу в одиночку не создашь. В издательстве «Харпер» к этому приложили руки немало замечательных людей, проявивших заботу о книге (и попутно обо мне), и, хотя я знакома далеко не со всеми, всем им я выражаю искреннюю признательность за их помощь. Особая благодарность тем, кто работал непосредственно со мной: непревзойденному специалисту по печати Мелиссе Бруно, агенту по авторским правам и сущему ангелу Джин Макгинли, мудрой Сюзанне Дальен, богине художественного оформления Элисон Доналти и всевидящей Сьюзен Кац.
Спасибо моим читателям; в особенностям тем (Мегги, Марии, Фионе, Тигру, Мег, Тегану, Эйне, Карей, Эшли и всем остальным), кто не только приходил на встречи со мной и презентации моих книг, но и гулял со мной по вечерам, выезжал полюбоваться чудесами подводного мира и кто сидел со мной за одним столом во время моей поездки. Мне очень дорого то, что вы не жалели своего времени, общаясь со мной «вживую», в письмах и в Интернете.
Огромная благодарность Марку Таккеру за отыскание прототипа Эни; Джен Барнс, Рэйчел Винсент, Джанине Фрост и Эйше – за вычитывание рукописи; Меррили Хейфец – за то, что почти всегда превосходила мои ожидания; Джанине – за придуманное заглавие; Сьюзен – за подсказки и очень ценную мантру, защищающую работу; Нейлу – за внимание и мудрость.
Хочу особо поблагодарить итальянское издательство «Фаци», сделавшее мои книги доступными для итальянских читателей. Спасибо вам, Элидо Фаци, Памела Руффо, Мария Галеано и Кристина Марино, не только за вашу заботу, проявленную обо мне и моей семье, но и за то, что помогли мне безнадежно влюбиться в Рим. Еще раз спасибо!
И еще благодарности. Весьма необычные, поскольку эти люди едва ли увидят мои книги, но без их творчества я вряд ли написала бы серию «Коварная красота». Я вообще не могу писать, когда не звучит музыка; так что для каждой книги я выбирала песни, которые слушала снова и снова. За косвенную помощь в создании этой книги хочу поблагодарить Эни Ди Франко (да, моя Эни названа в ее честь), а также группы «She Wants Revenge» и «The Kills». Ну а за все книги этой серии искренне благодарю Мэрилина Мэнсона, Мейнарда Джеймса Кинана, Дэмиена Райса и Тори Эймос. Их творчество воодушевляет меня.
И как всегда, сердечная благодарность моим родителям, моим детям и моему мужу. Без вас всех мой мир попросту рассыпался бы.
ПРОЛОГ
Конец XIX века
Девлин замер, не сводя глаз с приближавшейся к нему призрачной девы. Она шла, в лицо ей дул ветерок, но перо на шляпке и темные локоны, обрамлявшие лицо, оставались неподвижными. Воздух ее не касался, и Девлин стал сомневаться в том, что и ему удастся дотронуться до нее.
– Кажется, я сплю. Или заблудилась, – смущенно пробормотала дева.
– Вот именно, заблудилась.
– Я отдыхала. Вон там. – Она махнула рукой назад, потом робко улыбнулась. – Я была в пещере, и она как будто тоже исчезла. Может, я продолжаю спать?
Появление призрачной девы озадачило Девлина. Всех, кто являлся в Страну фэйри без приглашения, нужно было препроводить к Высокой королеве или убить, если он, Девлин, сочтет их слишком опасными. В обязанность Девлина входило поддержание порядка, а это означало – делать все, что способствовало благополучию королевства.
– Ты отдыхала в пещере? – спросил Девлин.
– Я поссорилась с моим сопровождающим.
Дева вздрогнула и скрестила руки на груди.
Одета она была не по моде этого сезона, хотя и не безнадежно старомодно.
Девлин молчал, и дева продолжала:
– Вы похожи на джентльмена. Должно быть, где-то поблизости находится ваше имение? Наверное, там живет ваша матушка и сестры? Тетушка считает, что я не ровня знати, но она… не рассердится, если вдруг обнаружит меня без сопровождения, однако в обществе джентльмена.
– Я не джентльмен, – отрезал Девлин.
Призрачная дева побледнела.
– И невинным созданиям вроде тебя я бы не рекомендовал знакомиться с моими сестрицами. А матери у меня нет, – добавил он. – Возвращайся-ка ты туда, откуда пришла. Можешь считать, что тебе приснился дурной сон. Уходи отсюда.
Призрачная дева оглядывала окружающий ландшафт Страны фэйри: тоненькие, словно сплетенные из паутины гамаки, что висели на деревьях, розовое, с золотистым оттенком, небо (таким его сделала сегодня прихоть Высокой королевы). Затем ее взгляд остановился на Девлине.
Девлин не шевельнулся, позволив ей рассматривать себя. Дева не дрогнула, заметив его переливчатые волосы и необычный для людей разрез глаз. Она не испугалась, созерцая его узкое острое лицо, и не удивилась, что он стоит неподвижно, точно статуя. Девлин сам не знал, какой реакции ожидал. Его еще никогда не разглядывали столь пристально, приняв за смертного человека. В мире людей он маскировался, чтобы внешне не отличаться от них. Здесь же был таким, какой он на самом деле, из тех, кого называли «окровавленными руками» королевы. Так что суждение этой девы о нем могло быть отнесено к разряду уникальных.
Призрачная дева покраснела, но продолжала храбро глядеть на него.
– Вы определенно похожи на доброго человека.
– И опять ты ошиблась. – Он сделал шаг в ее сторону. – Я служу Высокой королеве фэйри и поддерживаю порядок в ее королевстве. В этом мое назначение. Я вовсе не добр и уж тем более не человек.
Призрачная дева лишилась чувств.
Девлин прыжком подскочил к ней, чтобы не дать упасть и плавно опустить на землю. Сделав это, он сразу же отдернул руки. Он не мог бы удержать бестелесное создание, а вот она вполне могла бы поселиться в его теле, как в своем собственном. И похоже, проникла туда.
«Сэр», – зазвучало у него в голове.
Девлин не мог пошевелиться. Тело его не слушалось. Он по-прежнему оставался самим собой, но призрачная дева действительно проникла к нему под кожу.
«Двигаться можешь?» – мысленно спросил Девлин.
«Конечно».
Она села, и это движение вытолкнуло ее из тела Девлина.
Он сглотнул, ощущая всплеск странных, незнакомых эмоций, пронесшихся через его тело. Девлин почувствовал себя раскрепощенным и возбужденным. Он ощутил еще много такого, что выходило за рамки правил, установленных Высоким двором, и ему это понравилось.
Призрачная дева подняла руку, намереваясь дотронуться до него. Рука прошла сквозь его тело, как сквозь воздух.
– Скажите, я ведь не сплю?
– Нет, не спишь.
В нем вдруг проснулось желание оберегать ее – этого найденыша из мира смертных.
– Как тебя зовут? – спросил Девлин.
– Кэтрин Рей О'Флаэрти, – прошептала она. – Если я сейчас не сплю, значит, вы – неземное создание.
– Незем…
– У меня есть три желания!
Восторженно распахнув глаза, она хлопнула в ладоши.
– Ой, чего бы мне пожелать? Настоящей любви? Вечной жизни? Конечно, никаких пустяков вроде модных платьев. А может, я просто хочу сохранить свои желания.
– Желания? – переспросил Девлин.
– Вы не можете заставить меня прямо сейчас высказать желания. – Дева расправила плечи и поглядела на него. – Я читала книги. Я знаю: некоторые сомневаются в доброте вашего народа, а я вот ни на секунду не поверю, что вы можете быть злым. Только добрым. Да вы сами на себя посмотрите!
Девлин нахмурился. Он не тратил время на пустые размышления и прочие глупости. Он делал только то, что требовалось его королеве… почти все, исключая моменты наслаждений, которые он себе позволял в мире смертных. Королева знала о его слабостях, но смотрела на них сквозь пальцы.
«А если я позволю себе подобную слабость здесь, повредит ли это фэйри?» – мысленно задался вопросом Девлин.
Стоявшая перед ним особа была призраком смертной девушки и не представляла угрозы для Высокой королевы.
«Если я ее здесь оставлю, это не будет нарушением порядка».
Девлин попытался улыбнуться.
– Вот что, Кэтрин Рей О'Флаэрти. Если ты собираешься остаться в нашем мире, человеком тебе уже не быть. Ты будешь называться сидийкой [1]1
Обитательница Сида – потустороннего мира, как он называется в ирландской мифологии. (Здесь и далее прим. перев.)
[Закрыть], фэйри или феей.
– Я согласна на эти названия… потому что я остаюсь.
Она не без труда поднялась на ноги.
– Знаете, я читала книги преподобного Керка. В библиотеке у моего дяди достаточно книг о вашем народе. И еще я читала сказки мистера Лэнга. Такие прекрасные…
– Книги не совпадают с реальностью, – перебил ее Девлин, глядя ей в глаза. – И мой мир не всегда добр к смертным.
Ее взгляд утратил недавнюю восторженность.
– Наш мир тоже не всегда добр к смертным.
– Ты права.
Девлин посмотрел на нее и ощутил волну приятного любопытства.
Кэтрин Рей подошла к нему ближе.
– Если я вернусь в свое тело, я буду жить? Сколько времени там прошло, пока я находилась здесь?
– В каждом мире время течет по-разному. Я же не знаю, как долго ты бродила по миру фэйри, прежде чем мы встретились. Если останешься, ты и здесь можешь умереть. Высокая королева не любит, когда в ее владения забредают незваные госта.
Девлин старался улыбаться как можно ласковее. Такую улыбку на его лице видели очень редко.
– Если она узнает о твоем присутствии… – начал он, но Кэтрин Рей его перебила:
– Так я могу назвать три желания?
– Можешь.
У фэйри не было обыкновения исполнять желания смертных, однако сейчас ему захотелось сделать приятное этой странной девушке.
Она вздернула подбородок.
– Итак, мое первое желание – чтобы вы берегли меня от опасностей… Простите, я ведь даже не спросила вашего имени.
Девлин поклонился.
– Я – Девлин, брат и советник Высокой королевы, ее ассасин и хранитель порядка.
Призрачная дева пошатнулась, будто снова собиралась упасть в обморок.
– А с этого момента – еще и защитник Кэтрин Рей О'Флаэрти, – поспешно добавил Девлин.
Он никогда и никого не мог назвать своим. Своим другом или просто тем, кому можно довериться. У него не было возлюбленных. Девлин толком и не знал, имеет ли он на это право. Главным его долгом было служение королеве, двору и Стране фэйри. Девлин был создан, чтобы служить, и это являлось его доблестью и смыслом жизни.
Но ему было очень одиноко.
Он посмотрел на Кэтрин Рей О'Флаэрти. У нее не было ни тела, ни власти, ни обязательств.
«Ну какой вред королевству может нанести эта призрачная дева?» – подумал Девлин.
Конец XX века
Войдя в зал торжеств, Девлин нашел там только Высокую королеву. В центре зала, среди каменных колонн и тканых шпалер, струился водопад. Струи рисовали в воздухе туманные картины, затем вода текла дальше и исчезала в одной из дальних стен. Высокая королева внимательно смотрела на эти картины, видя в них нити возможных событий будущего. Всего лишь возможных, однако Сорша постоянно следила за вероятными вариантами. Если замечала нарушения и они находились в пределах мира фэйри, Высокая королева заранее исправляла их. Если же нарушения угрожали миру смертных и как-то были связаны с ее интересами, она отправляла разбираться с этим Девлина.
Он подошел к подиуму, на котором стоял трон Сорши, его сестры-королевы. Уже целую вечность Девлин служил королеве «окровавленными руками». Он был создан для жестоких действий, но работал для двора Порядка.
Не отводя глаз от туманных картин, Сорша встала и протянула руку, зная, что Девлин окажется там, где ее рука.
Так было всегда. Целую вечность. Однако уверенность, что ее рука найдет руку Девлина, вовсе не означала доверия королевы к брату.
Он почтительно сжал ее руку, затем осторожно выпустил. Сорша двинулась по залу. Девлин пошел следом.
– Взгляни на них, – сказала Сорша.
В воздухе появилось лицо смертной женщины. Миловидное лицо сердечком, каштановые волосы и оливково-зеленые глаза. Рядом с женщиной в комнате возились две маленькие девочки, и одна упоенно тузила другую. Впрочем, другой это нравилось, ибо они обе весело хихикали, катаясь по полу.
– Меня интересует младшая из детенышей.
Высокая королева умолкла. Ее лицо стало мягче, будто она тосковала по этому ребенку и хотела поскорее его увидеть. Потом картинка растворилась в тумане, и лицо Сорши приняло прежнее выражение.
– Нужно исправить положение.
– Прикажешь мне доставить девочку сюда? – спросил Девлин.
Он омыл руки в холодной воде, что, миновав водопад, текла по залу – главному залу его королевы, его сестры, которую он привык считать и своей матерью. В ее повелении не было чего-то необычного; Девлин и прежде доставлял во дворец Сорши визжащих детишек, молчаливых художников, музыкантов и даже безумцев. Всех, кого прикажет королева. Изъятие из мира смертных обычных людей и полукровок было привычным делом, однако вовсе не таким приятным, как некоторые иные задания.
– Нет. – Сорша повернулась к нему и некоторое время глядела на брата. – Эта девчонка никогда не должна пересекать пределов Страны фэйри. Никогда.
Сорша подошла к потоку, и полы ее платья коснулись воды. Высокая королева чуть приподняла подол и погрузила босые ноги (она всегда ходила босиком) в ледяную воду. На краткий миг Девлин увидел Соршу в ее истинном обличье: свечу с неярким пламенем, окруженную тьмой хаоса. Ее огненные волосы слегка развевались на ветру, но ветер появился лишь потому, что Сорша так пожелала. Вместо прохладного зала их окружили жаркие, плодородные джунгли. Но джунгли тоже просуществовали всего лишь мгновение, сменившись пустыней, а затем привычным залом. Окружающий мир отражал любую мимолетность мыслей Сорши. Всё в мире фэйри подчинялось ее воле. Она была источником и создательницей (в том числе и создательницей Девлина). Она была порядком и жизнью. Без ее воли могла существовать только она сама и ее сестра-близнец Бананак.
– Тогда каким будет твое повеление? – спросил Девлин.
– Порою для поддержания порядка нужна смерть, – не глядя на него, ответила Сорша.
– Смерть этого ребенка?
– Да, – бесстрастно ответила Сорша.
Она приказывала убить девочку, однако в голосе ее не звучало волнения, лишь бесстрастная уверенность. Сорша, олицетворение разума, была уверена в своем месте, занимаемом во вселенной, и в своей правоте.
– Этот ребенок родился при Темном дворе. Она дочь Дикой охоты, самого Габриэла. Если она останется жить, то существенно усложнит жизнь нам, а этого не должно случиться.
Сорша вошла в воду. Течение воды прекратилось. Водопад смолк, и ее слова были единственными звуками в зале, внезапно погрузившемся в тишину.
– Исправь это, брат.
Девлин поклонился. Сорша продолжала глядеть на замерший водопад. Девлин повернулся и вышел. Сорша знала, где он сейчас. Водопад снова зашумел. Теперь, когда Девлина здесь не было, звук воды стал громче.
«Ей не обязательно на меня смотреть. Она и так знает, где я и что со мной».
Эта мысль в очередной раз мелькнула у него в голове. Иногда Девлин пытался понять, какую часть его жизни способна видеть Сорша. Он жил по ее воле, жил для нее и подле нее. «Но я не целиком принадлежу ей». Эту истину Сорша помнила всегда. Они с Бананак создали его из праха, по необходимости, с помощью воли и магии. Первого фэйри мужского пола. Чтобы существовать в их мире, им требовалось не только женское, но и мужское начало. Требовалось равновесие.
«Ты нам брат, а не сын, – постоянно твердила ему Сорша. – Как и у меня, у тебя нет родителей».
Порядок и хаос сотворили его, словно вырезали из камня статую, первый и единственный раз работая сообща. Черты его лица вышли слишком резкими, но он не выглядел чрезмерно суровым. Его губы, слишком полные, никак не вязались с чересчур холодными глазами. В Девлина обе сестры вложили лучшие свои черты. Если у Бананак волосы были цвета темнейшей ночи, а у Сорши – цвета языков пламени, волосы Девлина получились переливчато-белого цвета, в котором слились все цвета. Его глаза были черными, под стать волосам Бананак. От нее он унаследовал силу, но не получил ни капли ее безумия. Сестры наградили его высоким ростом; Сорша передала ему свою любовь к искусству, но не наградила своей внешней сдержанностью. Они создали фэйри необычайной красоты и такой же необычайной жестокости.
А потом обе веками сражались, чтобы завоевать его верность.
ГЛАВА 1
Наши дни
Эни рванула на себя боковую дверь конюшни. Вообще-то эта конюшня была одновременно и гаражом. Помещение, напоминавшее пещеру, собрало в себе множество запахов. Пахло дизельным маслом и соломой, выхлопными газами и потом животных. За стенами конюшни многие существа сохраняли вид автомобилей и мотоциклов, но внутри, в своей безопасной гавани, они могли принимать любой мыслимый (и немыслимый) облик. Один из коней взгромоздился на карниз под потолком. Он представлял собой нечто среднее между орлом и львом, и его массивное тело покрывали перья вместе с шерстью. Другие кони стояли рядом с мотоциклами, легковыми машинами и грузовиками. Здесь даже был один верблюд.
Гончий с тряпкой в руке оторвался от полировки матово-черных и хромированных поверхностей мотоцикла «харлей». Тряпка была сделана из ткани, производившейся в Стране фэйри специально для ухода за конями.
– Челу ищешь? – спросил он.
– Нет, – Эни остановилась в проходе, не решаясь вторгаться в его пространство. – Не Челу.
С отцовской полупостоянной подругой она чувствовала себя вполне комфортно, однако Чела стремилась быть мамашей в большей степени, чем Эни могла допустить. Да и отцовские притязания очень напоминали занудство смертных отцов. Эни не хотела получить точную копию обычной смертной семьи. У нее была своя семья: Кролик и Тиш – ее полубессмертные брат и сестра. Весь минувший год, с тех пор как стала жить при Темном дворе, Эни питала надежды на нечто иное. Ей хотелось стать настоящей участницей Дикой охоты, полноправным членом отцовской стаи. Но этого не случилось.
Гончий, не прекращал своего занятия, мельком взглянул на нее.
– Габриэла здесь тоже нет.
– Знаю. Я никого и не разыскиваю.
Эни подошла к стойлу.
– Мне просто нравится здесь бывать.
Гончий поднял голову и посмотрел вдоль прохода. Час был ранний, и никто из гончих в это время сюда не приходил. Но в конюшне толклось более двух десятков коней, а потому чужих глаз все равно хватало.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил он у Эни.
– Вообще-то да.
Эни привалилась к стене. Досадно было бы не пофлиртовать с гончим, хотя оба знали, что дальше флирта дело не пойдет.
– Хочу немножко радостей, немножко опасностей. Покататься хочу…
Гончий устремил на нее мерцающие зеленые глаза.
– Заручись согласием босса, и я охотно тебя покатаю.
Эни знала: ее глаза сейчас мерцают такой же энергией, какую она видела в глазах гончего. Они оба были рождены Дикой охотой. Существа, мчащиеся по земле, сеющие ужас, несущие возмездие и не связанные никакими рамками. Они были клыками и когтями фэйри, ныне живущие в мире смертных, к которому их привязал Габриэл.
Габриэл загрызет любого, кто дотронется до его доченьки.
– Сам знаешь: он не позволит, – вздохнула Эни.
Здесь правила устанавливал ее отец. Правило, касающееся Эни, было простым: он позволит встречаться с ней только тому, кто выстоит в поединке с ним.
– О чем задумалась?
Она посмотрела на гончего, но не ответила.
– Не будь ты его дочкой, я бы рискнул, но становиться у Гейба на дороге… знаешь, как-то не хочется.
Эни вздохнула, но не от разочарования, а от напрасных ожиданий услышать другой ответ.
– Знаю, – буркнула она.
– Убеди отца, что ты не свернешь себе шею, и я первый повезу тебя кататься. Обещаю.
Гончий наклонился и быстро поцеловал Эни в губы.
Поцелуй был мимолетным, но уже в следующую секунду гончего оторвало от Эни и швырнуло к противоположной стене. Он шмякнулся о деревянные планки, и стук удара заглушил выкрикиваемые ругательства.
– Не тронь моего щенка.
Посреди прохода стоял Габриэл. Он широко улыбался, но поза его была угрожающей. Габриэл управлял Дикой охотой, и потому угрозы были для него столь же естественны, как дыхание.
Лежащий на полу гончий оперся о деревяшку и осторожно пощупал затылок.
– Черт тебя побери, Габриэл. Я же ее не трогал.
– Ты коснулся ее губами. По-твоему, это «не трогал»?
Эни встала перед отцом и ткнула его в грудь.
– Я не каменное изваяние. И они тоже. Или тебе странно, что мужчин тянет к женщинам?
Габриэл бросил на нее сердитый взгляд, но руки на дочь не поднял.
– Я Габриэл. Если кто забыл, это не имя, а звание. И ответственность. Стаей командую я. Если кто-то из них, – он оглянулся на все еще лежащего гончего, – хочет заявить о своем желании встречаться с тобой, им достаточно сказать об этом вслух.
– Я ей отказал, – заявил гончий.
– Надеюсь, не из-за каких-то там ее изъянов? – взревел Габриэл.
– Нет, что ты. – Гончий торопливо вскинул руки. – Гейб, она очень даже хороша… но ты же сам запретил.
Не глядя на гончего, Габриэл протянул ему руку.
– Прости… Я… дотронулся до тебя, – пробормотал гончий, бросив боязливый взгляд на Эни.
– Ябеда, – поморщилась Эни.
– Прости, Габриэл. Больше такого не повторится.
Гончий взгромоздился на мотоцикл и выкатился с шумом и ревом, на какие был бы не способен двигатель настоящего «харлея».
На мгновение в конюшне стало совсем тихо. Даже кони замерли.
Габриэл подошел к дочери и взъерошил ей волосы:
– Мой чудесный щенок. Этот пес тебя не заслуживает. Никто из них.
– Ты бы предпочел, чтобы я тут изголодалась до полусмерти, – сказала Эни, отталкивая его руку.
– Но ты совсем не голодная, – усмехнулся Габриэл.
– Была бы, если бы подчинялась куче твоих правил, – огрызнулась Эни.
– Если бы ты подчинялась моим правилам, их было бы куда меньше.
С этими словами Габриэл нанес удар. Эни увернулась. Девчонка обладала правильной реакцией, однако он бил не со всей силой и не вложил в удар всю тяжесть своего веса. Он берег ее, словно маленькую. Для Эни отцовская забота была хуже пощечины. Считай он ее неотъемлемой частью стаи, он бы вел с ней поединок, как со всеми остальными гончими. И учил бы ее премудростям боя.
«Он бы принял меня в стаю», – чуть не плача, подумала Эни.
– Знаешь, Гейб, меня уже воротит от твоей отцовской заботы, – бросила она Габриэлу и побрела к выходу из конюшни.
Габриэлу было не проникнуть в чувства дочери. Как и в чувства очень и очень многих обитателей Темного двора. Гончие питались иными субстанциями, и потому эмоциональный мир Эни был им недоступен. Гончие не могли того, что могли все остальные, и это делало их поведение и поступки еще более жестокими. Особенность, выгодная и для гончих, и для Темного двора в целом. Фэйри Темного двора питались темными эмоциями, тогда как гончим для питания требовался физический контакт. Стая нагоняла страх и ужас, насыщавшие двор, а двор давал столь нужные гончим контакты. Эни была исключением из правил: она питалась тем и другим.
И собственная «исключительность» ее вовсе не радовала.
– Эни! – окликнул ее Габриэл.
Она не остановилась. Не хватало только, чтобы он увидел слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз.
«Одно из доказательств моей слабости», – хмуро подумала она и махнула рукой через плечо.
– Я все поняла, папочка. Я мешаю вашей стае.
– Эни!
Она была уже у двери. Слезы текли по ее щекам, но девушка не оборачивалась.
– Обещай мне соблюдать правила, и тогда я, пожалуй, разрешу тебе взять на вечер коня Челы.
В его голосе ощущалась надежда, которую Габриэл не решался высказать вслух.
– Конечно, если Чела согласится.
Эни резко обернулась.
– Правда? – улыбаясь, спросила она.
– Да.
Габриэл не шагнул к ней и удержался от комментариев по поводу мокрых от слез щек.
– Как видишь, не такой уж я плохой отец, – потеплевшим голосом добавил он.
– Возможно.
– Просто мне не хочется думать, что ты… готова шею себе свернуть, только бы добиться своего.
Габриэл сложил брошенную гончим тряпку, глядя больше на кусок ткани, чем на дочь.
– Айриэл говорил, что ты неплохо осваиваешься. Я у него спрашивал. Проверим.
– Знаю, – коротко ответила Эни.
Она мотнула головой, убирая волосы со лба, и попыталась думать связно и разумно. Самое скверное – ей было известно обо всех отцовских шагах, предпринятых в отношении ее. О том, что он доверяет Айриэлу, Челе, свой стае. Он ведь никогда сам не растил дочь. Несколько последних месяцев, прожитых ею здесь, – вот и весь его родительский опыт. Но ведь и она никогда ранее не ощущала голод, испытываемый только членами стаи. Ощущение это было для нее совсем новым.
Чела согласилась. Правда, Эни сначала пришлось выслушать еще одну порцию нудных правил, сводившихся к нехитрой истине: «Держись поближе к Габриэлу и слушай, что он говорит». Эни пообещала не отрываться от стаи и вместе с отцом вернулась в конюшню.
– Если коню Челы понадобится что-то сказать, он скажет мне, а я передам тебе.
Очередное отцовское напоминание о том, что ей не дано слышать коня Челы (и, возможно, никогда не будет дано), прозвучало громогласно и с каким-то зловещим оттенком. Габриэл говорил с Эни, а сам уже чувствовал усилившуюся связь с гончими, заполнявшими конюшню.
Где-то вдали послышался вой, напоминавший завывание ветра. Эни знала: его слышат только принадлежащие к стае Дикой охоты. Однако и смертные, и фэйри ощущали его дрожью, вдруг пробегавшей у них по коже. Некоторым людям казалось, что к ним мчатся машины полиции и «скорой помощи», торопясь сообщить о внезапных смертях или ужасающих происшествиях.
Обычный звук, сопровождающий выезд Дикой охоты.
Эни смотрела на собирающихся гончих, на пронзительное мерцание зеленых глаз, на почти прозрачные облачка их дыхания. Волки теснились в том углу, где не было коней. Вскоре они побегут между копытами коней – живые комки шерсти и зубов. Кони и волки ждали сигнала Габриэла. Даже здесь, в конюшне, воздух был проникнут ужасом, словно наэлектризован перед грозой. Тем, кто не принадлежит к Дикой охоте, скоро станет очень трудно дышать. На прилегающих улицах смертные начнут сжиматься от непонятного страха, укрываться в своих домах или бежать куда глаза глядят. Останься они, им все равно было бы не увидеть лик Дикой охоты. Им и в голову не придет, что это за стихия. Но у смертных есть привычка втискивать неведомое в рамки привычных объяснений. Землетрясение, катастрофа на железной дороге, надвигающийся ураган, крупная уличная драка. С упрямством невежд они будут яростно цепляться за свои дурацкие догадки. Правда, чаще всего им бывает не до догадок. Они опрометью бегут, не разбирая дороги. Таков порядок вещей: добыча убегает, хищники ее преследуют.
Габриэл, ее отец, собирал стаю.
Они готовились выехать. У Эни по коже бежали мурашки, она закусила гy6y, изо всех сил удерживаясь от желания поторопить отца с подачей сигнала. Потом остервенело вцепилась в выступ деревянной стены, видя, как побелели костяшки пальцев. Она с дрожью глядела на ужасающую красоту стаи.
«Если бы только они были моими… Я была бы тут на месте».
Габриэл подошел к ней.
– Ты мой щенок, Эни, – сказал он, касаясь своей тяжелой рукой ее щеки. – Чтобы быть достойной тебя, любой гончий должен иметь смелость заявить об этом и выдержать поединок со мной. Он должен быть достаточно силен, чтобы вести других.
– Я хочу их вести, – прошептала Эни. – Хочу быть их Габриэлой.
– В тебе слишком много смертной природы, чтобы управлять ими.
Глаза Габриэла сделались чудовищными. Теперь он был воплощением ужаса, смерти, кошмаров… всего первозданного страха, не имевшего имени.
– И в тебе слишком много моей природы, чтобы держаться в стороне от охоты. Прости, дочка.
Эни выдержала отцовский взгляд. Что-то звериное и первозданное в ней понимало его слова, понимало, почему ей не ужиться ни с Кроликом, ни с Тиш. Ни брат, ни сестра не обладали свирепостью отца. А Эни отчаянно хотелось быть такой же свирепой. Гончие садились на коней. И они, и сама Эни отлично знали: Габриэл убьет ее, если только она его ослушается. Это была необходимая ей узда, заставлявшая хоть в чем-то придерживаться правил.
– Я не могу отобрать у тебя охоту, – сказала Эни, сверкнув зубами. – Пока не могу. Возможно, в будущем я тебя удивлю.
– Я горжусь, что у тебя есть такие желания, – ответил Габриэл.
На мгновение гордость в глазах отца стала средоточием ее мира. Она не чужая в стае. На этот вечер ее включили в число гончих. Отец уступил.
«Если бы я всегда была рядом с ними».
Но все кони имели своих хозяев, а смертная кровь Эни означала, что ей никогда не стать преемницей Габриэла и не возглавить стаю.
Ощущение принадлежности…
Этого мало, этого явно недостаточно, но это уже что-то.
Затем из уст Габриэла вырвался вой, отличавшийся от любых иных завываний мира смертных и мира фэйри. Гончие подхватили этот вой. И Эни тоже.
Габриэл одним движением усадил ее на коня Челы.
– Выезжаем, – рявкнул он.
