Текст книги "Наследие ван Аленов"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24
Шайлер

Джек провел Шайлер жилыми улицами острова Сент Луис, через мост, соединяющийся с “Isle de la Cite”, она мельком заметила Нотр Дам, когда они миновали площадь и забежали на ближайшую станцию метро.

" Куда мы направляемся?" спросила она тяжело дыша, как только они перепрыгнули через заблокированные турникеты. Уже час как поезда не ходят.

" Туда, где будем в безопасности," сказал он,когда они добежали до края пустой платформы: Шайлер уже была знакома с эстетикой метро, но все еще поражалась, каким прекрасным даже простое метро может быть в Париже. Тоннель освещался шароподомными лампами в стиле Art Deco, кидая приглушенный очаровательный свет на предстоящий путь.

" Под нами находится старая станция; ее закрыли, когда отстроили метро," сказал Джек, открыв тайную дверь, спрятанную в самом конце станции, и повел ее пыльными ступенями вниз. Казалось время на тайной станции остановилось, как будто только вчера путешествующие ожидали паровоз, который отвезет их в пункт назначения.

Шайлер и Джек шли по старым железнодорожным путям, пока пути не кончились, и туннели превратились в пещеры, ведущие дальше и более старое подземелье. Темнота накрывала их словно одеяло, Шайлер был рада что обладала theilluminata, это был единственный способ, разглядеть Джека.

Извилистые узкие подземные пути напомнили Шайлер кое что, то что она видела в старой книге в Хранилище.

“Это…“? спросила она.

“Лютеция.” кивнул Джек.

Древний галлийский город. Когда вампиры завоевали Галлию, римляне Голубой Крови назвали место в честь болот, которые окружили эту территотию. Вампиры построили огромную сеть туннелей под городом. Красная Кровь полагала, что все, что осталось от Лютеции, были остатки амфитеатра в латинском квартале. Они не знали, что большая часть города осталась неповрежденный, в катакомбах глубоко под землей.

В отличие от темницы под отелем Ламберт, катакомбы Лютеции были заполнены свежим воздухом. Они были чисты. Защищенный какимто заклинанием, предположила Шайлер. Не было никаких крыс, скребущихся в стенах, никакого запаха сточных вод и гнили.

“Как ты думаешь, он все еще следует за нами?” спросила Шайлер, не отставая от Джека. Она чувствовала себя словно камертон, вибрирующей от страха. Они шли все глубже в пещеры, и Шайлер осознала, что неспособна ничего разглядеть в темноте, даже со зрением вампира.

"Надеюсь," ответил Джек.

Надеется? Пока они бежали, Шайлер понял, что туннели создавали лабиринт, с множеством различных коридоров, ведущих в тысячи разных направлений.

“Мы можем заблудиться сдесь навсегда,“ сказала Шайлер.

“В этом все дело,” ответил Джек. “Только Голубая кровь знает выход. На этих туннелях наложенно заклинание против animadverto. Попытайтесь вспомнить способ, которым мы сюда попали. Ты не сможешь это сделать.”

Он был прав. Она не могла вспомнить путь, который был странным и тревожным, потому что наличие зрения вампира походило на то, что ты смотришь шоу на DVR: ты мог перемотать к точно тому же самому месту и помнить все, каждые детали в комнате, каждый нюанс, каждое выражение на чьем – то лице, каждое слово, которое было произнесено. Таким образом именно поэтому Джек сказал, что он надеялся, что Левиафан следовал за ними, хотя Шайлер не была уверена, что простой лабиринт может остановить демона.

“Что насчет всех тех кого мы оставили позади?”

“Чарльз там. Он не позволит никакому злу приблизиться к ним,” сказал Джек. “Он следил за Левиафаном, в то время как я забрал тебя из комнаты. Он будет достойным противником демона.”

Они бежали милю за милей поподземелью. У SШайлер не было никакого способа узнать, где они были, и она надеялась, что Джек знает, что он делает. Шуилер думал, что ее сердце могло бы разорваться от напряжения, ее мускулы начинали сигнализировать. Как далеко они смогут бежать?

“Не далеко”, послан Джек. “Мы почти на пересечении. Пошли.”

Он провел их через узкий туннель, это было похоже на вырез в скале, столь тонкий и острый, что они должны были идти боком, медленно двигаясь вдоль стены, и наконец они вышли к чемуто похожему на перекресток, небольшое открытое пространство ведущее к семи различным коридорам.

“Где мы?”

“Под Эйфелевой Башней. Это – центр старого города и начало нового. Все туннели в конечном счете ведут сюда.”

“Все дороги ведут в Рим,” процитировала Шайлер. “Та же идея, да?”

“Вроде того.” Джек позволил себе улыбнуться.

Шайлер осмотрелась. Над каждым из семи коридоров были вырезанны символы, выглядевшие знакомыми. Она задавалась вопросом, где она видела их прежде, затем поняла: они вспыхивали на флагах китайских лодок. Они были символами каждого Большого Дома, на священном языке.

Над средним туннелем был символ, который продолжал символ на запястье Шайлер. Меч, вонзающийся во облака. Символ архангела. Также рядом с каждым входом в туннель были семь деревянных факелов, прислоненных к стене. Джек подошел к одному и провел рукой над ним, заставляя появиться маленькое белое пламя.

“Это называют дыханием Бога. Любой из Голубой Крови может принести свет к туннелям. Пошли, это – путь к выходу,” сказал он, склоняясь к крайнему левому коридору. Он осветил путь, в тот момент, когда темная фигура появилась с другой стороны.

Шайлер почти закричал, но ее голос оборвался в горле, когда она узнала человека в черном. Как Джек, он был одет в униформу Венатора.

“Отец?“ спросил Джек.

Чарльз Форс кивнул. Он одарил Шайлер обычным отстраненным, высокомерным взглядом, который, казалось он хранил специально для нее. Она задавалась вопросом, почему он решил помочь ей, когда в его каждом жесте было очевидно, что он не мог выдержать даже взглада в ее сторону.

“Хорошая работа, Джек. Они позади нас, пойманы в ловушку obsido в южном соединении, но оно не сможет держать их долго. Скорее, поднимайтесь по лестнице. К пересечению, где они не смогут перейти. Сейчасже.”

Маленькая дверь вела к лестнице. Шайлер начал бежать, перепрыгивая две, три ступеньки за раз, пока ее внезапно не потянуло вниз, отдаляя от ее спутников, что то похожее на тиски на ее ногах. Она падала по каменным ступенькам, от шока из за сильного удара по голове она на мгновение потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, она поняла, что поймана в ловушку в плотном, сером дыме, и чувство интенсивной, ненасытной радости наполняло ее. Это была радость врага, Шайлер поняла; они усиливали ее страх: поглощая его, пожирая егоо. Туман был непроницаем, тверд на ощуп, это выглядело аморфным, но у него была физическая плотность, невозможный вес, столь же твердый как прутья клетки или тюремной камеры.

Тогда она услышала их: звук как свист ветра сквозь деревья, или как скрежет мела по доске: проникновение. Это сопровождалось странным щелкающим звуком, как стук когтей по поверхности. Кликкликклак… копыта дьявола по крыше. Серебряная Кровь собиралась взять ее. Она была окружена и поражена. Нет. Она не сдасться, чтобы отчаяться; она будет бороться… но чем? Ей нельзя заснуть, нельзя поддаться настигшей ее сонливости.

Тогда она увиделав темноте сияющие глаза, потусторонний, зловещий, темно-красный пристальный взгляд, глаза, наполняющиеся адским огнем. Левиафан прибыл, чтобы закончить то, что он начал. Сверкающий свет просачивался через дым. Сначала Шайлер думала, что это был факел, и тогда она увидела, что это был меч. Он совсем не был похож на какой-либо меч, который она видела прежде. Меч ее матери сиял ярким белым пламенем: столь же чистый, как слоновая кость, и столь же красивый, как солнечный свет. Его лезвие было иное. Он был почти того же цвета что и дым: темно-серыми, обрамленным серебром, на нем были пугающие черные метки. он больше походил на топор, чем на меч, высеченный и примитивный, с потентой кожаной кобурой для ножен.

“Шайлер, беги?” проревел Джек. “ДАВАЙ!” Он вонзил свое уродливое лезвие в существо, или их было больше чем один? Это был только Левиафан или больше чем это?

Монстр кричал от боли, и теперь Шайлер могла почувствовать его страх. Увидела отражение того, что он увидел в ее глазах.

Потому что Джек преобразился. Он больше не существовал. Только Abbadon. Шайлер не хотела отворачиваться. Не хотела видеть, во что Джек превратился, но она увидела черный огонь, который окружал его, озарая его изображение и делая его славным и страшным, как мстительный, гневный бог. Страшная и ужасная власть, которая была не из этого мира, а не такого рода.

Шайлер не хотела признавать это, но Abbadon не так уж и отличался от Левиафана, демона, который возник из земли. Но она не могла думать об этом сейчас.

Вместо этого она побежала.

Глава 25
Блисс

Конечно, только потому что Блисс Разрешили контролировать свое тело время от времени, не означало, что вещи вернулись в обычное русло. Как только жизнь начинала казаться обычной, сразу возвращался Посетитель, и тогда она выпадала, выпадала снова до следующего раза. Она была в седле: с понедельника по среду, отсутствовала большую часть четверга, уикэнды превращались в пятно, и тогда она возвращалась!, она еще путалась в датах, думая, что это был четверг, но в действительности была суббота. Поскольку дни проходили, становилось более трудно приспособиться к времени, когда Посетитель возвратился, внезапно выбрасывая ее из света и мира, назад в холодное, пустое, лишенное памяти место.

Она решила, что в следующий раз когда это случится, она не позволит ему выкинуть ее. Должен быть способ остаться. Она должна узнать, что планировал Посетитель, к чему это все вело. Несомненно, Посетитель позволил ей иметь опять часть ее жизни, но кто знал продолжится ли это? И конечно, Блисс не хотелось разделяться. Она хотела всю себя назад. Она не могла жить так, словно она сумасшедшая. Были другие люди, о которых надо подумать думать. Посетитель был опасным, злым. Она не могла позволить случиться чему то похожему на то, что произошло в Рио, снова.

Мысль заставила ее внутренности заледенеть. Если бы только было больше показов мод, для выступлений, или больше вечеринок, чтобы отвлечь ее; но вещи своидились на нет в Хэмптоне, и было бы меньше оправданий для нее, чтобы отсутствовать в мире.

Она провела день, загорая на заднем дворе. Она была настолько бледна, она всегда сгорала, поэтому пользовалась французским солнцезащитным кремом, с SPF 100, с таким же эфектом вы могли просто носить одеяло. Она загорала, наслаждаясь, как солнце медленно нагревало ее тело. После года, нахождения в нигде, это был рай находиться на улице снова, сидеть на шезлонге, тихонько покачиваясь в середине бассейна, водить рукой по поверхности теплой воды.

Тогда она почувствовала это: затемнение… как тень, перекрывающая солнце, а затем толчок, Посетитель возвращался. Но вместо того, чтобы покорно позволитьему вступить во владение, Блисс вынудила себя остаться. Внутри своего сознания, Блисс сделала себя очень, очень тихой, свернувшись, как мячик, как тень напротив стены, так, чтобы Посетитель не заметил, что она слоняется поблизости. Она знала, инстинктивно, что он не должен понять, что она все еще там. Она старалась стать неподвижным океаном, без капли ряби на поверхности. Она вынудила себя сдерживаться. Каким-то образом, это сработало.

Посетитель был во главе, но она все еще оставалась там. На это раз, она могла видеть все, что он видит; она даже могла слышать его разговор (через ее голос). Они (теперь она думала о них, как о двух людях) встали, надевая одежду, затем шагнули в дом. Они перепрыгивали черезе две ступеньки и фактически ворвались в кабинет Форсайта.

Сенатор был дома на время летнего перерыва в конгрессе. Он сидел за своим столом с сигарой, и он вскочил увидев в дверях незванного гостя.

“Разве я не учил тебя стучать?” брюзжал он.

“Это я, Форсайт,“ сказал посетитель голосом Блисс.

“О! Мой лорд, я сожалею. Я очень сожалею. Я не знал, что Вы вернетесь так скоро,” сказал он, бросаясь в ноги Блисс. Вид Форсайта глазами Посетителя, смущал, непритязательный червь, присмыкающийся перед нею.

"Скажите мне, чем я могу быть вам полезен, мой господин," сказал сенатор, все еще стоя на коленях.

“Новости, Форсайт. Расскажи мне о Конклаве.”

Форсайт практически хихикал. Блисс никогда не видело столь самодовольного взгляда "отца", который говорил много о политическом деятеле.

"Мы не должны бояться это группки, мой лорд. Половина из них полагается на "слуховые аппараты" Красной Крови, чтобы слушать сообщения. Это действительно очень интересно. Говорил ли я Вам, что Амброуз Барлоу – теперь один из членов с правом голоса. Конечно Вы знаете его, как Британникуса."

“Britannicus…” сказал Посетитель. “Он действительно кажется знакомым.”

"Однажды он был Вашим помощником. Он привел детей в ванную." Посетитель нашел это невероятно забавным. "Очень хорошо. Я так понима., что тогда все приведено в движение? Венаторы не причиняют каких-нибудь неприятностей?"

"Не совсем.Все идет по плану. Чарльз Форс в Париже, о чем мы и говорили. Им легче манипулировать, чем с щенком," сказал Форсайт, заходясь в остром приступе смеха.

Глубокий смысл удовлетворения прошелся по Блисс. Новости сделали Посетителя очень счастливым. Как нежную кошку, которая только что сожрала целую клетку канареек.

"Очень хорошо. Очень хорошо. А мой брат?"

Форсайтдостал бутылку виски из под стола и наполнил два хрустальных бокала.

"Скажите слово и Левиафан нанесет удар. Девчонка в пределах его досягаемости. Ему будет достаточно легко поппасть на вечеринку. Кстати, вы посчитаете это забавным: мои источники доложили мне, что Чарльз не был приглашен на бал."

"Как хорошо, что он все еще держится." кивал Посетитель, звуча очень довольно. "Я всегда мог рассчитывать на свою дорогую сестру, чтобы быть столь долго недовольным. Это работает нам на пользу." Посетитель проглодил скотч одним махом. "А другая моя сестра, София?"

"Увы, она отказывается обнародовать информацию об Ордере. Она клянется, что не знает. Вы знаете, после года с Харбоном, она может говорить только правду."

“Я вижу.”

“Хорошие новости – Кингсли, и его команда все еще в лесу. Они шли по неверному следу в течение многих месяцев, не догадываясь, что их послали на бесполезную миссию.”

“Кингсли,” фыркал Посетитель. “этот предатель. Мы совсем скоро будем иметь дело с ним.”

“Что мы будем делатьс Софией? Мы продолжем держать Наблюдателя?” спросил Форсайт.

"Нет." Посетитель водил пальцем по краю пустого стакана, создавая небольшой, высокий звук. "Если моя сестра действительно не знает особенностей этих Семи, значит она – ничто для меня. Мне становится скучно из-за ее упорства. Уберите ее. Убейте." Его слова были опрометчивыми, импульсивно брошеными на них, но было что-то еще, что внезапно заставило Блисс почувствовать испуг. Когда Посетитель назвал Софию "сестрой", ей на ум пришло изображение: Джордан.

Говорил ли Посетитель о Джордан? А если так, значит ли это, что Джордан еще жива? Где? Как? Блисс почувствовала, что начала волноваться. Она должна успокоиться. Она хотела услышать больше… Она должна… Она дол;на выяснить…

Но было слишком поздно. Она была выброшена из света, назад в холод, одна и беспомощная, чтобы сделать что-нибудь с тем, что она услышала. Что долдно произойти в Париже? Почему они хотели, чтобы Чарльз Форс поехал туда? И София?, было ли это настояшим именем Джордан? Что планировал Посетитель для нее? И кто эта девушка, за которой следует Левиафан?

Было ли что-нибудь, что она могла сделать, чтобы предотвратить хоть что-то из этого? Или она собиралась просто ожидать пока наступит конец света, и все же быть беспомощной, чтобы сделать что-нибудь, но наблюдать за всем с первого ряда?

Глава 26
Мими

Она ударела по двери так сильно, что она свалилась на пол, создавая громкий шум. Но после, все стало тихим. Не было никакого сопротивление против ее вызова. Мими проползла через дверной проем, нащупывая на стене выключатель света. Когда она его включила, она увидела, что стоит посреди огромного беспорядка; все в этом месте было перевернуто и раскинуто.

"Гм, cмахивает на поле боя? сказала Мими Кингсли, гримасничая, окидывая все это убожество суровым взглядом. Мими зажала нос, пытаясь не дышать. "Что это?" спросила она, практически задыхаясь. Запах был сладкий и прогорклый(Приобретший неприятный запах и горький вкус вследствие порчи). Как будто что-то сгнило.

Кингсли покачал головой. Мими решила, что она действительно не хочет знать. Она могла слышать, как братья Леннокс ломают другую дверь. Они двигались по груде хлама.

Было что-то не нормальное во всем этом беспорядке, начиная с перевернутого дивана с порванными подушками, перьяот которых были повсюду, в каждых перевернутых и открытых ящиках стола и бюро, содержимое которых было вывернуто на пол. Там были пустые бутылки и раскиданные всюду газеты, остатки пищи, платсиковые обертки, грязные бумажные тарелки, полупустая пачка M amp;M’s, неоткрытая банка Ред Булла.

Что-то в этом беспорядке выглядело знакомым. Мими поняла, что она видела его прежде; городской дом Форсов был обокраден несколько лет назад, и в комнатах ее родителей рылись в этой же манере: все перевернуто вверх тормашками, все вывернуто. Она помнила, как странно было видеть шкатулку с драгоценностями Тринити по середине кровати, сломанной и пустой, среди разбросанной одежды и старых семейных фотографий, которые воры нашли в стенном шкафу. Это было точно также: тотже подчерк, каждый предмет в комнате был оценен и выброшен. Кто-то что-то искал. Кингсли подал Мими знак, чтобы она продолжала перемещаться, они медленно двигаться через прихожею. Они нашли две спальни, с таком же беспорядке, как остальная часть дома. Сэм и Тед, зашли со стороны кухни.

"Есть что-нибудь?" спрсил Кингсли, все ще держа на готове свое оружие. "Ничего, кэп."

"Этот еще не старый," сказал Кингсли, поднимая пакет с логотипом МакДональдс. "Он еще теплый. Осмотритесь," сказал он, приказывая им быть бдительными.

Мими продолжала осматриваться. Во время их ограбления в Нью-Йорке, воры ушли с ценностью в 4 миллиона долларов алмазами ее матери. Но ограбление не было худшим из этого. Она вспомнила, какой оскверненной она себе ощущала, думая о том, что какие-то незнакомцы находились в их доме. Один из них оставил чашку кофе на обеденном столе, оставляя уродливый след на дереве.

Это не было таким ужасным, как потеря камней, хотя Мими расстроена, что не унаследует эти драгоценности, это была принципиальная вещь: знать, что кто-то сейчас на твоем месте. Кто-то, кого не приглашали, неприятный, использовал ваш дом, как собственной детскую площадку. Остался грязный след на спинке ее кровати, крошки от печенья на белом коврике, следы шоколада (Мими надеялась, что это был шоколад) на ее постельном белье.

Приехала полиция, сняла отпечатки пальцев, и начала расследование, не то чтобы это помогло, конечно. Чарльз сказал, что большинство воров драгоценных камней имеют дела с черным рынком, где их ломали на части, камни замаскированные и стертые по системе продавались теневым лидерам на 5й Авеню. К счастью, страховка покрывала часть ущерба, так же, как и камни, так что не было реальных финансовых потерь, только сентиментальные ценности и чувства несправедливости.

Родители Мими перекрасили всю квартитиру за ночь и выходные. Домоправительница поступила верно. Однажды пришел страховщик, Тринити держала Гарри Винстона и несколько аукционных домов на коротком поводке. Спустя несколько месяцев Мими полностью забыла об этом: жизнь продолжалась.

Этот беспорядок, сделанный Серебряной Кровью, оживил ее воспоминания о той ужасной ночи. Чарльз мертвенно бледный, плачущая Тринити, и Джек, ударяющий кулаком о подушку кушетки. Mими взглянула на перевернутый вверх дном дом и заявила, “Мы перебираемся в люкс St. Regis.”

Что они по возможности искали здесь? Интересовалась Мими. Это была лачуга посреди джунглей. Что же спрашивается, могло иметь такую ценность для кого-либо? И где Джордан? Если они забрали ее отсюда, то почему они искали что-то? Мими встала на колени и порылась в хламе, пытаясь найти смысл вещей. Она отодвинула груду гнилого картона и обнаружила странный образец на ковре.

Следы.

Маленькие.

Двигающие или выходящие из ванной. Мими вошла в небольшое место. Эта комната также была перевернута вверх дном, дешевый пластиковый занавес был закреплен вокруг кольца, в ванной лежала груда полотенец, разбитое зеркало, битый стакан в крови. Были знаки борьбы, остатки борьбы…

Мими раздвинула полотенца. Там что-то было…

Спрятанное под упавшим душевым занавесом…

Мими оттолкнула раздавленную пластмасску своей ногой, ее сердце застучало… Могло ли это быть… Дрожащими руками она разобрала груды битого стекла и убрала груду грязных полотенец.

Там было меленькое, мертвое тело в ванной, одетое в грязную фланелевую пижаму. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Они опоздали; она чувствовала это. Они продвигались в тумане слишком медленно… Они были такими медлительными… Но, она все еще не хотела верить. НЕТ!

"Кингсли?" крикнула она. Она не хотела быть самой собой, когда переворачивала тело.