Текст книги "Наследие ван Аленов"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5
Мими

Вторжение в чье-то подсознание похоже на путешествие по новой планете. Внутренний мир каждого человека различен и уникален. Некоторые из них загромождены, наполнены темными и запутанными тайнами, которые запихнули на дальний край сознания, как непристойное нижнее белье и наручники, спрятанные за туалетным бачком. Другие же, так чисты и ясны, как весенний луг: все заполнено прыгающими зайчиками и падающими снежинками. Но это редкость. Душа этого парня выглядела довольно-таки стандартно, и поэтому Мими выбрала нейтральную территорию для его опроса, его ю

Кингсли протянул табуретку поперек парня из братсва. «Почему ты солгал нам?» – спросил он. В конгломерате Венаторы выглядели отчаянно щедрыми. Конгломерат сделал это для вампиров: создал их еще более красивыми, чем они были прежде.

"О чем вы говорите?" спросил парень, его лицо было озадаченным.

"покажи ему."

Мими нашла запоминающее устройство и стала играть им на телевизоре, расположенном на кухонной столешнице.

«Ты помнишь эту ночь?» – спросил Кингсли, поскольку они заметили, что парень из братства выходил на балкон отеля и видел высокого человека, несущего связку детского размера за пределы ворот курорта. «Ты помнишь этого человека?»

Джордан Левеллин пропала больше года назад. Одиннадцатилетняя девочка была похищена из ее гостиничного номера в тот же момент, когда членов Конклава на их вечеринке истребляла Серебряная Кровь.

Венаторы просмотрели память каждого в отеле, кто был в ту ночь, когда маленькая девочка исчезла, память каждого гостя, каждого сотрудника, от охраников до горничных, все без толку. Левеллины были сильно травмированы, чтобы чем-то помочь. Это было понятно, но не приносило пользы. Никто ничего не знал, никто ничего не помнил. За исключением парня, сидящего напротив них.

«Ты сказал нам, что видел что-то. Той ночью ты видел этого человека, когда выходил на перекур,» – сказал Кингсли. «Этого человека не существует. Ты солгал нам.»

«Но я не курю,» – запротестовал парень из браства. «Я не помню всего этого. О чем вы? Кто вы?» Мими заметила, что за баром началось какое-то движение. У них было не так много времени.

«Почему ты солгал нам? Отвечай на вопрос?» – рявкнул Кингсли. В течение многих месяцев они разыскивали человека из отеля, соответствующего описанию, которое дал им этот парень из братства. Они упорно разыскивали маркетинговых руководителей, бизнесменов в отпуске, туристов и местных жителей. Но это не имело никакой значения. После лучшей части года они начали задаваться вопросом, возможно, они преследовали призрака, фантома, мираж. Вся команда была расстроена и находилась на пределе. Только вчера Конклав приказал им оставить эту миссию, и вернутся в Нью-Йо

"Позволь мне перефразировать это: кто сказал тебе лгать нам?" спросил Кингсли.

"Никто… Я не знаю, что вы хотите от меня услышать… Я не помню ту ночь. Я даже не помню вас, ребята. Кто вы? Что вы делаете на кухне моей мамы?"

"Почему ты был в Рио?" мягко спросил Тед Леннокс, изображая хорошего полицейского.

“Женился мой приятель…” произнес он нечленораздельно. “У нас был там мальчишник.”

“Ты проделал весь путь до Рио ради мальчишника? Ты?» насмехалась Мими, рассматривая его в реальном мире, видя, как он скрючился и растянулся на столе. Парень был похож на того, кто не путешествовал дальше, чем угол «седьмой и одиннадцатой».

«Эй, не так давно я жил в Нью-Йорке. Я был банкиром. Мы всегда выбирались куда-нибудь, когда кто-то женился. Тайланд. Вегас. Пунта Кана. Но потом я потерял работу и перебрался обратно к своим родителям. Как бы ненавистно это не звучало сейчас.»

"Отложить?" – спросил Сэм Леннокс.

«Нет… просто… Я не помню все так хорошо, как раньше. Я взял отпуск и больше не вернулся. Что-то здесь не так,» – сказал он, стуча по одной стороне своей головы с обеспокоенным выражением лица.

Стоит поразмыслить, что-то в этом свидетеле казалось странным. Мими вспомнила, что этот парень из братства был другим. Парень, которого они опрашивали год назад, был более красноречивым и предупредительным, более дерзким. Она сочла странным, что они нашли его в таком захолустье. Она понимала, что тот, кто остановливался в том фешенебельном отеле, приехал туда из какого-то фешенебельного места.

"Он не лжет," – сказал Сэм. "Взгляни на его предлобную кору. Она чиста."

"Он не помнит ту ночь", подтвердил Тед.

"Поднимете еще раз," – сказал Кингсли. – "это не имеет никакого смысла."

Мими вторглась в его память во второй раз. Четверо из них пристально наблюдали за этим. Все было таким же, как раньше: высокий человек, связка, сигарета. Но Сэм был прав, его предлобная кора показала, что парень на солгала, когда сказал, что не помнит этого.

«О мой Бог. Как мы могли упустить это? Взгляните на это. Форс! Леннокс!» – сказал Кингсли, растягивая края изображения.

Тогда она увидела то, что заметил Кингсли: небольшая слеза на границе воспоминаний парня. Она была похожа на шов, который восстановился. Это было так прекрасно, и так хорошо сделано, вы бы даже этого не заметили. Кто бы это ни сделал, его работа была хороша. Чтобы осуществить это, ты должен был быть сильным и продвинутым в проникновении (в игре с памятью). Ложные воспоминания отлично переплетались с реальными. Достаточно хорошо, чтобы дурачить Венаторов на протяжении года. Создание ложных воспоминаний у Краснокровых было очень опасным. Это могло бы нанести

"Отпустите его", устало сказал Кингсли.

Мими кивнула. Она оттолкнулась от его сознания, и четверо из них вернулись в реальный мир. Их свидетель резко упал на стол и захрапел.

Он не был подозреваемым. Он был жертвой.

Глава 6
Блисс

Каждый день с того утра на горной вершине в самом сердце Корковадо, горбатой горы, Блисс задавала себе три важных вопроса.

Кто я? Где я? Что со мной произошло?

Не так давно, после своего пробуждение, когда она не смогла вспомнить почему ей так грустно, она начала практиковаться. На следующий же день она не могла вспомнить была ли она единственным ребенком в семье. Но то, что действительно пугало ее, происходило днем, когда она смотрела в зеркало и видела незнакомку. У нее не было ни единой подсказки, чтобы понять кто эта девушка с рыжими волосами. Именно тогда у нее появилась идея – задавать самой себе три вопроса каждое утро.

Если бы она не тратила время на того, чтобы вспомнить кто она, тогда Посетитель завладел бы ею полностью. И тогда настоящая Блисс Левеллин, девушка, которая провалила экзамен по вождению на старом Кадилаке кабриолет 1950 года, больше не будет существовать. Эта полуувядшая память о ней не задерживалась даже в маленьком уголке ее памяти.

Итак. Они были в Хэмптоне. Это было утро. Она встала, чтобы позавтракать; ее прислуга позвала ее. Нет; не ее прислуга, ее отец. Прислуга – это было слово Посетителя для Форсайта, не ее слово. Иногда это происходило. Иногда она находила способ, чтобы ясно слышать Посетителя. Но потом дверь захлопывалась, и она оказывалась по другую сторону, снова в темноте. У Посетителя был доступ к ее прошлому, ко всей ее жизни, но у нее не было доступа к его жизни. Его разговор с Форсайтом проходил за закрытой дверью, а его мысли были спрятаны в тени.

Часть ее была свободна, так как Посетитель больше не разговаривал с ней. Она смутно вспоминала, что между ними были небольшие беседы, но теперь они прекратились. Теперь была лишь тишина. Она поняла, что это произошло, потому что у него больше не было необходимости для того, чтобы взять над ней контроль. Чтобы все контролировать он использовал время, когда она теряла сознание, но теперь для того, чтобы делать все, что ему хочется, этого не требовалось. Он сидел за рулем. Однако, она также не была высажена у дороги. Она успешно ответила на первой вопрос, не так ли

Она Блисс Левеллин. Дочь сенатора Форсайта Левеллина и падчерица Боби Энн Шеферд. Она росла в Хьюстоне до тех пор, пока ее семья не переехала на Манхэттен, вскоре после ее пятнадцатилетия. Она была отличницей в школе Дачезне, расположенной на 96-й улице, ее любимыми занятиями были, в таком вот специфическом порядке: черлидерство, шопинг и работа моделью. О господи, я – проститутка, подумала Блисс. Она должна быть кем-то большим, чем это.

Начну снова. Ок. ее имя Блисс Левеллин, и она выросла в большом, величественном доме, расположенным рядом с дубами Хьюстонской реки, но ее любимой частью Техаса было ранчо, где она каталась верхом на лошадях по пышным прериям, покрытыми полевыми цветами. Ее любимым предметом в школе было Искусство, и она надеялась, что однажды у нее будет ее собственная художественная галерея, или она станет куратором Мэт.

Она Блисс Левеллин, и прямо сейчас она была в Хэмптоне. Социальная верхушка морского побережья, расположенная в 2-х часах от Манхэттана (в зависимости от движения), куда люди с города приезжали, чтобы «убежать от всего этого», но только здесь они понимали, что подошли к сердцевине всего этого (не переводится, млин). Август в Хэмптоне был столь же безумен, как сентябрь в Нью-Йорке. До того, как она стала сосудом для зла (С.Д.З., так она думала о своей ситуации, когда она хотела рассмеяться, чтобы не плакать), ее мачеха привозила их сюда, потому что это была «вещь, ко

Воспоминания Блисс о прошлом лете стали заполнять ее. Она была атлетичной девушкой, и она проводила время в течение трех месяцев верхом на лошади, занимаясь парусным спортом, играя в теннис, и учась кататься на серфе. В этом году она снова сломала свое правое запястье. В первые три раза это произошло из-за спортивных состязаний, лыжного спорта, парусного спорта, и тенниса. Но в этот раз она сломала его по глупой причине, в стиле Хэмптона. Она споткнулась в своих Лобутенах на платформе и приземлилась на запястье.

Сейчас у нее были детальные ответы на первый и второй вопрос, у нее не было выбора, но теперь ей необходимо двигаться к третьему вопросу. И этот третий вопрос, всегда был самым сложным в поисках ответа.

Что со мной произошло?

Плохие вещи. Ужасные вещи. Блисс почувствовала, что ей становится холодно. Было забавно, так как она все еще могла чувствовать некоторые вещи, как призрачную память о том, каково быть живой и знать все, прочувствовав все вещи с помощью каждого из твоих чувств (как-то так). Она ощущала свои призрачные конечности, и когда она спала, ей снилось, что она все еще живет обычной жизнью: ест шоколадки, гуляет с собакой, слышит звук дождя, так как он барабанит по крыше, чувствует мягкость хлопковой наволочки своей щекой.

Но она не могла остановиться на этом. Прямо сейчас надо вспомнить те вещи, о которых она не хотела знать, но она должна вынудить себя попробовать.

Она вспомнила их квартиру в городе, где одетые в белое швейцары называли ее «Мисс» и всегда удостоверялись, что ее пакеты были быстро доставлены наверх. Она вспомнила о друзьях со школы: Мими Форс, которая взяла ее под свое крылышко и смеялась над ее белой кожаной сумочкой. Мими была покровителем, но в то же время и запугивала ее. Еще были Шайлер Ван Ален, которая стала ее лучшей подругой, милая девушка, которая и не догадывалась, насколько сильна она была, или насколько красива, и Оливер Хазард-Перри, человек, парень с особенным чувством юмора и безупречным

Она вспомнила ночь в клубе, о разделенных сигаретах, и парне. Она встретила парня. Черноволосого парня, мягко лежащего в ее руках. Дилан Вард. Она замерла. Дилан мертв. Теперь она все вспомнила. То, что случилось в Рио. Все. Убийство. Лоуренс. Бег вниз по горе, подальше от Скай и Оливера, потому что она не хотела, чтобы они увидели ее лицо, увидели то, кем она действительно была.

Порождением Серебряной Крови.

Она вернулась с Форсайтом на похороны Боби Энн. Был воздвигнут памятник для остальных членов Конклава, так как хоронить было нечего. От Боби Энн ничего не осталось, даже подпаленного клочка ее обесцвеченных волос. A giant blown-up glamour shot on an easel took the place of a coffin at the front of the altar (I can’t translate it). Фотография, на которой была изображена ее мачеха, была сделана в ее самый счастливый момент, когда она была представлена в журнале светской хроники.

Похороны закончились. Все сообщество Голубой Крови выступило в поддержку тем, кто противостоял Серебряной Крови. Мими была там с ее братом-близнецом, Джеком. Они произнесли ей слова сочувствия и утешения.

Если бы только они знали.

На похоронах Блисс все еще достаточно хорошо понимала о происходящем вокруг. Она слышала, что Форсайт говорил ей (но не ей; он говорил с Посетителем даже тогда, она поняла это сейчас) не волноваться. Джордан больше не была проблемой. Не беспокоиться о чем? Какая проблема? О. Точно. Она почти забыла. Ее младшая сестра. Джордан знала, что внутри Блисс живет Посетитель. Джордан пыталась убить ее.

Упражнение было окончено. Она знала, кто она, где она, и что с ней произошло. Она Блисс Левеллин, она находится в Хэмптоне, и она была тем, в чьем теле был душа Люцифер.

Это была её история.

На следующий день ей придется заново вспоминать всё это.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Убийца Лоренса. Убийца ее дедушки. Ладно, Инквизитор не выходил из себя и сказал об этом, как будто ничего не было столь грубого. Но он намекнул на это. Было достаточно сомнений в ее истории, возможно, поэтому он выдвинул слова обвинения в ее сторону.

Она не поняла, что произошло. Она все еще была в шоке от потери Лоренса, впоследствии забывав о необходимости в защите перед Комитетом. Она рассказала им, что произошло, как могла, не рассматривая возможности, что они ей поверят.

«Мисс Ван Ален, позвольте мне отталкиваться от ваших показаний. Согласно вашим воспоминаниям о событиях в Корковадо, юноша был изображен Люцифером во плоти. Ваш дедушка приказал вам убить его, но вы промахнулись. Тогда Лоренс нанес смертельный удар, по ошибке убивая невинного и, освобождая демона, Левиафана из заключения. Тогда этот демон убил его. Все верно?

«Да,» спокойно ответила она.

Инквизитор на мгновение сверился со своими записями. Шайлер встречала его однажды, когда ее дедушка принимал несколько членов Конклава дома. Его имя было Джозия Арчибальд, и он ушел из Конклава несколько лет назад. Его внучки были ее одноклассницами в Дачесне. Если даже он сочувствовал ее тяжелому положению, он хорошо замаскировался. “Он был действительно перед Вами, не так ли? Мальчик?” Исследователь спросил, подняв глаза.

"Да".

"И ты говоришь, что держала меч своей матери?"

"Да."

Инквизитор некоторое время сверялся со своими пометками. Однажды Шайлер его уже видела, дома, когда ее дедушка принимал нескольких членов Конклава. Его звали Джосиа Арчибальд, он ушел из Конклава несколько лет назад. Его внучки были ее одноклассницами в Дачезне. Но, даже, если он и сочувствовал ее тяжелому положению, то он хорошо это маскировал. «Он был прямо перед вами, не так ли? Юноша?» спросил Инквизитор, оглядываясь.

Он фыркнул, строго смотря на собравшихся Старейших, которые наклонились вперед или пересаживались со своих мест. Единственным выжившим

«Меч Габриэллы был утерян для всех, много лет назад,» сказал Инквизитор. «И вы утверждаете, что ваша мать появилась перед вами? Чушь! Появилась из ниоткуда, и вручила вам меч. Просто так. А потом исчезла. По-видимому, вернулась в свою постель в больнице.» Его голос звучал с сарказмом.

Шайлер неловко задвигалась на месте. Это действительно выглядело фанатическим и удивительным, а также нереальным. Но это произошло. Как она уже говорила.

"Да… Я не знаю как, но да."

Тон Инквизитора стал снисходительнее. “Умоляю вас, скажите нам, где находится сейчас меч?”

“Я не знаю.” Она не знала. Впоследствии, произошедшего хаоса, меч исчез, так же как и Левиафан, она им все так и рассказала.

"Что ты знаешь о мече Габриэль?" спросил Инквизитор.

"Ничего. Я даже не знала, что у неё был меч."

“Это меч истинны. В нем заключена особая сила. Его сковали так, чтобы он всегда достигал своей цели,” проворчал он, как будто ее невежество было признаком вины.

“Я не знаю чего вы добиваетесь этим.”

Инквизитор говорил очень медленно и тщательно. “Вы говорите, что у вас был меч вашей матери. Меч, который считался утерянным в течение столетий, и который ни разу не ударил мимо своего врага за всю его историю. И все же… Вы промахнулись. Вы потерпели неудачу. Если у вас действительно был меч Габриэллы, как вы могли промахнуться?”

"Вы говорите, что я хотела промахнуться?" спросила она недоверчиво.

"Не я это говорю, а ты."

Шайлер была потрясена. Что случилось? Что это было? Инквизитор повернулся к своей аудитории. «Леди и джентльмены Конклава, это интересная ситуация. Здесь факты о случившемся. Лоренс Ван Ален мертв. Его внучка хочет, чтобы мы поверили в эту возмутительную историю, что Левиафан, демон, которого сам Лоренс упрятал в камне тысячелетие тому назад, был освобожден, и что это же демон убил его.

"Это правда", прошептала Шайлер.

“Мисс Ван Ален, вы никогда не видели своего дедушку, за исключением этих нескольких месяцев, верно?»

"Да."

"Вы знали его, как незнакомца с улицы."

"Я бы так не сказала. Мы стали очень близки за короткий промежуток времени."

"И все же между вами возникли разногласия, не так ли? В конце концов, вы захотели жить раздельно с Лоренсом, и выбрали жизнь с братом вашей матери."

"Я ничего не выбирала. Мы боролись за опекунство. Я не хотела жить с Чарльзом Форсом и его семьей."

"Это вы так говорите"

“С какой стати мне понадобилось убить своего деда?” почти прокричала она. Это безумие. Кенгурячий суд, шарада, пародия. Здесь не было никакого правосудия для обвиняемого.

"Возможно, Вы не хотели убивать его. Возможно, как вы сказали нам ранее, это был несчастный случай."

Инквизитор улыбнулся, выглядя как акула. Шайлер резко села на свое место, будучи побежденной. Независимо по каким причинам, Инквизитор не верил в ее рассказ, было понятно, что оставшиеся члены Конклава также не поверят. Скрывавшаяся, среди их рядов Серебряная Кровь была обнаружена, Нэн Катлер была сожжена в огне Алмедиа. По крайней мере Конклав в это верил. Они приняли это. Форсайт Левеллин был жертвой и свидетелем предательства главы Катлер.

Но правящие лидеры не хотели принять за действительность возвращение Левиафана. Это были разные вещи – принять правду со слов Старейшего, или со слов какой-то полукровки. Они лучше поверят в то, что Шайлер преднамеренно убила Лоренса, чем в то, что демон вышел на свободу.

Не было больше не одного свидетеля, который бы подтвердил ее слова, за исключением Оливера, но показания человека, Проводника, были не допустимы при расследовании Комитета. На людей просто не рассчитывали, когда в этом была необходимость. Поэтому, в ночь перед тем, как Конклав вынес приговор и решил, что с ней делать, она и Оливер сбежали из страны.

Глава 7
Шайлер

Было 10 часов вечера, первые гости прибыли на остров. Было арендовано много подлинников китайской культуры для вечеринки, подходящие восточной тематике, которые создавали величественный вид, когда поднимаешься вверх по реке, с помощью гребцов в Величественный Дом Европы. Габсбургск. Бурбон. Савойя. Лихтенштейн.Сакс-Кобург.

Голубая Кровь, оставшаяся в Старом Мире, вместо того, чтобы найти новый дом, переплыв океан. Шайлер стояла с армией обслуги, выстроившейся в линию напротив каменной стены, как другой безликий человек, по крайней мере, она надеялась на это (как-то так). Каждый из них подносил разные напитки: были розовые Космополитан в бокалах для мартини, кубки самых лучших Бургунди и Бордо с виноградников хозяйки в Монтрачет, кристальная вода с лимонными дольками для непьющих. Она несла тяжелый поднос с шампанским, пузырьки которого, добираясь до губ, искрились и отдавали золотым блеском.

Она могла слышать порыва ветра, взбивающиеся на множестве парусов. Некоторые из лодок были выполнены в виде драконов, с позолоченными чешуйками и яркими изумрудными глазами. Некоторые были снаряжены, как военные корабли с яркими копьями, торчащими из кормы. Великий имперский бал был красив во всех отношениях. Она заметила еще больше, например как, гребни на знаменах двигались, изменяясь со светом, преобразовываясь в гибкий танец формы и цвета.

"Ты это видищь?" Повернулась она к девушке стоящей следом за ней.

"Вижу что? Кучку богатых людишек в каких-то глупых лодках?" посмотрела на нее официантка с сомнением. Тогда Шайлер поняла, что вспыхивающиеся символы могли видеть только те, кто был вампиром. Это были символы Голубой Крови на Священном Языке.

Она почти что выдала себя, но к счастью, этого никто не заметил. Ее губы дрожали, и она почувствовала, как напряглось ее тело, так как гости спускались к докам и приближались к официантам. Что если кто-то узнает ее? Что если кто-то из Нью-Йоркского шабаша ведьм прибыл на вечеринку? Что тогда? Было бы безумием, думать, что она и Оливер могли бы избежать неприятностей в этом. Они могли были быть увереными в присутствии Венаторов, не так ли?

Если бы кто-нибудь из Голубокровых узнал ее, до того, как она бы использовала шанс предстать перед графиней, у нее больше никогда в жизни не было бы шанса, и что тогда произойдет с ними? Она не так сильно боялась за себя, как за Оливера. Она боялась того, что вампиры могут сделать с Проводником, которого они не одобряли.

К счастью, люди оставались такими же, как они и выглядели, похожими на любого другого светского человека, не обращая внимания на сотрудников. Только, потому что они бессмертные, не значит, что они не могут наслаждаться обыденным.

Шайлер пыталась не заострять внимание на женщинах, большинство из которых выглядели более фантастически, чем лодки. Женская половина гостей была одета по-разному, как японские гейши с выбеленным макияжем и в кимоно с ярким принтом, или китайские императрицы с заостренными красно-золотыми шапочками, или же, как персидские принцессы с натуральными драгоценностями, приклеенными на их лбах.

Одна германская знаменитость, известная своим возмутительным гардеробом, прибыла в костюме пагоды, в стиле хэви-метал, в котором она не сможет прогуливаться или сидеть весь вечер. Ко всему прочему, она выкатилась из лодки на электрическом самокате. На мгновенье Шайлер позабыла о нервозности и пыталась не рассмеяться, поскольку эрцгерцогиня заставила двигаться вниз группу официантов, несущих икру и блинчики.

Мужчины были одеты в русские офицерские униформы, с длинными усами, и тюрбанами. Это было столь не политкорректно и все же привносило важности и анахроничности. Один из гостей, глава самого большого европейского банка, был одет в большую соболиную шляпу и в шикарную волчью пелерину. В августе! Ему наверно нечем дышать при такой жаре, и все же, как и дама в пагоде, которая не могла сесть, он страдал для самоутверждения. Шайлер надеялась, что это стоило того.

Люди-фамильяры, так же выполняли свои небольшие обязанности, только маленькие шрамы в основании шеи выдавали их. Некоторые из них были также праздно одеты, и едва отличались от своих владельцев-вампиров. Ночь был тихой и ясной. Музыка ситар доносящаяся до нижней ротонды, отличалась высокими аккордами, а линия лодок росла, в ожидании высадки причудливо одетых пассажиров.

Несколько быстроходных катеров, везущих молодых Голубкровок срезали линию. Они были одеты в более смелые костюмы в отличии от Старших. На одной из девушек, дочери российского министра финансов, почти не было не одежды, за исключением драпированной металлической веревки и куска черного шифона. Другая стройная нимфа была одета в прозрачную кольчугу. И конечно парни, они были одеты, как наемники ниндзя в черных парашютных костюмах или, как воины самураи, несущие декоративные мечи.

Когда ее поднос опустел, Шайлер вернулась, идя за Оливером для выполнения второй части плана. Она оглянулась и увидела, что он делал коктейль бирюзового цвета с украшениями в виде всышек фейерверка. Она заметила, как он кивнул, и она поняла, что он заметил ее. Она спрятала свой поднос и стремительно прошла в главный зал, обходя жилое крыло.

Это то место, где она и Корделия останавливались при своих визитах. Ванная была справа, за фресками Сабины. Там никого не было. Первая стадия плана была завершена окончательно. Они преуспели в том, чтобы оказаться на вечеринке. Сейчас было подходящее время для второй стадии плана.

Она встряхнула свой конский хвост и выскользнула из униформы, как будто снимала лишний слой одежды. Она отыскала маленький рюкзак, который ранее спрятала под сливным бачком. Вытащив его содержимое, она стала одеваться в усыпанное драгоценностями сари из сочного розового шелка, инструктированного бриллиантами. Оливер помог выбрать этот костюм в магазине Маленькая Джаффна, расположенном в 10-м районе. Он настоял на его приобретении, не смотря на то, что он был предельно дорогой.

Шелк был драпированным, поэтому изящно лег на ее голых плечах, он был ослепительно розовым, и создал неплохой контраст с ее длинными иссиня-черными волосами. Она посмотрела на себя в зеркало. Она стала более худой, чем когда-либо была: бессонница и постоянная опасность сделали бы это с любым. Ее заостренные скулы, стали еще более заостренными и выглядели как края лезвий. Яркое сари сделало ее щеки ярче, а великолепные камни ярко сияли на свету. Она втянула свой живот, даже притом, что ее бедренные кости были видны из-за низких женских шаровар платья.

Она вытащила небольшую косметичку из тог же рюкзака и начала наносить легкий макияж. Только когда она уронила компактную пудру на пол, она поняла, что ее руки снова дрожат.

Она была к этому не готова. Всякий раз, когда она вспоминала, что она собирается сделать, о чем собирается просить, она не могла дышать. Что если графиня отвернется от нее? Она не может бегать вечно, не так ли? Если графиня откажет им в аудиенции, то им больше некуда будет идти. Больше, чем что-либо, Шайлер желала оказаться дома. Она хотела быть в то же месте, где жили ее дедушка и бабушка. Вернуться в ее маленькую комнату с яркой краской и лязгающим обогревателем.

Она итак уже пропустила год учебы в школе. Через месяц, в Дачезне началась бы сессия. Она хотела вернуться к той жизни, даже не смотря на то что она знала, что там дле нее все потеряно. Даже если европейский Конклав предоставит ей убежище, это не значит, что она могла бы вернуться в Нью-Йорк.

Снаружи играла песня "Thriller", Майкла Джексона в стиле хип-хопа, звуков кимвала. Она сложила свою униформу официантки в сумку и выкинула в мусорное ведро, затем она вышла из ванной комнаты, проходя мимо бархатной веревки.

"Шампанского?" спросил официант. К счастью, он не признал в Шайлер ту же обслугу с автобуса.

"Нет, спасибо", отказалась Шайлер.

Она подходила к основанию лестницы, в продуманном костюме, как индийская принцеса. Она шла с высоко поднятой головой, не смотря на страх, сжимающий ее горло. Она была готова ко всему, что принесет ей эта ночь, и надеялась, что ей не придется долго ждать.