Текст книги "Карибы. Ресторанчик под пальмами"

Автор книги: Мелинда Бланчард

Соавторы: Роберт Бланчард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– А когда вы открываетесь?

Мы с Бобом переглянулись. Неожиданно в разговоре подняли очень серьезную тему. Мы еще даже толком не приняли окончательного решения, стоит ли нам переезжать на Ангилью или нет, а уже вовсю обсуждаем условия аренды. На мой взгляд, события развивались слишком быстро. Однако сейчас, оглядываясь назад, становится ясно, что так нам было проще принять решение.

– На строительные работы уйдет примерно три месяца, – принялся рассуждать вслух Боб, – а до этого нам еще нужно закупить стройматериалы. Помимо этого, нам требуется оборудование, тарелки и… В сентябре все гостиницы закрыты, значит… – Он посмотрел на меня и я ободряюще кивнула, – ориентировочно мы должны открыться в октябре.

Боб посмотрел на меня, я посмотрела на Бенни, а потом мы все втроем посмотрели на Джеймса. Где-то через полминуты Джеймс пожал плечами и снова едва заметно кивнул.

– Такие условия Джеймсу по душе, – улыбнулся Бенни.

Он снова начал диктовать, и его голос сделался на октаву ниже:

– Данный договор об аренде заключается между Джеймсом Максвеллом, рыбаком, проживающим в Блоуинг-Поинт, – открыли скобки, «здесь и далее термином „арендодатель“, в зависимости от ситуации также могут именоваться лица, действующие от его имени или по его поручению», – закрыли скобки, и… – Он велел мне вписать наши имена, фамилии и адрес.

– У нас пока здесь еще нет адреса, – сказал Боб.

– Ну тогда просто оставьте свободное место, – пожал плечами Бенни. – Однако учтите, что вам обязательно нужно будет иметь здесь адрес. Иначе договор не сможет вступить в законную силу. Вам надо найти себе дом. И чем быстрее, тем лучше. – Он одарил нас улыбкой. – У меня есть для вас кое-какие варианты, но об этом позже.

Я поняла, что Бенни очень воодушевился, поскольку ему предоставилась возможность провернуть еще одну сделку.

Он продолжил излагать условия аренды (срок – пять лет с правом продления на еще пять), страховка, коммунальные услуги, обслуживание, внесение дизайнерских изменений. Все это, как следовало из контракта, должно было быть оплачено арендаторами, то бишь нами. Бенни блистал такими терминами, как «договорные обязательства» и «вышеупомянутый».

Нам уже стало ясно, сколь наивной была наша надежда, что все обойдется рукопожатием.

Наконец Бенни добрался до пункта относительно условий оплаты и многозначительно посмотрел на Джеймса. Джеймс поднял голову, скользнул взглядом по макушкам наших голов и уставился на Бенни. На этот раз ждать ответа не пришлось.

– Пять тысяч в месяц.

Сердце мое екнуло и провалилось куда-то вниз. Сумма была нелепо, непомерно высокой. Мы это прекрасно понимали. Боб посмотрел на меня так, словно его обухом по голове ударили. Он открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука.

– Мы вообще-то рассчитывали на тысячу, – призналась я.

Как это ни удивительно, но вмешался Бенни.

– Пять тысяч – это и правда слишком, Джеймс, – промолвил он.

Джеймс пристально посмотрел на Бенни, после чего вернулся к изучению собственных ног. Повисло долгое, очень долгое молчание. Я нисколько не сомневаюсь, что все присутствующие слышали, как у меня колотится сердце. Наконец Джеймс родил:

– Первые пять лет: три тысячи американских долларов. Следующие пять лет: пять тысяч.

Бенни любезно поклонился, словно бы желая сказать: я сэкономил вам две тысячи долларов в месяц. «Может, еще в две тысячи нам обошелся сам Бенни?» – подумала я. Он простер к нам руку, из чего я заключила, что мяч перешел на нашу сторону поля. Боб попросил дать нам несколько минут, чтобы все обсудить.

– Пойдем, Джеймс, – произнес Бенни, и они с двоюродным братом удалились на балкон, оставив нас в одиночестве.

– На идее с пляжным баром можно ставить крест, – сразу же сказал Боб, – на выпивке и гамбургерах мы даже не окупим аренду. Надо делать настоящий ресторан. С официантами, картой вин, навороченными десертами…

– Мы ведь планировали нечто совсем другое, – возразила я.

– Ты хочешь переехать на Ангилью или нет? – пожал плечами Боб.

Вообще-то нам с мужем нередко приходилось в самый последний момент вносить изменения в планы и, как правило, потом мы об этом не жалели. Как правило. Но Ангилья… От нашего мира этот остров отделяла пропасть. Точно такая же пропасть отделяла пляжный бар от серьезного ресторана. Сумасшедшая, безумная затея.

– Да, я хочу переехать на Ангилью, – кивнула я. – И прожить до конца своих дней в раю.

На этом, собственно, все кончилось. Мы согласились с суммой арендной платы, поблагодарили Бенни за помощь и обменялись рукопожатиями. Бенни милостиво улыбнулся и просил позвонить ему, как только мы отпечатаем договор.

– Мы были очень рады с вами познакомиться, Джеймс, – произнес Боб.

– Круто, – ответил Джеймс и, тяжело переставляя ноги, исчез за дверью.

Вернувшись в отель и позвонив Маку и Джошуа, которым не терпелось узнать, как прошла наша встреча, мы решили отметить сделку. Мы заказали уху, салат с лангустами и беконом, а на сладкое взяли карамельный крем. Затем мы направились на пляж к нашему будущему ресторану, находившемуся всего в нескольких минутах ходьбы от «Маллиуаны». Неожиданно до нас дошла вся степень серьезности принятого нами решения. Какого это – постоянно жить на крошечном островке в Карибском море в тысячах километров от друзей, родных, от всего того, что понятно и знакомо? Мы ходили вокруг хибары, обошедшейся нам в три тысячи долларов в месяц, пытаясь представить мир без привычных продуктов на завтрак, без прогулок по супермаркетам, без кинозалов, книжных магазинов, снежных вьюг. Боб сказал, что сюда нужно будет вернуться утром, чтобы снять замеры, а потом, когда получим планы из отдела земельной собственности, можно будет приступать к подготовке проекта работ. Боб любит строить, так что он будет чувствовать себя как рыба в воде.

Мы сделали несколько фотографий. Нам хотелось навсегда запомнить этот день. Пляж и море были чудесны, но здание будущего ресторана находилось в отчаянном состоянии. Удастся ли его вообще спасти? Неважно. Перед нами один из лучших в мире пляжей – как-нибудь справимся. Мы принялись обсуждать, как назовем ресторан, но тут тяжелый день и сытный обед взяли свое. Мы с Бобом пришли к согласию, что пора вздремнуть.

По дороге на ужин мы принялись обсуждать очень важную тему. Сейчас просто так ресторан не откроешь, надо предварительно провести изыскания. Необходимо выяснить, есть ли у нас конкуренты и кто они. Следует понять, какие именно меры надо предпринять, чтобы ресторан вписывался в обстановку, или наоборот – выделялся на общем фоне. Какие ингредиенты используют местные шеф-повара и откуда они их достают? И вообще, что именно люди хотят съесть, после того как весь день плавали, читали на пляже бестселлеры в твердых обложках и принимали солнечные ванны? Нам предстоит обойти немало ресторанов на Ангилье. Нужно провести серьезную исследовательскую работу.

«Пиммс», ресторан отеля «Кэп Джулука», построен на скалистом выступе. О стены обеденного зала бьются волны. Мы подошли поближе. Свет ярких огней заливал воду – столь прозрачную, что в ней можно было разглядеть серебристых рыб, снующих у самого дна. Официанты кидали в море катышки хлеба, и рыбы выпрыгивали за ними из воды так, словно бы принимали участие в представлении на потеху зрителям.

– Такое мы вряд ли сможем устроить, – вздохнула я.

– Да, о подобных представлениях можно сразу забыть, – кивнул Боб.

– Я даже не уверена, что из обеденного зала нашего ресторана будет видно море.

Да, спорить было не о чем. «Пиммс», славившийся своими легендарными арками в марокканском стиле и красочной отделкой являлся заведением экстра-класса.

– В нашем ресторане надо сделать акцент на атмосферу, присущую островам Карибского моря, – сказала я, напомнив Бобу о двух наших любимых ресторанах на Барбадосе – «У Рейда» и «У Раффла».

Ни тот, ни другой на берегу не располагались. – Фокус должен заключаться в том, чтобы с каждого стола был виден роскошный сад. Пальмы, бугенвиллеи, алламанда, может, даже липы. Само здание должно быть выдержано в классическом карибском архитектурном стиле, с веселенькими яркими ставнями и остроконечной крышей. Оно должно просто лучиться очарованием.

Моя идея раззадорила Боба. В ожидании столика мы принялись обсуждать наш будущий ресторан дальше. Мы решили, что именно посадим в саду, обсудили освещение и даже пришли к выводу, что нам не помешает пара небольших фонтанчиков: шум воды оказывает успокаивающее воздействие.

– Люди весь день будут проводить на пляже, – пояснил Боб. – Вечером они станут искать успокоения в тропическом саду. Удачная перемена обстановки.

Мы помахали официанту рукой и заполучили от него меню. В каждом блюде ощущалось сильнейшее влияние французской гастрономической школы, как, собственно, и в «Маллиуане».

– Я не хочу сказать, что мне не нравится французская кухня, но сколько можно сидеть на муссе из лосося и фуа-гра? – пробормотала я.

– Ага, а потом на следующий день пытаться влезть в купальник, – поддержал меня Боб. – С этим фокусом под силу справится только французам.

На острове имелись рестораны и попроще. Там на пластиковых тарелках подавали курицу и шашлыки. Однако в Вест-Энде, неподалеку от гостиниц, можно было придумать что-нибудь посовременнее. Никаких белых соусов нам не нужно. Зато у нас будет масса тропических ингредиентов. Вместо белых соусов и крепких бульонов в ход пойдут цитрусовые и ананасы. Зачем жарить в масле? Практически все станем готовить на гриле.

– И опять все во власти Франции, – задумчиво произнес Боб, изучив карту вин. – Врать не буду, все очень неплохо, но я бы сюда добавил некоторые калифорнийские и австралийские вина.

– Все равно от карты вин веет формализмом, – возразила я. – Люди сюда приезжают отдыхать и расслабляться. Мне лично не хотелось бы, чтобы клиенты в нашем ресторане ощущали себя неуютно. Надо создать такую атмосферу, словно они пришли к нам домой, в гости на ужин. Я не против изысканности. Но обстановка должна быть теплой, дружеской.

Продемонстрировав полное отсутствие страха и трепета перед конкурентами, мы принялись за еду. Она оказалась великолепной. Мои придирки носили исключительно субъективный характер. Например, гаспачо (холодный овощной суп) оказался очень густым, на его приготовление явно ушло немало дорогих продуктов. При этом, с моей точки зрения, идеальный гаспачо – еда крестьянская. В супе должны иметься куча нарезанных хрустящих огурчиков, лука-шалота, помидоров, паприки и немного лимона. Может быть, веточка-другая укропа. Сверху – сухарики домашнего приготовления. Ладно, пусть это и не совсем крестьянская еда, но она грубоватая, а значит, и вкус у нее должен быть соответствующий. Я извлекла записную книжку и сделала несколько пометок. Бобу на закуску принесли пойманного на Ангилье омара в слоеном тесте, а мне ягнятину на косточке с горчицей и в панировочных сухарях. Объеденье. Нет, все-таки у нас серьезные конкуренты.

За едой нам то и дело приходили в голову новые идеи, и я вносила их в список. У нас будут разные специи, а блюда разниться степенью вкусовой выразительности и яркости.

– Что ты думаешь о пельменях с местными омарами? – спросила я Боба. Меня переполняла жажда деятельности. – Бокалы нам нужны получше чем эти. Ножки и ободки потоньше. Хрустящие белые скатерти. Столовые приборы из серебра. Нержавейка, как здесь, – ни к чему.

– Ты уже разорила нас, – промолвил Боб, осушив бокал.

На следующее утро, отправившись на поиски съемного жилья, мы всё еще вспоминали этот ужин. Сперва мы обратились к местным риэлтерам, но они только разводили руками, поскольку специализировались на краткосрочной аренде собственности на период отпусков. Там разговор шел о суммах в тысячи долларов за неделю. Мы с Бобом решили прочесать остров в надежде, что нам попадутся вывески «СДАЕТСЯ». Нашу затею никак нельзя было назвать бредовой. Остров Ангилья, что на испанском языке значит «угорь», всего двадцать пять километров в длину. Шоссе идет из конца в конец, изгибаясь вместе с извилистым побережьем. Девяносто квадратных километров поросшей захудалым кустарником пустыни и скал, уходящих в море, от вида которых захватывает дух. Большой суммой денег мы не располагали, но при этом знали, что у нас есть все шансы найти себе жилье в потрясающем месте.

Мы приступили к поискам, стартовав с западной оконечности острова, не пропуская ни единой, даже самой узкой грунтовой дороги. Через некоторое время мы остановили джип между двух колонн с неброской табличкой, оповещавшей, что мы находимся у въезда в «Коувкаслз». На дюне стояло восемь современных домов, от которых вела лестница к маленькой уютной бухте. На фоне голубого неба крыши домов казались белее снега.

– Какое чудесное место, – ахнула я. – Давай узнаем, можно ли здесь снять жилье.

– Должна вас огорчить, – произнесла женщина в офисе, – долгосрочная аренда не предусмотрена. «Коувкаслз» – частный кондоминиум. У нас на сезон уже все забронировано. Кроме того, арендная плата составляет тысячу двести долларов в сутки. Вряд ли бы вы согласились платить такие деньги. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – покачал головой Боб. – Тысяча двести долларов в сутки – немного дороговато. И что, много народу готово выложить такую сумму?

– Нашим клиентам требуется спокойствие и уединение. Среди них – много знаменитостей, которые не желают оказаться узнанными. Остановиться здесь – все равно что снять дом у частного лица.

– Как вы думаете, а если бы рядом имелся приличный ресторан, они бы стали его посещать? – спросила я.

– Думаю, да, – кивнула женщина, – но вы должны учитывать, что эти люди объехали весь мир и у них очень строгие требования к кухне. Чтобы заставить их выйти за пределы «Коувкаслз», ресторан должен быть самого высокого уровня.

– Спасибо за помощь, – промолвил Боб. – Удачного вам дня.

Мы вернулись в машину, ломая головы над вопросом: быть может, мы решили заняться не своим делом?

Подумав, мы пришли к выводу, что сомнения напрасны, но при этом не надо испытывать иллюзий: заниматься ресторанным бизнесом будет непросто.

На то, чтобы привыкнуть к левостороннему движению, ушло некоторое время, поэтому, когда мы сворачивали с главной дороги, порой приходилось резко закручивать руль, чтобы занять предусмотренное правилами положение. Кольцевые развязки на Ангилье тоже оказались крепким орешком. Знаки неумолимо требовали от нас «УСТУПИ ДОРОГУ». Мы не имели ничего против, вот только бы понять, куда податься, чтобы эту дорогу уступить. Мы останавливались (вроде бы логично), но, понукаемые доносившимся сзади недовольным бибиканьем машин, снова начинали движение. Немало дорог, ответвлявшихся от основного шоссе, заканчивались через несколько сотен метров тупиком либо пустынным пляжем. Большая часть домов на съем располагалась как раз на шоссе, но они были почему-то обращены фасадами в глубь острова и стояли, будто бы повернувшись спиной к роскошному виду на море. К концу дня мы нашли шесть вариантов, причем только в одном из них дом располагался относительно близко к морю.

Бенни стоял возле своего магазинчика и разговаривал с сыном, сидевшим в машине с работающим мотором. Увидев нас, он похлопал ладонью по крыше в знак того, что молодой человек свободен, и поинтересовался, готов ли отпечатанный вариант договора. Мы объяснили, что весь день убили на поиски жилья, и спросили его о доме, который он упомянул в разговоре с нами.

– Над тем домом еще надо поработать, – ответил Бенни. – Давайте глянем, что вы нашли.

Мы разложили карту на капоте джипа, и Бенни внимательно изучил отмеченные нами места.

– Вот этот нравится нам больше всего. – Боб ткнул пальцем в место, где располагался дом с видом на море. – И плевать, что до ресторана придется ехать на машине.

– С этим домом ничего не получится, – покачал головой Бенни, – хозяин – не местный.

– А это играет какую-либо роль?

– Когда будете получать разрешение на работу, кстати сказать, я могу вам с этим помочь, надо соответствовать ряду требований. Одно из них – аренда жилья у коренного жителя Ангильи. Это один из способов поддержки нашей экономики.

Боб ответил, что мы будем рады арендовать жилье у жителя Ангильи, но для нас крайне важно, чтобы дом был с видом на море.

– Вся земля первой линии отведена под строительство гостиниц, – объяснил Бенни. – Если бы мы стали продавать землю на первой линии иностранцам под частную застройку, откуда бы тогда взялись рабочие места?

Мы с Бобом уставились друг на друга в унынии. Да, с точки зрения жителей Ангильи все было очень разумно и логично.

– Кроме того, – добавил Бенни, – строительство в районе пляжа – дело небезопасное, иногда нас накрывают сильные ураганы. Большая часть местных предпочитает строить дома повыше, с фасадом на дорогу, чтобы видеть, чем занимаются соседи. – Он расхохотался. Нам было не до смеха.

– Здесь имеется дом, который можно снять, – Бенни ткнул пальцем в перекресток на западной оконечности острова. – Он принадлежит Мэлрою Джефферсону. Тот живет в Англии, но родом с Ангильи, поэтому можете взять в аренду дом у него. Его брат, Бертройд, работает посыльным в «Маллиуане».

Бертройда мы знали. Он согласился встретиться с нами в доме у брата. Мы уже догадывались, что удел постоянного обитателя Ангильи вряд ли будет похож на жизнь постояльца «Маллиуаны» или «Кэп Джулуки». Гостиницы утопали в зелени садов. У домика не росло ни деревца, ни кустика, ни единой травинки. Лишь камни и грязь окружали белую бетонную коробку. Брат Бертройда, видимо, пытался воссоздать здесь свой дом в Англии, но что-то у него в процессе не заладилось. В ванной комнате имелись и биде, и чугунная ванна, по краям которой застыли капли сочившегося некогда цемента. Впрочем, это было еще полбеды. Куда хуже, что все стены в доме были обклеены обоями самых разных оттенков бежевого и зеленого. Влажный карибский климат беспощаден к обоям. Они частично отклеились и свисали со стен, словно банановая кожура.

– Ничего, прилепим обратно, – сказал Боб, который даже в самых неприятных ситуациях не падает духом.

За исключением этой реплики, пока Бертройд водил нас по комнатам, мы с мужем хранили гробовое молчание. Мы миновали туалет. Ручка слива на унитазе была отломана. Душ затянут паутиной. Желая проветрить комнаты (в доме было жарко как в духовке), Боб стал дергать ржавые ручки на окнах, но они лишь проворачивались вокруг своей оси. В шкафах на кухне было полно мышиного помета, а холодильник оказался меньше того, что мы отдали Джесу, когда он заселялся в общежитие колледжа.

– Если вас не устраивает размер холодильника, – успокоил нас Бертройд, – думаю, Мэлрой достанет вам побольше. А в остальном здесь надо просто убраться.

Арендная плата, по словам Бертройда, составляла восемьсот долларов в месяц. В процессе переваривания этой информации (сумма была непомерной), я заметила напротив через дорогу заправку «Шэлл».

Обратно в отель мы ехали в молчании. Минусы переезда на Ангилью неожиданно стали перевешивать плюсы. Да и вообще, о каких плюсах могла пока идти речь? Променять наш чудесный домик на вершине холма в Вермонте и прилегающий к нему участок в четыре гектара на квадратный бетонный бункер на шоссе с видом на заправочную станцию? Открыть пляжный бар – одно дело, мы практически ничем не рисковали. Но теперь речь шла о другом. Нам предстояло угрохать все, что у нас есть, на строительство дорогого ресторана. Нам понадобятся помощники, официанты, посудомойки… О чем мы только думали?

– О господи, – громко произнесла я и начала всхлипывать.

Боб свернул на обочину, заглушил двигатель и обнял меня.

– Можем продолжить поиски. Найдем себе жилье получше.

– Да дело не только в этом, – прорыдала я, – ты просто не представляешь, во сколько нам обойдется строительство ресторана. А уж про то, как управлять им – я вообще молчу.

– Завтра я сниму кое-какие замеры, – терпеливо ответил Боб, – подумаем над дизайном здания. Стройматериалы возьмем по самым выгодным ценам.

– Тебе всегда кажется, что строительство обойдется дешевле, чем оно стоит на самом деле. Черт побери, ты такой… оптимист! – Слово «оптимист» прозвучало как ругательство. Не сомневаюсь, что именно оно заставило Боба замолчать. – Не нужно мне все это, – рыдала я, взирая на мужа сквозь слезы. – Восемьсот долларов за безобразный дом прямо на шоссе, и вид из него – никакой. Три тысячи баксов в месяц за дурацкую хибару! У нас нет таких денег! – Я понимала, что теряю остатки самообладания, но ничего не могла с собой поделать. – Что мы знаем о жизни в стране где-то у черта на куличках, среди ящериц и коз? Да ничего! Хочу домой! Хочу домой и всё! – Я выдохлась и снова заплакала.

– Хорошо, завтра же мы уедем отсюда, – помолчав, произнес Боб. С этими словами он завел машину, и мы поехали в отель.

В «Маллиуане» я спешно взбежала вверх по лестнице в надежде, что никто не заметил моих слез, а Боб тем временем сказал дежурному администратору, что мы завтра выселяемся. Он попросил связаться с авиакомпанией и забронировать нам билеты на Бостон. В номере я окончательно сорвалась. Я переоделась в длинную футболку, залезла в кровать, вжалась в подушку и накрылась с головой.

До меня донесся звук хлопнувшей двери и голос Боба. Муж сказал, что мы вылетаем завтра в два часа дня. Я услышала, как открылась дверь на балкон, и свет за моими зажмуренными веками стал красным – садилось солнце.

– Как насчет поужинать? – спросил Боб.

– Мне есть не хочется.

Я перестала плакать, но живот болел. Меня охватило странное ощущение вины. Я чувствовала себя так, словно кого-то предала, но кого? Мака? Бенни и Джеймса? Какими мы предстанем в их глазах? Импульсивными, порывистыми иностранцами, ворвавшимися в их жизни, наобещавшими с три короба и исчезнувшими без следа? Они деловые люди, ничего с ними не станется. А Джошуа ведь недавно сказал, что мы с ним как родные! Может, я предала Ангилью, мое самое любимое место на земле, мое прибежище? Или я предаю саму себя?

– Можешь ограничиться салатом, – сказал Боб.

– Иди один.

Боб присел на кровать и положил руку мне на плечо.

– Давай вернемся в Вермонт, – тихо произнес он, – и устроимся на работу, как все нормальные люди.

Я отдернула одеяло и посмотрела ему в глаза. Таких голубых глаз, как сейчас, я у Боба никогда не видела. Благодаря этим глазам муж может творить со мной все что угодно.

– Ладно, – буркнула я, – считай, что ты меня загипнотизировал. Давай поужинаем в последний раз перед отъездом.

В ресторане при «Маллиуане» распоряжался Жак, этакая квинтэссенция метрдотеля. Он подчинялся великому Мишелю Рустану, время от времени прилетавшему из Парижа, чтобы внести кое-какие поправки в меню. Мы присели за наш обычный столик, выходивший на скалистый утес, у подножия которого плескались бирюзовые волны. Огни на скалах привлекали метрового саргана, который, когда неторопливо проплывал мимо, казалось, встретился с нами взглядом. Боб заказал бутылку «Шато Палмэ» урожая восемьдесят пятого года. Пока мы ждали салат из зеленой фасоли с маринованными гребешками и зажаренного целиком цыпленка, мне стало легче. Впрочем, разве это удивительно? К тому моменту, когда принесли шоколадное суфле, мы уже вовсю вели мозговой штурм, обсуждая, чем займемся дома.

Я заснула, мечтая о Вермонте, но, как это ни странно, привиделся мне босоногий Джеймс, жаривший на гриле гамбургеры у нас в сарае.

Проснувшись в пять утра, я выползла на балкон встречать начало нового дня. Где-то внизу разбивались о скалы волны. Небо постепенно сменило цвет с черного на темно-синий. Исчезли звезды. Это было мое любимое время. Пока весь мир спал, я могла привести в порядок даже свои беспокойные, непокорные мысли. Я потянулась в кресле и глубоко вдохнула воздух, пропитанный запахом моря. Через пять минут я отперла тяжелую дверь из красного дерева, что вела в наш номер, и, стараясь не разбудить Боба, выскользнула в вестибюль.

Единственный способ попасть на пляж в «Маллиуане» – спуститься по длинной, извивающейся лестнице, которую будто бы высекли в скале. В это время суток она в буквальном смысле ведет из тьмы уходящей ночи в зарю нарождающегося утра.

С каждым шагом во мне крепло ощущение, что я словно выхожу из какого-то облака. Преодолев последний пролет, я увидела перед собой белый песок пляжа, и мне вдруг показалось важным поскорей до него добраться. Там я буду в безопасности. Как только я ощутила босыми ступнями прохладный, влажный песок, мне стало ясно, что я дома. Ноги окатила волна, которая тут же отступила назад, захватывая с собой часть песка. Я ощутила, как погружаюсь в него, словно пляж заявлял на меня свои права, и с беспредельной ясностью поняла, сколь прочна и нерушима моя связь с этим островом.

Тяжело дыша после восхождения по лестнице, я разбудила Боба и заявила ему, что хочу жить на Ангилье и открыть здесь самый лучший ресторан на всем Карибском побережье.

– Ты ненормальная, – ответил он и крепко меня обнял.

Подписание договора об аренде на Ангилье – дело заурядное и не подразумевает серьезного к нему отношения. По крайней мере, с точки зрения Джеймса. «Встречаемся в магазине в Лонг-Бэй», – сказал он. Договор, которому предстояло изменить нашу судьбу, мы подписали втроем на грязной стоянке, положив листки с текстом на капот джипа. Джеймс был босиком и держал в руке початую бутылку «Хайнекена», а мы с Бобом дивились отсутствию юристов и свидетелей.

Несколько позже мы поехали прокатится, одновременно перебирая варианты названий для будущего ресторана. Получится ли у нас увязать в названия наши имена и имя Джеса? «Бормельджес»? «Джесмельбо»? «Мельджебоб»?

– Может, просто «У Бланчардов»? – предложил Боб.

– Отлично, – кивнула я. – Так будет охвачена вся семья.

Свернув за угол, мы заехали в небольшой порт. Там стояло на якоре с полдюжины деревянных рыболовецких лодок, покачивавшихся на волнах, словно ярко раскрашенные игрушки. Названия были самые разные – «Ястреб», «Гонец за ромом» и наше любимое: «Это бизнес».

Мы увидели, как одна из лодок двинулась к берегу, капитан ловко маневрировал, огибая риф, защищавший бухту. Его молодой помощник, крепко расставив босые ноги, удерживал равновесие, вцепившись в веревку, привязанную к носу. У него была такая поза, словно он несся вперед на водных лыжах.

Мы подошли к берегу, чтобы взглянуть на улов. Капитан передал помощнику большой ярко-желтый пластиковый бочонок. Помощник стоял у борта по пояс в воде. Мы обратили внимание на название лодки: «Синий бегун». В бочонке шевелились омары. Было совершенно ясно, что молодому человеку очень тяжело. Стараясь не утопить бочонок, он погнал его к берегу.

Боб скинул сандалии и поспешил на помощь.

– Спасибо, – кивнул юноша.

– Меня зовут Томас Роджерс, – представился капитан, сходя на берег. – Это – Гленрой. Мой младшенький. Пришли купить омаров?

– Нет, просто мимо проезжали, – ответил Боб. – Впрочем, мы собираемся открыть ресторан в Мидс-Бэй. Когда начнем работать, сможете обеспечить нас омарами?

Пока они разговаривали, я присела на пляже и зарылась ступнями в песок – нижние слои были попрохладнее. Солнце стояло в зените, его волшебное тепло проникало мне прямо в мышцы. Я начала привыкать к ритму жизни острова. Меня охватило чувство невероятного счастья.

Томас не обратил внимания на то, что несколько гигантских омаров ускользнули из бочонка и теперь удирали по пляжу. Выглядели они жутко, словно их доставили сюда на машине времени из доисторических времен. Я приняла мужественное решение вернуть беглецов на место и попыталась с помощью туфель преградить им дорогу. Поскольку у карибских омаров отсутствуют клешни, я сочла этих тварей легкой добычей и схватила одного из них за середину туловища. Но омар так сильно хлестнул меня хвостом по руке, что я взвизгнула и отбросила жуткое создание, которое, описав в воздухе дугу, хлопнулось на песок. Томас и Боб наслаждались спектаклем, а я, честно говоря, не знала, что делать дальше. Чтобы не смущать меня еще больше, Томас неторопливым шагом приблизился ко мне, поднял склочного омара за ус и швырнул его вместе с другими беглецами обратно в бочонок.

Появился Гленрой. Он сидел за рулем отцовского грузовика, который остановил возле груды корзин, баков с бензином и прочим барахлом, что они успели разгрузить с лодки. Гленрой с помощью Боба покидал все это в грузовик, тогда как Томас отогнал лодку обратно к буйку в бухте, перебрался в шлюпку и погреб к берегу.

– Томас оставил мне свой телефон, – сообщил Боб на обратном пути в «Маллиуану». – Сказал, сколько нам омаров нужно, столько он и поймает. А его двоюродный брат ловит окуней. – Муж остановился и торжествующе на меня посмотрел. – Представляешь! Наш первый поставщик на Ангилье!

Жареные омары в медовой глазури. Румяные, хрустящие окуни с рисом карри… Воображение уже рисовало меню нашего будущего ресторана.