Текст книги "Небесный огонь"
Автор книги: Мелани Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава восьмая
Так мы и лежали, не разнимая рук, пока я не услышала, как на кухне скулит Фрэнки. Наверное, ей надоело лежать в своей корзинке.
– Бедняжка Фрэнки! Ее не было слышно несколько часов.
Я обернулась одеялом и прошлепала к двери, оглянувшись на Дэна.
– Надо ее выпустить.
– Ага, – кивнул он, перекатился на край кровати и свесил ноги на пол. – А мне надо одеться, иначе замерзну до смерти.
Мы быстро перекусили копченым лососем, которого я достала из холодильника, и омлетом, а потом уселись на диван пить чай. Фрэнки свернулась у наших ног.
– Похоже, Фрэнки не жалует твоего начальника, – заметил Дэн, поглаживая терьера.
– Да она его едва знает. Я купила ее в собачьем приюте, когда переехала сюда из квартиры Стивена. Думала, что она скрасит мое одиночество, и не ошиблась.
– Умничка. Вела себя безукоризненно, когда осталась у меня в субботу.
– А твоя собака не возражала, что Фрэнки осталась у вас?
– Бесси? Нет, что ты, наоборот. Они вместе устроились в одной корзинке, будто сестры.
– Бесси еще маленькая?
– Ей всего два года. Отец подарил ее мне, чтобы я не скучал в своих поездках.
– А чем ты занимаешься?
– У меня небольшая фирма, называется «Бандиты Бреннана». Сдаю напрокат игровые автоматы пабам и клубам. Мои помощники обслуживают автоматы, отвозят деньги в банк, а я заключаю новые контракты. Разъезжаю по всей стране, как торговый агент, хотя ничего не продаю, а только сдаю в аренду.
– Значит, ты проводишь много времени в пабах, – хихикнула я. – И встречаешься с убежденной трезвенницей.
– Да, я заметил, – сказал он, целуя меня в шею. – Зато какая экономия во время свиданий.
Не успела я шумно возмутиться в ответ на его откровения, как мой взгляд упал на часы. О нет! Половина восьмого.
Я с тревогой посмотрела на Дэна. Что же делать? Он наверняка хотел остаться на весь вечер или даже на всю ночь, но очень скоро мне придется оказаться совсем в другом месте. Интересно, как себя чувствует Грант после вчерашних возлияний? Если он еще спит, кто же присмотрит за детьми?
Мое воображение тут же нарисовало ужасную картину, как Николь и Софи безуспешно пытаются разбудить родителей, а близнецы становятся совершенно неуправляемыми.
– Дэн, прости меня, пожалуйста, но мне скоро надо уходить.
Он с удивлением посмотрел на меня.
– В самом деле?
– Да, я… ммм… мне надо встретиться с моей подругой Кларой. По вечерам у нас… кружок.
– Какой кружок?
Я окинула взглядом комнату, судорожно пытаясь придумать, что именно могло бы заставить меня каждый вечер посещать кружок. Цветы в горшках на высоком подоконнике показались мне наиболее достойными моего интереса.
– По цветоводству. Ну, знаешь, там учат, как сажать луковичные цветы, чем подкармливать, и всякое такое.
– А, ясно.
Он снял Фрэнки со своих ног и встал.
– Можно, я зайду завтра?
– Завтра вечером меня тоже не будет.
– А днем?
– Разве тебе не надо на работу?
– Владелец компании сам себе начальник – Он пожал плечами. – У меня свободный график.
Дэн внимательно посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло подозрение.
– И часто у тебя кружок?
– Ну… по-разному. Мы собираемся у кого-нибудь дома, когда удобно преподавателю, обычно поздно вечером.
Дэн нахмурился, и я заметила на его лице недоверие. Он снова пожал плечами и взял пиджак.
– Если ты уверена, что хочешь меня видеть, я зайду завтра днем. Надеюсь, на работу ты не собираешься?
Он, конечно, слышал, как я попрощалась со Стивеном до понедельника. Видимо, хотел проверить, не использую ли я работу как предлог для отказа, если не захочу видеть его снова.
Я подошла к нему, обняла за талию и положила голову ему на плечо.
– Сегодня был чудесный день, – искренне сказала я. – Завтра днем я останусь дома, как велел доктор, и буду думать только о том, чтобы увидеться с тобой.
Он улыбнулся с явным облегчением и поцеловал меня. Потом направился к двери.
– Значит, увидимся завтра, – оглянулся он уже на пороге. – Успехов в кружке.
Как только он ушел, я отправилась с Фрэнки на прогулку вокруг квартала. Через полчаса мы вернулись, я накормила собаку, быстро приняла душ, почистила зубы и рухнула в разметанную постель. Закрывая глаза, я расплылась в довольной улыбке и представила себе лицо Дэна. Я не ошиблась – он действительно был особенным.
Открыв глаза, я тут же вскочила с кровати и поспешила по длинному коридору к детским спальням. Когда я пробегала мимо комнаты для гостей, то услышала, как Гранта тошнит в ванной.
Все четыре детские кровати были пусты. Я вернулась в коридор и, слушая звуки, которые издавал муж Лорен, подумала, что в такую минуту не стоит беспокоить его расспросами о детях.
Я накинула шелковый пеньюар и быстро спустилась вниз, удивляясь непривычной тишине в доме. Дверь на кухню была открыта, на столе стояли грязные тарелки из-под хлопьев. Наверное, Софи накормила мальчиков завтраком, подумала я и направилась в игровую комнату.
Николь и Тоби лежали на диване и смотрели утренние передачи. Тедди сидел на большой подушке, глядя в одну точку и прижимая к груди мяч, губы его беззвучно шевелились. Он был в пижаме, от веса ночного памперса штанишки повисли едва ли не до колен.
– Где Софи? – спросила я.
Николь и Тоби подняли на меня глаза, с трудом отрываясь от телевизора. Тедди по-прежнему смотрел перед собой и что-то бессвязно бормотал.
– Пошла к своему кролику, – ответила Николь. – Я тоже хотела навестить Джинни, а противная Софи сказала, что на улице слишком холодно.
– Она надела пальто?
Николь пожала плечами и снова отвернулась к телевизору.
Я торопливо взбежала по лестнице и выглянула из окна спальни в сад. На траве и кустах лежал легкий иней, но, как я и обещала Гранту, животных из дома видно не было. Я испугалась, что ребенок может замерзнуть, набросила поверх пеньюара рыжую дубленку Лорен и снова спустилась вниз.
Через приоткрытую дверь прачечной залетал ледяной ветер. Я быстро влезла в полусапожки и прошла в сад, прикрыв ее за собой. К счастью, долго мне искать не пришлось. Софи сидела в сарае садовника, держа на руках кролика; на ней был толстый свитер. Когда я вошла и уселась рядом с ней на перевернутый ящик, девочка подняла голову.
– Как он? – спросила я, погладив шелковистую кроличью спинку.
– Я испугалась, что он замерзнет, – объяснила Софи. – Как ты думаешь, можно поставить клетку сюда?
Я кивнула.
– По-моему, отличная идея. Я не ожидала, что так скоро похолодает. Если переставить все инструменты к этой стене, там как раз поместится клетка. Может, нам даже удастся найти какой-нибудь столик или скамейку, чтобы не оставлять клетку на полу.
Софи внимательно посмотрела на меня.
– Что?
– Ты совсем другая, – простодушно сказала она. – До того как тебя ударила молния, ты ненавидела животных. А теперь ты их полюбила.
Я почувствовала, что краснею, словно меня поймали с пачкой украденного печенья.
– Тебе повезло, я ведь не помню, что ненавижу животных, – улыбнулась я.
Надо держать ухо востро при общении с детьми, подумала я. Одна беда – я совершенно не знала Лорен и не могла предугадать ее поступков. Единственное, что я могла, – это быть собой.
Софи улыбнулась в ответ, потом зябко поежилась и прижала к себе кролика, чтобы согреться.
– Идем, сейчас ему будет хорошо в клетке, – сказала я, вставая. – На улице солнце, иней растаял, а в клетке есть солома. Пока мы займемся их переселением, они с Джинни прижмутся друг к дружке. А потом мы снова придем его навестить.
Софи кивнула, посадила кролика в клетку и побежала в сад впереди меня. Я смотрела, как ее быстрые ножки переступают по мерзлой траве, и странное чувство охватило меня. Конечно, я радовалась за девочку, но это была не просто радость. Неужели во мне пробуждался материнский инстинкт?
Однако все мысли о радостях материнства мгновенно выветрились из моей головы, когда я вошла в теплую игровую комнату и почувствовала жуткий запах.
– Тедди наделал в штаны, Тедди наделал в штаны! – распевал Тоби приглушенным голосом, прикрывая лицо воротником рубашки.
Николь зажала нос рукой и делала вид, что ее тошнит.
Я перевела взгляд на Тедди, малыш сидел на прежнем месте и безучастно смотрел перед собой. Казалось, он даже не замечает, какой вызвал переполох. Когда я повернулась к Софи в надежде получить объяснения, девочка пожала плечами.
– Когда он просыпается, ты должна снимать с него памперс, – сказала она. – Если не снять, он думает, что в уборную ходить не надо.
Значит, это я виновата. Представив, какая отвратительная задача мне предстоит, я начала нервно теребить лицо. На часах почти десять, я до сих пор не одета, а теперь еще и это.
– Оставайся здесь, – велела я Тедди. – Не двигайся. Я наберу ванну.
Пока наполнялась ванна, я перерыла гардероб Лорен в поисках одежды попроще.
– Неужели у тебя нет хотя бы одной пары старых джинсов, – бормотала я, в отчаянии перебирая ряды шикарной дизайнерской одежды. – Что же ты надеваешь, черт тебя подери, в таких случаях?
Движение за спиной заставило меня подпрыгнуть. Я повернулась и увидела в дверях Гранта.
– Разговариваешь сама с собой? – сухо заметил он.
Я снова покраснела. Надо быть осторожнее, или в одно прекрасное утро я проснусь в психушке.
– Помолчал бы лучше! – резко ответила я. – После того, что ты тут вытворял вчера вечером.
Он даже смутился.
– Прости меня, любимая. Наверное, я слишком много выпил.
– Ты меня напугал.
Его лицо исказила страдальческая гримаса, и он протянул ко мне руки, словно моля о снисхождении.
– Я ведь уже попросил прощения. Просто я хочу, чтобы мы снова были близки. Мне очень одиноко без тебя, Лорен.
У него был такой несчастный вид, что мое сердце дрогнуло. Однако разум помог мне в минуту слабости, и я лишь выдавила из себя нечто вроде сочувственной улыбки.
– Надо выключить воду в ванной, иначе будет потоп, – сказала я, обходя его.
Грант пошел за мной по коридору в семейную ванную и молча наблюдал, как я заворачивала краны и выпускала часть воды через слив.
– Лорен, ты действительно ничего не помнишь?
Он стоял, прислонясь к косяку, и внимательно разглядывал меня. Я вдруг испугалась, во рту мгновенно пересохло.
– Ты ведь слышал диагноз доктора Шакира? У меня повреждены височные доли, – сказала я, выпрямляясь. – Зачем мне тебя обманывать?
В его глазах читалось сомнение.
– В больнице ты говорила о каких-то других воспоминаниях. И, по словам сиделки, считала себя кем-то другим, когда очнулась.
– Я была растеряна, – солгала я. – Не забывай, Грант, я ведь чуть не умерла. Может, приснилось что-то. – Я пожала плечами. – Не знаю.
Он не сводил с меня изучающего взгляда. Неужели он что-то знает? Или чувствует, что я вовсе не Лорен?
– Мне надо заняться Тедди, – сказала я решительно. – Пока я спала, а ты мучился похмельем, с Тедди никто не снял памперс, и он весь перепачкался. Хорошие же мы родители.
Продолжение взаимных обвинений было прервано приходом Софи. Она объявила, что Тедди плачет. Я немедленно побежала вниз и нашла там Элси, которая отчитывала несчастного малыша, нависая над ним.
– Вы только посмотрите на него! – кричала она. – Разве можно такому грязнуле жить в этом прекрасном доме! Что же ты наделал!
– Все в порядке, Элси, я сама все сделаю.
Домработница повернулась и окинула меня неодобрительным взглядом. Ее явно покоробило, что я до сих пор не одета.
– Простите, миссис Ричардсон, но запах просто невыносимый. И если бы только это. В прачечной по всему полу разбросано сено, в кухне груда грязных тарелок после завтрака…
– Элси, – сказала я умиротворяющим тоном, – именно поэтому нам нужен такой опытный специалист своего дела, как вы. Как вы помните, наша няня уволилась, а я только что выписалась из больницы. К тому же мистер Ричардсон сегодня плохо себя чувствует. Давайте с вами договоримся: я сейчас займусь Тедди, а вы поможете мне навести порядок. Мы очень ценим все, что вы делаете. Вы же знаете, что без вас мы просто не справились бы.
Элси поджала губы и кивнула, довольная похвалой.
– Тогда я пока начну убирать на кухне, – возвестила она, в последний раз бросив на Тедди недовольный взгляд. – Ни о чем не беспокойтесь, миссис Ричардсон.
С этими словами она заковыляла прочь, а я наконец занялась Тедди.
– Ну-ну, не плачь. Ты не виноват. Папа плохо себя чувствовал, а я спала. Пойдем примем ванну, можешь взять с собой свой любимый мяч, если хочешь.
Прежде чем вывести Тедди из комнаты, я повернулась к остальным.
– Пока нас с Тедди не будет, пусть каждый из вас нарисует то, что любит больше всего на свете. Это может быть город, человек или игрушка – все равно что, только рисунок должен получиться ярким и красивым, так что старайтесь. Мне хочется вспомнить все, что вы любите. А когда закончите, мы все вместе пойдем навестить животных и играть в песочнице, договорились?
Софи и Николь восторженно закивали и побежали к шкафу с игрушками, где, как я полагала, хранились бумага и цветные карандаши.
– Тебя это тоже касается, Тоби. Уверена, что ты хорошо рисуешь. Скоро я спущусь и посмотрю, что у вас получилось.
Привести в порядок Тедди оказалось не так-то легко, но с помощью почти целого рулона туалетной бумаги и полной ванны воды я сдала и этот экзамен.
– Вот и все, – сказала я, одевая малыша. – Теперь получше?
Тедди кивнул, и я обняла его, не обращая внимания на то, что он словно оцепенел в моих руках.
– Сможешь спуститься сам, пока я переоденусь?
Он торжественно кивнул.
– Тедди, мне бы хотелось увидеть и твой рисунок. Нарисуй то, что любишь больше всего на свете. Может, твой мяч?
Грант не появлялся, я тщательно вымыла руки, подобрала наряд в гардеробной и быстро оделась. Неужели Лорен сама управлялась с Тедди, думала я, или поручала все няне? Я все больше проникалась сочувствием к этой женщине, какой бы они ни была. Забота о детях оказалась для меня непосильной ношей, а полное отсутствие опыта превращало любой пустяк в настоящую проблему.
Как же научиться все успевать, думала я, разглядывая отражение Лорен в огромном зеркале. Скоро обед, а я еще ничего толком не сделала – только одела Тедди и оделась сама. Один бог знает, где находить время, чтобы готовить еду, заниматься стиркой и уборкой, не говоря уже о моих грандиозных планах устроить детям более интересные каникулы, чем сидение перед телевизором.
Мне вдруг ужасно захотелось вернуться к незамысловатому укладу моей другой жизни. Несмотря на требовательность Стивена и вечерние посиделки в офисе, работа не была мне в тягость. Тщательно подготовленные для суда документы могли решить исход дела, и чем сложнее была задача, тем больше удовольствия я получала от ее решения. А после работы я была сама себе хозяйка – могла валяться на диване, гулять с собакой или провести вечер с Кларой и нашими общими друзьями.
Машинально расправляя на бедрах льняные кремовые брюки, я никак не могла оторваться от своего отражения. Меня не переставало изумлять то, что я видела, и даже при мимолетном взгляде в зеркало я каждый раз едва удерживалась от искушения состроить рожу или подпрыгнуть, чтобы доказать самой себе, что эта светловолосая женщина имеет какое-то отношение ко мне.
Как зачарованная смотрела я на свой новый, совершенно чужой облик и думала о собственной жизни и тающем круге подруг. Одна за другой они выходили замуж, рожали детей и все реже выбирались из дому, за исключением разве что Клары. Я вспомнила наш последний загул, когда из шести подруг по колледжу и работе смогли прийти только три. Тогда их отговорки, будто бы не с кем оставить новорожденного младенца или трудно найти няню на вечер, казались мне, мягко говоря, неубедительными.
Я поправила на плечах легкий свитер и грустно улыбнулась. Только теперь я начала понимать своих замужних подруг. Когда тебя внизу ждут четверо детей и муж, от которого мало толку, поневоле начнешь осознавать значение слов «двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю». Воспитание детей поглощает тебя целиком, семейная рутина не отпускает ни на минуту. Ты никогда не принадлежишь себе, и даже такая малость, как прием ванны или выбор нового наряда, может окончиться целой вереницей проблем: дети заскучают или подерутся, животные проголодаются, а муж, то есть муж Лорен, почувствует себя обделенным. Но хуже всего постоянно сознавать свою ответственность, ведь самыми обыденными поступками я могу нанести детям непоправимый вред.
– У тебя все получится, – сказала я своему отражению. – Постарайся, ради Лорен.
Спустившись вниз, я обнаружила, что Тедди снова плачет.
– Что на этот раз? – спросила я Софи.
– Он хотел взять цветные карандаши, – ответила Николь. – А Софи не разрешила.
– Почему? – удивилась я.
– Ему нельзя, – буркнула Софи. – Ты говорила, что от него один беспорядок.
– В прошлый раз он изрисовал фломастерами весь ковер, – добавила Николь, – так Элси с трудом отмыла.
– В конце концов, это игровая комната или музей? – взорвалась я.
Не задумываясь больше о том, как поступила бы в такой ситуации Лорен, я решительно подошла к шкафу, схватила горсть карандашей и фломастеров, лист бумаги и положила все это перед малышом.
– Вот, Тедди, рисуй.
Под неодобрительными взглядами сестер и брата мальчик осторожно взял фломастер и дотронулся им до бумаги. На его мордашке появилось довольное выражение, и, уже смелее, он провел линию, даже высунув от усердия язык.
Я повернулась к детям.
– Готовы показать рисунки?
Первым решился Тоби, он сунул мне в руки свой листок, и я подняла рисунок повыше, разглядывая новую песочницу и большую желтую кляксу на колесах – видимо, самосвал.
– Здорово! – сказала я, потрепав его по волосам. – Хочешь теперь поиграть в настоящей песочнице?
Он кивнул.
– Тогда бегом одеваться, не забудь надеть куртку, а потом можешь идти в сад.
Тоби ускакал, а я принялась рассматривать рисунок Николь. Существо с рыжей челкой, изображенное на картинке, напоминало морскую свинку. Рядом со зверьком девочка нарисовала новый домик для своей любимицы.
– Замечательно, – похвалила я. – Мне нравится. Если хочешь, можешь пойти в сад вместе с Тоби и поиграть с Джинни. Не забудь держать ее так, как я показывала.
Я повернулась к Софи, ожидая увидеть на ее рисунке черного кролика, но она нарисовала человека со светлыми волосами и с большим сердцем на груди.
– Кто это? – спросила я.
– Это ты, мама, – ответила девочка. – После того, как тебя ударила молния. Другая мама.
Я оглянулась, проверяя, нет ли за спиной Гранта. Слова ребенка, чего доброго, могли убедить его в том, что после несчастного случая я действительно изменилась.
– Чудесно, Софи – Я заставила себя улыбнуться. – Мне очень нравится. Знаешь, все рисунки такие красивые, мы должны обязательно повесить их на стенку.
Софи округлила глаза.
– Но… ведь это беспорядок.
Я чуть было не ляпнула: «Ну и черт с ним, в детской комнате не должно быть такого идеального порядка», но вовремя опомнилась.
– Ты абсолютно права, Софи. Мы не станем вешать рисунки прямо на стену, мы купим специальную доску и прикрепим к ней.
Против такого решения она не возражала.
– Можно мне проведать Блэки? – спросила девочка.
– Конечно. Послушай, Софи…
– Да?
– Как ты думаешь, что приготовить на обед?
После вчерашнего провала мне не хотелось снова ударить в грязь лицом.
Она наклонила голову набок, словно оценивая мои способности, и едва заметно улыбнулась.
– Запеченную картошку с кетчупом и мороженое. Это наша любимая еда.
Пока я возилась на кухне, я совсем забыла о Тедди. Когда я наконец забрела в детскую, даже не помню, для чего, то не поверила своим глазам.
Тедди лежал на полу, положив перед собой рисунок. Я заглянула через плечо мальчика и ахнула от удивления. Это была не наивная детская картинка, а настоящее произведение искусства.
Я опустилась рядом с малышом на колени и спросила, почему он решил нарисовать именно это, но Тедди лишь пожал плечами и продолжал рисовать. Замерев от восхищения, я смотрела, как он наносит последние штрихи. Потом Тедди уселся и стал критически разглядывать свое творение, по-птичьи склонив голову.
На рисунке был сад. С безупречно выверенными пропорциями и мастерски учтенной перспективой. Юный художник не упустил ни малейшей детали – внутренний дворик, лужайка и живая изгородь были прорисованы с удивительной точностью. С помощью карандашей и фломастеров ребенок искусно положил тени и передал цвета. Казалось невероятным, что четырехлетний ребенок может быть таким великолепным рисовальщиком. Глядя на мальчика, я не могла удержаться от улыбки.
– Ты очень талантливый, Тедди. Думаю, ты многого добьешься.
– Зачем ты забиваешь ему голову всякой чепухой? – спросил Грант, появляясь в дверях.
Я подняла рисунок повыше, чтобы он мог рассмотреть.
– Посмотри, что нарисовал Тедди! – воскликнула я. – Это просто чудо.
– Неплохо, – согласился Грант. – Срисовал откуда-нибудь?
Я помотала головой.
– Мне кажется, он просто нарисовал то, что видел.
– Не разрешай ему рисовать на полу, он снова испачкает весь ковер.
– Значит, у детей должен быть стол для рисования, который можно пачкать, – парировала я.
При слове «пачкать» Грант отпрянул, и я не выдержала.
– Чем же им прикажешь заниматься целыми днями?
– Я уже говорил тебе: няня водила их гулять. Кстати, пора искать новую – пока ты больна, ты не сможешь уделять детям много внимания.
– На следующей неделе начинаются занятия в школе. Зачем сейчас искать няню?
– Лорен, утром детей нужно отвозить в школу. Ты сможешь вставать рано? – спросил он напрямую. – Последние два дня ты не просыпаешься раньше девяти, а занятия в школе начинаются без четверти девять. Значит, чтобы собрать их в школу, тебе придется встать в семь часов.
– Даже если мы дадим объявление сегодня, к будущей неделе мы няню не найдем, – заметила я. – А ты сам не сможешь пока возить их в школу?
– Боюсь, это невозможно. Я начинаю прием в восемь.
– Ты, кажется, говорил, что приедет моя сестра, – неожиданно вспомнила я. – Она водит машину?
– Бог мой, я и забыл о Карен. Как только тебя отвезли в больницу, я сразу же позвонил ей, она обещала взять отпуск и приехать на следующей неделе. – Грант задумчиво потер подбородок. – Если мы ее попросим, она могла бы несколько дней возить детей в школу. А ты сможешь как следует окрепнуть.
– Какая она, моя сестра? Мы с ней ладим?
По раздраженному вздоху Гранта я поняла, что он никак не может привыкнуть к моей неожиданной амнезии.
Голос дверного звонка спас меня от неприятного разговора. Я радостно побежала открывать и с удивлением увидела на пороге полную женщину. У нее был очень короткий «ежик» волос на голове и крупные висячие серьги. Но больше всего меня поразила ее одежда – широкие шелковые брюки и гигантская фиолетовая блуза, которая простиралась на необъятной груди, словно мини-шатер.
– Привет, сестренка, – сказала она, не обращая внимания на мой довольно бесцеремонный взгляд, и подставила щеку для поцелуя. – Грант сказал, что ты на смертном одре, а ты жива-здорова и, как всегда, цветешь. Я решила помочь с детьми, пока ты болеешь, но если ты хочешь, чтобы я уехала…
– Карен?
– А кто же еще? Значит, тебя выписали из больницы?
– Это невероятно – мы только что о тебе говорили. – Я с интересом разглядывала ее лицо. – Да, меня выписали позавчера, но я не хочу, чтобы ты уезжала.
– У тебя поразительно здоровый вид для человека, который умирал пару дней назад. Так мне можно войти? Устала в дороге как собака.
– Конечно, Карен, прости. Проходи, пожалуйста. Ты как раз к обеду. Надеюсь, не имеешь ничего против запеченной картошки и мороженого?
Она недоверчиво взглянула на меня, словно услышала очень смешную шутку, но вдруг перестала улыбаться и посмотрела на меня более внимательно.
– Не пойму, в чем дело, – сказала она, протискиваясь мимо меня в коридор, – ты какая-то другая.
Сейчас она увидит, что у меня другой цвет глаз, испугалась я, но в эту минуту появился Грант. Увидев свояченицу, он подошел к ней и чмокнул в щеку.
– Вот это да! Легка на помине! Мы ждали тебя только на следующей неделе.
– Ты меня так напугал своим звонком, что я решила приехать пораньше, – ответила Карен и бросила посреди прихожей небольшую дорожную сумку. – Когда ты звонил из больницы, я подумала, что Лорен вот-вот отправится на небеса. Тогда я попросила отпуск по семейным обстоятельствам, и вот я здесь.
Она мне уже нравилась.
– Как хорошо, что ты приехала, – улыбнулась я. – Не знаю, говорил ли тебе Грант, но у меня амнезия. Совершенно ничего не помню – кто я, чем занимаюсь, что люблю, что ненавижу – ничего. Надеюсь, ты мне поможешь освежить память.
Круглое добродушное лицо Карен вытянулось, глаза едва не выскочили из орбит.
– Разрази меня гром, – только и вымолвила она.
