Текст книги "Небесный огонь"
Автор книги: Мелани Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава одиннадцатая
Мы неторопливо прогуливались вдоль лужайки, где паслись овцы. Тедди шел между нами. Девочки и Тоби продолжали резвиться на игровой площадке, и мы хорошо их видели.
– Погоди, давай все-таки разберемся, – снова зашептала Карен через некоторое время – Ты говоришь, что твоя душа в чужом теле?
Я кивнула.
– Вот черт! Лорен, если ты повторишь этот бред в больнице, тебя тут же упекут в желтый дом! – воскликнула она. – К мозгоправу лучше действительно не ходить. Они там живо привяжут тебя к койке и будут статейки свои ученые строчить.
– Поэтому я ничего и не сказала врачам.
– Значит, ты говоришь, что тебя удерживает жизненная сила той женщины?
– Да, только я же тебе говорила: Джессика Тейлор не умерла. Теперь во мне живут как бы два человека.
Карен долго, кажется целую вечность, молча смотрела на меня, потом пожала плечами.
– Как-то слишком мудрено.
Я остановилась и повернулась к ней.
– Ты мне не веришь.
Карен плюхнулась на ближайшую скамейку и снова посмотрела на меня.
– А чего ты ожидала? Это же сущий бред, нелепица. К тому же если я тебе поверю, значит, моя сестра действительно умерла.
– Прости меня, Карен, – прошептала я, – но я точно знаю, что Лорен погибла от удара молнии. После таких травм она просто не могла выжить, я слышала, что говорили врачи о ее состоянии после несчастного случая. Меня ударило одновременно с ней, только время немного сместилось, и оба тела выжили одновременно.
– Теперь я поняла – ты меня разыгрываешь.
– Если бы.
Повисла неловкая пауза, и Карен слегка отодвинулась.
– Мы с Лорен были очень разными, – сказала она наконец. – Но она все равно была моей сестрой. Я любила ее. И я не хочу, чтобы она умерла.
– И я не хочу, поверь мне. Я хочу снова стать прежней.
Я смотрела на чудесный сельский пейзаж, на зеленые пастбища с овцами, коровами и лошадьми, слушала веселый смех детей, играющих среди старых тракторов и стогов сена, и понимала, что лукавлю. Иногда мне нравилось быть Лорен. В такие моменты жизнь Джессики казалась мне пустой и бессмысленной.
Почему же я с таким рвением засиживалась на работе допоздна, вместо того чтобы найти более приятное занятие? Конечно, мне хотелось набраться опыта, стать хорошим специалистом, чтобы заслужить уважение коллег и получать приличное жалованье. Но если мне не с кем разделить радость от своих успехов, если мне некого любить, тогда зачем все это? После того как роман со Стивеном увял, мое сердце было свободно, пока не появился Дэн. В мою жизнь наконец-то вошло настоящее чувство, но разве можно думать о серьезных отношениях, когда перепрыгиваешь из одного тела в другое? Даже мысль об этом внушала мне ужас.
Я прикрыла глаза от солнца козырьком ладони и посмотрела на растрепанную голову Тедди. Потом обернулась к детской площадке и вдруг почувствовала ком в горле. Эти малыши любили свою маму так искренне, так бескорыстно. Мне ужасно захотелось, чтобы и меня кто-нибудь любил так же сильно и безоговорочно. Я поняла, что завидую Лорен, ведь ей довелось испытать такое счастье. Мысль о том, что Карен может отнять у меня этот нежданный дар, внезапно повергла меня в уныние.
– Что ты собираешься делать? – с тревогой спросила я. – Расскажешь кому-нибудь?
– Обязательно, надо же украсить свою скучную биографию, – проворчала она. – Пациентка мисс Харпер, тридцать семь лет. Верит, что в труп ее сестры вселилась чужая душа. Так и напишут в моей истории болезни. – Она повернулась ко мне и слабо улыбнулась.
– Значит, ты мне веришь? – спросила я.
– Скажем так: я верю, что ты в это веришь. На этом и остановимся. Пока.
– Я хочу, чтобы ты осталась моей сестрой, – искренне сказала я, радуясь, что Карен сумела отнестись к моим словам без предубеждения. – У меня никогда не было сестры, и ты мне очень нравишься. И дети тоже нравятся, – добавила я, глядя на Тедди, который не отрывал глаз от овцы, подошедшей к ограде за угощением.
– И все-таки это бред, – заявила Карен, вручая Тедди бумажный пакет с кормом.
– Да я и сама не верю, – сказала я. – Но ведь я здесь.
Овца просунула морду через проволочное ограждение и ухватила пакет, Тедди испуганно отпрянул. Карен наклонилась, чтобы собрать просыпанный корм.
– Тебе когда-нибудь снился настолько правдоподобный сон, что ты считала его реальностью, когда просыпалась? – спросила я, когда она выпрямилась – Со мной это происходит каждый день, начиная с субботы. Когда засыпает Джессика, я просыпаюсь в теле Лорен, а когда тело Лорен нуждается в отдыхе, я снова становлюсь Джессикой.
– Ну и дела!
– Я хочу еще покачаться, – неожиданно объявил Тедди.
– Хорошо, пойдем на детскую площадку.
Когда мы вернулись, Тоби с важным видом сидел за рулем старого трактора, а девочки прятались в игрушечном туннеле. Тедди сунул мяч под рубашку, чтобы освободить руки, и залез на единственные свободные качели.
– Ты ведь любишь качаться, Тедди? – спросила я. – Мы с тетей Карен решили купить качели домой. Теперь ты сможешь качаться сколько захочешь, пока Тоби играет в песочнице. Правда, здорово?
Он мрачно кивнул.
– Только мама мне не разрешит, – медленно, словно через силу, проговорил он. – Она заставит тебя их выбросить.
– Что ты говоришь, Тедди? – испуганно сказала Карен. – Мама же сама решила купить тебе качели, зачем она станет их отбирать?
– Не эта мама, – ответил Тедди и заерзал на сиденье, поглядывая на меня. – Другая мама отберет, когда вернется.
Я продолжала подталкивать качели, заметив, как застыла Карен. О чем она думала, я, конечно, не могла угадать, но решила ничего не говорить. Да и что я могла сказать?
Пару минут спустя я взглянула на часы.
– Думаю, пора идти за Тоби и девочками, – сказала я, напоследок высоко раскачав Тедди. – Нам еще надо собрать Софи в гости.
На обратном пути Карен не проронила ни слова, она с отрешенным видом вела машину и сосредоточенно смотрела на дорогу. Я не стала донимать ее разговорами, хотя совершенно не представляла, что будет со мной, если она вдруг решит поделиться с кем-нибудь свалившейся на нее новостью, вместо того чтобы хранить это в тайне. Я ведь не могла просто собрать чемодан и вернуться в свою прежнюю жизнь. Меня поместили сюда без моего согласия, и я больше не могла распоряжаться собой, как раньше.
К тому времени, когда мы приехали домой, дети снова проголодались, и я поставила на плиту большую кастрюлю с водой, чтобы сварить пасту. Потом сняла высохшее белье, отправила девочек в сад накормить животных и забрала из машины детские пальто, облепленные сеном, и обувь.
Карен помогла Софи собрать вещи и вызвалась отвезти ее к подружке. Они уехали, когда я почти закончила готовить ужин. Наверное, ей просто хотелось побыть одной после страшного известия о смерти единственной сестры.
Через полчаса Карен вернулась и выглядела уже немного лучше, на пухлых щеках снова появился румянец. Она зашла на кухню, когда я раскладывала еду по тарелкам, и едва заметно улыбнулась мне.
– Мы разговаривали с Софи, – после недолгого молчания сказала она, помогая Тедди влезть на табурет. – Она так счастлива, что ты все-таки купила им животных. И еще она сказала, что после той злосчастной грозы ты… любишь ее больше.
Карен замолчала и громко всхлипнула. Дети прекратили жевать и испуганно уставились на нее.
– Простите. – Она закрыла лицо руками и выбежала из кухни.
– Ничего страшного, тетя Карен плохо себя чувствует, – как можно спокойнее объяснила я детям. – Доедайте скорее, а я посмотрю, как она.
Карен сидела на нижней ступени лестницы, прислонив голову к стене, и прижимала к губам платок.
– Не могу поверить, – проговорила она сквозь слезы, когда я уселась рядом и обняла ее за плечи. – Это какой-то бред! Но в ту же минуту, когда я увидела, как ты запекаешь этот чертов картофель, я поняла: что-то не так. – Она с трудом сдерживала рыдания. – Потом Тедди назвал тебя «другой» мамой, и Софи… Это ужасно, Лорен. Или мне теперь называть тебя Джессикой?
Она прерывисто вздохнула и посмотрела на меня покрасневшими глазами.
– Лорен была эгоисткой, но детей она любила, по-своему.
– Я и не сомневаюсь, – тихо проговорила я. – Просто все люди разные. Наверное, мне не следовало сразу же ломать привычный уклад этого дома. Ты можешь подумать, что я осуждаю Лорен, но это не так, поверь мне. Я лишь хотела сделать все от меня зависящее, если уж меня выбрали для этой роли.
– Да, я вижу, – улыбнулась сквозь слезы Карен. – И у тебя здорово получается. Я никогда не видела детей такими счастливыми. С нянями им всегда не везло, а Лорен просто оказалась не готова к тому, чтобы быть матерью четверых детей.
– Грант как-то обмолвился, что был против рождения близнецов. Это правда?
– Софи и Николь были желанными детьми, – сказала Карен, вытирая глаза платком. – Лорен очень радовалась, что родились девочки, мальчиков она никогда не любила. Ей хотелось наряжать своих дочурок в красивые платьица и всем показывать. Еще малютками, они были прекрасно воспитаны и вели себя идеально. Потом Лорен снова забеременела. Они с Грантом хотели ограничиться двумя детьми, и Лорен решила избавиться от ребенка. Она уже записалась в клинику, а потом струсила. Не знаю, поймешь ли ты, но Лорен очень… была очень религиозной. Каждое воскресенье они всей семьей ходили в церковь. Там-то ее и уговорили отказаться от аборта, и Лорен решила рожать, хотя больше не хотела детей. Потом обследования показали, что у нее двойня, да еще и оба мальчики, но прерывать беременность было уже поздно.
– Бедная Лорен, – проговорила я и подумала: ей, наверное, пришлось испытать те же чувства, что и мне, когда на меня нежданно-негаданно свалилась ответственность за четверых детей.
Когда она узнала, что ждет мальчиков, она попросту испугалась, ведь с мальчиками и хлопот больше, и терпения они требуют ангельского, а она не обладала в полной мере материнским инстинктом и очень боялась трудностей. В сущности, она была маленькой избалованной девочкой в образе взрослой женщины. Об этом говорили ее яркие шикарные вещи, стильные украшения и весь ее образ жизни. Разумеется, мысль о рождении сыновей привела ее в ужас.
А как же Грант? Ведь он прекрасно знал о недостатках своей жены. Что он сказал, когда она объявила ему о своем намерении оставить близнецов? Я могла только предположить, насколько трудным для них обоих было это решение.
– Наверное, Грант ее очень любил, – сказала я. – Каково ему было видеть, что она идет наперекор своим желаниям и взваливает на себя непосильную ношу.
– Ноша действительно оказалась непосильной. Когда родились мальчики, Лорен совершенно растерялась, – продолжила Карен. – А когда у Тедди обнаружили поражение мозга, в ней словно что-то сломалось и она совсем забросила детей. Нанимала няню одну за другой, постоянно следила за тем, чтобы дети, не дай бог, не нарушили порядок в ее шикарном доме и ухоженном саду, и при каждой возможности исчезала с подругами. И не просто на день. Она уезжала на выходные, иногда даже на несколько недель, и оставляла детей с няней и Грантом.
– Почему Грант позволял ей так надолго уезжать?
– Потому что он слабый человек, я же тебе говорила. В Лорен он души не чаял и, по-моему, в глубине души считал себя недостойным ее. Когда-то он надеялся управлять ею, но чем старше она становилась, тем больше отдалялась от него. Думаю, он хотел, чтобы она была счастлива, поэтому и отпускал. Но в том, что она уезжала слишком часто, он винил себя. А потом начал подозревать, что у нее роман.
– Он тебе сам об этом говорил?
– Сегодня утром, когда я высказала ему все, что думаю о его ночном поведении, он признался, что какое-то время подозревал Лорен в измене. – Карен посмотрела на меня и засмеялась сквозь слезы. – Поверить не могу, что говорю с тобой о сестре в третьем лице. Вы похожи с ней как две капли воды. Этого просто не может быть!
Неожиданно из кухни высунулась голова Николь.
– Тедди опрокинул пасту на колени, – сказала она. – Тоби над ним смеется, а Тедди злится.
Разговор пришлось прервать. Не сговариваясь, мы встали и пошли на кухню.
Часа через полтора, когда дети были уже в кроватях после ежевечернего купания, чистки зубов и сказок на ночь, мы с Карен уединились в гостиной. Но поговорить нам снова не удалось, уже вскоре с улицы донесся шум подъезжающей машины, и мы поняли, что вернулся Грант. Я встала, задернула шторы и зажгла свет.
Спустя несколько минут он заглянул в дверь. Я невольно вжалась в спинку дивана, пытаясь угадать его настроение. Грант бросил в мою сторону нервный взгляд, и мне показалось, что он чувствует то же, что и я. Решив проявить великодушие, я подошла к нему и спросила, как прошел день. Мне вдруг стало ужасно жаль этого человека после того, что я узнала о его отношениях с женой.
– На днях звонила медсестра и предупреждала, что мой заместитель никуда не годится, – сказал он, наливая себе виски. – Она оказалась права. Сегодня приходили пациенты, которые жаловались на зубную боль и неудобные коронки. Я чувствовал себя отвратительно.
– Не расстраивайся. Хочешь поесть? Я приготовила пасту.
Он взглянул на меня поверх стакана и кивнул.
– Да, я проголодался. Спасибо, Лорен.
Я обратила внимание, что он больше не говорит со мной с прежней раскованностью. Теперь в его тоне слышалась некоторая отстраненность, словно я была гостьей. Вероятно, утренний разговор с Карен возымел действие, решила я и почувствовала огромное облегчение. Если он не будет переступать черту, я, пожалуй, смогу найти в своем сердце каплю сострадания, ведь, в конце концов, Грант испытывал то же, что и я, когда не узнавал собственной жены. Разница лишь в том, что я не узнавала себя.
Он пошел за мной на кухню и уселся за барную стойку. Я поставила перед ним тарелку с пастой.
– Выглядит очень аппетитно, – сказал он и начал есть.
– Спасибо, детям тоже понравилось.
– Никак не могу привыкнуть к этим переменам, – заметил он, запивая пасту остатками виски. – Ты стала так внимательна к детям.
– Может, побывав на пороге смерти, я многое поняла и почувствовала, что должна успеть сделать для них как можно больше, – уклончиво ответила я. – Ведь никогда не знаешь, что будет завтра.
– Это верно, – кивнул он, внимательно глядя на меня. – Послушай, я хочу повторить свою просьбу. Да, я помню, ты хотела провести день с детьми, но, может быть, вечером мы с тобой сходим куда-нибудь? Только ты и я? А Карен побудет няней один вечер, она не откажется, вот увидишь.
Я решила не снижать планку своего великодушия и дать Гранту возможность загладить свою вину. Только о сегодняшнем вечере не могло быть и речи. Я взглянула на кухонные часы – стрелка приблизилась к восьми. Скоро надо будет выпустить Фрэнки.
– Сегодня я очень устала, Грант, – сказала я и увидела, как потускнело его лицо. – Но завтра суббота, и я смогу поспать подольше, а вечером мы с тобой обязательно куда-нибудь сходим.
Грант улыбнулся, и я почувствовала укол совести. Как легко было доставить ему радость! Вероятно, он просто нуждался в близком и надежном человеке, который сделал бы его жизнь счастливее.
– Куда бы ты хотела пойти?
– Не знаю. А что ты любишь делать?
Он протянул руку, и мне ничего не оставалось, как взять ее. Его рука была прохладной и твердой, но я не почувствовала ничего, когда касалась ее. Совсем другие ощущения я испытывала от прикосновений Дэна.
– Постоянно забываю, что ты ничего обо мне не знаешь. Так странно. Может, сходим в кино? Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?
– Да, пожалуй, почему бы и нет.
– А может, поужинаем? Давай сходим в тот новый итальянский ресторанчик в деревне?
– Да, – ответила я. – Обязательно сходим.
Вскоре я поднялась наверх и с удовольствием забралась в постель, благоухающую свежими простынями. Перед тем как лечь, я предусмотрительно заперла дверь спальни. Несмотря на ранний час, чувствовала я себя как выжатый лимон. Забота о четверых детях явно оказалась задачей не из легких.
Казалось, прошла секунда, когда я открыла глаза и села в кровати. Увидев, что я проснулась, Фрэнки залилась восторженным лаем и стала нарезать круги вокруг моих ног. Я открыла входную дверь, впустив в квартиру поток холодного воздуха, и она радостно устремилась в сад.
Я взяла с порога пинту обезжиренного молока и улыбнулась, вспомнив, что Ричардсоны ежедневно заказывают пять таких бутылок. Даже мой холодильник неожиданно показался мне крошечным по сравнению со своим американским собратом в доме Лорен, который одним нажатием кнопки производил кубики льда и охлажденную воду из фильтра.
Позвав Фрэнки домой, я включила чайник и стала просматривать тоненькую стопку почты. Реклама дешевой пиццы, два письма от благотворительных обществ, которых я уже осчастливила в этом месяце, и надписанный вручную конверт. Я тут же узнала мамин почерк.
В конверте оказалась открытка от мамы с пожеланиями выздоровления. Она надеялась, что я не голодаю и тепло одеваюсь. В нашей семье никто особо не проявлял своих чувств, и мне было приятно, что мама заботится обо мне, пусть и на таком большом расстоянии. Интересно, перестала бы она относиться ко мне как к ребенку, если бы узнала, что я сама стала матерью четырех детей, подумала я.
Оказалось, что в доме совсем не осталось еды, необходимо было пополнить запасы. То, что я была Джессикой только половину времени, не означало, что я должна уморить себя голодом. И одно и второе тело, в которое я попадала, в равной степени нуждалось в еде и заботе, ведь каждое из них одновременно должно было жить полной активной жизнью. Вот только мое сознание они делили одно на двоих, поэтому одно тело могло случайно остаться без внимания, если я только что искупала или накормила второе. Одна надежда – любое физическое побуждение вроде бурчания в животе или желания помыться либо почистить зубы заставит меня забыть о том, что я уже проделывала это совсем недавно и поэтому нет необходимости делать это еще раз.
Я позавтракала мюсли с молоком, накормила Фрэнки и полила цветы. Когда я натягивала удобные джинсы, мне пришла мысль о перемещении части своего гардероба в дом Лорен. Даже если я буду носить ее одежду, я никогда не стану такой, как она. Мне нужна была удобная повседневная одежда, хотя бы иногда. По моим прикидкам, мы с ней носили примерно один размер, хотя она была старше меня и родила четверых. Лорен очень заботилась о своей фигуре и предпринимала гораздо больше усилий, чтобы держать себя в форме, чем я. Правда, если уж быть полностью откровенной, то мне просто очень хотелось перенести в ту, чужую для меня жизнь хотя бы часть привычных вещей, к тому же это было замечательным поводом для проведения небольшого эксперимента.
Порывшись в кухонном ящичке, я нашла запасной ключ от квартиры. Потом прихватила скотч и вышла на улицу, чтобы прикрепить ключ к обратной стороне водосточного желоба, проложенного в мощеной дорожке внутреннего дворика. В надежде, что никто сюда не забредет и моя затея не провалится, я отправилась с Фрэнки на неспешную прогулку.
По пути домой я купила в соседнем магазинчике несколько багетов, ветчину и салат, потом уселась в свое любимое кресло и попыталась читать. Фрэнки дремала у моих ног, размеренный звук ее дыхания смешивался с тиканьем часов и громким эхом отражался в тишине комнате. Я наслаждалась бездельем, предавалась радостям одинокой жизни и думала о том, могла ли Лорен урвать хотя бы минутку для чтения.
Раздался звонок в дверь, от неожиданности я подскочила и уронила книгу на голову Фрэнки. Она испуганно дернулась и помчалась в коридор. Я медленно пошла за ней, слыша, как колотится сердце. У двери я бестолково поправляла джинсы, приглаживала волосы и только потом решилась открыть замок.
На пороге стоял Дэн, он нерешительно улыбался, словно не знал, рады ли его приходу. Я встретила его счастливой улыбкой, и не для того, чтобы подбодрить, просто не могла удержаться.
– Я прощена? – спросила я.
Он шагнул в прихожую и обнял меня, уткнувшись носом в мою шею. Я пинком закрыла дверь, и мы, не разнимая объятий, неуклюже двинулись в комнату. Фрэнки весело прыгала рядом. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, все в этом человеке нравилось мне. Нравилось, как он держит мою руку, когда мы занимаемся любовью, нравился запах его волос, нравилось, как меняется его взгляд, когда он произносит мое имя. Все мои мудрые рассуждения о том, что Джессике не стоит заводить отношений в такой странный момент ее жизни, улетучились. Я поняла, что по уши влюблена.
Позже, когда мы ели сэндвичи и пили горячий сладкий чай, он спросил, как я себя чувствую.
– Никогда в жизни не чувствовала себя более живой, чем сейчас, – ответила я, не в силах перестать улыбаться, когда смотрела на него.
– Значит, у тебя больше не было обмороков? – улыбнулся он в ответ.
Больше всего на свете мне хотелось сказать ему правду. Если любишь человека, нужно доверять ему, но разве в такую историю можно поверить? Он просто сочтет меня сумасшедшей и забудет дорогу в мой дом. Какой нормальный мужчина захочет продолжать отношения с женщиной, которая утверждает, будто ее душу раскололо молнией и теперь она почти одновременно населяет два разных тела? К тому же придется рассказать и про сдвиг во времени.
– Нет.
– Будем надеяться, что вчера это случилось в последний раз, – проговорил он, слизывая майонез с кончиков моих пальцев.
Я вспомнила ночные кошмары Тедди и поморщилась. Почему-то мне казалось, что «обмороки» на этом не закончились.
– Послушай, – сказал он, его пронзительные голубые глаза смотрели ласково и внимательно, – а ты не хочешь познакомиться с моим отцом? Старик сообразил, что в моей жизни случилось что-то важное, и уже донимает вопросами.
– С удовольствием! – воскликнула я. – Когда пойдем?
– Может, сегодня вечером?
Я вспомнила, что решила в субботу поспать подольше. Карен присмотрит за Тедди и остальными детьми, а Грант заберет из гостей Софи. Почти до полудня можно будет не вставать, если только срочно не понадобится мое присутствие. Значит, я совершенно спокойно могу лечь часов в одиннадцать.
– Отлично.
Днем мы поехали за город, нашли славное местечко в лесу и долго гуляли руку об руку. Фрэнки крутилась рядом. До прошлых выходных еще продолжалось сухое жаркое лето, потом прошла гроза, и теперь деревья окрасились в роскошные цвета осени. Мы брели по буковой роще, под ногами лежал ярко-оранжевый ковер, серые стволы деревьев, искривляясь, уходили ввысь, сквозь янтарный шатер, прямо в синее небо.
– Трудно поверить, что сейчас конец октября, – прошептала я, шурша ногами по опавшей листве.
– В воскресенье переводим часы.
– О нет!
Дэн бросил на меня обеспокоенный взгляд.
– Что ты так испугалась?
Я стала лихорадочно соображать, когда мне придется лечь в субботу, чтобы вовремя встать в воскресенье с учетом перевода часов на час назад.
– Да все нормально, просто это всегда выбивает меня из колеи. Не знаю почему.
– Иногда вы бываете очень странной, Джессика Тейлор, – сказал он, сжимая мою руку – Но мне бы не хотелось, чтобы вы менялись.
Мы продолжали идти, взявшись за руки, но чудесный день вдруг перестал меня радовать, от хорошего настроения не осталось и следа. Почему я должна думать о той, другой жизни, когда я с Дэном? У меня было такое чувство, будто я его обманываю. Хотя я на самом деле лгала ему, ведь он ничего не знал о раздвоении моей души, а я даже в его присутствии не могла ни на минуту забыть о Гранте и детях.
– Наверное, Бесси тоже бы понравилось гулять, – сказала я, подбрасывая ногой буковые орешки в коричневых скорлупках. – Почему ты не взял ее с собой?
– Отцу одиноко, если я забираю ее каждый день. Вчера он ходил в центр помощи инвалидам и престарелым, а сегодня остался дома на целый день. Понимаешь, он не любит долго быть один.
– Сколько лет твоему отцу?
– На следующей неделе исполнится семьдесят пять.
– Значит, ты поздний ребенок, – сказала я.
– Он был женат четыре раза, – объяснил Дэн. – У меня по всей Англии и Ирландии разбросана куча сводных братьев и сестер. Я – самый младший.
– А твоя мама? Он ее бросил?
– Я бы сказал, это она нас бросила. Она умерла от рака, когда мне было четыре года. Папа оставил в Ирландии большую шумную семью, когда женился на моей матери, хорошенькой юной англичанке из Суррея. Семья мамы не приняла отца, поэтому ему не с кем было оставить меня после ее смерти. Папа остался здесь и вырастил меня один.
Я подумала о Тоби и Тедди, как ужасно в четыре года остаться без матери.
– Прости, Дэн, я не знала.
– Не извиняйся. Мы с отцом всегда чудно ладили.
Когда мы почти подошли к машине, Дэн притянул меня к себе и поцеловал.
– Не обращай внимания, если отец начнет рассказывать, каким мачо я был раньше, – сказал он. – Клянусь, в мире нет никого, похожего на тебя, Джессика.
Дэн жил недалеко от Эпсома, всего в четверти часа езды от меня. Их дом стоял на тихой уютной улочке и был типичным строением в стиле фахверк с тремя спальнями.
Дэн остановил машину на галечной подъездной дорожке и отпер входную дверь.
– Папа, я дома! – крикнул он. – Я кое-кого привез.
Из гостиной выскочила Бесси и со счастливым лаем прыгнула на меня, едва не сбив с ног. Я подумала, как благоразумно мы поступили, решив оставить Фрэнки в машине.
– Я здесь, малыш, – раздался из гостиной голос с сильным ирландским акцентом. – Так кого ты, говоришь, привез?
Я вошла вслед за Дэном в гостиную и увидела щуплого старика, сидящего в огромном глубоком кресле перед телевизором. При виде меня его слезящиеся глаза сверкнули, и он попытался встать.
– Пожалуйста, не вставайте, мистер Бреннан. – Я торопливо подошла и протянула ему руку – Я Джессика Тейлор.
– Значит, ты и есть та цыпочка, ради которой мой парень забросил работу, – сказал старик, блеснув на меня глазами из-под густых седых бровей. – Бизнес нельзя пускать на самотек, но теперь я понимаю, почему Дэну захотелось это проверить.
Он взглянул на Дэна, который все еще стоял в дверях.
– Пива мне принес?
– Я потом схожу в бар и куплю, папа. Может, выпьем чаю? Джессика не пьет алкоголь.
– Святые угодники! Ты выбрал девчонку, которая не любит горячительное? О чем ты только думал, мальчик? Она в два счета отучит тебя от выпивки, не успеешь ты произнести: «Джек Дэниелс».
– Я ничего не имею против, если другие пьют, – вмешалась я. – Просто сама хочу иметь ясную голову.
– А, значит, ты из тех чокнутых, что помешаны на самоконтроле? Хочешь ни от кого не зависеть?
Его замечание было настолько близко к истине, что я прикусила губу.
– Пойду поставлю чайник, – пробормотал Дэн и исчез в кухне, через минуту оттуда донеслось звяканье посуды.
Старик повернулся ко мне и усмехнулся.
– Парень от тебя без ума, это ясно как божий день, милая. Надеюсь, когда придет время, ты расстанешься с ним деликатно.
– Надеюсь, мне не придется с ним расставаться, мистер Бреннан, – сказала я. – А если он хоть немного похож на своего отца, он себя в обиду не даст.
Старик внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.
– Можешь звать меня Пат, милая. Думаю, мы с тобой отлично поладим.
К тому времени, когда вернулся Дэн, с трудом удерживая в руках три кружки с чаем, я сидела на диване, и мы с Патом болтали, как старые приятели. Бесси с умиротворенным видом лежала у моих ног. Должно быть, мы являли собой невероятно благодушную картину, потому что Дэн широко улыбнулся и сел рядом со мной.
– Пат рассказывал мне, как ты притягиваешь женщин, – сказала я, с напускной строгостью взглянув на него.
– Папа, я же просил не выдумывать, – возмутился Дэн и сунул кружку отцу в руку, вторую протянул мне. – Ты ведь знаешь, что у меня уже два года не было постоянной девушки.
– Это не потому, что девушки не падали к твоим ногам, – не сдавался Пат. – Это потому, что ты никого не выбрал.
– Я ждал свою единственную, – сказал Дэн и искоса взглянул на меня.
– Чтобы она разбила тебе сердце, парень, – ответил Пат и сосредоточил свое внимание на телепередаче.
Пока старик смотрел телевизор, Дэн показал мне дом. Две комнаты наверху были спальнями Дэна и его отца, а третью он превратил в кабинет. На рабочем столе в серебряной рамке стояла черно-белая фотография красивой молодой женщины.
– Это твоя мама?
– Да. Папа не любит о ней вспоминать, поэтому я держу фотографию здесь.
– Почему? Я думала, он ее любил.
– Это было ужасное время для всех нас, – сказал Дэн, печально глядя на снимок умершей матери – У нее обнаружили опухоль мозга. Последние полгода она не понимала, где она и как ее зовут. Иногда часами говорила о том, что находится в чужом теле, или подолгу сидела, не говоря ни слова. Отцу тяжело вспоминать ее такой, поэтому он пытается вообще забыть ее.
– Как это страшно, Дэн.
Я смотрела на фотографию с тяжелым сердцем. С этой минуты я точно знала, что никогда не смогу открыть Дэну свою тайну. Если я попытаюсь рассказать о том, что со мной произошло, Дэн тут же решит, что я повредилась в уме, как его мать. Поэтому он не должен узнать правду, если я хоть немного дорожу нашими отношениями и не хочу потерять его.
