Текст книги "Контракт (ЛП)"
Автор книги: Мелани Морлэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Со смехом я выключил свет и все еще настороженно последовал за ней на кухню. Некоторые из моих самых ярких воспоминаний из детства касались постоянных разногласий между родителями. Моя мама была как собака с костью, отказываясь уступать хоть на йоту. Она пилила отца, который в конечном итоге взрывался. Я беспокоился, что Кэтрин попытается ухватиться за нити нашего предыдущего разговора, но она ничего не сказала. Напротив, когда мы ели, она всунула мне образец краски.
– Что думаешь?
Я рассматривал зеленоватый цвет.
– На мой вкус немного женственный.
– Это для моей комнаты.
– Если тебе нравится, то дерзай.
Она протянула мне еще один пробник, я взял его в руки. Насыщенный бордовый оттенок был глубоким и ярким. Он мне понравился.
– Для какой?
– Я подумала о стене вокруг камина. Чтобы расставить акцент в комнате.
Расставить акцент в комнате? Это еще что, черт подери, означает?
– Только одну стену?
– Я подумывала окрасить остальные в насыщенный кремовый.
С этим я мог бы ужиться.
– Хорошо.
Далее возник образец материала. Он был для диванов, из твида с вкраплениями того же бордового цвета на темно-коричневом.
– Это для чего?
– Несколько кресел для комнаты.
– Мне нравится моя мебель.
– Мне тоже, она довольно удобная. Я думала добавить, может немного видоизменить. Они будут красиво смотреться у камина.
– Что еще?
– Пару подушек и несколько других штрихов. Ничего существенного.
– Никаких излишеств или девчачьего дерьма. В своей комнате делай, что хочешь.
Она усмехнулась.
– Никакого девчачьего дерьма. Обещаю.
– Кто занимается покраской?
– Что?
– Кого ты наняла?
– Я сама делаю.
– Нет.
– Почему?
Я развернулся на своем стуле, жестом указывая на обширное пространство.
– Эти стены двенадцать футов в высоту, Кэтрин. Не хочу видеть тебя на раскладной лестнице.
– В моей комнате обычная высота потолков. Я люблю красить. Мы с Пенни делали это вместе, и я довольно хороша в этом.
Я постукивал по столешнице одним из образцов красок. Как мне заставить ее понять, что ей больше не нужно заниматься такими вещами? Терпеливым тоном я попытался еще раз.
– Тебе не нужно красить. Я заплачу, чтобы это сделали.
– Но мне нравится этим заниматься. Я буду осторожна.
– Давай договоримся. Ты красишь свою комнату и когда придет время, мы обсудим это.
– Ладно.
В глаза бросился еще один образец ткани. Наклонившись, я взял его в руки, ощупывая толщину плетения. Насыщенный темно-синий и бриллиантовый зеленый переплетались в «шотландку» на ярком фоне. Я поднял его, изучая. Он не казался подходящим для какой-либо из комнат.
– Тебе нравится?
– Да, бросается в глаза. Для чего это?
Она опустила глаза в стол, к ее коже начала приливать кровь.
– Что?
– Я подумала может тебе захотелось бы переделать свою комнату, когда закончу с остальными. Я увидела этот образец и подумала про тебя.
– Я похож на ткань в клетку?
– Нет, – ответила она со смешком. – Цвета, они похожи на твои глаза. Смешение зеленого с синим – удивительная комбинация.
Мне нечего было сказать, но по какой-то причине я почувствовал, что теперь уже сам покраснел. Я подвинул в ее сторону образец и встал.
– Посмотрим, как получатся другие. Что-нибудь еще?
– Мне, э-э, мне нужно убрать вещи из шкафа. Не хочу, чтобы на них попала краска.
– У меня большая гардеробная. Я даже половиной не пользуюсь. Перевесь свои вещи туда. Там есть несколько очень высоких вешалок, на которые можно повесить твои платья.
– Ты не будешь возражать?
– Все в порядке.
– Спасибо тебе.
Я качнул головой и вернулся в кабинет. Я посмеивался, вновь проигрывая весь разговор в своей голове, когда понял, как по-домашнему все это выглядело: обсуждение с собственной женой образцов красок и тканей за ужином. Мне следовало ненавидеть это.
Тем не менее, почему-то, я этого не делал.
Раздались раскаты грома, над головой нависли тяжелые и низкие тучи. Я развернул кресло, глядя на потемневшее послеполуденное небо за окном. Морщась, потер затылок, ощущая явные признаки головной боли. Она бывала редко, но я всегда чувствовал ее приближение, а неожиданный шторм был определяющим фактором.
В тот день в офисе было спокойно, не наблюдался привычный гул активности. Адриан уехал в срочную командировку, Адам был с клиентами, а Дженны не было. Грехам забрал Лору на уикэнд-сюрприз, все остальные сотрудники занимались делами на своих рабочих местах.
Находясь в «Гэвин Групп», я открыл для себя совершенно новую атмосферу в деловом мире. Энергия по-прежнему била ключом, помещение гудело голосами, встречами и стратегиями, но разительно отличалась от «Андерсен Инк». Она была позитивной, почти благоприятной. Как мне и говорил Грехам, они работали вместе как команда: администраторы, личные помощники, дизайнеры – все были задействованы и вовлечены на равных. Эми была таким же ценным сотрудником, как я. Мне потребовалось немного привыкнуть к этому, но я начал акклиматизироваться.
Вздохнув, я осознал, что акклиматизировался и в других вещах. До Кэтрин я работал до поздней ночи, присутствовал на множестве деловых ужинов и встречался с кучей женщин. Находясь в кондо, я пользовался тренажерным залом, смотрел наобум программы по ТВ и заходил на кухню только ради того, чтобы взять кофе или тарелку для принесенного ужина «на вынос». В остальное время я просиживал в кабинете за работой или чтением. Изредка у меня бывала компания: редко я приводил домой женщину. Моя квартира была моим личным пространством. Если требовалось, мы либо шли к ней домой, либо я брал номер в отеле. В редких случаях мои отношения длились дольше пары свиданий, я приглашал их на ужин, но в конце вечера они отправлялись к себе домой и никогда не добирались до второго этажа моего кондо.
Теперь же на тех деловых ужинах, которые я посещал, рядом со мной была Кэтрин, а за столом сидели мои коллеги со своими женами и, конечно, семейство Гэвинов.
На одном из таких ужинов я поднял глаза и встретился с леденящим взглядом Дэвида на другом конце комнаты.
Я знал, что Дэвид слышал о моей женитьбе, а мое имя не следовало произносить в священных стенах «Андерсен Инк». Я нашел его гнев забавным. Сильнее сжал рукой плечо Кэтрин, вынуждая ее посмотреть на меня.
– Что? – прошептала она.
– Дэвид, – пробормотал я.
Развернувшись ко мне, она украдкой бросила взгляд в его сторону.
– Думаю, сейчас мне нужен поцелуй.
– Ты читаешь мои мысли.
С шаловливой улыбкой, я склонил голову. Ее пальцы вцепились в волосы на моем затылке, в то время как она притянула меня ближе, прижимаясь к моим губам. Это был жесткий, глубокий и слишком быстрый поцелуй, достаточный, чтобы еще сильнее разозлить Дэвида, но не смутить Грехама. Когда мы разорвали поцелуй, Дженна хихикала, а Дэвид направлялся к выходу. Я оставил еще один поцелуй на губах Кэтрин.
– Молодчина.
Большинство вечеров я ужинал с Кэтрин и обнаружил, что рассказываю о том, как прошел мой день, делюсь с ней своими проектами, желая услышать ее мнение. Она знала меня лучше, чем кто-либо в офисе и частенько придумывала словечко или концепцию, которые я до этого не рассматривал. Вместо того, чтобы сидеть в кабинете, я часто приносил ноутбук в гостиную и работал, пока она смотрела телевизор или читала. Я обнаружил, что мне нравится ее тихая компания.
Дважды к нам приходили на ужин Дженна и Адриан, и мы пользовались новым столом, который теперь размещался на когда-то пустовавшем месте. Кэтрин заверила меня, что именно так поступают нормальные пары – они общаются с другими парами. Я обнаружил в ней азартную сторону, когда Дженна заявила, что принесет какие-то настольные игры, так сказать развлечься после ужина. Я закатил глаза при мысли о проведении вечера за играми, однако обнаружил, что наслаждаюсь возникшей в процессе товарищеской атмосферой. Мы с Адрианом победили их в «Счастливом случае», но они утерли нам нос в «Рисумей» и «Скраббл». После пары бокалов вина Кэтрин становилась болтливой и любила устраивать словесные «перепалки», которые я нашел весьма забавными. Это напомнило мне Пенни.
На данный момент у меня было четыре «свидания» с Пенни, пока Кэтрин посещала йогу. В первый вторник она была удивлена увидеть меня, но стоило мне блеснуть вишней в шоколаде, которые по словам Кэтрин она обожает, и меня приняли с радостью. Джазовое трио было на удивление хорошим, и мы оба насладились музыкой, прежде чем вернуться в ее комнату, выпить чая и поболтать. Мне нравилось слушать, как она рассказывает и делится своими воспоминаниями. Она оброняла занимательные моменты о себе и Кэтрин, которые я мог приберечь на будущее. В следующий четверг я выбрался повидаться с ней за ланчем, тайком пронеся ей чизбургер, к которым, как призналась, она испытывала тягу.
На следующих двух свиданиях были местные хоры, и мы пораньше ушли ради чая, еще историй о Кэтрин и сладостей, которые я выбрал для нее в те дни.
В прошлый вторник была группа, исполнявшая классику, но Пенни была беспокойной, встревоженной и гораздо более забывчивой. Посреди представления я отвел ее назад в комнату, надеясь, что знакомая обстановка ее успокоит. Она немного притихла, но по-прежнему казалась расстроенной. Когда я выловил Тами, она сказала, что такое происходит уже довольно часто и обычно лучше всего ее могла успокоить Кэтрин. Я позвонил ей, и она приехала, тут же покинув свой урок йоги. Когда она приехала, Пенни дремала в своем кресле и проснулась, услышав голос Кэтрин.
– О, моя Кэти! Я искала тебя!
– Я здесь, Пенни. Ричард позвонил мне.
– Кто?
– Ричард.
Я высунулся из-за Кэтрин:
– Привет.
Она нахмурилась:
– Я вас знаю?
Я почувствовал легкий укол в сердце, но протянул руку.
– Я друг Кэтрин.
– Ой, рада познакомиться. Я бы хотела побыть наедине со своей дочерью, если вы не против.
– Конечно. – Я встал.
Кэтрин печально мне улыбнулась.
– Скоро увидимся.
Даже зная, что это часть болезни, произошедшее взволновало меня до такой степени, что на следующий же день я отправился проведать Пенни. Я купил букет ее любимых цветов – ромашек – и с поклоном преподнес их ей. Ее темные глаза замерцали над пухлыми щечками, и она позволила поцеловать мягкую руку.
– Я понимаю, почему моя Кэти так увлечена вами, Ричард.
– Правда? Так я же обаяшка. – с облегчением подмигнул ей.
Она поджала губы.
– Думаю, дело не только в этом.
Не обратив внимания на ее слова, я пробыл у нее, пока она не заснула. Ушел уже отчасти успокоившимся. Представляю, если меня так расстроило то, что она не узнала мое лицо, как же сильно такое действует на Кэтрин.
Мне показалось странным, что я волновался по такому поводу. Тем не менее, я переживал и решил, что мне нужно начать чаще увязываться за Кэтрин, когда она будет ее навещать, а также ходить самому.
Я вернулся к лежащему передо мной файлу. Рекламная кампания «Кеннер Футвэар», которую я предложил Грехаму, была встречена клиентом с огромным энтузиазмом, и я по-прежнему прорабатывал различные варианты концепций. Потер виски, желая иметь возможность получше сконцентрироваться. Когда ранее сегодня я говорил с ним по телефону, Грехам сказал уйти пораньше, поэтому я закрыл файл и выключил ноутбук. Может, я и последую его предложению. Я мог бы пойти домой и посмотреть, какие изменения произошли сегодня – посмотреть, что сделала моя жена.
Моя жена.
Кэтрин.
Каким-то образом после обмена клятвами, мы пришли к негласному перемирию. Те вещи, что я всегда находил раздражающими, больше меня не беспокоили. Может, это из-за того, что я понял, откуда они возникли. Может, был более терпелив, потому что она поняла меня.
Где-то между нашими разговорами, Пенни, йогой, образцами краски, ужинами и играми, мы стали… союзниками. Возможно, даже друзьями. У нас была общая цель и вместо того чтобы драться и пререкаться, мы почти наладили совместную жизнь. Я знал, что мой язык уже не был таким острым. То, что раньше было противно, теперь стало поддразниванием. Мне нравилось слышать ее смех. И я с нетерпением ожидал, когда смогу поделиться новостями о том, как прошел мой день. Когда она грустила о неудачном дне с Пенни, мне хотелось подбодрить ее. Несколько раз я водил ее на ужин, просто чтобы она принарядилась и получила удовольствие.
Я обнаружил, что мне хочется быть с ней ласковым. Казалось естественным держать ее за руку, целовать в лоб или касаться ее губ, проявляя нежность – и не всегда это происходило на публике. Она часто целовала меня в голову, когда направлялась наверх, а бывали времена, когда я обхватывал ее руками в стремлении обнять или поцеловать в мягкую щечку, благодаря за ужин или желая доброй ночи. Это были непроизвольные порывы – все просто часть теперешнего нахождения рядом с ней.
Может, сегодня я устрою ей сюрприз. Предложу сходить куда-нибудь, если она захочет. Мы могли бы заехать проведать Пенни и привезти ей какое-нибудь из ее любимых лакомств – или могли бы заказать еду на дом. После чего я мог бы расслабиться, а она посмотреть одно из своих любимых шоу, или мы могли бы посмотреть фильм. Может, спокойный вечер посодействует облегчению головной боли.
Нужно спросить, чего бы она хотела.
Мне по-прежнему нравилось видеть удивление и растерянность на ее лице, когда я предлагал ей сделать выбор.
Открыв дверь, я услышал голоса. Узнал оба и усмехнулся. Дженна была в гостях – снова.
– Кэтрин, душенька!
Раздались поспешные шаги в мою сторону, и она появилась из-за угла. Она выглядела непривычно измотанной. Я привык видеть ее спокойной и удивился, когда она обняла меня за шею, прижимая к себе.
– Ты в порядке? – прошептал я ей на ухо.
– Дженна боится грозы, а Адриан уехал. Она спросила, может ли остаться у нас, пока гроза не утихнет.
До меня дошло предупреждение, скрывавшееся за ее словами.
– В твоей комнате? – спросил я с беспокойством.
– Да.
Я отступил назад.
– Она?..
– Да, полностью готова.
– Ладно.
– Я-я не… – пролепетала она.
– Все хорошо.
Я пошел вперед, потянув ее за собой.
– Привет, Дженна.
Женщина, которую я привык видеть оживленной и с энтузиазмом порхающей вокруг, сидела, забившись в углу моего дивана, и выглядела как угодно, только не жизнерадостно. Она была бледной и казалась до смерти напуганной.
– Мне очень жаль, Ричард. Грозы пугают меня до ужаса. Родители и Адриан в отъезде, и я не знала, что еще мне делать. Дом такой огромный, когда его нет.
Я сел рядом с ней и неловко погладил ее по ноге.
– Все хорошо. Я рад, что ты пришла.
– Кэти сказала, что я не помешала никаким вашим планам?
– Нет. Вообще-то у меня болит голова, и я собирался провести спокойный вечер дома. Так что мы проведем его вместе, ладно?
Она сжала мою ладонь своей дрожащей рукой.
– Спасибо.
Я встал на ноги.
– Без проблем. Пойду переоденусь и приму душ.
– Я принесу тебе тайленола, – предложила Кэтрин. – Ты какой-то бледный, Ричард. Уверен, что с тобой все в порядке?
– Пройдет. Может, я немного вздремну.
– Еще принесу тебе холодный компресс.
Я прошел мимо нее, одарив благодарным поцелуем.
– Спасибо – это поможет.
Поднявшись наверх, я заглянул в комнату Кэтрин, в которую не заходил, пока она ее переделывала. С заказанной ею мебелью произошла небольшая заминка, поэтому все заняло больше времени, чем она планировала, отчего комната была закончена лишь на этой неделе. На полу лежала большая сумка, и я предположил, что она принадлежит Дженне. Комната была полностью обновлена и выглядела так, что Дженна бы приняла ее за гостевую. Пустая. Нигде не валялись личные вещи Кэтрин. Она добавила книжный стеллаж и распаковала несколько своих коробок, на полках стояли книги и безделушки. В углу пристроилась новая тахта, маленький столик и торшер рядом с ним. Стены украшали некоторые из акварелей Пенни. Я открыл комод и шкаф, они оказались пусты, не считая пары коробок, хранившихся в шкафу. Кровать была застелена купленным ею новым постельным бельем. Все выглядело хорошо.
Я прошел в свою комнату и вынужден был замереть на мгновение. Кэтрин была повсюду. Ее халат был небрежно брошен на краю постели, темно-красный шелк мерцал на свету. Несколько фотографий Пенни и нас были расставлены то тут, то там. На когда-то пустом ночном столике лежали книги и полупустой стакан. На комоде стояли ее любимые духи, а также были разбросаны баночки и бутылочки. Даже не глядя, я знал, что нижние ящики комода теперь заполнены ее одеждой, а в шкафу до сих пор лежат ее вещи, которые она планировала перенести к себе на этой неделе. В ванной ее зубная щетка устроилась рядом с моей, а ее ежедневные средства ухода за кожей были расставлены рядом с умывальником. Должно быть, она перемещалась как торнадо, чтобы создать видимость, что тоже живет в этой комнате.
Когда я вылез из душа, она уже ждала меня, держа в руках холодный компресс и таблетки. Ей пришлось закрыть дверь, чтобы мы могли немного уединиться.
– Сколько времени у тебя было? – спросил я, понизив голос.
– Около пятнадцати минут. Куча вещей все еще в коробках, которые я не распаковала. Когда она позвонила, плача и прося разрешения прийти, я как можно быстрее все поменяла в комнатах. Она звонила на мобильный, я сказала, что меня нет дома и вернусь через час. Я не знала, как отказать.
– Ты и не могла, – признал я.
– Ты не против?
Я вздохнул и протянул руку за таблетками.
– Все хорошо. Слава Богу, что кровать двуспальная. Ты устроишься на своей половине, а я на своей. – Я усмехнулся. – У тебя будет близкое соседство с сопением.
Ее глаза округлились, вызвав у меня смех. Она была так занята созданием антуража, что даже не подумала о том, что будет после. Проглотив таблетки, я потянулся за бутылкой воды, которую она держала.
– Конечно, если только ты не хочешь пересмотреть всю тему «трахаться, не трахаться». Ты уже месяц уклоняешься.
Она сердито посмотрела на меня, и я не мог сопротивляться желанию склониться и поцеловать ее.
– Подумай об этом, душенька, – промурлыкал я ей в губы.
Я начинал уставать от своей руки.
Она уперла руки в бока.
– Сомневаюсь, что в данный момент ты способен достичь своих привычных звездных высот. Особенно при таком отсутствии практики и с головной болью.
Я усмехнулся, рухнув на матрас, и застонал от облегчения, когда она положила мне на лоб компресс.
– Я готов приложить максимум усилий.
Я был потрясен, почувствовав ее губы на своих.
– Иди трахни себя сам, ВанРайен.
В ее словах не было яда, а мое предложение было полной ерундой. Мы оба это знали и оба рассмеялись, звук нашего совместного веселья разнесся по комнате.
– Отдыхай. Я позову тебя к ужину.
Я поймал и поцеловал ее руку.
– Ты становишься мягче, – упрекнула она, проводя рукой по моей раскалывающейся голове.
Я закрыл глаза и отдался ее нежному прикосновению.
– Ты во всем виновата, – пробормотал я.
– Знаю, – ответила она, закрывая за собой дверь.
Глава двадцатая
РИЧАРД
ПРОВЕСТИ ВЕЧЕР в компании двух нервных, напряженных женщин оказалось довольно занимательным.
Дженна была неестественно притихшей, что само по себе было понятно, но Кэтрин стала большим сюрпризом. Я привык к ее молчаливой натуре, но сегодня вечером она болтала вовсю, перескакивала с одной темы на другую.
Без умолку.
Между демонстрацией Дженне своих планов относительно гостиной и «ее комнаты», бесконечных вопросах об истории йоги, поверхностных расспросах о каждом члене семейства Гэвин и сотрудниках офиса, а также по любой другой теме, которая, казалось, проскакивала у нее в мозгу, она говорила нон-стоп. Более того, она так и не присела: мельтешила по комнате, размахивая руками для объяснения своих мыслей. Она подобрала, передвинула, поправила и выровняла каждый предмет в помещении как минимум дважды. Продолжала поглаживать Дженну по плечу, проверять в порядке ли та, а холодный компресс, который она положила мне на шею, менялся каждые двадцать минут. Сомневаюсь, что он вообще успевал достичь комнатной температуры. Должен признать, когда она стояла у меня за спиной и болтала, я не возражал против того, как ее пальцы приятно массажировали мою шею или как она откидывала мою голову назад, упирая в свой мягкий живот, и пробегала пальцами по моим волосам снова и снова. Эти успокаивающие движения были приятными, и головная боль начала утихать, несмотря на постоянный треп.
И все же, ее поведение вызывало недоумение. Даже Дженна несколько раз косилась на меня, приподняв бровь. Я пожал плечом, и когда Кэтрин не могла нас услышать, высказал единственное, как мне казалось, разумное объяснение.
– Она тоже не любит грозы.
Похоже, мое объяснение удовлетворило ее любопытство.
В районе десяти часов гроза ослабла, гром поутих до слабых редких рыков, хотя дождь продолжал колотить в окна.
Дженна встала.
– Пойду вставлю себе беруши, включу музыку и надену на ночь маску. Может, у меня получится заснуть, пока снова не грянет.
Кэтрин тоже стояла.
– Ты точно в порядке? Я могу поспать на кушетке и быть рядом.
Дженна отрицательно покачала головой и поцеловала ее в щеку.
– Со мной все будет хорошо. Осознание, что вы в комнате напротив, мне поможет. Я просто не могу оставаться в одиночестве. Обычно мама и папа рядом, когда Адриан отсутствует. Адам и Джулия так заняты малышами, что мне неприятно их беспокоить. Сегодня ночью вы, ребята, были моей палочкой-выручалочкой. – Она склонилась и поцеловала меня в щеку. – Спасибо, Ричард. Знаю, что тебе хватает видеть меня и в офисе. Я действительно очень благодарна.
– Нет проблем.
– Если я тебе понадоблюсь, сразу же приходи за мной, – предлагает Кэтрин.
– Постараюсь, чтобы не пришлось этого делать.
Она поднялась вверх по лестнице, покинув нас. Я изучал язык тела Кэтрин. Сказать, что оно было напряжено – большое преуменьшение. Если она станет еще напряженней, то головная боль будет уже у нее.
– Эй.
Она вздрогнула и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.
– Что случилось?
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
Я хмыкнул.
– Ты весь вечер ведешь себя как кошка на раскаленной крыше.
Она засуетилась, приводя в порядок уже итак аккуратно сложенные файлы, выравнивая стопку газет, которые я пытался прочесть, и подхватывая стаканы, чтобы отнести их на кухню.
– Не понимаю, о чем ты. Голоден?
– Нет.
– Могу сделать тебе сэндвич.
– Нет.
– Хочешь кофе? Я купила без кофеина. Или, может, приготовить тосты или еще что-то? Ты не особо поел за ужином.
– Кэтрин, – предостерег я, теряя терпение.
Она поставила стаканы, которые держала в руках.
– Я иду спать. – И умчалась вверх по лестнице, оставив меня в еще большем недоумении.
Вскоре я последовал ее примеру, оставив кое-где включенным свет, на случай, если Дженне понадобится побродить по кондо. Последнее, чего бы мне хотелось, это звонить Андиану и сообщать, что его жена скатилась в темноте с лестницы и мне пришлось везти ее в больницу. Грехама и Лору это бы тоже не впечатлило.
Дождь снова припустил, и гроза снаружи вновь набирала обороты. Интересно, сможет ли кто-нибудь из нас вообще выспаться этой странной ночью.
Наверху я затворил за собой дверь в спальню, а вид маленького комочка в моей кровати напомнил, что сегодня я сплю не один. Кэтрин забилась под одеяло с головой, так близко к краю своей стороны кровати, что еще чуть-чуть и упала бы. Вдруг ее странное поведение обрело смысл. Сегодня ночью мы делили постель, и она нервничала. Странное чувство – подобно нежности – нахлынуло на меня.
Пока наблюдал за ней, меня поразило, насколько, должно быть, у нее нежная душа. Она потеряла родителей, пережила, как я понимал, тяжелый период после их смерти, хотя не особо делилась со мной информацией. Она никогда не обсуждала то, судя по всему, ужасное время, когда жила на улице. Она терпела меня, заботилась о Пенни и, не задумываясь, помогала подруге, даже если для этого ей пришлось изменить всю свою жизнь – и все это она делала с одной из своих теплых улыбок на губах. Она была удивительной.
Я нашел пару пижамных штанов и футболку. Хотя предпочитал спать лишь в боксерах, но не хотелось доставлять Кэтрин еще больше неудобства, чем она очевидно уже испытывала. Приготовившись ко сну, я скользнул в кровать рядом с ней, ожидая, что она что-то скажет. Но стояла тишина.
Приподнявшись на локте, я заглянул ей через плечо, убирая от ее лица тяжелую прядь волос. Она не двигалась и не заговаривала, оставаясь неподвижной, а ее глаза плотно закрытыми. Хотя грудь у нее вздымалась слишком быстро для спящего. Я склонился над ней пониже и прошептал ей на ухо:
– Притворщица.
Она поежилась, сильнее зарываясь лицом в подушку. Я поцеловал ее обнаженное плечо и подтянул повыше одеяло.
– Расслабься, Кэтрин. Я буду идеальным джентльменом.
Повернулся, выключил свет и лег, слушая ее прерывистое нервное дыхание. Ее присутствие в моей постели должно было казаться странным, и все же мне не было неприятно. Я чувствовал ее тепло и аромат легких духов.
Хотя кровать ощущалась как-то не так. У меня ушла пара секунд, чтобы осознать причину. Присутствовала постоянная вибрация, достаточная, чтобы матрас подрагивал. Я посмотрел на нее, изучая маленький сжавшийся комочек. Она дрожала.
Она так боялась меня?
Я перекатился на бок, потянулся и обхватил ее рукой, прижимая спиной к себе. Она издала потрясенный писк и ее тело окаменело. Волны дрожи непрерывно пробегали по ее телу, а вцепившиеся в мою руку ладони были ледяными.
– Кэтрин, прекрати, – пробормотал я. – Я ничего не собираюсь делать.
– Дело не в этом. Ну, не только в этом.
– Из-за грозы?
– Из-за… из-за ветра, – призналась она. – Ненавижу его завывания.
Крепче прижав к себе, я почувствовал очередную волну дрожи, пробежавшую по ее телу.
– Почему?
– В ночь, когда погибли мои родители, была гроза. Похожая на эту. Громкая. Ветер метал машину, словно перышко. Папа потерял управление и автомобиль перевернулся.
У меня участилось сердцебиение.
– В ту ночь ты была с родителями?
– На заднем сиденье. Когда это произошло, окна разбились, ветер шумел так громко, и я была напугана. Я все время теряла сознание, но мне было так холодно, а еще слышала завывание ветра… оно не прекращалось. – Ее голос затих. – Я знала, что они были мертвы, а сама осталась одна в ловушке.
От боли в ее голосе у меня встал ком в горле. До сего дня она ничего этого мне не рассказывала.
– Ты пострадала?
Молча она взяла мою руку и прижала к верхней части своего бедра. Под тонкой материей ее ночнушки я почувствовал длинный, зарубцевавшийся шрам, спускавшийся вниз по внешней стороне ее бедра.
– Когда машина перевернулась у меня было сотрясение и раздроблена нога. Потребовалось две операции, но я выжила. – Она прокашлялась. – Именно поэтому я иногда спотыкаюсь или теряю равновесие. Он сковывает движение.
В моем разуме всплыли все те времена, когда я издевался над ней, закатывал глаза и смотрел, как она с трудом встает на ноги. От жгучего и мучительного стыда я крепче стиснул руки и зарылся лицом ей в шею.
– Я сожалею, душенька.
– Это не твоя вина.
– Нет. Мне жаль, что тебе через многое пришлось пройти, но я не об этом.
– О, – она вздохнула, понимая причину моих извинений. – Ну, ты же не знал.
– Но я ни разу и не удосужился спросить, разве нет?
– Полагаю, что нет.
Следующие слова, слетевшие с моих уст, повергли меня в шок.
– Прости меня за это.
– Уже.
Я перекатил ее на спину и навис над ней, глядя в темноте на ее лицо. Вспышка молнии осветила ее бледное лицо и застывшие в глазах слезы.
– Прости меня за все это, Кэтрин.
– Уже простила.
– Как? – прошептал я. – Как ты можешь быть такой всепрощающей? Как ты можешь вообще стоять рядом со мной?
– Потому что ты стараешься.
– Для тебя это так просто? Легкое усилие с моей стороны и ты прощаешь?
– Я должна была простить тебя, чтобы суметь провернуть это вместе с тобой.
– Для того чтобы обеспечить присмотр за Пенни.
Чуть поколебавшись, она подняла руку, накрыв ладонью мою щеку и поглаживая пальцами мою кожу.
– Это одна из причин.
– А какая другая?
– Я увидела кое-что – в тот день, когда ты рассказал мне о своей встрече с Грехамом. Я увидела другую сторону тебя. Подумала…
– Что подумала? – спросил я, когда ее голос осекся.
– Подумала, а если бы помогла тебе вырваться из отравляющей атмосферы «Андерсен Инк», то ты, возможно, нашел бы настоящего Ричарда.
– Настоящего Ричарда?
– Думаю… думаю, ты гораздо больше того, что позволяешь видеть людям. Больше, чем позволяешь видеть себе. Я все больше и больше вижу, как проявляешься ты настоящий.
Я прильнул к ее ладони, позволяя словам впитываться в сознание. Лениво покрутил пальцами прядь ее волос, ощущая на ощупь их шелковистость.
– Каков настоящий я? – спросил я тихим, почти умоляющим голосом. Мне хотелось знать о ее чувствах – что она думала обо мне.
– Сильный, заботливый. Знающий. Талантливый. – Она сделала паузу и вздохнула. – Добрый.
– Ты видишь вещи, которых нет.
– Нет, есть. Просто пока ты не готов их увидеть. Но увидишь, – заверила она.
Я уставился на нее в изумлении. Слово «нежная» не описывает ее душу. Даже близко. И сомневаюсь, что мне было ведомо подходящее слово. Может «ангельская»? Чем бы это ни было, кем бы она не была, я не заслуживал ее прощения и того высокого мнения, что она имела обо мне – и уж точно я не заслуживал ее.
От сильного порыва ветра задрожали стекла, а дождь яростно хлестал в окна. Кэтрин напряглась, ее взгляд метнулся на звук.
Я склонился и нежно поцеловал ее. Это было не более чем легкое соприкосновение губами; ее дрожащих и мягких с моими смиренными и недостойными. Я поцеловал ее с добротой, которой мне следовало всегда пользоваться при разговоре с ней.
Я подвинулся, прижимая ее обратно к своей груди.
– Спи, душенька. Ты в безопасности. Ничто не причинит тебе вреда, я обещаю.
– Я никогда ни с кем так не спала, Ричард.
Я коснулся ее шеи в очередном поцелуе, желая, чтобы она поняла, узнала обо мне что-то достойное ее веры.
– Я тоже, Кэтрин. Ты первая женщина в этой постели.
– О, э-э…
Я улыбнулся ей в шею.
– Я никому не позволял тут оставаться. Это мое убежище. Лишь мое. – Я усилил объятия. – А теперь пусть станет твоим. Спи. У меня есть ты.
Закрывая глаза, я расслабился и погрузился в ее тепло. Наши тела слились от груди до бедер, плоти искали и находили что-то друг в друге.
Успокоение.
Шепотки. Я слышал перешептывание, когда проснулся, еще пребывая в полусне и тепле – даже слишком тепле. Я был окружен жаром и чем-то, что пахло соблазнительно хорошо. Подушка щекотала лицо, и я потерся носом, пытаясь облегчить зуд, сильнее зарываясь в приятную мягкость. Моя подушка немного хихикнула и шепотки возобновились. Заставил себя открыть глаза. Свет был тусклый, небо все еще затянуто и шел дождь. Я приподнял голову и встретился с веселым взглядом Дженны, сидевшей на полу у кровати с чашкой кофе в руке.
– Доброе утро, – с ухмылкой сказала она.
