Текст книги "Контракт (ЛП)"

Автор книги: Мелани Морлэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я был шокирован осознать, как сильно мне этого хотелось. Я хотел быть ее опорой. Быть человеком, на которого она могла положиться. Я понимал, что мне самому пришлось на нее полагаться – в отношении многих вещей в своей жизни.

Сдавшись, я выключил свет и пошел к себе в комнату. Переоделся в пижамные штаны и подошел к кровати, немного поколебался, после чего вышел из комнаты. Подойдя к ее двери, я даже не удивился, что та была полуоткрыта. Я не понимал, как мои «ночные шорохи», как она их вежливо называла, дарили ей ощущение комфорта, но с того дня как она призналась, что ей это нужно, я никогда не закрывал на ночь дверь.

На мгновение я почувствовал себя странно, стоя у ее двери и не понимая, зачем я тут. Пока не услышал его. Звук приглушенного плача. Не задумываясь, я скользнул в ее комнату. Шторы были раздвинуты, и в окно проникал лунный свет. Она плакала, свернувшись калачиком. Ее тело так сотрясало от рыданий, что колыхалась постель. Откинув одеяло, я подхватил ее на руки и, тесно прижав, отнес в свою комнату. Укачивая, я опустился вместе с ней на кровать и подоткнул одеяло вокруг нас. Она напряглась, но я держал ее крепко.

– Выпусти это из себя и тебе полегчает, душенька.

Она расслабилась и прильнула ко мне всем телом. Ее руки вцепились в мои голые плечи, а слезы жгли мне кожу, пока она неудержимо рыдала. Я гладил ее по спине, перебирал пальцами волосы и издавал, как я надеялся, утешающие звуки. Несмотря на причину, мне нравилось, что она рядом. Мне не хватало ее мягкости, прижимающейся к моему твердому телу. Она так хорошо мне подходила.

В конце концов ее рыдания стали утихать, а ужасная дрожь – покидать тело. Я потянулся, схватил несколько бумажных платков и вложил их ей в руку.

– П-п-прости, – прошептала она, заикаясь.

– Тебе не за что извиняться, душенька.

– Я побеспокоила тебя.

– Вовсе нет. Я хочу помочь тебе. Я же постоянно твержу – что бы тебе не понадобилось, стоит лишь попросить. – Я поколебался с мгновение. – Я твой муж. Помогать тебе – моя работа.

– Ты был так мил. Даже добр.

Я слегка поморщился от ее ошеломленного тона. Понимал, что заслужил такое, но мне это все же не понравилось.

– Я стараюсь быть лучше.

Она чуть сменила позу, запрокинув голову, чтобы рассмотреть меня.

– Почему?

– Ты этого заслуживаешь, ты только что потеряла человека, которого любила. Ты горюешь. Я хочу тебе помочь, хотя и не знаю как. Все это мне в новинку, Кэти. – Большим пальцем я осторожно смахнул слезы, скатившиеся из уголков ее глаз.

– Ты назвал меня Кэти.

– Полагаю, это само вырвалось. Пенни все время тебя так звала. Как и все остальные.

– Ты ей нравился.

У меня странным образом сперло в горле, в то время как я изучал ее лицо в бледном свете, сочащемся сквозь окно.

– Она мне нравилась, – тихо, но искренне ответил я. – Она была чудесной женщиной.

– Знаю.

– Я знаю, ты будешь по ней скучать, душенька, но… – Мне не хотелось произносить те же банальности, которые я слышал, как ей говорили в последние дни все прочие. – Ей было бы ненавистно быть тебе обузой.

– Она ей не была!

– Она бы с тобой поспорила. Ты усердно трудилась, чтобы обеспечить ей чувство безопасности. Ты многим пожертвовала.

– Она сделала то же самое для меня. Всегда ставила меня на первый план, – вздрогнула она. – Я-я не знаю, где бы сейчас была, если бы она не нашла меня и не забрала к себе.

Мне тоже не хотелось об этом думать. Действия Пенни повлияли на обе наши жизни – в лучшую сторону.

– Она поступила так, потому что любила тебя.

– Я любила ее.

– Знаю. – Я взял ее лицо в ладони, глядя в переполненные болью глаза. – Ты так сильно ее любила, что, ради обеспечения ей должного ухода, вышла замуж за полного мудака, который чертовски третировал тебя.

– Несколько недель назад ты перестал быть полным мудаком.

Я покачал головой.

– Мне вообще не стоило быть с тобой мудаком. – Я с ошеломлением почувствовал, как в глазах встают слезы. – Прости меня, душенька.

– Ты тоже по ней скучаешь.

Будучи не в силах ответить, я кивнул.

Она притянула меня ниже, моя голова устроилась в изгибе ее шеи. Я не мог вспомнить, когда плакал в последний раз – скорее всего еще ребенком – но сейчас именно это и делал. Плакал об утрате женщины, которую знал всего ничего, но которая, тем не менее, так много стала для меня значить. Той, кто своими рассказами и выборочными воспоминаниями, возродила женщину, на которой я был женат – ее слова продемонстрировали мне доброту и свет Кэти.

Они с Кэти показали мне, что нет ничего плохого в том, что чувствуешь, доверяешь… и любишь.

Потому что в ту самую секунду я знал, что влюблен в свою жену.

Я резко прижал Кэти к себе и крепко обнял. Когда мои слезы высохли, я поднял голову и встретился с ее ласковым взглядом. Атмосфера между нами изменилась из утешающей и заботливой во что-то живое и наэлектризованное.

Во мне возникли похоть и желание, которые я до этого отрицал. Мое тело распалялось из-за женщины, которую я держал в объятиях. Глаза Кэти расширились, аналогичное желание горело в ее ярких голубых глазах.

Давая ей возможность сказать «нет», я склонил голову, остановившись на ее губах.

– Пожалуйста? – прошептал я, не совсем уверенный, о чем именно прошу.

Ее легкий словно перышко стон был всем, что мне требовалось, и я прильнул к ее губам с ранее неиспытанной жаждой.

Это не были лишь похоть и желание. Но также нужда и потребность. Искупление и прощение. Все вместе возникло по отношению к одной миниатюрной женщине.

Это походило на перерождение во всполохах языков пламени, что лизали и потрескивали вдоль моего позвоночника. В моем теле гудел каждый нерв. Я ощущал каждый дюйм ее тела, прижимающегося к моему, каждый ее изгиб вписывался в меня, словно она была создана для меня и только меня. Ее язык ощущался как бархат, дыхание словно чистейшие глотки жизни, наполняющие мои легкие. Я прижимал ее, но мне все казалось, что недостаточно сильно. Я целовал ее, но будто недостаточно глубоко. Ее забавная ночная рубашка исчезла под моими стиснутыми ладонями, ткань с легкостью разорвалась. Мне нужно было коснуться ее кожи. Было необходимо ощутить всю ее. Ногами она стянула с меня штаны, высвободив мою эрекцию, зажатую теперь между нами. Мы оба издали стон, стоило нашей коже соприкоснуться. Ее мягкая и гладкая терлась о мое более грубое и твердое тело.

Она была подобна крему – текучему и душистому, обволакивающему меня. Языком и руками я исследовал каждый ее дюйм. Все скрытые от мира впадины и выпуклости были в данный момент доступны мне для изучения. Я наслаждался ее вкусом, каждое открытие было новым и экзотическим. Ее груди у меня в руках были полными и пышными, соски вздернутыми и чувствительными. Она застонала, стоило мне провести языком по этим твердым вершинкам и нежно потянуть за них, слегка прикусив зубами. Она извивалась и хныкала, когда я перекочевал вниз, кружа языком по ее животику и от ее крошечного пупочка опускаясь все ниже, пока не нашел ее естество, влажное и готовое для меня.

– Ричард, – ахнула она одновременно жалобно и неистово, когда я сомкнул губы вокруг клитора и попробовал на вкус ее сладость. Тело Кэти извивалось, то выгибаясь, то вытягиваясь, в то время как я исследовал и дразнил ее языком. Она зарылась рукой в мои волосы, то прижимая меня ближе, то отталкивая по мере того как я наращивал ритм. Ее стоны и всхлипы были словно музыка для моих ушей. Сначала я скользнул в нее одним пальцем, затем добавил второй, проникая глубже.

– Боже, душенька, ты такая узкая, – простонал я в ее жар.

– Я… я никогда не была с мужчиной.

Я замер и приподнял голову, позволяя словам просочиться в мое сознание. Она была девственницей. Нужно было помнить об этом, быть с ней нежным и относиться с уважением. От осознания, что из всех людей на свете она преподнесет этот дар именно мне, меня охватили эмоции, которые я не мог идентифицировать. Я не должен был удивляться, и все же, как и всегда, она продолжила поражать меня.

– Не останавливайся, – молила она.

– Кэти…

– Я хочу этого, Ричард, с тобой. Я хочу тебя.

Я подтянулся вдоль ее тела, обхватил ладонями ее голову и поцеловал с благоговением, которого никогда не демонстрировал или испытывал к другому человеку.

– Ты уверена?

Она снова притянула меня к своим губам.

– Да.

Я бережно склонился над ней, мне хотелось сделать ее первый раз запоминающимся. Хотелось показать своим телом то, что испытывал в душе.

Хотелось сделать ее своей во всех смыслах этого слова.

Прикосновением я выражал свое благоговение, касаясь ее по-прежнему легко и нежно, ее кожа была словно шелк под моими руками. Любя ее своими устами, я изучал каждую ее частичку самым интимным образом, запоминая на вкус и ощущения. Я распалял ее страсть своей собственной, пока она не стала молить о большем.

Я в свою очередь стонал и выдыхал, когда она осмелела, прикасаясь и исследуя меня своими дразнящими губами и нежными руками. Ее имя из моих уст звучало молитвой, в то время как ее пальцы гладили меня по плечам, опускаясь вдоль моей спины, пока не сомкнулись в итоге на моем члене. Наконец я навис над ней, накрыв своим телом, погружаясь глубоко в ее узкое тепло, сдерживаясь, пока она не взмолилась, чтобы я начал двигаться, тогда и только тогда я позволил своей страсти воспарить. Я толкался мощно, погружаясь в нее снова и снова, параллельно целуя ее страстно, нуждаясь в ее вкусе на своих губах так же сильно, как в ее теле, обвивающем меня. Кэти крепко обнимала меня, со стоном произнося мое имя, а ее пальцы впивались в мою спину, теснее прижимая ко мне.

– О, Боже, Ричард, пожалуйста. О, мне нужно…

– Скажи, – воззвал я. – Скажи, что тебе нужно.

– Тебя… больше… пожалуйста!

– Я с тобой, детка. – Простонал я, приподнимая ее ногу выше и погружаясь глубже. – Лишь я. У тебя впредь буду только я.

Она закричала, запрокинув назад голову и напрягшись всем телом. Она была прекрасна в своем освобождении, мышцы на шее натянулись, на коже поблескивала небольшая испарина. Мой собственный оргазм был уже на подступах, и я зарылся лицом в шею Кэти, ощущая мощь накатившего на меня наслаждения. Я повернул голову и взял ее за подбородок, приближая наши губы друг к другу и целуя ее, покачиваясь на волнах кульминации, пока они не стихли в моем теле. Я перекатился, притянув ее к своей груди и уткнувшись ей в волосы. Она вздохнула, уютнее устраиваясь рядом.

– Спасибо, – выдохнула она.

– Поверь, душенька, все удовольствие досталось мне.

– Что ж, не совсем все.

Я издал смешок и поцеловал в макушку.

– Спи, Кэти.

– Мне стоит уйти…

Я стиснул ее крепче, не желая, чтобы она уходила.

– Нет. Останься здесь со мной.

Она вздохнула, по ее телу прошла слабая, но ощутимая волна трепета.

– Лицом или спиной? – промурлыкал я. Ей нравилось спать, прижавшись спиной к моей груди. А мне нравилось просыпаться, зарывшись лицом в ее теплую шею, тесно прижавшись к ней.

– Спиной.

– Хорошо. – Я чуть ослабил объятие, чтобы она могла развернуться. Притянув спиной к себе, я нежно ее поцеловал. – Засыпай. Завтра нам о многом нужно поговорить.

– Я…

– Завтра. Завтра мы определимся, что будем делать дальше.

– Ладно.

Я закрыл глаза и вдохнул ее запах. Завтра я во всем ей признаюсь. Попрошу, чтобы она сказала о чем думает. Мне хотелось поделиться с ней тем, что я чувствую – что я люблю ее. Прояснить отношения между нами. А затем помочь перенести вещи в эту комнату, сделав ее нашей.

Я не хочу вновь оказаться в ситуации, когда ее нет рядом со мной.

И со вздохом удовлетворения, которого и не предполагал, что когда-нибудь испытаю, я погрузился в сон.

Я проснулся в одиночестве, рука лежала на холодных, пустых простынях. Я не был удивлен – последние пару ночей Кэти была более беспокойной, чем обычно, а прошлой ночью и того сильнее. Не единожды я притягивал ее спиной к себе, ощущая всхлипы, которые она пыталась скрыть. Я обнимал ее, позволяя эмоциям через слезы покинуть ее тело.

Я сел и провел рукой по лицу. Приму душ, а затем найду ее на кухне. Мне нужно с ней поговорить. Многое необходимо было прояснить – великое множество вещей, за которые мне стоило извиниться, чтобы мы могли двигаться дальше – вместе.

Я спустил ноги с кровати, взял халат и встал. Пошел по направлению к ванной и остановился. Дверь в мою спальню была закрыта. Почему? Кэти беспокоилась, что разбудит меня? Я покачал головой. Она была одной из самых тихих людей, что я знал, особенно по утрам.

Я пересек комнату и открыл дверь. Меня встретила тишина. Не было слышно никакой музыки или каких-либо звуков из кухни. Я оглянулся на дверь в комнату Кэти. Та была приоткрыта, но и оттуда не доносилось ни звука. В животе что-то сжалось, и я не мог избавиться от этого ощущения. Пройдя по коридору, я заглянул к ней. Постель была застелена, в комнате все прибрано и чисто. Она казалась нежилой.

Я направился к лестнице, спускаясь через две ступеньки за раз, и рванул к кухне, окликая Кэти по имени. Она не ответила и в помещение никого не было.

Я в панике остолбенел. Должно быть, она вышла – может, в магазин. Было несколько причин, почему она могла покинуть кондо. Я поспешил к парадной двери. Ключи от ее машины висели на крючке.

Она вероятно отправилась на прогулку, сказал я себе.

Я вернулся на кухню к кофе-машине. Она показала, как ей пользоваться, так что я мог по крайней мере приготовить порцию кофе. На улице было туманно, нависали низкие и мрачные тучи. Ей потребуется горячий напиток, чтобы согреться по возвращению.

Но когда я потянулся к чаше, то увидел на столешнице ее телефон. А рядом с ним ключи от кондо. Рука дрожала, когда я поднял их. Зачем ей оставлять ключи? Как она попадет в таком случае в квартиру?

Я вновь перевел взгляд на столешницу. Там лежало все: банковские карты и чековая книжка, что я ей дал. Ее копия контракта. Она оставила все это, потому что оставила меня.

В глаза бросился всполох света, и я склонился, чтобы подобрать ее кольца.

В памяти вспыхнули образы Кэти. Как протягивал ей коробочку со словами, что не собираюсь вставать на одно колено. Выражение ее лица, когда в день свадьбы надел ей кольцо на палец, беря ее замуж ввиду обстоятельств, а не по любви. Она выглядела прекрасно, но я никогда ей об этом не говорил. Было много того, что я никогда не говорил ей.

Так много вещей, которые у меня уже никогда не будет шанса ей сказать – потому что она ушла.

Глава двадцать шестая

РИЧАРД

Я ЗНАЛ, ЧТО ЕЕ ТАМ НЕ БЫЛО, но все же проверил каждый уголок кондо. Заглянув в ее комод и гардеробную, отметил, что большая часть новой одежды, которую я купил для нее, была на месте, но некоторых вещей не хватало. Две еще не распакованные ею коробки лежали в шкафу, в ванной осталась парочка туалетных принадлежностей, но единственный имевшийся у нее чемодан отсутствовал. Я припомнил, что слышал прошлой ночью, как открывались и закрывались ящики. То, что мне показалось раскладыванием и перестановкой вещей, на деле оказалось ее подготовкой к уходу от меня.

Я присел на край ее кровати и схватился за голову.

Почему? Зачем она спала со мной, если знала, что собирается меня бросить? Почему она ушла?

Выругался себе под нос – ответ был очевиден. Пенни мертва. Ей больше не нужно было обеспечивать ее, а значит и продолжать притворяться, что она влюблена в меня.

Мне казалось, мы отлично поладили. Был уверен, что она испытывала какие-то чувства. Почему она не поговорила со мной?

Сидя в пустой комнате, я усмехнулся. Конечно же, она бы не пришла и не поговорила со мной. Когда это я давал ей понять, что она могла бы это сделать? Мы стали дружелюбными врагами, объединившимися ради общей цели. Теперь же ее цель изменилась. Хоть и собирался поговорить с ней, но она понятия не имела о том, что я испытываю. У меня до сих пор в голове не укладывалось насколько сильно изменились мои чувства.

В голове продолжал крутиться единственный вопрос, который не поддавался логике: Почему она переспала со мной?

Стоило воспоминаниям прошлой ночи всплыть в моей памяти, как все внутри меня заледенело. Она была девственницей, а на мне не было защиты. Я был так увлечен моментом – самой Кэти – что до этой секунды даже не задумывался об этом. Я взял ее без презерватива. Я же всегда его надевал и это никогда даже не обсуждалось с моими партнершами.

Каковы были шансы, что она на таблетках? В панике я схватился за затылок. Каковы были шансы, что она забеременеет?

Она ушла. Я понятия не имел, где она или беременна ли. И уж тем более представления не имел, как отреагирую, если она ждет моего ребенка. Задумается ли она вообще о такой вероятности?

Я поспешил в кабинет, обеспокоенный как никогда, и включил ноутбук. Быстро просмотрел историю браузера, чтобы проверить, бронировала ли она билет на самолет или поезд, но ничего не нашел. Перепроверил наши банковские счета и с изумлением обнаружил, что вчера она сняла двадцать тысяч долларов. Я вспомнил, как днем она собиралась на прогулку и как настаивала на походе в одиночку. Она отправилась в банк и сняла, либо перевела деньги. Все что она забрала – это свою двухмесячную «зарплату». Просмотрев ее счет, я обратил внимание, что за исключением расходов на Пенни, она не тронула ни цента из тех денег. Она ничего не потратила на себя. Ничего не прихватила на будущее.

Я был в замешательстве как никогда. Она не хотела моих денег. Не желала меня. Что же ей было нужно?

Я неустанно барабанил пальцами по столу. Она оставила свои ключи и пропуск, а значит не могла попасть в здание или квартиру. Я знал, что в конце концов она свяжется со мной, чтобы забрать оставленные ею коробки, но буду настаивать на том, чтобы сначала увидеться с ней. Мой взгляд остановился на полке в кабинете, и я осознал, что прах Пенни исчез. Куда бы она не ушла, она забрала его с собой – но я достаточно хорошо ее знал, чтобы понимать, что ей захочется забрать свои картины и содержимое тех коробок наверху, ведь в них хранились сентиментальные предметы – вещи, которые она считала важными.

Шестеренки в моем мозгу закрутились, как происходило каждый раз, когда я сталкивался с проблемой. Я начал раскладывать все по полочкам и находить решения. Я мог сказать Гэвинам, что она уехала на пару недель. Что стресс, вызванный смертью Пенни, был слишком сильным и ей потребовалась передышка. Я мог сказать, будто отправил ее в теплые края расслабиться и восстановить силы. Это бы позволило выиграть немного времени. А когда она выйдет на связь, я мог бы убедить ее вернуться, и мы бы что-нибудь придумали. Могли бы продолжать оставаться в браке. Я бы подобрал для нее местечко по соседству и ей бы приходилось видеться со мной только при возникновении необходимости. Я бы мог ее уговорить на это. Я встал и уставился на приглушённый свет за окном. Пасмурный день был идеальным фоном моего настроения. Я позволил мыслям течь самим по себе, обдумывая различные сценарии, и в итоге решив, что чем проще, тем лучше: буду придерживаться первоначальных мыслей о ее уходе. У меня ее телефон. Я мог бы посылать себе текстовые сообщения и придумывать достаточно телефонных бесед, не вызвав при этом каких-либо подозрений.

Разве что...

Моя голова поникла. Не этого я хотел. Мне хотелось знать, куда ушла Кэти. Мне нужно было знать, что она в безопасности. Хотелось поговорить с ней. Она горевала и не совсем здраво мыслила. Ей казалось, что она одна.

Я схватился за подоконник, уставившись на город. Она была где-то там, сама по себе. Я должен был найти ее. Ради нас обоих.

Я вернулся к своему дому и въехал на парковочное место, откинув голову на подголовник. Я проехал по всем местам, что пришли на ум, куда она могла направиться. Был в аэропорту, на железнодорожной станции, автовокзале, даже в пунктах проката автомобилей. Я показал ее фотографию, наверно, сотне людей, но безрезультатно. Она оставила свой мобильный, так что я даже не мог ей позвонить. Я знал, что у нее была собственная кредитка и попытался связаться с соответствующим банком, чтобы узнать не использовали ли ту в последнее время, но меня тут же отшили. Если мне была необходима такая информация, то требовалось кого-то нанять. Самостоятельно это выяснить я не мог.

Я разочаровано дотащился наверх и повалился на диван, даже не удосужившись включить освещение. Дневной свет сменялся сумерками, тьма ночи медленно поглощала небо.

Где же она, черт побери?

Меня обуяла злость, и я схватил ближайший ко мне предмет и швырнул его в стену. Он разлетелся по комнате на осколки. Я встал, весь кипя и негодуя, и начал нарезать круги по комнате, раздавливая стекло ботинками. Схватил бутылку виски, открутил крышку и выпил, не воспользовавшись стаканом. Именно поэтому я не пускал эмоции в свою жизнь. Они словно осел, медленные и бесполезные, готовые врезать вам по морде, когда вы меньше всего этого ожидаете. Моим родителям всегда было плевать на меня, и я научился полагаться лишь на самого себя. С Кэтрин я ослабил защиту, и стерва проехалась по мне. Она хотела уйти? Ну и скатертью дорога. Может катиться. А когда она наконец позвонит по поводу своих вещей, я отправлю их ей вместе с документами о разводе.

Я замер, не донеся бутылку до рта. Щель, весь день грозившая расколоть мою грудь, разверзлась. Я устало сел, более не заинтересованный в выпивке.

Она не была стервой, и мне не хотелось, чтобы она исчезла. Я хотел, чтобы она была здесь. Со мной. Хотел слышать, как ее тихий голосок задает мне вопросы. Ее дразнящий смех. Видеть, как бы она изгибала бровь и шептала «иди трахни себя, ВанРайен». Хотел, чтобы она выслушивала мои идеи и слышать ее похвалу. Я вздохнул, звук прозвучал тихо и печально в пустой комнате. Я хотел просыпаться рядом с ней и чувствовать, как меня окружает ее тепло, и как она окутала собой мое омертвевшее сердце и возродила его.

Я вспомнил нашу ссору пару недель назад. Она пыталась убедить меня, что любовь не такая уж и ужасная вещь. Она что-то ко мне чувствовала? Такое было возможно? Я отверг ее, посчитав излишне драматизирующей – печаль в ее глазах, изнеможение в голосе, когда она сказала, что устала от лжи и давящего на нее чувства вины. Я настоял, что мы никому не приносим вреда. Грехам заполучил замечательного сотрудника, у Пенни был прекрасный дом по уходу, по окончанию всего этого Кэтрин бы изменила свою жизнь в лучшую сторону, а моя жизнь шла бы по накатанной. Никто не остался бы в накладе и никто бы не пострадал.

Как же я ошибался – мы оба страдали.

Я хотел вернуть жену и на этот раз желал этого на самом деле.

Просто не знал, как добиться.

Я метался и наворачивал круги часами, не выпуская из рук бутылку с виски. Лишь когда в два часа ночи мой желудок заурчал, осознал, как много времени прошло с того момента, как я что-либо ел. На кухне дернул на себя дверцу холодильника и сгреб контейнер с остатками спагетти. Не потрудившись разогреть их, я уселся за стол, накручивая на вилку и жуя холодные макароны. Даже холодные они были вкусными. Все, что готовила Кэтрин, было восхитительно. Мысли вернулись к вечеру, когда она приготовила мне филе и спаржу с беарнским соусом – блюдо, которое составило конкуренцию тому, что я ел "У Финли". Моя похвала была искренней, а ее реакцией оказался один из редких румянцев. Из-за светлой кожи на ее щеках часто проявлялись цветные отметины, когда она готовила или пила что-то горячее. Когда она злилась или нервничала, ее кожа становилась пунцовой, словно раскалялась, но мягкий румянец – это нечто иное. Он подчеркивал ее лицо, делая еще красивее обычного.

– Мне это нравится, – задумчиво протянул я.

– Что нравится?

– То, как ты краснеешь. С тобой не часто это происходит, но когда я хвалю тебя, такое случается.

– Может ты недостаточно меня хвалишь.

– Ты права.

 Она прижала ладонь к груди в наигранном шоке. 

– Ты согласился со мной и похвалил? Редкий случай в доме ВанРайена.

Я рассмеялся, запрокинув голову. Взяв в руку бокал с вином, я разглядывал ее поверх края фужера. 

– Когда я был ребенком, какое-то время моим любимым десертом было мороженое с клубничным соусом.

– Лишь какое-то время?

– Нэна готовила мне его. После ее ухода я больше никогда его не получал.

– О, Ричард...

Я покачал головой, не желая слышать ее слов сочувствия.

– Она давала мне его, а я любил добавлять соус в мороженое. В результате масса становилась розовой и мягкой. – Я провел пальцем по краю стола. – Твой румянец напоминает мне об этом.

Некоторое время она молчала, а затем подошла ко мне, наклонилась и поцеловала в макушку.

– Спасибо.

Я не поднял взгляда.

– Ага.

– И, если ты думаешь, что твои милые слова отмажут тебя от мытья посуды, не надейся, ВанРайен. Я готовлю. Ты прибираешь.

Я усмехнулся, когда она вышла из кухни.

Вилка замерла на полпути ко рту. Я любил ее даже в тот момент. Легкий стеб, ее подтрунивание, комфорт, который я обнаружил с ее присутствием – все было, но я этого не распознал. Любовь не из тех вещей, которые я знал или понимал.

Я уронил вилку и отодвинул от себя контейнер, аппетит пропал. Я оглядел кухню, повсюду замечая ее штрихи. Они были по всей квартире. Добавленные ею маленькие частички Кэтрин, преобразующее это место во что-то большее, чем то, где я жил. Она превратила его в дом. Наш дом.

Без нее это было ничто.

Без нее я был никем.

– Ричард? Что ты тут делаешь?

Я повернулся и наблюдал, как передо мной разворачивается знакомый сценарий. Мой босс заходит ко мне в кабинет и обнаруживает, что я собираю вещи. В руке у меня была фотография, сделанная в день моей свадьбы. Я держал ее и пялился на изображение бог весть сколько времени, все думая и вспоминая.

Грехам с озадаченным выражением на лице зашел в кабинет.

– Ты же должен быть дома с Кэти. Я же сказал, можешь взять столько времени, сколько потребуется. – Он покосился на маленькую коробочку на моем столе. – Что происходит?

– Мне нужно с вами поговорить.

– Где Кэти?

Я решительно встретился с ним взглядом.

– Не знаю. Она меня бросила.

Он отшатнулся, на лице читалось выражение шока. Потянувшись к карману, он достал свой телефон.

– Сара, отмени на сегодня все мои встречи и переговоры. Да, все. Перенеси их, как только сможешь. Меня не будет в офисе. – Он положил трубку. – Не заметил твоей машины внизу.

Я покачал головой:

– Я приехал на такси.

– Верни фотографию на стол и пойдем со мной. Найдем какое-нибудь уединенное местечко, где сможем поговорить.

– Я почти собрался, – запротестовал я. – У меня тут не так уж и много вещей.

– Ты увольняешься?

Мой вздох был пронизан болью.

– Нет. Хотя стоит вам услышать, что я скажу, и работы у меня не будет. Проще все сделать вот так.

Он нахмурился и голос стал тверже:

– Положи фотографию, Ричард. Вот поговорим, и я сам решу, что будет дальше.

Я посмотрел на фото, которое сжимал трясущейся рукой.

– Живо.

Я сделал, как он просил. Он протянул мое пальто, разглядывая меня.

– Ужасно выглядишь.

Я натянул пальто и кивнул.

– И чувствую себя так же.

– Пойдем.

Мы не разговаривали в машине. Я пялился в окно на город, который любил, но скорее всего покину. Без Кэтрин и желанной работы для меня ничего не останется в провинции Виктория. Как только улажу все дела с Грехамом и Кэтрин, то перееду в Торонто. Это огромный безликий город. Я смог бы забыться там.

– Ричард.

Вздрогнув, я посмотрел на Грехама.

– Мы на месте.

Я так углубился в свои мысли, что не осознал, куда мы направлялись. Он привез нас к себе домой. Я нахмурился, глядя на него.

– Уединение нам будет гарантировано. Лора дома, но она не будет мешать.

Я сглотнул:

– Она также заслуживает это услышать.

– Может, позже. Сначала поговорим мы.

Я открыл дверь машины, слишком уставший, чтобы спорить:

– Ладно.

Глава двадцать седьмая

РИЧАРД

Я СМОТРЕЛ ИЗ ОКНА на обширную территорию. В голове крутились воспоминания о том дне, когда я впервые привез сюда Кэтрин. Как мы оба нервничали и волновались. И как же здорово она сыграла свою роль. Взгляд метнулся к террасе, а в голове всплыли картинки нашего свадебного обеда, сковав мне грудь. Она выглядела такой красивой, так естественно было ощущать ее в моих объятиях во время нашего танца. День, который должен был стать рядовым в моем плане, в итоге оказался одним из самых радостных.

Любил ли я ее уже тогда? 

– Ричард.

Я обернулся на зов Грехама, протягивающего мне чашку горячего кофе.

– Подумал, тебе пригодится.

Молча кивнув, я взял чашку и вновь развернулся к окну. Мысли спутались, голова была в смятении. Не знал, как начать этот разговор, но понимал, что он должен состояться. Нужно было все прояснить, прежде чем определиться со следующим шагом.

Сделав глубокий вдох, я повернулся к Грехаму. Он стоял, прислонившись к своему столу со скрещенными ногами, и потягивал кофе в своем обычном, спокойном состоянии, хотя в выражении лица сквозило напряжение.

– Не знаю с чего начать, – признался я.

– Обычно лучше всего начинать с начала.

Не уверен, что в данной ситуации считалось началом. Истинная причина моего ухода из «Андерсен Инк.»? Наша договоренность с Кэтрин? Та куча лжи и обмана, что за этим последовали?

– Почему Кэти ушла от тебя, Ричард?

Я пожал плечами, чувствуя себя беспомощным.

– Не знаю. Может, потому что не знала, какие чувства я на самом деле к ней испытываю?

– И какие же именно?

– Я люблю ее.

– Твоя жена не знала, что ты ее любишь?

– Нет.

– Думаю, ты нашел начало.

Я мрачно кивнул, зная, что он прав.

– Я вам солгал.

– В чем именно?

Я сел и поставил свою чашку на стол. Если бы я продолжал держать ее, то либо раскрошил между плотно сжатыми кулаками, либо запустил ее в стену вместе со всем содержимым. Ничего из этого не способствовало бы цивильной беседе, хотя не факт, что такой она и будет.

– Во всем. Все было ложью.

Грехам устроился напротив, закинув ногу на ногу. Он провел пальцем по складке своих брюк, после чего поднял на меня взгляд.

– Ты солгал, чтобы получить работу в «Гэвин Групп»?

– Да.

– Объясни, зачем.

– Меня обошли с партнерством и мне хотелось взбесить Дэвида. Хотелось уйти, но остаться здесь, в провинции Виктория. Мне тут нравится. Я услышал о вакансии в «Гэвин Групп» и захотел получить это место.

Он ничего не сказал, лишь слегка дернул подбородком.

– Я знал, что вы бы никогда меня не взяли. Был наслышан о вашем стиле ведения бизнеса. Моя репутация в плане личных качеств была менее чем положительной. – Я усмехнулся. – Не имело значения, что я мог предложить вам в деловом плане, мой образ жизни и характер отвратили бы вас от элементарного рассмотрения моей кандидатуры.

– Верно.

– Мне пришло в голову, если бы вы решили, что я не такой человек, возможно, у меня появился бы шанс.

– И ты придумал этот план.

– Да.

– Как Кэти оказалась задействована в твоей махинации?