Текст книги "Секретарша из романа (ЛП)"

Автор книги: Мелани Мэрченд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Он знает без просьб с моей стороны, что именно мне нужно.

Сначала он действует медленно и мягко, лёгкие шлепки сопровождаются лаской. Затем он шлёпает меня всё сильнее и сильнее, пока у меня не выступают слёзы, которые я сдерживала всё это время. Он шлёпает меня всё то время, пока у меня слёзы текут ручьём, заливая мой обеденный стол.

Большинство мужчин побоялись бы меня трахать, пока я так плачу, всхлипывая, словно из меня вырвали душу, но Эдриан, Эдриан знает. Он знает, когда именно мне нужно почувствовать его внутри себя, растягивающего меня, заставляющего моё тело принять ещё одно испытание. Каждое ощущение изгоняет из моего разума вину, страх и всё дурное. Каждый толчок, каждое движение моих бёдер напротив твёрдого дерева, которые, безусловно, оставят синяки. Каждый удар его ладони.

Он хватает меня за волосы у корней и запрокидывает мне голову, и я хнычу. Но я помню стоп-слово, и он знает, что я его помню. Он не останавливается. Он даже не колеблется.

Каждый его вдох сопровождается рыком. Я чувствую скрученное в его теле напряжение, всё, что он сдерживал, слушая оскорбления моей матери. Очень медленно, один за другим, он заменяет маленькие кусочки моей ненависти к себе странным, острым чувством радости. Один кусочек – один толчок. Одно сердцебиение. Один вдох.

Их так много, их осталось ещё так много, так много маленьких кусочков в местах, которые я даже не могу найти. Но это начало.

Как бы это ни выглядело со стороны, то, что я чувствую в его движениях, в его прикосновении, это что-то предельно простое. Но это что-то, что представляет собой революционный концепт для меня.

Я важна. Я что-то значу. Я важна.

Не более худая я. Не я в одежде подороже и с более удачной стрижкой. Не я с более плоским животом. Не я с более высокой учёной степенью в какой-нибудь полезной области. Не более дисциплинированная я, обладающая большим самоконтролем.

Просто я. Просто я, такая, какая я есть, какой я бываю каждый день, когда просыпаюсь по утрам, и мне даже не нужно прикладывать для этого никаких усилий.

Я кричу его имя, когда кончаю, и мне плевать на моих соседей.

После я каким-то образом оказываюсь сидящей на полу, мои помятые штаны кое-как натянуты мне на бёдра, трусики надеты немного набекрень, и у меня продолжают литься слёзы. Эдриан садится со мной рядом и тянет меня к себе на колени. Он целует меня в лоб и шепчет, что всё будет хорошо.

Я не слишком-то ему верю. Но это не так уж важно.

Потому что у меня есть он.

***

Я засыпаю вся в слезах и просыпаюсь влюблённой в Эдриана Райзингера.

Может быть, я была влюблена в него и раньше. Может быть, я всегда любила его. Я не знаю, но мне требуется меньше времени на то, чтобы осознать это, чем на то, чтобы понять, что он ушёл.

Он отнёс меня в кровать прошлой ночью, раздел меня, забрался со мной под одеяло и обнимал меня, пока я не заснула. Я помню это. Не то, чтобы я ожидала, что он будет здесь, когда я проснусь, но всё равно чувствую укол разочарования, когда включаю кофеварку.

На холодильнике нет записки, на зеркале тоже не написано ничего, что могло бы проявиться на стекле от пара, пока я принимаю душ. Он не позвонил и не написал. Не знаю, что об этом думать, и это пугает меня больше, чем, вероятно, должно.

Прошлым вечером я была словно оголённый нерв. Теперь я немного пришла в себя, но моя влюблённость никуда не делась. Это чувство тихонько пульсирует во мне с каждым ударом сердца, теперь оно такая большая часть меня, что я не понимаю, почему когда-либо его отрицала. Именно поэтому я и знаю, что оно истинно.

Чувства Эдриана представляют для меня несколько большую загадку, но он не встрял бы в схватку между мной и моей матерью – дважды – если бы не заботился обо мне.

На время работы я умудряюсь взять себе в руки, но моё сердце стучит всё сильнее, я боюсь того, что он скажет мне, когда я войду в его кабинет. У меня так дрожат руки, что я почти проливаю его кофе, и как только я захожу к нему, то начинаю думать, что, возможно, и стоило бы его пролить. И желательно прямо ему на колени.

– Привет, эм… – я медленно присаживаюсь. – Я скучала по тебе этим утром.

Он поднимает на меня глаза. Чёрт. Мы и правда делаем это снова?

– Я сожалею о том, что случилось вчера, Меган, – говорит он. – Я переступил границы дозволенного. Этого не должно было случиться. Если хочешь, я могу попробовать извиниться перед ней… но уверен, что она не захочет меня слушать.

– Ты не переступал никаких границ, – настаиваю я, жгучие слёзы уже выступили в уголках моих глаз. Проклятье. – Ей нужно было это услышать, и мне тоже нужно было это услышать.

Эдриан молча обдумывает мои слова. Он явно хочет сказать тысячу вещей, но не говорит, он снова закрылся от меня – какая-то внутренняя дверь, которую он приоткрыл для меня, снова с грохотом захлопнулась, и я не знаю, как или почему это случилось.

– Я увлёкся, – тихо говорит он. – Мы оба увлеклись. Это часто с нами происходит, не так ли?

Он поднимает на меня глаза и настороженно улыбается, словно надеется, что я позволю ему сорваться с крючка.

Да ни черта.

– Отлично, – говорю я, поднимаясь на ноги. – Отлично. Просто фантастика. Значит, только я чувствовала всё это прошлой ночью, да?

Он испускает долгий выдох.

– Я этого не говорил.

– Так что? – я скрещиваю руки. – Ну?

– Я просто думаю… просто потому, что что-то кажется хорошей идей, не значит, что это так на самом деле, – он всё ещё не смотрит на меня. – Я причиню тебе боль, Мэг. Как только я окажусь к тебе достаточно близко, чтобы сделать тебя счастливой, я причиню тебе боль. Это неизбежно.

Я не могу с ним спорить.

Прошли месяцы с тех пор, как я плакала из-за него в туалете, надеясь, что никто другой не войдёт внутрь и не увидит меня.

Я ненавижу его.

Только на самом деле я не ненавижу его. И в этом и заключается моя самая большая проблема.

***

Когда я прихожу домой, то делаю единственное, что могу придумать: я звоню Изи.

Мы обменялись номерами перед тем, как закончилась конференция, и она сказала мне позвонить, если я когда-нибудь захочу поговорить. Это, очевидно, считается, даже несмотря на то, что мне приходится быстро соображать, что говорить, чтобы случайно не выболтать ей большой секрет.

Мне удаётся рассказать предысторию так, чтобы это не нарушило нашу легенду, где я автор, а он – мой редактор. Изи терпеливо слушает, время от времени издавая поощряющие звуки, пока я продолжаю свою тираду.

– Я не знаю, что делать, Изи. Действительно не знаю. От меня, вероятно, отреклись собственные родители, но ничего страшного, верно? – я издаю истерический смешок. – Это не должно стать большой потерей. Мне будет без них лучше. Я знаю это. Я тысячу раз пыталась понять свою маму, навести между нами мосты. Но она ведёт себя так, будто я принадлежу другому биологическому виду. Она просто не может принять того, что я её дочь. И мой отец, он просто стоит рядом и притворяется, будто не видит всего этого. Эдриан был прав. То, как они обращаются со мной, – чудовищно, и единственная причина, по которой я с этим мирилась, заключалась в том, что предполагается, что я должна с этим мириться. Что ж, к чёрту всё это. К чёрту это и к чёрту их. Но суть в том, что я никогда бы не пошла против своей матери, не будь его рядом со мной в тот момент. Он теперь всё, что у меня есть. И он этого не понимает.

Изи молчит целое мгновение, позволяя мне закончить.

– Думаю, это-то он как раз понимает, Нэт. Думаю, он это понимает, и это пугает его до чёртиков. Это не извиняет того, что он ведёт себя как говнюк, но из того, что ты рассказала мне, становится понятно, что серьёзные отношения для него что-то вроде преследующего его бешеного медведя. В его поведении нет логики или смысла. Он просто пытается защитить себя – и тебя.

Это имеет смысл, и мне ненавистно то, что это имеет смысл.

– Отлично. Знаешь что? Отлично. Если он не хочет ничего серьёзного, прекрасно! Но если он не хотел отношений, он не должен был вести себя так. Совать свой нос в мои семейные дела. Я могла бы и дальше поддерживать с ними мир. Это не принесло бы мне особенного счастья, но, по крайней мере, у меня всё ещё была бы семья.

– Уверена, ты всё ещё можешь помириться со своей мамой, – говорит Изи мягко. – Если это то, чего ты действительно хочешь.

– Но это не то, чего я хочу! – я чувствую, как рыдание зарождается у меня в горле. – Я не могу. Не могу и дальше терпеливо сносить всё это. Он не сказал ничего кроме правды, и моей матери нужно было это услышать. Я не буду за него извиняться. Но, вообще-то, я и не должна.

У меня мысли скачут, и я едва ли способна говорить связно, но, по крайней мере, я это понимаю. Не уверена, понимает ли хоть что-нибудь Изи, но в худшем случае она притворяется, что понимает, и этого достаточно.

– Я ни на секунду не сомневаюсь в том, что ты ему не безразлична, – говорит она наконец. – Когда я первый раз увидела вас вместе, то была уверена, что вы – пара. Он не мог от тебя глаз отвести.

Мило с её стороны сказать это, но я не особо ей верю. То, что она почувствовала между нами, было лишь сексуальным напряжением, пусть даже романтику в ней хотелось интерпретировать это иначе.

Мы, наконец, заканчиваем разговор, когда я понимаю, что мне больше нечего сказать. Она заставляет меня пообещать, что я позвоню ей, если мне нужно будет поговорить, и я говорю ей, что так и сделаю. Но она просто будет повторять мне всё то же самое снова и снова, и она не знает настоящей истории. О годах невыполнимых стандартов и саркастических замечаний, вся цель которых была в том, чтобы заставить меня чувствовать себя хуже его.

Не требуется докторская степень по психологии, чтобы понять, какова моя роль во всём этом. Только естественно, что я стала добиваться признания от кого-то столь требовательного и холодного, ничего другого я и не знала. Люди больше всего ошибаются на мой счёт, когда думают, что поведение Эдриана не задевает меня. Конечно же, оно меня задевает. У меня просто есть уникальная способность мириться с ним – спасибо моей матери за то, что она впрыскивала мне маленькие, но постоянные дозы этого яда всё моё детство.

Я, вероятно, ещё в большем непорядке, чем Эдриан, но, когда мы вдвоём, это превращается в чёртов цирк.

Глава пятнадцатая

Я отчаялась понять Эдриана.

Я перебирала всё это в своей голове снова и снова, тысячу раз, но так и не смогла найти во всём этом смысла. Это сводит меня с ума, так что я решаю просто перестать об этом думать.

Выбора-то у меня нет.

Разумеется, мне непросто работать с ним. Но что я могу сделать? Я не могу заставить его понять, какую сильную боль он причинил меня тем вечером, и я знаю, что что бы ни произошло в его голове, ко мне это не имело никакого отношения. Глубоко внутри я надеялась на то, что всё же значу для него достаточно, чтобы он мог это преодолеть. Я хотела быть тем, кто заставит его позабыть свои страхи и сомнения, кто заставит его отбросить осторожность.

Он стал для меня таким человеком. Я понимаю это теперь, когда уже слишком поздно что-то с этим делать.

Не уверена, сколько прошло дней с тех пор. Я просто продолжаю показываться на работе, выполнять те же обязанности, что и раньше, улыбаться и извиняться за него, словно это моя вторая натура. Потому что на данный момент так и есть. Всё это время мой разум продолжает подбрасывать мне мысли и воспоминания обо мне и Эдриане. Снова и снова, пытаясь найти во всём этом смысл. Так часто, что я почти перестаю что-либо чувствовать по отношению к ним. Или, по крайней мере, так я себе говорю.

Однажды утром в пятницу (или, возможно, в среду, я уже больше ни в чём не уверена) я останавливаюсь у двери его офиса с какими-то бумагами. Он говорит по телефону, но – как и всегда – взмахом руки приглашает меня войти.

– Да, Кара, я это понимаю… но дело в том, что…

Я спешу уйти, потому что у меня нет причин оставаться. Но потребовалась бы сверхчеловеческая сила воли, чтобы не сделать то, что я сейчас делаю.

Он говорит с ней по одной из открытых линий; я легко могла бы поднять трубку и подслушать. Вероятно, это было ошибкой с его стороны.

Как бы там ни было.

Я осторожно поднимаю трубку. Я говорю себе, что что бы они ни обсуждали, я должна быть в курсе. Пока я продолжаю играть роль Натали МакБрайд, я – одна из вовлечённых сторон.

Они ведут какой-то жаркий спор. В тот же момент я понимаю, что мне следовало бы повесить трубку, но я этого не делаю.

– …никогда, ни разу ты не доверяла моим инстинктам, – по голосу Эдриана понятно, что он кипит от едва сдерживаемого гнева. – Было бы неплохо, признай ты, что у меня бывают стоящие идеи.

– Ну да, вроде той твоей гениальной идеи сделать Аманду толстой.

Слова Кары рассекают воздух, словно хлыст, и я застываю. Какое-то время всё, что я слышу – это их резкое дыхание.

– Я думал, мы закончили это обсуждать, – гнев сдавливает Эдриану горло. Я слышу это, представляю, как он сжимает кулаки под столом.

– Просто пытаюсь донести свою мысль, – говорит Кара смертельно сладким голосом. – Ты не был бы там, где ты есть, без меня. И вся эта чепуха с Натали МакБрайд – она тебя погубит. Тебе нужно избавиться от Меган и открыться своим фанатам. Думаешь, они будут разочарованы тем, что невероятно сексуальный миллиардер писал обо всех их фантазиях?

– Теперь, когда я открыто солгал им? – он тяжело вздыхает. – Да, Кара. Я так думаю. Я думаю, что они будут разочарованы. Я также думаю, что мои коллеги – настоящие коллеги, знаешь, те партнёры по бизнесу, благодаря которым я и стал миллиардером – выставят меня вон из города.

Резко выдохнув, Кара отвечает:

– Меган сдерживает тебя, Эдриан. Пришло время тебе это принять. Переживи уже своё маленькое увлечение и двигайся дальше. Хватит использовать эти книжные туры как повод потискать её пышную грудь.

Она насмехается над ним, повторяя выражение, которое он часто использует в книгах.

Она насмехается надо мной.

Я слышу щелчок и понимаю, что один из них, должно быть, повесил трубку. Я возвращаю трубку на рычаг так быстро, как только могу, моё сердце колотится.

Маленькое увлечение.

Кара.

Чёртова Кара.

Но разве Эдриан и правда…?

Я всегда знала, что не нравлюсь ей.

Через два месяца после того, как меня наняли, он начал писать.

Сделать Аманду толстой.

У меня ладони становятся влажными от пота. Это не может быть правдой. Аманда не может действительно быть списана с меня.

Эдриан мог поддаться сексуальному напряжению между нами во время нашей поездки, но я не нравлюсь ему. Такому, как он? Нет. Он может наслаждаться таким телом, как у меня, за закрытыми дверями, но он никогда не стал бы афишировать наши отношения. Пусть даже он купил мне ту ночнушку. Пусть даже мы и правда пошли вместе на тот чёртов маскарад в стиле школьного бала 80-х. Такого просто не может быть.

У меня на глазах наворачиваются слёзы. Я делаю глубокий вдох и смотрю на экран своего компьютера, пытаясь понять, что мне делать. Что я могу сделать.

Затем я кое-о-чём вспоминаю.

Существует та ветка обсуждений. Та, к которой Эдриан дал мне временный доступ, чтобы я могла прочитать сообщения, которые Кара постила от его имени. Чтобы я могла придерживаться истории. Он отключил меня до того, как у меня появился шанс прочитать самые ранние посты и всё то, что было опубликовано до выхода первой книги в печать.

Если где и остались какие-то намёки на то, каким был первоначальный текст «Его секретарши», то только там.

Молясь о том, чтобы он не сменил пароль, я захожу на сайт и залогиниваюсь.

Бинго.

Мне требуется некоторое время, чтобы разобраться с навигацией сайта, но наконец у меня получается отсортировать всё по дате и начать внимательно просматривать посты.

Когда я вижу несколько сообщений, датированных тем самым месяцем, когда я устроилась сюда на работу, у меня становится сухо во рту.

Буду признателен за ваши мысли по поводу этого наброска Первой главы. Спасибо всем! <3

Перед тем, как загружать файл, я просматриваю комментарии.

…вы слишком ударяетесь в детали… возможно, стоит сделать всё более общим…

…не знаю, правдоподобна ли эта её враждебность…

…написано очень горячо, но мне с трудом верится, что он и правда мог так запасть на женщину с такой низкой самооценкой…

…мне кажется, в одном месте у вас описка, кто такая Меган?..

У меня сердце останавливается.

Кто такая Меган?

Я сосредотачиваю всё внимание на комментарии и читаю его целиком заново.

Написано очень горячо, мне понравилось. :) Не слишком правдоподобно, но, эй, мы в этом бизнесе не для этого. Единственное, что могу посоветовать – вам не помешал бы корректор. Если у вас уже есть один, наймите второго или третьего. В тексте есть пара опечаток, и, мне кажется, в одном месте у вас описка: кто такая Меган? Я думала, героиню зовут Аманда.

Хватаясь за край стола, я смотрю на комментарий.

Кто такая Меган?

Дрожащей рукой я кликаю на файл. Он быстро загружается и открывается у меня на экране.

Вы хотели бы загрузить обновлённую версию…?

– Нет, – шиплю я, закрывая всплывающее окно. Мне остается только надеяться, что Эдриан меня не слышал.

Эдриан.

Я начинаю читать.

Вся первая глава сильно отличается от той версии первой главы, которую я читала, и начинается с эпизода, в котором Аманда приносит кофе своему невыносимому боссу. Мне почти хочется захихикать, когда я вспоминаю инцидент, который лёг в его основу.

Я нажимаю Control-F и набираю «Меган».

– Меган, – прошептал Дирк, его губы были так близко от моего уха, что по моему телу пробежала дрожь, и я заёрзала.

Эту сцену я знаю. Это было первым почти-но-не-совсем столкновением между ними, когда он оставил её мокрой и дрожащей, и она после довела себя до оргазма в женском туалете. Я перечитывала её множество раз.

В ней есть только одно отличие.

Меган.

Торопливо я закрываю файл. Осознание приходит ко мне медленно, но затем обрушивается на меня целиком и сразу, и на мгновение я чувствую себя так, будто у меня голова оказалась под водой.

Это не что-то новое. Он хотел меня долгое время. И не на одну ночь, иначе бы он просто соблазнил меня так же, как должно быть соблазнял тысячу других девушек.

Здесь что-то большее поставлено на карту. Я действительно важна для него, это не просто попытка держать подружку для перепиха в хорошем настроении.

Правда, осознаю я, всё время была где-то рядом. Даже Изи её видела.

Я встаю на дрожащих ногах. Я знаю, что должна делать. Я не могу оставить всё как есть.

Я расстёгиваю несколько верхних пуговиц на блузке и стучусь в дверь его офиса.

– Хммм.

Он отлично скрывает свой гнев, но я всё ещё чувствую, как он исходит от него волнами, когда открываю дверь.

– Всё в порядке, сэр? – мягко спрашиваю я.

Он поднимает на меня взгляд, и от того, как пристально он смотрит мне в глаза – теперь, когда я знаю то, что знаю, – у меня внутри всё трепещет. Но я умудряюсь выглядеть невозмутимой.

– Да, – говорит он резко. – Утро немного не задалось, вот и всё.

– Я передумала, – я прочищаю горло и сажусь. – Если вы не нашли кого-то другого на эту роль, конечно.

Он смотрит на меня с удивлением.

– Передумала? – переспрашивает он. – Насчёт чего?

Я не верю ему ни на мгновение. И просто приподнимаю бровь.

– Всё закончилось, Меган, – говорит он, сдаваясь. – Я покончил со всем этим.

– С чем?

– С Натали. С книгами. Со всем этим. Я больше ничего не буду писать. Больше не будет никаких туров. В конце концов, все о ней забудут, – выражение его лица бесстрастно, но что-то мелькает в его взгляде. – Думаю, так будет лучше для нас обоих.

Мои щёки горят от гнева и смущения.

– Может быть, для тебя и будет, – говорю я ему. – Но мне бы тот чек пригодился, я ведь не посасываю регулярно серебряную ложку.

Он пожимает плечами.

– Если у тебе накопились счета, уверен, я смогу найти тебе какую-нибудь подработку.

– Уверена, что найдёшь, – говорю я с горечью. – При условии, что больше о ней никто не узнает, да?

Эдриан поджимает губы.

– Видишь, вот почему я знал, что это никогда не сработало бы, – его глаза горят от еле сдерживаемого гнева. – Теперь всё каким-то образом оказывается связано с тем фактом, что мы переспали. Именно этого я и боялся, и, проклятье, к этому мы и пришли, – он драматически вздыхает. – Хорошо, Мэг. Поехали. Конечно, я говорил не о такой подработке, Мэг. Я никогда не стал бы платить тебе за секс, Мэг. Я никогда не проявил бы к тебе такого неуважения, Мэг. Теперь, пожалуйста, пожалуйста, перестань вести себя так, будто тебя оскорбил невинный комментарий, и скажи мне, из-за чего на самом деле ты расстроена?

О боже, с чего же мне начать?

– Не из-за чего, сэр, – я даже не пытаюсь скрыть сарказма в своём голосе. – Я вам ещё зачем-то нужна?

Он бросает быстрый взгляд на мою грудь, затем скользит взглядом по всему моему телу, на мгновение остановившись на юбке, а потом возвращается к моему лицу.

– Нет, – наконец говорит он ровным тоном. – Вообще-то, почему бы тебе сегодня не пойти домой пораньше? Возьми отгул на полдня.

У меня падает сердце.

– Я не хочу брать отгул на полдня.

– Ты выглядишь так, будто тебе не помешал бы отдых, – продолжает он, взмахом руки отпуская меня. – Иди.

Что ж, и тебя к чёрту.

***

Я на середине марафона телешоу «Хватай не глядя» (американское телешоу о распродаже старых вещей со складов – прим. переводчика) и на половине миски макарон с сыром, когда вдруг раздаётся стук в дверь. Моё сердце в тот же миг начинает биться быстрее, и я стараюсь не питать никаких надежд, когда смотрю в глазок.

Это он.

Я с трудом сглатываю и распахиваю дверь.

У него неистовое выражение лица. Целое мгновение он просто стоит молча, а затем проталкивается вперёд, оттесняя меня к стене своим телом, и целует меня.

У него вкус алкоголя и тысячи плохих решений, и я стону ему в рот, когда его язык клеймит меня. Кухня находится ближе всего к входной двери, и именно в ней мы и оказываемся, мои руки запутываются в его волосах, и всё моё тело дрожит от желания и предвкушения.

Я хочу поговорить с ним о том, что видела, о том, что поняла. Что его книги были не просто одой тому, как сильно он хочет меня трахнуть, они были чем-то гораздо большим. Они рассказывали историю, которую он хотел для нас.

Но сейчас не время для разговоров.

Он сажает меня на барную стойку, стягивает с меня пижамные штаны и опускается на колени, чтобы попробовать меня, его язык скользит внутрь и наружу. Всего лишь несколько мгновений, достаточных для того, чтобы я стала готовой для него, но недостаточных для чего бы то ни было ещё. Когда он встаёт, я, тем не менее, не жалуюсь. Я просто хватаю его за ремень и притягиваю Эдриана ближе, целую его снова и снова, чувствуя себя на его губах и языке, этот острый и терпкий вкус, именно такой, какой присущ тому чёртову Божоле-нуво.

Мне хочется рассмеяться, но затем он врезается в меня, и я могу только хватать ртом воздух. Это горячо, быстро и совершенно сносит крышу. Я слышу, как посуда звенит в шкафчиках, как гремит столовое серебро, и затем на мгновение я вообще перестаю что-либо слышать.

Когда всё заканчивается и моё тело оседает на стойке, я прижимаюсь к Эдриану немного крепче, пусть даже всего на несколько секунд.

– Останешься со мной сегодня?

Он качает головой.

– Не могу, – говорит он. Немного хрипло. Это первые слова, которые он произнёс после того, как вошёл в квартиру.

Он быстро отходит от меня, приводит себя в порядок и уходит. Всё это занимает не больше нескольких мгновений, и я не плачу, хотя мне очень хочется, ощущение комка в горле никак не проходит.

После нескольких часов прерывистого сна я просыпаюсь гораздо раньше, чем обычно, и натягиваю спортивную одежду. Раз уж я не могу разобраться в своих запутанных отношениях с Эдрианом, то, по крайней мере, могу сделать что-то полезное.

Я знаю, что это лишь адреналин, стресс, мания заставляют меня думать, будто пойти побегать – хорошая идея. Всё закончится тем, что я поврежу себе колено и, хромая, вернусь домой, как и в прошлый раз. Но мне нужно попробовать сделать хотя бы что-то. Я не могу просто сидеть и ждать, пока он решит, что собирается делать с моей жизнью.

Когда я переступаю порог входной двери, что-то заставляет меня проверить почтовый ящик. Маловероятно, чтобы что-то доставили с тех пор, как я проверяла в последний раз, но по какой-то причине я открываю ящик и заглядываю внутрь.

На самом дне лежит маленький свёрнутый листок бумаги. Без конверта. Меня накрывает волна тошноты, и я разворачиваю его дрожащими пальцами. Мне знакома эта бумага. Знаком жирный шрифт заголовка, то, как набран печатный фирменный бланк.

Он не розовый, но я знаю, что он означает, для этого мне даже не нужно читать текст.

Я позволяю себе увидеть заголовок – ПРЕКРАЩЕНИЕ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ – просто затем, чтобы быть уверенной. Позволяю словам проникнуть в моё сознание и сижу в прихожей, входная дверь открыта, бумага зажата между моих пальцев, моя голова висит между коленей.

В первое мгновение я хочу позвонить Изи, но потом понимаю, что у меня нет истории, которую я могла бы ей рассказать. Это не имеет смысла. Я могла бы состряпать что-нибудь на тему того, что Эдриан уволился с должности моего редактора, но на это потребовалось бы больше энергии, чем у меня есть.

Всё, что я могу – это неверяще смотреть и плакать.

Глава шестнадцатая

Я знаю, что уволена. Знаю, что у меня больше нет работы. Но когда я просыпаюсь, то всё равно залезаю под душ, одеваюсь, даже умудряюсь проглотить пару ложек йогурта до того, как начинаю им давиться. Я делаю это до того, как поднимаю злосчастный листок бумаги дрожащими руками и снова смотрю на него, а затем бросаю его на пол, когда у меня начинают течь слёзы.

Прошлым вечером я пыталась дозвониться до Эдриана по крайней мере десять раз подряд. Меня не должно было удивлять то, что он не ответил. Очевидно, он больше не хочет иметь со мной дела.

И, несомненно, это к лучшему.

Я не могу принять этого. Знаю, у меня нет выбора, но это идёт вразрез со всем, что я чувствую по отношению к нему. Существует ли хоть какой-то способ заставить его понять? Смогу ли я найти подходящие слова, чтобы сказать ему, что я чувствую? Будет ли это иметь значение?

Сигнал на телефоне оповещает меня о приходе нового е-мейла, когда я сижу, свернувшись клубком на диване в своей любимой юбке и блузке. Я смотрю на экран, мой взгляд расфокусирован.

Оно от Натали МакБрайд.

Оно отправлено с того же адреса, на который я писала «ей», когда всё ещё думала, что она реальный человек. С адреса, с которого приходили те е-мейлы, которые, как утверждал Эдриан, были от Кары, пусть даже в жизни она оказалась совсем не похожа на того человека, который писал те письма.

В тексте письма только ссылка и ничего более. Я кликаю по ней.

Она ведёт на страницу статьи в блоге.

ПРАВДА О НАТАЛИ МАКБРАЙД?

Никто не любит цитировать анонимные источники, но я просто не могу проигнорировать эту информацию. Не могу поделиться всем, что мне рассказали, но достаточно сказать, что мне предоставили многочисленные доказательства, убедившие меня в том, что этот человек знает, о чём говорит. Натали МакБрайд – это мужчина и не просто мужчина, но один из самых выдающихся бизнесменов в своей сфере. У него больше общего с Дирком, чем с Амандой. Согласно моему источнику, он немного эгоманьяк, который наслаждается тем, что всех обманул…

Сердце бьётся у меня в горле, когда я открываю страничку Натали МакБрайд на «Фейсбуке». На ней висит пост, под которым более четырёхсот комментариев.

Чёрт.

Моим читателям

Надеюсь, что кто-нибудь из вас всё-таки прочитает это. Пожалуйста, поймите, я никогда не хотел лгать вам. И хотя я никогда не стал бы перекладывать вину за свои действия на другого человека, но мне сказали, что только так я смогу установить с вами контакт. Что вы никогда не примете меня таким, какой я есть. Если позволите, я дам вам небольшой совет: будьте очень и очень осторожны, когда говорите кому-либо такие вещи.

Теперь я понимаю, что это не имело бы значения. Вы находили что-то для себя в моих историях несмотря ни на что, и я должен был быть честен с вами с самого начала. Ложь подобна дому, который строится на песке. Вам постоянно приходится поддерживать фундамент, чтобы не рухнуло всё здание. Это был выбор, который я сделал, сделал сам. Мне посоветовали открыться вам, но я боялся.

Чего я боялся? Этого. Боялся потерять связь, которую обрёл со всеми вами. И на случай, если это прозвучало жутковато, хочу прояснить: я никогда не представлялся женщиной с целью завладеть вашим доверием, чтобы затем злоупотребить им как мужчина. Я знаю, что любой здесь, кто общался со мной, может это подтвердить. Я всегда старался быть уважительным по отношению ко всем вам и соблюдать границы.

Из всего того, что я получил за эти несколько лет, именно связь со всеми вами представляет для меня наибольшую ценность.

Я хочу, чтобы вы знали: все 100 процентов прибыли от продажи этих книг были переданы на благотворительность. В этом всегда и была цель. Мне никогда не были нужны эти деньги, и я не хотел наживаться на лжи. Жизнь многих и многих людей станет лучше благодаря тому, что вы купили мои книги. Если ничто другое, надеюсь, что хотя бы это принесёт вам облегчение.

Я начинаю прокручивать ответы.

Нэт... или как бы вас ни звали, вероятно, я буду в этом одинока, но я понимаю. Надеюсь, вы продолжите писать, потому что я люблю ваши истории и для меня не имеет особого значения, кто вы. Не могу поверить, что говорю это, потому что спроси вы меня об этом пару месяцев назад, я бы очень расстроилась, сделай кто-нибудь подобное. Но после того, как я влюбилась в ваши истории, мне сложно сказать им «прощай». Я понимаю, что вы, вероятно, не захотите больше писать, но надеюсь, что вы найдёте способ продолжить историю Дирка и Аманды, я просто не могу принять того факта, что она закончена. Я понимаю, каково это, когда люди вокруг вас говорят вам, кем вы можете и кем не можете быть, и даже если вы не особенно им верите, вам всё равно кажется, что вы должны делать то, что они вам говорят. Я знаю, вы никому не хотели причинять боль. Я буду молиться за вас.

–

Согласна, пожалуйста, продолжайте писать.

–

лол что это за хрень

–

      Я тоже очень бы хотела увидеть продолжение. Натаниэль МакБрайд, ещё кто-нибудь?

–

Тоже молюсь за вас, Нэт. Очевидно, что в вашем сердце была история, которую вам необходимо было рассказать, и я надеюсь, что людям хватит терпимости, чтобы это понять.

–

Я очень разочарована тем, как все здесь ему подхалимничают. Вы ведь осознаёте, что он СОЛГАЛ вам, правда? Не понимаю, какова цель этого публичного покаяния. Мы что, должны похлопать вас по спине, чтобы вы почувствовали себя лучше после того, что вы сделали? Очень и очень подло притворяться женщиной, чтобы завоевать чьё-то доверие. Так поступают хищники. Должны ли мы поверить вам на слово, что вы никогда и ни с кем не злоупотребляли этим доверием? Да ладно. Все, кто почувствовал себя жертвой, будут слишком напуганы, чтобы выступить, ваши бешеные «фанаты» ОЧЕВИДНО не видят ничего дурного в вашем обмане (и большинство из них наверняка знало всё с самого начала, будем реалистами). Они разорвали бы любого, посмевшего сказать о вас что-либо дурное. *терпеливо жду, пока моё сообщение удалят, а меня забанят*