Текст книги "( Не) пара для вампирессы (СИ)"

Автор книги: Мэл Кайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

«Интересно, а у носферату есть тот самый интимный характер?» – с опозданием задумался я и тут же выкинул отвлечённый вздор из головы. Требовалось сконцентрироваться на других вещах.

– Я надеюсь на твою дальновидность, Николь. Будь осторожна, если хочешь заручиться доверием защитника и проводника в чужом мире. Если увижу, что ты готова причинить девушке вред, то удушу серебряной цепочкой в тот же миг. Ты поняла меня?

– Так она куртизанка? – с пониманием улыбнулась вампирша.

Почесав в затылке, я призвал всю свою сообразительность, чтобы припомнить, что это слово значит. Если я не ошибался, то в общем-то оно подходило по всем параметрам.

– Справедливо, – согласилась она. – Ты делаешь мне большое одолжение… Спасибо. Я больше не подведу тебя. Мне не понравилось ни на холоде, ни на лестнице, – в невинных ясных глазах заиграли лукавые искорки, точно солнечные блики на воде.

Я не сумел сдержать усмешки при виде её озорной улыбки.

Дженна не заставила себя ждать. Видимо, халявный завтрак входил в её планы, а после полуночи пробки на магистральных трассах Манополиса наконец-то начинали рассасываться. Николь уже по-свойски сидела в кресле у окон, когда я впустил в студию «куртизанку».

Девушка ничуть не изменилась с момента нашей последней встречи, хотя времени прошло немало: всё те же задорные каштановые локоны по плечи, яркие зелёные глаза с дьяволинкой и невысокая фигурка в коротком пальтишке и высоких замшевых ботфортах на огромной шпильке.

Укутанная в шерстяной шарф крупной вязки, с нахлобученным на укладку подобием объёмной беретки, она больше походила на великовозрастную студентку, чем на дорогую проститутку.

– Ого, нас будет трое! – весело воскликнула она, расцеловав меня в обе щёки и заприметив Николь, обернувшуюся из любопытства. – Марк, да ты растёшь в моих глазах! – засмеялась подруга, скидывая мне в руки пальто и всякое вязаное безобразие.

Пока я пристраивал верхнюю одежду на напольную вешалку, Дженна расстёгивала сапоги, прогнувшись в спине. Короткая складчатая юбочка (ни дать ни взять развратная школьница!) даже не пыталась что-либо скрыть.

Вместо того чтобы возбудиться или восхититься, я рассеянно думал о том, какая у них всех отличная гибкость позвоночника. Другая захочет – так не прогнётся, а мои ночные нимфы красовались с такой непринуждённостью, словно родились пластичными.

– Вообще говоря, вас будет двое, – улыбнулся я, когда красавица, наконец, расправилась с обувью и соизволила повернуться.

Если девушка и испытала удивление или разочарование, то вида не подала: одарила очаровательной улыбкой искушённой наложницы сначала меня, затем Николь, всё ещё рассматривавшую привлекательную гетеру с нездоровым интересом.

– Ты – приятный сюрприз для моей гостьи. Её зовут Николь, и она первый день в большом городе. Так что будь с ней ласковой, детка.

– О, не волнуйся, – с придыханием прошептала Дженна, задержавшись у моего лица и встряхнув густыми тяжёлыми волосами, пахшими яблоками и корицей и невольно наводившими на мысли о яблочном пироге.

– Я буду очень хорошей девочкой, если ты просишь, – мимолётное прикосновение холодных кончиков пальцев к щеке – отточенный месяцами практики волнующий жест. – Останешься посмотреть?..

– Разумеется, – усмехнулся я, пропуская хитро улыбающуюся подругу в гостиную.

Зрелище обещало быть великолепным: не только с точки зрения эротизма, но и эстетической составляющей. Две красивые молодые женщины, разные, как огонь и лёд, а от того ещё более интригующие – кто же от такого откажется? Если бы я не предугадывал финал спонтанного соития, то, пожалуй, лицезрением не ограничился. А так мне уже хватило на сегодня подобных «спонтанных соитий». Шея ноет до сих пор.

– Привет, Николь, – игриво протянула Дженна и, покачивая бёдрами, приблизилась к вампирше.

С мягкой грацией поднявшись со своего места, наяда шагнула к жертве и улыбнулась в ответ, провела тыльной стороной пальцев по шелковистым волосам и щеке, пробежалась кончиками пальцев по шее и коснулась золотистой кожи приоткрытыми губами.

– Да ты вовсе не недотрога, – голос жрицы любви дрогнул то ли от удовольствия, то ли от восхищения. Николь взглянула на меня из-под ресниц, без слов задавая единственный интересовавший её вопрос. Кончик языка в то время рисовал горящие влажные узоры на ключицах Дженны.

Сглотнув, я кивнул, не спуская с них глаз.

Улыбнувшись, Николь что-то прошептала и запечатлела на шее партнёрши чувственный поцелуй. Превратившись из соблазнительницы в соблазнённую, опьянённая девушка раскрыла подчёркнутые тёмной помадой губы и провела по ним кончиком языка.

Изумрудные глаза подёрнулись мутной пеленой желания, а я ощутил, как подобная дымка встаёт и перед моим взором. И не только дымка, признаться. Одной ладонью вампирша скользнула в волосы любовницы, поддерживая голову за затылок, вторую положила на бедро под короткой юбкой, заставляя дыхание сбиваться и тяжелеть, а сердце биться чаще.

Когда девушка впилась в шею наивной жертвы, Дженна лишь дёрнулась на секунду и сразу же расслабилась. Разрумянившееся личико приняло выражение такого неземного блаженства, что меня обожгло завистью. Мне, значит, достались боль и ужас, а случайной куртизанке – искушение и удовольствие.

И вот где справедливость, спрашиваю я?!

Губы Николь окрасились алым, тонкая тёмная дорожка побежала вниз по красивой длинной шее, остужая пыл. Я заметил, что бессознательно поигрываю серебряной цепочкой на боку. Пострадавшее тело оказалось умнее увлечённого яркими образами разума. Парадокс!

Дженна стонала и выгибалась в удивительно сильных руках Николь. Лицо девушки бледнело, чего не скрывал даже плотный макияж. Я выжидал. Вампирша смотрела вниз, а может и вовсе в никуда, прикрыв веки, однако и сквозь светлые ресницы я видел пугающий бордовый цвет и хищный блеск её глаз.

Несмотря на притягательную красоту зрелища, от него кровь стыла в жилах. Я не мог поверить в целый ряд вещей: что столько событий может уместиться в один день, который всё никак не закончится, что я со стоическим спокойствием принял новость о существовании других миров и существ, что я, в конце концов, приютил одно из них у себя, да ещё и подогнал ему жертву, как бывалый поставщик.

Дурдом какой-то!

– Николь, – напряжённо протянул я, заметив, что глаза Дженны закатились, а сама девушка больше не подаёт признаков ясного сознания.

Алые глаза вампирши взметнулись к моему лицу, обожгли, словно раскалённым прутом, заставляя стиснуть зубы и сжать в кулаке цепочку из серебра. Спустя мгновение гостья моргнула, и карминная густота вокруг зрачка начала рассасываться, точно тучи, обнажавшие невесомую голубизну неба.

Она отстранилась и медленно провела кончиком языка по контуру губ, слизывая с них кровь, отчего что-то внутри меня зашевелилось. Снаружи, к слову, тоже. Эдакая нездоровая смесь ужаса и возбуждения.

Ундина опустила жертву на диван, уложила голову на подушку, с сестринской нежностью провела по шоколадным локонам бездыханной Дженны. Случайная мысль окатила меня, как из холодного душа, и я метнулся к подруге, когда та раскрыла губы, вздохнула и прошептала: «Ах, Николь…»

Серьёзно? Она ею бредит? Да они что, издеваются?!

Упырица бережным прикосновением стёрла кровь с шеи околдованной жертвы кончиками пальцев, провела ими по своим губам, снова окрашивая их в красный цвет.

– Не бойся, Марк, я знаю меру, – улыбнулась она, продемонстрировав аккуратные острые клыки. Если не знать, то можно и не придать значения.

А мне всегда казалось, что клыки у вампира должны быть развитыми, рот обращаться в пасть, как у Тирекса. Кажется, я смотрю слишком много фильмов ужасов. Осознав, что я бессовестно заглядываю ей в рот, Николь смутилась и сомкнула губы.

– Да, маленькие и незаметные, – усмехнулась она, угадывая ход моих мыслей, хотя у творческого человека часто всё написано на лице, – не всегда размер имеет первостепенное значение.

Приподняв бровь, я взглянул в её хитрющие глаза, ставшие прежними, человеческими, но так и не сумел понять, совпадение ли это или двусмысленный намёк.

– С ней всё будет в порядке? – чтобы скрыть замешательство, я приблизился к Дженне, присел на краешек дивана.

Девушка была бледна, но в остальном казалась мирно спящей. Судя по довольному выражению лица, сны ей снились самые сладкие. То и дело вздох чередовался с шёпотом чужого имени.

– Она зовёт тебя во сне. Вот значит как? Одним соблазн и волнующие воспоминания, а другим острую боль и горечь предательства…

– Более чем. Выспится, поест и ничего не вспомнит. Ранки затянутся за несколько часов – дети ночи не оставляют следов. Тебе бы тоже стоило снять повязку, быстрее заживёт, – посоветовала собеседница, а я не без удивления поглядел на неё.

Дети ночи? Довольно поэтично.

Меня поражало, как много она знала о вампирах и как мало – о себе.

– Прости, Марк, – смутившись, пожала плечами наяда, вновь становясь робкой и уязвимой, несмотря на то что четверть часа назад раскрылась как уверенная в себе искусительница.

Да кто же она такая на самом деле, чёрт побери?!

– Тебе не повезло: я была истощена, и у меня не осталось сил на чары. Так что тебе пришлось вкусить горькую прозу жизни. Вампир и его жертва вовсе не любовники, а зверь и добыча. Любовь – это из другой области, пусть мы и можем насылать на смертных нечто вроде сексуального притяжения.

– Чары? – удивился я, одним резким движением отдирая пластырь с шеи и ощупывая место укуса. Кожа и правда удивительно быстро регенерировала, покрываясь сухой корочкой. Слепящая боль отступила.

Пометка: настоящие вампиры – хитрые предусмотрительные твари, которые не палятся характерными точками на шее, а напротив, заживляют их неким таинственным, неясным образом. Впрочем, не перечесть всего, что оставалось для меня неясным.

Николь заговорщицки улыбнулась и прошлась по залу, остановилась у окон, давая понять, что разговор закончен. Как и то, что не все тайны её рода могут быть раскрыты перед смертным.

Глава 4

Знаете то чувство, когда спал всего несколько часов и чувствуешь себя до смерти усталым, но просыпаешься, как идиот, в несусветную рань и заснуть больше не можешь?

Я знаю и ненавижу. Именно в таком чумном состоянии я подорвался на следующее утро, словно предчувствуя пожар или какой другой коллапс.

В студии царила тишина. Дженна спала на диване, сжавшись калачиком под пледом, которым я укрыл её. Ну дитя и дитя, а проснётся и уже через час станет соблазнительной львицей и роковой покорительницей сердец.

Николь дремала в кресле, откинув голову назад и рассыпав по его спинке необычные снежные локоны. Когда я засыпал, она ещё бродила по квартире. Небо только начинало светлеть, и девушка казалась бодрой и невозмутимой.

Воспользовавшись тем, что ни одна из представительниц прекрасного (и опасного) пола не претендовала на кровать, я видел сладкие сны в своей постели до той злополучной минуты, когда мозг решил ни с того ни с сего начать бить тревогу.

И, как выяснилось, совершенно напрасно. Голова казалась тяжеленной, как кирпич. Зевая и протирая глаза, я прошёлся по залу. Когда сознание подгрузилось и наконец поспело за поднявшимся телом, догадался пойти в душ и освежиться. Холодная вода помогла взбодриться, и из ванной я вышел почти человеком.

Так что кружка чёрного кофе – и я в порядке!

Проходя мимо высоких окон, я на минуту задержался, раздумывая, что покоробило меня. Мысли отказывались собираться во что-нибудь мало-мальски осознанное. В воображении я пнул мозг ногой, как ленивого неповоротливого зверя, и велел ему начать работать. И тут меня осенило: шторы.

Плотные светонепроницаемые шторы были задёрнуты, чего я сроду не делал, потому что растащить тяжёлое полотно в стороны – это умучиться. По уровню приложенных усилий и сожжённых калорий можно приравнять к утренней гимнастике. А физическую активность я предпочитаю к вечеру.

Апартаменты окутывал полумрак, на что я обратил внимание спустя добрых полчаса после пробуждения. Всё-таки недосып мне противопоказан: становлюсь злым, рассеянным и чёрт его знает каким ещё. Снова зевнув так, что чуть не свернул себе челюсть, я подошёл к панорамным окнам и с силой отдёрнул одну из портьер.

Ожидал увидеть унылое пасмурное октябрьское утро, но к большому удивлению, город встречал новый день ясным голубым небом, отражавшимся в стёклах небоскрёбов, и яркими солнечными лучами, скользившими по фасадам, как золотая пыль.

Ничто так не красило Манополис, как невесомый свет солнца, и настроение поднялось на пару пунктов. Я взглянул на умные часы. Тяжело жить в мире, где всё такое умное, а вот ты как-то не очень. Без десяти семь. Перед первой съёмкой у меня в запасе не меньше часа.

Разъезды начнутся во второй половине дня, а первую я проведу в Лоско-сити, так что закладывать время на дорогу пока не имеет смысла. Что ж, могу тянуть кофе, как какая-нибудь ванильная блондинка, думать о вечном и читать новости в смартфоне.

От приятных неторопливых размышлений меня отвлёк посторонний звук. Приглушённый, едва слышный, но как будто знакомый. Словно трещит электричество в проводах или что-то шипит. В следующий миг Николь встрепенулась, вскрикнула и сорвалась с кресла, залитого солнцем.

Погодите-ка… Залитого солнцем?!

По закону подлости узкая дорожка света упала на то место, где спала вампирша.

«Так вот что это был за звук», – констатировал мозг, и от жутковатого понимания меня передёрнуло.

Между тем, наяда, тоже не до конца проснувшись, зашипела и метнулась в сторону, скрываясь в полумраке. Я успел заметить, что у неё обожжена вся правая рука и часть бедра, не прикрытая платьем.

Выяснилось, кто и зачем задёрнул шторы. Неловко получилось.

– Ник, ты цела? – я поспешил поддержать раненую девушку, в спешке проглотив часть имени. Хм, Ник… Звучит, кстати.

Закончить мысль я не успел, потому что гостья в ярости попыталась оттолкнуть меня, обнажённые клыки скользнули в каких-то сантиметрах от лица, глаза полыхнули обидой и гневом, а вместе с тем и знакомым алым отблеском. Я напружинился, но не отпустил её.

Узнав меня и, очевидно, вспомнив прошлый вечер, Николь успокоилась. Хищный оскал исчез, словно его и не было, красивое лицо смягчилось, а серо-голубые глаза взглянули с непониманием и безмолвным укором.

Догадалась, значит… Ну да, облажался, с кем не бывает. Да и откуда я должен знать, что настоящие, не «киношные» вампиры тоже боятся солнечного света?

– Извини, Николь, я виноват, – покаялся, склонив голову.

Я всё ещё держал тонкие руки скрещёнными и прижатыми к груди, и она вдруг расслабилась, перестала сопротивляться. Опомнившись, я отпустил вампиршу, но она не отдалилась, напротив, подалась ко мне и взглянула в лицо так, что становилось не по себе.

– Какие синие глаза, – прошептала, касаясь щеки прохладными кончиками пальцев и вводя в окончательное замешательство.

На краю сознания отметил, что её прикосновения уже не такие ледяные и отталкивающие, а даже приятные. Видимо, кровь Дженны пошла ей на пользу.

– Не голубые, а тёмно-синие, как сапфир. Я никогда не видела таких необычных глаз…

– Ты просто не помнишь, – усмехнулся я, чтобы скрыть смущение, и отстранился.

Кинул взгляд на пострадавшую руку. У сытой упырицы раны заживали быстрее. Добавим в ментальный справочник о вампирах. Марк Кросс, «Вампиры: правда и домыслы». Жаль, что я не писатель. Какой материал пропадает!

Николь улыбнулась, но ничего не ответила. Миловидное личико погрустнело, и я догадался, что наступил на больную мозоль. Второй раз за день. А ведь он едва начался! Такими темпами она меня точно загрызёт. Сомневаюсь, что вампиры наделены чутким всепрощающим сердцем. Если у них вообще есть сердце.

Кашлянув, я отвернулся и задёрнул штору, скрыв злополучную полоску солнечного света. Порадуюсь ему позже. Неловкое молчание затянулось, но, к счастью, Дженна пробурчала нечто неразборчивое, сбросила вызов надрывавшегося мобильного и соизволила разодрать глаза.

Я глянул на её шею, скрытую мягкими волнами волос, но ничего не сумел разглядеть и так и не узнал, исчезли ли следы преступления, или придётся в срочном порядке выдумывать оправдания.

Жрица ночи потянулась, совсем как котёнок, и села, взбила взлохмаченные пряди, перевела сонный взгляд с меня на Николь. Запоздалое осознание заставило вздрогнуть и бросить быстрый взор на руку новой знакомой. Ожоги затянулись, и кожа вновь сияла ровной матовой белизной, словно покрытая лунным светом.

Интересно, а модницы-вампирши загорают в свете луны? Или для них не существует понятия «загорать» как такового? Только сгорать…

Роскошная шатенка направилась в ванную наводить красоту, а я, вздохнув, поплёлся на кухню готовить обещанный завтрак. Николь побродила вокруг, с повышенным интересом изучая кухонную утварь и электроприборы, попыталась помочь по мелочи, но вскоре стала зевать, пропускать вопросы мимо себя, а после и вовсе уснула, положив руки на стойку, а на них – голову.

Вспомнив рассказ о летаргии, я попытался растормошить её – я ведь так и не знал, спят ли вампиры, или любой сон может обернуться коматозным состоянием – на что Николь пробурчала, что день – время для сна, а о летаргии она расскажет вечером, и опять уронила голову на руки.

Усмехнувшись, я поднял сморённую усталостью девушку на руки и перенёс в постель. В течение дня она мне не понадобится, а ничем более удобным для вампирши я не располагал. Ни уютного гроба, обитого мягким красным бархатом, ни перекладины под потолком, чтобы поспать вниз головой.

Паршивый хозяин, что сказать!

Не готов к приёму высоких персон из других миров.

Минут через десять, когда я управился с омлетом и ставил на стойку две тарелки, подтянулась Дженна – уже красиво причёсанная и в полной боевой раскраске. Прошествовав мимо, деловая красавица подхватила телефон, потыкала в него вытянутым ноготком и приложила к уху, наконец, обнажив шею. Если я верно помнил, как раз с нужной стороны. Я присмотрелся. Две бледные, неразличимые точки зажившей светлой кожи. Если не знать, ни за что не разглядишь.

Ну и славно, прям камень с души!

Не секрет, что вчерашнее решение было импульсивным. И хотя мы с Николь обговорили ключевые моменты, я ни на шутку опасался, что что-то пойдёт не так. В конце концов, не каждый день «скармливаешь» одну девушку другой, знаете ли!

Я как чёртов сутенёр, только ещё хуже! Шеф-повар-сутенёр. Н-да, Кросс… Счастье, что вечером на тренировку, а то ты совсем двинулся головой. Нашёл, называется, приключения на свою ж… Жизнь, я хотел сказать.

Пока юная гетера что-то выясняла по телефону, собиралась и завтракала, а я с улыбкой следил за ней, пил кофе (кажется, пристрастие перерастает в зависимость) и уплетал омлет с тостами, время незаметно утекло сквозь пальцы.

Так что апартаменты мы с Дженной покидали вместе. Я хотел пробежаться по лестнице, чтобы разогнать кровь, но спутница поглядела на меня, затем на шпильки, выходящие за десять сантиметров, и, поняв намёк, я прожал кнопку вызова лифта.

– Эта Николь – горячая штучка, – улыбнулась девушка, теребя кончики волос.

Я знал, что многие из девчонок ставят за правило не привязываться к клиентам даже сиюминутной симпатией, и Дженна не исключение, но выразительные глаза выдавали её. Вампирша понравилась Райнер, и очень.

– Кто она?

– Дальняя родственница, – улыбнулся, пропуская её перед собой.

Хмыкнула девица так, словно не поверила ни единому слову, и окинула оценивающим взглядом. Моим клиенткам всё не давала покоя тайна, которой они же сами меня и окружили. Отчего ни одна из них не в силах меня соблазнить?

Ночные нимфы любят практиковаться на представителях мужского пола, особенно на тех, кого считают симпатичными. Каким-то загадочным образом в их список попал и я. Наверное, замыкаю турнирную таблицу на последних строчках.

Так или иначе, когда я входил в эту сферу и обрастал связями и контактами, мне довелось узнать, до чего настойчивыми и искусными бывают элитные девицы лёгкого поведения в совращении противоположного пола. Неприступность разжигает азарт в их крови, а уж соревновательный момент хуже массового хранения секретов группами по десять человек.

Оскорблённые и обиженные красотки рассудили, что, раз ни одна женщина не способна подобрать лазейку если не к моему сердцу, то, по крайней мере, к… Ну скажем, всему остальному, значит, я играю за противоположную команду.

И тут начался полный трэш. Если внимание красивых ухоженных женщин забавляло меня, то интерес мужчин, которых и мужчинами-то толком не назовёшь, самую малость напрягает. Хотя кого я обманываю? Прилично так напрягает! И, кстати, отвергнутые «красавцы» ещё обидчивее и злопамятнее красавиц.

В общем, глотнул горя, пока всё не улеглось. Любопытство к новичку поутихло, а нераскрытая тайна осталась. Потому главные сплетницы Лоско-сити ждут, что я сломаюсь: либо прибегну к услугам одной из них, либо засвечусь где-нибудь с любовницей не из их круга.

Правда намного прозаичнее чужих смелых фантазий. В моём сердце живёт другая женщина. Вернее, жила. До тех самых пор, пока…

Нет, Кросс, нет. Это запретная тема.

И для чувств, и для мыслей. Крошечная тёмная комнатка, в которой я похоронил воспоминания, запечатал сердце. Не говорю, не думаю и не вспоминаю. Нет, нет и нет! А не то будет только хуже. Прошлое не вернуть.

– Ну да? – смеясь, Дженна толкнула меня локтем в плечо, выводя из тяжёлых размышлений, за что, признаться, я был ей благодарен.

Зелёные глаза, полные недоверия и лукавства, глядели на меня с озорством. Мы вышли из лифта, спустились по парадным ступенькам и остановились, чтобы посадить подругу в э-мобиль.

– Да, – кивнул, сохраняя самое непроницаемое выражение лица, хотя уголки губ тянулись к ушам. Красотка подбоченилась, а я уткнулся в приложение, сосредоточив внимание на поиске ближайшего водителя.

– Свалилась мне на голову из какого-то захолустья, о котором я даже не слышал. Придётся позаботиться о ней некоторое время.

– Уж ты позаботься, дорогой, – многозначительно хихикнула Дженна и приобняла меня за плечи, поднесла тонкие губки к уху, обдав резким сладковатым запахом духов:

– Вряд ли она из захолустья. Взгляни на неё, Марк, как она держится, двигается, несёт себя. Как аристократка, будто в её жилах течёт голубая кровь. Этому не научиться, если не приобрёл при рождении. Поверь, я пробовала.

Оставив меня в лёгком оцепенении, куртизанка сделала ручкой, скользнула в подъехавший э-мобиль и была такова. Я, как дурак, махнул в ответ, размышляя, насколько же больше открыто притязательному взгляду женщины в сравнении с мужчинами, редко когда видящими что-то дальше своего носа.

Встряхнув волосами, провёл по ним ладонью, плотнее подтянул шарф и отправился пешком в Ризай – один из крупнейших небоскрёбов Лоско-сити. Огромный, кишащий жизнью муравейник, на семнадцатом этаже которого меня ждала первая съёмка.

Лео Хант был в бешенстве.

Чтобы какой-то дрянной смертный мальчишка встал у него на пути!

Казалось невероятным везением найти жертву в первый же вечер после перехода, напасть на след, который оставляли всплески силы ночных созданий. Запуганная и ослабленная, вампиресса представляла собой лёгкую добычу, и он уже рисовал в воображении, как внушительных размеров кожаный кошель оттягивает пояс и позвякивает деньгами.

Большими деньгами! Тысяча золотых скарленов за маленькую белокурую пигалицу! Стало быть, девчонка занимала высокое положение в обществе и чем-то значительно претила другим его хладнокровным представителям.

Однако Ханту было не до лирики. За годы неблагодарного теневого труда он выработал собственный свод правил, нечто вроде кодекса выживания профессионального убийцы. На одной из верхних строчек значилось: «Не задавать лишних вопросов. Не вникать в мотивы и взаимосвязи. Не марать руки в чужом дер… Делах».

Незачем усложнять. Есть заказчик, есть жертва, есть деньги. Идеальный треугольник, на котором строилось его незамысловатое существование. Правда, изредка случались особые условия в договоре, влиявшие на цену.

В этот раз требования с самого начала вставали ему поперёк горла. Мало того, что он обязался не светиться и не открывать истинной сути, так Лео ещё и запретили делать то, что он умел лучше всего, – убивать. Он отправлялся в мир смертных, но не мог убивать людей, не мог даже избавиться от конкурентов, с чего преследователь начинал каждый новый заказ.

К счастью, касательно последних он сумел найти лазейку в контракте.

В нём значилось следующее: «Не убивать других преследователей без особой необходимости». Хант справедливо рассудил, что опередить соперников уже является особой необходимостью и без зазрения совести убрал обоих.

Раз его версия договора не самовоспламенилась и не рассыпалась пеплом в руках, необходимость и правда существовала, и ни одно из условий не оказалось нарушенным.

А вот со смертными… Со смертными оказалось труднее.

Хант согласился на глупый каприз о милосердии лишь потому, что не воспринимал людей как серьёзное препятствие, о чём ему пришлось пожалеть.

Сначала наглый мальчишка, припечатавший о контейнер в подворотне – приходилось признаться, что поганец застал его врасплох – потом второй, гнавший по улицам добрые полчаса, пока Лео не удалось затаиться за очередным мрачным неосвещённым поворотом. Находись он в полной силе, назойливый служитель порядка не догнал бы и тени.

Едва напав на след, вампир так увлёкся поисками, что забыл и о слабости, и о голоде. Нужно было пользоваться счастливым случаем, пока он не ускользнул или не затерялся. Увы, счастливый случай обернулся злой насмешкой, и Хант проиграл.

Упустил девчонку, которая словно растворилась. Он спугнул её. Если жертва не глупа, то она обо всём догадалась и затаилась. Значит, выманить её из убежища будет непросто. Пока обстоятельства не вынудят вампирессу проявить прирождённую силу, отыскать беглянку не представляется возможным.

Хант пнул от досады стул, да с такой яростью, что тот подлетел и врезался в стену, наделав шума и чудом не разломавшись. Соседи зашевелились и забурчали, вынуждая преследователя опомниться. Разжившись скромным содержимым карманов своих жертв, Лео остановился в крошечной гостинице ближе к окраинам огромного города, который видел в первый раз.

Манополис, сердце Касии. Кто вообще так называет города?..

Впрочем, он выигрывал у многих человеческих поселений, где вампиру доводилось бывать, и особенно у Рассалуса, куда его занесло в последний раз. Жуткая дыра – шумная, суетливая, а кроме того, нищая и густонаселённая.

Лео ненавидел суету. А потому не жаловал и человеческий мир. Сколько бы мест он ни повидал, не существовало такого, чтобы хоть немного походило на родной дом. Ни на Кармию, в которой родился и вырос, ни уж тем более на Полночную империю, где он зарабатывал и вкусил сладость сытой жизни и независимости.

Пусть общество смертных в некотором роде более прогрессивно (таких словечек Хант набрался за время долгих и не очень вылазок в чужой мир, пока постигал достижения пресловутого научно-технического прогресса), их мелочная малоосмысленная возня раздражала охотника.

Природа обделила людей долголетием, в связи с чем смерть внушала им суеверный ужас, и всё же они тратили отведённое время на пустоту и глупые метания, не замечая жизни, не ощущая удовольствия, не упиваясь ей. Смешно!

От скептических размышлений охотника отвлёк настойчивый стук.

Дёрнув чёрной бровью, вампир поднялся с места и рывком открыл дверь. Хозяйка гостиницы, не готовая к столь решительным действиям, ввалилась в комнату и рухнула в объятия Лео, что было очень кстати.

Разгневанное и возмущённое выражение лица женщины сменилось растерянностью, а затем иступлённым безразличием. Глаза Ханта засасывали и гипнотизировали, лишали власти, заставляли позабыть собственное имя.

В первый же вечер стало ясно, что с дотошной и любопытной владелицей возникнут проблемы. Впрочем, в случае с преследователем, проблемы, как правило, возникали не у него, а у источника шума.

Дверь захлопнулась, в то время как жёсткие руки Ханта прижали новую жертву к стенке за плечи. Смертная, чьё имя он не удосужился запомнить, глядела сквозь него остекленевшими глазами, словно кукла.

Дородная, здоровая, в расцвете сил. То, что сами люди называли кровь с молоком. Звучало заманчиво. Лео хотелось попробовать, и он не стал отказывать себе в удовольствии.

Одурманенная женщина пискнула слабым голосом, когда клыки вонзились в тёплую плоть, и замолкла, не выходя из состояния оцепенения.

«Какой парадокс, – подумал Хант, пьянея с каждым жадным глотком, – насколько неприятная личность, настолько же сладкая кровь. Сладкая и сытная, как сироп…»

Жертва и не пыталась сопротивляться. Руки безвольными плетьми свисали по бокам, ноги не слушались её, и крепкое тело давно бы рухнуло на пол, если бы не мёртвая хватка охотника.

Вампир испытал невыносимый соблазн истощить вездесущую смертную до конца, чтобы больше не лезла в чужие дела, однако звон золотых скарленов, половины которых он мог лишиться в тот же миг, как она испустит дух, отрезвил Лео. Жадность взяла своё, да и не так уж он был голоден. Вторгнувшаяся в личное пространство хозяйка стала скорее развлечением, нежели острой необходимостью.

Заставив себя оторваться от пульсирующей жилки на шее, он опустил женщину на пол – плавно, чтобы не создавать шума и не привлекать лишнего внимания. Незнакомка хрипела, словно спала с заложенным носом.

Наблюдая за тем, как начинают затягиваться ранки от укуса, Лео стёр ей память как о грохоте, нарушившем покой постояльцев, так и об инциденте, произошедшем в комнате. После чего велел спуститься в небольшой чистенький холл и обнаружить себя сидящей в одном из кресел у стойки регистрации.

Когда сила, рождённая свежей кровью, бежала по венам, повелевать смертными становилось до смешного простой задачей. И всё же ему стоило перестать растрачивать её, чтобы быть во всеоружии, когда вампиресса совершит ошибку. Ту желанную роковую ошибку, которая позволит ему схватить и без промедления убрать выбранную цель. Меньше всего Лео хотел бы задерживаться в мире смертных.