Текст книги "( Не) пара для вампирессы (СИ)"

Автор книги: Мэл Кайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

– Так и будешь топить печали на дне бокалов с коктейлями?

Николь усмехнулась. Если бы она пьянела!

Может, тогда ей и удалось бы задавить сомнения хотя бы на время. Забыть яркие сапфировые глаза и уверенную улыбку, которые она бессознательно искала в каждом новом лице.

– Милая, в тебе больше недомолвок, чем оливок в моём мартини. А ты знаешь, я их очень люблю! – хихикнула Райнер.

Вампиресса потянулась через стол к весёлой захмелевшей Дженне.

Она-то, счастливица, в отличие от неё могла забыться и не переставала удивляться, как подруга умудряется смешивать коктейли всех видов и расцветок и на следующее утро не мучиться головной болью.

Голова Николь и правда не беспокоила. Боль была другая.

Та, которую она тщательно скрывала от окружающих и от которой не могла отделаться. Тоска по человеку, которого вспоминала каждый день. И чем больше избегала, тем чаще сталкивалась с ним в своих сновидениях. Отнюдь не невинных.

Бессмертная улыбалась и вела себя на людях, как будто ничего не произошло, а в груди у неё ширилась и росла огромная чёрная дыра.

Взгляд, каким Марк одарил её по возвращении с Сумрачного бала – тяжёлым и долгим из-под нахмуренных бровей – она так и не сумела забыть. При желании холодностью его глаз можно было убить, но в них не отражалось ничего, кроме непонимания и разочарования.

А после не осталось и их.

– Что бы я делала без тебя, Дженни? – смеясь, спросила девушка, когда привлекательная шатенка подалась к ней, так и не дождавшись ответа.

Николь не лукавила.

После разрыва с Марком Райнер стала ей приютом, другом, в котором вампиресса так нуждалась. Долгое время она боялась поверить в искренность чувств, которые сама же спровоцировала, пусть и не со зла. Чары давно должны были рассеяться, однако подруга оставалась ласковой, отзывчивой и понимающей.

– Николь, – прошептала она, улыбнувшись уголками губ, – я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – усмехнулась бессмертная, глядя в зелёные, как морская волна, глаза подруги. – Очень люблю! Ты удивительная!

– Ты никогда не думала… О чём-то большем?

Словно испугавшись собственного вопроса, Дженна не дала ей ответить: воспользовалась заминкой и, перегнувшись через стол, коснулась губ чувственным поцелуем.

Николь раскрыла рот от удивления, распахнула светлые ресницы. Прикрыв глаза, Дженна целовала её с запальчивой страстью, надеясь на ответные чувства, а вампиресса не испытывала ничего, кроме замешательства.

– Прости, – бессмертная отстранилась первой, ощущая, как горят щёки.

Ей вспомнился вечер на причале в Шэйд-парке и жаркие губы Марка, одна мысль о которых разливала внизу живота томительное тепло. Судьба смеялась над ней: скольких смертных она могла целовать в последние месяцы вместо того единственного, близости с которым действительно желала.

– Прости, Дженни. Я люблю тебя, как сестру, и, возможно, сумела бы полюбить ещё больше, если бы моё сердце не было занято.

– Я подозревала, – смутилась подруга. – Но всё же решила попытаться. Знаю, что не смогла бы себя простить, если бы смалодушничала и не попробовала. Ты такая притягательная. Кажется, тебя хотят все в пределах Лоско-сити. А чего хочешь ты?

Николь опустила ресницы, уголки губ дрогнули, словно она силилась улыбнуться или, напротив, сдержать слёзы.

Райнер вздохнула и накрыла прохладную ладошку своей. Если подруга не хотела отвечать, настаивать не стоило. Между ними и без того хватит неловкости на весь оставшийся вечер.

Стараясь скрыть растерянность, вампиресса вздёрнула подбородок, обвела взглядом зал и замерла.

Это был он.

Сидел за столиком в компании Камиллы – будь она проклята! – Лемейн. Казалось, Лоско-сити только и состоял что из баров, ресторанов и отелей, но надо же было такому случиться, что он здесь, с ней, именно в этот вечер и час!

С безукоризненной женщиной в обтягивающем красном платье с декольте типичной искусительницы. С той, что в отличие от неё может быть рядом, не подвергая опасности чужую жизнь. И, кажется, он вовсе не против того, чтобы она крутилась возле него.

Несмотря на то, что с самого Сумрачного бала их с Марком не видели вместе, Камилла продолжала с завидным упорством изводить её. Выплывала из-за угла или поворота коридора, не упуская случая отравить день ехидным замечанием.

Николь сдерживалась, как могла, но иногда даже её холодная кровь закипала в жилах, и в такие моменты внутренний зверь жаждал вырваться на волю и перегрызть выскочке горло.

И вот она с ним…

Прижимается плечом к плечу, болтает и смеётся, рождая ответную, пусть и немного отстранённую улыбку.

Желание пустить сопернице кровь сделалось невыносимым, и вампиресса до боли закусила губу, чтобы сдержаться. Сильные эмоции заставляли её терять контроль. Переживания пробуждали истинную суть – ту Николь, которую она сама опасалась.

Словно что-то почувствовав, Камилла вперила в неё взгляд, полный превосходства. Как будто знала, кого увидит перед собой. Изогнув тонкие губы, брюнетка гадко ухмыльнулась и склонилась к Марку, делая вид, что её не существует.

Зрительный контакт длился короткое мгновение, однако ледяная игла чужого ликования вонзилась в сердце вампирессы, словно заноза. Вошла до краёв – так, что не вытащишь.

– Больно! – шикнув, Дженна отдёрнула руку, и Николь поняла, что вцепилась в ладонь подруги ногтями. – Да что с тобой сегодня?..

Райнер обернулась, проследив её взгляд и разыскивая человека, лишившего девушку душевного равновесия.

– Извини-извини, – опомнившись, вампиресса потянула подругу к себе, но опоздала: куртизанка обнаружила причину её смятения.

Мысленно чертыхнувшись, Николь поморщилась, осознавая, что избежать неприятного разговора не удастся.

– Так вот оно что, – протянула Дженна, улыбаясь самым заговорщицким образом. – Вот кто, значит, занимает твоё сердце.

Бессмертная попыталась возразить, объяснить, что между ними ничего не было и быть не могло, но гетера не нуждалась в объяснениях, а потому не дала ей и слова вставить:

– Что ж, я могу тебя понять. Марк красивый, харизматичный, успешный. Когда он впервые заявил о себе, в Лоско-сити все разговоры были о нём. Но в те дни он казался таким холодным и неприступным, что упорства хватило только Камилле. Она ведь была влюблена в него с самого начала.

– Чёрт, – прошептала Николь, закрыв нос ладонью, окрасившейся в алый цвет.

Это было плохо, очень плохо.

Она теряла контроль над своей тёмной половиной, рвавшейся на свободу, и откровения Дженны отнюдь не способствовали самообладанию. Ревность выбивала почву из-под ног, мысли затуманивались.

– Ник, что с тобой? Дать платок? – забеспокоилась подруга, склонившись к ней.

Ник… Ведь это он её так называл.

Боль и горечь бешеными псами вгрызлись в сердце. Резко распрямившись, Николь схватила Райнер за плечо, чувствуя, что может утратить власть над собой и впиться в горло девушки, позабыв, где и с кем находится.

– Мне надо умыться, Дженни. Я сейчас.

Вампиресса усилием воли заставила пальцы разжаться, после чего бросилась в дамскую комнату, пока не успела никому навредить.

Она испугалась.

Испугалась, что воля изменит ей, и Дженна обо всём узнает, а то и прочувствует на себе. Райнер не поймёт. Да и не должна понимать! Не должна становиться жертвой страстей, бушующих в ней!

Сердце заходилось в груди, и новый шаг отдавался в ушах оглушительным гулом. В каждом шорохе Николь различала удары чужих сердец, разгоняющих кровь по жилам. Они становились опасным наваждением, затмевали разум.

Когда спасительные двери уборной были совсем близко, вампиресса столкнулась в проходе с другой девушкой.

Бессмертная подняла одурманенный взгляд.

Красное платье, идеальная фигура, лоснящиеся тёмные волосы…

«Ох нет», – простонала она про себя, прежде чем Камилла удосужилась взглянуть на неё и узнать. Если до того красавица намеревалась просто выказать недовольство, то теперь лицо украсила ехидная усмешка.

Николь постаралась проскользнуть мимо коллеги, разбираться с которой у неё не было ни желания, ни возможности, но Лемейн преградила дорогу.

Кто бы сомневался!

Она ведь выглядит на все сто, чего не скажешь о болезненно бледной девице, у которой из носа хлещет кровь. Кто же упустит возможность поизмываться?

– Отвяжись, Камилла, – огрызнулась Николь, не оставляя попыток обогнуть ненавистную соперницу.

Ничуть не впечатлившись выпадом, брюнетка поглядела на неё с лёгким оттенком пренебрежения и плохо скрытого высокомерия.

– Что это ты тут забыла, дорогуша? – изящным движением отведя ногу в сторону, девушка вновь перекрыла ей путь. – Следишь, с кем твой ненаглядный ходит на свидания? Ах да, он ведь больше не твой…

Несмотря на то, что Марк и не был её, насмешливые слова Камиллы ядом просачивались в сердце, разжигая злость, отчего вампирессе становилось сложнее сдерживать себя.

Выскочка, разумеется, не подозревала, что подкидывала хворост в пламя, призванное поглотить её, и продолжала глумиться:

– Что это у тебя с глазами? Карие линзы, серьёзно? – гетера рассмеялась.

Николь едва не вскрикнула, осознав, что творится с цветом её глаз и какими могут быть последствия. Время истекало.

Оттолкнув Лемейн, она поспешила к дверям, но Камилла не успокоилась: схватила её за предплечье и дёрнула на себя, лишая остатков самообладания.

– Можешь копировать меня сколько хочешь, всё равно тебе не достанется ни моя слава, ни, тем более, мой мужчина, – прошипела роковая красавица, склонившись к Николь.

Тёплая шея, приправленная капелькой дорогого парфюма, оказалась в нескольких сантиметрах от неё. Один рывок, и с конкуренткой будет покончено.

– Оставь меня в покое! – дрожащим голосом потребовала девушка, сдерживаясь из последних сил.

Лемейн расценила её слабость по-своему и, схватив за плечи, прижала к стене. Не то улыбнулась, не то оскалилась, осматривая добычу – затравленную, сломленную, с кровью, растёртой по лицу. Провела ладонью по испачканной щеке.

– Не вставай у меня на пути, – предупредила, отстраняясь, – особенно, когда меня ждёт Марк. Не хочу упустить ни минуты времени, проведённого с ним.

Нужно было стиснуть зубы, проглотить издёвку и дать Камилле уйти.

Однако Николь ощутила с болезненной ясностью, что хочет дать мерзавке отпор. Того же жаждала и её звериная половина. Нашёптывала и уговаривала дать ей свободу воли. Усыпляла бдительность, отражаясь от стен, выглядывая из зеркала. Всматриваясь в мир глазами одновременно её и не её.

Вампиресса сжала побелевшие пальцы в кулаки и выпрямилась.

Каждый вздох обжигал горло неуправляемой яростью. Она представляла так живо, как горячая кровь соперницы хлынет в рот, а предсмертный хрип, лишённый всякой надменности и самодовольства, станет музыкой для тонкого слуха.

Двигаясь как во сне, бессмертная положила руку на плечо противницы, развернула к себе и словно тряпичную куклу пригвоздила к стене, готовая поставить в неприятном разговоре точку. А вернее, две точки.

Побелевшее лицо Камиллы мигом утратило заносчивое выражение, глаза расширились от ужаса. Девушка набрала в грудь воздуха, собираясь закричать, когда вампиресса сдавила её горло с такой силой, что та поперхнулась.

– Это ты не вставай у меня на пути, Лемейн, – предостерегла ледяным голосом, как будто ей не принадлежавшим. – А то ведь мне надоест терпеть твои гнусные выходки, и я, глазом не моргнув, сверну тебе шею. Тебе ясно?

– От… пусти… – простонала брюнетка, зажмурившись.

Николь и хотела бы, но уже не могла.

Страх жертвы пьянил, а вид неистово бьющейся под пальцами жилки вытеснял из головы любые мысли. Склонившись к ней, вампиресса вдохнула запах девичьей кожи, смешанный с ярким цветочным ароматом. Впилась в нижнюю губу, силясь удержаться от нараставшего соблазна.

– Ты меня поняла? – повторила жёстче, сжимая выскочке горло.

Одного точного движения хватит, чтобы переломить тонкую шейку. Камилла не успеет и пикнуть. А после затащить ещё тёплое тело в туалетную комнату, щёлкнуть замком и…

Сладостная дрожь предвкушения прошлась по телу. Ненависть ослепляла.

Перепуганная куртизанка отчаянно кивала, готовая согласиться с чем угодно, лишь бы спасти свою жалкую жизнь, но её время вышло. Теряя рассудок от гнева и жажды убийства, Николь обнажила клыки.

Неясный глухой шум заставил меня отвлечься от знакомства с очаровательной миссис Фёргус и прислушаться.

Говорят, полагаться на интуицию – женский удел. Это неправда.

Ничем иным я не могу объяснить тревожное чувство, возникшее в груди в связи с затянувшимся отсутствием Камиллы. Наитие было такой силы, что я не сумел избавиться от него и, извинившись перед Ребеккой, отправился на поиски её сестры.

Реальность оказалась куда смелее и изощреннее моих смутных опасений.

Представьте мизансцену: Камилла, белая, как полотно, вжата в стену стараниями Николь с лихорадочно горящими глазами и губами в крови. И всё это за мгновение до того, как вампирша вопьётся в шею окаменевшей жертвы.

Сказать, что я обалдел – это ничего не сказать.

Мы не виделись словно целую вечность, а теперь такая встреча!

При таких, твою мать, обстоятельствах!

– Что здесь происходит? – скрестил руки на груди, попытавшись придать голосу твёрдости.

Бессмертная повернула голову в мою сторону, обжигая безудержной яростью. При виде алых глаз, утративших человеческое, внутри что-то оборвалось. Наверное, последняя нить, связывавшая нас двоих.

Не до конца выйдя из оцепенения, метнул на подругу уничтожающий взгляд. Если бы бушевавшие во мне противоречивые эмоции могли материализоваться, он испепелил бы вампиршу дотла.

И поделом!

К моему удивлению, это заставило Николь опомниться. Сжав губы, девушка ослабила хватку и приблизила лицо к Лемейн.

– Ещё раз ко мне прикоснёшься, и Марк тебя не спасёт, – глядя на соперницу с нескрываемым презрением, предупредила бессмертная, как будто меня вообще не существовало. – Ты забудешь всё, чего не можешь объяснить.

Камилла замерла, не сводя с вампирши глаз, и кивнула, словно зачарованная.

Забыв, как держаться на ногах, сползла по стенке на пол, стоило отпустить её. По лицу несгибаемой гетеры бежали дорожки слёз, на шее остались синеватые следы пальцев, а сама она судорожно пыталась откашляться и сделать вдох.

Заслонив её, я обернулся к Николь, на миг перехватил безразличный жёсткий взор, после чего подруга попыталась удалиться. Я поймал её за руку, вынудив задержаться. Ощутил, как её тело напряглось, но бессмертная остановилась, взглянула на меня поверх плеча.

– Что с тобой? – спросил одними губами.

Вместо ответа вампирша бросилась на меня и прижала к стенке с той же лёгкостью, что и Камиллу. Глаза полыхнули багровым отблеском; оттянув ворот кофты, бессмертная открыла мою шею, облизнулась.

Я не стал сопротивляться: хотел узнать, правда ли подруга сумеет сделать это. Изучая заострившееся лицо спокойным взглядом, ждал, пока она окончательно разрушит всё то, что было между нами.

Николь не смогла.

Всхлипнула, как ребёнок, и зажмурилась. А когда разомкнула ресницы, ясные серо-голубые глаза наполнились слезами. Губы дрогнули. Покачав головой, словно сама не верила в происходящее, сирена отпустила меня и бросилась прочь, чуть не сбив по пути зазевавшегося гостя заведения.

В первое мгновение я тупо моргал, пытаясь осознать, что произошло, а опомнившись, вернулся к Лемейн, помог шокированной брюнетке сесть и отдышаться. Камиллу трясло, и меня это не удивляло.

Я и сам не мог расслабиться: вампиры умели быть жуткими в своей истинной ипостаси. Адреналин разжигал кровь, и если мне и удалось напустить на себя внешнюю невозмутимость, то поджилки дрожали. Я выдохнул через нос, стараясь успокоиться, и поднял гетеру на ноги.

– Иди ко мне, – прошептал почти ласково, заключая красавицу в объятия.

Девушка хватала губами воздух, словно боялась, что не успеет надышаться, и пока не могла связать двух слов.

– У нас всё в порядке, – кивнул тому же мужчине, что попался под руку Николь и проявлял повышенный интерес к чужим делам.

Как можно сдержаннее утешая и уговаривая напуганную подругу, стёр слёзы с белого, как молоко, лица, мельком осмотрел шею и прикрыл синяки волосами. Выглядит, как жертва домашнего насилия.

Попробуй докажи любопытным зрителям, что это дело рук ещё более хрупкой на вид искусительницы. О которой я предпочитал не вспоминать, поскольку голова и без того грозила лопнуть от избытка событий и эмоций.

Собеседование с миссис Фёргус пришлось отложить до лучших времён.

Н-да, вот Ребекка обрадуется, когда узнает, что приключилось с её младшей сестрой. Полагаю, работы мне не видать. Но в сложившейся ситуации сберечь бы шею, что уж там работа.

Неизвестно, как отреагирует и что предпримет Камилла, когда отойдёт от первого шока. В любом случае, для того, кто оказался между двух огней, это ничем хорошим не закончится.

Чёрт! Надо же было Николь так меня подставить! И главное ради чего?..

Неужели не могли выяснить отношения своими женскими методами? Мелкими пакостями и прочим. Обязательно прибегать к насилию!

Пытаясь побороть раздражение, я рассчитался, помог Камилле собраться и намеревался запихнуть проблемную девицу в э-мобиль, который доставит её домой, но не смог.

Лемейн не произнесла ни слова, однако глаза, полные растерянности и слёз, говорили за неё. Я ни разу не видел несгибаемую жрицу любви такой уязвимой. Она тянулась ко мне, ища поддержки и защиты, и меня захлестнуло чувством вины.

Покачав головой, я сел в салон.

Оказавшись в уединении, а может, начиная оттаивать после стрессовой ситуации, брюнетка дала волю чувствам и разревелась у меня на груди. Искренне, без всякого притворства.

Я не сопротивлялся и гладил её по волосам всю дорогу до очередной люксовой высотки, но мыслями был с другой женщиной.

Хант оказался прав: я утратил контроль над ситуацией.

От принятия горькой правды меня захлестнуло отчаянием и злостью. Даже если ты относишься к нему, как к человеку, вампир остаётся зверем. Смертные для них лишь объект манипуляции.

Не имеет значения, касается ли это вмешательства в сознание или навязывания чувств. И тем, и другим они владеют с идеально выверенным мастерством.

А ведь я позволил себе увлечься ей… Поверил, что убийство для некоторых из них не развлечение, а необходимость. Второго такого идиота в Манополисе надо поискать!

Что стало бы с Камиллой, не реши я перестраховаться и отправиться на её поиски?

Вполне вероятно, девушка уже была бы мертва. Знаю, характер у неё не ангельский, но в чём-то я мог её понять. Куртизанка металась, искала своё место в мире, свой приют. Разрывалась между собой настоящей и той, кем вынуждена была стать под давлением общества.

Лемейн слишком глубоко увязла, чтобы справиться без посторонней помощи. Была несчастна и злилась на весь мир, но гордость не позволяла ей признаться в слабости. И она творила глупости на поводу у эмоций, которые сама же потом пыталась исправить.

По крайней мере, в ней оставалось нечто человеческое. Более того, очень мне близкое.

Я проводил пострадавшую девушку до порога, чтобы удостовериться, что с ней всё будет в порядке. Она казалась оглушённой и раздавленной, однако начала подавать признаки ясного сознания. Плакала и просила меня остаться на ночь без всякого сексуального подтекста: брюнетка всерьёз боялась за свою жизнь.

Может, Николь и уничтожила воспоминания о том, что она вампирша, но необъяснимое ощущение ужаса не ушло. Я надеялся, что оно рассеется ночным кошмаром, как только Камилла выспится, пусть и не мог знать наверняка.

Извинившись и заверив брюнетку, что всё образуется, я спустился к э-мобилю, где меня дожидался оператор, и устало откинулся на заднее сиденье.

Из головы не шёл один-единственный вопрос: «Зачем?»

Не верилось, что Николь могла так поступить с Лемейн. Невозмутимая и сдержанная Николь, которую, как выяснилось, я совсем не знал. Второй раз убеждался в этом и не мог поверить.

Чёрт! Мир сошёл с ума, и две куртизанки поменялись местами: одна стала ранимой жертвой, а другая – непредсказуемой хищницей. Постоянной в этом уравнении оставался я: разгребать последствия по-прежнему предстояло мне.

Глава 19

«Она чуть не убила человека!»

Обжигающая мысль билась в воспалённом мозгу вампирессы, гнала прочь от ненавистного бара, от высоток и людных мест, от Дженны и Марка, которого её тёмная сущность готова была растерзать.

Она ненавидела мужчину так же сильно, как саму Николь влекло к нему, ведь это из-за него её заточили в самые дальние уголки сознания, лишив всякой свободы.

Бессмертная чувствовала себя ещё более потерянной, чем в первый день в Манополисе. Она не принадлежала этому миру, но вынуждена была играть по его правилам, чтобы скрыться от врагов и преследователей. И, вливаясь в жизнь шумного мегаполиса, становилась человечнее.

Однако истинную суть не утаишь.

И чем дольше Николь сдерживала себя, тем хуже ей становилось.

Она по-прежнему не помнила ничего из своего прошлого. Не помнила, какой была, во что верила, и неопределённость разрывала на части.

Сознательная часть не желала причинять вред невинным людям. И пока имелся человек, который вёл за собой, вампиресса справлялась. Но её животная часть хотела убивать. Идти на поводу у инстинктов и загонять жертву, пока та, выбившись из сил, не перестанет представлять для неё интерес.

Вздохнув, Николь заставила себя разомкнуть челюсти и отпустить молодого парнишку, пока тот держался на ногах. Она столкнулась с ним на границе Шэйд-парка – полным жизни и сил, разгорячённым пробежкой.

Дальше всё было как в тумане до той минуты, когда ярость схлынула, и вампиресса сумела включиться в реальность. Покачиваясь, словно пьяный, тут же забыв их короткую встречу, незнакомец удалялся, а она провожала его тоскливым взглядом, осознавая, что это лишь временная передышка.

В первые мгновения стало легче.

Чужая кровь растекалась по венам, бодрила и согревала. Увы, момент блаженства был короток: как только животная суть угомонилась, на вампирессу обрушились угрызения совести. Застонав, она прижалась спиной к стволу ближайшего дерева и сползла на землю, закрыла лицо руками.

Марк, должно быть, презирал её!

По крайней мере, посмотрел так, словно вычеркнул из своей жизни.

Тогда девушка поняла, что взором можно убить. Уничтожить, раздавить… Именно так она себя и чувствовала: раздавленной, ничтожной. Она держалась из последних сил, чтобы не перегрызть горло выскочке Лемейн, когда всё её существо вопило об обратном.

Николь отпустила соперницу, потому что верила, что применение силы – это не выход. Потому что знала, что Кросс считает так же. И с недавних пор ей стало не всё равно, как он мыслит, что думает о ней.

Ей хотелось, чтобы мужчина видел в ней личность, а не монстра, каким она могла стать. Нечто большее, нежели делового партнёра. Она дорожила симпатией фотографа и, несмотря на принятое на Сумрачном балу решение, боялась утратить всякую связь с ним.

Что неизбежно происходило.

Они отдалялись друг от друга, и, возможно, это не было бы так больно, если бы судьба, словно в насмешку, не сталкивала их вновь и вновь. Если бы вокруг него не крутилась настырная Камилла, не устававшая портить ей жизнь всеми доступными средствами.

Если бы вместе с контролем над эмоциями она не теряла власть над своей тёмной половиной. Если бы та, в конце концов, не реагировала на Марка с той же страстью, но в противоположном направлении.

Смертные говорят, что ненависть – одна из ипостасей любви.

Пожалуй, Николь была склонна с этим согласиться. Иногда она сама не понимала, что испытывала при виде харизматичного фотографа. Стоило вспомнить о нём, как в памяти всплыли и ледяные омуты потемневших от гнева глаз.

Боль всколыхнулась с новой силой, и девушка сжалась, обхватив колени. Столько сумбурных мыслей и чувств вилось в голове, словно она опять оказалась под тяжёлым взглядом, полным ненависти и разочарования.

А чего, с другой стороны, она хотела?

Провоцировала и пробуждала в нём чувства, которых сама испугалась и которые сама отвергла! Глупая запутавшаяся вампиресса, полюбившая смертного!

Сколько дней, часов и минут она посвятила тому, чтобы убедить себя, что привязанность к Кроссу спровоцирована безвыходным положением и щедростью единственного человека, кто оказался к ней добр.

Но нет, чувства, проросшие сквозь сердце, оказались далеки от благодарности и уходили тем глубже, чем лучше они узнавали друг друга. В его обществе оно то замирало, то неслось вперёд с неистовой скоростью, словно желало вырваться из груди, взлететь и утянуть за собой в мир несбыточных мечтаний.

Не говоря уже о том, что творилось с лицом.

Жар плескал в щёки, и Николь благодарила судьбу, что почти неспособна краснеть, иначе всегда в его присутствии оставалась бы пунцовой, как алый закат. Губы дрожали и не слушались, улыбались, раскрывались, блестели от прикосновений кончика языка.

Она полюбила.

Девушка не помнила ни себя, ни предыдущих отношений, но точно знала, что покорилась любви – такой, какой та должна быть, если только она настоящая.

Поразительное чувство, пьянящее не меньше вкуса крови, дарующее ту же силу, лёгкость, счастье, тепло. Возносящее тебя до невиданных высот, возвращающее к жизни. И в то же время способное погубить, заставить разбиться.

Правильно ли она поступила?

Пренебрегла чужими чувствами и обесценила их. Пусть даже чтобы защитить его: не от преследователя, а от самой себя.

Она допустила ошибку, и прошлое не отпустит её, как ни старайся, сколько ни беги. Если хрупкий смертный останется с ней, их недолговечная связь обернётся трагедией. Не станет Ханта, за ним придут другие – сильнее, упорнее, беспринципнее.

Ясно одно: Лео в туманной игре лишь пешка. Раз признаёт наличие правил, значит, подчиняется кому-то более влиятельному. Такие, как он, не привыкли повиноваться, их покорность можно разве что купить.

Выходит, на кону стоит крупная сумма денег. Есть щедрое вознаграждение – найдутся и желающие. Второй, третий, четвёртый Хант. Будут выслеживать и загонять, пока не добьются своего.

О милостивая тьма! Что же она натворила?..

Вечер выдался поганый, ничего не скажешь! Ночь – ещё хуже.

Спасибо Барнсу с его неиссякаемой энергией, который меня в очередные приключения втравил, а сам поприсутствовать не удосужился.

Спасибо Николь, превратившейся в сплошную головную боль и упорно избегавшей встречи, которая могла прояснить хоть что-нибудь.

Спасибо Камилле, которая довела отношения с вампиршей до предела и, возможно, сама спровоцировала нападение.

Лёжа без сна, я пытался оправдать Николь и не мог. Пытался разобраться в произошедшем и не мог. Старался взглянуть на ситуацию с разных сторон, но либо утыкался в стену, либо приходил к одному и тому же заключению: вина лежит на бессмертной.

Голова ныла от тупой боли и бессонницы. Я уже ровным счётом ничего не понимал.

Не знаю, почему продолжал выгораживать вампиршу после увиденного в «Розе ветров». Пытался убедить совесть, что очень сильно не хочу сидеть в тюрьме как сообщник, да только себя не обманешь.

Не боялся я никакой тюрьмы, и без того несколько лет жил в неволе. Что мне клетка из четырёх стен в сравнении с клеткой разума? Я боялся за неё, а ещё больше – её саму. Ту, в кого она превращалась. Или, быть может, к кому возвращалась.

Рабочий день после бесконечной нервной ночи прошёл как в тумане, и под вечер я ввалился домой на автомате, не помня, что происходило вокруг и когда из студии успели исчезнуть следы присутствия Николь.

На следующее утро оправившаяся Камилла отправилась покорять «Сердце дьявола», а я – «Литс-Вейл», где снимал двух соблазнительных девиц, решивших выделиться и устроить коллаборацию.

В общем, жизнь вернулась к истокам, чего не скажешь о вампирессе, которая в мои апартаменты возвращаться не спешила. Казалось, надо смириться и выкинуть её из головы, что я старался сделать, но ничего из этого не выходило.

С одной стороны, я невероятно злился на подругу – за все тайны и недомолвки, за недоверие после всего, что я для неё сделал. За то, что она сотворила с Лемейн и едва не сотворила со мной.

С другой – каждую минуту я невольно возвращался к ней.

Гадал, где она и с кем она, что намерена предпринять. Что, в конце концов, творилось с ней? Какая из двух таких разных девушек была настоящей? Что, если та Николь, в которую я верил, была маской, искусной ложью, чтобы слиться со смертными?

Вопросы, вопросы, вопросы и ни намёка на ответ!

Сомнения грозили свести с ума, я и так чувствовал, что теряю ясность рассудка.

Покрутив в руках смартфон, я разблокировал его и пару минут тупо пялился в дисплей, думая обо всём и ни о чём. Пролистал список контактов, зацепившись взглядом за знакомое имя, и испытал жгучее желание позвонить. Палец замер, не коснувшись экрана, я усмехнулся.

Даже если услышу знакомый голос, то что я могу сказать?

Привет, Николь, спасибо, что не убила меня на днях? Это было так мило с твоей стороны!

Скривившись, я швырнул девайс в угол дивана и потёр виски.

И почему меня снова дёрнуло ввязаться в нездоровые отношения?

Начинает казаться, что меня привлекают исключительно проблемные девушки. Что дальше? Отправлюсь оббивать порог Лемейн? Дожили, сравниваю двух соперниц по уровню наносимого ущерба. Совсем двинулся головой!

К чёрту! Пора с этим завязывать.

Видит небо, она пыталась этого избежать!

Пыталась справиться с конкуренткой своими силами, не привлекая третьих лиц. Несмотря на то, что Камилла терпеть не могла маленькую белобрысую пигалицу, она ограничивалась предупреждениями. В своей манере, но всё же.

И хотя она приняла предложение Лео Ханта, девушка не спешила претворять их договорённость в жизнь. Она не до конца ему доверяла и не решалась впустить пугающего незнакомца в святая-святых – клуб Барнса.

Однако после того, что произошло в «Розе ветров», Лемейн ни минуты больше не сомневалась: от Николь необходимо избавиться. И как можно скорее.

Кто бы мог подумать, что в хлипком тельце этой лживой дряни заключена такая сила! Если она едва не удавила её у всех на глазах, то на что будет способна в укромных уголках «Сердца»?!

Липкий страх расползался в душе гетеры. Она не могла объяснить себе, почему боялась Николь так, как никого другого. Словно в той таилось нечто тёмное и зловещее, но провал в воспоминаниях не позволял раскрыть правду и разоблачить мерзавку!

Похоже, на какое-то время она потеряла сознание от удушья. События обрывались. Камилла совершенно не помнила, когда Марк успел появиться и вступиться за неё и куда делась несносная блондинка.

Ах, Марк…

Мысли о своенравном мужчине вызывали противоречивые чувства: с одной стороны, он защитил её от нападок обезумевшей стервы, утешал и провожал до дома. С другой – не захотел остаться на ночь, а ведь она без раздумий согласилась бы на всё, о чём он её попросил. Ушёл, бросив одну, зная, как она раздавлена и как нуждалась в нём!