Текст книги "( Не) пара для вампирессы (СИ)"

Автор книги: Мэл Кайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Твою мать!

Примерно так можно описать диапазон чувств и эмоций, которые я испытал в тот злополучный вечер. Здравые мысли и верные решения, в общем-то, сводились к тому же незамысловатому выражению.

Я словно оказался один на один с акулой, причём в её родной стихии. И если хищная тварь была ранена, она не становилась от того менее опасной.

Вот она бродит где-то в океане маленькой студии, растянувшейся в размерах до самого горизонта. Я даже слышал в голове музыку из старого фильма про акулу-людоеда – такую размеренную, зловещую.

Мозг однозначно ненавидел меня. И в тот миг я отвечал ему взаимностью.

Я взглянул на ладонь, которой зажимал шею. Алая, конечно, но не так, как я себе представлял. Наверное, будь у меня разорвана сонная или какая другая ключевая артерия, кровь текла бы рекой, и я уже скончался бы.

Первая осознанная мысль, посетившая голову, заключалась в том, чтобы по возможности вызвать неотложку и копов. И потом пусть разбираются с буйнопомешанной девицей сами. Сколько хотят.

Ну, а скорая уж явно лучше смыслит в расположении сосудов и их ценности.

Я нащупал мобильный в кармане джинсов, когда за первой мыслью явилась вторая – не менее трезвая, разве что чуть более параноидальная: мне никто не поверит.

Что мы имеем?

Крепкого парня с раненой шеей. Хрупкую девушку с раненой шеей. Лёгкий разгром. Так или иначе, правда будет не на моей стороне.

Николь – прекрасная актриса, в чём мне довелось убедиться на собственной шкуре, уж притворяться она умеет. Будет плакать и отрицать. А на меня повесят домашнее насилие или что похуже.

«Чёрт!» – выругался в своих мыслях, осознав, что помощи ждать неоткуда.

Приходилось действовать самому и действовать быстро.

Привалившись к дивану, ставшему моим временным фортом, выглянул в стан врага. Плотоядная (а может, сумасшедшая?) ундина сидела на полу, опёршись плечом о кухонную стойку. Запачканное кровью лицо перекосило то ли болью, то ли яростью.

К своему удивлению, я не заметил на нём черт монстра или маньяка.

Несмотря на произошедшее, она оставалась так же человечна, как в первый миг встречи. Я уже было поверил, что она просто сбежала из психушки (это объяснило бы, кстати, тонкое белое одеяние в октябре), и вампир из массовой культуры мне только привиделся, когда девушка подняла взгляд.

Светлые серо-голубые радужки стали совсем другими: тёмно-карими, почти алыми. Я протёр бы глаза, однако обе руки были заняты: одной я упирался в пол, другой – зажимал рану на шее. Которая, кстати, снова похолодела, рождая противные колкие мурашки в области затылка.

Я так обалдел, что забыл и про боль, и про осторожность.

Николь схватилась за маленький серебряный кулон – как ни странно, он так и впивался в её шею – и тут же с глухим шипением отдёрнула обожжённые пальцы.

Вокруг миниатюрного меча тоже ширился страшного вида ожог, от центра которого расползались во все стороны чёрные дорожки вен, словно у какого-нибудь прокажённого или не знаю кого.

Ощущение, что очутился в чёртовом хорроре, вновь обрушилось тяжёлой волной, придавило. Серебро… Её жгло и ослабляло серебро…

Твою мать, не может быть! Это же сказки для юной инквизиции!

Я и сам не понимал в тот миг, до чего же я везучий сукин сын! Окажись подарок безделицей из какого-нибудь дешёвого сплава, и я бы сейчас не рассуждал бы и не удивлялся… Вообще говоря, времени, чтобы рассуждать и удивляться, у меня не было.

Приняв происходящее как данность и отложив логические вопросы на потом, я понял две вещи: во-первых, если могу думать и двигаться, да и не вырубился, значит, я везучий сукин сын вдвойне и никаких решающих сосудов не задето.

И, во-вторых, на моей стороне преимущество.

Вампирша не ожидала от жертвы такой прыти, так что надо продолжать действовать на опережение. Если найдётся в квартире ещё что-нибудь из серебра, то в моих руках окажется хоть какое-нибудь оружие против затаившейся акулы.

Серебро, вопреки ожиданиям, нашлось!

Причём там, где я меньше всего ожидал его встретить: у себя на боку.

В экстренной ситуации память обострилась, и я вспомнил, как недавно реанимировал почерневшую цепь на пояс джинсов. А что из металлов чернеет? Серебро!

Может, и другие, конечно, но в тот миг я ни минуты не сомневался, что серебро и только оно, родименькое. Мозг деловито сложил два и два, получил четыре, а дрожащие от радостного возбуждения пальцы в это время уже отстёгивали её.

Лотерейный билет, что ли, купить?..

Воодушевлённый неожиданной находкой, я выстроил в мыслях короткую тактику.

Шаг один: срываемся с места и при этом не теряем сознания и ориентации в пространстве.

Шаг два: набрасываемся на оторопевшую от такой наглости вампиршу и связываем ей руки серебряной цепочкой. Подпункт два: цепочка не ахти как завязывается, но, раз благородный металл жжёт кожу, сильно рыпаться девица не должна, так что сориентируемся по ситуации.

Шаг три: валим загнанного зверя на пол и решаем, что делать дальше.

Идеально! Пришёл, увидел, победил! Доминируй, властвуй, унижай!

Движимый всеми идиотскими лозунгами, которые мой воспалённый мозг сумел припомнить, я вырвался из своего убежища и напал на Николь.

План сработал почти без запинок: не ожидая нападения бойкой жертвы, девушка лишь отпрянула и закрыла лицо руками. Вампирские глаза медленно светлели, становились прежними.

В тот момент, признаться, мне стало не по себе: несмотря ни на что, я почувствовал, что не защищаюсь, а скорее атакую. Отогнать назойливые укоры дурной совести помогла сама Николь:

– Убью! – прошипела девушка, и острые клыки клацнули у самого лица.

Рефлексы сработали быстрее, чем я успел испугаться, так что я припечатал злополучную гостью щекой об пол и, как сумел, связал руки за спиной серебряной цепью.

Вампирша сопротивлялась и извивалась, словно змея – на удивление сильная и выносливая змея – так что пришлось оседлать её, навалиться на спину всем весом, чтобы хоть как-то удержать её на месте.

– Ненавижу! – взвыла упырица нечеловеческим голосом – таким грозным, что у меня волосы зашевелились на загривке, однако я не выпустил добычи из рук. – Молись, чтобы я не высвободилась, смертный! Я разорву тебя на части!

Страстное обещание придало уверенности в собственной правоте, и я стянул цепочку вокруг её запястий. Николь закричала – испуганно и отчаянно, и я опять почувствовал себя последней мразью.

Да что со мной такое?!

Эта нечисть ходячая обещает мне мучительную смерть, а я считаю себя неправым?

Стиснув зубы, отшатнулся, осмотрел своё творение придирчивым взглядом.

Вампирша шипела, и выражение боли и ненависти сливалось с таким же шипением обгоравшей кожи на запястьях. Как бекон на сковороде – и смешно, и жутко. Решив, что я конченый урод, и тем самым облегчив себе муки совести, двинулся в ванную.

Короткий осмотр у зеркала показал, что у страха глаза велики: выглядело место укуса, конечно, мерзко, но вовсе не походило на разорванные глотки, которые люди привыкли видеть в кино.

По сравнению с ними две припухшие и посиневшие дырочки казались сущей мелочью.

Достав из зеркального шкафчика аптечку, обработал повреждённое место и заклеил его широким квадратным пластырем. Легко отделался. То ли вампирша промахнулась, то ли не слишком старалась меня убить.

Что ж, после проделанных с ней махинаций во второй раз она точно постарается! А потому лучше не давать ей такой возможности.

Когда я вернулся в общий зал, ундина слабо извивалась на полу и выглядела не лучшим образом. Видно, силы покидали её, а вместе с ними иссякал и гнев. Наконец, она уронила голову на пол. На щеках блестели слёзы.

Я осмелел до того, что нагло переступил через неё и открыл холодильник.

Сам удивился собственному безразличию, но я ощущал такую дьявольскую слабость, что хотелось одного: завалиться спать. В связи с распластавшейся на полу хищницей я не мог позволить себе такой роскоши, а значит, следовало поесть, чтобы восстановить силы.

В микроволновку отправились остатки вчерашнего ужина – куриная грудка и стручковая фасоль. Рассудив, что не помешало бы немного углеводов, я также кинул на стол шоколадный батончик. Зачем-то налил себе кофе.

Пока я разбирался с поздней трапезой, вампирша перестала шевелиться.

«Неужто померла? – рассеянно подумал я, пережёвывая орехи с нугой, не спуская с неё пристального взгляда, словно в любой момент коварная девица могла исчезнуть. – Это что, думать, как избавиться от тела?»

Для меня подобное не являлось привычной практикой, однако мысли в ту минуту текли так лениво, что, казалось, меня мало что могло взволновать или удивить.

Впрочем, Николь это удалось. Дрогнув и повернув голову в мою сторону, гостья изрекла слабым голосом:

– Умирать страшно… – я аж подавился и закашлялся.

Конечно, страшно, дьявольское ты отродье!

Сам помнил в подробностях недавний ужас, сковавший по рукам и ногам.

Ледяное понимание, что ты не в силах что-либо изменить, что время выходит, а ты можешь только наблюдать и вдыхать последние мгновения жизни. Я видел то же предчувствие в светлых, полных слёз глазах опасной незнакомки.

Таких обманчивых и в то же время искренних…

Грохнув кружкой по стойке, служившей столом, отчего ложка в возмущении звякнула, я поднялся, приблизился к ней и, зажав двумя пальцами почерневшую кожу вокруг меча, выдернул его из шеи девушки.

Николь вдохнула и захрипела, распахнув пепельные ресницы. Должен признаться, что её повреждение выглядело куда более жутко, нежели моё собственное. Можно было видеть, как через полупрозрачную кожу пульсирует кровь в почерневших жилах.

Хм, разве у таких, как она, бьётся сердце?

Отринув этот вопрос как непервостепенный, я присел на корточки в безопасном отдалении от неё. Благоразумные люди не подходят к ещё живой акуле, даже если ту выволокли на берег и лишили сил.

– Почему?.. – прошептала наяда, спустя некоторое время, что я следил за ней.

Стоило вытащить серебряную подвеску из тела, как тёмные прожилки на шее начали исчезать, а ожог – медленно затягиваться. И всё это – на моих глазах.

Я уже ничему не удивлялся, в противном случае грозил двинуться рассудком. А мне хватило ярких впечатлений за вечер. Увольте.

– Потому что я не такой, как ты, – выдохнул, выпрямившись и сжимая в кулаке окровавленный мечик-крест.

Да я и сам не знал почему.

Пожалел, как полный кретин, хотя жизнь научила меня, что так делать не следует, – жёстко и вполне доходчиво. Слишком она была… Человечна. Но, видимо, только когда уязвима. Открыв шкаф, я выудил с верхней полки чёрный хлопковый шарф. Вернувшись к пленнице, прижал её коленом к полу и развязал руки.

– Дёрнешься – всажу ту же серебряную зубочистку тебе в глаз, – предупредил я.

Голос вышел не угрожающим, а каким-то усталым, однако Николь решила не совершать опрометчивых поступков. Видать, силёнок для выполнения громких обещаний ещё не хватало.

Вот и славно!

Я перетянул изуродованные запястья шарфом, сведя их вместе, и поверх обмотал цепочкой. Для начала сойдёт.

Закончив с актом милосердия, обрушился на диван и, склонив голову, сжал виски кончиками пальцев. Земля малость уходила из-под ног, и я не знал, сколько продержусь. Надо решать, что делать с незадачливой вампиршей.

Вышвырнуть на улицу? Так ведь кого-нибудь покалечит. Может, и тот долговязый был вовсе не ублюдком, а жертвой чужого вероломства. Впрочем, на жертву он не очень-то похож, сам сойдёт за упыря.

Сдать полиции? Те же сомнения, что и прежде.

Истинную суть не покажет, а ожоги свалит на какую-нибудь редкую аллергию на металл. Эти болваны наверняка поверят. Да и выглядит всё, словно это она похищенная заложница, обернуться не успею, как окажусь вмазанным в стену с руками за спиной.

Твою мать, как болит башка…

– Дурацкая ты вампирша, свалилась на мою голову! – сам не заметил, что сетую вслух.

Николь подняла лицо, но я не видел, так как сидел, не разгибаясь. Голова и правда раскалывалась, мешая собрать оставшиеся мысли в кучу. Мне бы выспаться, да попробуй засни с непредсказуемой кровопийцей под одной крышей.

– Вообще говоря… – послышался нежный голосок, на удивление спокойный.

Её переменчивость и невозмутимость спровоцировали вспышку раздражения. Чуть не убила, проклинала, угрожала, а теперь общается, как ни в чём не бывало!

– Замолкни! – огрызнулся я, разомкнув ладони и бросив на упырицу яростный взгляд. Она сидела на полу с руками за спиной и не сводила с меня трезвого взора.

А вот мне трезвости порядком не хватало.

Пришло в голову, что раз она так быстро оправилась, связанные запястья не помешают ей вскочить на ноги и напасть снова, чтобы закончить с тем, что с первого раза не удалось.

Страх скрутил внутренности. Я попытался запереть его в груди, но подозревал, что бледное лицо и горящие глаза выдавали меня. Однако вампирша оставалась на месте.

– Глупый заносчивый смертный, – бросила она тоном уже более жёстким и презрительным. Кукольное личико стало непреклонным.

С видом, что делаю самое большое в её жизни одолжение, я скрестил руки на груди и приподнял голову, словно говорил: «Валяй!» Всё равно я так и не решил, как поступлю, а мысли окончательно расползлись на задворки сознания.

– Я не хотела нападать на тебя. Голод взял верх. Я оказалась очень истощена после перехода и начала впадать в летаргию. Испугалась. Внутренний зверь воспользовался слабостью и вырвался наружу.

– Что за чушь ты несёшь? – с лёгким раздражением поинтересовался я, потому что всё это было какой-то бессмыслицей.

Переход, летаргия, внутренний зверь… О чём она вообще? Что за язык такой?

Голова заболела назойливее. Я с трудом поднялся с дивана, чтобы налить себе вторую чашку кофе. Знаю, что фикция, но самовнушение решает. Не спуская глаз с собеседницы, обошёл стойку с противоположной стороны.

– Полагаю, я должна извиниться, – с завидной невозмутимостью продолжала Николь. Тон был холоден, как лёд, глаза смотрели свысока, но гордячка пересилила себя.

Я так удивился, что замер с кружкой в руке, позабыв, для чего достал её.

– Ты выручил меня из беды, ввёл в свой дом, а я напала на тебя, пусть и не собиралась убивать…

– Ну да! – перебил и поставил чашку перед собой, плеснул в неё кипятка.

Почувствовал, как губы скривились в презрительную ухмылку. Не собиралась она убивать, как же! А вот мне показалось, что очень даже собиралась, и только счастливый случай спас мою шкуру.

– Не заблуждайся, смертный, – голос девушки оставался спокойным, хотя в нём промелькнули стальные нотки. Я поднял на неё глаза.

Сидя на полу, она задрала нос до таких небес, что стала казаться выше меня ростом. Это новоприобретённое высокомерие в ней начинало подбешивать. Да и что за обращение такое – смертный? Звучало так, словно человек не стоит и выеденного яйца.

– Стоило промахнуться и задеть одну из жизненно важных артерий, и ты бы лежал у моих стоп хладным телом. То, что ты стоишь на ногах, вовсе не везение.

– Премного благодарен, вампирша, – решил отплатить ей той же монетой и постарался сделать тон как можно более пренебрежительным. – Век не забуду твоей доброты!

Ухмыльнулся, добавляя в кружку сахар. Подумав, вместо одной ложки положил две. Как правило, предпочитаю кофе без него, однако в сложившихся обстоятельствах… Глюкоза не помешала бы.

– Правильно говорить «вампиресса», – поправила гостья, и я испытал жгучее желание выплеснуть ей горячий напиток в лицо и посмотреть, к чему помимо серебра уязвимы особи её вида.

Словно ощутив исходящую от меня угрозу, девушка смягчилась:

– Я понимаю твоё негодование, но пойми и ты. Мне тоже хочется жить. Так же, как и тебе. Я не в обиде за воткнутую в шею побрякушку. Это было… Ловко. И за сожжённые запястья. Это моя звериная суть готова растерзать тебя.

– Да мне плевать, как вы называетесь! – сорвался я.

Благо голос подскочил всего на один тон, и я сумел с ним вовремя совладать. Сделав рожу кирпичом, отвернулся, сжал губы и выдохнул через нос.

– Они заживут? – буркнул, пряча лицо в кружке.

– Заживут, – кивнула Николь. – Я надеюсь, ты попытаешься понять. Ведь понял, что смерть страшит меня так же, как и тебя. Как любого из смертных… Поэтому ты освободил меня, не так ли?

Я не ответил, ибо в тот миг был занят другими мыслями.

Плеснуть в кофе коньяка, что ли? Всё равно веду на кухне задушевные разговоры с вампиршей посреди ночи. Что мне терять?

– С чего бы тебе умирать? Разве такие, как ты, не должны быть бессмертны? – для приличия спросил я, когда понял, что пауза затянулась, а чуткие ясные глаза изучают моё лицо в ожидании ответа.

Хотя вопрос с коньяком волновал сильнее. Циник был за, прагматик – против.

– Не думаю, что смертные много знают о таких, как я, – хмыкнула девушка.

Я пожал плечами и отхлебнул из кружки. Прагматик на сей раз победил.

– Мы пьём кровь, потому что природа не оставила нам иного выбора. А если долгое время голодаем, то впадаем в летаргический сон, из которого можно не вернуться. Я отключилась, правда ведь? Резко и надолго. Для вампира это первый шаг к смерти в вашем понимании…

– Не рассчитывай, что я тебе поверю, – отрезал, допив бодрящий напиток и поставив кружку перед собой. – Ты должна уйти, – наконец, решил я и, шагнув к собеседнице, подхватил её за плечо и вынудил подняться на ноги.

Вопреки ожиданиям, Николь не пришла в замешательство, а смотрела льдистыми глазами, словно чего-то такого и ожидала от смертного. Её долгий сдержанный взгляд задел самолюбие. Я остановился у порога, глядя на неё и позабыв, что в полуметре от меня не миловидная девица, а загадочная кровопийца.

– Мне некуда идти, – ответила она, не увиливая. – Этот мир мне чужой. Я понятия не имею, почему оказалась здесь. Не знаю, кто я такая и откуда пришла. Знаю одно: тот вампир напал неслучайно. И он вернётся за мной. Выставишь меня за дверь – обречёшь на верную смерть.

– Это твои проблемы, – ответил неверным голосом.

Чувствовал, что самообладание отказывает мне, и виной тому не наваждение, как в прошлый раз, а моя собственная ненавистная противоречивость.

– Тебе следовало подумать об этом до того, как напала на единственного, кто мог предоставить тебе кров, – я подтолкнул вампиршу к двери, чувствуя, что ещё немного, и поверю в слезливую историю.

Призвав на помощь всю оставшуюся холодность, с насмешкой добавил:

– Ничего! Ты меня обрекла на смерть и не пожалела. Как видишь, из подобных безвыходных ситуаций может выкрутиться даже жалкий смертный, так что…

Я развернул её к себе спиной и испытал подсознательное желание дать хорошего пинка, но вместо этого развязал руки. Шарф кинул на вешалку, а цепочку предусмотрительно оставил при себе.

– Да как же ты не поймёшь, глупец! – рассердилась девушка и повернулась ко мне.

Наученный горьким опытом, я отскочил в сторону, готовый к нападению, однако зловещая наяда лишь нахмурилась.

– Ты только потому и жив, что я тебя пожалела! Пощадила за доброту. С самого начала собиралась сохранить тебе жизнь. Хотя, возможно, это было опрометчивым решением! Особенно для столь беспринципной «вампирши», какой ты меня считаешь!

– Ступай, – я шагнул в прихожую и открыл входную дверь, стараясь не поворачиваться к собеседнице спиной.

Как там говорят? Не буди лихо, пока оно тихо?

Нечего предоставлять хищнику удобную позицию для атаки.

Николь сжала губы, вздёрнула нос (в этот миг я понял, что обидел её, и у таких, как она, наверное, тоже есть чувства) и, встряхнув длинными серебристыми волосами, прошествовала на лестничную площадку.

В белом платье на бретельках и шнуровке, в то ли шёлковых, то ли атласных балетках.

Прямо в холодную и тёмную октябрьскую ночь.

Глава 3

Я постоял несколько минут у захлопнувшейся входной двери, опёршись об неё локтем и думая о чём-то своём.

В апартаментах воцарилась тишина. Вопреки ожиданиям, она не принесла спокойствия и умиротворения, напротив – была звонкой, напряжённой и густой, хоть ножом режь. Я чувствовал себя чудаком. Да-да, тем самым, на букву «м».

Запустив пальцы в волосы, прошёлся по студии, убеждая себя, что поступил правильно, так, как поступил бы каждый здравомыслящий человек. Вот только я не каждый… Да и далеко не всегда здравомыслящий.

Не до конца осознавая, что делаю, и подозревая, что ещё не раз об этом пожалею, я сорвал с напольной вешалки пресловутый чёрный шарф, накинул на плечи пальто, проверил по карманам кредитки, сотовый и ключи, после чего покинул квартиру полный решимости разыскать таинственную незнакомку.

Правда, искать её долго не пришлось: Николь сидела на ступеньках между площадкой и пролётом, уронив голову в сомкнутые ладони. Решимости как-то поубавилось – то ли от удивления, то ли от безмолвного укора совести. Я сделал пару шагов вниз по лестнице.

– Ты что, плачешь? – как бы невзначай поинтересовался у вампирши, выбрав самый дурацкий в списке вопросов, до которых додумался мой усталый мозг.

Девушка встрепенулась, распрямилась и быстрым жестом вытерла слёзы с бледных щёк. На миг мне показалось, что бестактный вопрос заставил их порозоветь. Если такое вообще возможно. В моём представлении – нет, но как выяснилось, навязанные массовой культурой знания о вампирах оказались то ли ложными, то ли поверхностными.

– Ты что, бросился меня искать? – с лёгкой иронией передразнила собеседница.

В первые минуты она ещё старалась спрятать заплаканные глаза, потом, очевидно, забросила эту глупую идею. Шмыгнула носом и вытерла его основанием большого пальца. Светлые голубые глаза, казалось, стали прозрачными.

– Вообще говоря, я вышел за кофе… – машинально соврал и сам удивился убедительности ровного голоса, – и за коньяком, – зачем-то добавил под внимательным испытующим взглядом.

Человечна до одури. Если не знать правды, ни за что не отличишь.

Выходит, не такой уж я и чайник. Обнадёживает.

– Угу, а мне пылинка в глаз попала, – усмехнулась наяда, глядя на меня и как бы говоря: «Кого ты пытаешься обмануть, жалкий смертный?»

Я сжал губы, подбирая точный хлёсткий ответ, но вместо встречной колкости рассмеялся. Николь посмотрела на меня не без удивления, бледные губы дрогнули, и она засмеялась тоже. Смех у неё оказался звонкий и заразительный, совсем как у…

Нет, об этом я не думаю. Запрещено.

Время на часах перевалило за полночь, а мы пили на кухне чай. Человек и вампирша, жертва и охотник. Вернее, чай пил я, а Николь больше грела ладони о тёплую чашку.

Несмотря на принятое решение, я так и не сумел расслабиться, поглядывал на неё исподлобья: не загорятся ли алым глаза, не разомкнутся ли губы, обнажая клыки, которые я так и не видел, зато уже успел ощутить на своей шее во всей красе. Она знала причину скрытого беспокойства, и я знал, что она знает. От этого становилось всё более неловко. Николь улыбалась с оттенком иронии, но комментировать моё поведение не спешила. Должно быть, её очень забавляло замешательство собеседника.

– Какова вероятность, что ты не перегрызёшь мне горло, когда я засну? – самым будничным тоном поинтересовался, первым прерывая тягостную тишину.

Девушка усмехнулась, подставила красивое пропорциональное лицо пару, вившемуся над чашкой. Отхлебнула – видимо, из приличия.

– Ты не веришь мне, – произнесла с задумчивой улыбкой, украшавшей её.

Я беззастенчиво разглядывал собеседницу. Со светлой кожей, волосами и глазами она и правда очень походила на альбиноску, выбивались разве что ресницы и брови.

– Не скрою, – согласился я, пригубив чай.

После всего произошедшего внутренний прагматик сдался и, матеря меня на чём свет стоит, отправился восвояси куда-то в глубины сознания. Потому чай я пил с целебной порцией коньяка и согревался в два раза быстрее. Успокаивался не такими обнадёживающими темпами, но всё же положительная динамика просматривалась.

– И у меня есть на то причины.

– Ладно, если у тебя вызывает сомнения моя благонамеренность, взглянем на ситуацию по-другому: я в незнакомом мире, где мне требуется защитник и проводник. Вообще говоря, защитник из смертного неубедительный, однако ты сумел удивить меня. Возможно, я недостаточно знаю о людях, – наверное, это был такой изощрённый комплимент, который я пропустил его мимо ушей.

Меня волновали другие вопросы, которых в голове становилось больше с каждой минутой.

– Позволь мне быть с тобой прямолинейной: я не убийца, – продолжала Николь. – Я многого не помню, но в одном уверена. Если не доводить себя до состояния сильного истощения, я не теряю контроль.

– Не думаю, что вампиры много знают о таких, как я, – поддразнил собеседницу. Николь улыбнулась, взглянула на меня с игривым укором. – И как у тебя с этим сейчас? Ну, с истощением?.. Как часто вы вообще?..

Я осёкся под пристальным, чуть насмешливым взглядом. Какая-то она спокойная для человека, потерявшего память и оказавшегося в чужом мире преследуемым таинственным маньяком. Даже если передо мной и не человек.

– Вампиры, скорее всего, знают. И я, наверное, тоже знала. Раньше… – словно уловив ход моих мыслей, девушка задумалась и отвернулась. Плечи дрогнули, но вампирша быстро совладала с собой, вздохнула и улыбнулась уголками губ.

– Это неловкая тема для тебя, не так ли? Ты не позволил мне насыться и восстановить силы, так что самообладания, признаться, хватит на несколько часов. На полдня в лучшем случае. Вампиры пьют кровь не реже раза в сутки. В противном случае, все процессы замедляются, мы слабеем, а клетки нашей собственной крови начинают разрушаться.

– Ты ничего не помнишь и знаешь такие вещи? – удивился я, сплетая пальцы и положив на них подбородок. Всё происходящее казалось началом очень странной и запутанной истории с плохим концом. Для меня.

Николь вздохнула, опустила глаза.

– Иронично, не правда ли? Я помню своё имя, но не помню, кто мне его дал. Помню свою суть и ничего о личности, какой я была. Помню о существовании двух миров, но не смогу назвать своей родины. Думаю, я попала в большую беду, но и о ней не помню ровным счётом ничего…

Мы помолчали. Бывают моменты, разговоры и чувства, которые не требуют слов. Для которых тишина – меньшее из зол. Я не мог представить в полной мере, что испытывает человек (или вампир, не суть), потерявший память.

По молодости я свалился с мотоцикла на полном ходу. Поломался и заработал сотрясение мозга. Когда очнулся в больничной палате, первые минуты сознательной жизни не мог вспомнить, кто я, где нахожусь, что происходит.

Тогда я испытал такой страх, что помню с кристальной ясностью по сей день. Прошло минут десять-пятнадцать, и воспоминания вернулись. А я чуть не сошёл с ума.

Каково же жить с подобной растерянностью, страхом и непониманием каждый свой день?..

Вздохнув, я поднялся на ноги и велел Велкому – встроенному виртуальному помощнику – набрать номер телефона. Николь перевела удивлённый и встревоженный взгляд с моего лица на сотовый в руке. Слушая в нём гудки, я прошёлся до панорамных окон. Как же я их ненавидел со своим специфическим отношением к высоте.

Час был поздний, так что оставалось полагаться на то, что Манополис, как и его жители, никогда не спит. К большому везению, в динамике послышался деловой, совсем не заспанный голос:

– Кросс, дорогой, ты хоть знаешь, сколько стоит минута моего внимания в такое время? – девушка не выходила из роли даже в телефонном разговоре.

Я знал. У моих львиц ночь являлась основным периодом для охоты. Знал также и то, что раз взяла трубку и начала с философских риторических вопросов, значит, не в работе, а деланная строгость капризного голоска – лишь способ развлечь себя и меня.

– Привет, Дженна, детка, – поприветствовал подругу, автоматически переключаясь на её язык.

Вообще-то я терпеть не могу этих «детка» и «киска», однако в ночной сфере девчонки слышат подобные обращения изо дня в день, в связи с чем срастаются с ними кожей, и те становятся если не родными, то вполне обыденными.

– Ты же помнишь, кто выбил тебе место под солнцем, когда ты приехала в большой город с амбициями до небес и полным отсутствием понимания, как их реализовать? Угу. Пришло время ответного одолжения.

– Я знала, что рано или поздно ты соблазнишься, милый, но и представить не могла, что это буду я, – голос польщённой красотки смягчился, стал тягучим, как мёд. Я усмехнулся одними губами – с самооценкой у этих куколок всё в порядке. – Тебе несказанно повезло, Марк, на остаток ночи я свободна. У тебя, у меня или хочешь чего-то особенного?..

– Кто, если не ты, Дженна?.. – отозвался я, решив до поры потешить эго девушки.

Флирт для ночных прелестниц не просто стихия, а воздух, которым они дышат, из которого состоят. Ну, и конечно метод продаж. Требуется некоторое время, чтобы перестать удивляться или смущаться при постоянном близком общении с ними, зато потом, когда вырабатывается иммунитет, начинаешь говорить на их языке с той же лёгкостью, что и его носительницы:

– У меня. Если не станешь задерживаться, под утро угощу завтраком.

– Твой пыл меня заводит, – засмеялась Дженна и, попросив скинуть ей в мессенджер точный адрес, отключилась.

Вообще говоря, успешные девочки вроде неё сами кого хочешь угостят и завтраком, и обедом, и ужином. Заработки у них могут превышать мои скромные доходы раз эдак в десять. Я не шучу и не преувеличиваю. Подняться тяжело, ещё тяжелее выдержать конкуренцию, однако пробившись к вершине, сорвёшь куш. Правда цена успеха – не только тело, но и душа.

Среди прекрасных блудниц Манополиса мало счастливых. Счастье – не их удел, равно как и любовь. Это бизнес, и бизнес очень жёсткий. Туда идут не от хорошей жизни и не от большого ума. А потому и контингент попадается ну о-очень разный.

Есть девочки поразительно умные и предприимчивые, за таких я порой болею всей душой. Есть девочки тупые и ограниченные, как пробка. Если не строят из себя всезнаек – уже успех. Вот эти в редких случаях и бывают счастливыми. Общее для всех одно: сгорают, как свечки. Дженне месяц назад исполнилось двадцать три. Выглядит подруга под тридцать. А ведь ей хватает мозгов не курить и не принимать.

Николь с любопытством наблюдала за мной, но помалкивала. Когда я вернулся к ней, не произнесла ни звука, только обратила к лицу взгляд, полный невысказанного вопроса.

Не скажу, чтобы моё решение было очень обдуманным, вероятно, немного спонтанным, однако я не видел в нём вреда ни для одной из сторон. А вот выход из сложившейся ситуации – да. Мозг соображал лихорадочно, наверное, сказывалась усталость и отсутствие сна. Я зевнул так, что нижняя челюсть щёлкнула и заставила поморщиться.

– Дженна – моя знакомая. Она… оказывает людям услуги интимного характера. За деньги. Но этой ночью она окажет услугу иного рода… Тебе. Вернёт самообладание, – глаза собеседницы загорелись при одном намёке на позднюю трапезу.

К счастью, не потусторонним алым пламенем, я всего лишь радостным, пусть и удивлённым возбуждением.