Текст книги "Дорогая жизнь (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Искренне, Холлин.

***

Дорогая жизнь,

Где начинается мир?

С образования, работы, путешествий?

Есть так много вариантов и направлений. Что, если я выберу неправильный путь и упущу возможность начать что-то новое?

После разговора с бабушкой, я смогла положить конец ее рассуждениям о том, чтобы защищать меня всю жизнь, и теперь я готова сделать следующий шаг. Не знаю, что будет, но уверена, что рада этому.

Если бы я только могла пройти через это с Картером. Это займет некоторое время, но шрамы заживут и сделают тебя сильнее. Нужно извлекать уроки из неудачного опыта.

Как ни странно, я рада, что у меня появился жизненный опыт. Посмотри на меня, я взрослая!

С уважением, Дейзи.

***

Дорогая жизнь,

Если ты пытаешься меня сломать, ты проделываешь чертовски хорошую работу.

Тебе же хуже, но я сильнее, чем ты думаешь. Я не хочу испытывать тебя, но ты должна стараться лучше. Да, я мог бы показать какие-то слабые места, но я уверяю тебя, что становлюсь сильнее.

Пришло время сделать правильный выбор, по-настоящему встретиться со своими страхами, принять прошлое и стать счастливым. Пришло время исправить сломанное.

Джейс.

***

Дорогая жизнь,

Ты очуметь, какая запутанная.

Картер.

Шаг 8 : Жить

Дейзи

– Хочешь кусочек?

Испуганный бурундук переводит взгляд от моего полусъеденного сникерса на меня, затем снова на батончик, и когда я думаю, что он собирается броситься на меня, чтобы забрать его, он прыгает вниз в кусты.

– Осторожно, дружище, – кричу я. – Вода еще холодная.

Выглядывая за выступ, я не вижу бурундука, а только кристально чистую горную воду, в которую недавно по ошибке окунула свой носок, предполагая, что немного всплеска было бы неплохо, и не думая, что вода все еще очень холодная. Фух, Дейзи, высота и все такое.

Ага, век живи, век учись.

И блин, я живу.

Сидя на скале, я держу руки за спиной, скрестив ноги, и наклоняюсь, наслаждаясь ветром, развевающий мои волосы и, откинув голову, вдыхаю свежий горный воздух.

Это мой второй поход с небольшой туристической группой. Хотя это и сложно, но полезно. К счастью, всю мою жизнь, прогулки с бабушкой держали меня в форме. Что еще хорошего? Эта небольшая группа тоже любит уединение, и так как мы ходим по безопасным местам, я могу спокойно наслаждаться красотой, без необходимости разговаривать. Горы стали моей новой зависимостью. Это успокаивает и умиротворяет. Это так волнительно, добраться до места назначения, с целью увидеть лесные просторы и оценить этот прекрасный в своем несовершенстве мир.

Это лучшая часть, потому что я могу очистить свой разум и сосредоточиться на настоящем. Я будто в состоянии медитации и сфокусирована на одном: моем назначении и активном путешествии, чтобы добраться туда.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю, закрываю глаза и позволяю этой природе говорить вокруг меня.

Тишина.

Холлин

Я сижу в шкафу, скрестив ноги. Волнение нарастает, горло сжимается, когда я в последний раз прикасаюсь к лежащей вокруг меня одежде Эрика. Меня снова съедает чувство скорби.

Меня окружает запах его вещей: рубашек, брюк, обуви, спортивных штанов и рабочих футболок.

Я держу одну из моих любимых футболок с именем Джона Элвея⁸². Сколько воспоминаний с ней связано. По воскресеньям он надевал эту футболку, пил пиво с приятелями, усаживал меня на колени, обхватывая руками мою талию. Во время игры он шептал мне на ухо, говорил, какая я красивая и как он будет праздновать со мной победу Бронкс. Просыпаясь по понедельникам, я надевала ее, пока готовила для нас кофе, ожидая, когда он выйдет без рубашки и с кофе в руке, показывая свой дьявольский взгляд, будто собирается съесть меня прямо на кухне. И так было часто по утрам понедельника, когда на мне была надета эта футболка.

И рубашка, из-за которой его подкалывали друзья, и про которую Эрик говорил, что только настоящие мужчины носят фиолетовый. Он был в ней, когда сделал мне предложение. Или когда мы вернулись домой, он сорвал с нее все пуговицы в пылу страсти и был похож на сексуальную версию Тарзана. Я все еще вижу, как он прыгал на диване и с криком разрывал рубашку, когда я сказала «да», чтобы все услышали. И хотя она была бесполезной, он сохранил ее, потому что для него это было напоминанием о самом лучшем дне в его жизни.

Еще одна слеза скатывается по щеке.

И его футболка стажера, которую он носил с гордостью, потому что быть государственным служащим было важно для него. В его семье были полицейские и пожарные, и он также хотел помогать людям. И прекрасно с этим справлялся. Это было жизненно важно для него. Еще до того, как он закончил обучение, он всегда помогал другим, например, покупал лимонад и с детьми раздавал напитки для посетителей парка. Или помогал людям, у которых спустило шину на обочине дороги. Он всегда был благосклонным и хотел следовать примеру старших.

Ложась обратно к его вещам, я окружаю себя Эриком, скучая по его прикосновениям, его глубокому голосу, опьяняющей улыбке. Еще одно объятие, еще один поцелуй, еще одно признание в любви. Если бы я знала, что это будет в последний раз, я бы сделала все намного лучше и никогда не отпускала.

Его любимая песня Unchained Melody группы The Righteous Brothers играет на повторе, он пел мне ее, когда у него было игривое настроение. Стоя на коленях и сжимая руки перед собой, он пел: «Мне нужна твоя любовь», как в сцене из «Лучшего стрелка»⁸³, но вместо слов «Ты потерял это чувство», он пел серенаду своим ужасным голосом, заставляя меня хихикать, когда хватал за талию, и вынуждал танцевать с ним по квартире, пока песня не заканчивалась. Неудивительно, что я так сильно любила этого человека.

– Я жаждал твоего прикосновения, – слова эхом отдаются в моей голове. Они звучат так правильно. Как я хотела, практически голодала от одного прикосновения, чувствуя его грубую челюсть рядом с моей, и его сильные руки, обнимающие меня.

– Я скучаю по тебе, – я плачу в его футболку, зарываясь головой в его пиджаки.

Это. Больно. Это будет намного сложнее, чем я думала. Задыхаясь от слез, которые текут по моему лицу, я дрожащими руками беру мешок для мусора и бросаю туда одежду Эрика. Я всхлипываю от боли, вдыхая запах и прощаясь. Все это разрывает меня и причиняет боль, но я пытаюсь двигаться вперед.

Ты двигаешься вперед, ты работаешь над своим новым будущим.

Я повторяю эти слова снова и снова в своей голове, убеждая, что поступаю правильно.

Джейс

– Почему ты не пришел поговорить со мной? – спрашиваю я Итана, сидящего в ванне с ледяной водой и смотрящего на телефон. Несмотря на его возраст, его колени находятся в напряжении от приседаний, поэтому данная процедура ему необходима.

Он не смотрит на меня, когда отвечает:

– Я не мог. Черт, я просто не мог.

– Почему нет? Ты думал, что ничего не изменится, если ты не расскажешь, и будешь жить как раньше?

Отодвинув телефон в сторону, он трет лоб.

– Я не знаю, о чем я думал, чувак. Я облажался. Я думал своим членом. Извини. Несмотря на решение Ребекки, я должен был сказать тебе.

– Ты чертовски прав, что должен был сказать мне. Черт, чувак. Я сидел и плакал из-за того, что она собирается сделать, а ты ничего не сказал.

Говорить с ним обо всей этой хрени после долгой игры – последнее, что я хочу, но первый шаг к исцелению – это прощение. Я должен найти это глубоко внутри себя, чтобы простить его, потому что, черт, я хочу двигаться дальше. Мне нужно двигаться дальше.

– Она просила меня ничего не говорить.

– Ты знаешь ее несколько месяцев, а меня не первый год. И как она стала важнее? Ты единственный брат, который у меня был.

– Черт, – он трет руками лицо. – Мне жаль, Джейс. Я не знаю, что еще сказать. Будь у меня еще один шанс, я бы не вел себя как тряпка и рассказал бы все, вместо того чтобы прятаться в надежде, что ты никогда не узнаешь.

Я не воспринимаю его извинение, как хотел. Не из-за того, что оно было не искренним, а потому что прощать – намного сложнее, чем я ожидал. Нельзя просто извиниться и получить прощение. Я все еще зол и расстроен.

– Итан, ты до сих пор думаешь, что у нее должно быть право вернуть ребенка, которого она отдала? Дело не во мне и не в тебе. Дело в маленькой девочке, у которой появился дом с любящей семьей. Да, она маленькая, но ты считаешь, что будет правильно забрать ее оттуда, отдать родной матери, которая в будущем может передумать и снова от нее отказаться? Не важно, эмоционально или физически? Речь о Хоуп. Думаешь, у меня есть шанс переубедить ее?

Глядя на меня, Итан кивает.

– Да, я думаю, у тебя есть шанс, чувак. Мне не нравится женщина, которой она стала, когда впервые пришла за Хоуп. Кодекс братьев и все такое. Просто нужно найти подход.

Так теперь он снял очки, покрытые похотью?

– Ты поможешь мне? – спрашиваю я в надежде. Мой друг вернулся?

С добротой во взгляде, он кивает.

– Да, я помогу тебе.

Картер

– Дай мне ручку. Я не могу тратить на это весь день.

– Держи, – я поворачиваюсь к человеку, помогающему нам. – Не могли бы вы дать нам минуту?

Стоя у своего стола, он кивает.

– Без проблем.

– Что такое? – спрашивает дядя Чак, когда уходит Джимми. – Тебе лучше отбросить сомнения.

– Речь не об этом, – не знаю, как подойти к теме, поэтому просто выдаю: – Ты же не собираешься держать это над моей головой? Как и все остальное? Ты не будешь пытаться позже поменяться?

Сидя в кресле, дядя Чак крутит ручку в руке и смотрит на меня вверх-вниз.

– Струсил?

– Нет, – да, но я ни в коем случае не собираюсь в этом признаваться. Все происходящее чувствуется странно, немного неудобно и по большей части нереально, учитывая драму, которая так долго существовала между нами.

– Не обманывай меня, мальчик. Я вижу, что это страх, и он прямо там, – он указывает ручкой на мои глаза. – Это страх, – наклонившись вперед, он спрашивает: – Что тебя сдерживает? Возможная неудача? – я не отвечаю, не хочу признавать, что он меня раскусил. – Неудача – это часть жизни. Без неудачи ты никогда не научишься, и есть вероятность ошибиться, когда ты пытаешься что-то сделать. Ну и что? Если не получится, ты попробуешь что-то другое. Из-за боязни не воплотить эту идею в жизнь, не отказывайся от такой возможности

Впервые в моей жизни кто-то, кроме Дейзи, верит в меня. Я вижу это в его глазах. Он решил сделать это для меня. Я так долго сидел в стороне в ожидании шанса и этой возможности, что, когда это наконец-то случилось, мне необходима уверенность от одного человека, который привел меня к реальности и сказал мечтать о большем.

И по его же словам, это то, что он делает прямо сейчас. Он говорит мечтать о большем.

Ну бл*дь… Он говорит мне, нет, он поддерживает меня, чтобы доказать мое существование.

Если это не удар между ног, то я не знаю, что это.

Дейзи

– Думаю, это последняя, – Мэтт стоит и вытирает лоб. – Дейзи, не хочу быть мудаком, но не думаю, что у человека должно быть столько коробок для рабочих принадлежностей.

Заходя в маленькую гостиную, я улыбаюсь.

– Никогда не знаешь, когда к тебе придет вдохновение. Ты должен быть готов, Мэтт.

– У тебя целая коробка с надписью «войлочная ткань».

– Да, и когда я сделаю для тебя на Рождество качественный флаг с эмблемой Бронкс, ты будешь благодарен, что принес сюда эту коробку.

– Ловлю на слове, – он смотрит на меня с улыбкой и обнимает Аманду.

– Дейзи, ты уверена?

Я никогда еще не была настолько уверена.

– Да. Пришло время отдохнуть от нашего трио.

– Слова, которые ненавистны каждому, – дразнит Мэтт, получая шутливый шлепок от Аманды.

– Серьезно, все в порядке?

– Есть только один способ узнать, – взяв вязаную подушку, я бросаю ее в Аманду. – А теперь помоги мне разобрать все это, я не могу жить в таком бардаке.

– Ага, и я уверена, что нам обещали пиццу, – говорит она, уперев руку в бок.

– Да, я помню, что это было частью договора, – говорит Мэтт. – И я чувствую слабость после того, как все это поднимал. Меня нужно накормить и напоить.

Закатив глаза, я опускаю коробку, чтобы открыть ее и достать свой телефон.

– Пицца с колбасой и перцем всех устраивает?

– И грибы, – добавляет Мэтт.

– И немного хлебных палочек, – говорит Аманда.

– Эй, – я указываю телефоном на нее. – Они не были частью договора.

– Не было и трех лестничных пролетов. Возьми хлебные палочки, – говорит она шутливо, но непреклонно.

– Ладно.

– О, – Мэтт плюхается на диван моей бабушки, который мы привезли со склада. – Закажи ее в пиццерии «Папа Джонс»⁸⁴ Пейтона Мэннинга.

– Почему? – я вопросительно приподнимаю бровь.

– Это сделает ее особенной от мысли, что я заказываю в пиццерии, одобренной Пейтоном Мэннингом.

– Это смешно, – я останавливаюсь. – Но я это уважаю.

– Это моя девочка, – Мэтт смеется. – Я хорошо тебя обучил, – он обращается к Аманде, которая разбирает вещи, пока я заказываю пиццу. – Милая, мы уже можем отправить ее в реальный мир. У нее есть все необходимое.

Саркастически, Аманда отвечает:

– Используя Пейтона Мэннинга в качестве шкалы приемлемых вещей? Да, она готова к реальному миру.

Черт, а она права.

Чертовски верно, я готова.

Холлин

Еще немного, еще несколько минут.

Я считаю минуты, пока часы не дойдут до четырех тридцати. Они должны быть здесь, но опаздывают. Мне просто нужно немного больше времени, чтобы побыть с ним в последний раз.

Качаясь взад-вперед, я держусь руками за голову, позволяя моему телу погрузиться в него.

Четыре тридцать два. Еще две минуты я могу быть с ним. На две минуты больше, чем я предполагала. Следующие две минуты могут изменить мое решение.

Я не могу это сделать. Не могу отпустить.

Я слышу стук в дверь. Нет.

Я чувствую подступающую тошноту и слезы.

Пора.

Подняв подбородок и распрямив плечи, я в последний раз вдыхаю запах и иду к двери, неуверенно открывая ее дрожащей рукой.

– Холлин? – приветливо спрашивает мужчина, в сопровождении своего мужа.

Грег и Джереми. Вчера они связались со мной, чтобы посмотреть диван Эрика. Они только что вступили в брак и пытаются обжить свою квартиру. Раскладное кресло Эрика – именно то, что они искали для своей гостиной, и, по их словам, оно прекрасно будет сочетаться с остальной мебелью.

Когда я вчера выставила объявление на «Крейгслист»⁸⁵, то не ожидала получить отклик так быстро. Я надеялась провести в нем несколько ночей, несколько дней, представляя, как он лежал и пил пиво за просмотром игры. Но в скором времени это не останется в моей памяти, как и все остальное.

Глубокий вдох. Шаг за шагом.

– Да. Вы, должно быть, Джереми и Грег. Пожалуйста, проходите.

Взмахнув рукой, я приглашаю двух мужчин в свой дом.

– Джер, оно идеальное, – говорит Грег, глядя на кресло. – У нас будет много споров из-за него.

– Ну, уж нет, – Джереми по-доброму машет пальцем своему мужу. – Это мое кресло. Ты обещал его мне, когда мы приобрели диван у пожилой женщины, живущей недалеко от нас. Это мое кресло.

Качая головой, Грег поворачивается ко мне с улыбкой.

– Могу сказать, что мы будем любить его.

Сжав губы, я чувствую жжение в глазах и стараюсь сдерживаться, но эмоции берут верх.

– Извините, – я вытираю глаза.

– Вы в порядке? – спрашивает Джереми, нежно прикасаясь своей рукой к моей.

– Да, просто тяжелый день. Кресло принадлежало моему покойному мужу.

– О, боже, не думаю, что мы можем забрать его у тебя, – Грэг подходит ко мне.

– Нет, – я качаю головой. – Так надо. Я пытаюсь двигаться вперед. Это один из этапов. Пожалуйста, заберите его и любите, как это делал мой муж. Когда сидите на нем, удостоверьтесь, что болеете за Бронкс, – я шучу, несмотря на падающие слезы.

– Я и не думал болеть за какую-либо другую команду, – Джереми обнимает меня, успокаивая мое разбитое сердце.

Картер

– Чувак, ты издеваешься надо мной с этим сэндвичем? – Фитси разговаривает с набитым ртом, когда соус капает с его губ.

– Ты о чем? – я вытираю руки и жду вердикта.

– Я сейчас умру от такого вкуса, но не могу остановиться это есть. Кто знал, что мясной рулет может быть таким чертовски хорошим, – он снова откусывает и стонет, когда жует. – Этот мой любимый.

– Лучше, чем сэндвич в Черную пятницу?

Это более-менее похоже, так как в нем есть фарш из индейки, яблоки, сельдерей, начинка с клюквенным соусом и жареная зеленая фасоль.

– О, черт. Я забыл про Черную пятницу, – он раздумывает, глядя на огромный сэндвич. – Я не знаю, чувак. Там халапеньо и бекон. Но Черная пятница, как День Благодарения между двумя поджаренными булочками, – подняв руки, он говорит: – Я не могу решить. Мне все нравятся.

Есть еще один, про который я не сказал, потому что как только сделаю это, он назовет меня дебилом, а я не готов к этому. Но он будет фаворитом на Черную пятницу. Напоминает Breaking Bad в «Запрете» – мясной рулет с клюквой, апельсиновым мармеладом и овсяными хлопьями. У меня ушло много времени на улучшение рецепта, прежде чем решить, что это будет справедливо для нее.

– Так и есть, – говорит Фитси, снова с набитым ртом. – Это охренительно.

– Правда? – спрашиваю я.

Неужели так и есть?

– Да, чувак. Я так считал еще до того, как попробовал. Просто хотел получить бесплатную еду. Я верил в тебя и не упустил бы возможность инвестировать в твое будущее.

– Так ты заставил меня сделать все это для тебя просто так?

– Не просто так. Теперь мне не нужно беспокоиться об ужине.

Я качаю головой.

– Ты мудак.

Подняв брови, он хлопает себя по губам.

– И здесь я планировал дать тебе пять тысяч долларов.

– Ты все еще можешь оставаться мудаком и дать мне деньги, – ухмыляюсь я.

– Не знаю, нравится ли мне эта новая сторона тебя, – Фитси указывает на меня пальцем.

– Что за сторона?

– Без депрессии, с надеждой на будущее. Слишком много улыбаешься. Это не может быть из-за той программы. Ты наконец-то снова сошелся с той девушкой и не сказал мне?

– Нет, – повернувшись к раковине, начинаю мыть посуду. Я полон решимости сделать это. – Еще нет, но скоро.

Джейс

Я вытираю руки о бедра в сотый раз, ткань моих бейсбольных шорт начинает раздражать мою кожу. Раздевалка пустая, остальная часть команды на тренировке, отрабатывает удары. Когда я беру несколько мячей из корзины рядом со скамейкой запасных, тренер урезал мне перерыв, чтобы собрать все мое дерьмо, как он выразился. Он понимал меня все это время, и я уверен, что он снова готов сделать меня шортстопом и вернуть к нормальной игре.

Я хочу снова дышать.

Но для этого мне нужно сделать несколько вещей, и одна из них – увидеть ее сегодня.

Страх съедает меня живьем, когда я сижу, сгорбившись, рядом со своим шкафчиком. Боль снова возвращается.

Я слышу звуки шагов в коридоре и голос Эрла, нашего менеджера клуба, эхом отдается, когда они подходят. Все. Я приготовил свою речь и собрал все свое мужество.

Когда дверь открывается, я встаю, снимаю бейсболку и вижу Джун и Алекс, которая следует за ней с коляской.

Мой желудок ухает вниз, сердце колотится, а во рту все пересохло. Да, вся влага в моем теле подступает к моим глазам.

– Джейс, я так рада тебя видеть, – вместо того, чтобы пожать мне руку, она сразу крепко обнимает, положив голову на мою грудь, унося меня в мир комфорта. Это как материнское объятие.

– Привет, Джун. Я тоже рад тебя видеть. Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо, ночью Хоуп спала лучше. Это было очень неплохо для мешков под глазами, – шутит она.

– Уверен в этом, – глядя на Алекс, я подхожу к ней, и она с любовью обнимает меня. – Алекс, ты хорошо выглядишь.

– Спасибо, – смотря на мою форму, она спрашивает: – Готов к игре? Для этих ударов нужен небольшой подъем, – она подмигивает мне, и я подхватываю ее игривый настрой.

– Да, сегодня утром были хорошие результаты. Я готов, – глядя на коляску, я спрашиваю: – Как она?

– Прекрасно. Хочешь подержать ее?

Вот зачем они здесь, чтобы я мог лучше привыкнуть к дыре в моей душе и быть уверенным в решении, которое принял.

Сглотнув, я киваю, снова вытирая руки о шорты.

Обойдя коляску, Джун расстегивает застежку и тянется вниз. Когда она поднимается, я вижу в ней крошечную девочку с ярко-красным бантом в волосах и…

Черт, мое сердце перестает биться. Волна онемения поднимается по моим ногам, и из меня вырываются слезы, которые я сдерживал.

В руках Джун прекрасная маленькая Хоуп в футболке с надписью: «Джейс Барнс».

– Господи, – бормочу я, подходя ближе на шатких ногах. – Она так прекрасна.

– Вот так, – Джун протягивает ее, и я обнимаю ее дрожащими руками.

Отодвинув одну из кушеток, я сажусь и смотрю на Хоуп, ее взгляд вызывает у меня слезы, которые падают на ее футболку.

– Привет, прекрасная леди, – она улыбается мне и издает самый красивый звук, который я когда-либо слышал. – У тебя замечательные мамы, знаешь это? – я смотрю на плачущих Алекс и Джун, которые фотографируют нас на свой телефон. Я касаюсь пальцем ее крошечной руки, она плотно сжимает ее, и от этого по мне будто бы проходит молния прямо к моему сердцу. – У тебя крепкая хватка, сладкая горошинка.

– Может быть, она тоже будет играть, – говорит Алекс. – С такими генами.

– Возможно, – я улыбаюсь. – Она такая жизнерадостная и счастливая. – Хоуп улыбается и смотрит на мою бейсболку. – Хочешь надеть ее? – я снимаю ее и осторожно надеваю ей на голову. Она слишком большая для нее, но она все еще выглядит самой красивой маленькой девочкой.

– Это такой особенный момент для нас, – говорит Джун, вытирая слезы счастья со своих щек. – Мы хотим, чтобы она поддерживала отношения с тобой, Джейс. И с Ребеккой тоже. Мы семья.

Семья.

Моя грудь сжимается от мысли, что я тоже буду являться частью этого. Семья – это то, чего я хотел больше всего в детстве. Засыпая в своей холодной постели, я задавался вопросом: наступит ли такой день, когда меня кто-нибудь усыновит. Надеясь и умоляя, что однажды у меня будут любящие родители. Я так хотел этого, и теперь я это получаю.

– Вы действительно хотите, чтобы я был частью вашей жизни? Разве это не будет странно для Хоуп?

– Нет, если мы сделаем все правильно, – Алекс подходит и присаживается рядом. – Джейс, ты ее родной отец, и если ты хочешь участвовать в жизни Хоуп, то и мы хотим. То же самое с Ребеккой. Вы оба совершили самую бескорыстную вещь – вы принесли радость в нашу жизнь, вы дали нам Хоуп.

Я не могу не видеть двойной смысл в этом предложении. Вы дали нам Хоуп⁸⁶. Но они не знают, что это именно они дали мне надежду.

Дейзи

– Готово! – я поднимаю руки и подпрыгиваю, оглядывая свое творение.

Я это сделала. У меня получилось.

– Давай посмотрим, – говорит Мэри Фрэн, когда она наклоняется над стойкой, чтобы проверить приготовленный мной банановый торт.

Последние несколько дней я работала в своей арендованной квартире над идеальным рецептом, чтобы продемонстрировать на интервью с местным пекарем, Мэри Фрэн, владеющей Squeeze Bundt, и которая находится рядом со стадионом «Колорадо майнерс». Мэтт говорил, что команда всегда заказывает у Мэри Фрэн, и они думают, чтобы поставить мини-киоск Squeeze Bundt на стадионе во время игр.

Когда при разговоре она сказала, что ей нужна помощь, у меня не было проблем упомянуть имя Мэтта. Я хотела сделать все сама, но я не настолько гордая, чтобы не воспользоваться преимуществом. Денег моего отца не хватит надолго, и работа – последний шаг, чтобы стать уверенной и самодостаточной женщиной, которую я видела в зеркале.

– Расскажи, что ты приготовила?

С радостью.

Подвинув тарелку к ней, я кручу ее, чтобы она могла увидеть со всех сторон и рассказать ей что внутри.

– Это мой банановый торт. Он состоит из банановой основы для торта, шоколадной крошки и клубникой внутри, с ванильной и шоколадной глазурью, с дробленными орехами, взбитыми сливками и вишней, – я передаю ей вилку. – Наслаждайтесь.

– Я впечатлена, Дейзи. Ты сама придумала этот рецепт?

– Моя бабушка и я любили выпекать торты. Мы попробовали каждый рецепт, который находили, а потом придумывали свой собственный. Этот был один из моих любимых.

Она кивает и погружает свою вилку во влажный – да, я сказала влажный – торт. Я жду ее реакции, затаив дыхание и по моим венам проходит адреналин. Ей это понравится, я не сомневаюсь. Вопрос в том, понравится ли настолько, чтобы нанять меня?

Когда она жует, ее глаза на мгновение закрываются, и я воспринимаю это как хороший знак. Практически отскакивая от стен, я прижимаю руки к груди.

– Что скажете?

Она опускает вилку и улыбается.

– Когда ты сможешь начать?

– Правда? – я визжу и бросаюсь к ней с объятиями. – Вы серьезно? – я трясу бедную женщину, пока обнимаю ее.

Она гладит мои плечи, отодвигается и смеется.

– Да. У тебя есть именно то, что я ищу. Возможно, нам придется поработать над нашим личным пространством, но я думаю, что ты идеально подходишь для этой работы.

– О боже, это так волнительно. Бабушка упадет от восторга, когда я ей скажу. Когда я могу начать?

– Я задала тебе тот же вопрос, – нотки юмора в ее голосе успокаивают меня, и думаю, мы поладим.

– В любое время. Я всегда свободна, – я сейчас настолько нетерпелива, но мне все равно, потому что это моя первая работа. Моя первая работа. Ух, мне будут платить, за то, что я буду печь весь день. Как мне так повезло?

Если это не доказывает мое существование, тогда я не знаю, что это.

В такие моменты я хочу, чтобы у меня все еще был мой друг.

Хотела бы я поделиться этим с Картером.

Холлин

Держа вино в одной руке, а телефон в другой, мой разум говорит сделать одно, а сердце совсем другое. Я подпираю ногами недавно приобретенные книги по сестринскому делу, занятия по которому начнутся летом, и нажимаю на кнопку, когда его голос заполняет мою темную полупустую квартиру.

– Привет, Тростинка, я уже забираю пиццу. Буду дома через десять минут. Тебе лучше быть голой, ты обещала мне вечеринку с пиццей. Люблю тебя.

Слезы.

Я опускаю голову на спинку дивана.

– Помнишь тот день, когда ты хотела оставить немецкую овчарку, которую я нашел на поле? Ты назвала его кобелем. Жаль, что мы его не оставили. Коб был бы прекрасным дополнением к нашей маленькой семье, даже если его газы могли убить.

Его глубокий голос… этот голос, по которому я так скучаю. Он помогал уснуть, когда мне было плохо. Или помогал что-то делать. Не важно, в спальне или где-либо еще, шепот этих красивых губ помогал мне.

– Тростинка, можешь сегодня приготовить ужин? Я опоздаю. Жареный сыр и суп звучит отлично. P. S. Мне понадобятся обнимашки. Я очень соскучился.

Я смотрю в потолок. Больше слез. Я пытаюсь перевести дыхание.

Я очень скучаю по тебе.

– Я тоже очень по тебе скучаю, Эрик, – моя губа дрожит, когда я прослушиваю его последнее сообщение, единственное, которое снова и снова разбивает мое сердце.

– Я сожалею о нашей ссоре, Тростинка. Пожалуйста, не злись на меня. Когда вернусь, я хочу поговорить. Знай, что я люблю тебя всем сердцем.

Мне так тяжело дышать.

– Я всегда буду любить тебя всем сердцем, Эрик, – говорю я между всхлипываниями. – Но я должна жить, – думая о Джейсе, я продолжаю: – Ты всегда говорил, что хочешь, чтобы я была счастлива, несмотря ни на что. Ну, на какое-то время Джейс сделал меня счастливой. Я была слишком напугана, чтобы впустить его. Думаю, я готова сделать это сейчас, – я выхожу из приложения и нажимаю на него. Каждое приложение на моем телефоне начинает танцевать с небольшим «X» в верхнем правом углу. – Часть меня думает, что именно ты привел Джейса ко мне, чтобы помочь преодолеть последнее препятствие. Тот факт, что ты сделал это в бейсбольной форме, не остался незамеченным.

Глубоко вздохнув, я смотрю на его урну, которая стоит на камине. Набравшись сил, я говорю:

– Я готова снова жить, но, пожалуйста, Эрик, знай, что ты навсегда останешься в моем сердце. И когда придет мое время, тебе лучше ждать меня, бросая мяч с этой сексуальной ухмылкой на лице, – задыхаясь от рыданий, я смотрю на телефон. – Я так тебя люблю, Эрик. Навсегда, – и на последнем выдохе, я нажимаю X в приложении, удаляя его голос навсегда.

Все вокруг меня исчезает. Я раздала почти всю его одежду, кроме трех вещей, от которых я не могла избавиться, и его футболка была одной из них. Я выставила на «Крейгслист» все, что было для людей, которые хотят начать все сначала. Его голосовые сообщения, теперь как далекая память.

Мое сердце разбито, но тяжесть падет с моих плеч. Пора. Время сделать что-то новое в жизни.

Вытирая слезы, я привожу свой план в действие. После двух гудков, он отвечает.

– Холлин, что случилось?

Глубоко вздохнув, я говорю:

– Мэтт, мне нужна услуга.

Картер

Я много пережил в своей жизни. Мои родители были наркоманами и умерли из-за передозировки. Мне пришлось переехать к дяде, который, как я думал, обижал меня всю жизнь. Его нестандартный способ воспитания и избавление от него. Все это кажется ерундой по сравнению с тем, что я собираюсь сделать дальше.

Я поправляю свою кожаную куртку и не хочу больше тратить время зря. Я стучусь в дверь, надеясь, что ее нет дома.

Спустя несколько секунд Аманда открывает дверь, и да, я не удивляюсь, когда вижу ее хмурый взгляд.

– Дейзи здесь больше не живет. И даже если бы она была здесь, я бы не впустила тебя.

Подобного приветствия я ожидал. Чего я не ожидал, так это то, что Дейзи живет в другом месте. Я чувствую небольшую гордость. Она делает это. Она живет. Черт, я бы хотел быть там, чтобы увидеть, как она переезжает на свою первую квартиру.

– Справедливо, – отвечаю я недовольной Аманде. – Мы можем поговорить?

– Почему я должна хотеть говорить с тобой? Ты знаешь, что сделал с этой девочкой? Ты разбил ей сердце… ты, ты... придурок.

И да, я вижу в этом взаимосвязь. Но, несмотря на оскорбление, смысл в том, что это убивает меня. Я разбил ей сердце. Разбил сердце моей Снежинки, и это разрушает меня, потому что она заслуживает лучше, чем это, особенно от меня.

– Послушай, Аманда. Я знаю, что я тебе не нравлюсь…

– Ты сам этого добился.

Вздохнув, я продолжаю:

– Я тоже себе не нравлюсь.

– Ну, – она прислоняется к дверной раме, скрестив руки на груди. – По крайней мере, у нас есть что-то общее.

– Думаю, у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь, – глубокого вдохнув, я продолжаю. – Я люблю ее, Аманда. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять это, потому что, как ты выразилась, я – придурок, но я знаю это и хочу что-то с этим сделать.

Мне это нужно.

– Что насчет той длинноногой девушки? Где она?

– Далеко от меня, насколько это возможно. С ней ничего не было, с тех пор как я встретил Дейзи. С ней все закончено.

– Как я могу тебе верить?

Я знал, что она спросит что-то подобное, поэтому я достаю из заднего кармана меню и протягиваю ей, указывая на верхний сэндвич.

– Вот.

Аманде хватает несколько минут, чтобы просмотреть, и я вижу, как она неплохо скрывает эмоции. Я знаю это, потому что ее губа слегка дрожит, но в остальном она сохраняет спокойствие.