Текст книги "Мать всех дорог (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Папа притянул меня к своей мускулистой груди и поцеловал в макушку – один раз.

– Время пришло, Пуговка. Давайте осуществим мамины мечты, – папа достал фотографию из своего нагрудного кармана и передал ее мне. – Мы возьмем ее с собой, и наконец, закончим путешествие вчетвером. Что скажешь, малышка?

Неуверенность захлестнула меня.

– Я не знаю, – затрясла я головой. – У меня есть блог и продукты, которые я должна протестировать.

– Ты можешь заниматься этим в дороге, – подбадривает меня Пол. – Ну, давай же, сестренка. В конце концов, сделай это ради мамы и Тэси. Старушка отправляется в очередное путешествие.

Я фыркнула, и сопли брызнули из носа. Я вытерла их и обняла своих мальчиков за талии.

– Полагаю, мы отправляемся в Чикаго.

Глава 2

***Марли***

Случайно обнаружила, что «Тэси» гораздо меньше, чем я помнила. Вы знаете – все вокруг говорят, что все вещи выглядят по-другому в детских глазах? Я начинаю понимать, что это правда. В моей памяти, «Тэси» была размером с полу фургон, с достаточным местом, чтобы разместить двух слонов, выбивающих жизнь друг из друга и стайку безумных зебр, желающих это увидеть.

Когда я шагаю в «Тэси» со своим чемоданом, то довольно быстро понимаю, что следующая неделя в этом доме на колесах будет подобна жизни в плохо обитой раковине моллюска.

Несмотря на тесноту, внутри «Тэси» была такой, как я ее помнила: деревянные, настенные панели, лиловые и кремовые подушки, и кухня, на которой смог бы готовить только Смурфик, полностью оборудована, с обеденным столом, превращающимся в кровать.

Чертова кровать.

Пол коснулся моего плеча, когда проходил мимо, и захлопнул дверь за собой.

– Ты спишь на чертовой кровати, сестренка.

Забираясь на выступ на крыше трейлера, Пол снова выбирает комфортную кровать.

Мама и папа всегда занимали кровать, в задней части трейлера, по вполне понятным причинам, заставляя нас с Полом сражаться за то, кто будет спать наверху, а кому достанется чертова кровать, – угадайте, кто всегда проигрывал? Реслинг большими пальцами за кровать – никогда не был победным спортом для меня. Я миниатюрная девушка, а у Пола – руки Шакила О’Нила. Один его большой палец был размером с мою руку. Подыгрывая мне, он всегда делал вид, что дает мне шанс, а потом расправлялся со мной своим «Пальцем Тора» Мой утешительный приз – чертова кровать.

– Мы даже не поборолись за нее, – пожаловалась я, взглянув на неудобный тонкий столик.

Пол посмотрел на меня «готовым к действиям» взглядом.

– Марли, разве ты хотела этого?

– Нет, – я раздражена, запихиваю свой багаж в потайное отделение кухонного диванчика. Там всегда был мой шкаф, я привыкла к нему. Я принюхиваюсь и говорю:

– Мог хотя бы побрызгать здесь освежителем воздуха. Чем пахнет?

Задрав нос, Пол обнюхивает все вокруг.

– Оу, знаешь что? Мы нашли старую сумку с хот-догами в холодильнике, когда уезжали. Мы всю дорогу пытались проветрить здесь. Мы ехали день и ночь, пытаясь добраться сюда. У нас не было много времени на уборку.

– Прекрасно, – саркастически говорю я.

Папа плюхается на переднее сидение и поворачивается к нам лицом.

– Ты отдал ей?

– Я ждал тебя, пап.

– Отдал что? – спрашиваю я, глядя на их торжествующие улыбки.

Пол спрыгивает сверху и растягивается на пассажирском сидении. Он бросил в меня пластиковый пакет, с чем-то внутри.

– Извини, у нас не было времени упаковать его.

Так как это был пластиковый пакет, то я догадалась о его содержимом, и могу точно сказать, что мои глаза выглядели обиженными. Засунув руку, я достаю неоновую, желтую рубашку и кепку – точно такую же, как была на Поле, на фотографии, которую он мне отправил. На всех вещах была надпись – «Клан МакМэннов». Прямо, как в старые добрые времена.

– Господи, – бормочу я.

– Мы купили всем одинаковые, – мальчики задирают свои футболки и надевают кепки.

Я киваю, чувствую, как губы поджимаются. Когда я училась в средней школе, я была в восторге от того, что была похожа на старшего брата; как будто сбывалась маленькая девичья мечта. Сказать, что мы были близнецами с братом, который старше меня на четыре года, – было волшебным моментов в жизни маленькой сестрички. Но сейчас, когда мне двадцать два и я – ходячая модная реклама своего блога, то последнее, что мне нужно – быть найденной мертвой в неоновом наряде, сообщающем к какому «клану» я принадлежу.

– Ну, давай же, Пуговка, надень это. Пол провел достаточно времени, разглаживая эти надписи для нас. Скажи, он ведь проделал большую работу.

Буквы не более дюйма в высоту, в соотношении с футболкой. Так же, как и в эпизоде сериала «Друзья», когда Росс сделал листовки для своей банды.

– Что, не может быть? – Он использовал Helvetica Bold (шрифт в текст. редакторе) двадцать четвертого размера, чтобы выделить название, но на самом деле, приходилось щуриться, чтобы разглядеть его. Также выглядели футболки, как и дерьмовые листовки Росса.

– Надень ее, – Пол кивает в сторону рубашки и снимает свою футболку и натягивает этот желтый ужас. Он завершает наряд кепкой, и я ухмыляюсь.

– Ненавижу тебя, – я торжественно заявляю, и он хихикает.

Внутри «Тэси» не так много комнат, поэтому я направляюсь в туалет, который по размеру можно сравнить с туалетом в самолете, и натягиваю на себя рубашку. Похоже, что Пол пытается разрушить мою жизнь, потому что он купил рубашку на три размера больше меня, но я могу этим воспользоваться. На мне надеты штаны для занятия йогой, поэтому у меня будет спортивный наряд. Я связываю концы рубашки в узел, в стиле восьмидесятых, и закатываю рукава наверх, теперь она выглядит безрукавкой, и надеваю кепку назад козырьком, заплетаю свои длинные каштановые волосы на бок.

Я перевожу взгляд на зеркало, и мои опасения подтверждаются: я выгляжу, как из клипа Spice Girl. Могло бы быть хуже. Нам не хватает одинаковых штанов. Поверьте, так случалось и раньше. Думаю, мода девяностых была ацтекским течением, когда повсюду были забавные карманы, и резинки для волос никогда не были слишком большими. Если бы я могла, я бы сожгла эти фотографии.

Приняв свой вид, как данность на всю следующую неделю, я выхожу из туалета и смотрю на папу с братом, одетых также как и я, за исключением некоторых изменений.

Папа хмурится, указывая на мой живот и открытые участки тела.

– Не могу поверить, что твоя рубашка такая короткая.

– Да, благодаря Полу, она доходит мне до коленей. Если ты хочешь, чтобы я носила эту рубашку, ты должен смириться с тем, как я это делаю.

Папа делает «вздыхающий» звук и говорит:

– Время для фото.

Также как и в каждом путешествии, мы начинаем с фотографии «до», – все улыбаются и счастливы, и потом в шутку мы делаем фотографию «после» в конце путешествия, обняв друг друга за шею с грустными лицами. У нас есть огромное количество снимков, где запечатлены эти моменты.

– Может мне взять свой телефон? – предлагаю я, понимая, что мамин Полароид, уже отработал свое.

– Тогда это нарушит наши традиции, – заявляет папа, доставая новенький голубой Полароид. – Вот, Пуговка. Как думаешь, ты сможешь запечатлеть наше путешествие?

Делать снимки – обычно было занятием мамы. Она была одержима съемками своей семьи и потом хранила фотографии в своем альбоме. Сентиментальные воспоминания снова разрывают мое сердце. Если бы я не знала их хорошо, я бы подумала, что папа с братом пытаются превратить меня в рыдающее месиво.

– Это будет честью для меня, – я отвечаю, любуясь новеньким Полароидом. Он прикольный!

Мы прижались друг к другу, насколько это было возможно, и растянули огромные улыбки на наших лицах. Папа держит мамин снимок возле своей груди, стараясь, чтобы он тоже попал в кадр.

– Скажите, сыр, – говорит папа, как в прежние времена.

Вспышка гаснет, и вот так, наше первое воспоминание будет в альбоме.

***

С грохотом под ногами, мы наконец-то выезжаем из Санта-Моники, не забыв, конечно, сделать снимок перед указателем «Шоссе 66». В прошлом, когда эта дорога была популярна в туристическом направлении, она позволяла добраться из Чикаго до Калифорнии. Так что снимок, который мы сделали перед знаком, – конечно же, в неоново-желтых рубашках, – на самом деле был концом. Благодаря, хитрости и высокому росту Пола, мы временно заменили табличку «Конец» на табличку «Начало». Наша мама делала точно также.

– Эй, Марли, проверь все наши старые кассеты, – Пол достает обувную коробку из-под своего сидения, – Я не включал их по дороге сюда, поэтому мы сможем прослушать их вместе.

Я сижу за обеденным столом и размещаю в своем блоге пост о моем новом приключении, когда поднимаю глаза и рассматриваю коробку в руках Пола.

Опустившись в сидение прямо за кабиной, я сажусь прямо за Полом.

– Не может быть, мы сохранили их?

Я провожу большим пальцем по нашим дорожным записям.

Помните, раньше, до того как появились MP3-проигрыватели и даже CD-диски, были такие маленькие штуковины – кассеты. Она могла поместиться в вашей руке и если лента вылезала из нее, ее можно было вправить карандашом. А если вы были счастливчиком, в вашей семье был двух-кассетный проигрыватель, позволяющий делать тебе собственные смешанные записи, проигрывая одну, и записывая на вторую, одновременно. В этом была какая-то магия – создавать свои собственные записи. Было невозможно остановиться, как будто вы были гигантом музыкального мира. Пол и я проводили часы, составляя идеальный плейлист, и спасибо обширной родительской коллекции записей, мы были способны составлять невероятные миксы, которым позавидовал бы ди-джей Джэззи Джефф.

Я сдерживаю смех, когда читаю одну из надписей маркером.

– Крутой Рок для Крутых Рокеров. Пожалуйста, мы можем послушать вот эту?

Пол кивает в согласии.

– Это одна из тех, которую я искал, – он смотрит заговорщическим взглядом на папу, который ему подмигивает. Я слишком взволнована от предвкушения, что даже не обратила внимание на их переглядывание.

Я сижу, скрестив ноги, на сидении и жду, когда заиграет первая песня в динамиках. Через несколько секунд, голос Пола из средней школы гремит в «Тэси», сотрясая деревянные панели.

– Для всех крутых рокеров здесь. Пусть ваша жизнь будет наполнена гитарными рифами и плохими барабанщиками. Поехали.

Ох, и когда вы делаете смешанную запись на кассету, вы конечно, можете записать себя, как будто вы выступаете на своей собственной радиостанции. Мы использовали эту возможность… постоянно.

Я наклоняюсь вниз, держась за живот, когда истерически хохочу о детского голоска Пола.

– Попищать немного? – спрашиваю я, по-прежнему смеясь. – Звучит, как будто ты делаешь ужасную пародию на Виктор-Виктория (комедийный музыкальный фильм о певице Виктории, которая притворяется мужчиной-трансвеститом).

– Это было круто, – гремит отец, с широченной улыбкой на лице.

Пол пожимает плечами и прибавляет громкости.

Качество поскрипывает, вероятно, из-за старых динамиков и самой кассеты, но нам нет до этого дела, после первой песни «Богемская Рапсодия» группы Queen, грохочущей из динамиков. В унисон, мы все пытаемся соответствовать сопрано Фредди Меркури, но получается только разрыв барабанных перепонок.

Папа и Пол отрываются в стиле Мира Уэйна (эксцентрическая кинокомедия), в то время, как я сижу спиной и танцую как будто я в клубе. Это по-прежнему рок, но у него все равно есть ритм, и я не думаю о голове, которая с хлопком ударяется об изголовье сидения.

Я вздыхаю, когда вспоминаю, когда моя голова в последний раз билась об изголовье. Это был парень с козлиной бородкой, которая щекотала мой подбородок, и мы никогда не переходили от небольших ласк, потому что я постоянно хохотала от вида его подбородка, но он все равно пытался меня погладить. Он очень быстро оказался за моей дверью.

Потом был мужчина-модель. Черт, он был горячим. Загорелый блондин с крошечным писюном. У нас была половая связь, но вообще-то я не могу припомнить, чтобы он доводил меня до оргазма, наверное, из-за отсутствия проникновения. На самом деле, я думала, что невозможно иметь настолько маленький член, но блондин внес для меня новое значение – член-макаронина. В ту ночь, я наслаждалась только его мускулами, пытаясь запомнить их как можно ярче, чтобы потом использовать при мастурбации.

Неужели это было так давно? М-да, это было давно. Если бы моя вагина могла кашлять, то она бы откашляла паутину и записку: «Просто засуньте член и покончим с этим. Девочке нужна ее колбаска».

– Готовься, Марли, – кричит Пол сквозь песню.

– Что? – спрашиваю я, избавляясь от мыслей о моей одинокой вагине, и пытаюсь сообразить, что за песня играет.

«Satisfaction», Rolling Stones.

– Нет, – я трясу головой и скрещиваю руки.

– Это традиция, – настаивает Пол.

Я смотрю в окно и спрашиваю:

– Здесь даже нет ни одной машины рядом с нами

– Это традиция, – гремит отец.

– Мама никогда так не считала. Она перевернется в могиле от такой просьбы, – я беру мамину фотографию. Меня это не волнует.

– Маме никогда это не нравилось, но она никогда не отказывалась, так что не используй это в качестве оправдания, – на папином лице появляется ухмылка.

Я должна быть его маленькой девочкой! Он всегда выбирал мою сторону.

– Я не буду никому показывать свою задницу! – я вскидываю руки в воздух.

Да, вы правильно все поняли. Моя семья по очереди показывает задницу людям. Всякий раз, когда играла определенная группа во время нашего путешествия, мы должны были показать задницу кому-то проезжающему в другом автомобиле или не очень везучему автостопщику, которого мы видели первый раз в жизни. Я даже не могу припомнить, когда это стало правилом в наших путешествиях, но однажды это произошло и закрепилось. К сожалению, The Rolling Stones моя любимая группа.

– Марли, лучше быстрее снимай штаны, или я превращусь в огромного «жениха-зилу» (в оригинале groom-zilla – сочетание слов groom(жених) и Godzilla(Годзилла), какого ты никогда не видела прежде, – угрожает Пол.

– Вы ведь знаете, что это намного заманчивее для меня. Я бы заплатила, чтобы увидеть превращение в «Жениха-зиллу».

– Нет, если только это не подразумевает размазать твой драгоценный макияж по стеклу.

– Не надо, – сержусь я.

– Проверь меня, – Пол смотрит назад с лукавым взглядом.

– Ладно! – сдаюсь я, – Я покажу задницу следующей машине, которая будет проезжать мимо нас. Ты доволен?

– Очень, – Пол расслабленно откидывается на сидение, напевая слова «Satisfaction». В этот момент я захотела поколотить его по голове заостренными носками моих туфель, но сдержалась.

– Автостопщик справа, – зовет отец.

Просто замечательно.

– Вы издеваетесь, – я выглядываю в окно, чтобы увидеть автостопщика с задранным к верху большим пальцем.

– Давай, Марли, снимай, – настаивает Пол.

– Есть что-то извращенное в том, что ты настаиваешь, чтобы я сняла штаны. Ты понимаешь это, так ведь?

– Не льсти себе, – парирует Пол

Из моего окна видно как мы приближаемся к автостопщику, поэтому я поворачиваюсь к окну рядом с дверью, делаю глубокий вдох и спускаю штаны вниз, прижимая свои ягодицы к холодному стеклу окна, в это же время папа притормаживает «Тэси».

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, моя задница висит в воздухе.

– Его нужно подвезти, – отец прижимается в сторону автостопщика и останавливается напротив него.

Моя задница размазана по окну, когда «Тэси» останавливается. Чувство унижения пробегает сквозь меня, когда я натягиваю штаны с лодыжек, и карабкаюсь к столу, где я хватаю ручку и давлю на нее, пока не показывается кончик.

– Какого черта ты творишь? – я практически кричу. – Мы не берем попутчиков!

– Будет весело, – отвечает отец, – Впусти его, Пол.

– Нет, не надо! – я кричу, готовая к драке с ручкой, которую собираюсь использовать, как колющее оружие.

Мой отец сошел с ума. Я знаю, он стареет и свадьба Пола – большой стресс для него, но подбирать попутчиков? Неужели он потерял свой любящий рассудок?

Я не пессимист. Я одна из тех девушек, у которых стакан наполовину полон, но я точно не наивная. Я видела эти фильмы про психов-убийц и читала газеты. Есть такие ужасные люди в мире, которые только и жаждут найти свою следующую жертву.

Семья в старом, расшатанном трейлере, одетая в одинаковые рубашки и кепки – для меня выглядит, как идеальная жертва.

Дверная ручка дергается и я молю Иисуса, Марию и Иосифа спасти меня сейчас, или спасти меня и бросить Пола в руки убийцы, или дать нам попутчика без намерения содрать с нас скальп, чтобы съесть его позднее.

Дверь распахивается, и свет обволакивает мужчину с рюкзаком, закрепленным на его спине. Все что я увидела, что он высокий, сложен, как пожарник, с благородной бородой такой же, как у папы и Пола.

Мужчины и их бороды.

– Полегче там, убийца. Что ты собираешься сделать? Будешь тащить меня, пока я не умру?

Я знаю этот голос, я мечтала о нем, я воспроизводила этот голос снова и снова в своей голове. Я представляю сильный грохот от этого голоса, который прокатывается по всем выпуклостям моего тела.

Мужчина закрывает дверь, и мои глаза привыкают к освещению. Небольшой вздох вырывается у меня изо рта, когда я понимаю кто этот автостопщик.

Портер Смит.

Лучший друг Пола и мужчина, который разбил мое сердце четыре года назад.

– Портер, рад тебя видеть, мальчик, – смеется отец на своем сидении. – Рад, что ты напугал нашу девочку.

– Привет, Берни, – Портер здоровается с моим отцом рукопожатием, пока я сижу в оцепенении на своем месте, не в силах пошевелиться. – Пол, борода тебе идет.

– Спасибо. Я тоже себе так говорю, – Пол поглаживает бороду, которая, на мой взгляд, выглядит дебильно, ему никогда не шла растительность на лице. По сравнению с моим отцом и Портером, он выглядит как двенадцатилетний мальчишка, который пытался использовать «Регейн» (средство по борьбе с выпадением волос), но с треском провалился.

Пока Портер разговаривает с отцом и Полом, я не могу не разглядывать его. Он немного старше, но в двадцать шесть лет выглядит хорошо. Его грудь прекрасно развита, отчего его рубашка выглядит, как будто грудные мышцы готовы разорвать ее. И могу ли я увидеть его пресс? Я присматриваюсь, да, вот и он, сложен в ряд. По какой причине я смогла увидеть его пресс – ну, потому что его рубашка заправлена в джинсы, демонстрируя его светло-коричневый ремень. Его джинсы спущены опасно низко на его узкой талии, обтягивая его бедра и задницу.

Он держит свою сумку, и я с восхищением наблюдаю, как подрагивают его сухожилия на предплечьях от каждого его движения. Он определенно превратился в мужчину, в этом нет никаких сомнений.

Я перевожу взгляд на его лицо, такое же, каким я его помнила годами, и обращаю внимание на некоторые изменения, с тех пор как я его видела в последний раз. Его борода намного гуще, и переходит в изумительные взлохмаченные каштановые волосы, на которые натянута эта глупая красная кепка, которую он отказывается выбрасывать. Его карие глаза искрятся через край, и я, по-прежнему вижу едва заметный шрам на его левой щеке, который он получил, когда упал на колючую проволоку, когда мы были детьми. Вокруг его глаз видны легкие морщинки от смеха, которые делают его благородным и прямо над его бородой, безошибочно, ямочка. Такая раздражающая, но безумно сексуальная.

Вместо того, чтобы сосредоточиться над тем, какой он красавчик, я пытаюсь убедить себя, что он меня раздражает… самый ужасный мужчина, которого я встречала. Но в тот момент, когда он смеется над чем-то, что сказал Пол, и появляется ямочка над его бородой, – внутри меня все сгорает и все, что я чувствую к нему, накрывает меня с головой.

Это правда. У меня было непростое расставание с лучшим другом моего брата. Я очень сильно полюбила его, с той минуты, как он вошел в наш дом и сказал, что будет нашим соседом. Пол и Портер стали лучшими друзьями, а я стала раздражающей младшей сестрой, которая ходила по пятам, стараясь не отставать от хулиганов. Он очаровал меня своими карими глазами, которые были настолько темными, что было не видно зрачков, и его низкий баритон, который до сих пор преследует меня во снах. Со своими темными глазами и растрепанными волосами, когда он был моложе, я считала его загадочным.

Я росла, наблюдая, как он работает на нашей ферме, и занимается всеми возможными видами спорта с Полом, на университетском уровне, как он выпускается вместе с Полом, и временно уезжает, чтобы помочь папиному другу, Томасу. Иногда, они оба, Пол и Портер приезжали на каникулы, и с каждым визитом мое сердце все больше принадлежало ему. Только на четвертом году моего обучения в средней школе, я, наконец почувствовала, что значит быть одержимой им, и потом что значит, когда разбивается сердце из-за мужчины, которого ты боготворила годами.

Он уничтожил всех мужчин для меня, и я так и не смогла в полной мере ощутить его самого, только на тоскливом расстоянии.

– Почему ты не растолстел?

У меня перехватывает дыхание, интересно я сказала это вслух или только в своей голове. Мой страх подтверждается, когда Портер поворачивается ко мне лицом. Он бросает свою сумку и засовывает руки в карманы, с улыбкой на лице. Его карие глаза прожигают меня насквозь, и мое сердце колотиться в груди. Наблюдать, как предмет обожания детства превращается в мужчину, достаточно трудно, но столкнуться с тем, кто разбил тебе сердце четыре года назад – мучительно.

– Привет, Шарик, – говорит он простоватым сексуальным голосом.

Шарик, детское прозвище, которое придумал Пол, когда я целый день не отходила от них. Они обзывали меня Шариком так долго, пока я не разревелась и не сбежала к маме, которая сказала, что мальчики, которые пристают ко мне, на самом деле любят меня. Частично это была правда, но она забыла упомянуть, что они могут сломать тебя напополам, бросив тебя и забрав частичку тебя.

– Портер, – говорю я сквозь зубы, – Не знала, что ты подался в автостопщики. Проблемы с финансами? Торгуешь телом?

– Ты бы хотела этого, не так ли? – отвечает он с насмешливым блеском в глазах. Для кого-то еще это мог быть насмешливый блеск в глазах, а для меня – приглашение трахнуть его лицо, но я сдерживаюсь.

– Сюрприз! – говорит Пол, разрывая мой пристальный взгляд на Портера. – Портер поедет с нами в путешествие.

– Что? – спрашиваю я, и моя голова разворачивается в сторону Пола, и я впиваюсь в него взглядом. Я чувствую, как у меня расширяются ноздри, бушуют гормоны, и в какой-то момент я не уверена, что мое тело не вспыхнет от приливающей волны пота или огонь начнет выстреливать из моих глаз. – Почему он едет с нами в семейное путешествие?

– Он – наша семья, – Пол защищает своего лучшего друга. – К тому же, это мое последнее «ура» до того, как я женюсь. Я хотел собрать всех важных людей в моей жизни, включая моего брата, – Пол похлопывает Портера по плечу.

Мужская дружба реально отвратительна, из-за того, как они смотрят друг на друга.

– Будет весело, – отзывается отец, снова разочаровывая меня тем, то не выбрал мою сторону. Я мысленно делаю пометку звонить папе почаще, его обожание ко мне угасает.

– Не надо выглядеть такой расстроенной, Шарик, – Портер садится в кресло после эмоционально-любовного обмена с Полом. Папа выезжает обратно на дорогу, продолжая наше путешествие.

– У нас будет одно из адских путешествий вместе. Я обещаю, – Портер подмигивает мне и закидывает ноги на скамейку рядом со мной. Я хочу стереть высокомерное выражение с его лица ногой… сразу после того, как вылижу все его тело и помечу его везде, чтобы все знали, что он принадлежит мне.

Где моя мама, когда она так нужна мне?

Глава 3

***Портер***

– Ни за что не поверю, что ты не лапал грудь Эми Рендер в ту ночь. Чувак, я видел твои руки под ее рубашкой, – восторженно говорит Пол, это в порядке вещей, и выкладывает все наши воспоминания времен средней школы, когда прикосновение к груди девчонки было олицетворением наших школьных достижений, хоть и длилось всего секунду.

– Я не делал этого. Она оттолкнула меня прежде, чем я успел схватить ее, – я врал, прекрасно помнил, как я ласкал «Абсолютно-Пьяную-Королеву».

– Ты такой лгун. У меня был прекрасный угол для обзора в ту ночь, чтоб увидеть, чем ты занимался. Я прекрасно понимал, что ты лапаешь ее сиськи. Ты определенно касался ее соска.

Я пожимаю плечами и смотрю на Марли. Она растянулась на диванчике возле стола, ее голова откинута на спинку сидения, а руки лежат на обнаженном животе.

Когда Пол узнал, что я был в Калифорнии в то же время, что и он отправлялся в свое прощальное путешествие, он настоял, чтобы я присоединился к ним. Я не очень подхожу для семейных путешествий, но МакМэнны казались большей семьей для меня, чем была моя.

После того, как мама бросила меня и папу, отец забылся в бутылке, а я – в уюте дома МакМэннов. Пол очень быстро стал мне братом, Берни стал человеком, подходящим на роль отца, а Марли, ну, черт побери, я никогда не называл ее сестрой.

Было бы намного проще для меня, если бы я обращался к ней как к сестре, но в тот момент, когда я ее встретил, я понял, что никогда не смогу ее так называть. Ее светло-голубые глаза очаровали меня, когда я был молодым, и тогда они проникли в мои мысли. Как профессионал, я старался держать дистанцию с ней, в физическом плане, потому что не хотел, чтобы что-нибудь разрушило наши отношения с Полом или со всеми МакМэннами. Поэтому я спрятал свои чувства, вырос, окончил школу и уехал.

Я делал успехи отгоняя мысли о ней, до той ночи, ночи, которая оставила след в моей душе – ночь, когда я сломал Марли.

Тогда ей было восемнадцать, она еще училась в школе, и весь мир был у ее ног. Но сейчас, она не была той Марли, которую я знал, она была другая… она повзрослела.

Не буду врать, я очень нервничал, когда входил в трейлер, потому что прошло много лет с тех пор, как я видел ее… я не знал чего ожидать. В ту минуту, как я шагнул в трейлер, я понял, что это было ошибкой. Я должен был просто улететь домой, потому что, увидев Марли четыре года спустя, все чувства, которые я пытался подавить, вернулись.

Неоново-желтая рубашка и кепка, должны были оттолкнуть меня, особенно потому что Пол и Берни были одеты также, но получился обратный эффект. Ее штаны для йоги подчеркивают ее изящное тело и ее плоский живот, который видно благодаря узлу на рубашке. Ее шоколадные волосы намного длиннее, ниже ее груди, и ее глаза кажутся намного ярче, чем я запомнил. Ее милое личико и маленький носик-пуговка делают ее восхитительной, а ее пухлые губки делают ее чертовски сексуальной.

И какое же я гребанное приветствие получил от нее. Я не говорю о холодном приеме и «какого-черта-он-здесь-делает» взгляде, которые я получил, когда зашел в трейлер. Нет, это была оголенная попка, которая меня благословила, когда я забирался в трейлер. Желание затащить ее на кровать наверху было заманчивым, даже не смотря на то, что ее отец и брат были в это же машине.

Даже не смотря на мою потребность ощущать ее рядом с собой, касаться своими губами ее, я понимал, что это не очень удачный момент, потому что настроение «пошел на хрен» исходило от нее в мою сторону. Я считаю себя сильным, потому что сгребал дерьмо и доил коз, чтобы выжить, и мог справиться со всем, что встречалось мне на пути, но от ее дрожащей верхней губы и пульсации небольшой вены на ее шее, я серьезно переживал о своем будущем в этом путешествии.

В последний раз, когда я видел ее, я испортил большую часть жизни, точнее я восхитительно все просрал, но не будем вдаваться в подробности сейчас.

– Может мы сменим тему о больших сиськах на что-то более интеллектуальное, – предлагает Марли.

– Ревнуешь? – спрашиваю я, вопросительно приподняв бровь, надеясь на удачу, потому что я такой человек. К тому же, думая о непредсказуемой, пугающей меня пульсации ее вены, я по-прежнему хотел зажечь в ней огонь. Я был провокатором и гордился этим.

Она игнорирует меня, достает пилочку из косметички, и занимается своими ноготками. Я посмеялся про себя, когда попытался представить девушку, которая разводила свиней, и теперь она подпиливает ногти. Несколько лет назад, Марли не была бы замечена за подпиливанием своих ногтей, но сейчас это выглядело так естественно. Многое изменилось за четыре года.

– Почему бы нам не пробежаться по графику нашего путешествия? – предлагает Берни. – Твоя мама составила для нас приличный маршрут. Я забронировал нам номера и стоянку для трейлера на протяжении всего пути. Думаю после путешествия, я получу бесплатную ночь в КОА (широко распространённая сеть кемпингов в Америке).

Мистер МакМэнн и его одержимость КОА – нечто нереальное. С тех пор как мы познакомились, он мечтал о дружелюбном, роскошном кемпинге какой только «Кэмпгрупп Америка» могла предложить. Для меня, вы можете увидеть один или их все, но я могу понять преданность этого мужчины.

– Хорошо, пап, – раздраженно отвечает Марли.

Она перемещается на сидение и разворачивает карту. Издалека, я уже догадался, что все надписи сделаны рукой мамы МакМэннов. Теплое и уютное спокойствие обрушилось на меня, когда я увидел хорошо знакомый витиеватый почерк.

Миссис МакМэнн была матерью, которая была нужна мне, и которой у меня никогда не было. В тот момент, когда мы встретились, она обняла меня, дала мне убежище, любила без памяти и относилась, как к своему ребенку. Потерять ее было для меня также ужасно, как и для Марли и Пола.

– Согласно маминым пометкам, мы останавливаемся в КОА каждую ночь, за исключением одной.

– Моя девочка, – говорит Берни, ударяя по клаксону.

Марли закатывает глаза и спрашивает:

– Что за «Деревня Вигвамов?

Пол разворачивается на сидении, поднимает палец вверх и отвечает Марли.

– Это был ряд отелей, построенных Честером Е. Льюисом. Где-то между тридцатыми и пятидесятыми годами, он построил шесть деревень вдоль «Шоссе 66». Все были похожи, как думали американцы, на жилища индейцев. Сохранилось только две деревни вдоль «Шоссе 66», – Пол говорит с надменными нотками в голосе.

– Спасибо, Капитан Очевидность.

Пол пожимает плечами.

– Ты спросила. Хочешь, я углублюсь в историю «Шоссе 66»? Как оно стало крупной дорогой для перемещения мигрантов с запада во время пыльной бури?

– Пожалуйста, Господи, нет, – Марли встает и потягивается.

Настоящая пытка, стоящая в двух шагах от меня, растягивающая свои жалкие пять с половиной футов роста, демонстрируя достаточно обнаженной кожи, отчего любой мужчина почувствует небольшое напряжение в промежности.

В тайне, я хотел бы надеть солнцезащитные очки и разглядывать ее маленькое упругое тело во всей его красе и не выглядеть самым большим извращенцем в мире. Вместо этого, я быстро разглядываю ее задранную рубашку и низко посаженные штаны для йоги, и стараюсь запечатлеть это в памяти. Похоже, что я мазохист, потому что я понимаю что у нас с Марли ничего не получится, не только из-за того, что она сестра Пола, но и из-за того что я сделал с ней.